Текст книги "Мрак над Джексонвиллем"

5

Сухое, обжигающе горячее дно бывшей поилки служило прибежищем доброму десятку великолепных сероголубых ящериц – довольно крупных, длиннее ладошки; заслышав шаги незваных гостей, они мгновенно бросились в разные стороны и исчезли. В любой другой день Джем и Лори непременно попытались бы поймать хоть парочку, но сегодня у них было дело посерьезнее. По-пластунски друзья доползли до каменного бортика поилки и рискнули осторожненько выглянуть.

Санитары грузили в фургон пластиковые мешки. Красный, обливающийся потом Мидли вытирал себе лоб. Бойлз что-то записывал в блокнот. Возле риги четко видно было большое красное пятно на земле и еще другие – поменьше, на некотором расстоянии друг от друга; вокруг них вились целые тучи мух. Голоса говоривших внизу долетали наверх лишь обрывками фраз, приносимых порывами ветра.

– Никогда еще ничего подобного не видел… – произнес тот из санитаров, что был повыше.

– … бойня! Стоит мне подумать о том, какие их части, судя по всему, с удовольствием сожрали…

«Их»! Значит, произошло не одно убийство; Джем ущипнул Лори за руку, и тот закивал: да, мол, я тоже все понял.

Маленький санитар захлопнул тяжелые дверцы фургона, и очень четко было слышно, как он при этом громко сказал:

– Ладно; сейчас отвезем все это в ваш морг – вам будет над чем повеселиться.

Бойлз с бесстрастным видом направился к патрульной машине. Санитар пустился было следом за ним:

– Вы имеете хоть малейшее представление о том, что здесь произошло?

– Это сверхсекретная информация, – сухо сказал Бойлз, опускаясь на раскаленное сиденье машины.

Мидли нажал на газ, рукавом рубашки отирая пот со своей красной морды. Патрульная машина уехала. Длинный санитар внимательно огляделся по сторонам:

– Надеюсь… мы тут ничего не забыли… Представить невозможно, кем нужно быть… чтобы наделать такое…

– Наверное… абсолютным психом – помнишь того парня, что по уши нагрузился ПСП[5]5
  П С П – фенциклидин, мощный наркотический препарат.


[Закрыть]… да и изрубил топором всю свою семью… Девчонку просто по кускам собирали – тридцать четыре куска… Тридцать четыре!

Остальные его слова потонули в порыве ветра. Фургон тронулся с места и медленно уехал, увозя свой кошмарный груз.

Джем хотел было уже вскочить на ноги, как Лори вдруг удержал его, схватив за запястье:

– Смотри!

Взглянув в том направлении, куда указывал палец Лори, Джем заметил, что в траве, возле источенной червями стены риги, что-то блестит. Безусловно, какой-то металлический предмет – судя по тому, как он сияет на солнце.

Не сговариваясь, мальчишки дружно бросились вниз – то ступая ногами, то попросту съезжая вниз на попках, спровоцировав тем самым целый обвал мелких камешков.

Загадочный предмет, полускрытый листьями, продолжал то и дело поблескивать. По мере их приближения к риге гудение мух постепенно усиливалось. А воздух становился густым и каким-то липким. Дырявые прогнившие доски риги были залиты кровью. Внезапно Джем с Лори замерли на месте: им стало как-то не по себе.

Здесь убили людей. На этом самом месте. И всего каких-нибудь несколько часов назад. Взаправду убили. А не как в кино. Настоящих живых людей. И вот теперь они смотрят на доски, забрызганные кровью. Трудно поверить, что это – действительно кровь. А не обычная красная краска. Кровь, вытекшая из чьего-то тела. Тут поневоле станет не по себе. Да еще эти мерзкие мухи – упившиеся кровью, жирные, отяжелевшие, до отказа нагрузившиеся кровью, словно какие-то жуткие бомбардировщики. Мерзость. Джем хотел уже было повернуть назад, однако, увидев, что Лори, набравшись храбрости, решительно шагнул вперед, последовал его примеру. При этом он то и дело – на всякий случай – оглядывался назад. Ведь убийца – или убийцы, если он не один, – вполне мог спрятаться на время в зарослях кустарника. И дождаться, пока уедут полицейские, – размышлял Джем, хотя на самом деле он не слишком-то верил в это. Сожранные заживо… Он сглотнул слюну и поспешил к Лори, как раз склонившемуся над тем самым предметом, что привлек их внимание. Лори молча замер, открыв рот и выпучив глаза.

