Текст книги "Прослушка. Предтечи Сноудена"

Американцы и прочие

Враг Америки номер один

Окончание Второй мировой войны в 1945 году США встретили в качестве сверхдержавы с самыми мощными вооруженными силами в мире, которые опирались на крупнейшую промышленную базу и развитую инфраструктуру, практически не затронутую военными действиями. Помимо этого, только в распоряжении США было самое разрушительное оружие за всю историю человечества– атомная бомба. Однако вскоре после капитуляции Германии и Японии у США начали возникать существенные противоречия с недавним союзником во Второй мировой войне – Советской Россией.

Для США положение усложнялось тем, что Советская Россия была довольно закрытой для всего остального мира страной, и американцы слабо представляли, что же в ней происходило на самом деле. И поскольку одним из наиболее секретных ресурсов США и Англии, который в значительной степени способствовал достижению ими победы во Второй мировой войне, являлась способность читать шифрованную переписку Германии, Италии и Японии, США решили использовать этот ресурс против Советской Россию.

Возглавить разработку нового сверхсекретного источника разведывательных сведений о Советской России было поручено бригадному генералу сухопутных войск США Картеру Кларку. Неотесанный и сквернословящий выпивоха, предъявлявший к окружающим завышенные требования, Кларк начал свою военную карьеру рядовым. Несмотря на отсутствие у него лоска, которым могли похвастаться выпускники престижных военных академий, и опыта разведывательной работы, именно Кларку было предложено возглавить аналитическую работу в армейской радиоразведке. Заслужить это право ему помог высокий интеллект и поразительный автодидактизм. Коллеги Кларка характеризовали его как упрямого и нетерпеливого трудоголика, отвергавшего любые догмы и нетерпимого к бюрократии. Когда дела складывались не так, как хотел Кларк, у него случались приступы гнева, которых боялся всякий, кому довелось хотя бы единожды стать свидетелем этого приступа. Недруги Кларка, которых было предостаточно, характеризовали его как громкоголосого, неотесанного и наглого склочника, склонного к преувеличениям при решении спорных вопросов. И все же, несмотря на свои плохие манеры, Кларк заслужил уважение со стороны практически всех офицеров армейской разведки, с которыми он имел дело. Талантливый американский дешифровальщик Фрэнк Роулетт характеризовал Кларка как «весьма чуждого всяческих условностей человека, у которого хватало храбрости плюнуть в лицо своему оппоненту и посмеяться над ним».

В мае 1942 года Кларк возглавил Специальную службу армейской разведки. Туда поступали все прочитанные вражеские шифровки для последующего анализа и составления на их основе разведывательных сводок. Кларк хорошо сработался со английскими дешифровальщиками из Блетчли-Парка. Однако в глубине души он полностью не доверял никакой другой нации. По свидетельству Роулетта, Кларк говорил: «Сегодня они наши друзья, а завтра враги, и когда они на нашей стороне, надо вызнать о них как можно больше, потому что когда они станут врагами, сделать это будет очень затруднительно».

При Кларке американцы читали шифрованную переписку не только стран «оси», но дипломатические и военные шифровки более 40 других стран, включая союзников во Второй мировой войне. Уже в 1943 году параноик Кларк решил, что врагом Америки номер один по окончании Второй мировой войны станет Советская Россия. В январе 1943 года Кларк распорядился, чтобы армейские дешифровальщики приступили ко взлому советских шифров.

В годы второй мировой войны Армейская дешифровальная служба (АДС) из состава сухопутных войск США размещалась в поместье Арлингтон-Холл недалеко от Вашингтона. Главное здание этого поместья было битком набито дешифровальщиками, лингвистами и аналитиками, корпевшими над взломом в основном японских и немецких шифрсистем. Главным испытанием для них стали знойные и влажные летние дни. Кондиционеры использовались только для охлаждения табуляторов производства корпорации «ИБМ», которые использовались дешифровальщиками для ускорения процесса взлома шифров и чтения перехваченных шифрованных сообщений. Сотни вентиляторов помогали немного охладить разгоряченных сотрудников АДС, однако доставляли массу хлопот, сдувая со столов секретные документы.

Кларк осуществлял общий надзор за работой АДС, однако по большей части он просиживал в своем кабинете в Пентагоне. Перехваченные шифровки поступали в Арлингтон-Холл со станций перехвата, разбросанных по всему миру. В Арлингтон-Холле эти шифровки читались, переводились и отсылались для анализа.

