Текст книги "Капитуляция"

Глава 5

Эвелин отдала пальто ливрейному лакею, оглядывая просторный холл, в который ее только что провели. Полы были мраморными, потолки – высокими, с огромными хрустальными люстрами. Красные бархатные кресла стояли по периметру комнаты. На стенах висели произведения искусства – явно шедевры.

Дом впечатлял, и это ее не удивляло. Приняв решение отправиться в Лондон и передать письмо для Джека Грейстоуна лично его сестре, Эвелин успела немного узнать о семье Педжет. Доминик Педжет был известной личностью в свете. Сын французской аристократки, он был ярым тори, настроенным категорически против французской революции и горячо поддерживающим войну Англии против новой Французской республики. Считаясь одним из богатейших пэров в стране, он вращался в самых высших кругах общества – и был приближенным Питта и представителей правящей элиты. Несмотря на славу самоуверенного упрямца, репутацию он имел выдающуюся – Педжет слыл патриотом и человеком чести.

Ходили слухи, что Педжет даже принимал активное участие в Вандейском мятеже во Франции. Вокруг шептались, будто он когда-то был одним из тайных агентов Питта.

Эвелин предпочла пропустить эти сплетни мимо ушей. Более интересным представлялось то, что Педжет женился на девушке, чье положение в обществе было гораздо ниже его. Эвелин знала это, потому что успела кое-что разузнать и о семье Грейстоун. Несмотря на то что Грейстоуны могли претендовать на родовитое происхождение, уходящее корнями в дни завоевания Англии норманнами, – их предки были нормандскими аристократами, – они серьезно обеднели на многие поколения. Дела их имения целиком и полностью зависели от рудника и карьера, дававших средства к существованию. Дом, расположенный близ мыса Ленде-Энд в Корнуолле, на самом южном его крае, был заперт вот уже несколько лет. Глава рода Грейстоунов потерял свой титул век-другой назад, выступив на проигравшей стороне какого-то восстания.

Педжет мог жениться на габсбургской принцессе, вместо этого его супругой стала Джулианна Грейстоун.

Это казалось довольно романтичным, но Эвелин была слишком искушенной в житейских делах, она сомневалась в том, что это – брак по любви. Разумеется, выбор невесты определило множество факторов. Эвелин не сомневалась в этом, хотя и слышала какие-то странные сплетни о жене Педжета: будто та была большой чудачкой и чуть ли не сторонницей радикалов. Поговаривали, что однажды леди Педжет заключили в Тауэр – за ее симпатии к якобинцам! Но, поскольку граф Бедфордский был тори, приближенным Питта, да еще и участником военных действий, Эвелин сильно сомневалась, что он мог бы жениться на какой-то радикалке.

Теперь, ожидая приема, Эвелин жаждала удовлетворить свое любопытство. Независимо от того, как скептически она относилась к невероятным сплетням, Эвелин была заинтригована и сгорала от нетерпения встретиться с Джулианной Педжет.

А еще она сильно нервничала, ведь ей предстояло убедить леди Педжет передать письмо своему брату, и у Эвелин не было ни малейшего представления по поводу того, как графиня воспримет подобную просьбу.

В дальнем конце холла появился еще один лакей, облаченный в точно такую же ярко-синюю с золотом ливрею и точно такой же напудренный парик. Слуга подошел к гостье, и его серые брови довольно надменно вскинулись. Эвелин поспешила улыбнуться, осознавая, что не выглядит такой нуждающейся в средствах, какой была на самом деле, – внешность сейчас значила все! Эвелин была в своем самом изысканном черном бархатном платье, к которому она надела жемчуг и обручальное кольцо с бриллиантом. Еще войдя в дом, она сняла перчатки, чтобы кольцо было заметно, и теперь протянула свою визитную карточку.

– Сэр, я надеялась увидеться с графиней Бедфордской, если она дома.

Брови слуги взлетели до невозможного выше.

Эвелин понимала, что нарушает этикет: правила приличия требовали, чтобы она оставила визитную карточку и вернулась в этот дом лишь тогда, когда хозяйка согласится принять гостью.