– Ну так что же это такое? Орудие убийства? – с деланой веселостью в голосе спросил Джем.

Лори глянул на него чуть не вылезавшими из орбит глазами и, ни слова не говоря, бросился бежать в сторону шоссе.

У Джема вдруг как-то сильно забилось сердце в груди, но он, в свою очередь, склонился над находкой. Металлический предмет сверкал на солнце, буквально ослепляя. Обычное обручальное кольцо. Но оно было на женском пальце, отрубленном у самого основания, почти совсем изжеванном, но сохранившем при этом длинный ноготок, старательно покрытый ярко-красным лаком. Мертвая плоть, мясо. Человеческое мясо, подумал Джем. Впервые в жизни он видел такое. Наверное, вот в это и превратились его родители после авиакатастрофы. И Пол Мартин тоже. Джем вдруг почувствовал такую слабость во всем теле, что решил уже было, что сейчас же рухнет в обморок. Но нет. Только не здесь. Внезапно у него возникло такое чувство, будто кто-то за ним подсматривает. Чьи-то злые глаза неотступно за ним следят. Голодные глаза.

Он поднял голову. Страшно воняло падалью. Самой настоящей падалью. И Джем, не раздумывая, бросился прочь – к шоссе, к Лори, в яркий свет летнего утра. Запах рассеялся.

Лори ждал его; он сидел на обочине, невидящим взглядом уставившись на свои кроссовки. Джем согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Лори поднял голову; губы у него дрожали.

– Это был палец какой-то женщины.

– Замужней женщины, – добавил Джем в перерыве между двумя глубокими вдохами.

– Это отвратительно, Джем. Ты же видел ту кучу мешков, которые они погрузили в фургоны? Черт возьми, старик, это что – «Возвращение живых мертвецов»?

– Не знаю, что это, но, по-моему, лучше бы нам не попадаться ему на пути.

Не сговариваясь, они вновь пустились бегом – теперь уже по вполне цивилизованному шоссе; мягкие удары кроссовок об асфальт действовали успокаивающе. Потом остановились – вконец запыхавшись и обливаясь потом. Джем вполне сознательно избегал разговора о старой риге, решив напрочь забыть об этом проклятом паль… нет; ни в коем случае нельзя вспоминать об этом; внезапно он услышал, что говорит, обращаясь к Лори: «Пойдем ко мне пострелять?» – он буквально выпалил эту фразу со скоростью автоматной очереди и увидел, как Лори – так же быстро и с заметным облегчением – кивнул.

Дед в свое время приволок с какой-то ярмарки жестяную мишень и подвесил ее на смоковнице, за кроличьей клеткой. Джем тренировался на ней, стреляя из старого пневматического карабина. Игру можно было разнообразить, подбрасывая в воздух консервные банки. Ни о каком воскресном веселье в каньонах теперь уже и речи быть не может. Сегодня куда лучше играть в шерифа.

Когда Мидли и Бойлз вернулись в полицейский участок, Бен Картер старательно красивым округлым почерком писал какой-то отчет, а Уилкокс сидел за своим столом со стаканом пива в руке. Бен своим тоненьким писклявым голоском – в котором явственно слышался легкий оттенок упрека – уже рассказал ему о том, как он вынужден был врать Чарли ночью, добавив при этом, что Верна всегда искала всякого рода приключений – вот и допрыгалась, к тому же… «Прекрати, Бен, – оборвал его Уилкокс, – не время сейчас такое говорить». Бен пождал губы и занялся просмотром слишком долго залежавшихся папок. А Уилкокс решил, что больше всего на свете ему сейчас хочется свежего пива. Поэтому они так и сидели – каждый занимаясь своим делом, – когда вернулись остальные.

Бен при их появлении тотчас поднялся, поправил галстук и надел головной убор, с которым никогда не расставался. Выглядел он в нем довольно-таки странно: сорокапятилетний дяденька в темном строгом костюме и полотняном головном уборе матроса военно-морского флота США, но местные жители к этому давно привыкли, так что со смеху при виде него подыхали лишь приезжие, а их тут было негусто.

