Текст книги "Александровский cад"

Глава 26

Лешка пришел домой и, не раздеваясь, лег на кровать. Он долго смотрел в потолок: сон никак не шел, мысли путались. Неожиданно во входную дверь постучали.

Казарин вскочил с кровати и открыл замок. Но надежда сменилась на его лице досадой. Вместо отца на пороге стоял Шапилин. Вид у него был встревоженный.

– Таня у тебя?

Лешка не сразу понял, о чем разговор. Петр Саввич вошел в комнату, огляделся и сел на стул.

– Танька пропала.

– Как пропала?

– Как-как, не пришла ночевать, и все! Ты-то должен знать, где она?

Лешка машинально опустился на кровать. До него только сейчас дошел смысл слов Шапилина.

– Ну… – Казарин замялся.

– Говори!

– Да я не знаю… Мы, как это сказать-то правильней, – того…

– Что «того»? Да не мычи ты, а говори нормально!

– Я и говорю: поссорились мы…

Петр Саввич обхватил голову руками.

– Хорошие дела…

– Да вы не волнуйтесь. Она, наверно, у подруги какой ночевать осталась. Здесь в Кремле.

Шапилин вскочил и зашагал по комнате.

– Да то-то и оно, что ее в Кремле нет… И вообще она всегда дома ночует!

Лешка погрузился в раздумье.

– Надо в милицию звонить.

Шапилин махнул рукой.

– Да я уже весь МУР на уши поставил… – Петр Саввич сел рядом с Лешкой на кровать. – Ты мне вот что скажи: куда она могла пойти? Какие у нее секретные дела?

Лешка пожал плечами.

– Да никаких… А вещи все на месте?

Шапилин недоуменно посмотрел на Казарина:

– Ты это о чем?

Лешка уточнил:

– Ее вещи на месте?

Петр Саввич задумался:

– А черт его знает. Я и не смотрел. А ты думаешь?…

– Я ничего не думаю. Пошли.

Лешка решительно встал и набросил на плечи отцовский пиджак.

В конце Цветного бульвара остановилась легковая машина. Три тени отделились от нее и направились к зданию цирка. Обойдя его с тыльной стороны, они ловко перебрались через забор. Просунутая в щель финка скинула внутреннюю щеколду ворот, и все трое проскользнули внутрь цирковых конюшен.

Через несколько минут тайные визитеры оказались в тускло освещенном коридоре, упирающемся в те самые артистические уборные, что занимали цыгане. Один из них тихо открыл отмычкой дверь, двое взялись в безопасных местах за клетку с тигром и с силой катнули ее к открытой комнате. Зверь вскочил и зарычал. Когда до двери оставалось не больше метра тот, кто работал отмычкой, резко распахнул дверцу клетки. Клетка с грохотом ударилась о стену и остановилась. Обезумевший тигр оскалился и прыгнул через открытую дверцу в комнату, в которой спали безмятежным сном цыгане…

В Танькиной комнате был идеальный порядок. Лешка прошелся от двери до окна, внимательно осматривая каждую мелочь. Петр Саввич тем временем рылся в шкафу с вещами.

– Вроде все на месте… Нет только синего платья, а так…

– А что на посту сказали? Как она была одета, что было в руках?

Шапилина, который и так был на взводе, вдруг прорвало:

– Cлушай, ты, Шерлок Холмс, не задавай дурацких вопросов! Что надо – я муровцам уже рассказал!

Но Лешка пропустил грубость мимо ушей.

– Петр Саввич, вы поймите, тут любая мелочь важна. – Он натянуто улыбнулся и повторил вопрос: – Как Таня была одета?

– Да «как-как»? Мне сказали – как обычно! Платье синее… Видимо, как раз, это… туфли белые… фотоаппарат, что я ей недавно подарил.

Казарин перестал осматривать вещи.

– Фотоаппарат? – переспросил он.

– Фотоаппарат, – удивленно повторил Петр Саввич.

Ни слова больше не говоря, Лешка ринулся в кладовку, в которой Танька организовала свою фотолабораторию.

Фотоувеличитель, ванночки с проявителем, банки с реактивами – все стояло на своих местах. И тут Лешкин взгляд привлекли фотографии, которые Танька повесила сушиться накануне. Он сорвал с веревки одну из них, и… его прошиб холодный пот. На этом снимке, как и на всех остальных, была циркачка Лиля, которая оживленно беседовала с ним, с Лешкой.

