Текст книги "Мертвецы"

Приехав в больницу, я остановился за «скорой помощью» и вытащил его. Я пнул стеклянные двери, чтобы они открылись – одна половина двери треснула, – и занес его внутрь. Теперь он был тяжелее, я решил, что это хороший знак. Тут было полно больных и страждущих Мэнджела, и все они стонали или орали. Но заткнулись, когда я замахнулся на них пистолетом. Я положил Финни на стол в приемной и сказал сестре, что у него производственная травма и его нужно вылечить побыстрее, потому что у него через два дня важная игра. Она ничего не сказала, но я просек, что мы с ней друг друга поняли.

Когда я снова вышел на улицу, какой-то мудак в желто-зеленом мундире начал орать что-то про парковку. Я прицелился ему в голову и выстрелил. Мне показалось, я пришил мерзавца, но он убежал, так что, судя по всему, я промахнулся. Я сел в машину и уехал, с интересом заметив, что это, оказывается, «Моррис Марина». Вообще считается, что «Моррис Марина» ездит, как комбайн по лесу. Но этот был довольно шустрый, наверное, 1800, и не такой уж неудобный. Я пару раз объехал вокруг квартала, потом наконец понял, что нужно делать.

Я включил радио, чтобы понять, какой тут звук. Чувак из новостей сказал, что у пацана в Норберт Грин угнали фиолетовый «Моррис Марина» и что угонщик – здоровый лоб в кожанке, который нес на плече окровавленного и предположительно мертвого товарища. Легавые сказали, что угонщик непредсказуем и лучше держаться от него подальше, а то пристрелит. Я притормозил, вышел из машины и пошел пешком.

Через полминуты, не больше, мимо проехал старикан на мопеде. Как только я его увидел, тут же понял, что сейчас это для меня самый подходящий транспорт. Я выбежал на дорогу и замахал ему, но этот пидорас проехал мимо. Я побежал за ним, думая, как мне повезло, что он едет в горку. Все знают, что на тридцать ярдов я бегаю пиздец как быстро. А дальше у меня легкие отказывают. Может, у меня астма или еще что, но мне не до того, чтобы по врачам шляться и выяснять точно. К тому же меня это не сильно парит. Чувак, конечно, может от тебя убежать, но как он собирается спрятаться в Мэнджеле?

Короче, ярдов через десять я старикана догнал и попытался убрать его руку с руля. Ничего больше я делать не хотел. И не виноват, что он упал. Он на меня замахнулся. Наглый старпер. Уезжая на его мопеде, я оглянулся. Он лежал на дороге и не шевелился. Но с ним все будет в порядке. Кто-нить подберет.

Я доехал туда, куда направлялся, минут через несколько и без всяких осложнений. Поставил мопед за углом и поднялся по пожарной лестнице. Свет горел, так что, сто пудов, он был дома. Легз не такой пацан, чтобы зря тратить бабки, даже пару пенни за свет. Я постучал по косяку и подождал. Никто не открыл. Я закурил сигарету и постучал сильнее. Может, он в ванной или еще где. Музыка вроде не орала, так что рано или поздно он должен меня услышать. Но к двери никто не подошел. Я снова начал стучать и стучал достаточно долго, но безрезультатно. Я медленно пошел вниз по лестнице, я уже начал злиться. Ладно, в конце концов, он мой друг, я должен ему доверять. Но он был дома. Я точно знал, блядь, что он дома. Почему он тогда не открыл мне дверь? Мудила.

Я застыл на месте, когда увидел какого-то кекса, который несся на меня по лестнице в капюшоне, наклонив голову. Времени подумать у меня не было, так что когда он подбежал ко мне и поднял голову, я со всей дури саданул ему по лбу, вырубив наглухо и немного сбив костяшки. Я посмотрел, как он валяется на железных ступеньках, свесив голову набок. Судя по виду, ему было лет всего тринадцать. Тогда какого хуя он на меня вот так вот бежал? Я заглянул в большую оранжевую сумку, которая висела у него на плече. Там было полно газет. Я достал одну и посмотрел. Это был «Информер». Заголовок на первой странице гласил «УБИЙЦА», а под ним был мой портрет. Я уставился на текст:

Полиция Мэнджела разыскивает Ройстона Роджера Блэйка в связи с расследованием смерти жителя Мэнджела Дэниэла Герберта Дрэйпера.

Учитывая показания свидетеля, который вчера выгуливал свою собаку у реки Кландж, полиция предполагает, что Блэйк нанес Дрэйперу несколько ударов по голове большим металлическим предметом и столкнул его в воду. После этого он столкнул в воду еще одно тело, неопознанное. Тело Дрэйпера было найдено ниже по течению у Хиггис Ворф. Второе тело найдено так и не было.