– Я ухожу, шеф, мне нужно еще на репетицию хора, – как бы извиняясь, произнес этот в общем-то славный человечек.

– О'кей, Бен; пока.

Бен ушел – странная фигурка в плотно обтягивающей узкую грудь рубашке: нечто среднее между мужчиной и мальчиком. Бойлз подошел к кофеварке и, наливая кофе, спросил:

– Что с Льюисом?

– Он был все это время дома, – ответил Уилкокс, допивая пиво, – просто ему внезапно стало плохо. Теперь, похоже, ему уже получше. Он сейчас в морге, готов приступить к работе.

Так плохо, что он едва на тот свет не отправился. Уилкокс до сих пор содрогался, вспоминая об этом. Никогда в жизни мне не доводилось видеть живого субъекта, до такой степени похожего на труп. А ведь Костлявая и в самом деле прошлась совсем рядом с ним. Вряд ли стоит посвящать Бойлза в излияния Льюиса относительно нападения на него целой армии тараканов. Наверняка галлюцинация. Но вот крики, чье-то белое лицо в окне, разбитое стекло и лужа крови… Уилкокс попросил Льюиса взять образец этой крови на анализ. Если вдруг она совпадет по всем показателям с кровью Верны или Дуга – тогда, выходит, Льюис и в самом деле вполне мог мельком видеть убийц. В конце концов старая рига, если идти напрямик, через поля, находится всего в каких-нибудь двух сотнях метров от его дома.

– А что Чарли? – отхлебнув глоток густого черного кофе, продолжал расспрашивать Бойлз.

– Я сообщил ему о смерти жены. Он заходил сюда где-то с полчаса назад. Хотел увидеть тело. А еще – свернуть мне шею. Он был в стельку пьян. Я попросил доктора Флинна вколоть ему что-нибудь успокаивающее. Флинн отвез его домой, но, как только он очухается, непременно явится сюда опять.

Доктор Флинн имел репутацию превосходного ветеринара и одновременно – самого молчаливого человека во всей округе. Так что у них была некоторая надежда на то, что он не станет болтать, – особенно если ему действительно хочется, чтобы Уилкокс избавил его от штрафа, который он схлопотал не так давно за превышение скорости.

– Если в городе узнают о том, что случилось… – произнес Бойлз, с мрачным видом усаживаясь за свой рабочий стол; Уилкокс заметил, что он нервно постукивает ногтем по стопке протоколов.

Он вздохнул. Мешкать больше нельзя, нужно поставить в известность ФБР. Три трупа за каких-нибудь тридцать шесть часов – этого более чем достаточно. Пора устраивать этот цирк с вмешательством спецслужб. Уилкокс направился к коммутатору и набрал номер. Лишенный не только какого-либо оттенка, но даже намека на принадлежность к мужскому или женскому полу голос любезно попросил его некоторое время подождать. Ну вот, пожалуйста, – первый контакт с миром этих пустобрехов и ослов.

– Ладно, а пока мы вот что сделаем, – сжимая в руке трубку, сказал он, обращаясь к Бойлзу. – Чарли будем по-прежнему держать в бессознательном состоянии, а о Дуге – ни слова. Дуг Арройо жив-здоров, о'кей? А в том, что касается дела Сибиллы, следует по-прежнему придерживаться версии с наркоманами-мотоциклистами.

– Так они что же – вернулись, чтобы укокошить и Верну, эти мотоциклисты? Такая версия никуда не годится.

– Черт возьми, Стивен, я прекрасно это понимаю, именно поэтому я и хочу, чтобы все помалкивали.

Зазвонил соседний телефон. Уилкокс левой рукой снял трубку:

– Да?

– Шериф Герби Уилкокс?

– Он самый.

– А я – Лу Гэррон, из Си-Би-Эн. У вас там, похоже, возникли проблемы?

– О каких проблемах речь?

– О девчонке, убитой в пятницу. Есть что-то новенькое?

– Нам бы очень хотелось отыскать и допросить группу мотоциклистов, болтавшихся тогда в наших краях.

– А! Да, конечно… Слушайте, я вам перезвоню, мне сейчас опять нужно выходить в прямой эфир: я освещаю здешние события, связанные с волнениями, тут у нас довольно шумно. Вы слышите?