– Ну, чего ты там нашел?

Шапилин вошел в кладовку и тут же выхватил у Лешки фотографии.

– Кто это? Ты ее знаешь?

В этот момент Лешке предстояло принять решение: либо признаться, что парень на не очень четкой фотографии – это он и есть и тем самым обрубить надежду спасти отца. Либо промолчать и разобраться во всем самому. Почему? Он не был уверен, что Петр Саввич сделает все как нужно и не наломает при этом дров. Конечно, Лешка понимал, что с Таней произошло что-то неладное. Но и судьба его отца висела на волоске.

– Ты знаешь ее? – настойчиво повторил свой вопрос Шапилин.

Казарин медлил с ответом. В это время в гостиной зазвонил телефон, и Петр Саввич бросился к аппарату.

Лешка остался один. Он еще раз взглянул на фотографии, положил всю стопку в ящик, один снимок сунул в нагрудный карман и вышел в коридор.

– Из МУРа звонили. – Шапилин метался по квартире, взволнованно бормоча себе под нос. – Я сейчас прямо туда… – Он вспомнил про снимки. – А фотографии очень важны в этом деле. Очень важны. Это просто здорово, что не забыли про фотоаппарат.

Хлопнула дверь, и Лешка оказался один в пустой квартире.

Глава 27

Дикий крик разбудил Лилю. Она подскочила к выходу из своего узилища и увидела ужасную картину. Вход в комнату, где ночевали ее мучители, перекрывала пустая клетка, возле двери лежал растерзанный труп, а из глубины комнаты раздавались хрипы и злобный рык тигра. Зажав рот рукой, чтобы не закричать, Лиля бросилась к выходу.

Трамвая долго не было, а ждать Лешка не мог. Он почти бежал по пустынным московским улицам. Спускаясь по Петровскому бульвару, он уже почуял неладное. А повернув на Цветной и подойдя к цирку, увидел, что тот оцеплен милицией. С замиранием сердца Алексей пробрался через толпу и прислушался к тому, о чем говорили зеваки.

– Да я вам говорю, тигр их всех до одного порвал…

– Пьяные, что ли, были?

– Как обычно, поддали после выступления…

– Артисты, чего с них взять…

– Говорят, что они еще друг друга порезали перед этим… Из ревности.

– Дикие. Как были дикими, так и остались.

– Цыгане, чего с них возьмешь…

Лешка остановился. Ему казалось, что стук его сердца слышат все люди, собравшиеся у цирка. Вспомнив про фотографии, он уже не сомневался, что трагедия в цирке и пропажа Таньки – звенья одной цепи.

– Эй, красивый, давай погадаю, – услышал он за спиной.

Казарин оглянулся и увидел за деревом маленькую цыганку, лицо которой скрывал платок. Цыганочка поманила его рукой, после чего засеменила в глубь бульвара. Лешка еще раз посмотрел на милиционеров и непонятно почему отправился следом. Отойдя на почтительное расстояние, цыганка вдруг обернулась, сняла платок, и Лешка понял, что перед ним Лилька.

Несмотря на случившееся ночью, Лиля держалась молодцом. Ни страха, ни испуга на ее лице не было. Наоборот, в глазах появился лихорадочный блеск, который Лешку даже смутил. Только потом он понял, чем все это было вызвано…

Лилька схватила Казарина за руку и потащила за собой. Через несколько минут они забежали в один из Каретных двориков и спрятались у дровяного сарая.

Первым делом Лешка вынул из-за пазухи фотографию, сделанную Танькой, и протянул ее Лильке.

Девушка повертела снимок и с подозрением уставилась на Казарина:

– Откуда это у тебя?

– Какая разница…

Лешка не очень хотел объяснять Лильке, кем приходится ему Танька. Сделать это он не смог бы при всем желании: слишком уж сложны были его чувства.

– Эти фотографии сделал человек, который… которого я…

Лилька внимательно слушала Лешку и вдруг все поняла.

– Так это та самая…

Казарин схватил Лилю за руку:

– Кто «та самая»? Говори! Ты ее видела?

