Текст книги "Три приятеля"

Расселение

Кто-то массивный в плаще или длинном пальто безжалостным голосом выговаривал Оле, сжавшейся на крохотной кушетке. Она была накрыта пестрой рваной кофтой, края которой натянула сжатыми кулачками почти до носа. Видны были только испуганные глаза.

– У Бабеля в «Зависти». Ветвь, полная цветов и листьев. Чепуха. Какая ты ветвь? Да ты и Бабеля никогда не читала. Что такое по-английски бабл? Бабл – это пузырь. Вот откуда взялась его фамилия. Нечего было ему дружить с гэпэушниками. Навели полную комнату всякой дряни.

На кушетке уже сидел мальчик и чистил спичкой под ногтями. Стены у комнаты не было. Вместо стены виднелась одежда в освещенной витрине.

Во сне Леня понял, что это сон. Он разлепил глаза и оглядел комнату. Сегодня должна быть встреча по Олиной квартире, а он с утра чувствовал себя слегка простуженным и перед встречей заглянул домой. Поискал каких-нибудь таблеток, не нашел и прилег на минутку. А проспал, видимо, с часик. Он вскочил и быстро привел себя в порядок.

* * *

Дом расселялся под новую застройку акционерным обществом «Восход». Стас договорился о встрече с директором Клавдией Николаевной. Леня на бегу купил пучок цветов, бросился в такси и к назначенному времени прибыл к дверям офиса. Однако Стас подъехал только минут через десять и был встречен укоризненным Лениным взглядом.

– Пошли, – сказал Стас, не давая Лене времени на упреки. – Чего здесь торчать с цветочками! Приперся, как на свидание.

– Ах ты, сучара. А кто мне велел явиться с веником и при параде?

– А ты при параде? – осведомился Стас, проходя с Леней в холл.

– Во всем новом, как моряк.

– Не бойся, не потонем. Я уже обо всем договорился. Клавка, конечно, дура, но все сделает, что скажу. Помнишь, я тебе про Жабова говорил? Так и оказалось – его площадка. А он председатель совета директоров. Понял?

Секретарь немедленно провела их в кабинет. Клавдия Николаевна оказалась невысокой полной женщиной средних лет. Принимая цветы, она воскликнула:

– Боже мой! Какая прелесть!

– Нет-нет, не говорите так, – ответил Леня. – Я совершенно не умею выбирать цветы. Я увидел самые лучшие розы. Когда я их покупал у цветочницы, мне казалось, что они само совершенство. Но, увидев вас сейчас, понял, как жалко, как беспомощно выглядит их красота по сравнению с вами.

– Ну и льстец твой приятель, – обращаясь к Стасу, сказала Клавдия.

– Не скажи, дорогая. Против правды не попрешь. Это не лесть, а констатация факта. А Леню звать Леня. Леня, а эта дама – Клавдия. Как ты уже заметил, и красива, и умна.

– Ну, захвалили, – засмеялась женщина. – Так уж я и поверю. Но давайте начнем обсуждение. Кофе, чай?

– Кофе, пожалуй, – сказал Леня.

– И мне, – поддержал Стас.

– Три кофе, – произнесла в селектор Клава.

Все сели за приставной стол. Клава достала папку с надписью «Квартиры для расселения». Раскрыла ее и отстегнула застежку, освобождая листочки. Разговор начал Стас:

– Я тебе уже все рассказал по телефону. И про Олю, и про квартиру. То, что ты предложила, не подходит. Нужна квартира в центре.

– Но у меня нет ни одной квартиры в центре, – возразила Клава, – давайте подождем, я попробую что-нибудь поискать.

– Существуют два способа вворачивания электрической лампочки в патрон, – сказал, ухмыляясь, Стас. – Обычный вы все знаете. Второй способ – вращать стул, на котором стоит человек, вкручивающий лампочку.

– Есть еще третий способ, – равнодушно заметил Леня, – и я не понимаю, почему им не пользуются. Надо приставить лампочку к патрону и просто ждать, пока Земля не сделает нужное число оборотов. Вы же не будете возражать, что Земля вращается? Один оборот за сутки.