Уилкокс уловил в трубке какой-то глухой гул, звуки автомобильных гудков, пожарные сирены.

– Да, обстановочка у вас там что надо! – произнес он в трубку, в сотый раз спрашивая себя, кто был способен с такой жестокостью разделаться с Верной и Дугом.

– И не говорите! Привет!

Гэррон повесил трубку.

– Алло? Алло?

Тут только Уилкокс заметил, что в другой трубке надрывается какой-то женский голос.

– Да?

– Федеральное бюро расследований на линии, мистер.

Ну вот – пошло-поехало.

Льюис со вздохом задвинул ящик с табличкой «Верна Хоумер». Дела обстоят все хуже и хуже. Настоящая бойня. С такой жестокостью может действовать лишь дикое животное, опьяневшее от крови. Сам он с Верной никогда даже не разговаривал, но ему нередко случалось видеть ее. Красивая женщина. Любопытно все же: он так давно перестал интересоваться женщинами. Действительно – со времен того несчастного случая на дороге. Несчастный случай… Не надо о нем думать. Это – уже в прошлом.

Льюис медленно направился к письменному столу. К счастью, завтра вернется из отпуска Стэн – с такой работенкой тяжеловато справляться в одиночку… Малейшее усилие давалось ему с величайшим трудом, вдобавок было такое ощущение, будто ноги стали свинцовыми. Непременно нужно съездить в Альбукерк – проконсультироваться с каким-нибудь врачом. Эта постоянная усталость, полукоматозное состояние, тараканы… А в самом ли деле я видел их, этих проклятых тараканов? Льюис тут же почувствовал, как по всему телу у него побежали мурашки, и решил думать о чем-нибудь другом. Отмахнулся от надоедливой мухи, постоянно норовившей сесть ему на лицо. Муха отлетела на некоторое время, затем вернулась и принялась вертеться возле его рта. Тогда, выждав, когда она наконец сядет, Льюис хлопнул себя по лицу и почувствовал, что достиг цели: раздавленное насекомое прилипло к подбородку. Он подошел к умывальнику и поспешно принялся мыть себе щеки, кисти рук, запястья. Затем обильно смочил водой затылок. Какой-то спазм в желудке – Льюис идентифицировал его как типичное проявление панического состояния. На какую-то секунду мне страшно захотелось проглотить эту муху, почувствовать ее внутри себя летающей по кишкам; нет! Льюис схватил со стола записную книжку, отыскал там номер телефона доктора Вонга, молодого врача, с которым познакомился на симпозиуме в Бостоне. Бостон… И что за черт дернул его в один прекрасный день уехать оттуда! Ответ сразу же возник в мозгу, словно надпись на экране компьютера: ему тогда хотелось, чтобы тысячи километров пролегли между ним и воспоминаниями о Сандре. Между ним и гибелью Сандры, между ним и этим проклятым несчастным случаем, – нельзя ему было садиться за руль, будучи в стельку пьяным! Нет, думать обо всем этом нельзя ни в коем случае. Зазвонил телефон. Льюис медленно подошел к нему и снял трубку.

– Ну что? – раздался в ней усталый голос Уилкокса, даже не потрудившегося поприветствовать доктора.

– Все то же. Частично съедены. А та кровь, которую вы обнаружили у меня под окном, и в самом деле принадлежит Дугу и Берне.

– Значит, еще один налет Неопознанного Расчленяющего Объекта. Ладно, шутки в сторону. Я вызвал федеральных агентов. Завтра они сюда явятся.

– Но до завтра может произойти еще одно убийство, шериф.

– Осмелюсь заметить, Льюис, что вы сыплете мне соль на раны… Кстати, вы обратили внимание на то, что изволит копошиться в животе Верны? И каково ваше мнение по этому поводу?

Льюис почувствовал, что ему немедленно нужно сесть, – голова немного закружилась; он подтащил к себе металлический стул и тяжело на него опустился.

– Льюис, вы меня слушаете?

– Да, шериф. Конечно, я видел червей. И упаковал их в герметический мешок. Теперь нужно, чтобы кто-нибудь из ваших ребят отвез их в Альбукерк. На первый взгляд самые обыкновенные черви. Из тех, что заводятся в трупах.

