Текст книги "Звёздные Войны. Последствия. Долг жизни"

– Хорошо, – соглашается Норра. – Смахну пыль с «Мотылька» и полечу туда, где Чубакка попал в плен к Империи. Возможно, узнав, где в итоге оказался второй пилот Соло, сможем сузить область поиска.

– Тогда – за работу, – кивает Джом.

Каждый знает, что должен делать. Джес направляется к выходу, преднамеренно опережая Джома, чтобы никто, включая его самого, не решил, будто она какая-то влюбленная по уши звездная корова с поволокой в глазах, одуревшая от похоти. Но при всем при этом внутри ее продолжается мысленная борьба: «Какое тебе, собственно, дело, что подумают другие? Признайся – сейчас ты вскарабкалась бы на него, словно на стремянку».

От подобных мыслей настроение портится.

Снаружи уже ждет Синджир, и от его вида настроение у нее портится еще сильнее.

Он широко улыбается, словно проказник-мальчишка, спрятавший кошелек с кредитами матери.

– Что? – спрашивает она, принимая оборонительную позицию.

– Ты… – говорит он.

– Что – я?

– Ты так и не спросила.

– Не спросила о чем? Выражайся яснее, Син, а то полетишь с платформы. Я сейчас не в духе.

– Сколько платят.

– Я сказала – выражайся яснее…

Он закатывает глаза – его явно раздражает, что до нее не доходит.

– Ты даже не спросила, сколько нам заплатят за поиски пропавшего Соло, Джес. Ты не спросила про премию. Или про награду. Вообще ничего.

– Я… – У нее перехватывает дыхание, грудь сковывает леденящая паника. Он прав – она не только ничего не спросила, хуже того, даже об этом не задумалась. – Да и так понятно, что без награды не обойдется, – лжет ему Эмари. Хотя на самом деле в первую очередь она врет самой себе. – У Леи денег – нуны не клюют, и, естественно, за спасение Соло нам должно достаться от щедрот. А даже если и нет – здорово, когда перед тобой в долгу алдераанская принцесса.

Она убеждает себя, что все это чистейшая правда, которую следует воспринимать как данность. Естественно, оно того стоит.

– Да ты посмотри на себя. Тут же дала задний ход.

– Иди ты… знаешь куда, Рат-Велус.

Синджир подмигивает и сдавленно хихикает. Джес, громко топая, уходит прочь.

«Я здесь не для того, чтобы заводить друзей», – раз за разом мысленно повторяет она, пока слова не теряют всякий смысл.

Глава десятая

Масу Амедде неспокойно. Он много дней не спал и почти ничего не ел. Он стал заложником правительственной структуры, которую сам же и помогал создавать, – правительства, которое в нем больше не нуждается. Какое-то время Амедда надеялся, что сумеет решить этот вопрос, сдавшись Новой Республике, и пусть они делают с ним что хотят. План казался ему беспроигрышным и даже каким-то сверхъестественным образом внушал уверенность в своих силах – по крайней мере, он сам сделал выбор, приняв решение сдаться. Ибо все остальное было ему неподвластно, за исключением мелких административных деталей.

Как же одиноко быть главой умирающей Империи!

Он всего лишь номинальная фигура, а может, и того хуже. Его даже не выводят на публику. Его кабинет и покои превратились в тюрьму – именно здесь он проводит больше всего времени, принимая пищу, смотря передачи по Голосети и размышляя о своем будущем, вернее, о его отсутствии.

Все должно было сложиться совсем не так.

Палпатин должен был остаться в живых. Император являлся столь же неотъемлемой частью Галактики, как ее Ядро, столь же фундаментальной, как Императорский дворец. Неподвластный времени и смерти.

Но оказалось, что он не таков.

Он мертв. А Мас Амедда жив.

Мас жалеет, что тоже не умер.

У него уже заготовлен план. В его кабинете в самой высокой башне дворца есть балкон, с которого открывается вид на обширный императорский тронный зал. Естественно, как и весь дворец, он защищен отражающим экраном. Но экран способен остановить лишь энергетический заряд, а физическое тело легко его преодолеет.

Он пойдет к себе в кабинет, выйдет на балкон…

И прыгнет.

