Текст книги "Невинная страсть"

Добравшись до коридора на верхнем этаже, Ноуэл по громкому храпу, доносившемуся из-за двери, определил местонахождение спальни лорда Маунтхита. Очевидно, следующая по коридору дверь вела в спальню его супруги. Он медленно повернул ручку, но дверь не поддалась. Интересно, чего боится эта женщина в собственном доме?

Неслышно вздохнув, Ноуэл снова вытащил отмычки и моментально открыл дверь. Одна дверная петля скрипнула, и он замер на месте, прислушиваясь. Все было спокойно. Однако, двинувшись вперед, он заметил на подушке физиономию с бакенбардами, принадлежавшую лорду Маунтхиту. Лорд в одиночестве спал на кровати.

Ноуэл, пятясь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Значит, это леди Маунтхит так храпит?

Он снова подошел к первой двери и открыл ее тем же способом. Храп стал еще сильнее, от него свербело в ушах. При слабом свете из окна Ноуэл разглядел на голове спящей чепец в оборочках. Значит, он попал в нужную комнату.

Подойдя к туалетному столику, он тщательно осмотрел многочисленные коробочки и баночки. Открывая их одну за другой, Пакстон понял, что может не слишком осторожничать, потому что из-за громкого храпа все равно не было слышно никаких других звуков. Неудивительно, что лорд Маунтхит спал в отдельной комнате.

Он осмотрел почти все емкости и ящики, с сожалением приходя к выводу, что драгоценности хранятся, видимо, в другом месте, как вдруг его пальцы нащупали что-то холодное и твердое на дне шкатулки с лентами. Извлекая одно украшение за другим, он достал брошь, колье и серьги. Ура!

Пакстон положил драгоценности в карман и немного помедлил: стоит ли… Потом оглянулся через плечо на спящую и усмехнулся. Быстро вынув из кармана визитную карточку, он положил ее под ленты, закрыл шкатулку и покинул спальню.

Ровена с трудом подавила зевок. Дискуссии, продолжавшиеся целый вечер, были, конечно, захватывающими, но она безумно устала. Когда ушел последний гость, часы на каминной полке показывали три часа ночи.

– Силы небесные, неужели они всегда так засиживаются? – спросила она у Перл, когда закрылась дверь за последними гостями.

– Не всегда, но частенько. А мне было показалось, что ты привыкаешь жить по-лондонски, – поддразнила ее подруга.

– Начинаю, но боюсь, что окончательно привыкну не скоро. Спасибо за великолепный вечер. – Ровена, несмотря на усталость, улыбнулась.

– Я знала, что тебе понравится. Не жалеешь, что не приехала в Лондон раньше? Я ведь говорила, что ты встретишь здесь множество интересных людей.

– Конечно, ты, как всегда, была права. А теперь не пора ли нам пойти спать?

Ровена так устала, что ей хотелось немедленно броситься в постель, даже не раздеваясь. Однако, увидев испуганную физиономию Матильды, она насторожилась.

– Что случилось?

Девушка трясущимися руками протянула ей какую-то коробку.

– Ах, мисс! Я вышла из комнаты на минутку – сходила в кухню за водой для вас, – а когда вернулась, это лежало на вашей подушке.

– Ты спрашивала у Молли? – Ровена, нахмурив лоб, взяла коробку. – Может быть, она что-нибудь знает?

Молли была горничной, которая приходила, чтобы перестелить постельное белье и вытереть пыль.

– Да, мисс. Это первое, что я сделала. Но она и понятия не имеет, как это сюда попало. Может, это грабители?

– Грабитель, который, вместо того чтобы красть, оставляет подарки? Это маловероятно. Ну что ж, посмотрим, что там внутри, – сказала Ровена, развертывая коробочку. – Ты уверена, что никого не видела, Матильда?

– Нет, мисс, клянусь. – Служанка наклонилась над коробкой. – Да ведь это драгоценности леди Риверстоун!

Ровена кивнула, все еще озадаченно глядя на комплект украшений с бриллиантами и изумрудами.

– Похоже, вы их где-нибудь оставили и вам их вернули, – с явным облегчением от того, что загадка разгадана, заявила Матильда.

