Текст книги "Река, где восходит луна. Пхёнган и Ондаль"

Глава 3. Ворота у храма Ибуланса

После зерновых беспорядков принцесса стала главной мишенью для Го Вонпё. Гочуга разузнал даже о ее тщательно спланированной секретной поездке в крепость Саби. На Ён Мучана из крепости Писа стало незаметно оказываться сильное давление. Принцесса понимала, что теперь, когда ее действия стали известны Го Вонпё, он не оставит ее в покое. Вместо того чтобы тихо сидеть в ожидании его нападения, Пхёнган решила, что будет правильнее начать атаку первой. Все верно. Хватит просто держать оборону, пора действовать.

Пхёнган вызвала к себе Чхве Уёна:

– Как ты думаешь, каким будет следующий шаг Го Вонпё? Нам нужно это выяснить.

– Если бы поблизости не было войск клана Чонно и гвардии Его Величества, Го Вонпё незамедлительно напал бы на вас, Ваше Высочество.

– А что, если мы покинем этот дом, чтобы привлечь его внимание?

– Он наверняка воспримет это как удачную возможность для нападения.

Принцесса разлила чай по чашкам, спокойно обдумывая стратегию будущих действий.

– В храме Ибуланса живет монах Иён. Передайте старосте Са, чтобы начинал подготовку к ритуалу Пальганхве и молитве о благоденствии страны и королевской семьи. Проведение такого ритуала старостой Са после получения земель и нового титула не вызовет подозрений. Я тоже приму участие. Это будет отличным шансом выяснить, насколько хорошо известно Го Вонпё о наших передвижениях. Судя по тому, что кто-то сообщил ему о нашем визите в крепость Писа, среди нас завелся шпион.

– Но, Ваше Высочество! Об этом визите знали только четверо. Мы никому не говорили, куда направляемся, а в самой крепости вы скрывали свою личность.

– Вот с таким могущественным врагом мы имеем дело.

– Допустим, мы выясним личность шпиона и задумки Го Вонпё… Но, Ваше Высочество, это слишком опасно для вас!

Принцесса покачала головой. В ее глазах горел огонек решимости.

– Разумеется, я буду в безопасности, сидя дома. Но в таком случае разве есть на свете место безопаснее королевского дворца, который я покинула по собственной воле? Если привязать лодку к причалу, она будет цела, но ведь лодки делают для того, чтобы выходить в море. Лодка должна плыть и перевозить людей и товары. Переодень воинов Чонно в музыкантов и батраков и добавь в наше сопровождение. На всякий случай можно еще разместить небольшой отряд в ближайшем лесу. Тогда все будет в порядке.

Хорошо знакомый с упрямством принцессы, Чхве Уён сдался и перестал спорить, обреченно спросив напоследок:

– Ваше Высочество, а что, если они не появятся?

Принцесса ответила так уверенно, словно ожидала этого вопроса:

– Они появятся. Если там будем я и господин Ондаль, они обязательно нападут.

Ибуланса и Чомунса были первыми буддийскими храмами в Когурё, построенными еще во времена короля Сосурима. В преддверии визита принцессы уединение и тишина в горном храме были нарушены: здесь стояла шумиха и полным ходом шла подготовка.

Шпионский отряд под управлением Го Чжинёна собирал огромное количество важных и надежных сведений. О том, что в храме Ибуланса проводится ритуал Пальганхве, можно было узнать, не прилагая особых усилий, но, чтобы разнюхать об участии в нем принцессы, решившей выразить благосклонность клану Са, требовалась особая ловкость.

Пятнадцатое октября по лунному календарю.

Шпионы, приставленные следить за домом принцессы, отправили Го Чжинёну известие: принцесса в сопровождении нескольких человек отправилась в храм Ибуланса. Го Чжинён не стал сообщать об этом событии отцу и брату. Если принцессы не окажется в храме, его обвинят в бесполезности и начнут попрекать. Однако, если она действительно будет там и Го Чжинён сможет собственными руками поймать ее, все лавры достанутся ему. Юноша приказал командиру своего отряда собрать всех воинов и быть наготове.