Радиоразведывательные сводки, подготовленные Специальной службой Кларка, были настолько секретными, что подлежали рассылке не более сотне человек, которые имели высший допуск к государственным секретам. Парадокс состоял в том, что в целях защиты источника этих разведывательных сведений и методов, которыми они были добыты, приходилось их «подчищать», то есть, изымать из них любые компрометирующие данные, и ограничивать круг их рассылки. В результате радиоразведывательная информация иногда не доходила до лиц, которые в ней наиболее нуждались. Например, довольно распространена точка зрения, что если бы адмирал Хазбенд Киммель и генерал Уолтер Шорт, на которых было возложено основное бремя ответственности за последствия нападения Японии на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе в декабре 1941 года, своевременно, без купюр и перефразировки получили всю радиоразведывательную информацию, имевшуюся в распоряжении американских дешифровальщиков, исход японского нападения мог бы быть совершенно иным. В течение всей Второй мировой войны американские фронтовые командиры ниже определенного уровня либо вообще не получали радиоразведывательные сводки, либо получали, но в очень размытом виде, который значительно снижал их ценность, тем более, что этим командиром не было априори известно, насколько надежной являлась содержавшиеся в этих сводках данные.

Мнение Кларка о том, что основной мишенью американской радиоразведки должна была стать Советская Россия, разделяли почти все высокопоставленные руководители в американском правительстве и высшее военное командование США. Единственным исключением из этого правила был американский президент Франклин Рузвельт, который считал, что по окончании Второй мировой войны США и Советская Россия смогут мирно сосуществовать, решая возникающие спорные вопросы мирным путем. Поэтому работа по взлому советских шифрсистем велась в тайне от Рузвельта.

Таким образом, уже в начале 1943 года фокус армейской радиоразведки США стал сдвигаться с переписки стран «оси» на переписку других стран. В американском правительстве прекрасно понимали, что чтение вражеской военной шифрпереписки существенно помогает выиграть сражения на поле боя. А чтобы заручиться преимуществом при ведении переговоров и заключении международных договоров о послевоенном мировом порядке, необходимо было успешное чтение зарубежных дипломатических депеш. США всеми силами противились возникновению ситуации, при которой американское правительство подвергалось бы запугиваниям и шантажу со стороны своих европейских союзников и советской РОССИИ, не имея возможности точно оценить, насколько серьезными были их намерения.

Американская «свинья» в Баренцевом море

Когда 14 августа 1945 года Япония официально объявила о том, что принимает условия капитуляции, американская военная радиоразведка находилась в зените своей славы и своих возможностей. Более 37 тысяч военнослужащих и гражданских лиц трудились на 37 станциях перехвата и десятках мобильных радиоразведывательных подразделениях по всему миру. Их достижения были впечатляющими. Армейские дешифровальщики сумели взломать в общей сложности 350 дипломатических шифрсистем, принадлежавших 60 государствам.

Последствия капитуляции Японии не заставили себя долго ждать. 15 сентября 1945 года АДС была переименована в Службу безопасности сухопутных войск. А вскоре после этого была упразднена военно-морская дешифровальная служба ОП-20Г, и вместо нее была создана малочисленная Вспомогательная служба связи.

Как только немногочисленные японские радиостанции были выключены в течение нескольких часов после объявления о капитуляции, тысячи операторов на американских станциях перехвата сразу же остались не у дел. Им была поручена никчемная работа просто с целью занять их какой-либо деятельностью, пока шло оформление бумаг об увольнении и подготовка к отправке на родину. То же самое было сделано и в отношении армейских и военно-морских аналитиков в Вашингтоне. Как впоследствии вспоминал Роулетт, начальник АДС Престон Кордерман собрал своих подчиненных и произнес речь, «суть которой сводилась к тому, что он очень хотел бы, чтобы все остались на своих местах, но пусть все забирают свои шляпы и выметаются».

В результате армейская и военно-морская дешифровальные службы лишились 80 % своего персонала. Предпринятые в самые последние минуты попытка убедить самых способных военных дешифровальщиков остаться и продолжить службу успеха не принесли. Резкое сокращение персонала станций перехвата привело к значительному падению объема перехваченных сообщений, что в свою очередь повлекло за собой уменьшение количества прочитанных шифровок и, как следствие, снижение ценности добываемой радиоразведывательной информации.