Нет, тут все не так просто.

– Да, наверное, так оно и было. Не сомневаюсь, что утром мы узнаем, кто их здесь оставил.

На самом деле девушка думала, что это маловероятно. Тот, кто вернул драгоценности, видимо, выкрал их у леди Маунтхит. Но сейчас она слишком устала, чтобы обдумывать возможные варианты решения этой загадки.

– Во всяком случае, нам ничто не угрожает, – успокоила она служанку. – Помоги мне раздеться, Матильда.

Хорошо, что Перл не запланировала никаких мероприятий на утро, потому что Ровена на следующий день проснулась только после полудня. Первым, что она увидела, были драгоценности ее матери, лежавшие на туалетном столике.

Загадку их появления она решила разгадать… однако, если драгоценности действительно были выкрадены, ей придется пока их припрятать. Завернув украшения в носовой платок, она засунула их в самый дальний угол ящика письменного стола.

Через полчаса, когда она спустилась вниз, Перл сказала:

– Только что ушли первые визитеры. Мистер Ричардс спрашивал о тебе и оставил вот это. – Она указала жестом на небольшой букет, составленный из гвоздик и душистого горошка.

Ровена, как ни странно, была польщена. Еще никогда ни один джентльмен не присылал ей цветы.

– Это очень любезно с его стороны.

– Он извинился за свое вчерашнее отсутствие, но сказал, что ты поймешь: иногда дела бывают важнее, чем приятное общение. – Перл поглядывала на подругу с явным любопытством, однако Ровена не могла ответить на ее немой вопрос.

– Он не говорил мне, что у него за дела… – начала было она, но замолчала. Драгоценности… не этим ли мистер Ричарде занимался прошлым вечером? Он высказывал сожаления, что долг Нельсона затронул ее интересы. Может быть, он таким образом хотел возместить ей ущерб?

– Ровена?

Тряхнув головой, девушка неуверенно улыбнулась:

– Я пыталась вспомнить, о чем он говорил, но ничего особенного не припомнила. Так что не знаю, какие дела имел в виду Ричардс. Наверное, он сам потом все объяснит.

Перл, казалось, хотела задать еще какие-то вопросы, но в это время объявили о приходе следующего визитера, мистера Пакстона.

– Добрый день, милые дамы, – сказал он, кланяясь. Ровена не могла не обратить внимания на то, что он выглядит особенно красивым в ладно сидевшем на нем костюме для верховой езды и высоких сапогах. – Надеюсь, что вы хорошо себя чувствуете.

– Спасибо, мистер Пакстон, – сказала Перл. – Вчера вечером нам вас не хватало.

– Служебные обязанности не всегда позволяют мне следовать своим желаниям. – Ноуэл бросил на Ровену выразительный взгляд, от которого у нее участились удары сердца.

От Перл не укрылся этот безмолвный обмен взглядами. Поднявшись на ноги, она промолвила:

– Я должна кое-что сказать экономке. Извините, мистер Пакстон, я скоро вернусь. – С обворожительной улыбкой женщина выпорхнула из гостиной, естественно, не прикрыв за собой дверь.

– Успешно ли вы выполнили свои «скучные служебные обязанности»? – спросила Ровена скорее из вежливости, чем из желания услышать подробности. Все равно Ноуэл не будет рассказывать о них.

Он и не рассказал.

– Отчасти они и впрямь были скучными, тем не менее принесли удовлетворение. Наверное, ваш вечер был не только более интересным, но и принес не меньшее удовлетворение. – Он уселся за стол напротив нее.

– Это правда, – сказала Ровена и принялась рассказывать кое-какие подробности дискуссии, наблюдая при этом за выражением его лица. – Мистер Саузи оказался более консервативным, чем я ожидала, зато мистер Хант показал себя пламенным сторонником реформ и был полон энтузиазма.

– Наверное, я бы чувствовал себя там не в своей тарелке, – с улыбкой сказал Пакстон. Потом с нарочито безразличным видом спросил: – Полагаю, Лестер Ричардс тоже преуспел?

– Нет, он не мог прийти, – сказала она и, заметив, что это его обрадовало, добавила: – Он прислал сегодня эти цветы с извинениями.

