Текст книги "Мертвецы"

7

Тут, наверное, стоит рассказать про Мантонов, клан которых стал теперь меньше на одного человека. Да вы слышали. Невозможно узнать что-то про Мэнджел, не услышав пары историй про Мантонов. Ну, а поскольку вы слышали то, что я уже рассказал, я из всех блядских сил постараюсь, так сказать, не возвращаться на прежние позиции.

Но есть одна вещь, которую вы наверняка не слышали. Это секрет, стопудово, как то, что дерьмо коричневое. А если не секрет и вы это уже слышали… Ну, тогда я не знаю что. Кто вам сказал-то?

Это случилось за два лета до того, о котором я рассказываю. Я тогда работал на Мантонов уже несколько лет и собирался работать и дальше, пока меня не попрут. Штука в том, что это была хорошая работа. Я был вышибалой в «Хопперз». Начальником охраны.

Что, вы это уже где-то слышали?

Ну, тогда «Хопперз» был совершенно другим заведением. Это был не винный бар и бистро, так он стал называться потом. Тогда это был вроде как местный развлекательный комплекс, ну и просто место, где можно добротно побухать. Каждый вечер кто-нибудь выступал. Комики по вторникам, борьба в грязи топлес по понедельникам и средам, караоке по субботам, в остальное время – стриптиз. И каждый день с пяти до семи счастливые часы. Это все было очень популярно. И не только среди городских. Приезжали со всей округи, начиная с Баркеттла на севере и заканчивая Тьюбером на юге. Не поверите, но однажды я даже впустил тусовку, приехавшую на автобусе аж из Истер Блоатер.

Тогда «Хопперз» был меккой Мэнджела, ну, если не считать названия. И заправляли, там всем братья Мантоны. Конечно, организовал все это их старик. Томми Мантон.

Так вот.

Томми Мантон.

Ладно, я кой-что вам скажу. Все, что вы слышали о Томми Мантоне, – это правда. Такая же истина, как то, что трава зеленая, деревья растут вверх, а репа – в земле. Даже история про то, как он ограбил почту в Лоуэр Флэпп, переодевшись монахиней. И про перестрелку в Фелчеме, когда он поотстреливал всем бошки, а сам ушел без единой царапины. Конечно, именно так и появился «Хопперз» – на деньги, которые он награбил. А как еще человек, рожденный в мусорном баке и росший в канаве, мог заработать такую хуеву кучу бабок?

Но тут, понятно дело, все списывается, потому что цель, типа, оправдывает средства. Так по крайней мере считало большинство пацанов. «Хопперз» стал самой прибыльной недвижимостью в Мэнджеле. А когда Томми двинул-таки кони от старых ран, кабак перешел к его отпрыскам.

И это была его первая и последняя ошибка.

Можно долго пиздеть по поводу того, что школы и книги – это, типа, круто, но мне вот кажется, что учителя и прописи не воспитают в человеке деловую жилку. Либо ты с ней родился, либо собираешь репу, как все остальные. И вот Томми Мантон был из тех, кто с ней родился. Грабить банки это ему тоже помогало. Надо же знать, где в банке находится сейф, к примеру. Но какие бы деловые мозги у него ни были, воспитывая детишек, он эти мозги херил.

С первого взгляда это все, конечно, незаметно. Если глаз не наметан, казалось, что под руководством младших Мантонов с «Хопперз» все было заебись, куда деваться. Народ бухал, ну а как по мне – это главное. Поэтому у меня шок случился, когда однажды вечером, после закрытия, Ли отозвал меня в сторонку и рассказал, что он задумал.

– Сжечь заведение? – переспросил я.

– Ну да. И поджигать будешь ты.

– Погодь, погодь…

– Не могу я долго ждать. Ты это сделаешь, Блэйки.

– Но, Ли, это ж «Хопперз». Это…

– Я тебе скажу, что это. Нам щас выгоднее его сжечь, чем оставить все как есть.

