Текст книги "Звёздные Войны. Последствия. Долг жизни"

Слоун стоит в центре светящегося голубого круга, обращаясь ко всей Галактике:

– Говорит гранд-адмирал Рей Слоун, командующий Имперским флотом и фактический глава Галактической Империи. Империя продолжает неустанно сражаться с преступными анархистами, именующими себя Новой Республикой. Мечта о безопасной, здравомыслящей и единой Галактике не умерла вместе с выдающимся Императором Палпатином. Галактическая Империя развивается и прилагает все усилия, чтобы принести порядок и стабильность туда, где о них даже не слышали. Тем временем Новая Республика пытается разрушить то, что мы построили совместными усилиями. В Галактике снова в десятки раз вырос уровень преступности. Контролирующие ее кланы вновь подчинили себе планеты, которые Империя когда-то вырвала из их мертвой хватки. Из-за перебоя с поставками многие планеты страдают от голода. Губительное влияние Новой Республики привело к тому, что бессчетное количество граждан лишилось работы, доходов и даже жизни.

«Вот он, момент истины», – думает Слоун. Как там говорил ее новый «советник»? Побольше меди в голосе?

– Но не бойтесь, – продолжает она. – Империя все так же тверда, словно горы, и непоколебима, словно звезды. Мы победим мятежников и заставим фальшивое правительство заплатить за все совершенные против вас преступления. Прямо сейчас мы строим новые корабли, новые базы, разрабатываем новые технологии для обеспечения вашей безопасности. Империя придет на помощь и спасет вас. Мы нанесем ответный удар по нашим врагам. Сохраняйте спокойствие и оставайтесь преданными гражданами Империи. Победа уже близка, и она будет за нами. За всей Галактикой.

Она коротко кивает, и голубое сияние вокруг нее рассеивается. Круг темнеет, и на мгновение она оказывается в одиночестве в неосвещенном помещении, где слышится лишь чье-то бормотание и шаркающие шаги. Мгновения, подобные этому, крайне редки и драгоценны, и она цепляется за него, словно ребенок за любимую игрушку.

Но потом снова вспыхивает свет, и вместе с ним возвращается ее новая жизнь.

Помещение, в котором она находится, – Управление популяризации имперских идей, галактической правды и корректировки фактов. Большинство называет его просто УПИ. Оно возникло на развалинах КОМПОНОП, и цель его – противостоять влиянию Новой Республики во всех системах и секторах.

И Слоун, к ее собственному огорчению, проводит здесь слишком много времени.

К ней подходит Феррик Обдур со своей ассистенткой – симпатичным созданием со столь бледной кожей, что можно различить под ней темные прожилки, – и они помогают Слоун сойти с проекционной платформы. Обдур – вспыльчивый грубиян с пучками седых волос на щеках и подбородке. Он старше ее, своего рода реликт из прошлого, – еще юнцом он служил в армии как раз во времена стихийного перехода от Республики к Империи. Он участвовал в подготовке нескончаемых потоков пропаганды, облегчивших Галактике этот переход. Собственно, по этой самой причине Феррик Обдур стал руководителем отдела информации – назначила его на эту должность Слоун, но не по собственной воле. Скорее, его назначили посредством нее.

Обдур улыбается. Он всегда улыбается. Глаза его поблескивают, словно он знает больше, чем все остальные присутствующие.

– Гранд-адмирал Слоун, отличная работа. Разве что держались вы слегка… напряженно.

– Мне сказали – иметь стальной хребет. Так я и сделала.

– Конечно, конечно. Вы прекрасно справились. Сюда, пожалуйста. Я хотел бы вам кое-что показать.

Он подводит ее к длинному металлическому столу у дальней стены, усеянному лампочками, которые он тут же включает. Открыв папку, он вытряхивает из нее прозрачные страницы, и огоньки на столе подсвечивают яркие цветные изображения.

– Как видите, это плакаты. Мы развесим их на планетах – как безопасных, так и спорных.

На одном плакате два штурмовика протягивают корзину с фруктами нищей человеческой семье. На другом небольшой батальон солдат Новой Республики – грязных, небритых, в плохо подогнанных шлемах – поливает из огнеметов ворота имперской академии. В окнах виднеются лица кричащих детей. На третьем изображении – снова хмурые солдаты Республики, за которыми можно различить тень склизкого хатта.