– Вот как? – Ноуэл хмуро взглянул на букет. – Понятно. Казалось, он не решается что-то сказать. Потом все-таки подвинул стул ближе к Ровене и тихо произнес:

– Ровена, надеюсь, вы не слишком доверяете мистеру Ричардсу. У меня есть основания подозревать, что он не такой, каким кажется.

Ах-ха! Значит, он все-таки подозревает, что мистер Ричардс и есть Святой! Ровена была очень довольна своей проницательностью, потому что самостоятельно пришла к тому же выводу.

– Думаю, что большинство мужчин являются не такими, какими кажутся, – тем не менее ответила она, намереваясь таким образом отвести подозрения Ноуэла от мистера Ричардса.

Он наклонился вперед и накрыл ее руку своей рукой.

– Возможно, вы правы. Я хотел бы… – Пакстон не договорил фразу и заглянул ей в глаза. Потом медленно приблизил к ней лицо.

Его губы прикоснулись к ее губам, и у Ровены бешено забилось сердце. Она пыталась напомнить себе о том, что этому человеку не следует доверять, но тщетно. Ее разум быстро сдавал позиции эмоциям, которые были целиком и полностью на стороне Ноуэла.

На мгновение забыв обо всем, она позволила чувству взять верх над разумом и, раскрыв губы, впустила его внутрь. Они все еще держались за руки, и он поглаживал ее запястье над перчаткой, отчего по всему ее телу разливалась волна удовольствия. Его поцелуй был скорее нежным, чем требовательным, однако она испытывала непреодолимое желание отдаться ему целиком.

– Ровена, – прошептал он, – я…

В коридоре послышались шаги, и они сразу же отпрянули друг от друга. Ровена с удовлетворением отметила, что покраснела не только она, но и мистер Пакстон. Потом они оба одновременно повернулись к двери с любезными и вежливыми улыбками на лицах.

– Ну, все уладилось, – сказала, входя в комнату, Перл. – Я боялась, что у нас не хватит рыбы для сегодняшнего ужина, но мистер Поте заверил меня… – Она не закончила фразу и остановилась, удивленно подняв брови и переводя взгляд с Ровены на Ноуэла и обратно. – Надеюсь, вы не поссорились?

У Ровены дрогнули губы, а рядом закашлялся Ноуэл, явно пытавшийся подавить смех.

– Не беспокойся, Перл, ничего серьезного не произошло, – сказала Ровена с самым серьезным выражением лица. – Ты ведь знаешь, что мы оба любим спорить. Не так ли, мистер Пакстон?

– Именно так, – подтвердил он. – Так что вы говорили относительно рыбы?

Глава 13

– Неужели нет вообще никаких зацепок? – воскликнул, взъерошив рукой волосы, сэр Натаниэль Конант, главный судья-магистрат уголовного полицейского суда на Боу-стрит.

Ноуэл поглядел ему в глаза и покачал головой. Пакстону очень не хотелось обманывать сэра Натаниэля, но его настоящее начальство было в министерстве иностранных дел, и оно одобряло эту тактику. Ведь Святой из Севен-Дайалса никогда никого не убивал и даже никому не причинил вреда, тогда как Черный Епископ представлял подлинную опасность.

– И слава Богу! Страшно подумать, каковы могли быть последствия, если бы мы попытались арестовать пэра Англии, не имея веских доказательств его вины. Но сейчас, после недавнего ограбления дома Маунтхитов, на меня давят со всех сторон.

– Странно, что Святой выбрал дом, из которого уже совершал кражу. Раньше он, кажется, не появлялся дважды в одном и том же месте? – сказал Ноуэл, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

– Да, так оно и было. И почему ему вздумалось выбрать Маунтхитов! Трудно представить себе, какой скандал разразился прошлой весной после первой кражи из этого дома! Леди Маунтхит ежедневно – а иногда дважды в день – присылала к нам слугу, чтобы узнать, как продвигается расследование. Она даже заставила мужа потребовать парламентского расследования нашей деятельности. Мне приходится до сих пор расхлебывать последствия всего этого.