Ритуал Пальганхве – это смешение древних народных обычаев с буддийскими молитвами. Во время него принято петь молебны и совершать жертвоприношения Будде, божествам Неба и Земли и даже горным духам. Участники ритуала наслаждаются вкусной едой и различными играми на протяжении целого дня. Го Чжинён поставил своих воинов в засаде у главных ворот храма Ибуланса и терпеливо ждал окончания празднества. Он хотел сократить количество жертв среди невинных местных жителей. В народе еще не утихло недовольство после жестокой расправы карательного отряда на землях клана Кванно, поэтому на сей раз сын Гочуги решил атаковать только карету принцессы.

Как только секретный отряд Го Чжинёна нападет на карету, простые люди разбегутся в страхе, спасая свои шкуры. Принцесса приехала в храм в сопровождении небольшого отряда – десяток ее воинов ни за что не выстоит против сотни его солдат. Результат этого сражения ясен как день.

Вскоре ритуал закончился, и юноша получил донесение о том, что карета принцессы движется в сторону главных ворот. Го Чжинён вскочил на лошадь и встал поперек дороги:

– Остановить карету! Те, кто отступит в сторону, останутся в живых. Все, кто не связан с людьми, сидящими в карете, пошли прочь!

Выкрикнув предупреждение, Го Чжинён поднял руку. Следуя его сигналу, с двух сторон в лесу его воины подняли луки на изготовку. Крестьяне, которые шли следом за каретой принцессы, испугались и бросились врассыпную. Го Чжинён уверился, что все идет согласно его плану. Однако спутники принцессы почему-то совсем не выглядели удивленными. Напротив, стоявший во главе отряда Чхве Уён выхватил копье и, указывая его острием на Го Чжинёна, прокричал:

– Кто ты такой? А ну назовись!

– Зачем тебе знать мое имя? Зря ты вытащил копье, теперь тебе не сойти с этого места живым!

Го Чжинён подал сигнал, и его шпионы начали осыпать стрелами воинов, окружавших карету принцессы. В то же мгновение Чхве Уён и Ондаль пришпорили коней и поскакали прямо на врага. Стрелы сыпались градом, и карета ощетинилась словно еж. Из леса послышались звон скрещиваемого оружия и крики воинов.

Го Чжинён заметил, что карета принцессы осталась без охраны.

– Наша цель – принцесса! Хватайте ее! Живо!

Наемники разом кинулись вперед. Однако в это мгновение музыканты и крестьяне, стоявшие за каретой, вдруг достали оружие и преградили им путь. Такого Го Чжинён не ожидал. На секунду он впал в замешательство. Однако тут же юноша вспомнил, что на его стороне сражаются профессиональные убийцы. Разве могут обычные крестьяне противостоять им?

– Это еще что такое? Курам на смех! Живо убейте всех! – скомандовал он.

Наемники вытащили упиравшуюся принцессу из кареты и бросили на землю перед Го Чжинёном.

– А ну подними голову! – грозно сказал он.

Го Чжинён потянул девушку за волосы, чтобы получше рассмотреть, и его лицо искривилось от злости:

– Это не принцесса!

Один из убийц уже занес меч над Сэтбёль, переодетой в наряд принцессы, но тут же свалился плашмя наземь. Испуганная до смерти служанка кинулась бежать, но другой наемник нацелил на нее свой меч. И этот тоже упал без сознания, получив камнем ровнехонько в лоб. Появился Ондаль. Заметив, откуда на них нападают, убийцы всем скопом кинулись в сторону юноши. Однако стоило Ондалю запустить руку в мешочек на поясе и достать очередной камешек, как один из наемников падал замертво. Стрелок, который целился в Ондаля из лука, тоже получил камнем по руке и тяжело осел на землю.

Го Чжинён сражался с Чхве Уёном, но этот бой был неравным. Он уже получил ранение в бедро и отступал, заливая землю кровью. Чхве Уён был слишком сильным противником для Го Чжинёна, юноша понимал, что долго не выстоит. Благодаря Ондалю и Чхве Уёну у воинов Чонно тоже поднялся боевой дух, и схватка уже подходила к концу.

