Текст книги "Александровский cад"

Глава 12

Барон вновь появился у Когана на следующий день. Танька и Лешка дождались, когда он выйдет от ювелира, и, стараясь не выделяться в толпе, двинулись следом за ним. Нагнали на трамвайной остановке. Протолкавшись сквозь спины пассажиров, они вскочили в вагон и притаились на задней площадке.

Народ в трамвае обсуждал последние новости:

– Слыхали, на рынке теперь весы устанавливают. Будут все взвешивать: и рыбу, и мясо, и овощи… А мерками теперь торговать запретят.

– Давно пора. А то сколько хотят, столько и продают. Не проверишь!

– Как обманывали, так и будут обманывать.

– Это верно!

Лешку и Таньку мало интересовали подробности московской торговли. Все их внимание было сосредоточенно на «объекте».

Трамвай свернул на Петровку и остановился возле магазина «Подарки». Барон протиснулся к выходу, вышел и скрылся в магазине. Танька и Лешка последовали за ним.

В магазине протекала крыша. Прошлепав по лужам, ребята заняли наблюдательный пункт у прилавка, на котором были разложены деревянные ложки, детские скакалки, ведерки, мочалки из люфы и ночные горшки. Отсюда было хорошо видно Барона, беседующего с каким-то типом. Незнакомец что-то незаметно положил в карман пальто Барона и быстро растворился в подсобке.

– Видала?! – прошептал Лешка.

Танька не успела ответить. Барон направился к выходу и чуть было не столкнулся со своими преследователями нос к носу.

Чтобы не попасть в поле зрения бандита, ребятам приходилось следовать за ним на почтительном расстоянии. Барон перемещался довольно быстро, и угнаться за ним было тяжело. Следующую остановку он сделал на Смоленской площади в «Торгсине».

Лешка сбавил ход и придержал спутницу.

– Чего ты встал? Уйдет! – занервничала Танька.

Но Лешка медлил. Магазин «Торгсин» был открыт не для всех посетителей. Его название расшифровывалось как «Торговля с иностранцами», и поэтому доступ в него был ограничен. Конечно, никто при входе не спрашивал заграничный паспорт, но продавцы и кассиры с одного взгляда определяли чужака. Казарин не рискнул перешагнуть порог магазина, чтобы не привлекать к себе внимания. Вместо этого они с Танькой перебежали улицу и прильнули к витрине. Через пирамиды коробок с черной икрой и гирлянды всевозможных сортов колбас Лешка долго вглядывался в торговый зал, пока не увидел то, что искал. Барон стоял у колонны в самом центре магазина и о чем-то разговаривал с шикарно одетым гражданином.

– Иностранец! – профессиональным взглядом определила Танька.

– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил Лешка.

– От верблюда, – отрезала Татьяна.

Далее все повторилось, но с точностью до наоборот. На этот раз Барон что-то опустил в открытый портфель иностранца и как ни в чем не бывало направился к выходу.

После «Торгсина» слежка привела ребят к Министерству тяжелой промышленности, затем – к шашлычной напротив немецкого посольства. И каждый раз Барон встречался с разными людьми, что-то передавая или получая тайком взамен.

Наконец они вернулись на Петровку. Барон свернул за угол и скрылся во дворе старого трехэтажного дома. Лешка пулей кинулся за ним и успел заметить, в какую из парадных тот вошел. Забежав следом, он затаился под лестницей. В пролете было видно, как рука Барона скользила вверх по перилам. На третьем этаже рука исчезла, затем звякнули ключи и хлопнула дверь. В это время в подъезд вбежала запыхавшаяся Танька.

– Успел? – переводя дыхание, спросила она.

Лешка кивнул, и они бросились на третий этаж.

На площадке была только одна квартира, поэтому выбирать нужную дверь не пришлось. Лешка приложил ухо к замочной скважине. В квартире раздавались приглушенные голоса, но разобрать их было невозможно.