Блэйк, житель южного Мэнджела, был арестован два года назад по обвинению в убийстве своей жены Бет. Дело было закрыто за недостаточностью улик, но только после того, как Блэйк был признан душевнобольным. Он вернулся к нормальной жизни в обществе через восемнадцать месяцев, которые он провел в психиатрической клинике «Парфам».

– Мне казалось, он очень милый человек, – сказал доктор Лоуренс Джелдинг, который лечил Блэйка в «Парфаме». – Я бы не поверил, что он муху обидит, не говоря уже про убийство человека. Жаль, что столько мух развелось.

Жителям города были даны указания не приближаться к Блэйку, если они его увидят. Позвоните в полицию, и она разберется.

Единственное, что мне не понравилось – это фотография. Старая была фотка, там во мне еще восемнадцать с половиной стоунов мышц. Не поймите меня неправильно, сама фотка отличная. Но есть одна проблема. Сразу заметно, как сильно я себя запустил за это время. Я засунул газету обратно в сумку пацану и побежал вниз по лестнице.

Я не хотел снова садиться на мопед. У меня задница все еще болела после поездки в город. Кроме того, легавые будут его искать, а мне сейчас лишние проблемы совершенно ни к чему. Я поставил мопед в угол и спрятал за кучей мешков с мусором. Потом повернул на улицу.

Я хотел было пойти по ней, но задумался. Чего я себе думаю? Мое лицо красуется во весь разворот газеты, блядский потрох. Ходить по городу, выставив морду на всеобщее обозрение, – не очень умное решение. Меня заметят – несмотря на то, что на фотографию свою я уже не похож, – и рано или поздно я окажусь в комнате для допросов с двумя отмороженными ментами и полицейской дубинкой. Я отошел в тень и начал рыться в карманах. Там было до фига всякой хрени. Если будут какие-то проблемы, я справлюсь. Хотя бы ненадолго. Но проблем мне нужно избегать всеми силами. Я вытащил парик и напялил на себя, посмотрелся в окно. Вроде ничего, но нужно еще что-то, если я собираюсь изображать не себя.

Я снова поднялся по пожарной лестнице дома Легзи и посмотрел на куртку с капюшоном того пацана. На нем она нормально сидела, даже мешковато, но на моей широкой спине точно будет в облипку. Но – либо так, либо никак. И это нормальная маскировка. Никто не ожидает увидеть Ройстона Блэйка в такой пидорской одежде. Я осторожно стащил куртку с пацана. Он чуток постонал и покряхтел, но не очнулся. Я надел куртку. Застегнуть я ее не мог, иначе бы она треснула по швам, но если не застегивать, выглядит ничего, если, конечно, вам такие шмотки нравятся.

Я вытащил все из карманов кожанки и переложил в карман куртки, а кожанку сунул в помойку. Я думал надеть ее на пацанчика в качестве, ну, благодарности, типа. Но это была бы улика. А день был теплый, так что все с ним будет в порядке.

Я вышел на улицу, напевая «Му Way»[17]17
  Известная песня Фрэнка Синатры, стебовый кавер которой делал также Сид Вишес из Sex Pistols.


[Закрыть]. Когда я увидел «Хопперз», мне вдруг так захотелось пить, что язык во рту скукожился и заболело все до самых корней волос. Я еще раз глянул в витрину антикварной лавки. Конечно, я был похож на пидора, зато на Блэйка похож не был. Даже Рэйчел не узнает. Я вошел внутрь.

Была середина дня, народу почти никого. Только несколько чуваков, которые обедали, ржали и наливались пивом у задней стены. И Рэйчел, конечно. Но она всегда там. Я подошел к ней, стараясь идти не так, как я хожу обычно. Хотелось бы сначала потренироваться, потому что с этой походкой я стал еще сильнее похож на пидора. Чуваки у задней стены стали смеяться громче, и я понял, что они показывают на меня. Уебыши. Если бы они знали, кто я, не стали бы, небось, так ржать.

– Салют, Блэйк, – сказала Рэйчел, даже не поднимая глаз от газеты.

– Здоров, Р… Ебаный в рот, как ты узнала, что это я?

Она посмотрела на меня:

– А, понятно. Инкогнито, да? Извини, нужно было сначала посмотреть. Тебе пива?

– Но как ты узнала?

– Не знаю, Блэйк. Может, по походке. Понимаешь?

– Нет, Рэйч. Не понимаю. – Я посмотрел на себя в зеркало за баром. На мой взгляд, охуительная маскировка. – Да, у тебя есть темные очки?