– Но, Ли, ты же не можешь…

– Правильно, не могу. А вот ты сможешь.

Так и все и решилось.

Все было запланировано через неделю, на четверг, день, когда показывают стриптиз. Ли решил, что легавые и страховые агенты спишут все на оппозицию, типа, в Мэнджеле есть какие-то отсталые элементы, которые считают, что женщин нельзя эксплуатировать так, как это делается в «Хопперз». Ну, так он себе думал. Я-то таких чуваков ваше ни разу в жизни не видел.

Ну и вот, настал тот самый вечер. Начался он как обычно, я стоял у дверей. Только был не так приветлив с клиентами, как обычно; Но мне на нервы действовало не только то, что должно было случиться. У меня еще другие проблемы были. Первая и, наверное, главная – то, что мы с Бет в последнее время совсем не ладили. Ну, как у каждой счастливой семьи, у нас были свои взлеты и падения. Понятно же, как это бывает. Наступает момент, когда падений становится куда больше, и они, типа, перекрывают все взлеты, которые были вначале.

В общем, такие вот геморрои меня доканывали, пока я стоял у дверей «Хопперз» в тот вечер. Короче, я чувствовал, что ни хрена не смогу сделать. Поджечь «Хопперз» – работенка не из легких, к тому же для нее требуется, типа, драйв, а у меня его не было. Так что я отловил на улице какого-то пацана, показал ему пару двадцаток и попросил сделать это за меня.

Финни – это Финни, он, ни минуты не подумав, взялся за эту работу. Поначалу сказал, что сделает за так, такой уж он есть. Но потом увидел, что я уже приготовил бабки, и взял. Я сказал, чтобы он приходил через пару часов после закрытия.

Но то, что я решил эту проблему, меня сильно успокоило. Так что остаток вечера я мог быть самим собой – всегда готов повеселиться и поржать, но если будут какие-то проблемы, парень, я тебя вышибу. Я даже пропустил пару пива и посмотрел шоу. В тот вечер выступала Салли, ее кожа блестела от масла в лучах прожекторов. Она тогда только несколько недель работала. И, конечно, тогда она была бабой База Мантона. Но если пацан позволяет своей бабе так вот выступать и все показывать, он явно нарывается на неприятности. Не знаю, сколько я на нее смотрел. Мне казалось, что там никого нет, кроме нас. Только я со своим пивом и она, танцует для меня. Помню, я думал, что все скоро будет в норме.

После закрытия я пошел на стоянку, пытаясь не особо думать о будущем. Сначала надо было разобраться с делами. Поджечь «Хопперз», взять с Ли бабки за это и посмотреть, что будет дальше. Но была одна проблема – «Капри» не завелась.

Я полчаса проторчал с головой под капотом. Не помню уже, в чем была засада. Ну, вы знаете, как это бывает с «Капри». Я вернулся внутрь и позвонил Бет. Возьми инструменты, сказал я ей, было уже поздно, она уже, типа, спала. Если за пятнадцать минут тачка не заведется, я перезвоню. Если нет, она может спать дальше. Если честно, она полминуты ебала мне мозг по телефону, от ее слов любой бультерьер мог покраснеть. Я пожал плечами и повесил трубку. Я знал, если я попрошу, она приедет, и тогда у нее будет повод пилить меня еще несколько дней. Но лучше бы ей приехать. Скоро тут будет Финни с канистрой керосина и зажигалкой.

Но тут машина завелась, и я Бет не перезвонил.

Я последний раз все осмотрел, убедился, что дверь открыта и Финни сможет войти, и быстро сорвался оттуда.