Лилька с трудом высвободила свою руку:

– Сама виновата. Нечего было на рожон лезть.

Лешка замер, предчувствуя самое ужасное.

– Да жива твоя пионерка, – презрительно хмыкнула Лилька и тут же добавила: – Шалава.

Казарин вздохнул с облегчением.

– Она не шалава.

– А кто? – Лилька насторожилась.

– Она… она… хорошая.

– А-а-а, понятно… – Лилька опять презрительно хмыкнула. – Только ты не обольщайся. Ты ее вряд ли теперь увидишь. Увезли ее, тю-тю!

– Как?! Куда?! – Лешка вновь похолодел.

– На кудыкину гору.

И тут Казарин сорвался: он прижал Лильку к стене и угрожающе посмотрел ей в глаза.

– Не скажешь?

– Да не знаю я, – запротестовала Лиля. – Аким знал. Да нет теперь Акима.

Лешка отшатнулся от Лили, отвернулся и тихо произнес:

– Лиля, родная, помоги! У меня же никого дороже ее нет!

Но цыганка молча смотрела в сторону. Говорить больше было не о чем.

– Ну, бывай! – вздохнула Лилька. – Мне теперь в Москве оставаться нельзя. – Она протянула свою ладошку.

После неловкой паузы Казарин пожал протянутую руку, направился к подворотне, но неожиданно вернулся.

– И куда ты теперь?

– Не знаю, страна большая.

Лешка порылся в карманах и достал несколько смятых рублей.

– Возьми, пригодится.

Лилька с удивлением посмотрела на деньги, а потом на Лешку.

– Хороший ты парень… Но дурак.

Казарин резким движением сунул деньги в Лилькин карман.

– Возьми.

Но девушка молча вынула деньги и вложила их обратно в Лешкину ладонь. Она кивнула ему и, уже уходя, бросила вдруг через плечо:

– К Барону отвезли твою пионерку. На ипподром…

Слово «Барон» в Лилиных устах прозвучало как гром среди ясного неба.

– К Барону?! – У Лешки перехватило дыхание. Он вновь схватил девушку за плечи и тряхнул ее так, что у Лильки чуть не отлетела голова. – Ты сказала – «к Барону»?!

Лилька только закивала в ответ.

Казарин отпустил девушку и бросился к автобусной остановке.

– Стой! – закричала ему вслед Лилька. – Стой, балда!

Она стояла в нерешительности и кусала губы, хорошо понимая, в какую историю ввязывался этот странный парень, который ей, чего скрывать, уже давно нравился. Самое противное, что времени на размышления у нее не было. Она со злостью швырнула платок на землю и побежала за Лешкой на остановку.

Автобус трясся в сторону Беговой улицы. Лилька и Лешка стояли, прижатые друг к другу, на задней площадке.

– И зачем мне все это надо? – вздохнула Лилька.

– Ты это про что? – не понял Лешка.

– Про то самое… Почему я не мужчина? Была бы такой же тупой и черствой…

Лешка с некоторым удивлением посмотрел на Лилю, но она так же, как на бульваре, отвернулась.

Ипподром в эти дневные часы был пуст и безлюден. Лишь тренировки жокеев шли своим чередом, и поэтому никто не обратил внимания на двух молодых людей, вошедших в денник.

– Стой здесь и не отсвечивай, – сказала Лилька и двинулась к мужчине, чистившему скребком гнедого жеребца.

– Здравствуйте, дядя Миша.

Мужчина бросил свое занятие и удивленно обернулся.

– Лилька? Ты как здесь?

– Да вот, Аким прислал. По делу.

– Аким? Тебя? – Дядя Миша смерил Лилю взглядом.

– А что такого?

Конюх достал «беломорину», дунул в нее:

– Да ничего. Я вроде лошадей ваших три дня назад смотрел.

Лилька игриво улыбнулась:

– Да я помню. Но тут вот какое дело… – Она заговорщицки подмигнула. – Наши вчера ящик сюда один отправили. Ну, вы понимаете?

Дядя Миша с опаской оглянулся, отложил щетку и прищурился:

– Какой ящик?

Лилька изобразила руками габариты:

– Ну, такой большой.

Дядя Миша закурил и, выпустив дым, произнес:

– А-а-а, это тот, что ночью привезли?