Обдур придвигает последний плакат к себе.

– Этот, на мой взгляд, выглядит чересчур утонченно. Он призван, естественно, намекнуть на связь повстанцев с криминальным миром. Но этого мало. Нам нужно, чтобы связь эта была ясна и лаконична, словно хлесткая пощечина. Доза реальности, так сказать.

«Реальность», – думает Слоун. Какая мрачная ирония – ничего общего с реальностью все это не имеет.

– Зачем нам подобные… преувеличения, когда правда все равно выйдет наружу? Факты на нашей стороне. Империя означает стабильность. Галактика слишком велика, чтобы пускать ее на самотек, а Новая Республика предоставляет планетам самоуправление, что прекрасно лишь в теории…

– Ваше оружие в этой войне – корабли, бластеры и броня. Мое же – слова. И, что еще важнее, изображения. Картины, демонстрирующие художественное видение реальности. Фактами можно манипулировать, а эти плакаты изображают правду, о которой вы говорите. Пусть и не вполне точно.

Обдур дотрагивается до руки Слоун, словно пытаясь приободрить, но она стряхивает ладонь, а затем хватает и резко выкручивает его запястье.

– Я – гранд-адмирал Слоун, а не какая-то девица-помощница, чтобы меня лапать, утешать или лить в уши лесть. Только тронь меня снова, и я прикажу отрубить тебе руку, а заодно и удалить все нервы в культе, чтобы ты не смог пользоваться механическим протезом.

Лицо Обдура сереет, хотя, к его чести, улыбка остается на месте.

– Виноват, адмирал, – хрипло усмехается он. – Вы правы. Тысяча извинений. – Он облизывает губы. – Одобряете эти изображения? Или следует их доработать?

Слоун колеблется, чувствуя, как к горлу подступает кислый комок, но в конце концов соглашается:

– Оставляйте как есть. Будем считать, я их одобрила.

Внезапно ей в голову приходит мысль – ясная и точная, словно угодивший прямо в лоб заряд из бластера:

«Я больше не адмирал. Я – политик».

По спине пробегает неприятный холодок, от которого никуда не деться. Единственное спасение – ее собственная помощница, Адея Райт, умная, сильная и решительная девушка, доказавшая свою абсолютную преданность. Слоун думала, что больше никогда ее не увидит, но адмирал флота Галлиус Ракс и впрямь невероятно влиятельная персона. У него есть свои агенты в Новой Республике, и он оказал Слоун немалую услугу, вытащив Адею с Чандрилы еще до того, как та успела оказаться в тюремной камере. И за это гранд-адмирал крайне ему благодарна, поскольку такие, как Адея Райт, нужны Империи гораздо сильнее, чем кто-то вроде Феррика Обдура.

– Адмирал? – спрашивает Адея.

– Нужно было поручить все это тебе, – едва слышно говорит Слоун. – Ты должна руководить нашей пропагандой.

– Наверняка они делают все, что в их силах. А я со своей стороны изо всех сил помогаю вам.

Слоун улыбается в ответ, что случается с ней крайне редко.

– Что у меня дальше по плану?

– В вашем графике новый пункт.

– Вот как?

– Он желает вас видеть.

Он. Галлиус Ракс. Ее «советник».

– Когда?

– Сейчас, адмирал.

В голосе ее вновь появляется медь, в спине – сталь.

– Пойдем? – говорит она.

Рей Слоун почти ничего не знает об адмирале флота Галлиусе.

Во флоте он появился двадцать лет назад, когда ему самому было двадцать, и для того, у кого за плечами не было никакой истории, невероятно быстро поднялся по карьерной лестнице. Почти сразу же он получил назначение в РАФ – Разведывательное агентство флота – и звание коммандера. Его доклады, минуя непосредственное начальство, в том числе вице-адмиралов Рансита и Скрида, попадали прямо к Вульфу Юларену, который позже погиб на первой «Звезде Смерти» во время атаки мятежников-террористов.