Добравшись до дома, я открыл банку пива и немного посидел, думал, как мне повезло, что Бет спит, судя по тишине. Я включил телевизор и немного посмотрел новости. Говорили как обычно о войне. Наверное, когда-то тогда первый раз показали ракету в пусковой шахте. Я потыкал каналы и нашел фильм, вроде как интересный. И не прогадал – всего через пару минут какой-то чувак снял с девахи лифчик и начал ее лапать. Это было круто, по ящику такое обычно не показывают. Я так быстро завелся, что сам не заметил, смотрю, а член уже стоит. Я все быстро сделал. Мне даже телек особо не был нужен. Нужно было просто закрыть глаза и подумать о Сэл, как она танцует на сцене, а на ее сиськах и жопе блестит полбанки моторного масла. Я представил, что это я натираю ее маслом перед выступлением. И у меня было чувство, что все так и будет, хотя сцена скоро превратится в кучу углей.

Потом я вздремнул, рыгнул и пошел к окну. «Хопперз» оттуда, где я стоял, видно не было, но над нужным местом поднималось мерцающее зарево. Странное у меня было в тот момент чувство, будто глыба замерзшей крови застряла в сердце. Но это прошло, Я особо не удивился, увидев, что «Хопперз» горит. Финни, конечно, мудила, но если он что-то пообещал – сделает. Наверняка он все еще стоит там, греет руки и ржет. Псих ебанутый.

Тяжело вздохнув, я выключил телевизор и поднялся по лестнице. Открыл дверь спальни как можно тише, насколько позволила врожденная неуклюжесть. На самом деле я не собирался там спать. У меня за год уже выработалась привычка спать в другом месте. Я просто хотел… Не знаю, если честно. Может, убедиться, что Бет спит. Но ее там не было. В кровати ее не было.

Да и в комнате тоже.

«Подожди-ка», – подумал я, почесав репу. Я знаю, что она сделала и куда девалась. Она поехала за мной, хотя я ей и не позвонил. Хотела забрать меня, чтобы начать пилить, небось была в ярости.

– Еб твою мать, – сказал я, снова спускаясь вниз и глядя из окна на жаркое зарево над «Хопперз». Ночь была ясная. В небе звезды, полная луна, все дела. Дым поднимался вверх, как серый джинн из грязной пивной бутылки.

К прикосновениям холодной стали к горлу я уже привык. Мой папаша регулярно угрожал, что перережет мне глотку. Сначала это были только слова, так, напоминания, что в один прекрасный день он распорет мне горло и подвесит над мусорным ведром. Потом я заметил закономерность – он угрожал мне, когда я был счастлив, когда ходил по дому насвистывая или приплясывая. Потом я начал приводить домой баб. Конечно, от папаши я их прятал. Но он всегда знал. Всегда догадывался. Как только они уходили, он доставал из захоронки фамильное серебро.

– Думаешь, у тебя в жизни все будет, как ты хочешь? – говорил он, рыгая дымом и виски. – Думаешь, все будет хорошо и гладко? Хрен тебе. У меня такого не было, и я позабочусь, чтобы и тебе было хреново, засранец.

– Заводи, – сказал Джесс, кивая на руль и убирая нож от моего горла.

Я знал, что он меня порезал. Чувствовал, как капля крови скатилась на волосы на груди, мне было щекотно. Но я ее не вытирал. Я завел мотор и включил передачу.

– Куда? – спросил я, когда мы выехали на пустую Фрайр-стрит.

– Стрэйк Хилл.

– На стоянку? – Я посмотрел в зеркало и увидел, как он кивнул. Кроме его огромного силуэта я почти ничего не видел. Чем-то он мне напомнил База. Я никогда раньше не замечал, что они похожи. – Разожрался слегонца, Джесс? – спросил я.

Он не пошевелился. Или его силуэт не пошевелился. Он просто сидел, заполняя собой зеркало заднего вида. Перед нами на дорогу вывернула машина и осветила фарами его лицо. Я отвернулся. Силуэт мне нравился как-то больше.

– Куда дальше, Джесс? – Я притормозил, увидев впереди поворот. – Зачем мы туда едем?