Вряд ли кто-то сильно расстроится. С чего бы? Иллюзия единой сплоченной Галактической Империи долго не продержится. Она уже пошла трещинами и крошится, словно мягкая выпечка в его пальцах.

«Вы же администратор, – сказала Мон Мотма. – Вот и администрируйте».

Сегодня в списке его административных дел лишь один пункт: собственная смерть.

Рассеянно войдя в кабинет, он не сразу замечает голубое сияние в дальнем его конце. Что-то мерцает перед массивным выпуклым окном, подобно огромному глазу, обозревающему Федеральный район. Амедда осторожно приближается к столу, глядя на неподвижное голографическое изображение.

В центре стола – проектор. На нем – кристалл.

Амедда смотрит на самого себя – на голограмме он сам, словно призрак в окружении Палпатина и еще четверых. Он узнает Скрида, Рансита, Юларена…

Четвертый, однако, всего лишь мальчишка. Амедде требуется несколько мгновений, чтобы узнать в нем…

– Помните? – раздается вопрос из дальнего угла, от которого Мас невольно вздрагивает. Амедда поворачивается, пытаясь выглядеть как можно суровее, и, когда его глаза приспосабливаются к полумраку, видит в кресле чью-то фигуру, которая сидит, наклонившись вперед и положив ладони на колени.

Это женщина.

– Гранд-адмирал Слоун, – говорит он.

Она встает.

Перед ним – глава одного из осколков Империи, причем достаточно солидного. Она возглавляет то, что осталось от Имперского флота, а поскольку их флот занимает доминирующее положение, ясно, что тот, кому он подчиняется, в определенной степени правит Империей. Хотя основная масса наземных сил ей неподвластна, ходят слухи, что она уже занимается этим вопросом и постепенно ликвидирует дефицит этого типа войск.

А по другим слухам, она занимается чисткой рядов – тем, кто не предан флоту, в лоб упирается дуло бластера.

Теперь он понимает, в чем дело.

Она пришла убить его.

По иронии судьбы Амедда мог бы убить ее первым. Под столом припрятана кобура с бластером – чтобы до него добраться, нужно лишь обойти стол кругом. Амедда мог бы покончить с ней прежде, чем она покончит с ним. Она определенно не рассчитывает на подобный поворот событий.

Он начинает отступать в сторону стола.

– На этой голограмме – вы, – говорит она, делая шаг навстречу.

– Очевидно, да. – Он скользит вдоль края стола, постукивая ногтями по его твердой металлической поверхности. Теперь его и Слоун разделяет голографическое изображение, искажая ее черты. Наконец Амедда добирается до кресла и опускается на него. – Давайте я сяду, и поговорим.

– Да. Давайте поговорим.

Рука его ложится на колено, затем тянется к бластеру…

– Зачем вы принесли мне эту голограмму? – спрашивает Мас.

– Хочу узнать подробности.

– Даже представить не могу, с чего она вас заинтересовала. Это старый бесполезный кадр…

Он проводит пальцем по краю кобуры и только теперь понимает, что слишком наклонился вперед. Наверняка она заметила, что он делает. «Нужно действовать быстро», – думает он. И действует.

Амедда сует руку в кобуру…

И обнаруживает, что она пуста.

– Ваше оружие у меня, – говорит Слоун и достает бластер из-за спины. Тот покачивается в ее руке, словно соблазнительный плод на слишком высокой ветке. – Я пришла не для того, чтобы вести беседу под прицелом бластеров. Я пришла, чтобы поговорить с вами как с равным.

Последняя фраза звучит так, будто она сама в это не верит, тем не менее Амедде льстит это предложение.

С обреченным вздохом он, сгорбившись, снова опускается в кресло.

– Что ж, прекрасно. Не знаю, правда, чем я могу вам помочь.

– Мальчик на голограмме – кто он?

– Не знаю.

Конечно же, она догадалась, что он лукавит.

– Что-то точно знаете.

– Вы что, не слышали? Я ничего не знаю.

Она наклоняется к нему, положив руки на стол.

– У меня была тяжелая ночь, так что избавьте меня от ваших жалких потуг солгать. – Внезапно он замечает, что она и впрямь выглядит усталой. И на ней даже не адмиральский китель, а комбинезон обычного пилота. Что это еще за новая тайна? – Расскажите хоть что-нибудь.