Однако тут на подмогу к Го Чжинёну внезапно прискакало еще около десяти всадников, и принцесса со спутниками снова оказались в опасном положении. Го Гон в сопровождении нескольких могучих Черных Смерчей ворвался в центр схватки и принялся рубить воинов Чонно. В это же время на глазах Ондаля убийца занес меч над Сэтбёль, и та жалобно закричала. Ондаль кинулся было на помощь девушке, но его самого поразили ударами в спину и плечо. Принцесса и Чхве Уён тоже выдохлись и тяжело дышали.

Ондаль впервые в жизни принимал участие в жестокой битве, где лилась кровь и люди так беспощадно убивали друг друга. Вдалеке за спинами сражающихся он увидел Пхёнган, которая боролась на исходе сил. Не помня себя, Ондаль стал раскидывать врагов, чтобы скорее пробраться к любимой. Он разломил древко сломанного копья пополам, отбросил его в сторону и достал из-за спины два клинка. Наемники, которые попытались встать на его пути, разлетелись по сторонам как сухие листья.

Ондаль прикрыл Пхёнган спиной и сражался с напирающими врагами. С каждой минутой на его теле появлялось все больше ран. Если так продолжится, он не сможет один защитить принцессу.

– Я вижу принцессу! Она там! – крикнул Го Гон, указывая на нее пальцем. Шесть Черных Смерчей окружили Пхёнган, стоявшую в одежде Сэтбёль рядом с госпожой Консон.

Го Гон подошел поближе:

– Давно не виделись, Ваше Высочество.

Спутанные волосы принцессы рассыпались по плечам, падали на лицо. Сквозь них просвечивали ее горящие глаза.

– Не ожидала встретить вас здесь, генерал.

– Но я ведь должен был прийти на помощь брату. Еще немного – и его постигла бы печальная участь. Каков ваш следующий шаг, Ваше Высочество? Вы уже показали мне все, что имели в запасе?

– Вам не победить меня, генерал.

– Это мы еще посмотрим. Госпожа Консон, ваша очередь.

Старая кормилица внезапно вынула кинжал и воткнула его в руку Ондаля, прикрывавшего Пхёнган. Ондаль от неожиданности отпрыгнул в сторону, и Пхёнган осталась незащищенной. Удивленная принцесса перевела взгляд на супруга, и в это мгновение кинжал госпожи Консон оказался у ее горла.

– Нянюшка, ч… что происходит?

Рука кормилицы, которой та держала кинжал, сильно дрожала. Старая женщина произнесла, еле сдерживая слезы:

– Простите, Ваше Высочество. Я больше не могу служить вам…

– Почему, нянюшка? Если ты хотела навредить мне, у тебя было сколько угодно возможностей… Но почему здесь? Сейчас?

– Раньше вы не представляли опасности. Прошло уже больше двадцати лет. Тогда, не в силах терпеть побои мужа, я убила его, и меня притащили на площадь для казни. Гочуга спас мне жизнь. С его помощью я получила новое имя и начала работать во дворце. Я обманула вас, Ваше Высочество, но за свои грехи я заплачу на том свете.

Генерал Воль Гван говорил, что больше всего нужно опасаться самых близких людей. Незнакомцы всегда настораживают, поэтому опасность ошибиться в них уменьшается. Но предательство госпожи Консон повергло принцессу в сильнейший шок.

Го Гон довольно усмехнулся:

– Все кончено. Сдавайтесь, Ваше Высочество.

– Как бы не так. Думаете, я не знаю, с кем имею дело?

– В таком случае хватит разговоров. Убить всех, кроме принцессы! В атаку!

Не успел Го Гон договорить, как из леса, размахивая оружием, высыпал целый отряд воинов клана Чонно. Они ждали в отдалении и явились сразу после того, как их известил староста Са. Отряд вооруженных воинов Чонно насчитывал сотню человек. А по уровню подготовки и силе они стоили тысячи простых солдат.

Стрела с железным наконечником пронзила грудь госпожи Консон. Старая кормилица упала в объятия принцессы. Пхёнган срывающимся голосом закричала:

– Няня! Нянюшка, очнись!

– П… простите меня, Ваше Высочество… Я уже отжила свое и ни о чем не жалею.

Госпожа Консон была одной из немногих, кого Пхёнган искренне любила всем сердцем. У них со старой кормилицей было бесчисленное количество общих воспоминаний.