– Чего там? – нетерпеливо спросила Танька.

– С кем-то говорит… Будем ждать, – принял решение Лешка.

Стараясь не шуметь, ребята заняли наблюдательный пункт этажом выше, откуда была видна нужная дверь и кусок лестничной площадки.

Вначале Танька еще держалась, но через два часа начала клевать носом, и постепенно ее голова оказалась на Лешкиной груди. Еще через полчаса дремота одолела и Казарина.

Они сладко спали, когда Барон вышел из квартиры, быстрым шагом спустился по лестнице и вышел на улицу. Лешка проснулся первый от хлопка входной двери. Он вскочил с подоконника и успел заметить в окошко удаляющуюся спину в кремовом пальто.

– Проспали! – Лешка рванул вниз, но сонная Танька даже не сдвинулась с места.

– Надоело, – устало проговорила она. – У меня ног нет. Ходим все, ходим…

Пока Казарин решал, оставлять ли ее здесь одну, время было упущено.

– Ну вот, теперь все насмарку, – в отчаянии буркнул Лешка, выглянув еще раз во двор.

Теперь у них оставалась лишь одна зацепка, поэтому Казарин спустился к квартире и нажал на кнопку звонка. Никто не отозвался. Он нажал еще раз и приложил ухо к замочной скважине. За дверью стояла гробовая тишина.

– Ерунда какая-то, – пробормотал Лешка. – Он ведь один ушел? Так? – Лешка посмотрел на Таньку, словно желая услышать ответ на свой вопрос.

Танька на всякий случай кивнула.

– Должен же кто-то там быть. Я точно слышал несколько голосов.

Танька сделала большие глаза и тихо сказала:

– А может, там черти живут?

– Какие черти? – не понял Лешка.

– С рогами! – страшным голосом сказала Танька и расхохоталась. Ее заразительный смех заставил улыбнуться и Лешку.

– Пошли домой. Я устала…

Вечером Казарин-младший сидел у Варфоломеева. Склонившись над кинжалом с золотой инкрустацией, Лешка старательно пытался полировать оружие, но работа не ладилась. Заметив это, Герман Степанович отложил инструмент:

– Давай-ка перекусим.

Лешка взял с плиты чайник, и они сели за стол.

– Ну, сыщик, как идет расследование?

– Туго, Герман Степанович…

Лешка размешал сахар в кружке и начал рассказывать про слежку за Бароном и загадочную квартиру на Петровке.

– Прямо мистика какая-то получается с этой квартирой. В ней явно кто-то еще был, но дверь не открыли. Черти там, что ли, поселились?

Варфоломеев усмехнулся, нарезал хлеб и открыл банку клубничного варенья.

– Ну, это, брат, просто. Как дважды два.

Лешка недоверчиво хмыкнул.

– Ты не хмыкай, а включи мозги. Может, в этой квартире никто не живет, а только приходит на время.

Лешка откусил бутерброд:

– Да говорю же вам, Герман Степанович, я слышал за дверью два голоса. Барон ушел один. А потом – бац! И тишина! Как будто второй испарился…

– Через черный ход, – деловито закончил за Лешку фразу хранитель.

Лешка чуть не подавился бутербродом. Не дожидаясь беды, Варфоломеев решил пояснить свою мысль:

– Барона в этой квартире поджидают подельники. Он уходит через парадное, а остальные через черный ход.

Лешка стукнул себя по лбу и рассмеялся:

– Как просто! Ну, Герман Степанович, вас бы в МУР!

Старик закашлялся:

– Типун тебе на язык.

– Да я в хорошем смысле, – пояснил Лешка.

– И в хорошем тоже. – Герман Степанович поднялся, расправляя усталые плечи. – Перекус-перегрыз закончен. Вас, мил человек, ждет настоящая мужская работа – кинжал и… тряпка. Дерзайте.

