Текст книги "Время любви"

Генри понял намек. Он выпрямился в седле и презрительно прищурил глаза.

– Знаешь, я, конечно, не ангел, и тебе известно, как я отношусь к Лолесам, но я не ворую скот, Райли.

– А я и не говорил, что подозреваю тебя. Но я рад, что ты не делал этого.

Генри окинул Райли долгим взглядом, прежде чем отвинтить крышку и поднести флягу к губам. Наблюдая за братом, Райли вдруг увидел перед собой худенького мальчишку, который вечно осложнял жизнь себе и другим, и невольно улыбнулся. У него не раз возникало желание поучить младшего брата уму-разуму, и все-таки он любил этого маленького стервеца. Вот чертенок.

Скоро его брат женится на девушке, которую любит. Слава Богу, хоть это далось ему легко. Влюбился, теперь женится, и все вокруг будут счастливы. Райли задумался о Глории и о нелегкой истории их любви. Сейчас их недавняя встреча казалась ему нереальной. Райли тяжело вздохнул. Не стоит думать об этом.

– Если ты уже закончил работу и отдыхаешь, пока остальные заняты делом, так покажи мне, где эти коровы, – попросил он брата.

– Это я-то отдыхаю? Это ты сидишь тут как король и посматриваешь, как мы там вкалываем. Какого черта? Чем ты, интересно, сам занимался все утро?

Несмотря на свой гневный выпад, Генри повернул лошадь и поехал вперед, показывая брату дорогу. Райли ехал следом за кипящим от возмущения парнем, весело ухмыляясь у него за спиной.

Следующие несколько часов Райли помогал отцу и братьям отделять скот Лолесов от их собственного. Он спорил с ними два дня, прежде чем удалось уговорить свое семейство прийти сюда и начать работу. Все Торны были абсолютно согласны с Генри: если Глории это нужно, пускай занимается сама своими коровами. Но Райли сумел убедить отца, что, если Торнов сочтут ворами – а именно этого кто-то упорно добивается, перегоняя к ним скот Лолесов, – им будет чертовски трудно осуществить свою мечту – вернуть себе некогда принадлежавшие им земли. Одно дело – война за земли, и совсем другое – кража скота. Это ясно любому фермеру в округе. Зачем же восстанавливать против себя соседей!

Подъехав к фургону с полевой кухней где уже собрались старший Торн с сыновьями и несколько наемников, Райли спешился и привязал коня, оставив достаточно длинный повод, чтобы Прайд смог беспрепятственно пощипать траву и напиться из небольшого ручья. Молодой Торн прибыл последним к раздаче еды и сейчас направлялся к фургону, с удовольствием предвкушая предстоящий обед. До его ушей доносились стук ложек о жестяные миски, громкие застольные разговоры, чей-то смех. И вдруг в этом шуме раздался голос Эйбела Джастиса.

Его слова заставили Райли оцепенеть от ужаса. Он замер на месте, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

– Ну, мистер Торн, – говорил Джастис. – Я, конечно, не из тех, кто верит слухам, но поговаривают, что мисс Глория вовсе не из Лолесов будет. Якобы ее настоящее семейство порешил тот мексиканский головорез, который ушел потом в банду к Лолесу. Я слыхал, он бросил ее там же на дороге, совсем кроху. Она бы непременно померла, если бы Джей-Си Лолес не подобрал ее и не принес в дом. Он воспитал малышку как родную дочь. Вот это по-христиански, я так скажу.

– Что за чертовщина? – Это был голос семнадцатилетнего Джона. – Так мисс Глория даже и не Лолес вовсе?

В следующий миг к старшему брату присоединился Зик:

– Да что за фигню ты гонишь!

– Ну хватит! – раздался властный окрик Бена Торна. – Вы, двое, попридержите языки.

На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь отдаленным ржанием лошадей да мычанием коров. Потом вновь заговорил Бен:

– И где ты это слышал, Джастис?

– Да так, ходят разные слухи. А что, думаете, это правда? – Ничем не обнаруживая своего присутствия, Райли ждал, что ответит отец. Он прямо видел возбужденные лица братьев и читал мысли, роящиеся в их головах. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Бен Торн заговорил:

– Да кто его знает, правда это или нет.

