Текст книги "[RE]волюция. Акт 1"

Проследив направление взгляда, товарищ Делмара в удивлении вздёрнул бровями:

– Вы же не серьезно? – он оценил бесстрастное выражение лица Бина. – Или серьезно?..

– Решил уломать его голыми руками? – вмешался второй. – Смело, конечно. Только вот глянь на тех бедняг, – Делмар окинул взглядом трупы на дороге, – Их самонадеянность не спасла. Ха, а ты собрался на него с этой маленькой ерундовиной двигать?

Получив заветное оружие (раз других нет), Нефира осмотрелся – теперь ему нужна пожарная лестница, которая могла бы вывести его на крыши жилых домов.

– Если моя теория верна, источник проблемы где-то поблизости и чтобы найти его, желательно бы найти точку обзора повыше.

– По-вашему он не проблема? – взвизгнул Одлаф, указывая на монстра.

Делмар какое-то время смотрел на Бина, словно пытаясь прочитать мысли младшего коллеги. Исходя из сдвинувшихся к середине бровей и слегка приоткрытого рта, Нефира понял, что Делмар, как раз-таки ничего не понял.

– Ну, поясни-ка нам, светлая голова, чего задумал? – спросил мужчина.

– Телефоны здесь не ловят. Что насчет раций? – Бин выпрямился, осматриваясь по сторонам.

– Работают, а смысл? Мы уже вызвали, кого только возможно. Головной штаб нынче плоховато работает. Или у тебя есть ещё кто-то на примете? – ответил Одлаф.

– Майор, – обратился Нефира к Делмару, подняв глаза к верхушкам зданий. – Не передадите сообщение в штаб?

– Хочешь написать завещание? И чего тебе в лазарете не сиделось?

Наконец, Бин нашёл то, что искал. Не сводя глаз с одного из жилых домов, парень уже готов был ринуться к намеченной цели: на карнизе строения, на которое так внимательно он смотрел, кто-то сидел, свесив ноги.

– Есть предположение, что это эмоформ, – зачитал парень.

На последнем слове Делмар и Одлаф округлили глаза, и первый тот час же схватился за рацию. Не самый очевидный ответ, но вероятный, учитывая, как плохо изучена природа эмоформов, одаренных, чья сила заключается в материализации эмоций. Оставив на товарищей попытки достучаться до нужных лиц, Бин помчался к пожарной лестнице, запримеченной на противоположной от закутка стороне улицы.

***

Палатем стоял на краю крыши, глядя вниз, а именно на людей, некогда ещё живых, поверженных наземь невесть кем или чем. Лишь немногим повезло спастись. На вороте рубашки мужчины темнели багровые брызги – последствие казни Эрсола, который по удачному стечению обстоятельств оказался в нужном месте и в нужное время. Ценою своей головы тот выиграл время, и вся компания благополучно переместилась на крышу.

– Ты больше не плачешь. Полагаю, мне больше нет нужды беспокоиться? – Палатем повернулся к Китэ.

– С Вами я ничего не боюсь, – отозвался мальчик, крепко прижимая книгу и устало улыбаясь. – Хозяин, Вы бы смогли одолеть его?

– Я не всесилен. Посмотри вниз, – Палатем указал на дорогу, мальчик осторожно выглянул вперед, – Столица не встречала демонов около тридцати лет, её народ жил спокойно, даже не представляя, что такое может повториться вновь. Магическое искусство всё дальше от настоящего, и потому встреча с древним прошлым и вовсе оказалась непосильной для людей.

– Но Вы все равно сильнее других, – тихо проговорил Китэ, прижавшись к мужчине, – Разве нет?

– Нельзя недооценивать человека только за одну неудачу. Прийти к мудрости можно лишь путем проб и ошибок – к прозрению нет прямых дорог.

Позади послышался глубокий вдох. Палатем повернул голову вполоборота – пришедший на помощь Эрсола, наконец, открыл глаза. Молодой человек провел ладонью по пышным светло-каштановым волосам и осмотрелся. Опираясь на выступающую в полу крышку люка, он выпрямился в полный рост, отряхнул замызганный кровью костюм и подошёл к мужчине. Бранд, сидевший на соседнем люке, поднялся следом.