Как следствие, получатели сводок с радиоразведывательной информацией стали все громче и чаще жаловаться на ее качество. 22 декабря 1945 года в Китай отправился бывший начальник штаба сухопутных войск США генерал Джордж Маршалл с целью помочь Чан Кайши и Мао Цзэдуну договориться между собой. Перед самым отъездом Маршалл посетовал, что военные дешифровальщики так и не смогли предоставить в его распоряжение перехваченные и прочитанные китайские дипломатические депеши, которые позволили бы Маршаллу понять суть проблем, с которыми ему предстояло столкнуться в ходе своей поездки в Китай. Затем в январе 1946 года начальник военно-морской разведки вице-адмирал Томас Инглис с огорчением заявил, что «после победы во Второй мировой войне мы стали получать неоправданно мало ценной радиоразведывательной информации».

Начало подводной радиоразведки в США было положено в конце 1940-х годов с целью пополнить и диверсифицировать источники радиоразведывательной информации. Задача ведения радиоразведки под водой была весьма не простой. Требовалось скрытно подобраться к объекту слежения и, не обнаруживая своего присутствия, как можно дольше собирать о нем радиоразведывательную информацию.

Подводные лодки, построенные в ходе Второй мировой войны, могли погружаться под воду лишь на небольшой период времени, чтобы осуществить нападение на вражеские корабли и избежать контратаки, а затем были вынуждены всплывать. После Второй мировой войны несколько американских подводных лодок были переоборудованы. На них был установлен так называемый шнорхель, который представлял собой некое подобие трубы размером с уличную урну для мусора. С помощью шнорхеля подводная лодка могла пополнять запасы свежего воздуха, обеспечивать работу своих двигателей и избавляться от отработанных газов, не всплывая на поверхность. Таким образом, снабженные шнорхелем подводные лодки могли длительное время находиться в под водой. Это значительно уменьшало вероятность их обнаружения другими подводными лодками и надводными кораблями.

В качестве подводной лодки, которая должна была осуществить первый в истории радиоразведывательный рейд к берегам СССР, главный штаб военно-морских сил (ВМС) США выбрал подводную лодку «Кочино» с бортовым номером СС-345. Она была последней американской подводной лодкой, введенной в строй в годы Второй мировой войны. Затем по образцу немецких экспериментальных субмарин, которые достались американцам в качестве военных трофеев, «Кочино» была модернизирована. Помимо шнорхеля, ее снабдили аккумуляторами повышенной емкости и пассивным гидролокатором, дававшим возможность прислушиваться к окружающему звуковому спектру, не создавая собственного акустического поля.

Подводная лодка «Кочино» была названа так в честь красивой тропической рыбы, обитавшей в Атлантическом море. Однако на испанском языке слово «кочино» означает всего лишь «свинья» и поэтому никаких приятных ассоциаций у ее капитана и большинства членов команды, знавших испанский, не навевало.

Но если не принимать во внимание не очень подходящее название, в остальном «Кочино» очень подходила для планируемой радиоразведывательной миссии. Она могла долго оставаться незамеченной у советских берегов, ведя скрытое наблюдение и осуществляя перехват. Шнорхель, значительный запас электроэнергии в аккумуляторах и совершенная система гидролокации позволяли «Кочино» приблизиться к побережью СССР настолько близко, насколько она осмелилась бы.

Несмотря на все это, капитан «Кочино», стоявшей на якоре в гавани английской военно-морской базы на севере Ирландии, Рафаэль Бенитес очень скептически отнесся к разведывательному назначению своей подводной лодки, о котором ему сообщил Харрис Остин– сотрудник военно-морской дешифровальной службы, прибывший к Бенитесу в конце июля 1949 года по прямому указанию начальника главного штаба ВМС США.

Первоначально Бенитес предполагал просто вывести свою подводную лодку в открытое море, чтобы испытать шнорхель и пассивный гидролокатор, а также обучить личный состав действиям в условиях длительного пребывания под водой. Однако привезенные Остином инструкции значительно усложняли задачу. Незамысловатые испытания в ходе учебного похода превращались в рискованную радиоразведывательную операцию. Более того, все основные события должны были происходить в Баренцевом море за Полярным кругом в окрестностях советской военно-морской базы в Мурманске. Кабели и антенны для экспериментального радиоразведывательного устройства Остина должны были проходить сквозь стальной корпус лодки. Бенитес был опытным подводником, который прекрасно осознавал, что именно от прочности корпуса подводной лодки зависела степень защищенности подводников от безжалостной стихии моря. А Остин предлагал уменьшить эту прочность путем сверления в нем дыр для проводов. И если во время Второй мировой войны Бенитес и его команда ходили только в знакомых теплых водах Тихого океана, то теперь им предстояло с риском для жизни бороздить неизведанное ледяное море на подводной лодке с продырявленным корпусом!