Райли облегченно вздохнул. Его отцу была хорошо известна настоящая история Глории, и все же он решил сохранить ее в тайне. Возможно, он поступил так потому, что Эйбел Джастис был чужаком, которому он не доверял. Но как бы там ни было, Райли был рад, что отец решил утаить правду.

Джастис снова заговорил, и Райли внимательно прислушался.

– Не поймите меня превратно, сэр, я вовсе не желаю девушке ничего дурного. Она настоящая красотка, эта малышка, и в Бога верует, как и я сам. Ей ведь здорово досталось. Я так думаю, это страсть как тяжко – остаться сиротой, да еще дважды. А теперь она одна-одинешенька на этом огромном ранчо. Вот это неправильно.

После небольшой паузы, прерываемой лишь стуком ложек, раздался голос Бена Торна:

– Да. Неправильно.

Райли почувствовал, как по спине его струится пот, несмотря на то, что день выдался довольно холодный. Эйбел Джастис откровенно провоцировал Бена, пытаясь разжечь в нем дремавшую ненависть. Первой мыслью Райли было вмешаться, но потом он счел за лучшее оставаться в своем укрытии, чтобы послушать, как дальше будут развиваться события. Если Эйбел говорит правду и он действительно где-то слышал, как болтали о Глории, необходимо выяснить, что еще известно этому человеку. Тогда Райли следует во что бы то ни стало первым поговорить с Глорией, пока она не узнала свою историю от кого-то другого. Того, кто явится к ней, чтобы отобрать у нее землю.

И тут Райли услышал, как Эйбел заявил:

– Честно говоря, странно, как это ей удается… не так уж много у нее там людей, и никаких прав на эту землю нет…

– Да с каких это пор здесь действуют законы? – заговорил девятнадцатилетний Калеб. – Что тебе удалось захватить силой, то и твое. Так здесь всегда живут. Разве не так, па? – Мальчишка высказал то, о чем остальные думали, но не осмеливались произнести вслух.

«Да заткнись же ты, Калеб», – в отчаянии подумал Райли.

– Так и есть, – согласился Бен. Джастис тут же вмешался:

– Я думаю, ты прав, парень. Все решает сила. Нужно брать то, что можно взять, я так считаю.

«Проклятие. Судя по тишине, воцарившейся в фургоне, Джастис бросил семена в благодатную почву. Все семейство Торн сейчас напряженно раздумывает о войне за землю. И не так-то просто будет справиться с ними теперь. Откуда же все-таки Джастису удалось узнать тайну рождения Глории? А может быть, этот мерзавец подслушал их с матерью разговор? – Райли попытался вспомнить, как все происходило, и покачал головой. – Нет, Джастиса и Брауна не было на ранчо в тот день. Они уезжали вместе с Генри».

Отбросив эту версию, Райли задумался, кто еще мог знать о тайне удочерения. Бидди сразу отпадала. Смайли Рэнкин? Он работал на старого Лолеса с того дня, как вообще появилось это ранчо. Он должен знать правду. Но он слишком предан этой семье. И потом, они с Бидди молчали почти двадцать лет, с чего бы это им вдруг взять и выболтать все незнакомцу?

Знали сам Лолес и Катрин, да еще Старый Пит. Но все они мертвы. Эта мысль заставила Райли похолодеть. Значит, остается только он сам и его родители. А теперь еще его братья и другие рабочие. Черт бы побрал этого Джастиса! И по-прежнему неясно, кто убил Лолеса и его жену и зачем.

Вдруг со стороны фургона раздался еще один голос. Он принадлежал Картеру Брауну.

– Послушайте-ка, мистер Торн, ведь у вас пятеро взрослых крепких сыновей, и все они преданы вам, готовы горы для вас свернуть. А у мисс Глории, хоть она и вправду милашка, нет никого, кроме горсточки каких-то бродяг да стариков. Мне кажется, вам нетрудно было бы повернуть дело к своей выгоде, если бы вы только захотели. – У Райли перехватило дыхание.

– Если бы я захотел, – ответил Бен Торн. Мать всегда говорила Райли, что он такой же скрытный, как его отец. «Мне вечно приходится все клещами вытягивать из вас обоих», – жаловалась она. И сейчас, стоя в своем укрытии позади фургона, Райли благословил небеса за то, что его отец обладает таким характером. Полагая, что услышал достаточно, он хотел уже влезть в фургон, чтобы присоединиться к остальным, но тут его внимание привлек другой звук. К ним приближалась какая-то повозка.