– Нет, конечно! – воскликнула дама. – Но это потребует несколько суток!

– Что я тебе говорил? – загудел Стас. – И красива, и умна, и с широким кругозором.

– Да перестаньте вы. Я ничего не понимаю! – воскликнула Клава.

– Ты предложила подождать, – ответил Стас. – А зачем ждать, пока Земля сделает свои обороты? Вот Леня нашел несколько адресов однокомнатных квартир в центре. Купи ту, которую продадут побыстрее, и оформляй передачу ее на Олю. Доверенность у Лени.

Леня расстегнул дипломат, достал список адресов и копию доверенности и передал все бумаги Клаве. Секретарь внесла на подносе чашки с кофе, сливки в крошечных упаковках и печенье. Клава утвердительно качнула головой, и секретарь исчезла. Еще несколько минут занял просмотр адресов.

– Да, вводите вы меня в расходы, – вздохнула Клава. – Квартиры в центре много дороже.

– Сэкономишь на других, – равнодушно заметил Стас, – а от нас – цветы, внимание, банкет.

– Ладно. Отдам все посмотреть юристам. Купим и будем оформлять. Леня, оставьте, пожалуйста, ваши телефоны.

– Нет проблем. – Леня достал карточку и передал ее Клаве.

Потрепались еще несколько минут, попрощались, и вскоре Леня оказался в машине Стаса. Тот подбросил его до дома и уехал, обещав звонить. В квартире было пусто. Когда Леня вернулся из Швейцарии, его ждало большое письмо от Иры. Оно лежало запечатанным на столе. На конверте была лаконичная надпись «Лене». Но ничего для Лени удивительного в письме не было. Ира, естественно, возвратилась к мужу, конечно, благодарила за незабываемые минуты и надеялась остаться в хороших отношениях. Леня заложил письмо в специальную папку, которая была хорошо спрятана на полке книжного шкафа среди таких же папок с финансовыми отчетами. В этой папке хранились разные письма и записки, некоторые из них были крайне любопытны. Вот несколько записок от девушки, которая всегда подписывалась только фамилией Цнуева. В первой, датированной январем какого-то года, приличными словами были только «гад, хобот, не мечтай» и фраза «выбью все окна». Вторая записка от нее за март не содержала ни одного бранного слова; по тексту можно было учить уменьшительно-ласкательные прилагательные. И еще несколько записок за апрель, подписанные фамилией Цнуева, вновь были наполнены непристойностями и крепкими выражениями. Была еще такая записка от другой знакомой: «Он все знает. Я готова отравиться. Приду в 3, как обычно». По этому поводу Стас заметил:

– Как только у тебя поднялась рука на жену начальника отдела?

– Это была не рука, – попытался оправдаться Леня. – И к тому же он такой зануда. Ей необходимо было отдохнуть от него.

– Тогда конечно, – разрешил Стас, – по конституции каждый человек имеет право на отдых; не вижу причины, почему бы не включить в это определение также и женщину.

Спрятав письмо Иры в папку, Леня подключился к Интернету и до вечера работал.

С Клавдией Николаевной Леня договорился обсудить дела за обедом в ресторане ночного клуба «Беранже». Он купил кое-что на свой вкус, но еще не решил, как распорядиться этой вещью. Не так уж хорошо он понял Клавдию в течение одной короткой встречи в ее офисе. Стас дал ей правильную характеристику: дура страшная, но энергична и имеет множество связей. Для начала Леня попросил официанта позвать Янга Ли и подробно обсудил с ним подачу сырного фондю. При этом упомянул имя директора «Восхода».

– Как же, как же, – сказал повар, – Клавдия Николаевна. Конечно, знаю.

– Есть у нее какие-либо пристрастия?

– Как-то даже и не припомню, – задумался Янг. – Обычно она на банкетах бывает, а так, пообедать, заходит редко. С кем-либо из важных приезжих. Деловой ленч, одним словом.

– Раз так, давай-ка удивим ее фондю.