Бенитес связался со своим руководством и попытался оспорить радиоразведывательное задание, полученное от Остина. Однако руководство было непреклонным: приказ отмене не подлежал. ВМС США готовились завоевать подавляющее превосходство над СССР под водой путем создания подводной лодки с ядерной энергетической установкой, которая позволяла долго оставаться под водой и без шнорхеля. Необходимо было выяснить, как далеко русские продвинулись в изготовлении такой же подводной лодки. В 1948 году ВМС США уже отправляли подводные лодки «Морской волк» с бортовым номером СС-401 и «Черноперка» с бортовым номером СС-322 в Баренцево море, чтобы определить возможность перехвата советских радиокоммуникаций. Но сотрудники военно-морской разведки США полагали, что подводные лодки со шнорхелем могли бы добиться значительно больших успехов, чем обычные субмарины, и не собирались отказываться от своих планов использовать «Кочино» для ведения подводной радиоразведки против СССР.

По соседству с радиорубкой для Остина была сооружена небольшая каюта на той же палубе, где находился пост управления рулями. В этой каюте был установлен прибор, который Остин называл черным ящиком. Он имел высоту около 45 см и предназначался для того, чтобы перехватывать и записывать на магнитную ленту советские радиосигналы. Это был самый чувствительный и секретный прибор на борту подводной лодки. Кабель от черного ящика был проведен сквозь корпус «Кочино» для соединения со специальными антеннами, прикрепленными к корпусу. Они очень походили на уши и состояли из небольших пучков коаксиального кабеля, прикрепленных на небольшом расстоянии по обеим сторонам подводной лодки. С этими пучками кабеля, дополненными обычными антеннами, «Кочино» выглядела как иноземное чудовище из голливудского космического боевика.

В середине августа 1949 года все необходимое радиоразведывательное оборудование было установлено, и «Кочино» вышла из Портсмута в сопровождении подводной лодки «Таек», модернизированной точно также, как «Кочино», а также двух стандартных подводных лодок «Торо» с бортовым номером СС-422 и «Корсар» с бортовым номером СС-435. Все четыре лодки шли с соблюдением полного радиомолчания, имитируя патрулирование при ведении боевых действий.

Через несколько часов после выхода сальники вокруг кабелей Остина не выдержали напора забортной воды, и он был вынужден принять в своей маленькой каюте неприятный холодный душ. Повозившись некоторое время, Остин подтянул сальники, и течь прекратилась. Но он прекрасно понимал, что если сальники снова дадут слабину, то ему придется обрубить все свои кабели, и на этом его радиоразведывательная миссия будет закончена.

Экипаж не мог не догадываться, что поход будет необычным. Их новый член экипажа явно был не тем, за кого себя выдавал. Остин хоть и носил на своей форменной одежде эмблему радиста, но каждый подводник на «Кочино» прекрасно понимал, что простой радист не будет так близко, подолгу и часто общаться с командиром подводной лодки.

Вскоре «Торо» и «Корсар» отстали, а «Кочино» и «Таек» направились к кромке арктических льдов к северо-востоку от Гренландии для проведения учений. Затем они двинулись в сторону СССР. 20 августа 1949 года «Кочино» и «Таек» уже находились в Баренцевом море. Там их пути разошлись. «Таек» пошла в северном направлении для проведения испытаний своих гидролокаторов, а «Кочино» отправилась к северной оконечности Норвегии, чтобы приступить к выполнению радиоразведывательного задания.

Оттуда Бенитес должен был двигаться, идя зигзагами, чтобы запеленговать советские радиосигналы. Для поимки радиосигналов специальные антенны нужно было поднять над поверхностью воды. А, значит, «Кочино» необходимо было всплыть, обнажив части корпуса, на которых была установлены антенны. В это время года небо над Баренцевым морем было светлым даже ночью. Поэтому американским подводникам следовало быть особо осторожными, чтобы избежать обнаружения «Кочино» советскими надводными кораблями и рыболовными траулерами, находившимися по соседству.

На Кольском полуострове находились две самые важные советские военно-морские базы – в Североморске и в Полярном. Ими можно было пользоваться круглый год, поскольку морская вода там не замерзала благодаря Гольфстриму. В Полярном размещалась советская база подводных лодок и подземный штаб Северного флота СССР с центром связи, радиосигналы которого представляли основной интерес для Остина.