– Вот-вот… Где он сейчас?

– А я-то почем знаю? Его же сразу к директору занесли. У него и спрашивай. Я человек маленький, подай-принеси…

– Михал Михалыч, это точно?

Конюх сделал еще несколько затяжек, аккуратно потушил папиросу и положил бычок в карман телогрейки.

– Слушай, Лилька, ты меня в ваши цыганские делишки не впутывай. Я и так, кажись, лишнее болтаю.

Он что-то еще хотел сказать, но Лилька его уже не слушала.

Лешка нетерпеливо топтался на углу.

– Ну? – нетерпеливо бросился он к Лильке.

Лилька была мрачнее тучи.

– Плохо, парень, дело. Ой, плохо.

– Что? Что «плохо»?

– У Барона она. Там… – Лилька кивнула в сторону административного здания.

Казарин схватил ее за рукав:

– Пошли.

Девушка с трудом вырвала руку.

– Куда?

– Туда.

Лиля покрутила пальцем у виска:

– Ты что, парень? Моей жизни и так нынче цена копейка, а что она будет стоить, если я там покажусь?

Лешка сделал успокаивающий жест рукой:

– Не дрейфь, как только он узнает, чья она дочь…

Лилька от злости топнула ногой:

– Ты дурак или прикидываешься?

Вопрос был риторический. Конечно же, Лешка ничего не понимал и не замечал. Лилька это осознала:

– Думаешь, мои ночью сами с тигром поиграть решили?

И только тогда Казарин задумался обо всех деталях происшедшего и возможных последствиях любого опрометчивого поступка…

Через десять минут Лилька все-таки подвела Казарина к летнему кафе, где под зонтиком сидело несколько человек.

– Ты хотел увидеть Барона? На, любуйся.

Лешка высунулся из-за кустов, чтобы получше изучить объект слежки, но тут же получил по затылку от своей спутницы.

– Не вылезай на воротник, – прошептала Лилька.

Лешка сразу понял, кто Барон. Вокруг него все время крутился какой-то народец: администраторы, официанты. Свита, состоящая из нескольких человек, выполняла разные поручения: от обеспечения свежим пивом своего хозяина до принятия ставок на заезды. Барон был невысок, немолод – лет пятидесяти, Лешке с его ростом и комплекцией ничего бы не стоило справиться с ним один на один. Но рядом с цыганом неотлучно дежурил огромный детина с каменным лицом. Поэтому взять Барона, что называется, голыми руками не представлялось возможным.

Лешка переключился на его собеседника. Человек, с которым говорил цыган, сидел спиной к Лешке. что-то в нем было не так, но что – Казарин не мог сформулировать. И вдруг Лешка все понял: собеседник Барона прятал лицо под полями шляпы, стараясь остаться неузнанным. Но чем дальше Казарин следил за ним, тем больше ему казалось, что незнакомец кого-то сильно напоминает. Но кого? И только когда незнакомец поднялся и, быстро попрощавшись с Бароном, направился к выходу, Лешка все понял. Его как будто ударило током: по аллее шагал не кто иной, как ювелир – Зиновий Ефимович Коган.

– Ерунда какая-то, – прошептал Лешка.

– Чего? – не поняла Лилька, которой весь этот детектив уже порядком поднадоел.

Объяснять было некогда – надо было принимать решение.

– Была не была, – выпалил Лешка. – Запоминай: «А» три пятьдесят семь семьдесят восемь. Запомнила? Повтори.

Лилька, ничего не понимая, выполнила приказание:

– «А» три пятьдесят семь семьдесят восемь…

– Правильно, – похвалил ее Лешка. – Спросишь Петра Саввича. Скажешь, что ты звонишь по моему поручению. Нужно, чтобы через двадцать минут здесь была милиция, понимаешь? Больше я его заговорить не смогу…

Лилька заволновалась:

– А ты?

– А что я? Думаю, что продержусь до их приезда.

Лешка ласково подтолкнул цыганку к выходу и улыбнулся.

– Давай, Лилька, пожелай мне удачи!

Затем он вдруг крепко обнял ее и чмокнул в щеку. Такого Лилька не ожидала. Это был первый поцелуй в ее недолгой жизни. Девушке хватило бы с лихвой и нескольких теплых слов, а поцелуй вызвал в ней такую бурю спящих до поры чувств, что из ее глаз брызнули слезы.