– С очередным возвращением, – приветствует Палатем.

Эрсола потер шею. Нащупав справа незажившую до конца рану, парень с любопытством осмотрел свои липкие от крови пальцы.

– Я вампир, но воскрешать все-таки чертовски неприятно, – непринужденно заключает он, растирая жидкость между фалангами. – Раз регенерация ещё в процессе, мне что, отсекли голову?

Китэ прижался к Палатему, стараясь не смотреть на окровавленного Эрсола (еще эти розово-перламутровые радужки). Остановившийся в развитии на семнадцатом году жизни, молодой человек стоял над ним, как ни в чем не бывало. После зрелища на дороге, Китэ куда спокойнее реагировал на кровь и вскрытую плоть, но, так или иначе, привыкнуть к такому получится явно не сразу (лучше вообще не привыкать). Сочетание приторной сладости с вроде знакомыми нотками одеколона, исходившее от вампира, теребило детский нюх, вынуждая утыкаться носом в родное на ароматы пальто хозяина.

– Ты как раз был мне нужен, – сказал Палатем.

– С контактом возникли накладки – ближайшая электростанция каким-то образом попала под раздачу. Впервые я наткнулся на демона где-то час назад, в двадцать пятом районе, неподалеку от полицейского участка. Ух, – Эрсола присвистнул, – той части нехило досталось. Потом демон исчез, как вспышка, – изо рта вырвался звук, имитирующий взрыв. – А уже спустя минут двадцать объявился там, – парень указал на мост внизу, соединяющий два соседних района и находившийся не так далеко от переулка с баром, – Правда, об этом я узнал от какого-то полицейского, принявшего сигнал по рации. Радиовышке, видать, повезло больше. Собственно, вот я и здесь.

– Очень кстати, – босс бросил взгляд на шею вампира.

– Бестиарий полон всяких тварей, но кто он такой… – Эрсола покачал головой, – Я слышал, ищейки называли его «объектом уровня А». Судя по всему, за дело взялись еще и военные, раз демон угодил под статус сверхважного объекта.

– Неудивительно, – подает голос Бранд. – Но Министерство, наверняка, поторопится засекретить информацию, чтобы расследовать всё тщательнее прежде, чем обнародовать факты. Хотя пресса не упустит возможности пустить парочку версий. Босс, что будем делать? Мы вроде как сошлись на мысли, что демон не связан с появлением чужака, однако вести поиск изменника сейчас… Лавтис и Эки – их нужно похоронить и кто знает, сколько своих мы еще потеряли за этот вечер.

– Лавтис и Эки погибли? Боже… Requiesce in pace⁴, – произнёс не без сожаления вампир, молитвенно касаясь указательным и средним пальцем губ, затем лба. – А чужак? Полагаю, это человек, с которым должен был прийти Канги?

– Он самый, – ответил хозяин.

– Канги привел наёмника, чтобы убить Вас?

– От части, – лукаво отозвался Бранд. – Ему нужен был Китэ, но сам же знаешь, чем оборачиваются попытки его забрать. Сейчас он там, где полагается.

– На пути в Ад, – почти пропел Палатем.

Китэ взбудоражило ужасающее название:

– Это плохое слово, – прошептал мальчик Палатему. – Вы же знаете.

– Оно сулит несчастье грешникам, а ты свят более, чем кто-либо на этой нечестивой земле, – мужчина обнадеживающе улыбнулся.

– Хозяин, чужак – это тот большой человек, который приходил в бар? Зачем я ему? У него настолько черная душа, что он сам решил отправиться туда, ну, – Китэ замялся, – в Ад? – уже шепотом.

– Каждый волен сам избирать свой путь. А ты ему… это уже не важно.

– Так, что за изменник? – поинтересовался Эрсола, возвращая Палатема к основной теме разговора.

– В семье завелся предатель, причем неплохо осведомленный о… – Бранд прервался, бросив короткий взгляд на Китэ, – том, что знать не следует.

Эрсола кратко кивнул, уловив намек.

– Мне заняться его поиском? – спросил вампир. – С кого начать?

Беседа прервалась – у люка, где некогда сидел Бранд, показался Бернт, материализовавшись из облака ярко-красных кристалликов праны. С ним был и Канги с совсем свежими порезами, алеющими на губах и щеках, и трещиной на красном стеклышке очков.