– Но Верна если и разложилась, то не до такой же степени.

– Ценю вашу деликатность, шериф. Нет, эти черви не могли завестись непосредственно в трупе Верны.

Уилкокс умолк на мгновение. Льюису казалось, будто он слышит, как тот ворочает мозгами. Затем последовал очередной сарказм вполне в духе шерифа.

– Не исключено, конечно, что Дугласа с Верной укокошил какой-нибудь рыбак, дабы иметь постоянный источник червей для наживки… Ибо если я не стану придерживаться этой гипотезы, Льюис, мне придется выписать ордер на арест некоего куска протухшего мяса с клыками до колен, а это тоже не лучший вариант…

– У меня много работы, шериф.

– Прошу прощения; но вы же знаете, что происходит с людьми, когда они достигают определенного возраста: заговариваться начинают. Ладно, пока.

Он повесил трубку. А Льюис на некоторое время замер, глядя на зажатую в руке трубку, затем принялся набирать номер доктора Вонга.

Когда в поле зрения мальчиков показалась станция обслуживания, Джем вдруг замер на месте.

– Черт побери, Лори, а вдруг там убили eel

– Секс-бомбу? Ты просто спятил, старина; ей на роду написано жить да жить, чтобы под занавес выйти замуж за Прекрасного Принца.

Джем в ответ на это выдал ему целую серию тычков в бок, Лори со смехом увернулся, затем застыл на месте, приподняв одну ногу.

– Кто прибежит последним, тот заплатит за кока-колу.

– А ты часом не проворонил «Великую иллюзию», приятель?

– Раз, два, три!

Джем бросился бежать сломя голову, Лори кинулся за ним по пятам. Словно два зайца, они выкатились прямо под ноги Даку; тот – как всегда весь вымазанный машинным маслом – остался совершенно невозмутим, хотя они едва успели затормозить, чуть не врезавшись в него. Дак поднял на них свой прекрасный – и совершенно невыразительный – взгляд.

– Эй, Дак, у нас тут опять кого-то убили… – с ходу выпалил Лори, даже не отдышавшись.

Дак ничего не ответил, внимательно рассматривая огнеупорную головку цилиндра фирмы «Делко».

– Ты сегодня утром видел Френки? – обеспокоенно спросил запыхавшийся Джем.

– Почему ты меня ищешь, прелесть моя? – вдруг раздался в ответ хрипловато-тягучий и, бесспорно, очень сексуальный голос.

Мальчишки разом обернулись. На них, спокойно облизывая вафельный рожок с мороженым, смотрела Френки в зеленом хлопчатобумажном платье в обтяжку.

– Это из-за убийств, – смущенно пробормотал Джем, совершенно позорно растерявшийся под взглядом ее зеленых миндалевидных глаз, – мы уже думали, мы боялись, что вдруг…

– Что вдруг это меня опустили…

– Опустили?

– Ну да, опустили – точно так же, как ты опускаешь ненужное тебе место на пластинке: пшш – и все; теперь слушаем другую песенку; должно быть, ты, малыш, не так уж часто бываешь на дискотеках.

– Да, нечасто, – согласился Джем, ни разу в жизни не переступавший порога дискотеки.

Тут в разговор вмешался Лори:

– А вы, наверное, не так уж часто бываете в кино: видок у вас такой, словно последних тридцати лет на свете вовсе не бывало…

Френки расхохоталась:

– Ты прав, малыш. Но мне так нравится. А я всегда делаю только то, что мне нравится.

Говоря это, Френки подошла к Даку – тот поспешно сосредоточил все свое внимание на какой-то возне с разводным ключом.

– А почему вы решили отдохнуть именно здесь? – спросил Джем. – Место-то у нас тут совершенно никудышное!

– Мне непременно нужно, чтобы в Вегасе обо мне и думать забыли. А для этого нужно уехать как раз в какую-нибудь Богом забытую дыру.

– Вам, что ли, фараоны на хвост сели? – спросил вдруг заинтересовавшийся Лори.

Дак, подняв голову, бросил на него явно неодобрительный взгляд. А Френки, ни капельки не рассердившись, по-прежнему улыбалась.

– Любишь фисташковое мороженое?