После гибели Юларена доклады Ракса стали отправляться прямиком на самый верх – на стол Императору Палпатину. И хуже всего, что большинство этих докладов на девяносто процентов изменены, а значит практически нечитаемы. Слоун известны даты его службы в РАФ под началом Юларена, а затем Палпатина, и это вся полезная информация, которую Адея сумела извлечь из имеющихся записей.

Изучение неотредактированных фрагментов его докладов мало чем дополнило картину. Судя по всему, большинство его операций протекали во Внешнем Кольце. Слоун тоже там была, но вплоть до недавнего времени ничего не слышала о Раксе.

А что потом? Информация о нем до крайности скудна. Он удостоился звания Героя Галактической Империи и собрал немало наград: «Новую Звезду», медаль «За службу», медаль Галактической войны с мятежниками, «Позолоченное Солнце» и хваленую (хоть и несколько двусмысленную) медаль «Воля Императора». Однако о том, чем он их заслужил и даже когда ему их вручили, нет никаких сведений.

Ракс словно призрак. О нем никто ничего не знал, кроме имени, но вдруг он является на зов и берет дело в свои руки. Именно такое ощущение возникает у Слоун при каждой встрече с ним – словно перед ней голограмма мертвеца, выдающая себя за реальность.

И сегодняшний визит – не исключение.

Она входит в его покои – он предпочитает встречаться с ней у себя, а не на мостике. «Там ваша территория, – сказал он ей когда-то. – Флотом командую не я, а вы». И она тут же мысленно закончила фразу: «Но я командую вами, „гранд-адмирал“ Слоун».

Покои выглядят куда менее строгими, чем того требует имперская эстетика. Серо-черные переборки перемежаются цветными пятнами – странный красный гобелен на стене с похожим на лабиринт узором, который начинает сводить с ума, если смотреть на него слишком долго; цилиндрический аквариум с плавающими в нем прозрачными обитателями, органы которых светятся разными цветами; золотая цепь, соединяющая два серпообразных виброклинка в витрине из бронестекла, свет в которой подчеркивает выгравированный на них плетеный орнамент.

В данный момент помещение заполняет новый цвет – голубое сияние галактической карты. Слоун видит территориальные границы и сразу же осознает, насколько политически нестабильна Галактика, разрубленная на куски, а затем вновь сшитая подобно уродливому лоскутному одеялу. Часть систем примкнула к Новой Республике, многие отделились от всех, объявив о своей независимости. Подконтрольное Империи пространство сокращается. Новая Республика непрестанно наступает, распространяя повсюду свое вредоносное влияние. От одного лишь взгляда на карту Слоун внезапно охватывает тревога.

Но Ракса, похоже, ее волнение нисколько не беспокоит. Это должно бы вселять в Рей уверенность, однако она ощущает лишь полнейшее одиночество.

Он стоит перед ней – не в адмиральской форме, но в кроваво-красном халате до пола. Встречаясь с другими, он обычно одевается так, как подобает адмиралу флота, – под стать своей формальной роли так называемого советника, – но здесь, в собственных покоях, он часто носит ту одежду, которая ему удобна. С уверенной, хищной усмешкой он поворачивается к ней и, приподняв брови, разводит руки:

– Спасибо, что пришли, адмирал Слоун.

«Будто у меня был выбор», – думает она. Когда кукловод дергает за ниточки…

– Разумеется, – только и отвечает она.

– Как дела у нашей Империи? – В словах нет ни капли иронии. Сарказм настолько тонок, что большинство бы его не распознало, но Рей его слышит. Она вспоминает слова, сказанные им однажды ночью несколько месяцев назад: «Это больше не наша Галактика». В тот раз он объяснил ей, что они проиграли. Что Империя, которой она служила, оказалась… как он тогда сказал? Неизящной. Грубой.

«Сталь в спине. Медь в голосе».

– Мы чрезмерно сосредоточиваемся на информационной войне – сердца и умы следует завоевывать победами в боях с Новой Республикой, а не расклеенными на стенах кантин плакатами.

Задумчиво хмыкнув, он размеренно шагает сквозь парящий в воздухе призрак галактической карты, театрально жестикулируя рукой.

– Вы подняли интересный вопрос. О военных действиях пока речи не идет, но скажите Обдуру – пусть найдет какую-нибудь запись, где мы в пух и прах разбиваем предателей-республиканцев. С боевыми сценами, но без чрезмерного насилия. Мы должны выглядеть героями-завоевателями, а не головорезами. Подобное вас устроит, адмирал Слоун?