По-прежнему улыбаясь, Эвелин продолжила:

– Я провела последние два дня и две ночи в карете, проехав по всей стране, и дело, которое я хочу обсудить, не терпит отлагательств. Я еще даже не сняла номер в гостинице.

Это была истинная правда. В сущности, Эвелин изрядно утомила безостановочная поездка в экипаже, точно так же, как и события прошедшего месяца.

Дворецкий положил ее визитку на поднос и взглянул на имя гостьи. Потом быстро поднял взгляд, кланяясь.

– Графиня, я доложу леди Педжет, что вы только что прибыли в город, – произнес он в высшей степени почтительным тоном.

Эвелин поблагодарила слугу, и сердце с ликованием подпрыгнуло в груди – он мог ведь и отослать ее восвояси. Она не сомневалась, что рано или поздно увидится с леди Педжет, но ей не хотелось задерживаться в городе, оставаясь вдали от Эме, чтобы гостиничный счет увеличивался с каждым днем, опустошая и без того худой кошелек.

Эвелин прошла вслед за дворецким в потрясающей красоты золотистую гостиную с дюжиной мест для сидения, опустилась на стул и принялась ждать. Ее сердце по-прежнему оглушительно колотилось. Сидеть на одном месте Эвелин не могла, поэтому встала и начала в волнении расхаживать по комнате.

Письмо, которое Эвелин написала Грейстоуну, лежало в ее сумочке.

«Любезнейший мистер Грейстоун!

Глубокоуважаемый сэр, я пишу вам, чтобы принести свои извинения. Но, кроме того, я должна кое в чем признаться. Четыре года назад вы помогли мне, моему мужу, моей дочери и трем нашим слугам бежать из Франции. Я понимаю, вы наверняка не помните тот случай, к тому же тогда я скрыла от вас свою истинную личность и надела капюшон в качестве маскировки. Я была и остаюсь в неоплатном долгу перед вами, поскольку вы спасли жизнь моего мужа, моей дочери и мою собственную жизнь.

Я всегда буду премного обязана вам и никогда не забуду того, что вы сделали для меня и моей семьи. Последнее, что мне хотелось делать, – это обременять вас. Теперь, увы, слишком поздно, я осознала, что мои просьбы о вашей помощи были слишком значительны и обременительны.

И это поставило вас в неловкое положение, заставив отказать мне. Теперь я понимаю, что мое предложение было в высшей степени безрассудным, чистым безумием. Поскольку вы были совершенно правы. Возвращаться во Францию сейчас слишком опасно кому бы то ни было. Разумеется, вам пришлось отказаться.

С тех пор у меня было немало времени, чтобы переосмыслить ситуацию. Никакие семейные реликвии не стоят того, чтобы вы рисковали жизнью. Я сожалею о произошедшем недоразумении. И умоляю вас принять эти извинения.

Я хочу, чтобы вы знали, что всегда будете желанным гостем в моем доме. Если я когда-либо смогу оказать вам гостеприимство, сочту это честью и огромным удовольствием для себя. Это – меньшее, что я могу сделать для вас после всего того, что вы сделали для моей семьи.

С уважением,

леди Эвелин, графиня д'Орсе».

Эвелин задрожала, с абсолютной точностью вспомнив каждое свое слово. Она ни за что не стала бы писать столь нечестное письмо, будь у нее хоть малейший выбор, но на кону стояло будущее Эме. Конечно же она была навечно в долгу у Грейстоуна, и, хотя бы это было истинной правдой, однако она еще не полностью оправилась после их встречи. Мало того что Эвелин по-прежнему была уязвлена, она еще и не могла перестать думать об этом.

Интересно, как же отреагирует Грейстоун, когда наконец-то прочитает ее письмо? Поверит ли в то, что она написала? Явится ли к ней в Розелинд, как думает Лоран? Эвелин приехала в Лондон с мыслью о золоте, но сейчас ей искренне хотелось положить конец разногласиям, возникшим между ними. Возможно, тогда образ Грейстоуна прекратит преследовать ее.

До Эвелин донеслись звуки легких быстрых шагов, и она внутренне напряглась, оборачиваясь.