– Нянюшка! Ты не можешь умереть, нет!

– Я растила вас как собственную дочь… – не договорив, госпожа Консон закрыла глаза.

Ондаль схватил рыдающую Пхёнган на руки и быстро побежал прочь с места сражения. Глаза Го Гона, смотревшего им вслед, горели от ярости. Для него Ондаль был мерзавцем, посмевшим отнять принадлежащую ему по праву принцессу.

Го Гон поднял меч и кинулся за Ондалем. Его клинок был быстр и меток. Как бы Ондаль ни защищался, острие меча вонзалось в его тело то тут, то там. Юношу пронзил страх, ему не хватало смелости для контратаки. Каждый новый удар Го Гона наносил Ондалю все более серьезные ранения, он уже истекал кровью. Еще немного – и Ондаль потерял бы сознание. Несмотря на суровые тренировки и достигнутые успехи, по сравнению с Го Гоном Ондаль оставался новичком в боевом искусстве и не мог сравниться с бывалым воином.

Пхёнган, хладнокровно наблюдавшая за схваткой Го Гона и Ондаля, приказала окружившим ее воинам Чонно:

– Победа нам больше неважна. Остановите генерала Го!

Воины подняли копья и кинулись на Го Гона. Тому пришлось защищать себя, отвлекшись от Ондаля. Иль Ён метнулся на защиту командира, призывая того скорее спасаться. Внезапно раздался отчаянный крик. Го Гон обернулся и увидел, что Го Чжинёна насквозь пронзило копье Чхве Уёна. Молодой человек потерял голову от ярости. Если бы брат вовремя передал ему доклад шпионов, все не закончилось бы так трагически.

– Генерал, здесь становится слишком опасно. Мы в меньшинстве. Вам нужно уходить, – обратился к нему Иль Ён.

– Любой ценой забери тело моего брата.

Иль Ён пришпорил коня и поскакал вперед.

Наемные убийцы привыкли сражаться исподтишка. В честном бою с закаленными воинами у них не было шансов. Отряд шпионов истребили почти полностью, несколько оставшихся в живых человек были тяжелоранены. Для того чтобы Го Гон смог покинуть место сражения, как минимум трем Теням пришлось пожертвовать жизнью.

Командир второго отряда шпионов Ли Га, еле волоча свое израненное тело, сумел спастись с поля боя. Организация, которая с трудом строилась более двадцати лет, пала в одночасье. Для того чтобы натренировать одного шпиона, требуется не менее трех лет. Необходимо найти людей, у которых нет семьи и близких, научить их прятаться и маскироваться и показать им десятки разных способов убийства, прежде чем выпускать на дело. Но вся эта организация пропала. Произошла какая-то чудовищная ошибка. Опустив ноющее тело в ледяную воду ручья и стуча зубами от холода, Ли Га поклялся во что бы то ни стало отомстить.

Земля по обе стороны главных ворот храма Ибуланса пропиталась кровью. Этот запах не уходил еще несколько дней. После жестокой битвы осталось множество жертв. Однако ненависть и вражда не уменьшились, а стали только глубже.

Узнав о потере сына, Го Вонпё чуть не лишился рассудка. Но так как первым нападение совершил именно Го Чжинён, Гочуга не мог ничего высказать королю.

Хотя Го Чжинён и попался в ловушку по собственной глупости, он все-таки был его сыном. Сидя перед мертвым телом, Го Вонпё лил слезы от гнева. Гочуга жалел о том, что никогда не обнимал сына и был скуп на похвалу.

– Я поймаю эту девку и живьем сдеру с нее кожу! – яростно прошептал он.

Изгнанная из дворца принцесса посмела поднять меч против него. Однако за плечами у Го Вонпё опыт долгих лет жизни и преодоления бесчисленных трудностей.

Гочуга пробормотал:

– Берегись, девка, я лишу тебя всего, что у тебя есть! Убью не только тебя, но и твоих брата и отца! Тебе больше не будет жизни под одним небом со мной, маленькая мерзавка!