Глава 13

На следующий день Казарин и Таня, исследуя задворки того самого дома на Петровке, оказались на старой, заваленной всяким хламом лестнице черного хода, на которую выходили заколоченные двери всех квартир. На одной двери были содраны доски. Это была дверь той самой квартиры, которую посещал накануне Барон.

– Ну вот, что и требовалось доказать, – сказал Лешка, изучив дверь.

Танька нерешительно огляделась.

– Чего делать-то будем?

Лешка перегнулся через перила и посмотрел на лестничный пролет этажом выше.

– А делать будем вот что… Я сижу на парадной лестнице и слежу за квартирой. А ты пойдешь в беседку, ну ту, что под липами, и будешь следить за черным ходом…

На том они и порешили.

Лешка занял наблюдательный пункт в подъезде, а Танька притаилась в беседке, которая находилась во дворе.

Около пяти хлопнула дверь, и на лестницу черного хода вышла хорошо одетая женщина. Ее лицо скрывала шляпа с широкими полями. Женщина спустилась во двор и направилась к скверу. Через некоторое время во дворе появился Лешка. К нему навстречу из беседки выскочила Танька.

– Ну что, видел?

– А! – Лешка с досадой махнул рукой. – У них тут банальный адюльтер.

– Чего? – удивленно переспросила Шапилина.

– Свидание, роман, интрижка – назови как хочешь.

Танька осмыслила сказанное. Неожиданно глаза ее загорелись:

– Знаешь, кто сейчас вышел из той квартиры?

– Кто? – равнодушно спросил Казарин.

Танька выждала паузу и эффектно, по-театральному, выпалила:

– Лидия Васильевна Шумакова! Наша соседка по Кремлю…

Лешка остановился как вкопанный.

– Ты не ошиблась?

– Это ты ошибаешься! А я – всегда в самую точку, – с достоинством ответила Шапилина.

Это в корне меняло дело.

Не долго думая, Лешка и Танька ринулись в погоню за Лидией Васильевной и догнали ее у Столешникова переулка. Началась слежка. Чтобы не столкнуться с Шумаковой, ребята держались в отдалении. Лидия Васильевна шла быстро, придерживая правой рукой сумочку, висевшую на плече. Пальцы в белой перчатке теребили ремешок, выдавая ее волнение.

– Эх, сумочку бы ее проверить, – в который уже раз пробормотал Лешка, прячась за спинами спешащих домой москвичей.

Танька кусала губы и что-то старательно обдумывала:

– Может, постовому сказать? А?

– Ага! «Товарищ милиционер! Вон идет жена ответственного партийного работника, нам кажется, у нее в сумке золото и бриллианты. Давайте ее арестуем», – противным голосом оценил Танькино предложение Лешка.

Они следовали за Лидией Васильевной до самого ЦУМа. И тут Таню осенило…

Она обогнала в толпе свою кремлевскую соседку и неожиданно выросла перед ней возле входа в центральный универмаг, сделав вид, что смотрит на проезжающие машины и не видит Лидию Васильевну. Однако Шумакова сама окликнула Татьяну:

– Таня, а ты как здесь оказалась? – изумилась она.

– Лидия Васильевна!

Голубые Танькины глаза были полны неподдельного удивления. Лешка восхищенно присвистнул.

– Вот вы-то мне и нужны. Это просто счастье, что я вас встретила!

Шумакова начала понимать, что сделала роковую ошибку, окликнув Таню.

– У меня такое дело! Вы даже не представляете! – Танька схватила под руку соседку и затараторила ей прямо в ухо: – Один человек пригласил меня в ресторан… Ну, вы меня понимаете? Романтическое свидание, просто с ума сойти!

Шумакова оглянулась по сторонам и попыталась высвободить руку.

– Танечка, я очень спешу… Да и рано тебе по ресторанам ходить.

– Надо же когда-то начинать… Теть Лид, да вы поймите: cви-да-ние! А у меня нет ни платья, ни туфель. Кошмар! Что выбрать? Как выбрать?

