Текст книги "Усташский министр смерти"

По плану Эугена Кватерника и Лубурича в лагере-III намечалось со временем построить различные промышленные и ремесленные мастерские, а также бараки на 3500-4000 человек, которых планировалось использовать в качестве постоянной рабочей силы.

Прежде всего узников бросили на работы по изоляции лагеря от остального мира. Рядом с лагерем проходила железная дорога, а сразу за ней – шоссе, так что проезжающие могли видеть, что в нем происходит. Поэтому было приказано обнести лагерь колючей проволокой и глухим забором трехметровой высоты. Кроме того, чтобы изоляция была полной, усташи эвакуировали местных жителей из Ясеноваца и окрестных сел. Только после этого было решено приступить к строительству бараков для размещения узников.

С декабря 1941 года по конец февраля 1942 года усташи ежедневно доставляли в Ясеновац большие партии мужчин и женщин из Срема, Славонии и Боснии и уничтожали их. В основном это были сербы, евреи, хорваты, цыгане…

Хинко Штайнер и Эгон Бергер свидетельствуют, что усташи обыскивали узников, отбирали имущество и сразу же отправляли их партиями от ста до трехсот человек на большой пустырь вблизи Великой Кошутарицы, где их уничтожали. Жертвы убивали топором или молотком. Восемьдесят узников всю зиму копали могилы и хоронили трупы убитых. Те же свидетели утверждают, что в ту зиму в Кошутарице было убито 50 тыс. человек. Это они смогли установить со слов могильщиков, рассказывавших друг другу о том, сколько жертв в день им приходилось хоронить.

ДЖУРО ШВАРЦ:

"…Некоторые дни следует выделить особо. Так, например, на сочельник 1941 года выдался хороший зимний день… В тот день пищу давали только в одном месте, в хозяйственном блоке.

Когда нам роздали талоны, в лагере возле административного здания появилась большая группа узников, которых до этого мы не видели. Их построили в две шеренги. Между ними встали усташи. Хорошо помню, что шеренги протянулись от мастерской по производству цепей до сторожевой будки. В дверях административного здания стоял без головного убора Милош. "Новички" были упитанные, некоторые даже толстые, у многих из них – полные вещевые мешки. Усташи начали колоть узников штыками. У меня в памяти запечатлелось зловеще ухмыляющееся лицо усташа с толстыми, как у негра, губами, который наносил удары штыком какому-то человеку невысокого роста. Мы смотрели с лесопильни на то, что происходит во дворе. Их стали убивать ножами. Жертвы не издавали ни звука. Трупы вытаскивали и складывали перед Милошем. Группа могильщиков начала носить их мимо нас. Узников, умиравших в нашем лагере, нести не составляло труда. Эти же были тяжелыми, и сквозь разорванные рубахи видно было, как трясутся их животы. Некоторые трупы были залиты кровью, так что лиц не было видно, на других же следы крови были едва заметны. Мы пошли в хозяйственный блок, чтобы получить еду. Выстроившись в длинную очередь, мы долго ждали, поскольку выдача пищи шла крайне медленно. Могильщики же с большим трудом справлялись с трупами, которых им пришлось нести вдоль шоссе. Убитые, кажется, были хорватами-католиками. В тот день нас кормили мамалыгой…"

Зима 1941 года была необычно суровой. Голодные, плохо одетые узники, главным образом пожилые, заболевали. Они не могли работать, поэтому усташи решили их уничтожить.

ХИНКО ШТАЙНЕР:

"… В январе 1942 года в больнице находилось около 300 больных. Поскольку узники вынуждены были спать на чердаках или под открытым небом, а зима была суровой" то заболевших оказалось много, и больница была переполнена.

Однажды ночью Милош Любо, Ивица Маткович и Йозо Матиевич выгнали всех больных на улицу, погрузили их в сани и увезли на пустырь, где убили молотками и ножами".

Такое уничтожение больных практиковалось регулярно, вплоть до освобождения. Как-то пятеро узников попытались в феврале 1942 года вырыть несколько картофелин, оставшихся в земле. Усташские охранники застали их за этим занятием, схватили и доставили к коменданту Ивице Матковичу.