Глава 4. Путь учения

В самом начале года король Пхёнвон отправил в империю Цинь посла с данью и получил в качестве ответного дара множество ценных товаров. С помощью своего посланника при чужом дворе правитель наблюдал за тем, как развиваются соседние страны и, на благо Когурё, перенимал у них новые веяния, а также следил за меняющейся политической обстановкой.

Тем временем в Совете Пяти Кланов все большую власть захватывали провинциальные кланы, забирая право голоса у королевских чиновников. Каждый клан стремился расширить свое влияние и могущество, и в Совете постоянно шли споры о тех или иных правах и выгодах.

На сегодняшний день расстановка сил между королем Пхёнвоном и кланом Геру была примерно одинаковой. Глава клана Соно Хэ Чживоль занимал сторону Го Вонпё. Он также являлся председателем Совета, а чиновник Тэдэро, ответственный за торговлю в стране, был его ставленником, поэтому Хэ Чживоль имел немалое влияние на дворцовую политику. Отец королевы, Чжин Пиль из клана Кванно, будучи родственником короля, естественно, внешне следовал его приказам. Однако на самом деле охочий до золота и зерна Чжин Пиль старался держаться поближе к богатому клану Соно и так и норовил встать на его сторону. Клан Сунно же до недавних пор не имел права голоса в Совете, поэтому пока не располагал и особым влиянием.

Ён Чонги, Гочуга клана Чонно, управляющего армией Когурё, безусловно, поддерживал короля Пхёнвона. Но большую часть времени дядя принцессы находился у себя на севере, защищая границы страны, поэтому был далек от дворцовой политики. Все понимали, что Советом Пяти Кланов на самом деле управляют два человека – Го Вонпё и Хэ Чживоль.

Пламя свечи бросало отблески на широкую ширму, разукрашенную цветными узорами. Ондаль сидел за столом, но никак не мог сосредоточиться на чтении. Его раны до сих пор не зажили, и каждое движение отзывалось невыносимой болью. Но позволить себе спокойно лежать он не мог: Пхёнган, которой тоже сильно досталось в бою, ни разу даже не поморщилась от боли и не отдыхала ни секунды. Ондаль не мог понять, что ею движет, но девушка сначала лично провела похоронные обряды для госпожи Консон и служанки Сэтбёль, а затем отправилась в горную крепость, чтобы почтить память погибших в бою воинов Чонно.

Пхёнган мучилась угрызениями совести из-за своего необдуманного и незрелого поступка, который привел к трагедии. Несмотря на безусловный вред, нанесенный врагу, сам Го Вонпё в ловушку не попался. А ее соратники понесли огромный ущерб и потеряли множество жизней. Ондаль, в которого она так верила, не смог защитить не только ее, но и самого себя.

То ли наяву, то ли во сне Ондаль услышал разговор Пхёнган и Чхве Уёна.

– Господин Ондаль до последнего не вынимал меч. Он орудовал одной лишь дубинкой, и то в его ударах не было должной силы. Как же тогда он победит в схватке с врагами и какой смысл был во всех этих тренировках? – горько вопрошал Чхве Уён.

Пхёнган мягко ответила:

– Люди меняются. Господину Ондалю всего лишь нужно время.

Для Чхве Уёна, который всю жизнь провел на поле боя, робкое и неуверенное поведение Ондаля во время схватки не поддавалось пониманию. Однако принцесса лучше всех понимала, что чувствует Ондаль, и ее вера в него нисколько не поколебалась.

С самого детства Ондаль рос, слушая слова матери о том, что нельзя вредить ничему живому. Когда другие дразнили и нападали на него, он молча сносил все и с годами научился терпению. Людям, которые не знали подобных особенностей воспитания Ондаля, было сложно понять его.

Всю жизнь Ондаль и представить себе не мог, каково это – навредить живому существу. Разве может чья-то жизнь быть ничтожной? Даже его враг для кого-то может быть добрым другом. Ондаль пребывал в смятении. После столкновения с кровью и смертью у него сильнее болела душа, чем израненное тело. Юноша был зол на себя за неумелость и трусость. Он твердо решил, что дальше так продолжаться не может.

Ондаль поставил цель продолжить обучаться боевым искусствам. Он хотел успокоить смятенную душу и найти свой путь.

Увидев мужа, выходящего из комнаты с котомкой за спиной, Пхёнган преградила ему путь обеими руками:

– Куда это вы собрались? Ведь ваши раны еще не зажили!