Все, кто только что сидел в походной кухне, высыпали из фургона и удивленно уставились на Райли. Ему оставалось только принять независимый вид. И все-таки он не удержался и смерил недобрым взглядом Джастиса и Брауна, которые тут же опустили глаза. Но в следующий миг внимание всех присутствующих уже было приковано к повозке. Райли сразу узнал ее. Это был фургон Лолесов, а управляла им Бидди собственной персоной. У Райли потемнело в глазах. Это дурной знак. Наверное, что-то случилось. Увидев знакомые лица и мычащее стадо вокруг, Бидди натянула вожжи и остановилась поодаль, подняв тучу пыли. Она не стала слезать с козел, просто сидела и ждала.

– Я пойду поговорю с ней, – сказал Райли, обращаясь к отцу.

Бен поморщился в ответ.

– Наверное, так будет лучше.

Райли обменялся взглядами с отцом и направился к лошади. Все остальные молча ждали, обступив походную кухню. Вскочив на Прайда и сразу взяв в галоп, Райли, сопровождаемый тяжелыми взглядами обитателей ранчо Торнов, быстро помчался к фургону. Глядя на хмурое лицо Бидди, он поздоровался и натянул поводья, останавливая жеребца.

– Что привело вас сюда, Бидди?

– Ох, Райли, как хорошо, что я тебя нашла. – Разглядывая топчущихся неподалеку коров, она прищурилась и спросила: – Я смотрю, тут много скота с тавром Лолесов?

– Да, – ответил Райли. – Кто-то хочет выставить нас ворами. Мы как раз собирались отвести этих коров к вам.

Бидди окинула его внимательным взглядом и кивнула:

– Дай Бог, чтобы вы управились до того, как мистер Рэнкин сам отправится на их поиски.

– Я приму это во внимание, мэм. – Райли прикоснулся к шляпе. – Только не говорите мне, что вы проделали весь этот долгий путь исключительно ради того, чтобы предупредить меня о появлении вашего управляющего.

Бидди покорно кивнула головой.

– Ты прав. Я приехала не за этим. – Она в отчаянии всплеснула руками. – Ох, Райли, все дело в Глории. Она совсем плоха, и я не знаю, что мне делать.

Райли тяжело вздохнул, подумав, что ему слишком хорошо известно, что происходит с Глорией. Он покачал головой и взглянул на Бидди.

– Подождите здесь. Я пойду скажу отцу, что уезжаю. Я поеду к ней. Вам не обязательно оставаться в этом фургоне, потому что я…

– Не беспокойся обо мне. Я хочу заодно навестить твою мать. – Бидди помолчала, испытующе глядя на Райли, потом вздохнула, как будто приняла какое-то важное решение, и выпалила: – Есть еще кое-что. Я не знаю даже, как лучше об этом сказать, но Глория на самом деле…

– Не Лолес. Я знаю, кто ее настоящие родители. Мама рассказала мне об этом на днях.

Бидди облегченно вздохнула и прижала пухлую руку к груди.

– Слава Богу, ты все знаешь. Так гораздо проще. Поезжай, Райли. Я заберу твою мать, и мы отправимся следом.

– Хорошо, но зачем вам моя мама? Я справлюсь сам.

– Ты не понимаешь. После того как ты уехал, Глория получила пакет от Джейси. Там были письма Лауры Паркер и ее дневники.

– Лаура Паркер? – удивленно воскликнул Райли. – Разве это не…

– Да, это ее настоящая мать. Только Глория еще пока об этом не подозревает. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. А теперь уж и не знаю. – Бидди сокрушенно покачала головой. – И еще, Джейси предупредила Глорию – да и Ханна тоже написала об этом, – что кто-то нанял людей, чтобы выследить наших девочек и, возможно, убить. Стоит мне подумать об этом, как прямо кровь стынет в жилах. Я знаю, что прошу тебя залезть голыми руками в осиное гнездо, но, пожалуйста, присмотри за моей малышкой.

Райли, нахмурившись, оглядывал бурые холмы, простиравшиеся на много миль вокруг, как будто со своего места мог разглядеть усадьбу Лолесов.

– Хорошо, – коротко кивнул он. – Поезжайте к маме, но не спешите возвращаться обратно. Дайте мне немного времени, чтобы побыть вдвоем с Глорией.