Клавдия Николаевна появилась точно в назначенное время. Она была в строгом темном платье с высоким воротником-стойкой. Подойдя к ожидающему ее Лене, она бросила сумочку на свободный стул и явно собиралась заговорить о делах. Но Леня не дал ей и рта раскрыть.

– Как это вам удается в середине дня выглядеть так свежо? – воскликнул он. – Я, например, к обеду выдыхаюсь так, что на соблазнительных женщин могу только восхищенно поглядывать. И все.

– Будет вам, – ответила Клава, – хотя если это про меня, то спасибо за соблазнительную. Мне так редко перепадают комплименты.

– Не могу поверить! – Это восклицание совпало с подносом и установкой спиртовки и фондюшницы с сыром. – Такой женщине комплименты надо говорить каждый час или лучше каждые полчаса.

– О чем вы говорите, Леня. Я настоящих мужиков-то давно не вижу. На работе – партнеры, дома… – Она махнула рукой. – Дома у него есть более притягательная подружка, с отвинчивающейся пробочкой. Ну ладно. А что это такое?

Леня рассказал про фондю. Показал, как обмакивать в сыр кусочки яблок или крохотные булочки. Сам налил в фужеры светлое сухое. Приподнял свой бокал:

– Ничего, что мы изменим традиции и не будем есть первое и второе?

– Нормально. Я и не привыкла регулярно обедать. Кофе, бутерброд и все. Вечером поужинаю поплотнее, вот и фигурку себе создала. А вы говорите – соблазнительная.

– Ох, не верю я вам, – улыбнулся Леня, – не верю. Кружите вы головы своим сотрудникам, а? Признайтесь.

– Я им даже думать об этом запрещаю. Имела много лет назад печальный опыт. Так что нет у меня никого, ни дома, ни на стороне, – прямолинейно заявила Клава и взглянула Лене прямо в глаза.

Вызов был брошен. Леня ухмыльнулся. Дура, конечно, дура, но прямолинейная. Без хитростей. Как же с ней себя повести? Уходить от невысказанного вопроса нельзя. И предлагать лезть в койку прямо сейчас тоже нельзя. Имидж, понимаешь ли. Но мы готовы к любым поворотам. И Леня вернул улыбку на понимающее лицо.

– Позвольте мне, Клава, преподнести вам скромный подарок, – произнес он, вынимая из кармана пиджака и открывая небольшую изящную коробочку. – Это довольно редкий вид белого янтаря, который обычно оправляют в кожу и носят на кожаном ремешке, как медальон. Взгляните на него перед тем, как он удобно устроится на вашей высокой груди.

Женщина попыталась протестовать, но Леня умело не дал ей возможности отказаться от подарка. Он протянул ей оправленный янтарь на тонкой изящной кожаной ленточке и продолжил свою песнь сирены:

– Нет-нет, вы не можете лишить меня удовольствия сделать вам именно этот подарок. Дело в том, что по легенде – есть такое красивое литовское предание – белый янтарь подходит только чувственным женщинам. Это легко проверяется по искоркам в глазах, которые появляются, когда такая женщина надевает на себя кулон.

– А если эти искорки не появляются? – Клава задала вопрос заинтересованно и с некоторым опасением.

– Тогда кулон не подходит, – уверенно сказал Леня, – но я нисколько не сомневаюсь в своем выборе.

Леня взял янтарь из рук Клавы, аккуратно надел ремешок ей на шею и внимательно стал вглядываться ей в глаза. Клава неуверенно улыбалась. Фондю было забыто. Бокал с сухим вином отставлен. Над столом повисла долгая пауза.

– Конечно, – вздохнул Леня, – я не ошибся. Ах, какие искорки в глазах. Какие бесенята.

– А как же мне посмотреть? – забеспокоилась Клава. – Вы такой, ну, не знаю. Как мне увидеть искорки? И вообще…

– А что, разве так, без зеркала, не чувствуется? – осведомился Леня. – Разве не чувствуется душевный подъем, волнение, теплота янтаря? Потрогайте его ладошкой.