Ноуэл не знал, что за этим стояли Маунтхиты, но даже если бы и знал, то едва ли стал действовать по-другому. Ровена заслуживала того, чтобы ей вернули драгоценности, а леди Маунтхит – того, что ей выпало на долю, если вспомнить, скольким молодым людям она подпортила репутацию за последние годы. Даже его сестра Холли пострадала от злословия этой мегеры в первые дни после замужества.

– Возможно, именно из-за этого Святой не оставляет в покое дом Маунтхитов? – высказал предположение Ноуэл. – Если ему об этом известно, то он, возможно, опасается, что их вмешательство сильно затруднит его задачу.

– Ну и глупо, если это так, – заявил сэр Натаниэль. – Они лишь удвоят усилия. Ну да ладно. – Он тяжело вздохнул. – Будь что будет. Может быть, он утратил бдительность, а мы воспользуемся этим, чтобы наконец избавить Лондон от этого сукина сына.

– Возможно. – Ноуэл кивнул. – А я тем временем тоже удвою усилия и буду сообщать вам, как продвигаются дела.

– Так и сделай, Пакстон. И позаботься, чтобы к нашей следующей встрече ты мог доложить об успехах.

Прибыв в Хардвик-Холл на музыкальный вечер, Ноуэл все еще вспоминал разговор с сэром Натаниэлем. За время его шпионской деятельности у него, конечно, не раз возникали любопытные ситуации, но преследовать самого себя ему еще не приходилось. Он, конечно, относился к этому с юмором, но моральные последствия всего этого несколько утомляли. Однако если, в конечном счете, удастся отдать в руки правосудия Черного Епископа, все остальное будет не так уж важно. Ведь из-за предательства этого типа было проиграно не одно сражение, не говоря уже о погибших от его руки людях.

Поздоровавшись с хозяином и хозяйкой, Ноуэл сразу же отправился на поиски единственного человека, который был способен помочь ему восстановить душевное равновесие.

– А-а, мисс Риверстоун! Сегодня вы прекрасны, как всегда. – Он был прав. Ровена была очень хороша в платье из бирюзового атласа, отделанном белоснежным кружевом. Поскольку она была в окружении толпы гостей, ему пришлось поздороваться с девушкой более официально, чем хотелось бы.

Тем не менее от его слов у нее зарделись щеки.

– Добрый вечер, мистер Пакстон. Я рада, что служебные обязанности позволили вам прийти сюда.

– Я постарался закончить свои дела сегодня.

– Ты любитель музыки, Пакстон? – спросил Гарри Тэтчер, подходя к ним. – Помню, ты еще в Вене говорил это. Рад видеть вас снова, мисс Риверстоун.

– Я тоже рада вас видеть, мистер Тэтчер. – Она присела в поклоне. – Значит, вы тоже были на конгрессе в Вене? Возможно, вы более подробно расскажете мне об этом, чем мистер Пакстон.

Он склонился к ее руке с обворожительной улыбкой, которая, насколько понял Ноуэл, безотказно действовала на других людей.

– С превеликим удовольствием, мисс Риверстоун. Может быть, мы отойдем куда-нибудь в укромный уголок, чтобы вы могли послушать мои рассказы?

– Уверен, что мисс Риверстоун слишком хорошо знает правила приличия, чтобы согласиться остаться с тобой наедине, Гарри. – Ноуэл постарался скрыть свое раздражение, обратив все в шутку. – Почему бы тебе не рассказать о том, чем ты занимался – и что позволительно говорить в присутствии леди, – в более людном месте?

Веселые искорки в глазах Тэтчера показывали, что он флиртовал с единственной целью: вызвать у Ноуэла именно такую реакцию.

– Наверное, ты прав, Пакстон. А жаль. Если пожелаете поговорить со мной позднее, мисс Риверстоун, я к вашим услугам. – Самодовольно подмигнув Ноуэлу, он ретировался.

– Вы не одобряете мистера Тэтчера? – спросила Ровена, глядя вслед Гарри.

– Он вполне безобидный шалопай, – произнес Ноуэл, – но ему привычнее иметь дело со служанками, чем с настоящими леди, как вы.

– Очень трогательно, что вы чувствуете себя обязанным защищать меня от других джентльменов, но думаю, что в этом нет необходимости.