Бидди подняла брови, и ему показалось, что она заглянула ему в самую душу. Его сердце глухо заколотилось, а ладони в кожаных перчатках для верховой езды сразу вспотели. Старуха сурово нахмурилась и подозрительно прищурила глаза.

– Побыть вдвоем с Глорией? Так вот почему она плачет. – Райли опустил глаза, уставясь на луку седла.

– Да, мэм.

– Райли Торн, как тебе не стыдно!

Чувствуя, как пылают его щеки, но не желая признать, что он и в самом деле краснеет, Райли смело взглянул на няню:

– Вы и правда очень удивились, Бидди? – Толстуха сурово поджала губы и покачала головой:

– Мне бы следовало, но я не удивляюсь. Ну что ж, разбирайтесь там между собой. Поезжай. В конце концов, это тебя она хочет видеть. А вовсе не нас. – Старая ирландка тяжело вздохнула. – Даже разговаривать с нами не хочет.

Райли все понял. Он улыбнулся этой удивительной бесстрашной женщине – няне Глории.

– Мне кажется, я люблю вас, Бидди Дженсен. Только не говорите об этом мистеру Рэнкину, а то он вызовет меня на дуэль.

Польщенная, Бидди отмахнулась от него и проворчала:

– Ладно, ступай себе, парень. Мистер Рэнкин, скажешь тоже! Ты бы лучше побеспокоился о бедняжке Глории.

В доме было на редкость тихо. Длинные вечерние тени ложились на пол, образуя причудливые узоры. В спальню Глории, неслышно ступая на мягких кошачьих лапах, прокралась темнота и затаилась в углах комнаты. Наблюдая медленный танец пылинок в редких лучах закатного солнца, Глория тяжело вздохнула и приложила руку к пылающему лбу. Уютно устроившись на своей постели, подогнув ноги по-турецки, она вновь стала разглядывать старые письма и дневник. Вот уже несколько дней она читает и перечитывает эти пожелтевшие страницы и все равно не понимает, зачем Джейси прислала их ей.

Глория стиснула зубы, потерла сухие воспаленные глаза и снова обратилась к истории жизни Лауры Паркер. Зачем сестра прислала ей письма этой женщины? Глория слишком устала, чтобы думать сейчас об этом. Сложив руки на коленях, она перевела взгляд на открытую дверь спальни и нахмурилась. Неужели Бидди еще не вернулась? И почему она с такой поспешностью сорвалась и уехала? И еще это ее странное предупреждение: «Читай эти письма, пока сама все не поймешь».

Глория сокрушенно покачала головой и вдруг задумалась – как точно сказала Бидди? Сердце ее учащенно забилось. Она как будто снова услышала слова няни: «Читай эти письма, пока сама все не поймешь, Глория Би». «Пока сама не поймешь»? Значит, для Бидди они не представляют тайны? Глория дотронулась до старой потертой тетради – дневника Лауры Паркер. Внезапно ей захотелось зашвырнуть тетрадь в дальний угол комнаты, но Глория сдержалась. Потому что потом пришлось бы поднимать дневник, а это все равно что дотронуться до свернувшейся в клубок змеи.

Она взяла собственные записи, куда вносила все имена, даты и места событий, упоминаемые молодой женщиной почти двадцать лет назад. «Почти двадцать лет назад? – Глория резко подняла голову и уставилась невидящим взглядом на свое отражение в зеркале рядом с туалетным столиком. – Почти двадцать лет назад означает в 1854 году. Именно в этом году я и родилась».

Глория осторожно взяла в руки дневник. Ее сотрясала дрожь. Медленно листая одну за другой ломкие страницы, она нашла то место, где Сет Паркер записал дату рождения… – к горлу Глории подступил комок – своей дочери. Глория заставила себя снова прочитать старую запись, хотя уже знала, что ей предстоит увидеть: «9 мая 1854 года».

Не желая признавать очевидное, Глория сердито захлопнула тетрадь. Дата бросилась ей в глаза, еще когда она в первый раз взяла в руки дневник. Дочь Паркеров родилась 9 мая. Это день рождения самой Глории. Значит, дочка Паркеров одного с ней возраста. И что дальше? Глория выжидающе уставилась на противоположную стену. Ответ пришел к ней вдруг и сразу. Как будто ее сознание раздвоилось, и та, вторая, Глория склонилась над ней и прошептала: «И они назвали ребенка Беатрис».

