Текст книги "Звёздные Войны. Последствия. Долг жизни"

Интерлюдия
Коронет, Кореллия

Эрно наблюдает за мальчишкой. Дурачок даже не догадывается, что за ним следят. Он взбирается по стене, словно паук под покровом ночи, затем прикладывает к бледному кирпичу трафарет, достает световую кисть и, несколько раз ее встряхнув, рисует картинку на стене участка ССБ – Службы спокойствия и безопасности.

Культовое изображение очень, очень плохого человека.

Может, даже не человека, а машины.

«ВЕЙДЕР ЖИВ» – написано под хорошо знакомым образом чудовища в шлеме.

Спустившись, мальчишка поворачивается и широко улыбается, надеясь, что проказа сойдет ему с рук. Но ему не везет.

Эрно вступает в круг света от уличного фонаря и откашливается. Парень в темном капюшоне и плаще поднимает взгляд. Очередной юный идиот из Служителей.

– Отличная картина. Не отличишь от оригинала, – присвистнув, замечает Эрно.

Мальчишка молчит. Ноги его босы, он молод, глуп, напуган. Вздохнув, Эрно поднимает бластер.

– Давай, тараканокрыс, поворачивайся. Наденем на тебя наручники.

Недовольно надув губы, вандал поворачивается, и Эрно защелкивает на нем оковы, после чего ведет к дверям участка.

– Привет, детектив, – говорит сидящая за стойкой новенькая, симпатичная панторанка по имени Кайза.

Он подмигивает и кивает ей, хотя вряд ли девушку может заинтересовать неотесанный мужлан вроде него. Эрно тащит мальчишку через весь участок, мимо столов, голоэкранов и офицеров, в одно из помещений в задней части здания. Он слегка толкает пленника, и тот с размаху приземляется на стул.

Хулиган что-то шипит на непонятном языке, но Эрно на это плевать.

– Угу, угу, конечно, малыш. Как скажешь.

Эрно садится напротив и, бросив в рот квадратик резинокорня, сосредоточенно жует. На вкус жвачка напоминает подошву, но хоть чем-то можно занять рот, к тому же лучше уж это, чем стимпалочки, которые он в свое время курил.

Он быстро окидывает мальчишку оценивающим взглядом. Сопляк человеческой расы, на вид лет четырнадцать-пятнадцать. Бледный, как и остальные из его шайки, притворяющиеся, будто ведут ночной образ жизни. Черный капюшон, черный плащ, но маски нет. Многие чокнутые Служители сооружают себе маски – из пластоида, металла, дерева, защитных очков, вентиляторов, чего угодно – и, нацепив их, выступают с речами перед местными. Короче, напяливают на себя всякий мусор. В основном добытый вандализмом.

– Вейдер жив, – заявляет Эрно, продолжая жевать. – Говоришь, Вейдер жив? Последнее, что я о нем слышал, – он взорвался вместе со «Звездой Смерти». Бум – и нету. Будь он жив, вряд ли бы сейчас Империя разваливалась на части, как считаешь?

– Смерть – еще не конец.

– Насколько мне известно, малыш, это самая что ни на есть последняя остановка.

Мальчишка улыбается, сверкнув чересчур белыми зубами. Он облизывает губы, и на мгновение у Эрно холодеет внутри. Инстинкт подсказывает ему – что-то тут не так, но он не знает, что именно.

«Да нет, мальчишка просто над тобой издевается. Уже поздно. Ты засиделся на службе. Оформи бумаги на этого идиота и отправляйся домой».

– Как тебя звать?

– Забвение.

– Красивое имя, – иронически усмехается Эрно. – Или это фамилия? – Парень молчит, лишь грудь его вздымается и опускается, словно у загнанного в угол зверька. – Слушай, малыш, я арестовал тебя за вандализм. Можешь провести пару ночей в этой дыре. Но я сегодня добрый, даже щедрый. Выдай парочку своих дружков, Служителей, – ты ведь из Служителей Бездны? – и я отпущу тебя, лишь строго погрозив пальцем. И ничего больше. Гм?

Парень продолжает молчать.

– Да на чьей вообще стороне ваша банда? – вздохнув, спрашивает Эрно. – Вы за Империю?

– Не за Империю. За нечто большее.

– За Вейдера?

Служитель улыбается.

– Не за Палпатина?

Мальчишка снова молчит, лишь улыбка его становится шире.

«Глупость какая», – мелькает в голове у Эрно. Кому взбредет в голову поклоняться старой развалине? Вейдер хотя бы выглядел круто – впечатляющий, опасный, полный неприятных сюрпризов.