На пороге гостиной появилась высокая, стройная, рыжеволосая женщина в изумрудно-зеленом атласном платье и подходящем к наряду головном уборе из перьев. Она была очень красивой и близкой по возрасту к Эвелин. Волосы женщины под головным убором были завиты, она носила их распущенными до талии, без парика. Встретившись взглядом с Эвелин, женщина улыбнулась.

– Добрый день, графиня д’Орсе. Я – леди Джулианна Педжет. – На ее лице читалось любопытство, а не высокомерие, да и тон был довольно дружелюбным.

У Эвелин тут же отлегло от сердца, ведь она давно привыкла к претенциозности.

– Спасибо, что согласились принять меня, леди Педжет. Понимаю, что с моей стороны это несколько неприлично, но я решила попытать счастья. – Она сердечно улыбнулась, надеясь скрыть беспокойство.

Джулианна Педжет вошла в комнату, улыбаясь в ответ.

– Я не сторонница слепо подчиняться правилам приличия, и все, кто меня знают, сказали бы то же самое, – засмеялась она.

Эвелин спросила себя, что же здесь такого забавного, но потом вспомнила странные сплетни о том, что леди Педжет довольно эксцентрична и когда-то была узницей Тауэра.

– Я распорядилась принести нам чай, – сказала леди Педжет. – А вы не француженка.

– Нет, но мой муж был французом из Луары. Он умер, – пояснила Эвелин.

– Мне очень жаль! – мягко воскликнула леди Педжет.

Эвелин улыбнулась.

– Благодарю вас. Он был замечательным отцом и хорошим мужем. Но он был намного старше меня и много лет болел. Его смерть не стала неожиданностью. Хотя мне всегда будет его не хватать. – И, немного поколебавшись, она добавила: – Полагаю, он был другом вдовствующей графини, вашей свекрови.

– Вполне может быть, – отозвалась Джулианна. – Пожалуйста, садитесь.

Она опустилась на длинный золотистый диван, и Эвелин последовала ее примеру.

– Вдовствующая графиня родом из Луары, и у моего мужа там родовое поместье. – Джулианна Педжет посерьезнела и продолжила: – Оно теперь, естественно, разрушено и сожжено.

«У нас так много общего!» – вздохнув, подумала Эвелин.

– А я ничего не знаю о состоянии нашего дома, леди Педжет. Мы бежали из Франции четыре года назад. Друзья говорили нам, что дом остался нетронутым, но это было до Робеспьера.

Теперь леди Педжет казалась полной сочувствия, а ведь Эвелин как раз стремилась добиться ее расположения.

– Я осведомлюсь, стоит ли еще ваш дом. Чем я могу помочь вам, графиня? Жерар сказал, что вас привело сюда дело, не терпящее отлагательств.

Эвелин расплылась в любезной улыбке, хотя на самом деле была как на иголках. Ее жизни всегда был чужд обман, лгать было не в ее характере. Она предпочитала по возможности придерживаться правды.

– Я в безвыходном положении, – тихо произнесла Эвелин. – Я надеялась, что вы сможете передать от меня письмо.

Леди Педжет встрепенулась:

– Кому адресовано это письмо?

Эвелин с замиранием сердца вытащила запечатанное письмо из сумочки.

– Вашему брату.

Глаза леди Педжет округлились. Немного помолчав, она спросила:

– Могу я узнать, какому именно брату?

– Мистеру Джеку Грейстоуну. – Эвелин знала, что покраснела, пусть даже совсем чуть-чуть, ведь ее щеки явно загорелись. Она понимала, что должна быть осторожной. Ей не хотелось, чтобы леди Педжет подозревала, будто между ними двумя произошло нечто предосудительное.

Теперь Джулианна смотрела на нее пристально, с удивлением.

– У вас письмо для Джека? – Леди Педжет вдруг смолкла, и Эвелин поняла, что в ее голове лихорадочно мечутся мысли. Потом Джулианна спросила: – Откуда вы знаете моего брата, леди д’Орсе? Что вы от него хотите?

Эвелин ожидала подобного вопроса.

– Он помог мне, моему мужу и моей дочери бежать из Франции четыре года назад. Мы договорились, что нас вывезет бельгийский моряк, но он просто не дождался нас в назначенный для нашего отъезда день. Мистер Грейстоун случайно оказался в гавани той ночью. Наш знакомый отправил нас к нему, и ваш брат согласился перевезти нас. Я, несомненно, у него в долгу.