– Ну а я тут при чем? – Шумакова начала раздражаться.

– В том-то и дело, что «при чем»! Мне нужен женский совет.

Шумакова замахала рукой:

– Нет-нет-нет! В другой раз, я сейчас спешу.

Но Танька вцепилась в соседку крепко-накрепко:

– Теть Лида, вопрос жизни или смерти! Вы меня как женщина должны понять… Хотите, вот сейчас встану перед вами на колени посреди улицы? Хотите?!

Татьяна говорила так громко, что люди начали останавливаться и оборачиваться. И Шумакова наконец сдалась:

– Ладно, ладно! Только быстро…

Таня и Лидия Васильевна торопливо зашли в магазин. Вслед за ними в тусклый вестибюль ринулся Лешка. Споткнувшись на грязных ступеньках о катки, по которым в магазин завозили тележки с товаром, Казарин забежал на первый этаж. Там он сразу увидел Татьяну и Лидию Васильевну, входящих в женский отдел. Протиснувшись через очередь, стоящую в кассу, Лешка проскочил в мужской отдел, который размещался по соседству. Там для виду начал разглядывать товар, пользуясь тем, что никто не обращал на него внимания.

Продавщицы старательно игнорировали покупателей. Когда очередной гражданин направлялся к ним с вопросом, продавщицы переходили на другой конец прилавка, не прерывая своей беседы. Когда же покупатель следовал за ними, они возвращались обратно.

Перебирая рубашки с пристегивающимися манжетами и воротничками, галстуки в горошек из шёлка-полотона, подвязки для носков, Лешка с волнением наблюдал, как Танька примеряла то одно, то другое платье, нагружая Шумакову ворохом вещей. Но та расставаться со своей сумочкой не собиралась. Таня старалась и так, и сяк, но у нее ничего не получалось.

– Лидия Васильевна! Какое платье! – вдруг взвизгнула она.

Шумакова инстинктивно обернулась.

– Лидия Васильевна – это платье просто для вас! Примерьте, а?

Лешка видел, как Шумакова стала отнекиваться. Но Танька вцепилась в нее как клещ. Наконец Лидия Васильевна попросила Татьяну подержать свою сумочку и пошла в примерочную. Как только она скрылась за занавеской, Татьяна быстро открыла сумку и так же быстро ее захлопнула.

Дело было сделано. Лешка направился к выходу, но тут перед ним вырос какой-то подозрительный тип.

– Заграничные часы не интересуют? – интимным шепотом спросил незнакомец. Лешка не успел ответить, как рядом появился другой тип и так же тихо предупредил:

– Не бери, там механизм игрушечный.

Лешка презрительно посмотрел на спекулянтов, сплюнул и выскочил из отдела. На улице в ожидании Таньки он начал рассматривать витрину с заводными птичками, мотоциклистами в военной форме, физкультурниками на турниках и тачанкой с Чапаевым. Казарин не успел еще изучить все до конца, как появилась запыхавшаяся Танька.

– Ну?! – нетерпеливо бросился к ней Лешка. – Видела?

– Видела…

Вид у Таньки был усталый.

– Тысяч двадцать-тридцать. А может, и пятьдесят.

– Камней?!

– Рублей!

Лешка недоуменно посмотрел на Таню.

– А где бриллианты?

– Не знаю. – Татьяна пожала плечами и зашагала по улице.

Но Лешка в два прыжка догнал ее и схватил за рукав:

– Может, она в ресторан собиралась? Или за покупкой какой шла?

– Ага! Только сейф дома оставила, – сострила Танька. – Да говорю же я тебе: там тысяч пятьдесят было, пачками… И банковскими ленточками каждая перевязана.

Сбитый с толка Лешка мучительно искал решение.

– Что же получается? Барон продает камни. Так?

– Так, – согласилась Танька.

– Если так, то деньги должны быть у него. Так? – не унимался Лешка.