Клава протянула руку к груди и накрыла ладонью янтарь. Потом стала медленно гладить камень пальцами. Леня понял, что это все. Бабу можно было брать голыми руками. Какими бы связями она ни обладала, какими бы капиталами ни ворочала, она сидела перед ним, неспособная оторвать пальцы от чудесного белого янтаря, который Леня купил в ювелирном магазине неподалеку от своего дома.

Привкус лакрицы

Вечером следующего дня Леня и Клава мирно и немного устало беседовали на Лениной кухне, пробуя необычное сухое вино. На Лене были только джинсовые шорты, на Клаве – только Ленина рубашка. Леня с удовольствием наблюдал за приятельницей, которая все же чувствовала себя немного неловко. Сам Леня откинулся на спинку стула и потягивал красное сухое вино из прозрачного широкого бокала.

– «Кот дю Рон», – говорил Леня, – из винограда сортов гренаш и сира, которые растут в долине реки Роны.

– Это во Франции? – спросила Клава.

– Ага, нежная моя, – ответил Леня.

– Перестань, пожалуйста. Нежный генеральный директор! Ну чего во мне нежного?

– Есть кое-что. Сказать?

– Ну, не надо.

– Какая ты все же скованная. Ладно. Итак, «Кот дю Рон». Ты чувствуешь привкус лакрицы?

– Я не знаю, что это такое, но какой-то приятный привкус действительно есть.

– К стыду своему, – сказал Леня, – я тоже не знаю, что такое лакрица. Надо бы съездить во Францию, в эту самую долину реки Рона, или Роны. Да вот времени все нет.

– Только пожелай, – сказала Клава, – только захоти. Кстати, Лень, я таких сказок наслушалась о том, как вы со Стасом вытащили бедную девушку из помойки; буквально из помойки. Это правда? Может быть, ты мне расскажешь?!

– Ну, надо было помочь человеку, мы и помогли немного. Там в основном наш приятель Мишка, врач, все сделал. А теперь вы дом ломаете, ну вот, надо помочь бедняжке, поселить ее получше. И все.

Они так и не успели детально обговорить все вопросы, связанные с Олиной квартирой. Впрочем, и так все было ясно. Акционерное общество уже дало команду риелторам купить однокомнатную квартиру неподалеку от Лениного дома, и юристы уже готовы были оформлять квартиру в Олину собственность. Осталось только Лене осмотреть отобранные квартиры и дать свое согласие. Конечно, основную роль здесь играла Клавдия Николаевна, которая в настоящее время сидела, стесняясь своей полноты, в одной только Лениной рубашке на кухне в его квартире после нескольких часов, проведенных в его спальне.

Вечером Леня подключился к Сети и принял несколько писем. Одно из них было от Оли. Леня начал просматривать остальные, оставив письмо Оли напоследок. Наконец он добрался до письма Илги. Она писала, что ей звонил Романов и сообщил, что Оле стало хуже, она уже два дня отказывается от еды, и он не понимает, в чем дело. Показатели крови в норме, воспалительных процессов нет, но состояние Оли вызывает беспокойство. Леня почувствовал сердцебиение. Он открыл письмо Оли. Вместо подробного отчета о лечении Оля написала всего несколько строчек, в которых благодарила его за заботу и желала ему счастья и любви. В первый момент Леня хотел ответить и потребовать разъяснений и ответил бы, но позвонил телефон.

– Илга только что звонила, – пророкотал Стас, – с девкой что-то случилось. Два дня не ест. Илга думает – это ты.

– Чего я? – возмутился Леня.

– А ничего, – парировал Стас, – ты Клаву трахнул?

– Ну…

– Не нукай. Когда с ней договорился?

– Позавчера.

– Вот. Два дня девка не ест. Понял. Целочки, они такие чувствительные. У тебя только штаны начали пузыриться, а у девки чувство, что…

– Ты перестанешь бред нести? – возмутился Леня. – Это что? Мне уже и под одеяло никого засунуть нельзя?

– А ты на пацанов переходи, – загоготал Стас, – на пацанов. Вот мы и проверим. В общем, так. Играю большой сбор в клинике у Мишки. Он сегодня опять дежурит. Заеду минут через двадцать. Снизу позвоню, сразу же падай.