Вскинув брови и еще больше округлив глаза, Джулианна ответила:

– Понятно. Но это было какое-то время назад. Вы что, пытаетесь вернуть тот долг?

Эвелин улыбнулась. Объяснить остальное было уже тяжело.

– Не совсем. Собственно, мистер Грейстоун не помнит о том, что помог мне и моей семье бежать из Франции.

Брови Джулианны снова взлетели вверх.

– В самом деле?

Эвелин почувствовала, что покраснела еще больше.

– Я – корнуоллка, леди Педжет. Я знаю, что вы тоже родились и выросли в Корнуолле. В детстве я все время крутилась вокруг свободных торговцев, а недавно, после смерти мужа, я решила воспользоваться услугами контрабандиста.

Джулианна молча смотрела на нее с еле заметной улыбкой, и Эвелин понимала, что сестра Грейстоуна пытается разгадать, что же происходит на самом деле.

– Мой муж оставил кое-какие семейные реликвии, к которым я питаю ностальгические чувства, в нашем доме во Франции. Теперь, когда муж умер, я должна забрать эти ценности. Я надеялась, что ваш брат может сделать это для меня.

Джулианна встала, по-прежнему вежливо улыбаясь:

– Простите, я немного запуталась. Вы передаете письмо с просьбой о помощи моему брату, но, похоже, вы уже разговаривали с ним, раз сказали, что он вас не помнит.

Эвелин тоже поднялась, ее сердце беспокойно забилось.

– Я действительно уже просила его помочь. Он отказал мне.

Улыбка сбежала с лица Джулианны. Ее глаза удивленно распахнулись.

– В самом деле? – снова странным тоном произнесла она.

– Полагаю, между нами возникло недоразумение, – поспешила объяснить Эвелин. – И разумеется, поскольку я так обязана ему спасением нашей жизни, это сильно меня беспокоит.

Джулианна снова молча воззрилась на гостью, и повисла неловкая пауза.

– Леди д’Орсе, – наконец произнесла Джулианна, – мой брат ни за что не забыл бы такую необыкновенную женщину, как вы.

Эвелин остолбенела, а леди Педжет твердо заявила:

– Простите, я не собираюсь подвергать сомнению ваш рассказ. Но я знаю Джека. Мы очень близки. Он – дамский угодник, это совершенно точно, чрезвычайно высоко ценящий красоту. Если бы он вывез вас из Франции, он никогда не забыл бы об этом.

Эвелин напряженно застыла на месте.

– Но он действительно забыл, – искренне прошептала она. – Он не узнал меня.

Джулианна продолжала смотреть на нее пристально, в упор.

– Нет, – стояла на своем сестра Грейстоуна. – Простите. Я ни на секунду не поверю в это.

Ну не собиралась же Эвелин спорить с хозяйкой дома по поводу характера и памяти ее брата? И Эвелин быстро сказала:

– Тогда, возможно, я ошибаюсь. Но, так или иначе, я очень расстроена с момента нашей встречи. Потому что я у него в долгу. В сущности, это письмо с извинениями.

– Так теперь вы еще и должны извиняться? За что?

Эвелин знала, как ответить, – она подготовилась к такому вопросу. Дрожа, она отошла от Джулианны подальше, глядя на раскинувшийся за окном сад.

– Я приношу извинения, потому что стольким ему обязана, и он прав: сейчас во Франции слишком опасно. К тому же я не люблю недоразумения, – как можно настойчивее произнесла она.

– Я сбита с толку, – призналась леди Педжет. – Джек с удовольствием помог бы такой женщине, как вы! Он захотел бы стать вашим героем!

Эвелин невольно повернулась и взглянула на Джулианну. Та, похоже, искренне недоумевала.

– Мой брат обожает опасность. Он жить не может без риска, – продолжила Джулианна. – Неужели он действительно сказал вам, что эти поиски слишком опасны? Но в этом нет ровным счетом никакого смысла! Мне кажется, будто мы с вами говорим о двух совершенно разных людях.

И Эвелин осознала, что теперь хозяйка дома полна подозрений.