Он наклонился вперед и положил руку с ножом мне на правое плечо.

Я въехал на стоянку и заметил впереди Мясной фургон, стоящий в дальнем углу. Все в Мэнджеле знали Мясной Фургон. Но никто точно не знал, почему он так называется. Даже я не знал, а я-то раньше был с Мантонами накоротке. С того момента, как Ли достаточно подрос, чтобы водить, они начали разъезжать по городу в белом фургоне, который называли Мясным. А до этого сам Тони Мантон ездил на таком же, и он тоже назывался Мясной Фургон. Но я не встречал ни одного человека, который объяснил бы, почему. Мясниками они вроде не были. Большинству пацанов было похуй, почему он так называется, если, конечно, их жизнь не заканчивалась в кузове этого монстра.

Джесс указал на фургон.

– Слушай, Джесс…

Другой рукой он стукнул меня рукояткой ножа по голове, это было не сильно приятно.

Я тихо и медленно подъехал к Мясному Фургону, пытаясь не разбудить его. Он был здоровый, как танк Шермана и совершенно без окон, если не считать кабины, да и там стекла были затемненные. Я сказал, что фургон был белый, но это чисто теоретически. Он весь был заляпан дерьмом и грязью, и не чистили его уже минимум год. Я остановился рядом.

Что, если я сейчас рвану отсюда? Эта мысль пришла неожиданно. Какова вероятность того, что у них есть пушки? Джесса-то я точно обгоню, вон какая горилла. А Ли никогда не бегал. Ли вообще ногами никогда не работал. Да, это была неплохая задумка. Открыть дверь и ломануться со всех ног…

Я почувствовал дыхание Джесса у себя на затылке.

– Даже не думай, – сказал он странным голосом, то ли голосом района Норберт Грин, то ли самого ада, впрочем, разницы почти никакой.

Пассажирская дверь открылась. В машину сел Ли.

Он был одет как всегда: черное кожаное пальто, черные ботинки, синие джинсы. Волос на башке нет вообще, если не считать аккуратной бороды, которая скрывала шрамы, полученные в молодости. Все остальные шрамы на морде были хорошо видны. Сложно было спрятать глубокий шрам, который начинался на правой скуле и пересекал нос, как горное ущелье. Но некоторые шрамы и не нужно прятать. Некоторые шрамы – это часть твоей натуры, они говорят о тебе больше, чем пьяные байки в пабе.

– Здоров, Блэйк, – сказал он.

– Здоров, Ли.

У меня было одно преимущество. Здесь они этого делать не станут. Только не на парковке в центре города. Они предпочитали какую-нибудь жопу мира, Харк Вудс, к примеру, если только слухи не врут. Они всегда были осторожны, когда кого-нибудь увечили, даже если ни хера не знали о том, как делаются дела. Поэтому и стали легендой. Одни только слухи, и никаких обвинений.

Нет, если они собираются меня кончать, они вывезут меня из города. А это значит, что у меня будет больше возможностей сбежать. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.

Ли вытер рот тыльной стороной ладони и прокашлялся мокротой, которую потом проглотил.

– Нам кое-что надо обсудить, Блэйк.

Я почувствовал себя как фермер, угодивший в собственную навозную яму.

– Ага, – сказал я, позволив зловонной жиже поглотить себя. Наступает момент, когда видишь только коричневый цвет и чувствуешь только запах дерьма. И когда дело доходит до этого… просто прекращаешь сопротивляться. – Ну, давай.

Ли странно посмотрел на меня. Один из тех взглядов, которые скорее чувствуешь, чем видишь.

– Давай, да? Ну, ладно. – Он развернулся посмотреть на меня. Я не шевельнулся. Уж лучше получить в ухо, чем в морду. – Так что ты думаешь? Думаешь, что твое «давай» прокатит?

– А? – переспросил я.

– Сделал уроки?

– Что?

Он заржал.