– Я ей письмо хотел… – начал говорить Леня.

– На хер они нужны, письма, звони ей, пока я еду. Понял?

– Понял, звоню.

– И построже с ней. Ну, тебе виднее, как говорить. Давай. Я заскочу в Никольский. Ну не казенный же спирт нам глотать!

В трубке раздались гудки отбоя. Леня положил ее, открыл записную книжку, нашел номер телефона, собрался с мыслями, нажал клавишу громкой связи и начал набирать номер швейцарской клиники. Вскоре трубку подняли и представились. Леня попросил соединить с палатой Оли. Прозвучало всего несколько тактов мелодии, раздался щелчок и послышался родной мелодичный голосок:

– Хелло.

– Ольга, – спокойно сказал Леня, – привет.

– Ой, Леня! – послышался возглас Оли.

– Леня, Леня, – успокаивающе произнес Леня. – Я тебе уже дня четыре не звонил, занимался квартирой. Все практически сделал, а ты нас всех огорчаешь. Это что за отказ от еды? А? Мне что, все бросить, прилететь и отшлепать тебя?

– Леня, ну, пожалуйста…

– Так я приеду и не посмотрю на твой железный каркас, а отшлепаю тебя. – Леня помолчал. – И чтобы никаких на тебя жалоб. Здесь все с нетерпением ждут твоего возвращения здоровой и веселой.

– А ты? – Голос Оли был тихий. – Все ждут, а ты?

– Больше всех! – уверенно ответил Леня.

– Леня! – зазвенел голосок. – Леня, я так счастлива. Я все сделаю, что ты велишь.

– Не я, а доктора, понятно? Чтобы все выполнялось по часам. А завтра жду в письме подробного отчета. Сегодня мне некогда – еду сейчас встречаться с Мишкой и Стасом. Ух, как они злятся на тебя!

– Леня, скажи им, я буду послушной, мне так было плохо, а сейчас ты позвонил, и стало так чудесно.

– Ладно, скажу.

– Леня, а Леня, а ты когда приедешь, отшлепаешь меня?

– Непременно. Как только снимут железяки, так и отшлепаю.

– Ой, Леня, я буду ждать. – Голос Оли стал едва слышимым. – Когда я была маленькая и шалила, папа тоже обещал меня отшлепать.

– По попе? – серьезным голосом осведомился Леня.

– Ага!

– Смотри, рука у меня тяжелая.

Оля счастливо засмеялась. Леня сказал еще несколько слов. Дал какие-то важные указания и закончил разговор. Вскоре, буквально через минуту, раздался звонок.

– Ну? – спросил Стас. – Мне что, загорать здесь или как?

– Дядя, – воскликнул Леня, – я с Олей говорил! Падаю вниз!

– Падай и приходи в мои объятия, – милостиво согласился Стас.

– Сестричек, – распорядился Стас.

– Нет проблем, – ответил Мишка, – сегодня дежурят две; обе подходящие. Только надо ловить момент. Одна уходит на пенсию завтра, вторая – в следующем месяце. Просто ума не приложу, где взять замену. Зарплата крохотная, а…

– Мы чего, производственные вопросы будем решать? – загудел Стас. – Или будем обсуждать моральный облик этого развратника?

– Какого? Почему Ленька стал вдруг развратником? – Мишка встревожился не на шутку.

– Потому, – назидательно поднял указательный палец Стас, – потому, что он ради получения жилплощади совратил невинную директрису некоего акционерного общества.

– А, это! – равнодушно заметил Мишка. – Об этом он мне рассказал. И что тебя вдруг насторожило в банальных Ленькиных поступках?

– Пусть сам докладывает, – распорядился Стас. – А я пока займусь делом.