– Чего ещё? – возмутился охотник, харкнув кровью на землю. – Я думал, мы всё уладили!

– Я был вынужден применить соответствующие меры, – уведомляет Бернт, поясняя неблаговидный облик заложника.

Палатем бережно отстранил от себя Китэ, шепнув тому «Попробуй посчитать звезды», затем подошел неспешно к Канги. Тем временем братья-подручные молча сменили позиции – теперь за спиной охотника встал Бранд, Бернт же отошел к мальчику – Канги заметно побледнел, вжимая голову в острые плечи, словно готовясь к очередной встряске.

– Встречался с нашим звероподобным пришельцем? – спрашивает Палатем.

– А? – удивился охотник. – Ты ж сам его грохнул!

– Я не о нем. В город пожаловал демон. Не просветишь нас, откуда он взялся? – начал рыжеволосый босс, но вычитав замешательство в глазах Канги, вопросительно нахмурился: – Тебе вообще известно, о чём речь?

– А? Какой еще демон?

– Нелицеприятное детище иного мира.

– Шутишь? Их тут лет тридцать не объявлялось.

– А это что по-твоему? – Палатем кивнул вбок, приглашая охотника глянуть за карниз. Тот помялся, после просеменил к краю и, узрев полыхающее зрелище, отшатнулся. – Вижу, ты в действительности ничего не знаешь. В таком случае поразмыслим вместе. Кому, как ни историку знать каждую единицу бестиария, верно?

Лицо Канги перекосило, само за себя говоря «Спасибо, что напомнил, ублюдок» и на смену стыду перед нарочно забытым прошлым вдруг пришло возмущение:

– Погоди-ка! Ты на меня всё спереть хочешь? Какой бы выродок не напортачил, это не я, ясно?!

– Догадливый, – удовлетворенно усмехнулся Палатем. – Но нет, меня сейчас беспокоит иное. Демоны для нас не новость и пускай их не видал мир достаточно давно, однако, скажи, часто ли встретишь адское создание невосприимчивое к магическим атакам? Да и то, с чем мы столкнулись, далеко даже от самых крупных чудовищ. Бранд, покажи ему.

Оценивая происходящее с полнейшим бесстрастием на лице, Бернт краем глаза заметил, как Китэ, не отвлекаясь, повернулся в сторону, откуда доносились непрекращающиеся выстрелы и животный рев (где-то в полукилометре к югу). В замерших золотистых глазах отблескивали искры вздымающегося к небу пламени – пианист не меньше босса знал, что означает этот недвижимый взгляд, будто устремленный вглубь себя. Мальчик что-то услышал.

А пока Китэ отвлекся, Бранд приблизился к охотнику и сосредоточенно уставился в пространство перед собой. Вскоре молодой человек коснулся виска Канги, от чего последний вмиг оцепенел. Пробыв в таком состоянии некоторое время, бармен разорвал контакт, и очкарик снова зашевелился, нервно озираясь по сторонам.

– Что за?!.. – выдает охотник. – Не-не, ты, конечно, извиняй, но такого оленя вижу впервые. Я знаю всю иерархию, что б её, от и до и поверь мне, рогатых гадов там зашибись, а вот таких там нет. Он точно гомункул, ничего иного просто в голову не прет!

– Не слишком ли круто для мага? – не удержался от комментария Эрсола, озадаченный чужим ответом. – Разве создание гомункула не требует равноценного обмена? Что-то вроде жизнь за жизнь?

– Да, это табу, – поддержал Палатем. – К тому же, ритуал искусственного рождения несоразмерен в плане затрат и результата. Как правило, гомункулы получаются не больше десятилетнего ребенка, в редких случаях – взрослой особи с рядом своих нюансов. Для сотворения же нашего случая потребовалось бы вырезать весь район. Может, больше. И маг, в конечном счете, был бы не один, а, как минимум, дюжина инцепторов с широким набором умений в области алхимии.

– Дюжина идиотов, – поправляет Канги, шмыгая носом и протирая треснувшие очки подолом своей потрепанной куртки. – Если у кого-то впрямь хватило духу родить на свет эту тварь, их уже нет в живых.