Губы Глории задрожали. Она закрыла глаза. По ее щекам текли слезы. Она едва сдержала крик, рвущийся из ее сердца. Все очень просто, правда? Действительно, как она сразу не поняла. Наверное, не хотела понимать. Так вот почему Джейси послала ей письма Лауры Паркер без всяких объяснений. Вот почему Бидди упала в обморок, когда увидела подпись на бумаге. Джейси знала, кто такая Лаура Паркер. И Бидди – тоже. Да и Глория, похоже, тоже теперь знает.

Внизу открылась и хлопнула дверь. Вроде бы дверь на кухню. Значит, Бидди наконец вернулась. На лестнице послышались тихие шаги. С залитым слезами лицом Глория медленно повернулась к открытой двери и теперь обреченно ждала, когда в дверном проеме покажется ее няня.

Она уже знала, о чем следует спросить Бидди: «Что же стало с Беатрис Паркер, когда она выросла?»

Глава 15

Но вместо Бидди в комнату вошел Райли Торн. Глория вскинула голову и посмотрела на него. Райли молча застыл на пороге. Стоило ему появиться, как в воздухе сразу запахло лошадьми, кожей, степными просторами и свежим ветром. Райли принес с собой дуновение самой жизни. Высокий и сильный, в длинном дорожном плаще, он казался сейчас еще выше. Окинув взглядом разбросанные на кровати письма, Райли сощурил глаза и, по-прежнему не говоря ни слова, неподвижно уставился на Глорию.

Глория сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Потом с шумом выдохнула воздух и произнесла:

– Ты все знаешь, да? Ты знаешь, что я… – она протянула ему потрепанную тетрадь, – тот самый ребенок. Скажи мне об этом. Скажи, что я на самом деле Беатрис Паркер, а не Глория Лолес. Я хочу, чтобы ты сказал мне об этом сейчас.

Все так же стоя на пороге, сохраняя серьезный и торжественный вид, какой бывает у стрелка, прежде чем он спустит курок, Райли подтвердил:

– Ты – Беатрис Паркер. – Сердце Глории болезненно замерло, кровь отлила от лица. Она закрыла глаза и откинулась на подушки, хватая воздух ртом. Мир вокруг утратил все краски, исчез, и в этом океане пустоты остался лишь один спасительный островок – ее кровать. – Но ты еще и Глория Лолес.

Глория открыла глаза и взглянула на Райли.

– Нет никакой Глории Лолес. И никогда не было. Она была надменной и заносчивой, но вся ее гордость лопнула как мыльный пузырь. Потому что сама Глория была просто выдумкой. А она еще задирала нос и думала, что она лучше других, потому что она Лолес.

Райли покачал головой, не соглашаясь с девушкой.

– То, что в твоих жилах не течет кровь Лолесов, никакие может унизить тебя, Глория. В конце концов, Лолесы – не члены королевской семьи. Они самые обыкновенные люди, хотя никогда не желали в этом признаться.

Глория склонила голову набок, обдумывая слова Райли.

– Ты не любишь Лолесов, да? – Торн пожал плечами:

– Кого-то из них больше, кого-то меньше.

В душе Глории нарастала паника, ведь сейчас она готова была предать все, что знала, во что верила, себя, свою семью, весь мир, и она заговорила, желая причинить себе боль:

– Но ведь я… не Лолес. Наверное, теперь ты станешь относиться ко мне лучше.

Райли сделал движение, как будто собирался встать и уйти.

– Для меня это не имеет значения, Глория. И я не позволю тебе унижать меня.

– Подожди, пожалуйста. – Глория вытянула руку, пытаясь его удержать. Ей казалось, что воздух вокруг превратился в дрожащее марево, что все в ее комнате стало тонким как бумага, непрочным как паутина, и стоит Райли сделать шаг, и она сама вместе со всем, что ее окружает, разобьется на куски, словно тонкий китайский фарфор. Ведь вся ее привычная жизнь уже обратилась в осколки, и их никогда, никогда не склеить заново.