– Я не… – начал было Пакстон, но моментально понял, что именно этим и занимался – как вчера в отношении Ричардса, так и сегодня в отношении Гарри. – Я не хотел бы, чтобы вам причиняли боль, – сказал он наконец, глядя ей прямо в глаза в доказательство своей искренности.

То, что она увидела в его глазах, заставило ее тихо охнуть. А Ноуэла вновь охватило желание заключить ее в объятия и показать с помощью своих губ и своего тела, насколько сильно его чувство к ней. Но разумеется, в данной обстановке сделать это было невозможно. Сейчас, например, к ним приближалась леди Маркус.

– Ровена! Ты-то мне и нужна. Именно ты можешь оценить юмор ситуации, в которую я попала, и не станешь смеяться. – Она замолчала, неуверенно глядя на Ноуэла.

Он сразу же понял намек.

– Пожалуй, до начала концерта я подойду к буфету. Вам, милые леди, что-нибудь принести?

Они отказались, и он направился к буфету, на ходу окидывая взглядом комнату. Как раз в этот момент в помещение вошел Ричардс. Ноуэл решил не спускать с него глаз и понаблюдать, с кем он будет разговаривать и как себя вести. Особенно по отношению к Ровене.

А Ричардс уже направился к ней. В его глазах была какая-то решимость, встревожившая Ноуэла. Взяв со стола канапе, Пакстон подошел к столу и стал издали следить за своим объектом.

Ровена, оживленно разговаривавшая с леди Маркус, заметила Ричардса только тогда, когда он заговорил – возможно, потому, что снова была без очков. Хотя она улыбнулась очень милой улыбкой, Ноуэл обрадовался тому, что девушка ничуть не покраснела, как это было, когда она здоровалась с ним.

Немного приблизившись, Ноуэл мог слышать обрывки разговора.

– …моя подруга леди Маркус, – сказала Ровена.

– Рад познакомиться, миледи. – Ричардс поклонился. – Насколько я понял, друзья мисс Риверстоун заслуживают того, чтобы искать их дружбы.

Интересно, с какой целью этот человек втирается в доверие к Ровене? Если он намерен выкачивать из ее брата информацию, то, возможно, просто надеется отвести от себя подозрение, завязав дружбу с его сестрой?

Как бы то ни было, а Ноуэл счел своим долгом вмешаться.

– Кажется, сейчас начнется концерт, – сказал он, подходя к ним. – Нам, наверное, следовало бы пройти на галерею и занять места.

Ричардс взглянул на Пакстона, почти не скрывая неприязни, которая, однако, быстро сменилась холодной вежливостью. Леди Маркус, извинившись, отправилась искать мужа, а остальные трое прошли под арками на галерею, где, согласно программкам, распространенным леди Хардвик, должна была проходить первая часть музыкального вечера.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как их остановила мисс Фанни Маунтхит.

– Мисс Риверстоун, рада снова встретиться с вами, – сказала она с притворной улыбкой. – И с вами тоже, мистер Пакстон. Вы, я думаю, слышали новости? Бедная матушка.

– Да, я читала об этом в вечерних газетах, – ответила Ровена. – Верно ли, что это дело рук Святого из Севен-Дайалса?

– Да, конечно. Ведь он оставил свою визитную карточку прямо в спальне моей матушки! Уверяю вас, мне еще долго будет страшно ложиться спать. Мистер Пакстон, может быть, вы зайдете к нам, чтобы рассеять страхи матушки… и мои тоже? – Она стрельнула глазами в сторону Ноуэла.

– Непременно, если вы считаете, что это поможет. – Он заставил себя улыбнуться. – Не забудьте, однако, что Святой, насколько мне известно, никогда никого не трогал. Так что какое-либо физическое насилие вам не угрожает.

– Вам, конечно, лучше знать. – Девушка некрасиво надула губы. – Но я надеюсь, что вы поймаете его в самое ближайшее время. Ой, меня, кажется, зовет матушка. Приятного вам вечера.

Она ушла, а они отправились дальше в сторону галереи. Ровена, к великому неудовольствию Ноуэла, взяла под руку не его, а Ричардса.