– А будь в действительности наш демон гомункулом, даёт ли это тебе право считать его тварью? – Палатем изменился в лице. – Они ведь не просят той жизни, что им даруют, но по воле человека вынуждены страдать.

Канги с трудом сглотнул, всем телом чувствуя, как из фиалковых глаз напротив изливается гнев. Тучи сгущались, ветер становился всё более нетерпеливым, проскальзывая в каждую трещинку и заунывной песней отзываясь в сознании охотника. Наверное, никогда ещё он не звучал так трагично, как сейчас, когда вокруг руки Палатема завились нити черной дымки.

– Плоды человеческой жадности, – как-то отрешенно продолжил рыжеволосый мужчина, натягивая потуже перчатки.

– Эй-эй, держи себя в узде! Признаюсь, ляпнул, но мы же тут совсем о другом говорим, как бы. Ведь не о нём, – очкарик сделал акцент на последнем слове и кивнул за спину Палатема.

– Даже не смей смотреть в его сторону, – завёлся Бранд, приставляя к его шее указательный палец с остроконечным наперстком. – Еще одно упоминание и твоя артерия вскроется.

– Хозяин! – позвал Китэ. – Там девочка.

Голос мальчика, такой мягкий и нежный, заставил бармена опустить руку, будто его уличили в чём-то сверхгреховном. Он быстро принял непринужденную позу, дав Канги возможность восстановить дыхание и пульс. С окликом чёрные нити дымки Палатема растворились и, вновь обретая привычно спокойный вид, мужчина обернулся.

– Девочка? – переспросил он.

– Простите. Я случайно услышал, как она плакала, и отвлекся. А вдруг эта девочка ранена и ей нужна помощь? – встревожился Китэ, топчась на месте как перед бегом.

Ребенок по-прежнему подчинялся просьбе и к охотнику не поворачивался, однако внимание давно уже посвящено юной незнакомке. Не то чтобы остальным присутствующим есть до неё дело, особенно сейчас, но Палатем решил-таки сменить приоритетную задачу, чем вызвал некоторое замешательство:

– Что ж, тогда поможем ей, кем бы наша особа ни оказалась, – согласился мужчина, вслед за тем обратился к подручным: – Мы отвлечемся ненадолго, а пока подчистите бар. Не хочется, чтобы наши дорогие клиенты испытывали дискомфорт из-за зловония. Эрсола, на тебя возлагаю задачу разузнать, кем был гость.

– Босс, Вы и так в ответе за одного ребенка. Хотите еще взять кого-то под опеку? Сейчас? – изумился вампир.

– В любых условиях важно оставаться человеком. Полагаю, тебе это должно быть знакомо, как никому другому.

Эрсола предпочел смолчать, выказывая согласие, а Палатем тем временем продолжил:

– Бдите за каждым, кто выглядит подозрительно. Сложно не согласиться, что крысеныш прячется отменно, раз его всё еще не раскрыли.

– Как же демон? – возразил Бернт.

(«Хозяин, скорее!» неоднократно повторялось на заднем фоне)

– Полагаю, он уже не является как таковой проблемой, – Палатем подошёл к мальчику и взял его за руку. – Участия полиции пока достаточно.

– Мудрейшая голова, видать, до чего-то додумалась, раз из двух зол, наконец, выбрала одно. Отдаешь гонцам приказ в одну сторону, а сам идешь в другую? – вклинился Канги, – Я бы на твоем месте не был так уверен в своих силах. Носом чую, что тот жирный говнюк не единственный в своем роде и если у него есть своя компашка за плечами, они стоять в сторонке не будут. Гулять в одиночку с мальчишкой определенно не стоит.

– Закрой рот, – пригрозил Бранд.

– Только поэтому ты всё еще в добром здравии, дорогой Канги. Если уж ловить дикого зверя, то на живца, ибо нашего гостя привёл ко мне именно ты, – мрачно сказал Палатем.

Канги скривил рот, вжав голову в плечи. Как бы он не заставлял себя выглядеть уверенно перед лицом ужаса во плоти, что носит благозвучную фамилию Ласерта, аура, исходившая от последнего, перебивала не то, что чувство бесстрашия – даже мысли о нём казались запретными.