Амедда задумывается. Какой смысл ей помогать? Его судьба – в ее руках. Он вновь вспоминает слова Мон Мотмы: «Вот и администрируйте». Если он хочет вернуть себе власть над Империей, то, возможно, стоит заключить со Слоун союз. Или, по крайней мере, оказать ей услугу, чтобы она оказалась перед ним в долгу.

– Кое-что припоминаю, – задумчиво бормочет он. – Император никогда не посылал свой корабль на другие планеты без личных представителей – дроидов, советников, а однажды ими даже стали инквизиторы. Как-то раз корабль вернулся с безбилетным пассажиром – если не ошибаюсь, это и был тот мальчишка с голограммы.

– И кто же этот мальчишка?

– Вы и без меня это знаете.

– Галлиус Ракс.

Все его желудки внезапно сводит – само предположение кажется ему безумным. После уничтожения второй «Звезды Смерти» до него доходило множество гулявших по Империи слухов, большинство из которых можно было сразу же отбросить как совершенно абсурдные, – вопреки некоторым утверждениям Вейдера наверняка не было в живых. И вряд ли Палпатин после смерти мог отдавать приказы посредством закодированных дроидов-посланников – чего только не придумают! Однако согласно одному такому слуху, Ракс остался жив и набирал команду «Разорителя», последнего звездного суперразрушителя Империи. Но позже всплыла правда о том, что он мертв, а вся власть сосредоточена в руках Слоун.

– Он не погиб, – шепчет Амедда.

Слоун пропускает это замечание мимо ушей.

– Откуда взялся Ракс? – спрашивает она.

Вместо ответа он задает встречный вопрос:

– Если он жив, действительно ли власть принадлежит вам, адмирал Слоун?

Она направляет на Маса его же собственный бластер.

– В моей власти окончить этот разговор. В этом можете не сомневаться.

– Да-да, конечно, – судорожно сглатывает он. У него появился шанс. Долгое время Масу казалось, будто он скользит по склону горы, медленно, но неумолимо скатываясь в пропасть. Теперь же у него появилась какая-никакая опора. Он еще до конца ее не осознает, он не уверен, как ей воспользоваться. Это еще не надежда, но что-то очень к ней близкое. – Я не знаю, откуда взялся Ракс. Но я знаю, как это выяснить.

– Расскажите.

– Дроиды, про которых я говорил, могут знать мальчика, которым когда-то был Ракс. В их памяти могли остаться данные. Если не в памяти дроидов, то в инфохранилище самого корабля, «Империалиса».

– Хакер мог бы выудить эти данные из памяти дроидов, – говорит она. – Знай я, где они сейчас.

– Я знаю, где они.

На несколько мгновений повисает гробовая тишина.

– Где? – наконец спрашивает Слоун.

– Что я за это получу?

– Я вас не пристрелю.

– Сомнительное предложение, – отвечает он. – Мое желание жить давно мертво, адмирал Слоун. Я всего лишь сломанный гвоздь в стене пустого дворца. Если хотите, чтобы я вам помог, найдите мне место в вашей Империи. Это же действительно ваша Империя, не правда ли?

Она подозрительно прищуривается, чем нисколько его не удивляет.

– Моя. Или скоро будет моей. Я могу найти для вас место. В конце концов, вы знаете, как править Империей.

«Да, – думает он. – Я знаю, как править Империей. И при этом понятия не имею, как ее возглавлять».

– Так, значит, Ракс все еще жив? Можете не отвечать. Я вижу страх в ваших глазах. Вы, как и я, в плену своей руководящей должности. Возможно, вместе мы сумеем придумать, как сбежать из тюрьмы, а может, и взять ее под свой контроль. – Он лениво проводит ногтем по зубам: щелк, щелк, щелк. – Дроиды на складе, вместе с останками самого «Империалиса».

– Где?

– На Куанчи, Мусорной луне Орд-Мантелла. Где же еще?