– У меня, кажется, есть основание поблагодарить вас, – сказала она так тихо, что Ноуэлу пришлось напрячься, чтобы услышать. Он сделал вид, будто ничего не понимает и не интересуется, хотя догадывался, что она имеет в виду.

Ричардс, помедлив мгновение, произнес:

– Я хотел лишь доставить вам удовольствие, мисс Риверстоун.

– И вам это удалось. Спасибо, – почти шепотом сказала она, явно не желая говорить в присутствии Ноуэла больше.

На этот вечер длинная галерея, стены которой были увешаны множеством портретов предков Хардвика, была переоборудована в концертный зал с небольшим возвышением вместо сцены в одном ее конце и креслами для гостей. Ровена выбрала место поближе к сцене. Ричардс и Ноуэл уселись от нее по обе стороны.

Пакстон отлично понимал, что Ровене хочется поговорить с Ричардсом с глазу на глаз, однако твердо решил не допустить этого. Ясно, что она желает поговорить с ним о возвращении драгоценностей своей матери – тех самых, которые с большим риском добыл для нее он сам.

После разговора, состоявшегося утром, Ноуэл вдруг понял: она собирается сообщить Ричардсу, что Ноуэл подозревает, будто он и есть Святой из Севен-Дайалса.

Раздались звуки музыки. Играл самый знаменитый в Европе флейтист, но Ноуэл его почти не слышал. Его ошеломила парадоксальность ситуации, в которой он оказался. Он не только не мог претендовать на благодарность за оказанную услугу, но был вынужден молча наблюдать, как она осыпает благодарностями его врага.

Он понял, что теперь необходимо, как никогда ранее, не позволять Ровене и Ричардсу оставаться наедине. Если это допустить, она наверняка воспользуется возможностью, чтобы предостеречь Ричардса.

В лучшем случае Ричардс мог бы сообщить ей, что на самом деле он и Святой – разные люди. Хотя Ноуэлу не хотелось давать Ровене лишний раз восхищаться этим человеком, ее предположение обеспечивало ему дополнительную защиту от ее проницательности. В худшем случае Ричардс мог догадаться о подлинных намерениях Ноуэла, что могло иметь самые катастрофические последствия.

Так что ему придется ни на шаг не отходить от Ровены Риверстоун, прилипнуть к ней, как вторая кожа.

Картина, которую он при этом вообразил, отвлекла его внимание на всю оставшуюся часть концерта.

– Что это вы затеяли? – прошипела сквозь зубы Ровена, идя в сопровождении Ноуэла к буфетным столикам в перерыве между отделениями концерта. – Я вполне способна сама наполнить закусками свою тарелку.

Она понимала, что грубит, но ее все больше и больше беспокоило, что, если Ноуэл будет все время стоять у нее над душой, она упустит возможность сыграть столь необходимую ей партию в шахматы с мистером Ричардсом.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал в ответ Пакстон, ничуть не обидевшись на ее грубость. – Просто мне приятно находиться в вашей компании, и я пользуюсь случаем быть вам полезным. Пирожки с мясом и фруктовые пирожные удивительно похожи друг на друга, и мне не хотелось бы, чтобы вы по ошибке выбрали не то, что вам хочется.

Она понимала, что он довольно деликатно намекает на ее близорукость.

– Будь по-вашему, сэр, – неохотно улыбнулась Ровена. – Позволяю выбрать для меня легкие закуски – предпочтительнее фруктовые, чем мясные.

Мистер Ричардс отошел к другому концу стола, так что заговорить с ним сейчас о шахматном поединке было невозможно. А вдруг он передумал? В конце концов, зачем ему идти на риск и потерять все, что должен Нельсон, ради возможности увеличить вдвое сумму, которую и без того Нельсон не в состоянии уплатить? Возможно, он счел ее гарантии выплаты ненадежными.

Ровена направилась к Ричардсу. Ноуэл неотступно следовал за ней, попутно наполняя тарелки деликатесами. Она повернулась и неожиданно заявила:

– Мне хотелось бы вон того… что на дальнем конце стола. – И указала на что-то, чего не могла рассмотреть на таком расстоянии.

– Кувшин сливок?