(«Мы должны пойти к ней!» не останавливался Китэ)

– Как быть с ним? – спросил бармен, ткнув в плечо охотника, на что тот раздраженно поморщился.

– Отпустить, чёрт возьми, – пробурчал Канги. – Я не собираюсь становиться пушечным мясом!

– Тиа не будет против гостей. Пусть он побудет у неё какое-то время, позже мы их навестим.

Бранд подчинился и, резко подхватив озлобленного охотника за локоть, подвёл к Бернту.

– Будьте осторожны, босс. Мы будем неподалеку, – сказал пианист.

Он коснулся плеч брата и Канги и вскоре растворился вместе с ними в сгустке той же ярко-красной праны. Эрсола, кратко кивнув, смело ступил на край крыши и спрыгнул вниз.

– Хозяин! – Китэ потянул мужчину за руку, ведя вперед.

– Я слышу тебя, – вздохнув, успокоил его Палатем. – Идём.

– Я думал, они пойдут с нами. Там один голос, но что если девочка там не одна, а с семьей и им всем нужна помощь? Вы не сможете переместить их всех сразу. Потребуется время.

– Несколько минут назад ты утверждал, что я сильнее других.

– Но телепорт затрачивает очень много праны, поэтому…

– Тем более, эмоформы, чаще всего, поддаются эмоциям, когда находятся в одиночестве, – спокойно заявляет мужчина. – Вероятно, она там одна.

– «Эмоформ»? Что это?

– Не что, а кто. Одарённые, способные воплощать свои чувства в материальной форме. Вот как этот демон, к примеру. Чем негативнее состояние человека, тем страшнее результат. Даже представить сложно, в каком она была расположении духа.

– Думаете, эта девочка эмоформ? И почему была? Вы знали об этом с самого начала? Тогда зачем Вы спрашивали у Канги о чудовище? – любопытничал Китэ, не сбавляя шаг.

– Ты не считал звезды, – с ноткой укора произнес Палатем.

– Считал, честно, но пока слушал, сбился на двадцать третьей. Потом голос девочки и… остальное пропустил.

– Не стоит забывать о важности концентрации. Мы ведь уже говорили об этом.

– Наверное, всё из-за демона. Я немного растерялся. Хозяин, давайте пойдем быстрее. И Вы не ответили: с самого начала, да?

– Когда Канги упомянул гомункула. К тому же, это предположение. Всего лишь предположение.

Глава пятая

11 октября, 1962 год. Республика, зона S, район 27

Пожарная лестница заканчивалась на самом верхнем десятом этаже, не доходя до крыши (странная планировка). Дверь на уровне, к счастью, оказалась открытой и чуть позже Бин понял, почему. В коридоре было не так темно, как предполагалось – на грохот, сирены и голос из громкоговорителей с фонариками выбежали жильцы. Вероятно, кто-то уже воспользовался выходом, оттого дверь осталась не запертой. Напуганные до чёртиков люди перемещались из угла в угол как тараканы – суетливо и беспорядочно – и чтобы не поднимать паники и ненужного шума, Нефира спрятал пистолет за пояс.

«Они не выстоят»

«Кто бы мог с утра подумать, что через сутки нам всем крышка»

«О, Богиня, не оставляй нас!»

«Да эта полиция ничего не стоит. Толку-то, что служат. Никакой надежды»

Нефира на секунду остановился, бросив строгий взгляд на угрюмых стариков – оскорблять все горазды, а пойти на рожон у большинства духу не хватит. Впрочем, это не стоило того, чтобы тратить время на отстаивание интересов полиции (все всегда чем-то недовольны), поэтому он поспешил найти люк, ведущий на поверхность дома.

– Молодой человек, Вы что-то ищете? – спросила немолодая женщина, останавливая Бина лучом фонаря в лицо.

– Вроде того. Не подскажете, где здесь есть пожарный выход на крышу? – прикрываясь ладонью, спросил полицейский.

Женщина призадумалась. Лишь после непродолжительной паузы она ответила:

– А, Вы за девочкой? Да, есть. Дойдете до конца коридора и поверните направо, там будет лестница.

Она измученно улыбнулась, похлопав Бина по плечу.