Часть вторая

Интерлюдия
Алдераанская флотилия

Астероиды кувыркаются в пустоте космоса, дрейфуя и вращаясь по спирали, а один, столкнувшись с идущим по периметру силовым полем, раскалывается. Во все стороны плывут, крошась, обломки, в то время как остальная часть каменной глыбы, крутясь, улетает прочь, вновь присоединяясь к своим собратьям.

Каждый раз, когда происходит подобное, сердце Тевена Гейла сжимается от боли, ибо этот астероид – часть его планеты или когда-то был ее частью. Перед ними простирается бескрайний черный космический горизонт Алдераана, ставшего каменными осколками.

Но хотя бы их флотилия уцелела. В состав ее входит семь кораблей, включая алдераанский фрегат «Солнечная вспышка» – очередной дар от зарождающейся Республики, или, если точнее, еще один дар от их принцессы.

Корабли дрейфуют рядом друг с другом, собравшись в круг. Отражающие экраны защищают их от астероидов и, хотелось бы надеяться, от мародеров. «Галактика скатывается в беззаконие», – думает Гейл. Но лучше уж так, чем задохнуться в черной стальной перчатке Дарта Вейдера.

В непроглядной тьме один за другим в астероиды вгрызаются поисковые дроиды, из-за ярко-оранжевого света своих лазеров похожие на светлячков. Дроиды ищут то, что осталось от потерянной алдераанцами планеты – артефакты, останки, фрагменты драгоценных камней, минералов или металлов. Даже один-единственный кирпич – уже находка. Во времена Империи добраться до них не было никакой возможности, потому что доступ к Алдераанскому кладбищу был заблокирован.

За его спиной продолжается спор, на который он старается не обращать внимания.

– Это наш дом, – говорит Иглин Валмор, по обыкновению расхаживая взад-вперед. – Этот участок неба принадлежит нам. Здесь была наша планета, и диаспора велела нам сюда вернуться. Мы у себя дома, и я никуда отсюда не уйду. – Она приглаживает прядь сверкающих, как лед, волос.

«Она молода, – невольно думает Гейл. – Но ее переполняет энергия». Валмор ему нравится. Она и остальные не принадлежат к королевской семье, из которой в живых осталась лишь одна представительница, но они – те, кто чудом пережил гибель родной планеты. Алдераану был нужен правитель, и стать им мог лишь кто-то из рядовых граждан. Валмор не королева, скорее – регент-администратор.

– Да бросьте, – говорит Айкар Орлисс, бывший преподаватель университета. Он сидит, откинувшись в кресле, лениво почесывая заостренную бородку, которая поднимается по его щекам, словно горы воздушного пирожного. – Прошу прощения, регент-администратор, но никакой планеты больше нет. Есть лишь камни – обожженные и изуродованные камни. Империя превратила нашу планету в пыль и прах, и, хотя я уже стар, я вовсе не намерен цепляться за остатки того, что здесь когда-то было. Пора требовать переселения. Я подготовил список планет, которые мы могли бы колонизировать…

– Это просто так не делается, – вмешивается Аргус Тензер, молодой бюрократ с точеными, словно высеченными из куска кварца, чертами лица. – Новой Республике вряд ли понравится, если мы попросту выберем себе какую-нибудь планету и переселимся туда. Это целый процесс. – Понизив голос, он добавляет: – Вот только никто толком не знает, в чем этот процесс заключается.

– Тем больше причин немедля воспользоваться шансом, – рявкает Орлисс. – Мы можем заявить, что Республике пока не до нас, и сыграть на их невежестве.

– К тому же, – сплетя пальцы и пронизывая собравшихся взглядом, добавляет пожилая женщина-дипломат Джейнис Пол, – мы пока что не входим в состав Республики.

– Входим, – возражает Раяна Торр.

«Ей еще слишком рано здесь присутствовать», – думает Гейл. Но когда Империя уничтожила их планету, в живых остались лишь те, кто находился за ее пределами. Раяна вместе с родителями-миссионерами путешествовала по Галактике, помогая тем, кто не мог помочь себе сам. Теперь же она вернулась и выполняет похожую миссию здесь. «Мы не можем помочь себе сами, – думает Тевен. – Мы всего лишь кувыркающиеся астероиды, что сталкиваются друг с другом».