– Ну, так.

– А почему же тогда деньги у Шумаковой? Шумакова сама, что ли, чем-то приторговывает?

Такой поворот дела озадачил и Таньку…

Через час они сидели у Варфоломеева. Старик, не перебивая, внимательно выслушал их рассказ.

– М-да, интересные дела, – пробормотал Герман Сергеевич. – От меня-то что требуется?

Лешка чуть не подпрыгнул:

– Как что? Совет! Что делать дальше?

Герман Степанович отложил кисть и снял увеличительное стекло, через которое все это время рассматривал диадему.

– А какой тут может быть совет? В этом деле я вам не советчик.

Танька и Лешка переглянулись.

– То есть как?

– А так! Вы что, дети малые? Не понимаете? Да Шумаков меня и вас в порошок сотрет, если мы только рот откроем! Тут такая афера, ниточки от которой еще неизвестно куда потянутся…

Ребята выглядели совершенно потерянными. Варфоломеев снова надел окуляр, взял кисть, но работать не смог. Он встал с кресла и нервно заходил по комнате.

– Вот же сволочи! Мародеры, натурально мародеры. Дорвались! Откуда у них драгоценности, деньги?! Люди с хлеба на воду перебиваются, а эти?!

Танька оборвала его причитания:

– А я уверена, что тут без Когана вашего не обошлось. Не зря к нему Барон приходил. Видимо, у них совместные тайные делишки…

Варфоломеев удивленно поднял на нее глаза:

– А ты откуда про Когана знаешь? – И строго взглянул на Казарина: – Лешка, я же просил! – укоризненно покачал он головой.

– Герман Степанович, она же мне как сестра!

– Тоже мне, брат нашелся, – еле слышно прошептала Танька.

Варфоломеев повернулся к Татьяне:

– Ты, дочка, не смей на моего знакомого наговаривать. Я его сто лет знаю. Он честнейший человек.

– Честнейший? А что ж он про бриллианты, которые ему Барон приносил, никому ничего не сказал? Лешка, чего ты молчишь, ну скажи?

Герман Степанович настороженно посмотрел на Лешку:

– Какие еще бриллианты? Когда приносил?

Лешка махнул рукой:

– Какие-какие… С которых все и началось…

Старик не стал его слушать, сел в кресло и сказал:

– Вот что, братцы, выхода тут на самом деле только два. Либо оставить все как есть, либо… Либо надо идти к твоему отцу, Танюша. Он уж решит, что делать.

Глава 14

Вечером того же дня Лешка в сопровождении человека в форме, озираясь по сторонам, шел коридорами Первого правительственного корпуса Кремля. Несмотря на то что почти семнадцать лет своей жизни он провел в двух шагах от этих кабинетов, ему еще не разу не доводилось тут бывать.

Сопровождающий открыл перед Казариным дверь, и Лешка очутился в приемной заведующего особым сектором ЦК товарища Шапилина. Увидев вошедших, секретарь молча встал и распахнул дверь кабинета начальника.

Лешка нерешительно остановился на пороге. Шапилин махнул рукой, указывая на стул.

– Заходи, заходи…

Казарин прошел к столу и сел на краешек стула. Шапилин расположился напротив и, как бы собираясь с мыслями, долгим тяжелым взглядом посмотрел на оробевшего Лешку.

– Таня мне все рассказала. – Петр Саввич выждал многозначительную паузу. – Скажи мне, ты уверен, что этот человек и Лидия Васильевна как-то связаны друг с другом?

Лешка кивнул:

– Уверен.

– Точно уверен?

– Точно! Я сам видел, как он входил в квартиру на Петровке, а затем из нее вышла Шумакова.

– А может, у них там шуры-муры, и только?

Лешка пожал плечами:

– Может, и шуры-муры, только Барон, говорят, мужик фартовый.

– И что? – не понял Шапилин.

– А то! Он себе запросто дамочку и помоложе может найти.