– Похоже, дитя чем-то расстроено. Вы хорошенько за ней приглядывайте, чтобы больше не убегала, – женщина аккуратно приложилась к гипсу на его руке. – Уверены, что сможете залезть в таком-то положении?

Собираясь спросить, чью роль ему навязали, Нефира только и успел открыть рот, когда женщину подхватили за руки двое подростков и мигом завели в квартиру. «Бабушка, пожалуйста, вернись в квартиру» – последнее, что он услышал от них перед тем, как дверь той самой квартиры захлопнулась.

Чудаковатости сплошь и рядом.

Сегодня голова Бина в плане дум работала на износ (вопросы, вопросы, вопросы), но по воле некоторых обстоятельств, не находилось и минуты для детального обдумывания всего и сразу. Одна мысль смещала другую и преодолевая весь этот нелегкий путь, парень не переставал размышлять о своем спонтанном сообщении, переданном Делмаром в отдел. По правде говоря, Нефира не был уверен в объекте своего поиска, в том, что виной всему одаренный и, тем не менее, язык опередил разумность, причём утверждение вырвалось без колебаний (хоть бы голос дрогнул).

Не в первый раз браня себя за легкомыслие, Нефира смотрел на лестницу – от собственной беспомощности хотелось скрежетать зубами перед, казалось бы, каким-то пустяком с поперечными железками. Будь лестница под наклоном, восхождение не составило бы проблем, но по логике экономии места и назло руке Бина, подъём обещает дать жару.

– Вертикальная, чтоб её, – негодовал парень.

Взяв волю в кулак, Нефира приблизился к лестнице. Бин не считал, сколько времени прошло с того момента, как он начал и до того, как после продолжительных пыхтений голову обдало потоком воздуха. Помочь, разумеется, никто не додумался – жильцы наблюдали за ним с раскрытыми ртами и отупевшими взглядами, будто тот обезьянка в цирке.

Небосвод затянула темная непроглядная пелена. Погода ухудшалась с каждой минутой, норовя обрушить на столицу дождь, будто порывистого циклона мало. После выматывающего альпинизма, ветер стал наградой за немалый труд, что позволила легким впустить долгожданную порцию кислорода с примесями удушливых паров, поднимавшихся с дороги.

Смахнув со лба бусинки пота, Бин осмотрелся (пока лез, слегка потерял ориентир). На краю крыши, за которым отблескивал тёплый свет, и взмывали тёмно-серые клубы, он разглядел чей-то силуэт. Неизвестный сидел неподвижно и полицейский не мог этим не воспользоваться: он вынул из-за пояса пистолет и тихой поступью двинулся к карнизу. Каждый последующий шаг сокращал расстояние и чем ближе, тем меньше у подозреваемого шансов дать отпор или сбежать. Когда до объекта осталось меньше метра, Бин остановился – дуло пистолета уткнулось в пышный, каштановый затылок.

– Без резких движений, – негромко, но твердо приказал Нефира.

Узкие, угловатые плечи миниатюрного незнакомца опустились. Он не дернулся и даже не вздрогнул – вместо этого человек откинул голову в сторону так, чтобы увидеть лицо нарушителя покоя. На Бина устремился серьезный взгляд суженных карих глазенок, принадлежавших, кстати, не взрослому, а самой, что не на есть, девочке лет тринадцати. Маленький нос с лукообразным кончиком, порумянившиеся от холода щечки, пухлые губки сомкнулись в недовольную натянутую полоску – всё это на круглом лице в обрамлении волнистой копны.

– Кем будешь? – девочка смерила Бина, затем вновь отвернулась, прочищая горло.

Вместо формального представления, полицейский отмахнулся лишь именем. Вряд ли малолетнему ребенку есть дело до статуса какого-то там дядюшки с пистолетом. Впрочем, оружие её беспокоило не больше, чем пылинка на ботинке.

– Ты ведь эмоформ? – спросил парень в надежде услышать «да».

– По крайней мере, последние шестнадцать лет и триста дней я им была. Сомневаюсь, что сей факт мог как-либо измениться за то время, сколько ты здесь находишься.

– Я не хочу применять силу, поэтому пока что просто прошу – останови это, – пригрозил Бин, не до конца понимая, как вообще работает дар эмоформа.