ХИНКО ШТАЙНЕР:

"… Маткович приказал построить всех узников, чтобы они присутствовали при публичном наказании этих пятерых заключенных. Хотя на дворе стоял страшный мороз, всех пятерых заставили раздеться догола. Им связали сзади проволокой руки и повесили за руки. В таком положении они провисели целый час, их тела посинели от холода. Через час Маткович разрешил снять их и застрелил каждого выстрелом в затылок. После этого он выступил перед узниками, угрожая им еще более страшным наказанием в случае повторения подобного "преступления".

По образцу своих немецких хозяев усташские власти решили построить в лагере Ясеновац печь для сжигания трупов, чтобы надежно замести следы своих преступлений.

За строительство этой печи взялся инженер Пицилли. Он привез строительный материал, нанял печников, и они очень быстро недалеко от кирпичного завода построили печь, которую узники называли "печью Пицилли". Когда печь была готова, усташи в целях сохранения тайны убили всех строивших ее печников.

Вначале усташи сжигали в этой печи женщин и детей, поступавших из лагеря в Стара-Градишке и других лагерей. В течение трех месяцев прибывали грузовики с заключенными. По одному или небольшими группами их вводили в помещение, находившееся недалеко от печи, раздевали догола, били по голове и, когда жертва теряла сознание, бросали в печь. Так продолжалось около трех месяцев, то есть до конца февраля 1942 года, когда печь была разрушена".

ЭГОН БЕРГЕР:

"В течение некоторого времени я прислушивался в мастерской, находившейся вблизи крематория, к тому, что там происходит. Вначале я слышал крики о помощи, плач и стон, потом стук, напоминающий шум падающих тяжелых железных дверей. Потом наступала тишина, из дымохода печи появлялся огонь, а вскоре вновь раздавались пронзительные крики новой жертвы".

Усташи сжигали в этой печи узников из самого лагеря, обычно старых, немощных и больных. В соответствии с показаниями свидетелей, количество женщин и детей, доставленных из лагеря в Стара-Градишке, составило около 5 тыс. человек, а количество женщин и детей, привезенных из других лагерей,– около 10 тыс. человек.

Свидетель БРАНКО БАЛИЯ утверждает, что слышал от усташей, что в печь бросали и живых людей в полном сознании.

УНЕСЕННЫЕ РЕКОЙ

САВА. В течение всего 1942 года одна за другой прибывали партии мужчин, женщин и детей, которых, не завозя в лагерь в Ясеноваце, переправляли через Саву и там уничтожали. Общая численность таких жертв превышает число уничтоженных узников лагеря.

ЯКОБ ФИНЦИ:

"… В первой половине марта 1942 года усташи учинили резню над 3 тыс. заключенных лагеря Ясеновац, чьи имена так и не удалось установить.

Резня продолжалась в течение десяти дней. Размозжив жертвам головы тупыми предметами, усташи избивали их деревянными кольями и железными прутьями до такой степени, что тела их становились черными, изуродованными. Они забивали гвозди в тело, отрезали руки, ноги и т. д. Десять дней спустя около пятидесяти могильщиков зарыли трупы за пределами лагеря на так называемом "кладбище", а также в том месте, где эти зверские убийства были совершены".

В конце 1942 года ожидалось прибытие в Ясеновац новых партий узников. Поскольку места в лагере не было, усташи решили избавиться от части узников. Три дня усташи-надзиратели по ночам отбирали в бараках старых, больных и ослабевших евреев. К 19 ноября 1942 года количество таких узников достигло 800 человек. Изолировав обреченных в отдельном помещении, усташи переправили их затем ночью лодками через Саву в Градину, где заставили выкопать для себя могилы, после чего уничтожили и закопали.

С марта и до конца 1942 года лагерь-Ш-С был переполнен узниками, в том числе женщинами и детьми, которых усташи доставляли сюда с целью уничтожения.

Усташи согнали со всей территории "НГХ" в лагерь Ясеновац цыган – около 40 тыс. человек. Их разместили на голом пустыре между старым проволочным ограждением и высоким забором под открытым небом в северо-восточной части лагеря. Обнеся ее колючей проволокой, усташи назвали это место лагерь-III-C.

Сразу же после прибытия цыган в лагерь их стали партиями переправлять в Градину и убивать. В результате все они были уничтожены, за исключением нескольких человек, которых они использовали в качестве могильщиков, а позднее – и палачей.

На смену уничтоженным цыганам усташи доставляли новые партии заключенных, которых они почти ежедневно убивали, так что лагерь-III-С в 1942 году превратился в перевалочный пункт для сотен тысяч жертв. В конце 1942 года в лагере-III-С осталось всего 160 узников, главным образом из числа интеллигенции.

Комендант лагеря Ивица Маткович решил покончить и с ними, уморив их голодом. Он хотел выяснить, сколько времени человек может прожить без пищи и воды. По его приказу была усилена охрана, объявлено, что каждый, кто осмелится передать еду в лагерь-III-С, будет убит на месте. Чтобы запугать других заключенных, отбить у них охоту даже приближаться к колючей проволоке, Маткович установил там большой щит с надписью "сыпной тиф".

Наиболее слабые и больные скончались уже через несколько дней. Но около сорока заключенных продержались в течение нескольких недель. Съев всю траву на территории лагеря, они, обезумевшие от голода, занялись каннибализмом.

НИКОЛА КУХАДА:

"В конце 1942 года я производил дезинфекцию боксов в одном из бараков, расположенных метрах в четырех от лагеря-С.

Находясь на чердаке строения, я из любопытства отодвинул несколько досок на крыше, чтобы посмотреть, что делают узники в лагере-III-С, к которому никто не смел далее приближаться, о чем предупреждал установленный щит с надписью "сыпной тиф".

Я увидел, как некоторые из узников, уже 17 дней не получавшие еды, отодрав кусок мяса от трупов умерших, тут же съедали его. Некоторые свидетели наблюдали ночью издалека за тем, что происходило в лагере. Двое из них, Брайер и Риболи, утверждают, что видели, как узники лагеря-III-С жарили и ели мясо умерших. Это можно было хорошо разглядеть, так как весь лагерь был освещен.

Когда один из заключенных сказал Ивице Матковичу о том, что он видел в лагере-III-С, тот расхохотался и ответил: ""…Тебе, как интеллигентному человеку, следовало бы знать, что мертвечина – яд, от которого быстро умирают. Пусть себе жарят и едят, скорее сдохнут. И так уж это слишком затянулось"".

Но они не умирали, более того, однажды ночью предприняли попытку пробраться между рядами проволоки к Саве. Стражники-усташи их заметили, схватили и доложили Матковичу, который приказал переправить оставшихся 35 узников лагеря-III-С через Саву в Градину и поместить в один из сельских домов. В нем уже находились доставленные сюда ранее заключенные, содержавшиеся в "колокольне", где их долгое время мучили голодом. Привезенных сюда 35 оставшихся в живых узников лагеря-III-С заставили раздеться догола, загнали в дом, после чего наглухо забили все окна и двери. Через несколько дней все они умерли от голода и холода.

Территорию, на которой располагался лагерь-III-С, усташи приказали перепахать, чтобы уничтожить следы своих преступлений, следы того, что здесь когда-то находился лагерь, в котором сотни тысяч мужчин, женщин и детей днями и ночами, в холоде, на снегу, голые, босые и голодные, ждали смерти, как спасения.

РУДОЛЬФ РИХТЕР:

"Однажды ночью в конце декабря 1942 года усташи, ворвавшись в бараки и стянув заключенных с нар, стали выгонять их на мороз. На улице они принялись избивать их дубинами, пинать сапогами, выламывать руки, ноги, ребра. Многие узники умерли от побоев, другие скончались позже от ран, полученных в ту ночь".

Впоследствии стало известно, что поводом для этой расправы послужило то, что надзиратели обнаружили в лагере труп убитого усташа.

На протяжении всего 1942 года лагерь-III-С был переполнен детьми, которых доставляли в Ясеновац вместе с родителями. Многие дети остались сиротами в результате уничтожения усташами их родителей. Заботу о них взяли на себя другие заключенные. Узники приютили детей, потерявших отцов и матерей, у себя в бараках, кормили, отрывая от себя, всем, чем могли.

В конце лета 1942 года Лубурич, узнав, что на чердаках мастерских, а также в бараках проживает много детей, приказал усташам осмотреть лагерь и выявить всех детей.

Оказалось, что в лагере более 400 детей в возрасте от 4 до 14 лет. Посоветовавшись со своими "офицерами", он, к величайшему удивлению всех заключенных, приказал зарегистрировать их и выделить для них специальное помещение. Выбрав из числа заключенных несколько учителей, Лубурич велел им обучать детей чтению, письму и пению.

Этот "детский дом" стал единственной радостью всех заключенных. Однако это длилось недолго. Усташи были недовольны результатами воспитания детей, по их мнению, оно не соответствовало усташскому духу.

По прибытии в Ясеновац Лубурича ему доложили об этом, и он приказал уничтожить всех детей. Группами по 60-80 человек их отвезли в Градину, где они были убиты и зарыты в землю.

В июне 1944 года из лагеря бежал студент из Загреба Иван Волнер. Усташи схватили его под Дубицей и избили до смерти. Его труп был доставлен в лагерь. Усташский обер-поручик Динко Шакич, построив всех заключенных, призвал их выдать тех, с кем дружил Волнер и кто помогал ему организовать побег. Убедившись в том, что его призыв остался без ответа, Шакич велел принести список, в котором были перечислены все евреи. Из этого списка он зачитал фамилии 100 человек. Когда они вышли из строя вперед, Шакич выбрал 25 и приказал заключить их в "колокольне", осудив их таким образом на голодную смерть. Объявленный "приговор" вызвал улыбку у двоих узников. Один из усташей заметил это и сообщил Шакичу. Он подозвал этих узников к себе, приказал встать на колени и застрелил их выстрелами в затылок.

Всю зиму 1944-1945 годов в Гранике лилась кровь".

ИВАН РОЗМАН:

"В декабре 1944 года ежедневно в ходе вечерней проверки усташи отбирали 150-200 узников и запирали их в бараке, расположенном рядом с комендатурой. Отсюда их, раздетых догола, связанных проволокой, перегоняли ночью в Граник. Там их убивали и сбрасывали в Саву.

Я был свидетелем этого, поскольку в течение всего декабря из моей комнаты, в которой были окна, возвратясь с работы из столярной мастерской около 10 часов вечера, мог наблюдать, как палач Фркович убивал в Гранике людей, перерезая им ножом горло, после чего сбрасывал их в Саву. Мне все было ясно видно из моего окна, так как местность была хорошо освещена".

В ту зиму, как было установлено на основе свидетельских показаний, усташи совершили следующие массовые убийства:

а) убили около 35 тыс. человек, находившихся на работах в лагере Ясеновац;

б) пьяные усташи изнасиловали около 20 молодых женщин, работавших в подсобном хозяйстве лагеря, после чего убили их, а трупы сбросили в Саву;

в) разместив в помещении главного склада и на территории вокруг него прибывших в лагерь около 15 тыс. рабочих и крестьян, усташи постепенно уничтожили их в Гранике.

В начале апреля 1945 года началось большое партизанское наступление, имевшее целью окончательное изгнание оккупантов с территории страны.

Усташи из лагеря в Ясеноваце стали готовиться к бегству. Лубурич решил перед уходом уничтожить всех заключенных, а Ясеновац превратить в груду развалин и пепла.

Иными словами, усташи хотели заблаговременно уничтожить следы своих преступлений. Создав группы могильщиков, они приказали им раскопать все захоронения в лагере и окрестностях и извлечь трупы. Другим было ведено разложить огромные костры. На дно костра клали кокс, затем складывали трупы, поливали их бензином и поджигали. В течение трех недель полыхали костры. Узники, находившиеся в лагере в тот момент, когда он доживал свои последние дни, утверждают:

а) в это время прибыло несколько партий заключенных из Лепоглавы, Стара-Градишки и других лагерей и тюрем. Они были убиты усташами в Гранике или в Градине;

б) 20 апреля 1945 года была уничтожена группа узников численностью около 470 человек;

в) в Ясеновац прибыла партия из Сараева в количестве около 400 человек, которые были убиты в Гранике;

г) 21 апреля 1945 года в лагере еще оставалось около 760 женщин и девушек, работавших в подсобном хозяйстве или на кухне. В тот день усташи погнали их на расстрел. Длинная колонна женщин шла на казнь с песней. Они прощались с друзьями, выкрикивая: "Мы идем на смерть, а вы оставайтесь!" Все они были убиты, а тела их сброшены в Саву или сожжены на костре;

д) 21 апреля заключенных охватила паника, и около ста из них, отчаявшись, повесились в бараках и мастерских.

В результате к 22 апреля в лагере Ясеновац осталось 1060 человек. Усташи заперли их в помещении кирпичного завода, забили досками все двери и окна, выставив вокруг усиленную охрану.

Все последующие сутки усташи были заняты минированием фабричных зданий, мастерских, складов, бараков. Весь лагерь превратился в сплошной факел.

Люди, запертые в помещении кирпичного завода, знали, что они обречены на смерть. Поэтому они решили во что бы то ни стало вырваться из заточения и, несмотря на отсутствие оружия, всеми силами бороться за жизнь. Руководителем выбрали Анте Бакотича. Вооружившись всем, что оказалось под рукой, что удалось сорвать со стен или дверей, узники ровно в 10 часов утра 22 апреля 1945 года выломали двери и окна и выбежали наружу. Правда, в последний момент около 460 узников, главным образом больные, престарелые и до предела изможденные люди, не имевшие ни сил, ни смелости осуществить задуманное, сникли.

Остальные же 600 человек несмотря на то, что в результате перенесенных в лагере лишений были физически ослаблены, собравшись с последними силами, проявили решимость в борьбе за свою свободу. Напав на охранников и задушив некоторых из них, они завладели винтовками. Вооружившись железными прутьями и кирпичами, узники устремились к восточным воротам лагеря в направлении к дороге, ведущей к Кошутарицу. При этом им надо было пересечь пространство между южным ответвлением большой стены и рекой Савой. Там усташи соорудили много бункеров, в каждом из которых было установлено по нескольку пулеметов.

Однако усташи оказались застигнутыми врасплох. Поскольку никто из них не ожидал, что безоружные узники осмелятся напасть на них, они держали восточные ворота лагеря незапертыми. У этих ворот и разыгралась заключительная драма. Миле Ристич, задушив пулеметчика, охранявшего вход в лагерь, завладел его пулеметом и открыл огонь по усташам.

60 узникам удалось вырваться за ворота и спастись, скрывшись в окрестных лесах. Остальные 520 человек погибли в ходе стычки. Около 460 человек, оставшихся в лагере, усташи уничтожили.

В конце апреля 1945 года усташи перед бегством из Ясеноваца ликвидировали все материалы, содержавшие данные о количестве узников, убитых в лагере. Однако если бы такие материалы и сохранились, они не смогли бы помочь составить даже приблизительное представление о количестве уничтоженных узников, так как большую часть своих жертв усташи вообще не доставляли в лагерь. Но остались свидетели, которые дали следующие показания Комиссии по выявлению преступлений оккупантов и их пособников:

ЯКОБ ДАНОН:

"1 августа 1941 года меня посадили в котарский филиал тюрьмы в Завидовичах. Арестовал меня усташ Анто Драгичевич из Завидовичей, который, как я узнал впоследствии, погиб. Когда меня посадили в тюрьму, там уже находилось около 35-40 заключенных, все – евреи и сербы. Я хорошо помню тех, кто был вместе со мной в этой тюрьме: Самуэль Данон, Морис Данон, Йосеф Кабильо, Элиша, Рафаэль, Изак, Менто, Альберт, Альберт Йозефов, Элиша Изаков (все Кабильо), Карло Стернбергер, инженер Руди Стерн, Карло Стерн, члены семьи Мусафи: Хайм, Рафаэль и Йозеф, Саламон, Аврам, Зигфрид Шустер, Драго Ледерер, Пали Сохр, Арон Маэстро, Барис Герсон, Павао Соненрелд, Силвие Шмуклер, Роснер Фритц, Александар Вайс, Йозеф Швебер, Богдан Арсенович, Лоза Смилянич, Ацо Влайнич, Коста Маркович, Бранко Аядинович, Перо Боянич, пекарь Спасо (фамилии не знаю), Ацо Савич и его отец. Все вышеперечисленные так же, как и я, находились один день в котарском филиале тюрьмы.

Начальником тюрьмы был Куленович. В тот день он сказал нам, что всех нас переправят в Загреб и там отпустят по домам. Родственники принесли нам в тюрьму самые необходимые вещи, поскольку мы были арестованы прямо на работе. Вечером нас отправили поездом в Босански-Брод. Сразу по прибытии туда нас на перроне окружили усташи и какие-то люди в штатском. Встречавшие усташи распорядились всем построиться в колонну, во главе которой поставили конвоировавших нас усташей; видимо, это было сделано для того, чтобы они не видели, что будет происходить дальше. По дороге от станции Босански-Брод до станции Славонски-Брод усташи в штатском, шедшие рядом с нами, стали избивать нас прикладами и палками. Они отняли у нас все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. При этом один из них, худой и довольно высокий молодой человек в форме железнодорожника, избивал заключенных молотком по голове. Он меня тоже ударил. Это заметил сопровождавший нашу колонну жандармский унтер-офицер; он сказал, что, если усташи, которых никто не звал, не прекратят избиение, то он повернет всю колонну назад. На усташей из Брода это подействовало, и они один за другим отстали от нас. Нас отвезли поездом в Госпич и разместили в бывшем загоне для овец, где уже находились заключенные, так что всего нас было около 500 человек – мужчин, женщин и детей.

Надо сказать, что среди мужчин были только евреи, а среди женщин – и православные, и еврейки. Православных же мужчин, сидевших вместе со мной в тюрьме в Завидовичах, отделили от нас еще в Загребе. Я слышал, что всех православных переправили в Госпич, в специальную тюрьму, а оттуда через Велебит в пустынное безлюдное место под названием Слани, где их уничтожили. Там вроде бы находился лагерь, из которого православных узников доставляли в Ядовно для ликвидации. Комендантом нашего лагеря, разместившегося в овчарне, стал усташский поручик Драгутин Пудич. Меня определили на работы в села Барлета и Лички-Рибник, где вместе с 80 другими заключенными я выполнял сельскохозяйственные работы, так как православные жители этих сел сбежали, скрываясь от преследований усташей. Я хорошо помню, как, вернувшись однажды с работы в лагерь под сильным дождем, застал в нем следующую картину. Заключенных, которые в тот день не выходили из лагеря на работу – женщин, детей, стариков,– Драгутин Пудич выгнал из овчарни на улицу, и они вынуждены были вместе со своими вещами мокнуть под дождем.

Потом он загнал всех нас на чердак, где мы простояли целую ночь, не присев из-за неимоверной тесноты ни на минуту. Для такого наказания не было ни малейшего повода, так как никто из заключенных ни в чем не провинился. По состоянию на 19 августа 1941 года в этом лагере насчитывалось около 900 человек. В тот день один усташ-надсмотрщик сказал нам, что всех узников лагеря отправляют в Госпич, где нас распустят по домам. И действительно, 21 августа 1941 года меня вместе со всеми остальными отправили пешком в Госпич, а оттуда поездом – в Яску. В Яске усташи оставили часть заключенных – около 300 человек, а остальных 600 человек направили в Ясеновац.

На ясеновацком вокзале нас приняли прибывшие из Ясеноваца усташские конвоиры. Они тут же принялись избивать нас прикладами, кулаками, колоть ножами. Они отняли все наше имущество: забирали золотые вещи, одежду, обувь – все, что представляло какую-то ценность. Мародерством занималась каждая из четырех групп усташских конвоиров, которая поочередно сопровождала нас. Отнимая вещи, усташи приказывали нам помалкивать об этом. Среди них объявился некий Беретин, которого все называли "инженер Беретин". Говорили, что он из Загреба. Он был надсмотрщиком с 1941 по май 1942 года, после чего вернулся в Загреб, где якобы служил в усташской полиции.

В то время лагерь Ясеновац представлял собой большую, обнесенную проволокой территорию. Вокруг виднелись деревянные сторожевые вышки в виде башен. В них находилась усташская охрана. Комендатура лагеря располагалась в селе Ясеновац. Комендантом лагеря был усташский взводный Михаил Прпич (впоследствии он стал сотником). Этот лагерь назывался "Ясеновац-II". Сюда в течение 2-3 дней усташи согнали около 1,2 тыс. человек. В лагере было два барака, в каждом из которых могло поместиться по 150 человек. Понятно, что усташи разместили в бараках гораздо больше людей, оставшиеся же должны были ночевать под открытым небом, независимо от погоды. В этом лагере мы пробыли около 8 дней. Еда, которую нам давали, представляла собой какую-то жижу, в которой плавали две-три горошины, и заключенные поддерживали свои силы только благодаря тому, что у них оставалось из принесенных еще из Завидовичей съестных припасов. Когда мы огораживали лагерь проволокой в 5 рядов (рыли ямы и вкапывали столбы, на которых закреплялась проволока), нас не били. В это время узников и не убивали. Избиение усташи устроили только один раз, когда мы возвращались в лагерь-II после работы. В ход пустили приклады, дубинки, рукоятки ножей.

В этом лагере находились только мужчины. Женщины и дети, которые вместе с нами были в овчарне, остались в Яске, откуда, как говорили, их отправили в Лобоград. Через 8 дней была проведена общая проверка. Всех узников – нас было 600 человек – построили. Строй обошел усташский взводный Шарич (имя не знаю) – высокий, могучего сложения, черноволосый мужчина с бородой, слева на щеке и шее у него был шрам. Во время обхода Шарич избивал заключенных дубинкой, набросился на доктора Леона Перича, врача по профессии. Перич был со мной в лагере Ясеновац до весны 1942 года, после чего его отправили в лагерь в Стара-Градишке. Когда в апреле 1945 года лагерь в Стара-Градишке ликвидировали, доктора Перича усташи увели с собой в Ясеновац вместе с ранеными и там его убили. Я делаю такой вывод потому, что больше его никто не видел. Видимо, доктор Перич был убит 22 или 23 апреля 1945 года.

После поверки всех 600 человек с вещами под конвоем усташей повели через село Крапье в лагерь-I, который находился примерно в километре от этого села. Там мы увидели три недостроенных барака, у которых не было ни пола, ни крыши. Мы были первыми узниками этого лагеря. Бараки возводили специально нанятые для этого строители. Подрядчиком платных работ был Стево Арчевич из села Уштица, близ Ясеноваца.

Во время пребывания в этом лагере мы работали. Конечно, это касалось тех, кто был еще в состоянии корчевать пни, делать насыпь на берегу реки Струг. Каждый раз, когда мы шли на работу, охрана из 30-40 усташей подгоняла заключенных прикладами, особенно доставалось узникам, ослабевшим от старости и лишений. Они всегда заставляли нас бежать до места работы. Заключенный Гомбош по пути на работу вдруг остановился, поскольку у него было больное сердце. После этого его больше никто не видел. Такая же участь постигла еще троих узников, имена которых я не запомнил. Относительно этих четырех заключенных я утверждаю, что их убили, так как знаю, они выходили на работу вместе с нами, а когда мы вернулись в лагерь после работы, их уже не было. Это случилось во второй половине сентября 1941 года. В этот же период было совершено еще одно преступление. Когда нас погнали на работу, усташские охранники начали стрелять в заключенных, подгоняя криками "Быстрее, быстрее!". При этом двух заключенных, имена которых я не знаю, они убили, а Песаха Саламона ранили в спину; доктор Перич тайком лечил его. В это же время был совершен ряд преступлений и на месте проведения работ. Если кто-нибудь из заключенных останавливался хоть на секунду передохнуть, его тут же настигала усташская пуля. Так погиб парикмахер Кабильо из Загреба и два брата Леви из Белины. Портной Стерн из Загреба был убит тогда же за то, что пошел напиться воды, получив разрешение у одного из охранников. Это, однако, не помешало другому усташу застрелить его.

Хочу рассказать еще об одном случае. Мы возвращались с работы. Охранники-усташи по обыкновению стреляли в воздух и по деревьям. Услышав эти выстрелы, к нам подошел усташский поручик Любо Милош и приказал заменить этих охранников другими, предварительно поинтересовавшись, кто стрелял и зачем. Охранники ответили, что они стреляли, так как мы не хотим работать. Любо Милош посоветовал не стрелять, а убивать ножом каждого нерадивого узника, не желающего работать. Из этого я сделал вывод, что Любо Милош был в тот период главным начальником в лагерях Ясеновац-II и I, потому что, во-первых, он отдал вышеуказанные распоряжения, а во-вторых, заменил охрану. Судя по поведению усташского взводного Шарича, который выполнял функции коменданта лагеря-I, можно сделать вывод, что и он получал приказы от усташского поручика Любо Милоша. Дневной рацион заключенных ограничивался тремя вареными картофелинами. Хлеб получали, и то нерегулярно, только те, кто выходил на работы. Один килограмм хлеба выдавался на 20 человек.

Из лагеря-I нас, около 600 человек, перевели в лагерь-III, располагавшийся в помещениях кирпичного завода. Нас разместили на чердаке хозяйственного блока, где до этого жили узники (всего там было около 150 человек). В период с первой половины октября по конец ноября 1941 года мы выполняли в лагере-III разнообразные работы: работали в мастерской по изготовлению цепей, на кирпичном заводе, на строительстве пекарни. В это же время заключенные из лагеря-II работали на возведении малого земляного вала и закончили его. На строительстве этого вала постоянно совершались преступления: узников избивали, а если они, валившиеся с ног от усталости, делали во время работы передышку – их убивали. Сколько людей было убито, я не могу сказать, так как точное число трудно установить. Безусловно, их было много.

В ноябре 1941 года в лагере-I было совершено тяжкое преступление. Это случилось ночью, шел сильный дождь. Объявив о проведении общей поверки, усташи построили узников, вывели около 50 человек из строя и тут же их расстреляли. Я узнал об этом из рассказа товарищей из лагеря-I, которые случайно остались в живых.

Мы, жившие в хозяйственном блоке, находились в это время в сравнительно лучшем положении, чем остальные, так как считались квалифицированными рабочими. В ноябре 1941 года оставшиеся узники из лагеря-II и I были переведены в лагеря-III-А, III-Б и III-B, так называемый православный барак. Лагерь-III-Б состоял из двух бараков, лагерь-III-А расположился в цехах кирпичного завода. Только узники, имевшие специальность, по мере необходимости помещались там, где был я, то есть в хозяйственном блоке. В ноябре 1941 года усташи провели поверку старых, ослабевших и больных узников из лагерей III-A, III-B, а также "православного" барака, которых якобы хотели отправить в Джаково на лечение. Некоторые из заключенных согласились сами, других отобрали усташи. После этого всех заключенных заставили рыть ямы в бывшем лагере-II. Именно сюда усташи привели стариков, ослабевших и больных узников. Здесь они стали убивать их молотками и резать ножами, после этого приказали заключенным, вырывшим ямы, закопать их – мертвых и полуживых. Некоторые из узников, рывших ямы и закапывавших убитых, также были убиты. Оставшиеся в живых вернулись в лагерь и получили за эту "работу" усиленное питание.