– Джесс, ты слышал? Кое-что в этом мире не меняется. Луна всходит и заходит, река течет, а Блэйк продолжает придуриваться.

Я посмотрел в зеркало. Джесс не пошевелился. Ли продолжил:

– Ладно, Блэйк. Я начну. Я понимаю твою позицию. Ты тут работаешь, так что тебе приходится строить из себя идиота, так ведь? На всякий случай. Ну что, тогда я начну, чтобы ты не напрягался. Фентон. Выебонистый педрила. Что ты о нем знаешь?

«Вот это уже интересно, – подумал я. – Наверное, с этим я справлюсь. Пока мы поем эти песни, других мы петь не будем. А могли петь совсем другую, очень мерзкую песенку, если бы только Ли и Джесс знали мотив».

– Фентон? Ну… ты сам сказал – это мой босс. Выебонистый, да. Педрила? Вполне возможно. Прическа у него…

– Ты нам ничего нового не сказал, Блэйк.

– Ну да. Так вот… гм… Чего вы хотите знать-то? Не могу сказать, что я так уж хорошо знаю его дела.

Ли снова повернулся на сиденье. Его плащ скрипнул, как старая дверь сарая в тихую ночь.

– О его делах! Ты знаешь, о чем я. Когда он кладет бабки в банк? Где у него сейф? Есть ли какие-то особенные системы безопасности? Какое у него слабое место? Такое вот дерьмо. Так что давай пой.

Я посмотрел на него.

– Вы хотите вынести кабак?

– Ну, – сказал Ли, поворачиваясь Джессу и скрипя плащом. – Я говорил, что этот парень настоящий проказник? Сделай одолжение, Джесс. Отшлепай его. Давай отшлепай как следует.

Я почувствовал, как расслабились мои плечи. Я почти помню времена, когда я смеялся вместе с этими двумя мудаками.

– Ладно, ребятки, – сказал я, немного посмеявшись, – хорош.

– Ну да, мы хотим вынести этот кабак. И когда я говорю «мы», я имею в виду нас и тебя.

– Меня? Идите в жопу, господа. Я не подписываюсь.

– Почему?

– А с чего бы? Я там работаю, и мне это нравится.

– Мы дадим тебе работу, – сказал он. – Настоящую, легальную.

– Вы? И что за работа?

– Пока не могу сказать. Секрет.

– Меня это не интересует. И ограбление «Хопперз» тоже.

Ли посмотрел на Джесса и покачал головой. Потом сказал:

– Кстати, Блэйк, База не видел?

Мои плечи снова окаменели.

– База? – Я скроил непонимающую рожу и покачал башкой. Потом вспомнил то, о чем знал весь город: вчера вечером Баз дал мне просраться.

– А, ну да, он был вчера в «Хопперз». После этого я его не видел.

– Ну да, про это мы слышали. Ты должен простить нашего младшего брата. Он у нас горячий. Как вобьет что себе в голову, хрен его разубедишь. Но нам это его качество нравится, да, Джесс?

– Он у нас горячий, – сказал Джесс.

– Но не в этом случае. – Ли прикурил, не отрывая от меня глаз. – В этот раз он чуть не выпустил кота из мешка, как я понял. Но не выпустил. Этот выблядок остался там.

И как раз случилось так, что старый грязный кошак устроился посрать ровно в том углу стоянки, куда я смотрел. Из клумбы полетела грязь, клумбы тут были забиты банками, сигаретными пачками и использованными гондонами, а совсем не цветами и кустами, как вы могли подумать. Котяра намотал четыре круга, потом выгнул спину и наложил кучу.

– Какой еще выблядок? – спросил я, думая, как пиздато быть котом.

– Про то, что ты замочил свою жену.

Я посмотрел на Ли. Потом на Джесса. Потом снова на Ли.

– Чо?