– Хочу продолжить тренироваться. В таком состоянии я не смогу стать для вас опорой.

– Я рада, что вы решили закалить душу и тело, но неужели вы хотите отправиться куда-то далеко, оставив свой дом?

– О матери есть кому позаботиться, так что мне не о чем беспокоиться.

– Вам обязательно покидать нас?

– Разве не вы говорили, что я должен стать достойным мужчиной? Как же я могу продолжать жить, когда изнемогаю от стыда и позора? Я осознал, как многого мне еще не хватает, и собираюсь проливать пот до тех пор, пока не стану достоин вас.

Ответ Ондаля был правдивым и логичным, и Пхёнган не нашла слов, чтобы поспорить с ним. Он принял твердое решение, и, что бы она теперь ни сказала, его уже не поколебать.

– Я собираюсь пойти на юг. Скажите мне, где в той стороне находятся школы военного искусства Северных Мечей, – попросил Ондаль.

– А это вам зачем?

– Вы не доверяете мне?

– Что вы такое говорите? Муж мой, во мне сейчас растет жизнь, подаренная вами.

– Э… это правда?

– Вы не доверяете мне? – ответила Пхёнган, передразнивая манеру речи мужа.

– В… вот как. Ха-ха-ха! Надо же! Спасибо! Теперь я точно смогу сосредоточиться на тренировках, куда бы ни отправился. Северные Мечи – великие мастера, когда дело доходит до настоящего боя. Постараюсь научиться у них многому и расширить свой кругозор.

Услышав ответ Ондаля, Пхёнган молча достала из стенного шкафа длинный шелковый сверток.

– Это мечи генерала Воль Гвана, которые вы нашли в груде пепла после его смерти. Сама судьба связала вас с ними, муж мой. Генерал однажды сказал, что, если эти мечи будут в ваших руках, никто не сможет с вами сравниться. Где бы вы ни были, прошу, оставайтесь в здравии и осуществите все, что задумали.

Ондаль почтительно взял мечи Воль Гвана. Аккуратно пристегнув их к поясу, он подошел к Пхёнган и нежно притронулся руками к ее лицу. Его сердце полнилось радостью. Новость о жизни, растущей в животе Пхёнган, привела его в восторг. Щеки девушки заалели. Ондаль не хотел покидать беременную жену, но решение уже было принято. Хотя бы ради будущего ребенка он должен теперь осуществить задуманное.

Ондаль отправился в соседний дом, чтобы попрощаться с матерью. Затем он лихо запрыгнул на Вихря и тронулся в путь.

Понемногу живот Пхёнган рос. Она старалась держать в спокойствии и тело, и дух ради будущего ребенка. Управление школами, торговля солью, укрепление сил клана Сунно – эти дела она на время доверила Чхве Уёну.

Все двадцать пять школ, открытых по стране, взяли название, которое придумал Ким Ёнчоль, – «Могучие Северные Мечи» – и понемногу обучали молодежь. Ли Чжинму и староста Са после истории с кораблями помимо продажи соли и зерна занялись международной торговлей и потихоньку накапливали богатство.

Немного больше времени занимало восстановление прежнего влияния клана Сунно. Третья по численности в Когурё, ветвь Са была давно разрушена: большинство сбежали в Пэкче, сменив фамилию, а оставшимся, простым земледельцам, не было дела до политики. Ли Чжинму приставил всю молодежь из деревни Са к торговому делу и понемногу обучал их тому, как устроен мир. Тех, кто отличался особыми талантами, он отправил в школы Северных Мечей.

Пхёнган родила мальчика с помощью лекарки, которую отправил к ней наследный принц, но Ондаль все не возвращался. Перед отъездом муж назвал имя, которым он хотел бы назвать сына. Сомун[5]5
  Сомун (кор. ) – слухи, молва.


[Закрыть]. Ведь принцесса-плакса и Ондаль-дурак узнали друг о друге из-за слухов и встретились благодаря им.

Далеко на юго-востоке, у подножия горы Чжеби, Ондаль соскочил с коня и снял дорожное снаряжение. Забравшись в неизвестную пещеру, он достал мечи, которые ему дала Пхёнган, и начал тренироваться, заглядывая в записи генерала Воль Гвана.