Она протянула ему свой рожок:

– Ну бери же; оно тебя не укусит, к тому же СПИДа у меня нет. А на хвост мне, как ты говоришь, сели отнюдь не фараоны, а, увы, кое-кто похуже. Один дурак со стволом, вообразивший себя невесть каким мафиози. Видишь, до чего доводят дурные знакомства?

И она своей очень белой рукой обвела пыльное шоссе, мотель, аптеку-закусочную, небо – голубое и совершенно пустое, словно превратив их тем самым в какую-то жалкую опереточную декорацию.

Потом, промокнув бумажным носовым платком губы, спросила:

– Так, значит, в вашем милом городке бродит на свободе какой-то маньяк-убийца?

Дак решительным жестом захлопнул капот машины. Джем все-таки пренебрег этим внезапным вмешательством в их разговор:

– Ну да; старая рига вся залита кровью. И там полно фараонов.

– А еще там лежит отрезанный палец с обручальным кольцом… – покраснев до ушей, «небрежно» добавил Лори.

Дак кашлянул:

– Хватит, ребята; кончайте докучать мисс Френки своей мрачной болтовней.

Лори остолбенел от изумления, ибо он-то впервые имел удовольствие лицезреть обновленного Дака. Френки прыснула со смеху, потрепав Дака по коротким вьющимся волосам:

– Вот уж чокнутый так чокнутый.

Возле стоянки резко затормозила машина. Из ее окна махнула в их сторону огромная рука мистера Робсона.

– Лори! Слушай, Лори, мы с твоей матерью совсем забыли, что должны съездить посмотреть кое-что в Лас-Крусез. Там сейчас торговая выставка. Так что мы туда сейчас и съездим, о'кей? А ты до вечера побудешь с Джемом; слушай, Джем, приюти на сегодня Лори, я не хочу, чтобы он торчал дома совсем один, когда в городе такое творится. Спасибо; увидимся вечером!

Он помахал своей огромной и черной, будто гагат, рукой, и тут же машина отъехала на полной скорости. Лори выглядел очень растерянным. И дураку было ясно, что отец навешал ему лапши на уши. Просто они с матерью отправились в какое-то такое место, куда не хотели брать его с собой. Джем обнял Лори за плечи:

– Ладно, пойдем постреляем по мишеням за клеткой с кроликами. Пока, Дак; пока, Френки.

– Пока, дорогие мои; смотрите будьте умницами, иначе запросто рискуете угодить в кастрюлю местного людоеда… – сказала Френки, посылая им воздушный поцелуй.

Джем пожал плечами. Классная все же девчонка! Он по привычке направился к кладбищу, Лори – следом за ним. Сейчас они быстренько доберутся до дома, и, как только Лори начнет стрелять, он сразу же забудет все свои проблемы.

Однако, оказавшись перед ослепительно белой кладбищенской стеной, Лори внезапно застыл на месте:

– Я не хочу идти через кладбище!

– Слушай, Лори, мы сэкономим на этом добрых четверть часа; ну же, идем, нельзя быть таким трусом!

Лори замер в нерешительности. У него вдруг возникло такое ощущение, будто Френки смотрит ему в спину. А стало быть, придется лезть.

– Ладно, приятель, о'кей; где перелезаем?

– Вот здесь, – ответил Джем, цепляясь за свисавшую со стены ветку клена; буквально одним движением он подтянулся и мгновенно оказался на стене. Затем наклонился к Лори и помог ему тоже взобраться наверх.

Сидя верхом на кладбищенской стене, Лори со страхом смотрел на аккуратно подстриженную траву там, внизу. Что ни говори, а все же кладбище – это такое место, где полно мертвецов. А среди них, между прочим, и Пол Мартин. Закрыв глаза, он спрыгнул вниз. Когда ноги его коснулись земли, он подумал, что это все равно, как если бы они коснулись трупов, лежащих под ней. Джем посмотрел на него в полном отчаянии:

– Так мы идем? Следуй за мной по пятам.

– Ну да, конечно.

Джем, пригнувшись, зигзагами пустился бежать меж надгробий, выступавших из земли словно расшатавшиеся от старости зубы какого-то великана. Лори бросился за ним. Вообще-то вот так нестись через кладбище было довольно забавно. Похоже на компьютерную игру. Заметив, что Джем вдруг засел за каким-то серым гранитным камнем, Лори буквально одним прыжком присоединился к нему.