– У тебя что, нет маски? – спрашивает Эрно.

– Нет.

– Почему? Не хочешь быть похожим на Вейдера? Ты же знаешь, что он был плохим парнем?

– А вы – хороший? – спрашивает мальчишка.

«Это вряд ли», – думает Эрно. Жена бросила его ради пары художников из района Тиннской деревни. Соседи считают его растяпой. Даже рыбка в аквариуме с явным сомнением смотрит на него каждое утро, когда он уходит на работу.

– Я спрашивал про маску.

Мальчишка ерзает на стуле.

– Маску нужно заслужить.

– Хо-хо. Так ты еще ее не заслужил?

Вандал смотрит в потолок, затем окидывает взглядом голые стены.

– Это очень старое здание.

– Угу, и что?

– Я знаю, что внизу.

Внизу?.. Участок ССБ делит подвал с находящимся по соседству музеем. Детективы хранят там вещественные доказательства, а сотрудники музея используют то же хранилище для пыльных заплесневелых артефактов и прочей ерунды.

Эрно уже собирается задать несколько уточняющих вопросов – какое, собственно, дело этому сопляку, что там? Может, это зацепка? Может, в музее работают его родители? Или…

Но тут с фуражкой в руке входит офицер службы безопасности Споб Райдел.

– Эрно, ты должен это увидеть.

«Гррр… я занят, Райдел», – думает он. Но ладно, если кто-то из безопасников хочет что-то ему показать, пусть. Он берет запястья мальчишки, кладет их на стол и нажимает кнопку с его нижней стороны. Стол превращается в магнит, и наручники с громким звоном прилипают к крышке.

Встав, Эрно идет обратно через участок. Голоэкраны один за другим переключаются на ИКК – Информационный канал Коронета.

Эрно хватает секунды, чтобы оценить увиденное. Репортажи из разных районов города показывают одно и то же. В центре, на площади Диадемы, толпа в плащах c капюшонами громит витрины и прыгает на спидеры, сшибая их на землю; на первой линии магнитной подземки толпа врывается в поезд, остановившийся на станции «Улица Джуни»; фигуры в развевающихся в ночи темных накидках набрасываются на входящих и выходящих из казино.

В руках у них выкрашенные в красный цвет палки.

На лицах – маски.

Это явно согласованная атака. Мятеж, а может, и что похуже.

Офицеры уже выбегают за дверь или спешат к парковке спидеров на крыше.

– Криффовы Служители, – выплевывает Райдел. – Там у тебя вроде сидит один? Тащи сюда его задницу, попинаем ее как следует.

«Угу», – думает Эрно. Вернувшись в заднюю комнату, он распахивает дверь, и…

Мальчишка исчез.

В то же мгновение свет пару раз мигает и гаснет.

Эрно оказывается в кромешной тьме. К счастью, несколько секунд спустя вдоль пола и потолка вспыхивает аварийное освещение, заливая помещение красноватым сиянием. Выругавшись про себя, он возвращается в главный зал, где уже почти никого не осталось – только он сам, Райдел, пара детективов Шрин и Мерси и…

Так, стоп… Тут же была Кайза. Куда, мать ее, она подевалась?

Он хочет что-то сказать Райделу, но внезапно воздух прорезает выстрел из бластера, угодив офицеру прямо в лоб. Райдел опрокидывается навзничь. Еще два выстрела, и падают Шрин с Мерси – Шрин опрокидывается спиной на стол, а Мерси просто оседает возле кулера.

Эрно пытается нашарить за спиной собственный бластер…

Но не успевает.

Перед ним стоит Кайза. Бластер в ее руке смотрит прямо на него. Парня в черном нигде не видно.

– Кайза, я не… не понимаю, что тут происходит, пупсик.

– Я тебе не пупсик. – Голос ее дрожит.

– Что… что все это значит?

Она медленно приближается к нему в красноватой полутьме, лавируя среди столов.

– Революция. Месть тьмы. Забвение.

– Святые звезды, – бормочет Эрно. – Так ты… ты одна из них?

Внезапно он понимает, что она совершенно не подготовлена и ей страшно – это заметно по ее голосу. Он тянется к бластеру – пускай он стар, но она не полицейский. Нащупав оружие, он поднимает руку…

Рядом возникает яркая вспышка, и пространство рассекает красный луч…

Запястье пронзает жгучая боль.

Ладонь, держащая бластер, ударяется о стол, продолжая сжимать оружие, затем падает с него и откатывается в сторону. До ужаса абсурдная картина.

Рядом – тот самый парень в плаще.

Он держит световой меч с красным клинком.

– Я же говорил – я знаю, что в подвале, – возбужденно говорит Служитель Бездны.