Чтобы сражаться двумя клинками, необходимо одновременно делать каждой рукой разные движения. Бывает, что приходится нападать каждым мечом в разных направлениях, иногда требуется атаковать одной рукой, а другой – защищаться, в некоторых же случаях необходимо одновременно рубить обеими. Первое упражнение – выписывать каждым клинком в воздухе разные иероглифы. Ондаль начал с самых простых. Спустя некоторое время он уже мог четко нарисовать каждой рукой иероглифы из двадцати черт. Для выписывания знаков в воздухе требуется контролировать силу в запястье в зависимости от каждой черточки. Ондаль не знал ни сна, ни отдыха, и вскоре его ладони покрылись мозолями так, что он уже не мог держать меч. Юноша сделал веревки из свиных жил и, привязав рукоятки мечей к рукам, продолжил тренировки. Когда Ондаль выбивался из сил и чувствовал, что сдается, он вспоминал Пхёнган. Принцесса никогда не отступает. Настойчивость и страсть – этим двум главным вещам он научился от любимой.

Продолжая рисовать в воздухе иероглифы, Ондаль становился сильнее и ловчее с мечами и заодно запоминал сложные тексты. Тогда он продолжил свои упражнения на бегу, а затем начал выписывать целые предложения, сидя на спине мчащегося во весь опор Вихря.

Ондаль срубил топором дерево и сделал из него простое ложе, а из бамбуковых палок соорудил себе подобие стола. Ночью он разводил огонь и спасался им от холода. На прохудившуюся одежду он ставил заплаты из шкур пойманных зверей, а из свиной шкуры изготовил лапти.

В горах юноше не с кем было поговорить, кроме Вихря. Спустя какое-то время Ондаль стал считать, что ведет с конем чрезвычайно разумные беседы:

– Что ты сегодня ел?

– Ии-го-го.

– Что? Сухую траву и горный женьшень? Да ну тебя, колокольчики это были!

– Ии-го-го.

– Ну если это и впрямь был горный женьшень, мог бы и со мной поделиться.

– Ии-го.

На следующий день на столе лежал горный женьшень. После этого случая Ондаль действительно призадумался: а вдруг Вихрь понимает человеческие слова и способен вести беседы? Они вместе и спали, и ели.

Однажды Ондаль вернулся с тренировки и заметил вокруг пещеры следы тигра. Судя по всему, хищника привлек запах Вихря. Юноша собрался было уходить, уводя за собой коня, но тот упирался всеми копытами.

– Вихрь, не упрямься, лошади всегда становятся едой для тигров, это каждому известно. Ты должен бояться и убегать со всех ног, если видишь хищника. Это нормально.

– И-и-и-и-и-и-и-и-го-го.

– Чего? Не смотреть на тебя свысока? Ну ты и наглец!

– И-и-и-го.

– Что? Сцапаешь тигра? Эй, если хочешь, чтобы он тебя съел, дело твое, но я-то тогда на ком буду ездить?

– И-и-и-и-и-го-го.

– На кабане катайся? Ах ты, подлец! Ну тогда я не знаю, делай что хочешь!

На следующий вечер, вернувшись домой, Ондаль увидел, что возле входа в пещеру лежит мертвый тигр с проломленным черепом. Вихрь гордо стоял копытами на поверженном враге и громко ржал. Благодаря коню Ондаль провел холодные месяцы, кутаясь в тигриную шкуру. Должно быть, хищник тоже посмотрел на Вихря свысока либо просто был слишком стар.

По ночам Ондаль сражался на мечах с собственной тенью, создаваемой светом костра, а днем скакал на Вихре по крутым склонам, упражняясь в стрельбе из лука. Мишенями ему служили дикие кабаны и олени, которых он потом готовил и ел. Юноша знал, что животное испытает меньше боли, если убить его с одного выстрела, поэтому всегда стремился попасть сразу в сердце. Иногда он спускался к реке и упражнялся во владении копьем, используя его, чтобы проткнуть рыбу, и вскоре уже мог пронзить сразу двух-трех рыбешек одним ударом копья.