– Мы входим в состав Новой Республики! – явно нервничая, продолжает Раяна. – Лея – одна из ключевых ее фигур!

– И тем не менее у нас нет сенатора, – возражает Орлисс. – Никто не представляет наших интересов. Что нам дала Лея? Да и вообще – действительно ли она наша принцесса? Ни в ком из нас нет королевской крови. С чего мы взяли, будто она станет нас слушать?

Гейл понимает, что пора высказаться и ему.

– Лея уже нас послушала! – повернувшись к остальным, сурово произносит он. – Она дала нам эту флотилию. Четыре наших корабля – от нее. Средства к существованию, которые мы получаем, – тоже от нее. Мы живы и держимся вместе благодаря ей, Эваан Верлейн и другим алдераанцам, что работают на Чандриле. И я бы не хотел, чтобы в моем присутствии очерняли ее имя.

Слышен ответный ропот – кто-то с ним согласен, кто-то возражает. Гейл надеется, что несогласные достаточно скоро изменят свое мнение.

Внезапно центр корабитового стола – стола из алдераанского камня и сланца, добытого на одном из астероидов, – освещается, сигнализируя о входящем сигнале. Над столом появляется голограмма Рикерта Бигля, связиста «Солнечной вспышки».

– К нам летят корабли, – с явным беспокойством сообщает он.

– Кто? – наклонившись, спрашивает регент-администратор.

– Я… мы не знаем. Но корабли большие.

«Да уж не маленькие», – думает Тевен. Чтобы доставить столь крупный груз, парочкой буксиров не обойдешься.

Все тревожно переглядываются. Слышится беспокойный шепот о пиратах или бандитах, о возрождающейся Империи – или, что еще хуже, о некоем осколке того, что от нее осталось. Слухи о всевозможных свихнувшихся в космосе остатках имперских войск ходят постоянно.

– Погодите, – вдруг говорит Рикерт. – Есть данные кораблей. Судя по коду, это Новая Республика.

За пределами астероидного поля из гиперпространства начинают появляться корабли. Они действительно большие – грузовики, чей груз не помещается в их трюмы. Груз окружен собственным силовым полем и крепится к кораблям магнитными лучами. Размеры его воистину эпичны – гигантские закругленные ломти, похожие на кожуру плода, который поместится лишь в огромной ладони какого-нибудь древнего бога. Собравшись у иллюминатора рядом с Тевеном, все глядят на невиданное зрелище.

– Что… что это такое? – спрашивает Валмор.

– Подарок от нашей принцессы. Для начала мне пришлось задействовать кое-какие связи, но, как оказалось, все это никому не было нужно и уже готовилось отправиться на свалку. Я сделал первый шаг, но ничего бы не получилось, если бы не Лея и Эваан.

– И все равно не понимаю, что это такое и зачем оно нам, – ворчит Орлисс.

Но Тензер уже обо всем догадался.

– Это куски той самой проклятой «Звезды Смерти»? – ухмыляется он.

– Они самые, – смеясь, кивает Тевен. – Они превратили нашу планету в обломки, а теперь мы забираем их обломки в качестве репарации. И это только первая партия. Одно слово – и нам доставят еще.

– Мы сможем построить себе целую космическую станцию, – улыбается регент-администратор, прижимая ладони к стеклу с радостью ребенка, хотя она давным-давно вышла из этого возраста.

– Я надеюсь на это всем сердцем, – говорит Тевен. – Что скажут остальные?

Орлисс что-то неохотно бурчит себе под нос и уходит. Пол, тоже из числа несогласных, пожимает плечами.

– Можно попробовать. Но вопрос о переселении остается открытым. И если мы хотим помочь Новой Республике обеспечить безопасность Галактики – нам нужен голос в Сенате.

Все замолкают, и Тевен смотрит на регента-администратора – неопытную, необученную, политически наивную молодую женщину, чьи глаза подобны лунам, а в груди пылает пламя десятка солнц. Восторг в ее глазах столь осязаем, что Тевену кажется, будто в нем можно искупаться и даже напиться им.

– Это наше будущее, – говорит она, обращаясь не к кому-то из присутствующих, но к иллюминатору и простирающемуся за ним космосу.

«Да, – думает он. – Надеюсь».