– Это тот клинок, который мы искали? – спрашивает Кайза.

Парень воодушевленно кивает.

А затем – бам!

Кайза с размаху бьет Эрно в висок, и он безвольным мешком валится на пол.

– Вейдер жив, – наклонившись, шепчет она ему в ухо. – И ты тоже. Расскажи всем, что настало время Служителей… пупсик.

Глава седьмая

Бар в нескольких километрах от Ханны представляет собой небольшой приморский домик на мысе Джунари. Ничего примечательного – круглая стойка из темного дерева под продуваемым всеми ветрами навесом. По гальке и песку бродят булаптицы, в поисках поживы переворачивающие камни остроконечными клювами. На берег, тихо шелестя, накатывают волны, напоминая скорее шепчущие воды спокойного озера. Чувствуется ночная прохлада – только что прошел дождь, оставив после себя легкий ветерок.

Синджир сидит, уставившись в белую кружку с черной жидкостью. От нее поднимается пар, обдавая теплом его подбородок.

Сегодня он не один – в баре еще несколько посетителей. По одну сторону уставилась в шипучий напиток местная женщина-рыбачка с волевым подбородком, по другую – без особого интереса смотрит в голоэкран молодой парень в причудливой, развевающейся на ветру рубашке. Мимо проходит барменша – высокая женщина со светлыми волосами, заплетенными в замысловатую косу, уложенную вокруг шеи.

– Все хорошо? – спрашивает она.

Синджир коротко кивает и тут же замечает, как меняется направление ее взгляда, обращенного на кого-то за его спиной. Он инстинктивно напрягается…

Мгновение спустя справа его шею обхватывает чья-то рука, а слева, у плеча, появляется знакомая растрепанная голова. Жесткая борода колет ключицу.

– Ну, привет, – говорит Синджир, приподняв бровь.

Протянув свободную руку над правым плечом Синджира, мужчина хватает кружку и подносит ее к своему носу.

– Да это же каф, – нахмурившись, выдает гость.

– Что? – с притворным удивлением отвечает Синджир. – Каф? Я этого не заказывал. Да я тут все сожгу дотла в знак протеста. Будут знать.

Мужчина – Кондер Кайл – закатывает глаза.

– Слишком переигрываешь. Я просто удивился, что ты пьешь это, а не, скажем, ковакианский ром или, не знаю… «Шкуродер».

– Пытаюсь не заснуть, чтобы увидеться с тобой. Потому и пью каф. – Он подносит чашку к губам. – Кстати, к твоему сведению, Шкуродером меня звали в имперской академии.

– Даже не сомневаюсь. – Кондер наклоняется и целует Синджира в щеку.

В голове у того звучит тревожный звоночек, и он инстинктивно отстраняется, отодвинув табурет на несколько сантиметров.

– Что-то не так? – спрашивает Кондер. – Ты уже меня бросаешь?

– Ну и кто тут переигрывает?

– Так в чем тогда дело?

– Я же тебе говорил. Мне не нравится… это.

– Это?

– Это! Именно это. Когда оно… у всех на глазах.

Кондер бедром подпихивает табурет ближе к Синджиру и плюхается на него, облокотившись на стойку.

– Ты же в курсе, где мы? – с сомнением спрашивает он. – Ты здесь в полной безопасности, Рат-Велус. Нам обоим ничто не угрожает. Чандрила в этом отношении… довольно толерантна.

Кондер идеально сочетает в себе как миловидные, так и мужественные черты. Бочкообразная грудь и большие руки, выбритый догола череп и неровная колючая борода – и вместе с тем длинные ресницы, чувственные пухлые губы и гладкая, словно у высеченной из нимарийского корабастра статуи, загорелая кожа. Даже в его хриплом голосе звенят очаровательные музыкальные нотки.

Ко всему прочему он еще и один из лучших хакеров Новой Республики. Мало какая система способна устоять перед Кайлом, если он решит всерьез за нее взяться. Именно так они с Синджиром и познакомились – во время охоты за моффом Горгоном потребовалось влезть в голову дроида-дознавателя, но Теммин к подобной задаче оказался не готов, и тогда появился Кондер Кайл.

Кондер, которого Синджир только что публично упрекнул.