Прямо перед ними возвышалось большое черное надгробие. Сверкающий параллелепипед с острыми гранями. Джем молча указал на него подбородком. Лори все тотчас понял:

– Он лежит там?

– Да; во всяком случае то, что от него осталось… – прошептал Джем.

Лори медленно подошел поближе и молча прочел позолоченную надпись. Со стороны баптистской церкви раздались звуки колокола, неспешно в тиши воскресного утра ударившего одиннадцать раз; затем их повторил колокол методистского храма, а потом – набор точно настроенных колоколов католической часовни исполнил свою механическую мелодию. Неожиданно поднялся горячий ветер, взметая в воздух опавшие листья и клубы пыли на аллеях. Черное надгробие сверкало на солнце. В нем нет ничего… милосердного, подумал Лори; ничего такого, что наводило бы на мысль о вечном покое. Он бы даже сказал, что речь здесь идет отнюдь не о могиле, в которой кто-то с миром упокоился, а о каком-то военном захоронении – этаком черном вместилище смерти, похожем на те саркофаги, с помощью которых производят захоронения ядерной энергии.

Джем похлопал его по плечу:

– Вот видишь, приятель, – могила как могила…

– Нет, – четко произнес Лори, – это не могила, это – бункер.

– Ну что ты такое плетешь?

– Да, бункер; бункер, который мешает Полу вылезти наружу и задушить нас с тобой. Вот что это мне напоминает. И я очень рад, что его там заперли.

– Пол, между прочим, УМЕР! Теперь это уже всего лишь жалкая кучка костей.

Джем схватил друга за плечи и яростно встряхнул его. Лори ничего ему больше не сказал – молча развернулся на сто восемьдесят градусов, оказавшись, таким образом, перед старинной могилой в виде часовенки.

Створка проржавевшей решетки слегка раскачивалась на ветру. Незапертая.

– Черт возьми, она же всегда была закрыта на ключ! – удивился Джем, подходя поближе.

И невольно вскрикнул от изумления.

Голова ангела бесследно исчезла. А некогда голубые стены часовенки были осквернены непристойными надписями и вымазаны страшно вонючими экскрементами. Бронзовое распятие на вершине маленького алтаря оказалось перевернутым вверх ногами – так что Иисус невидящими глазами смотрел на них снизу вверх. На всех стенах красной краской было намалевано одно и то же слово: «Зло». Десятки этих мерзких слов переплетались между собой, начертанные чьей-то резкой, но уверенной рукой.

Лори это явление сильно озадачило. Ведь тот, кто сделал такое, должно быть, был либо очень несчастен, либо охвачен жутким гневом. Однако в любом случае – что называется «не в себе». И он легонько потянул Джема за рукав.

– Пора нам уйти отсюда… – тонким голосом прошептал он.

Остолбеневший Джем кивнул. Кто же мог так разорить и загадить такую очаровательную древнюю могилу? Однако мысль о том, что их сейчас вполне могут застать возле нее и обвинить в содеянном тут безобразии, быстро привела его в чувства. Уже готовый вновь броситься бегом, он обернулся к Лори, но Лори смотрел на него как-то странно.

– Слушай, приятель, а ведь здесь пахнет вовсе не краской…

Лори, похоже, пребывал в состоянии транса, и Джем с каким-то странным ощущением ждал, что же он скажет дальше, – словно заранее это знал, но вовсе не хотел услышать.

– Здесь пахнет кровью.

Джем мгновенно понял, что Лори прав. Этот отвратительней, какой-то металлический запах – не что иное, как запах свежей крови; голубые стены часовенки расписаны кровью – кровью пополам с дерьмом.

Не сговариваясь, они дружно вновь бросились бежать, в поистине рекордное время достигли кладбищенской стены и оказались уже снаружи, напротив того самого пустыря, где Дед хранил свои проржавевшие сокровища.