– Наш мир относительно огромен и всё в нем пребывает в постоянном движении. Я многое могу остановить и куда больше не могу. Время, автобус, плохую погоду, микроволновку… надо было читать инструкцию. Давай конкретнее.

– Без шуток.

– Если ты о нём, – она ткнула пальцем на разъярённого демона, – то я не знала, не знаю и вряд ли мне ещё доведется узнать. В последнее время эмоции задерживаются вне тела дольше обычного. Должно быть, последствия.

– Последствия чего?

Она не ответила.

– Эмоформ считается одним из самых вредоносных одаренных и встречается достаточно редко. По статистике на семьсот тысяч человек приходится рождение от силы двух с этой способностью. Из них – девяносто девять целых и восемь десятых процента не угроза, их фантазмы не имеют формы и чаще проявляют себя как непродолжительный по жизни выплеск энергии, структурно очень схожий с праной. Однако, ноль целых два десятых процента – несут серьезную опасность не только для ближнего круга, но и для всего человечества в целом, – после недолгой паузы продолжила девочка. – Смотря, где и как проявит себя эмоформ.

– К чему это? – стараясь не выказывать раздражения, спросил Бин.

– Знаешь, что странно? Тот жалкий процент, к которому я отношусь, не так уж и сильно отличается от остальных людей. Наши воплощения имеют тело, форму и, как сегодня выяснилось, голос, и зачастую в таком виде предстает именно агрессия. В зависимости от направления злобы, фантазм оказывает воздействует именно на то, что побудило его к рождению.

– А точнее?

Над столицей прогремели первые раскаты грома.

– Эмоформы влияют на пространство, внося в него свои коррективы. Сражаются, разрушают, уничтожают. И тут возникает вопрос: чем другие люди лучше меня? Войны на протяжении столетий, лесные пожары, голод, эпидемии, бесчисленное количество смертей – всё начинается с человека, с его враждебно настроенной идеи в угоду собственного эгоизма. Или, как это называют, “шаг в светлое будущее”? Все мы, по сути, зло в латентном состоянии. Смысл злиться только на нас? В той или иной степени каждый виновен.

Её речь не пестрила эмоциональными акцентами и ударениями, придерживаясь безучастной манеры, тем не менее, ощущалась чёткая осознанность произносимого. Это не походило на высокомерное хвастовство знаниями, считанными из книг – она знала, о чём говорит, и звучало всё естественно, словно рассуждать о подобных вещах в привычном порядке её бытовых тем.

– Хватит. Тебе придется найти способ его остановить.

– Ты вроде не глухой, – девочка повернулась, перекинув через карниз ноги обратно на крышу, – Ты тупой.

– Осторожнее на поворотах, – пригрозил Бин.

Для холодного октября она была одета чересчур легко: радужный свитер с жёлтыми рукавами, торчащий из-под чёрной удлинённой жилетки, широкие потрепанные джинсы и крупные коричневые ботинки. На каждой вещи имелось, как минимум, по пять разноцветных заплаток; из неровных стежков, где, видимо, были дырки, торчали разноцветные нитки. Единственное, что более или менее соответствовало погоде, так это ярко-красный шарф со снежинками и им в тон варежки с криво вышитыми звездочками по центру.

– Ты тупой, потому что не понимаешь с первого раза. Я без понятия, как его уничтожить. Не имею представления, никак, совершенно, совсем – не знаю, – лениво протянула девочка, – Лучше посиди здесь, пока он не исчезнет. Когда-то же должен.

– Издеваешься? – холодность в его голосе обрела более агрессивный оттенок.

– Нет, – она уложила руки на колени, внимательно глядя в глаза Нефира. – Ты же из полиции, да?

– Не очевидно? – парень потряс электрошокером.

– На самом деле не настолько, насколько ты можешь себе представить. Тут вариантов не меньше сотни – вы же не единственные, кто носит и имеет право иметь оружие. С не меньшей уверенностью я могла бы подумать, что ты киллер.

– Но угадала с первого раза.

– Я привыкла считать, что первая приходящая в голову мысль самая верная, – девочка приложила ладонь к макушке, – Интуиция. Да и ведешь ты себя… как бы это сказать, не по-преступнически. Извиняй за странное понятие – у меня частенько выпадают из памяти подходящие слова, поэтому я придумываю новые.