Глория прижала руку ко рту и закрыла глаза. Отвратительный ком в горле мешал ей дышать. Плечи ее дрожали, а в груди бушевало пламя. Но прежде чем она успела зарыдать в голос, Райли быстро шагнул к ней, сел рядом и обнял. Глория обхватила его руками, прижалась к груди, чувствуя под щекой мягкую ткань рубашки и слыша, как колотится его сердце. «Если Райли сейчас разомкнет объятия, я умру», – отрешенно подумала она.

Но вдруг так же внезапно она поняла, что не может выносить этой близости. Райли, полный жизни и сил, сидел рядом с ней, и это было невозможно выдержать. Глория резко высвободилась из его рук и вскочила с кровати. С ужасом глядя на него, Глория попятилась, вытянув перед собой руки. Длинные спутанные волосы падали ей налицо, закрывая глаза. Она видела Торна как будто сквозь темную вуаль.

– Нет! – вскрикнула Глория. – Не прикасайся ко мне.

Райли сидел на кровати, глядя на Глорию. Потом он медленно поднял руку, снял шляпу и отбросил в сторону. Затем встал, все так же не отрывая взгляда от Глории, скинул дорожный плащ и отправил его вслед за шляпой. Туда же полетел и его пояс с оружием.

Глория недоверчиво прищурилась:

– Что ты делаешь?

– Готовлюсь к битве.

– Какой битве?

– Которую ты хочешь начать, Глория. Я не имею никакого отношения к той лжи, какой тебя окружили. Мне тогда было всего шесть лет.

– Но ты все знал. – Райли покачал головой.

– Я узнал об этом несколько дней назад. Клянусь.

– Кто тебе сказал?

– Моя мать. Она была здесь в тот день, когда твой отец привез тебя.

– Мой отец? Привез меня? – Райли кивнул.

– Да. Он привез тебя с собой из Аризоны.

– Но почему?

– Я не знаю. Может, потому, что ты была беспомощным младенцем, и он пожалел тебя.

Глория задумалась, пытаясь осмыслить то, что только что услышала. Человек, которого она привыкла считать своим отцом… Она попробовала испытать хоть какие-то чувства к нему – и не смогла. Только не сейчас.

– Что случилось с… теми людьми? – кивнула она на дневник. Сейчас тетрадь и вправду казалась ей свернувшейся в кольца змеей. – С Паркерами. С моими… родителями.

Райли беспомощно развел руками и нервно пригладил волосы.

– Я не тот, кто знает ответы на все твои вопросы, Глория. Тебе лучше поговорить об этом с Бидди.

– Скажи, что тебе известно.

Глубоко вздохнув, Райли храбро встретил ее взгляд.

– Кид Чапело убил их в ущелье Апачей. И бросил тебя умирать.

Лицо Глории исказилось от внезапного приступа боли, и она прижала руку к сердцу.

– Кид Чапело? Джейси сейчас в Мексике вместе с его сыном. И это его отец бросил меня умирать? Но папа… нет, он мне вовсе не папа… но он… спас меня? И привез сюда?

Райли кивнул:

– Это все, что я знаю. Тебя воспитали как одну из дочерей Лолесов.

Глория беспомощно уронила руки.

– А Ханна и Джейси знают? – Райли неуверенно пожал плечами.

– Трудно сказать. Не знаю, много ли им известно и известно ли что-то вообще. Они тогда были слишком маленькими. Но думаю, скорее всего они ничего не помнят. Дети не в состоянии хранить тайну, они уже давно бы все выболтали, если бы знали. Я не уверен насчет Ханны, но раз Джейси прислала тебе все эти бумаги, она наверняка уже знает.

Глория кивнула. Мягкий, тихий голос Райли подействовал на нее успокаивающе. Торн говорил о тайнах, связанных с ее рождением, так же спокойно, как если бы рассуждал о заготовке овса для лошадей. Это было даже забавно. Неожиданно мысли Глории приняли новое направление.

– Где Бидди? Я хочу поговорить с ней. – Глория повернулась к двери, готовая отправиться на поиски няни.

– Ее здесь нет.

Глория замерла, ожидая продолжения.

– Она у нас. С моей матерью.

– Почему?

Райли опять пожал плечами.

– Я не знаю. Она приехала к нам, искала меня. Она очень переживала из-за тех бумаг, что прислала тебе Джейси. Может, она хотела, чтобы моя мать была здесь, когда ты обо всем узнаешь?

– Но зачем?

