Текст книги "Конни и друзья. Новичок в классе"

12. Один поцелуй и тысячи толстых шмелей

Проснувшись, Конни сначала не понимает, где находится. Вокруг тихо. И темно. Как странно. Она зевает, достает часы и подпрыгивает от ужаса. Четверть одиннадцатого! Она проспала не только ужин, но и начало ночного похода!

– Черт! – ругается она и отчаянно выбирается из спального мешка. Если она поспешит, может, еще догонит группу! Она извлекает из глубин рюкзака фонарик и проверяет, работает ли он. Свет тусклый, а запасные батарейки у Анны – ну просто супер!

Когда Конни собирается надеть кеды, она замечает записку.

Привет, Конни! Ты так крепко спала, что мне не хотелось тебя будить. Если захочешь, подходи к десяти часам к месту встречи. До скорого, Лия.

– Черт! Проклятье! Дьявол! – Конни на одной ноге выпрыгивает из палатки и едва не спотыкается при попытке надеть второй ботинок и одновременно опустить фонарик в карман шорт. В итоге ей удается устоять, и она несется прочь от палатки.

Лагерь словно вымер. Не слышно ни голосов, ни смеха, вообще ничего. Конни чувствует себя как последний человек на Земле. «А здесь жутковато», – думает она, направляясь к главному входу.

Возле деревянного домика она слышит тихую музыку. Ночные дежурные! Конни облегченно вздыхает: она здесь не одна. Она энергично стучит в дверь, и Лоренц высовывает голову.

– Конни! Ты пропустила начало похода? – спрашивает он. – Если поторопишься и будешь все время идти по лесной дороге, то успеешь догнать остальных. Фонарик у тебя есть?

– Да! – кивает Конни. – Все время по лесной дороге? Хорошо, постараюсь! Большое спасибо! – Она машет вожатому и убегает.

У главного входа путь освещают фонари, но вскоре Конни сворачивает в лес и попадает в кромешную тьму.

Ее сердце тревожно колотится. Она достает фонарь и жалеет, что у нее нет с собой запасных батареек. Луч тусклого света едва достигает кончиков ее кед! Как с таким фонарем найти дорогу в лесу?

– Ну же, соберись! – подбадривает себя Конни. – Если поспешишь и не будешь сворачивать с дороги, ничего с тобой не произойдет!

Над ее головой бесшумно пролетает ночная птица. Конни вздрагивает. О боже, почему она не осталась лежать в своем спальном мешке?

Дорога ухабистая, ноги то и дело спотыкаются о корни деревьев. О том, чтобы бежать, не может быть и речи. Конни движется медленно и старается не думать о том, что свет фонаря мерцает и тускнеет с каждой минутой.

– Э-эй! – кричит она в темноту. – Меня кто-нибудь слышит?

Она останавливается и прислушивается. Но, кроме биения своего сердца, ничего не слышит, если не считать причудливых ночных звуков: деревья тихо потрескивают и вздыхают, мелкие и крупные лесные звери попискивают и рычат. Как страшно!

«Только бы здесь не было волков! – думает Конни. – Или медведей!»

По ее спине бегут мурашки, и она быстро оборачивается. Но за спиной только непроглядная тьма. Как и перед ней, рядом с ней и вокруг нее. Конни усилием воли заставляет себя идти дальше. Вряд ли остальные успели уйти далеко! Скорее всего, за следующим поворотом она уже увидит их фонари. И у нее появится надежный маяк, за которым нужно будет просто следовать.

Но за этим поворотом никого нет, как и за вторым, и за третьим…

Конни уже в самой чаще леса и давно перестала ориентироваться. Она отчаянно трясет фонарик, который светит все слабее и наконец затухает. Конни дрожащими пальцами открывает отсек для батареек, вытаскивает их и меняет местами. Но фонарь по-прежнему не светит.

– Э-эй! – жалобно кричит Конни. – Есть здесь кто-нибудь?

Ничего. Только ветер шумит. Конни становится холодно. Она выскочила из палатки в одних шортах и футболке и даже не сообразила прихватить свитер!

В кустах раздается треск. Конни стоит затаив дыхание и чувствует, как на ее руках волосы встают дыбом.

«Это всего лишь ежик, – успокаивает она себя. – Маленький милый ежик».