Стас начал открывать бутылку и разворачивать пакеты на Мишкином столе, смахнув какие-то папки и бумаги на свободный стул. А Леня в это время повествовал про Олино письмо, про звонок Илги и про его звонок в клинику. А Мишка, выхватывая у Стаса из-под рук нужные бумаги, издавал звуки, означающие одновременно: «А я что говорил!» и «Не режь сыр на истории болезни, идиот!». Бутылка была «Абсолют» 0,75, но в брошенных на пол пакетах еще что-то позвякивало.

– Так, – сказал Стас, – давайте выпивать. Это хорошо, что ты с ней строго. С бабой нужно строго.

– С любой? – поинтересовался Леня, разливая водку.

– Конечно! – Стас почему-то сконфузился.

– Ладно, – согласился Леня, поднимая стакан, – надо будет обсудить это с Илгой.

– Во! – Стас поднял кулак на уровень Лениной головы. – Понял?

– Убедительно, – заметил Леня. – Но отсутствует логика.

– Какая может быть логика, – заорал Мишка, – спорите по пустякам, а выпивать?

– Грамотно, – сказал Леня.

– Что бы мы без тебя делали? – загудел Стас и взял в руку кусок ветчины.

Все выпили и начали закусывать. Леня с подозрением посмотрел на Стаса, на его ладонь, на ветчину, которую тот с аппетитом поедал. Взгляд Мишки также обратился на руку Стаса. В его глазах появилось другое, не озабоченное, а осмысленное выражение.

– Это ничего, – сказал он, обращаясь к Лене, – сделаем промывание желудка литра на три – все как рукой снимет. Спасем, не бойся.

– Успеешь? – озабоченно осведомился Леня.

– А как же. Вот этот слон заглотнет всю ветчину, которой даже друзьям не дал попробовать, и тут же промоем ему прямую кишку.

– Засранцы, – заревел Стас, – в пакетах еще килограмм этой ветчины! И всего остального тоже!

– Это хорошо, – примирительно заметил Леня, – вот только зелени маловато. Соленые огурцы. Мда…

Снова выпили. И перешли к серьезному обсуждению проблем лечения Оли. Мишка, правда, попытался перевести разговор на что-то другое, но был остановлен друзьями. Практически незаметно закончилась первая бутылка и началась вторая такая же. Незаметны были также короткие исчезновения Мишки, вызываемого дежурными сестрами. Разговор становился все интереснее, и, даже когда Стас вызвал водителя, они никак не могли решить что-то важное. Мишка проводил их до выхода, обещая позвонить. А водитель с большим трудом почтительно уговорил Стаса и Леню загрузиться в машину и развез их по домам, ничего не путая.

Ремонт квартиры

Покупка квартир и расселение жильцов были поручены риелторской конторе, так что Лене пришлось иметь дело с женщиной-риелтором, суматошной и бестолковой бабой, которая к тому же забывала документы, адреса и даты. Она звонила Лене домой и на работу в любое время и предлагала самые невероятные и немыслимые комбинации. Леня терпеливо объяснял, что нужна однокомнатная квартира из того самого списка, который ей передали из «Восхода». И спрашивал, когда он сможет посмотреть любую из этих квартир. Наконец начался просмотр. Происходил он следующим образом.

Звонок риелтора. Безумное тарахтение в трубке, из которого выясняется, что можно посмотреть квартиру только в шесть вечера, потому что хозяева там не живут, а живут… В шесть часов Леня был у подъезда дома, где риелтор обещала его встретить. Через пятнадцать минут ожидания он топал к квартире и жал на звонок. После долгих расспросов из-за двери его впускала в квартиру молодая женщина с ребенком на руках, которая начинала биться в истерике и кричать, что он не имеет права, что квартира принадлежит ей и никто ее не может выгнать на улицу и что этого гада она даже на порог не пустит. Не дослушав о семейном конфликте, Леня спускался вниз и встречался с риелтором, которая, оказывается, показывала другому клиенту квартиру в соседнем подъезде.