– Не в том дело, – говорит Синджир. – Не совсем. Империя… – Впрочем, разве он уже этого не объяснял? Кондер прекрасно знает, что Империи нет дела до каких бы то ни было сексуальных или романтических отношений, при условии, что их никто не видит. Какие бы грешки за тобой ни водились, правила приличия требуют, чтобы все происходило за закрытыми дверями, особенно если это противоречит семейным устоям Империи, которой в первую очередь нужны особи, способные размножаться. Хуже того, Синджир прекрасно знает, что любая привязанность – это проявление слабости. Отношения подобны петле на шее, готовой затянуться в любой момент. Во время службы первое, что он выяснял о тех, под кого копал, – с кем они спят. Личные отношения всегда представляют собой болевую точку, и затронуть их – все равно что ткнуть большим пальцем в чье-то горло или врезать кулаком по почкам. Если знаешь, кто кого любит, значит они под твоим полным контролем и их можно использовать по своему усмотрению. – Привязанности выдают нас, а я не хочу выставлять наши отношения напоказ. И вообще – на нас все пялятся.

Женщина-рыбачка все так же сидит, уставившись в стакан. Парень в причудливой рубашке не сводит взгляда с инфопланшета. Барменша стоит в стороне, протирая бокалы.

– Угу, – кивает Кондер. – Прямо пожирают глазами.

– Ну так что ты узнал? – Синджир громко прихлебывает каф.

За их спинами кто-то шагает по гальке, и в бар, распугивая птиц, входят еще двое. Синджир уже видел их раньше – оба пилоты Новой Республики. Первый – длинноносый чандриланец с едва заметным шрамом на одной из бровей, вторая – женщина с рябыми щеками и извечным хмурым взглядом на некрасивом лице.

Шрам подходит к стойке рядом с Синджиром, стучит по ней костяшками пальцев и кричит барменше:

– Груйт-бальзам. И побыстрее.

– Два, – добавляет Хмурая, хлопая по стойке ладонью.

Пока барменша несет напитки, Шрам озирается вокруг, и его полный ярости взгляд останавливается на Синджире.

– Мне не нравятся такие, как ты, – заявляет он.

– Спасибо, сэр, – аплодирует Синджир. – Большое спасибо, что подтвердили мою мысль. Видишь, Кондер? Эти пилоты не одобряют наш образ жизни.

Хмурая смотрит поверх плеча Шрама и, прищурившись, выставляет вперед подбородок.

– Нам не нравится, что тут ошиваются имперцы.

Печально, ничего не скажешь.

– Так вот в чем проблема? – уточняет Синджир.

– Он не имперец, – вставая, говорит Кондер. – Он на нашей стороне.

– Ну, – поправляет его Рат-Велус, – я бы не был столь категоричен…

– Криффов имп, вот кто он такой. – Шрам, оскалившись, наклоняется к Синджиру. Судя по перегару, парень уже подзарядился не хуже, чем лазерная батарея. – Только и ждет, как бы напасть из-за угла и перерезать нам глотку. Нам такие не нравятся. Как и те, кто с ними шашни водит.

– Понятно, – кивает Синджир, делая вид, будто прихлебывает из кружки с кафом, которую на самом деле намерен разбить о башку этого тупицы. – Когда-то Империя и впрямь держала в узде все планеты и станции – от теплого уютного центра Ядра до самых холодных окраин Внешнего Кольца. Вот только теперь она разваливается на части, и нам, плохим парням, ничего не остается, кроме как явиться к вашему порогу, смиренно прося о прощении. Вероятно, мы вовсе его не заслуживаем, но тем не менее мы здесь. Для вас это, конечно, проблема, ибо возникает вопрос: сможете ли вы подтвердить, что вы настоящие рыцари Галактики? Кто вы: хорошие ребята, умеющие прощать, или такое же дерьмо, как и…

Бам! Голова Синджира дергается назад от удара – сильного, но неизящного и неточного, словно несущийся во весь опор нерф. Перед глазами у него плывет, но вкуса крови во рту не появляется. На всякий случай он облизывает губы – нет, ничего.

Синджир крепче сжимает в руке кружку. Каф еще горячий, и от него на скальпе Шрама наверняка останется красивый ожог.

Но внезапно на его руку ложится ладонь Кондера.

– Можем просто уйти, – говорит ему на ухо хакер. В его уверенном голосе нет ни капли страха.

Пилот встает, сжав кулаки. Он готов к бою, и Синджир чувствует, как неудержимо вскипает и его кровь. Но он лишь невозмутимо кивает:

– Приятного вечера, господа.

Шрам и Хмурая ошеломленно смотрят вслед Синджиру и Кондеру, которые уходят прочь, взявшись за руки. Дымящаяся кружка с кафом остается на стойке.

Утро. Тот же пляж, то же море, тот же бар.

Синджир снова вернулся сюда, оставив Кондера в теплой постели. «Самое подходящее завершение ночи», – подумал он тогда, прежде чем окончательно напиться и тут же вырубиться.