Лешка понял это по-своему.

– Ты чего, дуреха? Все будет хорошо!

Но Лильку уже было не остановить.

– Погоди…

Она запустила руку в свои широкие юбки и извлекла из кармана тот самый холщовый мешочек, который она нашла в каморке за клеткой с тигром. Оглянувшись по сторонам, она высыпала на ладонь алмаз такой величины и красоты, что Казарин лишился дара речи. Он взял камень, поднял его на свет и хриплым голосом пробормотал:

– Откуда это у тебя?

– Оттуда! – отрезала Лилька.

Лешка не верил своим глазам.

– Это же из кремлевской коллекции! Откуда?!

– В клетке я его нашла, пока тигра караулила. Видать, за него Акима и приморили.

Казарин не знал, что и думать. А Лиля тем временем вздохнула:

– На такой камень можно весь этот ипподром выменять, не то что твою пионерку… Эх, ушла бы спокойно – на всю жизнь хватило… Дура…

Лешка еще раз посмотрел на огромный бриллиант.

– Ну, Лилька, ну… ты… Чем я могу тебя отблагодарить?

Лилька покраснела и тихо сказала:

– Целуй опять…

Она зажмурилась и подставила щеку. Лешка, улыбнувшись, наклонился, чтобы выполнить просьбу, но девушка вдруг отстранилась.

– Постой, они же тебе по голове треснут, и все дела…

Лилька умелым воровским жестом выхватила камень из Лешкиного кармана.

– Нет уж, камень останется у меня, а тебе и мешочка хватит.

Она выудила алмаз, а мешочек вернула Казарину.

– Вот тут номер музейный на боку нарисован. А Барон мужик умный, все и так поймет…

Лешка обдумал Лилькино предложение и согласился:

– Может, оно и правильнее…

Он все-таки чмокнул еще раз Лилю в щеку, затем перемахнул через живую изгородь и зашагал уверенным шагом к кафе. Лилька тайком перекрестила его и бросилась искать телефон-автомат.

Казарин тем временем подошел к столику Барона, перевернул пустой стул и сел на него верхом. За столиком наступила гробовая тишина. Барон от такой наглости поперхнулся пивом.

– Ты кто такой? – откашлявшись, спросил он с угрозой.

Лешка не стал тратить время на расшаркивания. Он разжал ладонь, на которой лежал мешочек с клеймом алмазного фонда.

– Хорошая вещь, правда? – спросил Казарин, глядя прямо в глаза Барона.

Ни одна жилка не дрогнула на лице цыгана. У него только сузились зрачки, и, оглядевшись по сторонам, он тихо спросил:

– Откуда это у тебя?

– Один хороший человек дал, – ответил Лешка. – Подержать.

Барон сделал знак охране, и те окружили столик.

– Знаешь, что полагается тому, кто у цыгана ворует? – спросил Барон.

– А знаешь, что полагается цыгану, который у государства ворует? – не задумываясь отбрил его Лешка.

Барон вскинул брови.

– Что?!

– Сам знаешь что…

– Ты сюда, наверное, на трамвае приехал? – участливо поинтересовался цыган.

– На автобусе… Фургон третьего дня – ваша работа?

Один из охранников запустил руку под пиджак и тихо спросил у шефа:

– Кончать?

Барон поднял руку:

– Что еще знаешь? Говори.

Лешка покосился в сторону бугая.

– При нем? – Казарин нагло оглядел охранника. – Небось циркачи – его рук дело?

Охранник открыл рот и удивленно посмотрел на Барона.

– И про это знаешь? – со зловещей усмешкой проговорил Барон.

– А я вообще все знаю! – выпалил Лешка и закинул ногу на ногу.

– Во падлюка! – прохрипел охранник.

– Не пыли, – остановил его Барон.

Он вынул дорогой портсигар и прикурил.

– Ну, банкуй, а я буду слушать…

Рассказ получился недолгий. Лешка быстро в ярких красках пересказал все, что знал, не забыв добавить все свои догадки. Говорил спокойно, выверяя каждое слово.

– Складно, – выслушав Лешку, проговорил Барон. – И что же ты хочешь?

Казарин решил, что рыба на крючке.