После двух неудачных попыток Леня позвонил риелтору домой в половине двенадцатого ночи. Недовольный и, видимо, разбуженный муж позвал жену к телефону. Сдерживая гнев, Леня сказал:

– Я надеюсь, что мой звонок не принес неудобств. Даю вам три дня. В течение этого времени вы лично осмотрите все квартиры из списка, запишете результаты и доставите их мне. У нас осталось четыре квартиры. Вы будете заниматься только моим делом. Повторяю, осмотрите все квартиры и только после этого позвоните мне. Если будет звонок, но не будет результатов осмотра, я немедленно позвоню в вашу контору и в «Восход» и потребую вас выгнать с работы.

– Но я как раз нашла очень хорошую… – попробовала возразить риелтор.

– Еще раз повторяю: результаты осмотра четырех квартир. Трехдневный срок. Письменно. Только письменно. С указанием срока выезда хозяев, проблем с коммуникациями и прочим. Надеюсь, я вас не обеспокоил своим звонком. Жду результатов. До встречи.

Конечно, за эти три дня риелтор пыталась множество раз позвонить Лене, но все же работа кое-как была сделана. Из списка остались две реальные квартиры на продажу. Леня остановился на квартире на высоком втором этаже, в которой жила древняя бабка, но заправлял всем ее внук, пожилой мужик с сизым пористым носом. Вонь в квартире стояла необычайная. Леня выдержал ее полминуты и ретировался. Он дал согласие на покупку и обсудил сроки выезда с пористым носом. Бестолковый риелтор долго и неправильно оформляла квартиру, но, наконец, все было завершено. «Восход» заплатил внуку деньги, и тот обещал освободить квартиру даже ранее месячного срока. Но естественно, пропал. Тут помог Стас. Его ребята нашли внучонка, что-то ему сказали, и тот шустро вывез бабку к себе в квартиру. Бабка исчезла, но дикая вонь осталась.

Когда Леня со Стасом посетили освободившуюся жилплощадь, они первым делом решили ее проветрить. Но оказалось, что последнее десятилетие окна не открывались. Стас просто выломал одну внутреннюю раму, ударом ладони распахнул наружную и успел удержать раму, готовую вывалиться на улицу. Они перевели дух от вони.

– Мда, – сказал Стас, – вначале сломаем все перегородки, уберем шкафы и чулан, снимем этот сгнивший паркет, а уже потом подумаем о планировке. У тебя есть люди?

– Есть. Мне на бирже рекомендовали одного грузина. Сказали, что его бригада творит чудеса. Сегодня же ему позвоню.

– Тянуть не надо, – согласился Стас. – Запирай этот крысятник и поедем куда-нибудь дернем без закуски. Иначе эту вонь не отшибешь.

Зураб Занелия ввел в заблуждение даже Стаса. Был он высок, широкоплеч, говорил с сочным акцентом, точнее даже не акцентом, а характерным горским говором. Такие грузины нравились женщинам и вызывали зависть у мужчин. В нем чувствовался настоящий хозяин жизни. Когда его с бригадой пригласили отремонтировать квартиру, он внимательно выслушал требования заказчика, записал что-то в блокнот и назвал цифру. Именно цифра всех и покорила. Это была настоящая цифра. Такой не бросаются. Даже Стас поверил, что нанята супербригада. В ходе ремонта Зураб отметал все Ленины сомнения взмахом руки, презрительно кривил губы и говорил Лене:

– У тебя две важные задачи, дорогой, точнее, три. Первая – дать деньги, вторая – принять работу, третья – выпить как следует за счастье и здоровье хозяйки в отремонтированной квартире. Даже не ходи, не смотри, не мешай профессионалам. Под ключ, знаешь, что это такое? Это значит – получишь ключ, откроешь дверь, и радость войдет в твое сердце. Так всегда работает Зураб!

– Ну хорошо, – спорил Леня, – я тебе дал по смете на дубовые двери. А где они, двери? Ни одной двери, а уже все готово.

– Дорогой, пойми, двери я заказал в специальном лесхозе под Ригой. Они мне их повезли, но машина перевернулась. И как раз наши двери немного разломались. Не наша вина, понял, дорогой. Теперь снова повезут. Уже скоро. Я каждый день звоню. Ни копейки не возьмут – я этих людей знаю. Ох, какие люди, а! Как извинение за свой счет петли поставят, настоящие, бронзовые. Завтра проверю, через два дня будут, понял?