– Простите, – срывающимся голосом прошептала Эвелин. – Но он сказал именно это: подобная поездка слишком опасна и не стоит риска! Именно поэтому он и отказался, и, разумеется, был совершенно прав!

– Прав? – Рыжие брови Джулианны в который раз удивленно приподнялись. – Четыре года назад во Франции было гораздо опаснее, а ведь тогда он помог вам и вашей семье бежать. Как вы знаете, мой муж – наполовину француз, и мы с большим вниманием следим за событиями во Франции. Простите, что я сейчас так любопытна. Странно, но вы защищаете Джека, или это мне так кажется…

Чувствуя себя крайне неловко и не желая спорить, Эвелин повторила:

– Это было недоразумение, миледи. На самом деле все просто, как дважды два.

Джулианна изучающе смотрела на нее, явно пытаясь понять, чему же верить.

– Вы передадите ему письмо? – после долгой паузы спросила Эвелин в надежде на то, что ничем не выдает своего беспокойства. – Я не возражаю, если вы даже захотите его прочитать.

Джулианна встрепенулась.

– Я никогда не сделала бы ничего подобного! – воскликнула она и, помолчав, спросила: – Когда вы в последний раз видели Джека?

Эвелин была потрясена. Почему леди Педжет спрашивает об этом?

– На прошлой неделе, – ответила Эвелин.

Проницательные глаза Джулианны Педжет изумленно распахнулись.

– Понятно. Надеюсь, это не выглядит так, будто я сую нос не в свои дела, графиня, но мне интересно: это был единственный раз, когда вы виделись с ним после своего отъезда из Франции?

Боже праведный – так вот о чем думала леди Педжет! Что у них любовная связь? Что же еще она могла предположить!

– Да, – вымучила Эвелин. – Леди Педжет, я в трауре.

– Мои вопросы были грубыми, и я прошу прощения. Но вы должны признать, что вся эта история выглядит немного странной. Я чувствую, что здесь кроется нечто большее, чем вы рассказываете. И я не обвиняю вас в обмане, моя дорогая. Просто я слишком хорошо знаю Джека и лишь желаю помочь, – сказала Джулианна и, чтобы подтвердить истинность своих слов, дружелюбно потрепала Эвелин по руке.

– Значит, вы передадите ему мое письмо?

Леди Педжет внимательно взглянула на гостью и ничего не ответила. Эвелин почувствовала, как все тело буквально оцепенело от напряжения. После долгого молчания Джулианна тихо произнесла:

– Джек заигрывал с вами, не так ли?

Эвелин поперхнулась.

Джулианна вздохнула:

– Несомненно, это мой брат должен приносить вам извинения. Я так хорошо его знаю, леди д’Орсе. – Она взяла Эвелин за руку. – Он джентльмен, когда сам желает быть таковым, и ему следовало вести себя подобающе, а не добиваться вашего расположения, когда вы в трауре. Но он, вероятно, был потрясен вашей красотой! Вы наверняка с негодованием прервали его ухаживания, и, разумеется, ему пришлось уйти несколько рассерженным. – Джулианна снова вздохнула и констатировала: – Ну вот, теперь все это недоразумение обретает смысл. Джек просто питает слабость к красивым женщинам. Убеждена, он обязательно принесет вам свои извинения, когда вы в следующий раз с ним увидитесь.

И она улыбнулась – так, будто собиралась позаботиться об этом.

Эвелин поняла, что оказалась в весьма щекотливом положении. Мысли лихорадочно заметались в голове. Выходит, хозяйка дома сделала ужасный вывод. Если бы это услышал Джек Грейстоун, он наверняка пришел бы в ярость.

– Он не заигрывал со мной, леди Педжет. Он был… – Эвелин замялась, тяжело дыша, – истинным джентльменом.

Джулианна сжала ее руку.

– Вы так снисходительны, так добры! Сколько лет вашей дочери, моя дорогая?

Эвелин вздрогнула от неожиданности.

– Ей восемь.

– Моей дочери в марте исполнится два. Она – такая радость для меня и моего мужа!

Эвелин не верила собственным ушам, но леди Педжет действительно сменила тему!

– Я чувствую то же самое по поводу Эме. Ее рождение – лучшее, что когда-либо случалось со мной, – вымучила из себя Эвелин, чувствуя некоторое облегчение.