Несколько дней «Кочино» осуществляла патрулирование, оставаясь на расстоянии 200–300 от Мурманска. За это время Остин сумел услышать несколько голосовых радиопередач на русском языке, которого он не знал, да перехватить пару советских радиосообщений, переданных азбукой Морзе. В последний вечер патрулирования Остину удалось поймать радиосигнал на частотах, на которых обычно транслировалась ракетная телеметрия. Трудно было сказать, где находился источник пойманного радиосигнала– на суше или на море. Да и не было это похоже на запуск ракеты, когда происходил резкий всплеск звуковой активности в эфире. У Остина была запланирована еще одна попытка добыть что-нибудь более существенное, а пока «Кочино» должна была отправиться на встречу с подводной лодкой «Таек», чтобы поиграть с ней в «кошки-мышки» в учебных целях.

Была среда 24 августа 1949 года, канун четвертой годовщины «Кочино». Бенитес распорядился отпраздновать ее заранее. Коки испекли огромный торт и сварили праздничный обед, которые были съедены под песни и шутки, а также под записанные на магнитофон поздравления подводников из текущей смены. После празднования Бенитес сделал запись в вахтенном журнале: «Мы были счастливы и высказали пожелание встретить очередную годовщину все вместе на борту «Кочино».

На следующий день рано утром «Кочино» обнаружила «Таек» и двинулась по направлению к ней на глубине шнорхеля. Первой была ее очередь прятаться, и «Таек» ушла, имитируя мышь в начатой учебной игре.

Море сильно штормило, день был туманный и пасмурный. В радиорубку «Кочино» поступило предупреждение о надвигавшемся арктическом шторме. Рулевые с трудом удерживали требуемую глубину погружения. Вдруг раздался тревожный сигнал. Из носового машинного отделения Бенитесу доложили, что вода хлынула в подводную лодку через шнорхель. А еще через пару минут последовал глухой удар, как будто «Кочино» ударилась о какой-то притопленный объект.

То, что произошло на самом деле, было гораздо хуже. Электрик заметил искры в двух отсеках, в которых находились аккумуляторные батареи, необходимые для движения лодки под водой. Там возник пожар, повалил густой дым. Узнав об этом, Бенитес отдал команду на всплытие и через гидрофон сообщил на «Таек» об аварии.

«Кочино» почти моментально оказалась на поверхности. Бенитес распорядился собрать наверху всех подводников, не задействованных в тушении пожара. Через полчаса после начала пожара к «Кочино» подошла «Таек». С нее на «Кочино» выстрелили бросательный конец и протянули трос. Матросы на обоих подводных лодках должны были удерживать этот трос как спасательный леер над водой, чтобы можно было перетаскивать плот. Первая попытка переправить медикаменты с «Кочино» на «Таек» закончилась неудачей. Плот перевернулся, и от дальнейших попыток было решено отказаться.

Рулевое управление на «Кочино» не работало, и все же Бенитес надеялся довести свою подводную лодку до более спокойного района, где можно было бы безопасно передать раненых на «Таек», а оттуда дойти до ближайшего порта в Норвегии. Починить неисправный руль удалось только к семи часам вечера, и «Кочино» двинулась за «Таек».

Вскоре после полуночи 26 августа 1949 года раздался еще один взрыв. Лодка начала наполняться водой. С помощью сигнального фонаря Остин передал на «Таек» знаками азбуки Морзе: «П-О-Д-О-Й-Д-И-Т-Е Б-Л-И-Ж-Е».

«Таек» выстрелила торпеды из носовых аппаратов, чтобы избежать взрыва в случае столкновения двух подводных лодок или если на «Кочино» произойдет очередной взрыв, когда «Таек» будет находиться поблизости. Затем «Таек» подошла к «Кочино». Подводники с «Таек» стали крепить узкую сходню между двумя подводными лодками. К двум часам ночи экипаж «Кочино» был по сходне переправлен на «Таек», после чего «Кочино» затонула. Произошло это на глубине 270 метров в двухстах километрах от побережья Норвегии.

О катастрофе подводной лодки «Кочино» было сообщено и в США, и в Советском Союзе. Советская газета «Красный флот» напечатала статью, обвинявшую США в проведении «подозрительных учений» поблизости от советских территориальных вод, а также направлении подлодки «Кочино» в район Мурманска со неблаговидными целями. Со своей стороны ВМС США опубликовали официальное сообщение о гибели «Кочино», отказавшись комментировать советские обвинения.