– Ну ладно двери, подождем пару дней, а окна? Наружные рамы внутрь, а внутренние – наружу. Зураб?!

– Слушай, сам им руки оборву. Куда глядели, не знаю. Все переделаем, все исправим. Знаешь, что такое сдача под ключ, – ходи, смотри, никаких недостатков не найдешь. Понял?

И Леня уходил, убежденный напором Зураба. Конечно, прошли все сроки, конечно, Зураб вытребовал еще денег за работу, конечно, пьяная бригада разукомплектовала и, видимо, отчасти продала завезенную заранее финскую сантехнику. И умудрилась сломать стоящие в картоне кухонные агрегаты. Но хуже всего было с водой: в ванной она лилась тонкой струйкой, а в кухне появлялась только поздно вечером. Зураб ругался, шумел, кричал про напор. Он размахивал руками, объяснял про две недели, которые он должен был провести на родине, на свадьбе брата, понимаешь. Вероятно, семья была чудовищно многодетная. Непонятно было, куда при этом девается вся бригада. Неужели Зураб отвозил эту пьянь к себе на родину?! Вся эта история тянулась четыре месяца, в течение которых Леня исправно сообщал Оле про успехи квартирного строительства. Девка верила всему, что говорил Леня, а Леня пытался верить Зурабу. Опытный человек должен был бы предположить, что ремонтируется не однокомнатная квартира, а трехэтажный особняк. Но где в этой компании было найти опытного человека? Наконец Стасу все это надоело. Он взял с собой своих ребят из отдела капстроительства и нагрянул в ремонтируемую квартиру. Удивительно, что после инспекции Зураб беспрекословно выполнил все требования. Битая плитка была снята со стен, начали заменять паркет и переваривать водопроводные трубы. Под надзором Стасовых парней работа шла дня три, после чего Стас выгнал всех, включая Зураба, которому пообещал, что если тот возникнет, то уедет на родину в сопровождении нескольких угрюмых парней из Стасового отдела безопасности. Стас также высказал сомнение, что Зурабу удастся туда добраться. После этого разговора в квартиру было возвращено все, что оставалось от оборудования, и бригада вместе с бригадиром исчезла.

И через две недели на подоконнике свежепахнущего помещения торжественно отмечалось завершение ремонта. Вначале Мишку познакомили с Клавдией Николаевной, которая всем показалась очень нарядной в коротком свитере и облегающих джинсах. Потом Стас с Мишкой быстро нарезались и разбежались: Мишке надо было домой к жене, которую он, по его словам, из-за этих чертовых дежурств не видел уже неделю, а Стас вовсе ничего не объяснял. Просто галантно поцеловал Клаве ручку и исчез. Как только они остались одни, Клава прямолинейно сказала:

– Исчез, и все. Ни звонка, ни весточки. И то понятно – дело сделано…

Леня не отвечал. Он протянул руки, задрал Клаве свитер на голову. И так оставил, высвобождая ее руки из рукавов.

– Квартира получена, – продолжала Клава глухим голосом из-под свитера, – да убери же ты руки.

Леня молчал, захватив Клавины руки своей рукой. А другой расстегнул лифчик, отчего груди выпрыгнули, оставив чашки лифчика сверху. Потом он расстегнул пуговицу на джинсах. Клава извивалась и что-то говорила, а Леня в это время короткими движениями стаскивал с нее джинсы. Наконец они застряли на ее коленях, и Леня отпустил руки. Клава немедленно сдернула с головы свитер.

– Ну и видок, – засмеялся Леня, – вся расхристанная, все наружу.

– Леня! – вздохнула Клава. – Ну ты и гадина.

– Опять упреки. Давай-ка снимем с тебя все лишнее.

– Здесь же неудобно.

– А подоконник на что? – возразил Леня.

Он уже почти закончил приготовления, повернул Клаву лицом к подоконнику и нагнул ее. И Клава простила Лене его долгое отсутствие. Так закончился банкет по поводу приема Олиной квартиры.