– Предлагаю меняться: берите этот камень и плюс час форы времени. А мне возвращаете девушку.

Барон покачал головой и вдруг ехидно рассмеялся:

– Точно на трамвае приехал… Ну что ж – царский подарок… Только у меня другое предложение. Я тебя сейчас шлепну – не больно, даже мучаться не будешь. Но при одном условии – если расскажешь, кому еще раззвонил про камни… ну и обо всем прочем. – Лицо Барона вновь стало каменным. – А не скажешь – я тебе устрою такую страшную смерть, какую представить невозможно.

Казарин понял, что надо идти ва-банк.

– Не шлепнешь, – тихо сказал он.

– Почему?! – удивился Барон.

– Потому что там, – Лешка ткнул пальцем в сторону конюшен ипподрома, – есть человечек, который через пять-десять минут, если я не вернусь, расскажет милиции все-все-все. И про то, как сталинский портрет поджигали, и про то, почему тигр на цыган напал.

Барон начал терять спокойствие. Он даже наклонился вперед, чтобы посмотреть в глаза наглецу.

– Меняться хочешь? – прошипел он злобно. – Будет тебе обмен. Пошли.

Он щелкнул пальцами, охранники подняли за шиворот Лешку и потащили его в сторону административного корпуса. На своей спине Казарин почувствовал холодный и острый предмет.

Миновав несколько коридоров, они остановились у двери, на которой висела табличка «Директор». Попадавшиеся изредка навстречу работники ипподрома почтительно кивали Барону:

– Здравствуйте, товарищ директор.

Встречная женщина кинула удивленный взгляд на молодого человека, которого подчиненные директора держали за шиворот.

– Вот, Елена Георгиевна, воришку поймали, – усмехнулся Барон.

В роскошном кабинете у Лешки первым делом вырвали из рук мешочек. Затем швырнули на пол, и охранник прижал его коленом так, чтобы он не мог подняться. Другой охранник направился к шкафу, отодвинул его и вышел через потайную дверь в стене. Спустя несколько минут он вернулся.

– Смотри! – крикнул Барон.

Телохранитель, который держал Лешку, с силой дернул его голову вверх. От увиденного у того все оборвалось внутри. Перед охранником со связанными руками вся в синяках стояла Таня.

– Таня… – чуть слышно прошептал Казарин.

Барон ухмыльнулся:

– Жалко? Ах, какие у нас растерянные глаза! – Он уже понял, что выиграл эту схватку. – Ну, теперь рассказывай, что и кому говорил и кто там у тебя на стрёме стоит… – Барон со всей силы ударил Лешку ногой. – Говори, гаденыш, а то я ее при тебе на ломти резать начну!

Повесив трубку, Лилька бросилась обратно к кафе, но там уже никого не было. Тогда она побежала к конюшням, надеясь найти Лешку там. Но в денниках было тихо. Чтобы собраться с мыслями и успокоиться, Лилька подошла и погладила лошадь. Она не заметила зловещую тень, появившуюся рядом.

– Какая ты хорошая…

Фразу Лилька докончить не успела. Острие финки вошло под сердце, и она, тихо охнув, осела на солому.

– Дядя Миша… – только и успела удивленно прошептать Лиля.

Конюх нагнулся, дрожащими руками вытащил из кармана алмаз и быстро зашагал к выходу. Но, не дойдя до дверей несколько метров, замер. На территорию ипподрома ворвался отряд милиции, во главе которого бежал обезумевший Петр Саввич Шапилин с револьвером в руке.

Крики и шум долетели до кабинета директора, где решалась судьба Таньки и Лешки.

– Что там такое? – Барон с удивлением повернулся к двери.

Один из охранников достал пистолет и выглянул в коридор. Заметив человека с пистолетом, милиция начала стрелять.

В кабинете началась паника, и Лешка решил действовать. Ударом ноги он выбил у Барона пистолет и бросился на пол. Барон проворно нагнулся, подхватил с пола оружие, но в это мгновение оперативники ворвались в директорский кабинет. Увидев человека с направленным на них пистолетом, муровцы начали палить из всех стволов. Через секунду Барон упал на ковер, на котором лежал Лешка, прикрывая собой Таню. Их взгляды встретились.

– Повезло… – прошептал Барон и закрыл глаза.