– Да. Вот.

– Не. Мужские.

– А что мне делать с мужскими темными очками?

Я все-таки уговорил ее покопаться в нижнем ящике, там, где хранится всякое дерьмо. Она немного там пошарилась, одобряя одно и воротя нос от другого. В итоге выдала мне две пары очков. У одних была оторвана дужка. Зато вторые были в порядке. Я надел их и снова посмотрел в зеркало. Идеально. Очки и парик создали такой охренительный эффект, что мне пришлось поводить головой из стороны в сторону, чтобы убедиться, что это я смотрю на себя. Выглядело это, правда, ну да, несколько странно, может быть, именно поэтому Рэйчел хихикала. Я потянулся и шлепнул ее по заднице.

– Эй, ты, отвали, – сказала она.

– А вчера ты другое говорила.

– А вчера и день другой был, все еще не выплыло. – Она кивнула на газету, лежащую на стойке. Та же самая, которую я уже видел. – Что скажешь насчет этого?

Она как-то странно на меня посмотрела, не так, как можно было ожидать. Но это было неплохо. Это был совсем не осуждающий взгляд. Нет, ее глаза говорили мне, что во мне что-то есть. Если честно, она смотрела так, будто я только что достал член в фут длиной и начал им размахивать. – Знаешь, что бы мне стоило сделать? – сказала она, не мигая и не отводя глаз. – Поднять трубку и позвонить легавым.

– Зачем тебе это, Рэйч?

– А почему бы и нет? Тебе на меня плевать.

– Рэйчел, это неправда. – Я взял ее руку в свою. Я слышал, как у меня за спиной ржут чуваки. – С чего ты взяла?

– Если человеку на меня не наплевать, он не станет меня динамить. Как ты вчера.

– Вчера. А… я был…

– Ну да. Я уже прочла, где ты был.

– Рэйч, это не то, что ты думаешь. Легавые просто хотят со мной поговорить, вот и все. Я ничего не сделал. Ты видела, чтоб я кого-нибудь хоть пальцем тронул, если не для поддержания порядка?

– Ну…

– Конечно, не видела. Поэтому я и работаю вышибалой. Холодная голова.

– А что насчет?… – Она нахмурилась, глядя на парик.

– Я просто не хочу, чтобы они меня беспокоили прямо сейчас. У меня сейчас другие дела...

– Другие дела? Блэйк, ты же не замешан в… – она кивнула на дверь Фентона, – в… ограблении?

– Да ладно, Рэйч. – Я сильнее сжал ее руку, думая, что ей мог напиздеть Фентон. Она слегка поморщилась, так что я перестал сжимать ее руку и начал поглаживать. – Ты же знаешь, что это не я. Фентон бы знал, если бы это я его ограбил, так ведь? Конечно, бля, знал бы.

– Так что же это за другие дела, Блэйк? – Я решил, что она хочет мне верить. Рэйчел – хорошая девушка, в Мэнджеле таких немного. Она из тех, кто сквозь стены за тебя пойдет, если заполучить ее на свою сторону. А я хотел заполучить ее на свою сторону. Я сам не знал точно почему. Учитывая все то дерьмо, в котором я увяз уже по колено, мне бы стоило думать о других делах. Но пока я был там и смотрел на нее, мне казалось: нет ничего важнее, чем прояснить ситуацию с ней.

– Рэйч, – сказал я, – Рэйч. В жизни каждого человека бывают моменты, когда ему приходится забивать на саму жизнь и сделать кое-что, чтобы он мог… Ну, как в этой истории про лису и… ну… про что там была эта история? Знаешь…

Он приложила пальцы к моим губам.

– Заткнись, – сказала она. Потом перегнулась через стойку и поцеловала меня.

Я глянул через ее плечо и застремался, у виде какого-то хайратого мужика в темных очках и куртке с капюшоном. Не должен такой мужик целоваться с Рэйчел. Но я не жаловался.

После этого все какое-то время было нормально. Я выпил пива, и мы немного потрепались о том о сем, ничем особо не увлекаясь. И Рэйч не упоминала о том, что я Блэйк. Конечно, то, что мы целовались, могло привлечь чье-то внимание. Но это меня не выдавало. А потом тощий чувак в толстых очках, с торчащими ушами и косолапыми ногами вошел и сказал Рэйч, что он на собеседование. Это был Мик Рантер, безмазовый ушлепок, у которого, насколько я помню, работы никогда не было. Если вам нужен Мик Рантер, его можно найти у букмекеров или на стадионе Бледер или спящем на автобусной остановке, когда его не дрючит его мамаша, конечно. Так что на хера им сдался Мик Рантер, я не понял. Она отправила его в кабинет Фентона, потом густо покраснела и стала опять протирать стаканы.