Глава одиннадцатая

«Мотылек» выходит из гиперпространства в бескрайнюю черноту, и Норре на мгновение кажется, будто та готова целиком ее поглотить. Когда-то космическая бездна внушала ей покой и умиротворение, символизируя безграничные возможности и свободу, но теперь она вызывает лишь ужас, от которого никуда не скрыться.

Она пытается повторить трюк Леи, глубоко вдыхая и медленно выдыхая с закрытыми глазами, но вернуть прежнее ощущение свободы никак не удается, и Норра старается просто расслабиться, отрешившись от всего, что ее окружает.

Вдох – выдох. Прочистить мозги, слиться со звездами…

И вдруг она чувствует, что ей действительно полегчало. Она уже не столь растеряна, не столь ошеломлена.

Ей удается сосредоточиться.

«Спасибо, Лея», – думает она.

Норра выключает двигатели, и корабль свободно парит в космосе.

«Мотылек» когда-то принадлежал контрабандисту Оверто Нейучо, но тот погиб во время мятежа на Акиве после того, как помог Норре попасть на планету. Грузовик МК-4 остался без владельца. Норра подумывала продать его, но…

Но, откровенно говоря, сколько еще она сможет вести подобную жизнь? Раньше она была пилотом Альянса повстанцев, а теперь возглавляет новореспубликанскую команду охотников за имперцами. Она не устает повторять, что эта работа рано или поздно обязательно подойдет к концу, – и тем не менее каждый раз берется за новые задания…

В любом случае, обзавестись собственным кораблем, который принадлежал бы семье Уэксли, показалось ей неплохой идеей. Если она умрет – вернее, когда, поскольку вряд ли ей светит бессмертие, – Теммину достанется хоть что-то, что он с полным правом сможет назвать своим. Из него выйдет неплохой пилот, и корабль ему пригодится, особенно учитывая, что у него нет отца. У него обязательно должно быть что-то свое.

Однако сейчас Теммина с ней нет.

Впрочем, это вовсе не означает, что она одна.

В кабину, хромая, входит Ведж.

– Видишь что-нибудь? – спрашивает он.

Норра показывает на обзорный экран. Впереди, на фоне сверкающих звезд, плавают куски блестящего металла. Обломки.

– Подойду поближе, – говорит женщина, и «Мотылек» осторожно движется вперед. Ведж склоняется над Норрой, случайно касается ее, и оба неловко смеются. Смущенно кашлянув, он настраивает радар.

Антиллес нажимает несколько кнопок, и сверкающий, будто россыпь драгоценных камней на черном бархате, зеленый луч рассекает пространство перед ними, сканируя его сперва по горизонтали, затем по вертикали. Луч пульсирует, обрабатывая информацию.

Координаты этой области космоса соответствуют той точке, где «Сокол Тысячелетия» с Соло и Чуи на борту угодил в имперскую западню.

– Надеюсь, «Соколу» не пришел здесь конец? – спрашивает Норра. – Столько обломков…

– Сомневаюсь, – отвечает Ведж. – Лея про это ничего не говорила. К тому же на «Соколе» вмятин больше, чем звезд на небе, и ничего, не разваливается.

Нора может лично это засвидетельствовать – она помнит голубой выхлоп двигателей грузовика, мчащегося по узким коридорам и каналам в чреве второй «Звезды Смерти». Корабль зацепил трубу, и с него сорвало антенну, тарелка которой, кувыркаясь, пронеслась мимо Y-бомбардировщика Норры.

– Но тут определенно что-то произошло, – продолжает Антиллес. – Взгляни. – Он показывает на плывущие по экрану данные. – Это обломки как минимум… четырех разных кораблей, и «Сокола» среди них нет. Так, посмотрим… три грузовика, один истребитель. Погоди-ка… тут еще кусок крыла имперского СИДа. Устроили же помойку. Сомневаюсь, что здесь нам удастся выяснить, где сейчас Чуи.

– Давай подтянем обломки поближе, может, разглядим что-нибудь.

– Подготовлю луч захвата, – говорит Ведж, опускаясь в кресло второго пилота. Покрутив ручки управления лучом, он бросает взгляд на Норру. – Спасибо, что взяла меня с собой. Здорово все-таки снова оказаться в космосе. На планете хорошо, но мой дом здесь.