«Нет», – думает она, но коротко кивает в ответ.

– Для начала – да. Но мне все больше не нравится эта фальшь…

– Рей, – прерывает он ее, – вы разбираетесь в опере?

– Что?

– В опере. Нонагонский цикл? «Эсдрит и толотианец»? «Шедевр Иллура Билтрака»? Даже у хаттов есть своя опера – довольно-таки мерзкое повествование о предательстве и размножении. «Ла’чиспа ка со-на». – Он кисло морщится. – Без пения этих слизняков Галактика определенно станет только лучше.

– Я кое-что знаю про оперу, но не ярая ее поклонница.

– Так станьте ею. – Он хлопает в ладоши. – Тогда наше сотрудничество принесет вам дополнительную пользу. Опера будоражит меня, пускай и не имеет ничего общего с реальностью. В этом вся суть, которую вам нужно понять: чтобы что-то возымело эффект, ему вовсе не обязательно быть настоящим. Инструменты и пение, драма и мелодрама, пафос и трагедия – все это ложь, выдумка. И все же происходящее на сцене – в определенном смысле правда. Факты и истина – совершенно разные вещи. Меня больше интересует истина, чем факты, и меня вполне устраивает фальшь, если она служит нашим целям. Что мы в данном случае и имеем.

– Но…

Внезапно его ноздри раздраженно раздуваются, руки сжимаются в кулаки.

– Мы сходимся во мнении, что Новая Республика представляет опасность?

– Да, безусловно.

– Мы это понимаем благодаря своему интеллекту. Но остальные просто глупцы. Уверен, вы со мной согласитесь. И раз мы с вами осознаем объективную реальность, не вижу ничего дурного в том, чтобы подтолкнуть слабых умом к тому же выводу, к которому уже пришли мы сами. Им не обойтись без подобного рода драмы и мелодрамы, чтобы понять то, что отчетливо понимаем мы с вами. Мы пришли к этому естественным путем. Других приходится подталкивать, иногда пинком. Так яснее?

Слоун судорожно сглатывает. Хотя голос адмирала спокоен и размерен, лицо его перекошено от злобы. Он словно лучится незримой мощью. Когда-то, давным-давно, она заправляла свой корабль, «Грозную Звезду», на плавучей базе посреди Каравакского моря на девятом спутнике Тилта. Близилась буря, и внезапно посеревшие волны начали бурлить и пениться, хотя и оставались невысокими. А когда наконец налетел шторм, море превратилось в настоящее чудовище.

Ракс напомнил ей о том случае.

«Когда над морем разразится шторм? Превратится ли он в чудовище?»

Возможно, она слишком себя накручивает.

– Яснее, – наконец отвечает она. – Лишь не вполне ясна наша цель.

– Наша цель – возродить Империю, – усмехается адмирал. – Сильную, крепкую Империю.

– Да, но каким образом? Мы даже не пытались выйти на Маса Амедду, окопавшегося на Корусанте. Мы выберем другого Императора? Наша встреча на Акиве была… – «Опасной и неудачной попыткой обмана», – думает Слоун, но не говорит этого вслух, – …вынужденной уловкой, но это вовсе не исключает необходимости объединиться. Есть бунтующие моффы, которые заявляют, будто Палпатин жив, есть гранд-генерал Лоринг на Маластере, есть…

– Доверьтесь мне, Рей. Вера осветит нам путь. Предоставьте решать эти проблемы мне. Но это потом, а сейчас у меня есть для вас задания – пока одно, но за ним последуют и другие.

«Задания», – думает она. Будто она девочка на побегушках со списком неотложных дел. Это новое для нее ощущение. Не потому ли она и управляет Империей лишь формально? Не потому ли не имеет ни малейшего понятия, кто такой Ракс на самом деле и достоин ли он вообще чести командовать ею?

А может, она ему попросту не доверяет?

Он начинает расхаживать по каюте, заложив руки за спину.

– Мне нужно, чтобы вы кое-кого мне притащили.

Еще одно унизительное слово – будто она домашнее животное, притаскивающее хозяину мяч или палку.

– Кого?

– Брендола Хакса.

Это имя кажется ей знакомым. Хакс, Хакс, Хакс…

– Комендант Хакс? – внезапно спрашивает она. – Из академии на Арканисе?

Ее снова охватывает странный необъяснимый страх. Хакс обучает детей – самых способных и умных, какие только есть в Империи.

– Он самый.

– Арканис сейчас в осаде войск Новой Республики.

«Фактически мы теряем эту систему», – мысленно добавляет она.

– Да, и я хочу, чтобы вы лично его спасли.

– Спасла? Действительно спасла? Или вы опять выражаетесь метафорами?

Слоун уже не раз получала задание избавиться от тех имперцев, кого Галлиус Ракс посчитал некомпетентным или опасным соперником. События на Акиве лишь положили этому начало, и перечень пропавших без вести и погибших от его рук с трех пор существенно вырос. Ракс сравнивает подобную чистку с заточкой клинка, но от таких мыслей Рей сразу же становится дурно.

– Пока что – спасти, – скалит зубы в ухмылке Ракс. – Будем надеяться, он оценит наши усилия и добровольно к нам присоединится. У него есть сын – незаконный, насколько я знаю. Не от жены Мерателль, а от какой-то… кухарки. Насчет матери или жены можете не беспокоиться, но сын есть сын и кровь есть кровь, так что позаботьтесь и о спасении мальчика.

– Разумно ли тратить ресурсы на спасение ребенка?

– Империя должна быть плодовитой и молодой. Дети – ключ к нашему успеху. Многие наши офицеры уже стары, и нам нужна новая жизненная сила, новая юная энергия. Империи нужны дети.

«Империи нужны дети».

Рей снова и снова мысленно повторяет эту фразу, ощущая все больший ужас.

Но ведь в чем-то он прав? Новую Республику двигают молодые. Пускай это наивно, но повстанцы искренне верят в правоту своего дела. Их энергия и силы зачастую компенсируют нехватку способностей.

– Мы можем возобновить часть ранних имперских программ повышения рождаемости, – предлагает она. – Поощрять граждан обзаводиться семьями или рожать больше детей. Если потребуется – вознаграждать их за это.

– Да. – Ракс радостно улыбается и в очередной раз хлопает в ладоши. – Я знал, что из нас получится отличная команда, Рей. Скоро мы разберемся с Галактикой, и завоевывать будет уже некого. Все планеты станут нашими – благодаря вам.

– Конечно, – коротко кивает она.

– Как только вся эта кутерьма закончится и Хакс будет с нами, пожалуй, можно будет созвать наш Теневой совет и определить будущее Империи.

Теневой совет? Она даже не успевает задать вопрос – адмирал Ракс все понимает по ее лицу:

– Прошу прощения, разве я вам не говорил? Я собираю Теневой совет, который будет править Империей из-за кулис. В его состав войдут лишь самые лучшие умы. Как только к нам присоединится Хакс, состоится первое заседание. Естественно, вы – один из членов. Об остальном расскажу после вашего возвращения. Счастливого пути, адмирал Слоун. Да принесут вам звезды удачу.

Ей кажется, будто сейчас он скажет: «Апорт, притащи мне добычу». Но он лишь поворачивается и вновь вступает в голубое сияние звездной карты.

Слова Галлиуса Ракса преследуют ее, словно дурной запах. «Вера осветит нам путь. Империя нуждается в детях. Я собираю Теневой совет…»

Империей правят вовсе не так. Этому человеку нужен культ, а не правительство. О Палпатине постоянно ходили слухи, от странных до зловещих: мрачные сказки, будто он приносит в жертву животных или охотится на детей, истории о том, как он исчезает на многие месяцы, страшилки, что старик вечен и прожил уже не одну жизнь. И не важно, сколько лжи было в этих слухах, одно всегда оставалось правдой – при Палпатине в Империи сохранялась стабильность. Он был не просто политиком или спрятавшимся под капюшоном теократом. Имперские планеты никогда не голодали. На них никогда не воцарялось беззаконие. Хотя Империя крепко держала Галактику рукой в карбонитовой перчатке, Галактике это шло лишь на пользу – та была попросту слишком большой, чтобы существовать сама по себе, чересчур обезумевшей и чересчур разрозненной, чтобы выжить без сильной власти, стремившейся к объединению. У Палпатина был талант назначать на соответствующие посты тех, кто мог заставить имперскую машину работать. Этого у него не отнять. Он доверял им и позволял выполнять порученную работу. Император знал, когда и кому делегировать полномочия.

Чего нельзя сказать о Раксе, который держит в своих руках все рычаги.

Слоун понятия не имеет, какова его конечная цель, и это ее тревожит. Галлиус Ракс обожает всевозможные ухищрения. Так что же он скрывает?

Возле турболифта ждет Адея. Девушка стоит, вытянувшись в струнку, взгляд ее тверд и ясен. Вот она, настоящая гордость Империи. Адея Райт – вот кого следует выдвигать на руководящие должности. Преданный и верный администратор. Главное для нее – информация и логистика, цель и результат, истина и последствия. Имперец из нее куда лучше, чем из какой-нибудь скользкой личности вроде Брендола Хакса, для которого все прочие – лишь орудия и декорации.

«Неудивительно, – думает Рей, – что Раксу он нужен живым».

На мгновение в мыслях Слоун возникает фантастическая картина, в которой Адея – не просто ее помощница. Адея могла бы стать прекрасной дочерью. Слоун, естественно, никогда всерьез не рассматривала возможность создания семьи – та стала бы очередным поводом для властей предержащих отказать ей в повышении. Но теперь она пытается представить, как могла бы сложиться жизнь, выбери она иной путь. Семья, муж, дочь – такая, как Адея…

Войдя следом за Слоун в турболифт, помощница протягивает ей инфопланшет со скорректированным расписанием. Дверь за ними закрывается, и от фантазий о семье не остается и следа.

«Уже слишком поздно об этом мечтать», – думает Рей.

Слоун берет планшет, но даже не смотрит на него. Взгляд ее устремлен в некую точку за тысячи километров отсюда.

– Что-то не так? – спрашивает Адея.

Турболифт приходит в движение, унося их на нижние уровни «Разорителя», последнего звездного суперразрушителя Империи. Внезапно Рей задумывается – а действительно ли последнего? Она воспринимала данный факт как нечто само собой разумеющееся, но, как говорил Ракс: «Факты и истина – совершенно разные вещи». Слоун напоминает себе, что пришло время вновь провести переучет всех кораблей флота. Собственно…

Она останавливает турболифт.

– Адея, – говорит гранд-адмирал, – мне нужна твоя помощь.

Девушка в замешательстве озирается.

– Почему мы…

– Потому что у нас важный разговор и я не хочу, чтобы его мог подслушать кто-то, кому я не доверяю. – «А список тех, кому я доверяю, куда короче, чем мне бы хотелось», – думает Рей. – Я… восхищаюсь адмиралом Раксом, но на самом деле он – ничтожество. Сомневаюсь, что согласна вверить управление Империей в его руки.

Адея прекрасно понимает, что реальная власть в Империи принадлежит не Слоун, а Раксу. То же самое знают многие офицеры на корабле, а значит вскоре вести об этом разнесутся по всей Империи. Но в данный момент Слоун совершенно не до этого.

– Я снова займусь изучением его личного дела, – говорит Адея.

– Нет, на сей раз я займусь этим сама. Не потому, что я тебе не доверяю, но потому, что для тебя у меня есть другое дело. Во-первых, представь мне точные сведения обо всех кораблях, находившихся в составе флота Империи при жизни Палпатина. Во-вторых, мне нужно, чтобы ты снова свела меня с тем охотником за головами. Найди Меркуриала Свифта и организуй нам встречу. Да, и еще – мне нужен предварительный проект новой программы повышения рождаемости. За каждого ребенка имперец должен получать награду – кредиты или дополнительные дни к отпуску. Можешь все это сделать?

– Да, могу.

Два ее любимых безукоризненных слова: «Да, могу».

Никаких споров. Никаких вопросов. Лишь подтверждение.

– Хорошо.

– А что собираетесь делать вы, адмирал?

– Сейчас, Адея, все завязалось в узел, который я не могу развязать. Знаешь, как обычно поступают в таких случаях? – усмехается она. – Его просто разрубают.