– Собеседование? – спросил я. – На какую должность?

– На твою, – сказала она, по-прежнему краснея, но тон был какой-то вызывающий, и мне это не понравилось.

– На мою? Это еще, блядь, почему? Что происходит, Рэйчел?

– Ну ты-то вряд ли сможешь работать, так? Тебе сейчас даже быть здесь нельзя, за тобой же легавые гонятся.

– Но я Ройстон Блэйк, начальник охраны…

– Ну и кто сегодня будет стоять у двери? Клинт Иствуд?

Я не ответил. Она покачала головой и пошла обслуживать другого клиента. Мне было паршиво. Казалось, будто все объединились против меня и пытаются во что-то замазать. И мне не нравилось это ощущение. Я ведь Ройстон Блэйк, начальник охраны…

А, ну вы и так знаете, кто я. Как и каждый мудак в Мэнджеле.

Я ушел. Немного прошелся но Фрайер-стрит, думая о том, как все паршиво. Я уже вроде стал приходить в себя, когда чувак, который шел мне навстречу по тротуару, решил повернуть направо, когда я решил повернуть налево, и наоборот. И вскоре мы уже столкнулись нос к носу, играя в гляделки, как два деревянных индейца. Я чувствовал, как у меня напряглись мышцы шеи, и изготовился двинуть ему башкой в лицо. Но в последний момент остановился. У него глаза были какие-то странные, будто он нажрался. Но датым он не был, потому что запаха я не чувствовал. К тому же датый чувак уже наверняка бы что-то сказал.

И для меня не было особого шока, когда я его наконец узнал. Я в Мэнджеле знал практически всех. Этот был тот самый пень из ремонтной мастерской, которого Финни приложил головой о батарею. Странно получается. Думаешь о ком-нибудь первый раз за сто лет и тут же на следующий день встречаешь этого самого человека. Со мной всегда такое дерьмо случается. Когда-то я считал, что это я такой особенный. Но теперь просек фишку. Просто мир так устроен. От людей никуда не деться. И не смыться. Даже если они уже умерли.

– Здоров, приятель, – сказал я. Он промолчал.

Я помахал рукой у него перед лицом. Глаза немного задвигались. Полный шиз. Финни не ошибся. Я отошел в сторону.

Чувак медленно поплелся дальше, как автобус, отходящий от остановки.

Я пошел рядом с ним, вглядываясь в его лицо. Рот у него был открыт. С нижней губы свисала слюна.

– Ты в норме, приятель? Знаешь, куда идешь?

Он все молчал.

– Кто тебя отпустил? – спросил я, ну и закинул еще пару вопросов про самочувствие. Если я за кем и присматриваю, то только за такими, у которых крыша течет. Им и так паршиво без того, чтобы на них наезжали. Но было ясно, что мои расспросы ему как об стену горох. Свет горит, а дома никого. Мы прошли еще немного. Он перешел дорогу и пошел по боковой улице. Казалось, он знает, куда идет.

– Эй, приятель, – сказал я. – У тебя ведь была мастерская на Макфилд-стрит, да?

Он смотрел в одну точку. Но я мог поклясться, что уши он навострил.

– Ты ведь там уже не работаешь, да? Какие-то пацаны пришли и отпиздили тебя как следует. Так? А один из этих маленьких говнюков уронил тебе на голову батарею, так?

Мне показалось, щеки у него чуть порозовели. Может, я и ошибся, конечно.

– Ну так вот, ты не поверишь, но… – Я, конечно, снова мог ошибиться, но если он не глянул на меня, быстро так, то я родился не в Мэнджеле. – Эти пацаны, которые тебя отделали – те, которые тебе бошку повредили, – это я. Я это сделал. С Легзом и Финни. – Я заржал. Ржал до колик в животе, блин. Это было смешно. Смешно, как член, разрисованный синей краской и повешенный на верхушку майского дерева[18]18
  Украшенный цветами столб, вокруг которого танцуют 1 мая.


[Закрыть]. Чувак остановился. Все так же грустно посмотрел на меня. Слюна капнула с его губы на рубашку. Мне было интересно, о чем он думает, если думает. Вы, наверное, слышали про психов. У них нечеловеческая сила, говорят. Я перестал ржать.