– Скоро снова будешь в строю.

– Надеюсь. – Он нерешительно колеблется, будто хочет сказать что-то еще.

– Что?

– Когда все закончится, когда… мы найдем Хана, а я знаю, мы обязательно его найдем, ты не хотела бы… – Он кашляет в ладонь и облизывает губы. – Не хотела бы сходить куда-нибудь выпить? Я знаю одну маленькую кантину возле утеса…

Что-то промелькнуло за обзорным экраном.

– Видел? – спрашивает Норра.

Между обломками мечется странное создание, подобно каракатице сжимая и разжимая ноги-щупальца, похожие на лепестки цветка. На мгновение появляется красноватое сияние, и странный силуэт вновь скрывается за очередным куском мусора, прячась там, где до него не доберется сканирующий луч.

– Ну-ка посмотрим, что тут у нас, – говорит Ведж.

С гудением включается луч захвата.

– Я тебе не нянька, – говорит Синджир.

– Прекрасно, ведь я же не ребенок.

Теммин и Синджир идут по коридору к двери, которую охраняют двое солдат Новой Республики со скрещенными виброшестами.

– Да никто и не говорил, что ты ребенок.

– Ну и хорошо, потому что я не он.

Остановившись, Синджир кладет ладонь на грудь Теммина.

– Слушай, малец, ты так и будешь вечно дуться и злиться? Ты меня утомляешь.

– Знаю. Значит, ты наконец-то от меня отстанешь? – спрашивает Теммин, скрестив на груди руки и подняв брови.

– Хо-хо, – ухмыляется Синджир. – Думаешь, ты самый умный?

«По крайней мере, мальчишка велел своему сумасшедшему дроиду сидеть дома», – со вздохом думает он.

– Поверь мне, я знаю, что говорю. Умом ты наживешь себе врагов не меньше, чем друзей.

– И что с того?

– Ничего. Всего лишь советую тебе чуток остыть. У нас дело.

– Я просто… – Внезапно мальчишка замолкает.

Синджир понимает, что наверняка пожалеет о своих словах точно так же, как пожалел бы, сунь он руку в гнездо краснобрюхих ос, надеясь полакомиться медом – который они, между прочим, не производят, – и тем не менее все же спрашивает:

– Ну? Что ты хотел сказать?

– Я… не понимаю, зачем я здесь.

– Мы идем с визитом к одному из наших уважаемых пленников.

– Нет, я… вообще… Ну… аргх… – Мальчишка лихорадочно жестикулирует, не в силах выразить словами собственные чувства, и только тут до Синджира доходит, в чем его проблема.

– А, так ты в экзистенциальном смысле?

– Не понимаю, что это значит.

– Это значит, что у тебя кризис личности.

– Угу… наверное, – неловко мнется Теммин.

– Поздравляю, мой мальчик. Вот ты и повзрослел по-настоящему.

– А ты сам разобрался в себе?

– Вряд ли. Если честно, я точно так же не знаю, что я тут делаю, только виду не подаю. Подозреваю, что пойму это лишь на пороге смерти. Ибо если и есть некая таинственная энергия, благодаря которой вертится Галактика, это вовсе не Сила, но чистейшей воды ирония. А теперь – пойдем побеседуем с генералом Шейл. Посмотрим, сумеет ли она помочь нам в наших отчаянных поисках пропавшего контрабандиста.

– Ненавижу это место, – бормочет Джом, следуя за Джес по узкому кривому переулку на Нар-Шаддаа. У них за спиной остался вход на один из черных рынков, каковых на этом спутнике пруд пруди. Только что сочащаяся слизью женщина-хатт по имени Наярла, владеющая этим местом, сообщила им, облизывая красным языком пузырящееся горлышко склянки со спайсом, что не имеет ни малейшего понятия о Соло, его вуки и имперских тюрьмах в Диком космосе.

– Если хочешь проводить со мной время, Барелл, – отвечает Джес, – придется привыкать к подобным местам.