– Нет, то, что стоит за ним. – Она не заметила, что Пак-стон явно забавлялся разговором.

– А-а, понял. Кусочки сахара.

– Вот именно. – Она сердито взглянула на него. – Кусочки сахара. Мне нужен один.

Сдержав улыбку, он все-таки пошел выполнять ее просьбу. Ровена воспользовалась этой возможностью и подошла к Ричардсу.

– Мистер Ричардс, – тихо сказала она, – вы не передумали относительно нашей партии, условия которой мы вчера обсуждали?

– Разумеется, не передумал, мисс Риверстоун. – Он взглянул на нее с явным удивлением. – Если, конечно, вам удастся на часок избавиться от вашей тени, – сказал Лестер, взглянув на приближающегося к ним Ноуэла.

Ровена хотела предупредить его о подозрениях Ноуэла, но было поздно.

– Вот ваша тарелка, мисс Риверстоун, и кусочек сахара, который вы потребовали.

– Благодарю вас, мистер Пакстон, – сказала девушка, надеясь, что щеки у нее не покраснели. – Мы с мистером Ричардсом только что обсуждали возможность сыграть еще одну шахматную партию, когда начнется второе отделение концерта и здесь станет не так многолюдно.

Ну вот. Если он не отойдет от нее, ей придется осуществить то, что она запланировала на этот вечер, в его присутствии. Но о ставках он не должен знать.

– Великолепно! Я обожаю музыку, но еще больше я люблю наблюдать за игрой опытных шахматистов. К тому же с того места, где находится стол с шахматной доской, музыка нам будет слышна.

– Не будете ли вы любезны найти леди Хардвик и спросить, где и когда мы сможем сыграть? – попросила Ровена, подумав, что это даст ей возможность предупредить мистера Ричардса.

– В этом нет необходимости. Она идет к нам сама. – Даже если он знал о намерении Ровены, то ловко это скрыл. – Миледи, можно вас на минутку?

– Надеюсь, с закусками нет проблем? После утренних волнений насчет рыбы…

– Нет, нет, все превосходно, – заверил Ноуэл. – Ваши организаторские способности и ваша щедрость достойны восхищения. Мы просто надеялись, что вы окажете нам любезность.

– Мы с мистером Ричардсом собирались сыграть в шахматы, как только закончится концерт, – вмешалась в разговор Ровена. – Но не обидятся ли на нас остальные гости?

Перл нахмурила лобик:

– Мистер Ричардс, как вам известно, Ровена впервые приехала в Лондон. Ей не следует изображать из себя отшельницу, как она делала всю свою жизнь в деревне. Я хочу, чтобы подруга наслаждалась всеми удовольствиями, которые предлагает ей жизнь в обществе.

Ровена хотела было возразить, но не успела, так как заговорил мистер Ричардс:

– Но разве нельзя ей наслаждаться и жизнью в обществе, и своими излюбленными занятиями? Уверяю вас, я совсем не хотел прятаться с ней в какой-нибудь пустой комнате. Мы могли бы сыграть где-нибудь в стороне, откуда можно слышать и видеть все, что происходит вокруг.

Перл, все еще покачивая головой, улыбнулась:

– Ну конечно, этого я не запрещаю. Прикажу слуге принести шахматную доску. Вон тот альков вам подойдет? – Она жестом указала на небольшое помещение, отделенное аркой от бального зала.

– Спасибо, Перл. Это то, что нужно, – поблагодарила Ровена. Возможно, поблагодарила она слишком горячо, потому что подруга бросила на нее проницательный взгляд.

– Но я не хочу, чтобы слишком бурная деятельность утомляла тебя после спокойной жизни в деревне, Ровена.

– Она меня не утомляет, Перл. Просто я хочу сыграть матч-реванш с мистером Ричардсом после одержанной им вчера победы, а сейчас для этого представился удобный случай.

Перл посмотрела ей в глаза, и Ровена поняла, что подруга напоминает ей о том, что джентльмены не любят проигрывать. Но на сей раз, извините, Ровена была обязана одержать победу. Ведь на карту было поставлено будущее Нельсона. Она стойко выдержала взгляд Перл, и та, в конце концов, отвела глаза, едва заметно пожав плечами.