Секунду или две все было, как было, а потом он пошел своей дорогой. Я проследил, как он прошел ярдов двадцать и свернул во внутренний двор. Во дворе с другими психами, которые не могли ходить нормально, возились две сиделки. Одна взяла его за руку и усадила на скамейку. Я стоял и смотрел на него через стену. Говорят, такой, как он, – это не настоящий человек. Он не может принимать самостоятельные решения, не может выбирать свой путь. Он торчит там, куда примостилась его жопа, до тех пор, пока кто-нибудь не решит по-другому. Ну, насколько я знаю. Но я подумал, что у него все путем. Его жопа могла застрять в Мэнджеле. Но не застряла. Он витал где-то в облаках, занимаясь хуй знает чем, и срать ему было на последствия.

А моя задница застряла в Мэнджеле, и все тут. Моя задница, и все остальное тоже.

– Я ж тебе загребенную услугу оказал, чувак, – прошептал я. – Самую большую, которую только можно оказать. А ты даже спасибо не сказал.

Я ушел, когда сиделки начали тыкать в меня пальцами и шептаться. Парик съехал набок, я посмотрелся в витрину и поправил его. Я уже охуевал от голода, так что я пошел к Олвину. Я думал про «Хопперз» и этого нового чувака у двери. Они пытались от меня избавиться, это ясно как день. Я рискую жизнью, чтобы вернуть ему его хреновину, а Фентон дает мне пинка под зад.

– Шаурму с соусом чили, сэр?

– Да, только зелени поменьше, ладно?

– Держи, Блэйки.

– Ебать-колотить, почему каждый пидор думает, что я Блэйк? Я ж на него не похож совсем. Посмотри на мои гребаные волосы хотя бы.

– Конечно, Блэйки. Отличные волосы.

Я взял еду, вышел и двинул по улице. Около мясного рынка стояла старая скамейка, засранная голубями. Я почистил ее, как мог, и умостил свою задницу. Странное было место для скамейки, она стояла ровно напротив стены, окружающей рынок. Помню, сидел тут пару раз в детстве, бля буду, школу прогуливал, а бабок не было. Тогда на рынке, казалось, всегда были торги или скот забивали. Я сидел и слушал, как трендит аукционщик в рыночные дни. Он тараторил так быстро, что чаще всего невозможно было разобрать, чего он там говорит. К тому же половина слов тонула в мычании скота, который забивали в соседнем магазине. И через какое-то время я переставал слушать его и слушал только коров. Пиздец, какие это были звуки, поверьте мне. Сначала режет уши, но когда привыкаешь, звучит почти как музыка. Они знали, что их забьют, коровы эти, и им ничего больше не оставалось, кроме как мычать. А я сидел на скамейке и слушал, позволяя звуку пробирать аж до самых костей. Понимаете, они не кричали. Они пели. Пели, потому что ярдах в пяти от них стоял чувак с молотом и собирался избавить их от Мэнджела и от этой земли.

Я подумал обо всех людях, которых я убил. Забил их всех, по той или иной причине. И платил за это. Кажется, я платил за это всю свою жизнь чувством вины, и тем, как мне было галимо, и тем, что я кружил по Мэнджелу, как слепень у лошадиной жопы, пытаясь замести следы и все разрулить.

А почему, собственно? Почему я должен получать пизды за то, что оказал им услугу? Тот чувак с молотом на бойне никогда не платил. Это ему, блядь, платили. Он отправлял всех этих ублюдков в мир иной и получал за это награду.

Так почему я должен платить?

На этот вопрос я ответить не мог. Но я знал кое-что другое.

Больше я платить не собирался.

Я снова посмотрел на рынок. Поющих коров больше не было. Рынок в наши дни – это пять или шесть чуваков в кепках, которые стоят вокруг старого быка. Доходы от бойни с трудом покрывают стоимость аренды. Финни был одним из немногих, кого оставили тут работать, и то он бывал занят только время от времени. Фермы закрывались и закрывались – уже долгие годы, и народ, который там жил, подрывался и ехал сюда. Вот вам и Мэнджел.

Город сборщиков репы[19]19
  Мэнджел (англ. mangel) – кормовая свекла.


[Закрыть] и копателей в дерьме.

Солнце потихоньку садилось, я слышал голоса, кто-то поднимался по аллее от реки. Пацаны вышли потусоваться и побухать вечерком. Я скомкал бумажку от шаурмы, кинул через плечо и снова пошел. Я никого не боялся. Думаю, вы уже это поняли. Но я знал, на кого похож, сидючи тут в одну харю в парике и темных очках. Я был похож на уёбка, а ни одна компания пацанов не может просто так пройти мимо уёбка, не сделав с ним что-нибудь. Нет, я пока что был не готов к разборкам.

Но скоро, очень скоро буду готов, не сомневайтесь.