Райли раздраженно поморщился:

– Да откуда, черт возьми, я могу это знать? Может, она думала, что это тебя убьет, что ты просто рассыплешься на части. – Глория вскинула голову, но промолчала. – Так ты собираешься это сделать? Я имею в виду – рассыпаться на части?

Глория задумалась. Сейчас собственное тело и правда казалось ей чужим и незнакомым.

– Нет. – Глория медленно покачала головой. – Сначала мне показалось, что так и случится. – Она кивнула на кровать. – Я была близка к этому минуту назад. Но теперь нет. Да и что бы это дало?

Райли нахмурился:

– Мне не нравится твое настроение, Глория. Ты говоришь, как будто… тебя здесь вовсе нет.

Ощущая в душе лишь пустоту и холод, Глория прекрасно поняла, что имел в виду Райли, но вместо ответа лишь пожала плечами и устало произнесла:

– Это глупо. Мне негде больше быть, кроме этого дома, Райли. – Она убрала с лица спутанные волосы и оглядела себя. – Это я. Кто еще это может быть? – «В самом деле, кто? Сложный вопрос». Глория вскинула голову. – Все в моей жизни было ложью, ведь так? Я всегда так гордилась своей семьей, тем, что я дочь самого Джей-Си Лолеса, известного на всю округу, и Катрин Уилтон-Хьюмс из Бостона, занимавшей видное место в тамошнем обществе. А на самом деле оказалось, что я всего лишь несчастная сирота, а мои покойные родители – никому не известные Лаура и Сет Паркер. Я о них никогда даже и не слышала. Знаю только, что они имели глупость позволить себя убить в каком-то Богом забытом захолустье под названием ущелье Апачей. О нем в своем дневнике упоминает Лаура – моя мать.

– Не надо об этом, Глория.

Ее душил гнев, казалось, что все вокруг ее предали. Глория подбоченилась.

– Не надо – что? Мне нельзя сказать правду в первый раз за двадцать лет? Должно быть, все тут здорово позабавились, глядя, как я задираю нос, как меня переполняет гордость от того, что я Лолес, и…

– Прекрати сейчас же! Я не желаю этого слышать. Твои близкие любили тебя.

– Мои близкие? Которые? – Глория стиснула зубы. Лицо ее побелело от ярости, на лбу выступила испарина. Сжав кулаки, она набросилась на Райли: – Да я ведь никогда и не знала своих близких! – Райли схватил Глорию за запястья и держал, а она вопила и брыкалась, пытаясь его укусить. Увертываясь от ударов, Торн сохранял полнейшую невозмутимость и умудрялся крепко стоять на ногах, напоминая могучий дуб, которому не страшен самый свирепый ураган. Чем дольше Райли держал оборону, тем яростнее кидалась на него Глория, тем сильнее ей хотелось причинить ему боль, ударить, отомстить за то, что он все знает, за то, что беспокоится о ней, за то, что его лицо светится пониманием и сочувствием, наконец, за то, что он продолжает ее любить.

Внезапно осознав это, Глория замерла, глядя на Райли широко раскрытыми глазами. Лицо Торна было искажено мукой, он тяжело дышал. Его темные глаза казались черными на бледном лице.

– Как ты смеешь любить меня, Райли Торн? – с ненавистью выдохнула Глория. – Как ты смеешь?

Немного ослабив хватку, Райли ответил:

– Я и сам этому не рад, можешь мне поверить. И сейчас я бы дорого дал, чтобы это было не так, черт возьми.

Глория выдернула руку, размахнулась и влепила Райли пощечину. Раздался неожиданно громкий звук, и Глория, оторопев, уставилась на Торна. На его щеке отпечаталось красное пятно – след от ее ладони.

– Я бы тоже, – прошептала она.

Райли сжал зубы, схватил Глорию за плечи и притянул к себе. Глория вдохнула запах конского пота, земли и мужского гнева и задержала дыхание.

– Ты мне заплатишь за это, Глория Би Лолес. Вот увидишь.

Сказав это, он отшвырнул ее в сторону, повернулся и вышел из комнаты. Глория бросилась за ним, пытаясь остановить, цепляясь за шерстяную ткань рубашки.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – Райли резко развернулся, вырываясь из ее рук.