Солнце было в зените, и обломки старых машин сверкали всеми цветами радуги, издавая привычный запах раскаленного металла и почти плавившейся на жаре резины; в траве неутомимо стрекотали кузнечики – уж им-то было совершенно все равно, что там творится в Джексонвилле. Легкий, пахнущий жасмином ветерок взлохматил мальчишкам волосы, попутно осушая струившийся по их лицам пот, и Джем облегченно вздохнул. У него было такое ощущение, словно он вырвался из какого-то кошмарного сна и вновь обрел привычный ему мир. Где-то лаяла собака, а с веранды, на которой Дед копался со своими радиоприемниками, смутно доносились обрывки какой-то мелодии.

Друзья молча отправились на задворки, где, собственно, и располагалось их стрельбище. Мишень – совсем уже проржавевшую железную фигуру ковбоя – Дед повесил на ветку смоковницы; со скрипом и лязгом она раскачивалась на ветру. Ковбой, на котором местами еще сохранилась красная и желтая краска, пристально смотрел на них безнадежно глупыми глазами, продырявленными сотнями пуль; он все еще потрясал зажатыми в обеих руках револьверами, а на лице его играла полная ненависти улыбка. То место, где находилось сердце, было обведено черным кружком. Джем направился к дому:

– Схожу за карабином.

Оставшись один, Лори показал язык жестяному ковбою, успокоенно вздохнул, оглядев залитые солнцем задворки, затем наклонился к клетке с кроликами. Толстая крольчиха с постоянно подрагивающим розовым носиком смотрела на него, стоя в окружении своих малышей. Ее белая шкурка казалась очень мягкой, и Лори захотелось погладить ее. Он протянул крольчихе травинку, та осторожно приняла ее у него из рук. Лори улыбнулся:

– Ну что, толстушка, все в полном порядке?

– Ненавижу тебя, мерзкий негр, – ответила окруженная малышами крольчиха, поднимая на Лори горящие злобой глаза.

Пораженный, мальчик отскочил подальше от клетки. Крольчиху он явно больше не интересовал: теперь она мягкой лапкой раздавала тумаки своему потомству. Лори потер себе затылок. Кролики вообще-то обычно не разговаривают – разве что в «Алисе в стране чудес». Да и там они не произносят подобных вещей: «Ненавижу тебя», да еще так злобно. Он обернулся, услышав, что возвращается Джереми с карабином и пулями. Джереми тоже склонился к клетке:

– Что, решил на досуге поболтать с Мэрилу? Привет, Мэрилу, все в порядке?

Лори хотел было оттащить его от клетки, однако ничего особенного не произошло. Мэрилу подставила сосочки своим малышам, в траве безмятежно стрекотали кузнечики, легкий ветерок осушал выступивший у него на лице пот. Он хотел было рассказать обо всем Джему, но тут же передумал. Даже Джем в такое поверить не сможет. Чтобы кролик вдруг принялся разговаривать – и конечно же только с ним, с Лори. Говорящий кролик. Кролик, исполненный ненависти. Он ощутил вдруг у себя в желудке какой-то тяжелый ком – признак тревоги. Да, стоит, пожалуй, сознаться хоть самому себе: эта четвероногая мамаша не на шутку напугала его.

Джем протянул другу карабин:

– Честь произвести первый выстрел предоставляется тебе!

Лори машинально приложил карабин к плечу. Ему было очень неприятно стоять спиной к Мэрилу, от этого все нервы у него собрались в комок. Он тщательно прицелился в болтавшуюся на ветке фигурку ковбоя, затем – в последний момент – резко развернулся, чтобы застать врасплох Мэрилу.

Крольчиха пристально смотрела на него своими красными глазами, расплывшись в улыбке, – так что стали видны ее длинные зубы, от которых исходила какая-то мерзкая вонь.

Не успев даже сообразить, что он такое делает, Лори выстрелил; пуля ударилась о решетку и отскочила в сторону, Мэрилу с крольчатами мигом устремились вглубь клетки, в ужасе сбившись там в кучу. Джем подскочил к Лори, быстро схватил карабин за ствол и пригнул его дулом к земле.

– Лори! Ты что – спятил?

Похоже, он сильно рассердился и совсем растерялся. Лори попытался было что-то сказать, но у него ничего не вышло. Ну как объяснить, что какому-то жалкому кролику удалось довести его до такого состояния? Внезапно он заплакал – навзрыд, захлебываясь слезами. Джем, бессильно опустив руки, смотрел на него в полном недоумении: