Текст книги "Колумбия – любовь моя"

«Не любящая других, но позволяющая себя любить. Как к месту сказал о ней и о таких, как она, поэт Мануэль Гонсалес Прада:

 
Corazón que siempre fuiste
Bendecido y adorado
Tú no sabes, ay! Lo triste
De querer no siendo amado»[13]13
  О благословенное и обожаемое сердце, ты не знаешь, какая жалость, кого и когда любить (исп.).


[Закрыть].
 

Между тем Кармен подошла к постели, поправила большую пуховую подушку, чтобы ей было удобнее лежать, и вытянулась на любовном ложе, закинув руки за голову.

«Пусть себе смотрит и повторит для меня свои дежурные признания, которые я знаю наперечет. Только бы побыстрее». Ни дать ни взять приносящая себя в жертву «Маха обнаженная» с картины Франсиско Гойи.

«Теперь она моя. Я закрою глаза на ее холодность и лукавство. Мне нужна только ее возвышенная порочность». Хосе Эстебан принялся покрывать вожделенное тело торопливыми колючими поцелуями, стараясь заполучить все и сразу. Он хотел быть и там, и прикоснуться здесь. Трогать, щупать, смотреть на то, что делало его счастливейшим человеком на земле.

– Ты мое чудо, счастье, восторг, воплощенная мечта, – шептали его губы. Пожилому любовнику надо много стараться, чтобы угодить молодой требовательной женщине. Прошли лучшие годы, состарились чувства, увяли несбывшиеся надежды. Непросто вернуться в молодость, когда за спиной надменная властная жена, взрослые эгоистичные дети и карьера с ее условностями и обязательным кодексом соответствия.

Кармен было скучно. Для разнообразия она попыталась представить, что рядом с ней не этот маленький назойливый «abuelito», а близкий ее сердцу молодой красавец Антонио Бекетов. Ничего не вышло, уж слишком явственно слышалось учащенное сопенье Хосе Эстебана и ощущалось его бестолковое ерзанье по ее телу. Наконец она увидела, как нависшее над ней лицо мужчины покраснело, как это бывает у бегуна, заканчивающего длинную дистанцию. Раздалось нечленораздельное мычание, и, дернувшись в последний раз, директор департамента нефтяной компании отвалился в сторону, чувствуя себя на седьмом небе.

Вернувшись домой, Кармен Долон долго стояла под теплыми струями воды, которые ласкали ее тело, снимая накопившееся за день напряжение. Голова прояснилась. Упреки за свое поведение, которыми она награждала себя на обратном пути, сидя за рулем автомобиля, уже не казались ей справедливыми. В конце концов, она выстраивает свою жизнь так, как это делают многие красивые женщины, прекрасно осознающие свои физические преимущества. Уж лучше так, чем прозябать всю жизнь в бедности.

Она не торопилась покидать душевую кабину и все намыливала и протирала большой мягкой губкой свои бедра и промежность, будто хотела окончательно освободиться от чего-то скверного и чужеродного, вопреки ее воле проникшего в нее.

А под утро, неожиданно, как скатившийся с высокой горы валун, у ее постели возник Антон Бекетов, принеся с собой запах дальней дороги, смешанный с легким амбре недавно выпитого виски. Его волосы сохраняли свежесть зеленых просторов, еще недавно бывших его домом, и ей было приятно вдыхать их луговой аромат.

Кармен была рада его приходу. Рада была оказаться в его горячих объятиях и услышать его поставленный бархатистый голос, который как никакой другой трогал ее взбудораженное сердце. Она любила, как ей казалось, этого непредсказуемого человека. Искала и не могла найти то волшебное лассо, с помощью которого можно было бы взнуздать этого горячего скакуна и заставить его наконец покориться ей.

Короткий сон помог Кармен Долон вновь ощутить себя посвежевшей и быстро привести в порядок душу и тело. Закончив утренние процедуры, она закрыла квартиру и, усевшись в кабриолет, была уже готова вставить ключ в замок зажигания, чтобы запустить двигатель и отправиться в дорогу в офис, когда случайно пришедшая в голову мысль неприятно поразила ее и заставила на несколько минут безвольно положить руки на рулевое колесо: «Двое мужчин за один день – это уже слишком. Я что – проститутка, чье единственное призвание – удовлетворять их низменные потребности?». Нет, сегодня она на работу точно не поедет, и пусть Хосе Эстебан сам решает, как ему быть. Звонит, упрашивает – она ему ничего объяснять не будет, а он пусть лучше промолчит и скроет свое раздражение.

Кармен Долон развернула автомобиль в сторону международного аэропорта «Эль Дорадо», рядом с которым на восьмидесятой улице проживала ее подруга еще со времен учебы в Национальном университете Боготы – Даниэла Васкес.

Этот окраинный городской район, разумеется, не отличался особой престижностью. Близость огромной воздушной гавани, где огромные авиалайнеры со всего света круглосуточно разогревали свои двигатели и шли на взлет, накладывала неизгладимый отпечаток на уклад жизни жителей прилегающих кварталов. Они привыкли к звуку ревущих авиационных двигателей, к грохоту дальномеров, выстраивающихся в муравьиную цепочку, чтобы скинуть доставленные грузы в таможенные склады. Не обращали они внимания и на подозрительные цветные дожди, заряженные окислами от выработанного топлива, которые время от времени сыпались на их головы.

Здесь, в атмосфере транспортной круговерти, в неказистом многоквартирном доме в четыре этажа с огромными фронтальными окнами, проживала однокурсница Кармен. Факт тем более удивительный, что, согласно всем устоям колумбийского общества, Даниэла никак не должна была оказаться в этом убогом месте, так как происходила из состоятельной креольской семьи голубых кровей.

Выпускницу престижного юридического факультета жизненная дорога должна была привести как минимум в кабинеты министерства иностранных дел или юстиции, а то и в апартаменты резиденции самого президента республики. Не меньше. Но, видимо, судьба для каждого всегда припасает самые неожиданные сюрпризы и повороты.

Кармен всегда немного завидовала уму и интеллигентности своей подруги. Единственным, что ее успокаивало, было осознание своих собственных преимуществ, правда, из другой области. Она была первой красавицей университета. Самым ценным качеством Даниэлы было, несомненно, врожденное умение проявлять искреннее сочувствие к человеку, оказавшемуся на пороге тяжких жизненных испытаний. Если уж кому и можно было раскрыть свою душу и вдосталь выплакаться, то таким человеком являлась, несомненно, сеньора Васкес.

Даниэла не удивилась неожиданному и столь раннему приходу Кармен Долон. Если человек звонит в такой неурочный час и просит о встрече, то ясно, что у него имеются для этого весомые причины. Поэтому она на скорую руку раскидала по квартире неприбранные после ночи вещи, засунула в посудомоечную машину гору немытых тарелок и чашек, повозила по мебели щеткой для удаления пыли и под конец обновила в туалетной комнате озонатор воздуха. Квартира для приема гостей была готова. Теперь нужно было вытряхнуть себя из ночной сорочки и засунуть в облегающие голубые джинсы. Волосы можно небрежно стянуть в «хвост» и перевязать красным шнурком. Времени на макияж уже не оставалось, тем более что раскапризничалась в своей кроватке годовалая Доротея.

С собой Кармен принесла атмосферу основательно подзабытых запахов большого мира. Много блеска, много краски и много моды в облаке дорогого парфюма. Зачмокали приветственные поцелуи, слизывая с щек пудру, и со скоростью пишущей машинки застрекотали женские восторги и восклицания:

– О, Кармен, ты совсем не изменилась, – это к тому, что Даниэла Васкес видела свою подругу последний раз год назад. – Еще краше стала. Как тебе это удается? Как личная жизнь? Вышла замуж? Как Каролина? – вопросы сыпались как из рога изобилия и пластовались один за другой, что предполагало, что разговор затянется на несколько часов.

– Дорогая, ты слишком добра ко мне. У меня сегодня абсолютно офисный вид. Ничего особенного, но на работу я не поеду. Вот к тебе приехала. Соскучилась. А Каролина совсем взрослая стала. Ей почти пятнадцать. – Кармен сделала вид, будто намеривается заглянуть к себе в дамскую сумочку. Она явно не торопилась переходить к главной теме, ради которой так неожиданно вспомнила о своей подзабытой подруге: – Ну а у тебя какие изменения? Все нормально? Как дети? Как твой муж, Анхель Луис?

Хотела ли Кармен действительно знать подробности личной жизни своей подруги? Скорее всего да, поэтому она и приехала к ней. Кармен Долон всегда занимал вопрос: почему Даниэла решила пренебречь традициями своей семьи и порвать отношения со своим кругом людей успешных и состоятельных? И как случилось, что она вышла замуж вопреки воле матери и отца, своих братьев и сестер за никому неизвестного паренька из рабочих предместий, с которым однажды познакомилась на школьном празднике? Почему она живет с ним уже столько лет и мирится с ограниченным достатком, который весь уходит на содержание семьи? Почему решилась родить от этого человека третьего ребенка, несмотря на то что живут они весьма небогато, мягко говоря? Вот, кстати, с этой темы лучше всего и начать беседу.

– Кстати, Даниэла, а ты мне не покажешь свое новое сокровище, эту бесценную крохотулю, Доротею?

– Конечно, – простодушно ответила та. – Надеюсь, она еще спит. Пойдем в детскую комнату.

Обе женщины подошли к маленькой кроватке и некоторое время наблюдали за спящим ребенком. Доротея спала глубоко, скинув одеяльце, и лишь время от времени шевелила пухлыми пальчиками и надувала пунцовые щеки.

– Она прекрасна. – Кармен была искренне в своем восторге, лицезря маленькое чудо. Каких-то четырнадцать лет назад собственная дочь так же радовала ее материнское сердце и наполняла его признательностью к мужу, но Эктора Альберто с ней теперь нет. Он далеко. Строит свою собственную судьбу отдельно от нее в Соединенных Штатах.

Решающее преимущество развода в том, что он возвращает свободу и дает возможность попытаться начать все сначала. Вот она и начала. До сих пор не очень удачно, но кое-какие жизненные позиции уже завоеваны. Правда, кроме главной. С ней нет того, о ком она могла бы горделиво сказать: «это мой муж».

– Ну а как твой Анхель Луис? – Кармен Долон быстро подняла и опустила глаза, лишь мельком взглянув на подругу. Она не хотела, чтобы та заметила в них не совсем обычный женский подвох. Нет, она не ожидала услышать от Даниэлы признание в том, что та тоже, как и она, ошиблась в своем выборе спутника жизни. Не это, абсолютно не это. Из ответа своей подруги Кармен надеялась понять, как могла она, умница и блестящая выпускница юридического факультета, пойти на такой рискованный шаг. Неужели ее чувство к неприметному пареньку оказалось сильнее чем привязанность к родным и друзьям и сытая, без нужды, жизнь?

– А, Анхель Луис? – переспросила Даниэла, ничуть не удивившись прозвучавшему вопросу. – Он сейчас на работе. У нас ведь небольшая фирма по ремонту компьютеров. Так вот, он там проводит почти весь день.

– А денег хватает?

– Денег хватает. Правда, не на все, но если подкопить, то вполне. Вот сейчас, например, мы намерены обновить школьную форму для наших мальчиков. Гимназия вводит новые правила, и родители должны подготовить детей к этим изменениям.

– Я готова помочь, – встрепенулась Кармен. – Ты не откажешься?

– Спасибо. Не надо, – очень спокойно, без признаков внешнего раздражения ответила Даниэла. – Мы ни в чем не нуждаемся, да и мать моя нас не забывает и периодически на дни рождения своих внуков делает им денежные подарки. Так что у нас все хорошо.

– Я рада это слышать. Ты извини меня, если я что-то не к месту сказала и чем-то обидела тебя. Я этого не хотела. – Кармен чувствовала внутреннюю неловкость за проявленную, как оказалось, неуместную благотворительность. Ею двигало любопытство, и она безотчетно следовала за ним.

– А ты все так же сильно, как и раньше, любишь своего мужа, Анхеля Луиса? – Это был главный вопрос, с которым, собственно, и приехала Кармен. В это безалаберное утро, насыщенное свежими угнетающими ее воспоминаниями о прошедших дне и ночи, когда она принадлежала сразу двум мужчинам, она особо нуждалась в чужих женских откровениях, из которых надеялась понять самое себя и свое поведение. Так ли уж она порочна, как иногда в досаде думала о себе?

– У нас с Анхелем Луисом самые добрые отношения, – просто, не красуясь, ответила Даниэла. – Мы хорошо понимаем друг друга, и нам интересно быть вместе. Он нужен мне, а я нужна ему. Иногда я даже угадываю наперед, что он скажет. Ты думаешь, что это взаимодополнение друг друга, а я считаю, что это взаимопроникновение. Знаешь, когда-нибудь и я, если доведется, хотела бы повторить слова, произнесенные Луизой, вдовой наполеоновского маршала Ланна, когда она отвергла предложение руки и сердца от очередного поклонника: «Я была женой Ланна, а потому принадлежать другому не могу». Конечно, мы люди маленькие, но чувства у нас такие же глубокие и крепкие, как и у этих французских аристократов девятнадцатого века. Я люблю Анхеля Луиса и знаю, что он любит меня. И я счастлива.

Кармен смутилась: «Говорит как гордячка. Рисуется передо мной своей любовью. Ведь догадывается наверняка, что о своем личном счастье я не могу ничего сказать. Не дается оно мне в руки, как непокорная жар-птица». Чтобы не выдать поднявшееся в ее душе смятение, вызванное словами Даниэлы, она засыпала подругу новой порцией вопросов:

– Это замечательно. Я так рада за тебя. А как с твоей работой? У тебя же трое ребятишек. Бездна забот. Думаю, на саму себя, дорогую, времени у тебя не хватает. Не тоскуешь ли по светской жизни? В свое время ты не отказывалась от нее. Я хорошо помню. Да наверняка и свои юридические познания крепко подзабыла?

– Ты знаешь, нет. Все юридические вопросы на фирме мужа я беру на себя. Работаю в основном дома, пока Доротея и мальчики не подрастут. А потом, когда дети станут самостоятельными, вернусь к работе в нотариальной конторе. Ты не забыла, что я дипломированный нотариус? И стаж небольшой у меня есть. Вот таковы мои планы. А светская жизнь? Не знаю, что сказать тебе. Я не тоскую. Она осталась в моем прошлом, но меня вполне в данный момент устраивает окружение моего мужа. В нем есть замечательные люди, и мы дружим с ними. Но что это мы говорим все обо мне. Ты-то как живешь? Кто твой близкий мужчина? Замуж вновь не собираешься?

Даниэла встала, чтобы подогреть остывший кофе и подложить на блюдо бокадильос[14]14
  Бутерброды.


[Закрыть].

– Пока что нет. Нет достойного кандидата.

– Ну да, конечно, так я тебе и поверила, хотя знаю, какая ты у нас переборчивая, Кармен. Я помню, как наши мальчики в университете обожали и боялись подступиться к тебе. Ты ведь была королева. И сейчас выглядишь блестяще. Я всегда немного завидовала твоей красоте и власти над мужчинами. Это правда.

– Так и не так.

Кармен почувствовала необоримое желание вывернуться перед этой скромной и обремененной житейскими заботами женщиной и открыть ей самые сокровенные тайны своего измученного сердца. Ей показалось даже, что она начинает завидовать простому человеческому счастью Даниэлы. Большая семья. Много детей. Ежедневная борьба за жизнь, и, главное, рядом любящий мужчина, ее муж, которым она явно гордилась. Разве все это нельзя назвать везеньем? Чем же она, Кармен, так обидела судьбу, что она так к ней немилосердна?

– Я буду с тобой откровенна. Даниэла. Во всем. – Час истины настал. – У меня есть близкий мужчина, и даже не один. Ну как, ты удивлена?

– Нет, хотя, наверное, немного да. Ты говоришь, не один? – Глаза Даниэлы расширились, а лицо ее неожиданной гостьи вдруг покрылось розовой краской нервного румянца, который проступил даже сквозь плотный слой макияжа. Так вот почему приехала Кармен. Она нуждалась в исповеди. Стало быть, ее университетская подруга хотела бы услышать, что и у нее в семье не все гладко и сладко. Ведь так часто бывает, что знание о том, что у близкого человека не все складывается и есть свои проблемы, успокаивает его близких друзей. Странно устроена душа человека. – И сколько их у тебя?

– Двое, только двое. – Губы Кармен скривились в гримасе, и она открыла свою сумочку, чтобы достать пачку любимых дамских сигарет «Vogue». – Ты, наверное, хочешь знать, как это вышло? Так вот, отвечаю: обыкновенно. Так бывает. Само собой. Уже после развода. Мне, чтобы получить престижное место в нефтяной компании, пришлось отдаться директору департамента. С тех пор мы периодически встречаемся. После его визитов я оттираю себя в ванной мочалкой, словно ко мне прилипла грязь. Стою под струями воды и думаю: по крайней мере у меня есть хорошая гарантированная заработная плата. Ведь Каролину надо растить. По этой причине я с ним. Хотя справедливости ради могу сказать, что этот мой любовник – безобидный человек, готовый следовать моим капризам. Противно? Нет? А потом в моей жизни появился Антонио. Он бизнесмен из России. Вот так я и живу с двумя мужиками, давая каждому то, что они заслужили.