Шапилин усмехнулся:

– А Лидия Васильевна не молодая?

Лешка смутился:

– Пусть вам на это Барон отвечает…

– Барон, – задумчиво произнес Шапилин. – Да что ты все заладил: «Барон, Барон»? Никакой он не Барон.

Лешка вопросительно посмотрел на Петра Саввича.

– Как не Барон?!

– А так… Обычный работник Торгсина. Спекулянт хренов. И фамилия у него – Ищенко.

Лешка загорячился:

– Да не может этого быть! Я сам видел!

– Что ты видел?

– Видел, как он камни Когану приносил. Вы у Когана спросите!

Шапилин порылся в бумагах и вытащил мелко исписанный листок.

– Точно, Коган. Честный мужик оказался. Он-то нас на Ищенко и вывел. Сразу доложил, все честь по чести. А вот тебе, сыщик, прах тебя побери, надо было сразу доложить об этих камнях…

Лешка был раздавлен.

– Ладно, рассказывай, где квартира находится.

Казарин ткнул пальцем в карту Москвы:

– На Петровке.

Шапилин снял телефонную трубку:

– Ковалев, собирай людей.

Глава 15

Лидия Васильевна Шумакова пересекла двор и поднялась по черной лестнице на третий этаж. Открыв дверь своим ключом, она осторожно проскользнула в квартиру. В прихожей сняла шляпку, привычным жестом повесила ее на вешалку и задержалась у зеркала, чтобы поправить прическу.

– Саша, вы уже пришли?

– Пришел, – донеслось из гостиной.

Лидия Васильевна вошла в комнату и остолбенела. Кроме Ищенко, который, опустив голову, сидел за столом, в комнате было еще два человека в штатском.

– Что это значит? – не теряя самообладания, спросила женщина.

– Проходите и присаживайтесь, – сухо ответил человек в штатском.

Шумакова опустилась на стул.

– Вы знаете этого человека?

– Да, это мой любовник. – Шумакова дерзко посмотрела на человека, задавшего вопрос. – Только моя личная жизнь – это моя личная жизнь.

– Предъявите, пожалуйста, вашу сумочку.

В глазах Шумаковой вспыхнул недобрый огонек.

– Что вы себе позволяете?! Я должна позвонить мужу!

При этих словах из соседней комнаты вышел еще один человек – видимо, старший по званию.

– Лидия Васильевна, с вашим мужем мы поговорим сами. Дайте сумочку.

Шумакова поняла, что сопротивляться бессмысленно.

Старший опергруппы взял сумочку и вывалил ее содержимое на стол: помаду, пудреницу, заколки, ключи, папиросы, спички, знакомый флакончик из аптеки и… маленький холщовый мешочек. Он вытряхнул содержимое мешочка себе на ладонь: два крупных алмаза заиграли всеми цветами радуги.

– Чьи это камни?

Шумакова отвернулась, давая понять, что говорить не будет.

– Ищенко, может быть, вы расскажете, кому принадлежат эти камни?

Ищенко вздохнул:

– Скажу… Ей принадлежат.

Старший повернулся к Шумаковой:

– Вы это подтверждаете?

Но та демонстративно закурила и выпустила дым.

– Скажите, Ищенко, задержанная Шумакова говорила вам, как попали эти камни к ней?

– Конечно, говорила. Через мужа енного.

Лидия Васильевна старалась ничем не выдавать свое волнение, лишь лицо становилось все бледнее и бледнее.

– Шумакова, вы это подтверждаете?

– Я должна позвонить мужу. – Она потянулась к стоящему на столе телефону.

Но чекист грубо оттолкнул ее руку:

– Не сметь! Ты свое отзвонила.

Шумакова отдернула руку и долгим внимательным взглядом посмотрела на оперативника.

– Мужа не трогайте, он здесь ни при чем. Почти… – Она провела ладонью по лбу и потерла виски. – Принесите, пожалуйста, воды.