– Выблядки, – сказал Ли. – Давай еще немного поговорим об выблядках. Понимаешь, это, типа, как твой внебрачный ребенок, Блэйки. Ты его сделал, когда послал Бет в «Хопперз» в ту ночь, когда он сгорел. И теперь твой ребеночек возвращается домой, чтобы найти папочку. А тебе придется исполнять отцовские обязанности, типа того. Что скажешь, Джесс? Блэйк со своим выблядком поступит по-человечески?

– Ну да. Ебаный выблядок.

– А как насчет тебя, Блэйк? Ты будешь хорошим отцом?

Кот попилил дальше по парковке. Ни хрена он за собой не закопал. Что-то не то творится с кошками в наши дни. Никто не хочет даже собственное дерьмо закопать.

– Кто вам все это сказал? – спросил я.

– Так ты это признаешь?

– Нет. Просто хочу знать, кто насрал вам в уши.

– Неважно, кто насрал. Дерьмо уже тут. И воняет.

– Это неправда.

– Но ведь воняет.

Я посмотрел Ли в глаза.

– Это, блядь, неправда.

– Так что, ты будешь счастлив, если я пойду к легавым и солью им эту шнягу? Скажешь им то же, что и мне? Не будешь возражать, если они тебя заметут и начнут доебываться? Ты уверен, что не послал Бет на смерть, Блэйки, дорогой?

Дойдя до моей «Капри», кошак остановился. Принюхался и долго смотрел в окно. Затем решил, что с нами все понятно, и отвалил. Я закрыл глаза и увидел труп База, валяющийся у меня в подвале.

– В чем проблема, Ли? – спросил я как можно спокойнее. – Зачем ты меня паришь этим дерьмом?

Ли несколько секунд смотрел мне в глаза.

– Давай скажем так: ты должен вернуть нам должок.

– Какой еще, к ебеням, должок?

– Тот, который у тебя появился, когда ты превратил обычный пожар в дело об убийстве, поэтому копы и начали ковыряться и долбить, что это поджог. Долг, который появился, когда страховщики ни хуя не заплатили. – Он схватил меня за воротник и выкрутил его, приблизив свою перекошенную морду к моему лицу. – Ты нас наебал, выблядок хуев.

– Мне убить его, Ли?

– Кончай, Джесс. Сделаем по-моему.

– Я его убью.

– Нет, блядь, не убьешь, – рявкнул он в сторону заднего сиденья. Я порадовался, что он убрал от меня свой ебальник. – У каждого человека должен быть шанс вернуть долг. Даже у такого пидора, как он.

– Но это не я, – сказал я. – Я ее не убивал. Я не знаю, что она там делала, это было не…

– Не что?

– Ну, понимаешь… она была там, а… я был…

– Ладно, закройся. Ты поможешь нам, и ты это знаешь. Пошли, Джесс.

Они вышли из машины и поперлись к Мясному Фургону, Джесс шел справа и немного позади Ли. Когда их было трое, Баз шел по другую сторону, и тоже сзади. Больше они так ходить не будут, я тихо порадовался тому, что испортил их клин. Перед фургоном Ли остановился и заорал:

– Тебе, судя по звуку, надо выхлопную трубу пофиксить. Приезжай в «Мантон Моторз», че ты? Баз ее вместе с покрышками починит. Он завтра уже точно вернется.

Они залезли в фургон, хлопнули двери. Ли совершенно идиотски развернулся, наверное, чтобы каждый пидор в городе знал, как он круто умеет разворачиваться. Потом они выехали на дорогу.

Я еще немного посидел на месте, постукивая пальцами по рулю. Прикурил две сигареты, одну за другой, и выкурил. Когда докуривал вторую, – на капот вскочил тот самый кошак и уставился на меня. Сел, вытянув лапы и не сводя с меня глаз. Я повернул ключ и рванул с места. Кошак подпрыгнул в воздух, перекувырнулся и слился в кусты. Я поехал домой.

И пошел спать.