– Ладно, – сказала она. – Но поверь, что когда-нибудь твое стремление побеждать до добра не доведет.

Перл ушла, чтобы дать указания слуге, а Ровена сосредоточила внимание на доверху наполненной тарелке.

Ноуэл, однако, не пожелал оставить слова Перл без внимания.

– Я никогда не считал стремление одерживать победу недостатком. А вы, мистер Ричардс?

– У мужчины, разумеется, не считаю. Но в характере женщины эта черта встречается значительно реже, и она, возможно, не столь полезна для той роли, которая обычно отводится женщине в нашем обществе.

– Вы так думаете, сэр? – спросила Ровена. – За те несколько дней, что я пребываю в обществе, я не раз замечала стремление одержать победу у женщин, правда, они скорее боролись за внимание или статус, чем стремились одержать победу в играх или войне.

– Вы хотите сказать, что они стремятся заполучить мужей, которые обеспечат им определенный статус, защищенность и уважение общества. Но после замужества им больше не за что бороться. Так и должно быть.

– Позвольте не согласиться с вами, – сказал Ноуэл, предупредив реакцию Ровены на нападки на женщин. – Леди Хардвик, например, по-прежнему работает для того, чтобы облегчить участь бедняков и угнетенных. И не одна она. Моя сестра…

– Это едва ли типичные примеры, – сказал мистер Ричардс. – Леди Хардвик замужем за одним из самых богатых людей Англии, а ваша сестра, леди Вандовер, скоро станет герцогиней Викбурнской. От женщин, занимающих такое положение, можно ожидать большего.

Ровена хотела было сказать о достижениях женщин не столь высокого положения и даже простолюдинок, которые открывали приюты и больницы, но слова мистера Ричардса ее остановили. Сестра Ноуэла Пакстона скоро станет герцогиней? Почему он никогда не говорил ей об этом?

Она с упреком взглянула на него. Пакстон печально улыбнулся и пожал плечами, потом повернулся к Ричардсу и стал приводить ему новые примеры того, как женщины достигали благородных целей независимо от их положения в обществе.

Собравшись с мыслями, Ровена вновь прислушалась к разговору. Лестер Ричардс во плоти оказался несколько иным, чем она ожидала. Он явно считал женщин существами низшего порядка, к тому же играл по крупному и вынуждал Нельсона добыть информацию из министерства внутренних дел, что казалось если не предательством, то весьма грязным делом.

Может быть, она ошиблась, считая его Святым из Севен-Дайалса? Но нет, он почти, что признался в этом, когда она поблагодарила его за возвращение драгоценностей.

А Ноуэл Пакстон? Он насмехайся над взглядами, которые она отстаивала, в том числе и в своих очерках под псевдонимом Мистер Р., и ставил своей целью положить конец благородной деятельности Святого. Но сейчас он очень убедительно подтверждал большой вклад женщин, к тому же не раз восхищался ее собственными способностями. Не говоря уже о его чисто физической привлекательности.

Неужели она так легкомысленна, что позволяет чувствам влиять на свое представление об этих двух людях? Правда, Ноуэл Пакстон по своим физическим качествам в большей степени соответствует образу героя, чем мистер Ричардс, но ведь не следует судить о человеке по внешним данным.

А может, следует?

– Начинается второе отделение концерта, – сказала она, обращаясь к мужчинам, чтобы отвлечься от размышлений и положить конец разгоревшемуся спору.

Певица и ее аккомпаниатор были настоящими виртуозами, и Ровене удалось на некоторое время, забыв обо всем, сосредоточиться на музыке. Как только выступление закончилось, она, извинившись, направилась в комнату отдыха для леди, чувствуя, что ей настоятельно требуется короткая передышка от общества обоих джентльменов.

Леди в дамской комнате оживленно разговаривали о Святом из Севен-Дайалса и его последнем дерзком подвиге.

– …прямо из спальни, когда она спала, представляете? – говорила мисс Огаста Мелкc.

– Случись это в моей спальне, я бы пригласила его остаться, – хихикнув, заявила мисс Стактон. – Не подумайте чего-нибудь лишнего. Просто для того, чтобы узнать, кто же он, этот Святой, на самом деле?