Джома раздирают противоречивые чувства. Да, он хочет проводить время с Джес, к которой испытывает неодолимую, почти звериную страсть. Он сгорает от желания схватить ее, затащить в какую-нибудь темную нишу, чтобы еще разок… Но он никак не поймет почему. У них нет ничего общего. Он принципиален и порядочен, она же – охотница за головами, каких еще поискать. В преступных логовах она чувствует себя как дома, он же – как покинувший воду мон-каламари, уязвимый и совершенно беззащитный.

– Странное место для свидания, – замечает он.

– Смешной ты. Никакое это не свидание. Не рассчитывай, что случившееся повторится снова. Позабавились – и ладно.

Они проходят мимо палатки, в которой, разинув зубастые пасти, о чем-то рычат собравшиеся вокруг уставленного странными мазями стола инородцы. Они протягивают к Джому лапы, но он отталкивает их, бросая вслед Джес:

– Почему бы не забавляться и дальше?

– Делу время, потехе час, Барелл.

Они проталкиваются сквозь толпу в сторону космопорта – на самом деле это всего лишь посадочная площадка в самой гуще огромного города. Джес немало заплатила какому-то морщинистому викваю за то, чтобы их корабль не светился в записях преступных синдикатов. Джому она пояснила, что здесь орудует «Черное солнце» и меньше всего ей хочется привлечь к себе их внимание – или внимание «Крайморы». «У меня долги», – сказала она ему. Он попытался уточнить, какого рода долги, но распространяться она не стала.

Нырнув под свисающий с изношенной веревки ветхий ковер, они попадают на территорию космопорта.

– Мы уже в третий раз возвращаемся с пустыми руками, Эмари, – говорит Джом. – Возможно, пора смириться, что твои связи в преступном мире давно стали бесполезны, вернуться на Чандрилу и…

В воздухе раздается свист, и что-то с силой врезается Джому в спину. Он падает, ударившись подбородком о землю и прикусив язык. Рот наполняется кровью. Спецназовец пытается пошевелиться, но руки и ноги его не слушаются. «Меня оглушили», – думает он. Из последних сил он отрывает подбородок от грязной земли…

И видит Джес, прикованную к месту множеством красных огоньков, – он тут же понимает, что это лазерные прицелы готового выстрелить оружия. Руки ее подняты, из окружающего полумрака выходят враги.

«Чтоб тебя».

Шлюз «Мотылька» вздрагивает, наполняясь воздухом. Ведж выступает вперед, тяжело опираясь на трость. Они с Норрой переглядываются, и она нажимает ладонью большую красную кнопку. Люк с лязгом отходит в сторону.

Внутри лежит груда обломков, втянутых внутрь корабля лучом захвата. На многих видны отметины от раскаленной плазмы и подпалины.

Но все тихо, никакого движения.

– Я совершенно точно что-то там видела, – говорит она.

– Мы оба видели, – кивает Ведж.

В то же мгновение один из обломков со скрежетом сдвигается вбок, и вновь наступает тишина. Оба достают бластеры…

Слышится негромкое шуршание и царапанье.

И опять – ничего.

Проходят секунды.

– Может, приподнимем… – начинает Ведж.

Обломок внезапно взмывает в воздух, с оглушительным грохотом ударяясь о стену. Темный силуэт размером с дроида-астромеха врезается в Веджа, и тот, вскрикнув, падает.

– Это ведь чай? – спрашивает Синджир, поднимая дымящуюся чашку, и шумно прихлебывает, пока Теммин разочарованно смотрит на свою. – Куда лучше того, что нам давали в имперской столовой.

Джилия Шейл, бывший генерал армии Империи, считалась легендарным стратегом. Увы, вышестоящему начальству не было никакого дела до ее легендарности. Она сидит, обхватив свою чашку обеими руками.

– Да, вполне приемлемо. Но во времена Империи у меня был свой поставщик.

Жилище ее обставлено довольно скромно, но вполне удобно. Во всяком случае, оно куда лучше тюремной камеры – вместо автомата с белковой пастой полноценный кухонный комбайн, столь же полноценный туалет вместо дыры с вакуумным отсосом, и в воздухе не парят дроиды-дознаватели. И все это потому, что она не стала ничего скрывать, правдиво ответив на все заданные Новой Республикой вопросы.