Старший сделал знак одному из помощников. Тот молниеносно налил стакан. Шумакова спокойно открыла флакончик, накапала лекарство в стакан с водой и, тяжело вздохнув, сделала глоток. Чекист взял флакон с лекарством, на котором было написано «Капли Зеленина», и отставил в сторонку.

– Какие мы, оказывается, впечатлительные, – хмыкнул оперативник.

– Что вы хотели узнать? – положив ногу на ногу и откинувшись на стуле, спросила Шумакова.

– Подтверждаете ли вы слова Ищенко?

Шумакова собралась что-то ответить, но спазм в горле помешал ей это сделать. Пена выступила на уголках ее рта, и она молча повалилась на ковер. Чекисты, толкая друг друга, бросились к ней, но было поздно.

– Отравилась…

– Вот сука!

Ищенко, не веря своим глазам, бормотал:

– А я ведь думал, она шутит, говоря, что отравится, если я проболтаюсь… Как же она свою нынешнюю жизнь презирала…

Заседание в Кремле подходило к концу. Докладывал Шумаков:

– Так что запомните, товарищи, это должна быть лучшая демонстрация за все годы Советской власти. Лучшая! Все свободны.

Народ поднялся и начал расходиться.

Когда людской поток схлынул, в приемную Шумакова вошли Шапилин и три человека в штатском.

– У себя? – холодно спросил Петр Саввич у секретаря.

– У себя, – удивленно ответил секретарь и приподнялся из-за своего стола.

Шапилин и сопровождающие, не обращая на него внимания, направились в кабинет.

– Товарищ Шумаков в комнате отдыха, разрешите, я предупрежу… – засуетился секретарь.

Шапилин отстранил его решительным жестом и с сарказмом сказал:

– С сегодняшнего дня у товарища Шумакова будет много возможностей отдохнуть.

Заведующий особым сектором ЦК вошел в кабинет Шумакова, а трое в штатском без всяких объяснений принялись открывать шкафы и ящики стола. Шумаков, ошеломленный бесцеремонностью вошедших, стоял как вкопанный. Шапилин подошел к нему вплотную и, проигнорировав протянутую руку, со скрытой угрозой произнес:

– Дурную весть я тебе, Павел Петрович, принес…

Утром Шапилин докладывал Власику и Поскребышеву о первых результатах расследования.

– Факты позволяют утверждать следующее: Шумаков признался, что бриллианты, которые пыталась реализовать его жена, – из личного сейфа Якова Михайловича Свердлова, который был вскрыт только в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году. До этого времени шестнадцать лет сейф находился на складе, о нем просто забыли. Однако во время инвентаризации складских помещений в тридцать пятом году сейф был найден и вскрыт. Операцией руководил лично Шумаков, о чем есть соответствующий документ и опись найденного…

Поскребышев с неприязнью взял листок из личного дела Шумакова.

– Помню, помню… Нам тогда докладывали и про деньги, и про золото, и про паспорта заграничные…

Шапилин протянул еще одну бумагу:

– Так точно. При вскрытии сейфа было обнаружено сто восемь тысяч золотых рублей, семьсот с лишним золотых изделий, царские кредитные билеты и заграничные паспорта на всю семью Свердлова.

Поскребышев с брезгливостью отшвырнул протянутый лист.

– Хватит! Что было, то было. Ты по делу валяй.

Шапилин кашлянул:

– Шумакова установила связь со своим бывшим любовником, неким Ищенко. Ищенко – работник Торгсина, постоянно выезжал за границу и мог реализовывать бриллианты без всякой опаски быть пойманным за руку. Но по признанию того же Ищенко, он обманул Шумакову и ничего никуда вывозить не стал, решив придержать камни у себя. Оценив бриллианты, Ищенко понял их истинную ценность и возможность получить максимальную прибыль.

Власик стукнул кулаком по столу:

– Вот же сволочи!