Лучи восходящего солнца ласкают закрытые глаза Синджира. Причмокнув губами, он отклеивается от барной стойки со странным звуком, будто от засохшей раны отдирают бинт.

Во рту чувствуется вкус…

Чего? А, ну да, цираки. Напиток из перебродивших ягод салака и острых специй. И кислый, и сладкий одновременно, отвратительный и вместе с тем потрясающий.

Синджир моргает, пытаясь окончательно проснуться. Голова все еще кружится, но это не так уж и плохо, поскольку означает, что похмелье пока что не вцепилось в него всеми когтями. Так что – немножко «Гарральского волоса» для поднятия сил, и…

«Да куда же подевалась эта проклятая барменша?» – раздраженно думает он.

И тут Синджир замечает, что рядом кто-то есть.

– Привет, – бросает он.

– Смотрю, ты основательно набрался, – замечает Джес Эмари, которая сидит на соседнем табурете, ковыряя в зубах узким ножом.

– А? Ну да. Цираки.

Джес морщится.

– Не спеши судить, пока не попробовала, – бормочет он.

– Пробовала. На вкус будто слизнячья желчь.

– Ты не пьешь. Ты не ценитель. – Он зевает и потягивается. – Впрочем, потому мы с тобой и подружились. Ты серьезная и деловая охотница за головами, я – занудный, но симпатичный агент-провокатор. Собственно, теперь, когда Империя уже не держит Голосеть мертвой хваткой, про нас можно даже снять сериал.

– Ты на меня злишься, – говорит она.

– Что? Вовсе нет, – лжет он в ответ.

– Значит, на Джома? Ты из-за него бесишься?

– Ну что, опять двадцать пять? Прямо сейчас? – Синджир, однако, тут же понимает по стальному взгляду Джес, что девушка-забрак говорит вполне серьезно. – Ладно. Нет, Джом тут ни при чем. Мне все равно, чем вы там занимаетесь, когда на вас нет штанов. Дело в… – Ему явно не хочется заканчивать мысль, и он что-то бессвязно бормочет, прежде чем речь его снова становится членораздельной. – Все дело в твоем плане. В том, как ты себя повела в крепости Слассена Кенкера. Ты решила действовать на свое усмотрение и рассказала об этом мальчишке, но ничего не сказала мне.

– Да, наверное, стоило. Признаю.

– Не люблю, когда меня кто-то водит за нос, а тем более ты. Меня это серьезно злит. И дело не только в этом. Я… ничего не знал. Я понятия не имел, что ты обвела всех нас вокруг пальца. Обычно я замечаю подобное задолго до того, как оно вывалится из гиперпространства. Но каким-то образом тебе удалось это от меня скрыть. И парню тоже. Либо я теряю прежнюю хватку, либо…

– Либо ты нам доверяешь.

– Да.

– И это тебя беспокоит?

– Да. – На этот раз морщится уже он. – Можно вопрос?

– Спрашивай.

– Зачем тебе это?

– Что?

– Вот это все. Команда, Новая Республика…

Джес пожимает плечами, давя кончиком ножа о подушечку большого пальца.

– Не знаю. Кредиты, долги…

– Не верю.

– Не хочешь – не верь. А тебе зачем все это?

– Мне скучно.

– Теперь уже я тебе не верю, – говорит она.

– Возможно, у нас обоих есть долги, по которым одними кредитами не расплатишься.

– Возможно, – снова пожимает плечами Джес.

Синджир в замешательстве сопит, ерзая на табурете. Разговор, похоже, принял серьезный оборот и зашел слишком далеко.

– Ладно, не важно. Как ты меня нашла?

– Кондер подсказал.

– А его-то ты как нашла? Я даже не догадывался, что ты его знаешь.

– Я все знаю, – усмехается она. – Такая уж у меня работа. – Покрутив нож, она сует его обратно в ножны на боку. – Кстати, нам тоже подкинули работенку. Я только что говорила с Норрой.

– Я думал, у нас есть пара дней отпуска.

– Это ты называешь отпуском? – Джес показывает на парочку в другом конце бара. Один из них – Шрам, безвольно растянувшийся поперек стойки, словно дохлая рыба. Вокруг его головы – осколки кружки и остывшая лужа находившейся в ней жидкости. Другая – Хмурая, которая лежит навзничь на песке, прижимая к окровавленному носу полотенце. Слышно, как она стонет.

– По крайней мере, оба еще дышат, – замечает Джес.

– Я не убийца.

– И чего они натворили?

– Слишком грубо себя вели, – со вздохом отвечает Синджир.

– Ладно, пошли. Пора приниматься за дело.