– Оставь меня, черт возьми, или я за себя не отвечаю! Я пришел сюда, потому что беспокоился о тебе, Глория. У меня не было других причин. Я не знал, как ты сможешь пережить все эти новости, и боялся за тебя. Но тебе не нужна моя помощь. И я тебе не нужен. Я всего лишь Торн. И потому недостаточно хорош для тебя. Когда же я наконец это усвою? Когда же я наконец смирюсь с тем, что Лолес ты или нет по крови, ты одна из них, такая же, как они, до мозга костей!

Он взглянул на нее так, как будто сама мысль о ней была ему ненавистна.

– Да, ты одна из них. Так что нечего жалеть себя. Тебе пришлось узнать не слишком приятные новости, и я тебе сочувствую. Но ты ничего не потеряла, Глория. Ничего. Тебя двадцать лет воспитывали в мысли, что ты Лолес, что ты избранная. Это поможет тебе выстоять. Ты справишься. Я тебе не нужен. Что же касается меня, – Райли ткнул себя пальцем в грудь, – я потерял все из-за любви к тебе. Абсолютно все. А теперь убирайся к черту, я не хочу тебя больше видеть.

Райли повернулся и быстро зашагал к лестнице. Глория осталась на пороге своей комнаты, не в силах двинуться с места, не в состоянии даже его позвать. Она стояла и смотрела, какой уходит. Ее руки судорожно сжимались и разжимались. Глория даже не смогла бы сказать точно, дышит ли она. Звук хлопнувшей внизу двери вывел ее из оцепенения. Она должна остановить Райли, вернуть, не дать ему уйти. Без него она никогда не сможет почувствовать себя счастливой.

– Райли! – закричала она, выскакивая в коридор. Крик, полный страдания и муки, рвался из глубины ее сердца. Добежав до лестницы, она кинулась вслед за Торном, но он уже был на веранде и шел, не оборачиваясь и не замедляя шага. – Райли! – кричала она, чувствуя, как по щекам ее бегут слезы.

Но Торн не остановился.

Глория в отчаянии рванулась за ним, протягивая в мольбе руки. Но Райли не обернулся. На ступенях крыльца ей удалось наконец его догнать. Она схватила его за руку и с силой повернула к себе. Упершись ладонями в грудь Райли, она толкнула его спиной к двери и теперь смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Что, Глория? Что? Я слышал, как ты меня зовешь. Но теперь мне все равно. Слишком поздно. Я больше не могу. Я думал, что у меня получится, но я слабак. У меня нет сил, чтобы всю жизнь сражаться с Джей-Си Лолесом.

С каждым сказанным им словом Глории казалось, что из нее капля за каплей уходит жизнь. Она должна заставить Райли понять, она должна все объяснить ему.

– Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, Райли. Разве ты не видишь? Я люблю тебя. И всегда любила. Сейчас уже не важно, что я Лолес, а ты Торн. Ведь я вовсе не Лолес. Теперь мы можем быть вместе. Мы можем уехать отсюда, туда, где никто не знает…

Райли схватил Глорию за запястья и больно сжал.

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты хотя бы слышишь себя? Значит, теперь я, выходит, хорош для тебя, потому что отныне ты уже не Лолес, великая и могучая? Что ж, позволь-ка мне кое-что тебе сказать, Глория, или Беатрис, или черт его знает, как там еще тебя зовут. Твои Лолесы ничего собой не представляют. Ничего. Джей-Си Лолес был полным ничтожеством. Вором и убийцей. Ни один порядочный человек не хотел бы иметь с ним никакого дела.

Глория попыталась вырваться.

– Прекрати, Райли!

– Нет. Ты должна меня выслушать. Почему, ты думаешь, он поселился здесь, на этой безлюдной земле? У него не было выбора. Он был вынужден остаться здесь. А почему? Потому что ему некуда было больше податься. Ему грозила виселица за то, что он отбирал себе чужие земли, воровал скот и убивал. Он был негодяем, настоящим сукиным сыном. Если и было хоть что-то хорошее в его жизни, так это Катрин и твои сестры. Это замечательные, благородные, сильные и великодушные женщины, их проклятие только в том, что они Лолесы. Я думал, ты тоже такая же добрая, как они. Но теперь я вижу, что это не так. Ты жалеешь, что не одна из них, и думаешь, что теперь ты можешь унизиться до того, чтобы меня любить. Да будь все проклято, и ты в первую очередь.