– А как Каролина? Сейчас она все понимает. Взрослая девочка.

– Антонио у нас в доме частый гость. Поэтому она его знает. Ну, а о второй своей жизни я, понятное дело, ничего ей не рассказываю.

– Ну, а кого из них ты любишь, Кармен? – Даниэла старательно подбирала слова, чтобы ненароком не обидеть свою университетскую подругу.

– Отношения с боссом тяготят меня. – Кармен затянулась сигаретой и, вытянув подбородок, выпустила вверх струю сизого дыма, вслед которой подняла указательный палец и покачала им из стороны в сторону, то ли для того, чтобы разогнать расплывавшееся в воздухе белое облачко, то ли таким жестом хотела показать, что связь с начальником – лишь необходимость и не более того. – Мне все время кажется, что я делаю что-то не то. Ненужное. Скверное. Перед каждым свиданием с ним я уговариваю себя, что так нужно. Все ради дочери и безбедной жизни. Тебе признаюсь, что я всегда боялась трудностей, боялась бедности, и хорошо помню, как моей матери и троим сестрам было непросто, когда умер мой отец. Потом все выправилось. Как-то постепенно, незаметно для нас, детей. Со временем я поняла, что у матери появился богатый любовник. Теперь я понимаю, что он был, по сути, добрым человеком, и поэтому перебоев с деньгами наша семья больше не испытывала. Если ты помнишь, моя мать была яркой женщиной. Не просто красивой. В ней было нечто, что всегда притягивало мужчин. Некий вызов, уверенность в себе, внутреннее достоинство, то, что называют странным словом «харизма». Как говорится, с женщиной, твердо убежденной в своей неотразимости, мир соглашается. Во мне такого нет.

– А как с Антонио, этим русским? – спросила Даниэла, понимая, что надо дать Кармен возможность выговориться.

– Антонио? Это интересный человек. Очень интересный. Сильный, умный, может быть, даже необычный, во многом непохожий на здешних мужчин. Он очень ласков со мной. Находит такие слова, какие я никогда и ни от кого в жизни не слышала и, наверное, уже не услышу. Во всем щедрый. Возможность опереться на его сильную руку стала бы для меня большим счастьем. Но я думаю, что это только мечта. Неуловимая, несбыточная. Иногда налетит, закружит и опять исчезает. Я знаю, что он деловой человек и что в прошлом в России у него была сложная жизнь. Здесь, в Колумбии, ведет изумрудный бизнес. Удержать в руках такого человека я не смогу, и это очень печалит меня. Вот и все, что я могу рассказать о моей личной жизни, но хочу добавить: из того, что меня страшит, самым грустным является то, что безостановочно бегут года, – ровным голосом, может быть, даже чересчур монотонно, продолжала излагать свою исповедь Кармен. – Мне уже тридцать четыре. Для женщины это целая жизнь. Каждое утро я с тревогой всматриваюсь в зеркало и ищу на лице и шее новые морщины. Уже целых два седых волоса выдернула. Я боюсь остаться одна. Каролина вскоре станет совсем взрослой. У нее будет собственная жизнь, в которой для меня будет мало места. Ты не обижайся, Даниэла, но я тебе где-то завидую. Хотя бы тому, что у тебя уютный дом, дружная семья и много детей, и не в последнюю очередь тому, что муж тебя любит и считает единственной на свете. Такого у меня никогда не было и не будет. Такова моя незамысловатая история, но лучшей у меня нет.

– Ну что ты, Кармен. – Даниэла участливо положила свою руку на прикрытое дорогим изумрудным браслетом запястье подруги. – Не все так плохо. Ты молода, необычайно привлекательна. Не стоит грустить. Не мне судить, но думаю, что такая яркая женщина, как ты, просто не может принадлежать только одному мужчине. Такое часто случается. Видимо, такова твоя судьба. У тебя все еще впереди, и ты еще увидишь, как все эти мужики сами приползут к твоим ногам и будут валяться у них, выпрашивая снисходительность как милость. Они ведь не знают, что мы, женщины, непобедимы в умении сдаваться.

Подруги рассмеялись и чокнулись бокалами, в которых в лучиках солнечного света переливалось искристое красное вино.

На душе Кармен Долон стало легче. Она с благодарностью смотрела на свою добрую и отзывчивую однокурсницу. Как хорошо, если о другом человеке можно сказать: «он мой друг».