– Ей, должно быть, не хватает отца, – заметила леди Педжет.

– Конечно, – согласилась Эвелин.

– Чем вы так взволнованы? – вдруг с сочувствием спросила леди Педжет. – Вас явно что-то тревожит.

Эвелин глубоко вздохнула:

– Ваш брат не должен передо мной извиняться. Пожалуйста… Вы сделали неверный вывод!

Леди Педжет скептически взглянула на нее:

– Как я понимаю, вы не хотите, чтобы я вмешивалась?

– Да, в этом нет надобности. Я хочу загладить свою вину – и уверена, что мое письмо способно это сделать.

– Вы так защищаете его, потому что все еще хотите, чтобы он отправился во Францию и привез оттуда имущество вашего мужа?

Эта женщина была так умна!

– Если он сказал, что это слишком опасно… – начала Эвелин, но леди Педжет перебила ее:

– Это не слишком опасно. Джек мог бы с легкостью доплыть до Нанта или до бухты Киберон и отправиться в глубь страны. Ваш дом далеко от берегового плацдарма в Нанте?

Эвелин оживилась.

– Дом – в сорока пяти минутах езды в экипаже, если дороги в хорошем состоянии.

– Как я уже сказала, эта поездка не стала бы для него какой-то трудной задачей. Не то чтобы, конечно, эта миссия совсем была бы лишена опасности… Думаю, он обязательно еще заглянет к вам, леди д’Орсе. Повторюсь, он большой ценитель женской красоты… Вам и правда стоит передать письмо для Джека, выждать удобный момент и потом снова обратиться к нему.

Эвелин не могла поверить, что леди Педжет разгадала ее план или просто слишком оптимистично мыслила. И что же, Джулианна была на ее стороне?

– Вы так добры!

– Я доброжелательна по натуре, – согласилась леди Педжет. – И хотя мы только что с вами познакомились, ваша история меня заинтриговала и вы мне уже нравитесь. Моя дорогая, когда вам понадобится с кем-нибудь посекретничать, я к вашим услугам.

– Благодарю вас, – ответила Эвелин. – Но здесь действительно не о чем особо говорить.

Джулианна улыбнулась и взглянула на гостью с нескрываемым скепсисом:

– Что ни говорите, а я в этом сомневаюсь.

Она позвонила в серебряный колокольчик, вызывая слугу.

Леди Педжет, судя по всему, знала, что в этом деле кроется нечто большее, чем поведала ей Эвелин.

– Вы передадите ему мое письмо?

Джулианна снова одарила ее улыбкой.

– Конечно, передам. Послушайте, Жерар сказал, вы только что приехали в город. Где вы остановились?

– Я еще не успела позаботиться о жилье, – ответила Эвелин, чувствуя, как камень с души свалился из-за того, что Джулианна согласилась передать письмо Джеку, а она сама выдержала напряженный допрос – ведь именно таким и был этот разговор.

Джулианна села рядом с ней и погладила ее по руке.

– Вот и прекрасно! Потому что вы должны остановиться здесь, в Бедфорд-Хаус, чтобы мы могли лучше познакомиться.

Эвелин встрепенулась.

– Вы невероятно добры! – начала благодарить она. – Но я не могу так навязывать вам свою персону.

– Ерунда. Джек ведь нередко заходит в гости неожиданно, а разве вы не хотите оказаться здесь, когда он заглянет к нам в следующий раз?

Эвелин лежала на роскошной кровати на четырех столбиках, устремив взгляд в спадающий складками розовый балдахин над головой, а в спальню лился яркий утренний солнечный свет. Эвелин едва могла поверить в то, что проснулась в доме графа Бедфордского.

Свернувшись калачиком под одеялами, она думала о том, как гостеприимно Джулианна Педжет пригласила ее в свой дом. Теперь, когда она остановилась здесь, леди Педжет была исключительно любезна и ни словом не упоминала больше своего брата или письмо Эвелин. Создавалось ощущение, будто вчерашнего щекотливого разговора и вовсе не было. Но Эвелин понимала, что нельзя обманывать саму себя. Леди Педжет сильно заинтересовали ее отношения с Джеком, и она наверняка собиралась выведывать что-то и дальше.

Но вчерашний вечер был таким приятным… Эвелин присутствовала на изысканном ужине в обществе леди Педжет, ее мужа и вдовствующей графини. Потрясающий стол был накрыт на четверых, им подали с полдюжины восхитительных блюд. Леди Педжет была ослепительна в темно-красном атласе, а вдовствующая графиня надела темно-зеленый шелк с изумрудами. Многочисленные слуги так и крутились вокруг них, угадывая каждое желание. Темы беседы варьировались от событий в высшем свете, предстоящих торжеств и недавних политических назначений до происходящего на войне.

И никто, похоже, не был удивлен внезапным появлением графини д’Орсе в Бедфорд-Хаус. Ее отношения с Джеком не обсуждались, и Эвелин даже не знала, обмолвилась ли об этом Джулианна мужу или свекрови. Эвелин все время чувствовала себя желанной гостьей. И как выяснилось, вдовствующая графиня действительно когда-то очень хорошо знала Анри. Она говорила о нем с нежностью, сожалея, что не могла присутствовать на свадьбе, которую в мельчайших подробностях описала ей какая-то подруга, и была буквально убита горем, когда узнала о кончине Анри.

Доминик Педжет держался сдержаннее, хотя и в высшей степени вежливо, и к моменту окончания ужина Эвелин поняла, что хозяин и хозяйка дома безумно любят друг друга. И дело тут было не только во взглядах и улыбках, которыми они обменивались. Супруги сосуществовали с абсолютной гармонией и легкостью, с такой непринужденностью, словно у них были одно сердце, одна душа и один разум.

«Вне всякого сомнения, это – брак по любви», – подумала Эвелин, безмерно заинтригованная.

Она вздохнула, не желая выбираться из теплой постели. Будь она сейчас в Розелинде, ее разбудила бы Эме, забравшись к ней в кровать. Резкая боль внезапно пронзила сердце. Как же Эвелин скучала по своей дочери! Нет, она не могла задерживаться в городе.

Но что, если Джек объявится в Бедфорд-Хаус? При этой мысли Эвелин мгновенно оцепенела. Будет ли у них возможность обсудить ее письмо, удастся ли ей принести извинения, не насторожив и не встревожив при этом Джулианну? Им потребуется некоторое уединение, если Эвелин хочет добиться своего и убедить Джека помочь ей. Оставалось только надеяться, что Джулианна не написала Джеку, обвинив его в непристойном поведении и только подлив масла в огонь!

В дверь постучали. Эвелин быстро встала, надевая халат, и отправилась открывать. На пороге стояла горничная, державшая поднос с завтраком, а за ее спиной маячила Джулианна Педжет.

– Доброе утро, – поприветствовала леди Педжет. – Вы спали довольно долго, и я представляю, как вы утомились накануне. Хорошо отдохнули?

Горничная поставила поднос на великолепный стол из розового дерева, а Эвелин улыбнулась.

– Должна признаться, я заснула сразу же, как только голова коснулась подушки. Сомневаюсь, что я хоть раз пошевелилась за ночь. Леди Педжет, прошу вас, входите, – пригласила Эвелин, гадая, что же понадобилось хозяйке дома.

Джулианна расплылась в улыбке:

– Можете называть меня Джулианной, если хотите, но тогда я буду называть вас Эвелин, так что предупреждаю заранее.

Эвелин улыбнулась в ответ, а Джулианна поблагодарила горничную и наполнила две чашки чаем.

– Кроме того, – продолжила она, – я ранняя пташка, и надеялась провести с вами некоторое время.

И леди Педжет протянула Эвелин чашку.

Эвелин приняла чай с некоторой опаской. Можно было не сомневаться, что вот-вот последует новый «допрос». Однако она сделала глоток и с наслаждением вздохнула – напиток оказался крепким и очень вкусным.

– Не знаю, как вас благодарить за оказанное гостеприимство.

– Не стоит благодарности, – ответила Джулианна, усаживаясь за стол. – Теперь, когда вы здесь, вам стоит провести в городе несколько дней. Я могу представить вас повсюду.

Сев напротив нее, Эвелин пояснила:

– Я действительно не могу задерживаться, хотя весьма признательна вам за приглашение. Это был трудный месяц, Анри умер совсем недавно. Я скучаю по Эме и переживаю, что оставила ее одну.

– Представить себе не могу, что вы испытываете, – отозвалась Джулианна. – Я так люблю Доминика! Я бы не пережила, если бы он умер!

Взглянув в ее серые глаза, Эвелин подумала о том, что свыклась со смертью Анри. Но у них с мужем были иные отношения, не такие, которые, судя по всему, связывали Джулианну и ее супруга. В противном случае Эвелин никогда не допустила бы поцелуя Джека Грейстоуна, никогда не позволила бы себе наслаждаться прикосновением его губ.

– Анри был хорошим мужем – он был моим другом, – объяснила она. – Но теперь я должна думать о дочери и ее будущем.

– Вы – очень сильная женщина. Было время, когда я боялась, что никогда больше не увижу Доминика. Он находился во Франции во время первого Вандейского мятежа. Но, слава богу, он вернулся домой.

Эвелин оживилась, понимая, что некоторые из дошедших до нее сплетен, очевидно, соответствовали действительности. И Эвелин никак не могла понять, почему решила довериться Джулианне, но удержаться не смогла.

– Анри был замечательным человеком, и мне посчастливилось стать его женой. Но он болел последние несколько лет, еще до того, как мы покинули Францию. – Эвелин замялась. – Он был намного старше меня. В этом году, в июле, ему исполнилось бы пятьдесят. С осени я знала, что он умирает. Так что это не стало неожиданностью.

Глаза Джулианны сочувственно распахнулись.

– Мне очень жаль. Но вы уже немного упоминали об этом, вчера. Каким трудным, должно быть, оказался прошедший год!

Эвелин кивнула:

– Ну вот, теперь я начала вам плакаться.

– Вы не плачетесь, и, судя по всему, вы очень любили своего мужа.

– Когда мы познакомились, я была бедной сиротой. Меня растили тетя и дядя – и занимались этим с некоторой неохотой. В будущем меня не ждало ничего хорошего, мне не на что было надеяться: у меня не было никакого приданого. Анри вместе со своим именем дал мне все самые блестящие возможности. Мне очень повезло, а потом он подарил мне Эме.

– Он любил вас, – сказала Джулианна, и это был не вопрос. – Думаю, он очень сильно вас любил.

Эвелин снова кивнула.

– Да, он самозабвенно меня любил.

– Я сопереживаю вашей потере, но вы молоды, и у вас есть дочь, о которой нужно заботиться, как вы и сказали. – Джулианна улыбнулась, но ее взгляд оставался испытующим. – В следующий раз, когда вы соберетесь в Лондон, вам стоит взять ее с собой. Она сможет познакомиться с Жаклин, моей дочерью, и, возможно, к моменту вашего возвращения у моей сестры уже появится ребенок. Она должна разрешиться от бремени в мае.

Эвелин улыбнулась и сделала глоток чая, поймав себя на том, что ей нравится Джулианна Педжет, – она казалась по-настоящему доброй женщиной. Как было бы замечательно взять с собой Эме в следующий свой визит в Лондон! Но тут образ Джека Грейстоуна настойчиво вторгся в сознание. Грейстоун должен согласиться помочь ей, в противном случае Эвелин не сможет позаботиться о дочери, не говоря уже о том, чтобы предпринять еще одну дорогостоящую поездку в столицу.

– Какое волнующее событие для вашей сестры!

– Она хочет познакомиться с вами, – сказала Джулианна. – Вчера я отправила ей записку.

Эвелин тут же встревожилась.

Джулианна поставила чашку на стол.

– Моя дорогая, надеюсь, мы подружимся. Вы кажетесь такой обеспокоенной. Вам понравится Амелия, я уверена.

– Вы снова так добры ко мне, – заметила Эвелин, не желая возобновлять вчерашний спор. – И все же вам известно, что у меня произошло колоссальное недоразумение с вашим братом.

– Полагаю, совсем скоро оно благополучно разрешится. Вчера я отправила ваше письмо с посыльным, Эвелин. Джек должен получить его сегодня вечером – если он, конечно, дома.