– А как, по-твоему, действуют преступники?

Над городом пронеслись стрелы молний.

– Во всяком случае, куда обстоятельнее тебя. Да и полицейский из тебя тоже так себе. Нельзя же действовать столь необдуманно. Ну, знаешь, на носителя зловредной способности нельзя оказывать моральное давление, ибо при нестабильном психоэмоциональном состоянии фантазм может усилиться. Ты, как ищейка, думаю, и без меня это знаешь. Или… в противном случае я могла бы воспротивиться и скинуть тебя с крыши. Жить не надоело?

– Я не убиваю детей.

– К тому же, в Хартии человечества, в параграфе двадцать четыре, под шестым пунктом имеется примечание, что в случае наличия у одаренного экстремистских идей и мотивов, которые могут или уже нанесли вред общественному порядку, а также, если его действия повлекли за собой смерть одного или более лиц, суд имеет право назначить наказание в виде казни. Вот скажи, я же зло, у меня есть незначительный и все-таки мотив, но ты не выстрели. Почему? Зато одна пуля и проблема решена. С чего вдруг затормозился?

– Ты всегда так спокойно заводишь беседы с незнакомцами?

– Иногда незнакомцам проще высказаться, чем тем, кого знаешь всю свою жизнь. Ну, так ответь, почему не стреляешь? Как же долг перед обществом и законом? Мне столько раз приходила эта мысль в голову, что как бы порой люди не кричали об ответственности, важности защиты народа, мало кому по-настоящему есть дело до других. Ты не знаешь тех, кто погиб этой ночью и, наверняка, никогда не узнаешь, а им уже всё равно – они мертвы. И их станет больше. Зато ты здесь, в десятках метрах от опасности, но стоишь тут, будто, – подчеркнула она, – пытаешься остановить меня. Давай, нажми на курок. Или добиваешься признания? Как думаешь, все ли скажут тебе спасибо, узнай они, что ты убил ребенка? – её глаза заискрились любопытством. – Расскажи мне, Бин, что тобой движет?

Со стороны раздался шорох. Оба отвлеклись на звук – по привычке службы парень поднял оружие в направлении явившихся. Пистолет почти коснулся острия клинка, вынесенного вперед рыжеволосым мужчиной. За ним стоял мальчик… какой-то очень знакомый мальчик?.. Ребенок, казалось, когда взглянул на Нефира, почувствовал то же самое. Ему от силы лет пять и настолько хрупкий и невинный, что оружие в руке дрогнуло.

– Неожиданно, – загадочно улыбаясь, промолвил мужчина. – Кто-то поспел раньше нас. Я полагаю, из вас двоих, эмоформ – она?

– А, тоже догадливые. У нас тут место встреч, да? – вставила девочка, откашлявшись.

– Значит, предположения были верны, – незнакомца ее ответ порадовал.

– Кто вы? – спросил Бин. – И, будьте добры, опустите меч.

Мужчина всмотрелся в пистолет.

– Электрошокер, версия четыре два. Заряд не более трех заряженных током пуль, обездвиживает максимум на двадцать минут. Дальность – пять метров. Все модели этого электрошокера разработаны для полиции, очевидно, представитель которой перед нами. На твоем месте я бы не позорился и опустил эту бесполезную игрушку.

– Так это электрошокер? О, знатная бутафория, – девочка наклонила голову, рассматривая огнестрел.

Для случайного прохожего – слишком хорошая осведомленность оружейной науки, для агента – не то сопровождение, для уличного бандита – заметно дорогой костюм, зато для мафиозной шестерки – то, что нужно. Встречал Бин как-то таких, но от этого веяло авторитетом, роскошью и силой. Какая ирония, если незнакомец в действительности окажется членом какого-нибудь преступного синдиката. Ведь надо же было вспомнить в такси о тех страшилках из детства про группировки каннибалов. И клинок у мужчины на зависть многим магам. Не всем везет выковать полноценное оружие, уже не говоря о красоте отдельных элементов клинка. Искусно созданный атрибут защиты, а вместе с тем, атаки, показывает, насколько его владелец силён физически и духовно, насколько велико мастерство владения праной.