Целыми днями Ондаль упражнялся в боевых искусствах, и невольно ему вспоминались слова матери о жестоком мире, которого он не знал все это время.

Его восприятие обострилось, и юноша мог различать на слух множество разных звуков. Теперь он одновременно слышал стрекот кузнечиков, топот белок по стволам деревьев, пение птиц, завывание ветра и течение воды в ручье…

Ондаль сидел у водопада и следил за падающими каплями воды, пытаясь поймать сразу несколько. Осенью он рассекал клинками летающие на ветру сухие листья, а зимой – белоснежные, тихо кружащие снежинки. Вскоре юноша достиг такого мастерства, что, используя силу ветра, научился двигаться так, чтобы во время ливня его одежда оставалась сухой. Выстрелив из лука тремя стрелами одновременно, он попадал сразу в трех рыбешек в ручье. Сидя на скачущей лошади, нанизывал на копье падающие листья, словно бусины на нитку.

Хотя Ондаль и поднялся один в горы ради того, чтобы успокоить смятение в сердце, основной причиной, заставлявшей его тренироваться так упорно, была Пхёнган. Юноша горел желанием измениться и стать лучше. Раньше он никогда не ставил себе таких целей, ради достижения которых готов был на все. Он упорно тренировал свои навыки в боевых искусствах не для того, чтобы стать прославленным воином, – все, что он делал, было только ради любимой. Ондаль хотел стать лучше для нее. Пхёнган бросила все и доверилась ему, поэтому юноша готов был положить свою жизнь к ее ногам. Если для принцессы Когурё была всем, то для Ондаля всем была сама Пхёнган.

Покинув дом зимой, он провел в горах еще одну зиму, а за ней – и весну. Многие сочли бы жизнь в горах одинокой и страшной, но юноша не испытывал особых неудобств: питался ягодами и фруктами, собирал мед и травы. Иногда охотился на фазанов, кроликов, кабанов или оленей, ловил рыбу в ручье. Ондаль знал горы как свои пять пальцев и чувствовал себя здесь в своей стихии. Застрелив однажды оленя и кабана и засушив мясо, он мог не беспокоиться о пропитании еще целый месяц.

Не забывал юноша и об упражнениях на дыхание: его навыки продолжали расти день ото дня. И все-таки где-то в глубине души он чувствовал себя неспокойно. Ондаль не мог избавиться от опасений, что его действия могут навредить невинному человеку.

Роды принцессы оказались легкими, и она быстро оправилась. Первое время она кормила ребенка грудью, а затем снова сосредоточилась на делах.

Своей первой задачей Пхёнган избрала встречу с королевой Чжинби. Она отправила бывшей наложнице записку с просьбой о встрече и небольшую шкатулку с драгоценностями.

Королева слышала новости о том, что принцесса недавно родила, но не могла предположить, зачем той понадобилось увидеться с ней. Теперь, став полноправной хозяйкой дворца Анхак, Чжинби больше никого не боялась. Ее новые покои были просторными и широкими, с высокими резными потолками и богато украшенными стенами. Круглые окна переливались редчайшими белыми нефритами и сапфирами, а полы устилал темно-синий мрамор, привезенный из далекой Персии. Стены нового здания специально сделали двойными, чтобы они не пропускали зимний холод, а края резной крыши – длинными: для удержания летней прохлады.

Прочитав записку Пхёнган, королева фыркнула. Принцесса писала, что просит о встрече в храме Ибуланса. Чжинби, не желавшая встречаться с принцессой и не видевшая для этого причин, с холодной усмешкой бросила ее послание в огонь. Фрейлина Ли передала ей шкатулку с драгоценностями, и королева с презрением произнесла:

– Ну открой, посмотрим, что там.

В шкатулке лежало обычное нефритовое кольцо.

– И как она смеет слать мне в дар такую мелочь? Должно быть, принцесса действительно терпит нужду вне дворца. Ха-ха-ха, фрейлина Ли, отправь ей через храм Ибуланса что-нибудь на пропитание.

В лицо фрейлины Ли, которая разглядывала кольцо, бросилась кровь. Удивленная королева поинтересовалась:

– Что такое?

– Ваше Величество, это кольцо принадлежит той девочке, Соне.