Она ждет, пока треск стихнет, и продолжает путь, осторожно передвигая ногами. Конни то и дело спотыкается в темноте о ветки и корни, но уж лучше идти вперед, чем просто стоять. Когда-нибудь же этот дурацкий лес закончится! Надо всего лишь добраться до какой-нибудь большой дороги – и тогда она сумеет вернуться обратно в лагерь.

Конни полностью утратила ощущение времени и не знает, как долго она уже идет в темноте. Низкая ветка больно ударяет ее по лицу, и девочка громко вскрикивает.

– Ай! Черт! Хочу домо-о-ой! – стонет она и прижимает ладони к лицу.

Шаг за шагом Конни на ощупь движется вперед. Сквозь густую листву пробивается тусклый свет луны и освещает дорогу. Деревья вокруг похожи на призраков. Из шершавой неровной коры проступают их лица. Они тянут к ней свои узловатые руки и…

Конни зажмуривается и подавляет испуганный крик. Она делает шаг в сторону, и земля уходит у нее из-под ног. Она соскальзывает в канаву рядом с дорогой.

Под ней ледяная грязь, смесь старой, увядшей листвы и влажного мха, над ней – кроны призрачных деревьев. А между ними мерцает несколько звезд и виден блеклый серп луны, спрятавшийся за легкое прозрачное облако.

* * *

Конни лежит, тяжело дыша. Левая голень жутко болит. Наверное, она обо что-то ударилась. Она осторожно шевелит руками и ногами. Мягкая лесная почва смягчила ее падение.

Она с опаской садится. Вроде бы все цело, кроме голени и запястья левой руки. Скорее всего, она содрала там кожу при попытке за что-нибудь ухватиться. Конни проводит языком по больному месту и чувствует вкус крови. И земли – фу!

Она сплевывает. Хорошо, что ничего не сломано. Что-то теплое стекает по ноге и медленно просачивается в ботинок. Наверняка тоже кровь. Конни радуется, что в темноте этого не видно.

Она лезет в карманы в надежде найти там пластырь, чтобы в случае необходимости заклеить царапины. Но ничего не находит, кроме обглоданного батончика мюсли.

Фонарь бесследно исчез. Наверное, отлетел в сторону, когда она падала.

Конни разворачивает батончик и откусывает большой кусок. Хотя бы голодать ей не придется. Кроме того, когда она жует, ей лучше думается.

Вскоре батончик съеден до последней крошки, а плана, как выбраться из этой передряги, по-прежнему нет. Конни в растерянности сидит на дне канавы и накручивает на палец упаковку от батончика.

– Положение серьезное, но не безнадежное, – бормочет она, убирает обертку в карман и с трудом встает на ноги. Голень пронзает резкая боль, ладонь горит как в огне. – Я должна выбраться из этой проклятой канавы, – стиснув зубы, говорит себе Конни. Только как это сделать?

Луна решила окончательно спрятаться за облака. Где-то кричит сыч. В кустах кто-то шуршит. Но Конни некогда об этом тревожиться. Ей нужно придумать, как выбраться на дорогу. Она медленно продвигается по канаве и ощупывает склон в надежде найти подходящее ровное место, по которому она могла бы подняться.

Вдруг она слышит отдаленный крик. Кто-то кого-то зовет. Звук очень отдаленный, и его почти полностью поглощает лес. Но Конни уверена, что не ошиблась: это человеческий голос.

– Э-эй! – во все горло кричит она. – Сюда! Я здесь!

Кряхтя, она пробирается вперед. Ноги утопают в грязи, пальцы погружаются в мягкий склон канавы.

– Помогите!

– Конни?! Конни! Ты где? – произносит голос.

Сердце Конни учащенно бьется. Здесь кто-то есть! И этот кто-то зовет ее по имени!

– Я здесь! – кричит она еще раз. – В канаве у дороги! – Она замирает и прислушивается. Она слышит шаги – или ей это только кажется?

Что-то шуршит, где-то рядом с треском ломается ветка. На мгновение темноту пронзает луч фонаря. Конни ждет затаив дыхание.

– Пожалуйста, пожалуйста! – тихо просит она. – Я хочу отсюда выбраться!

Кто-то касается ее плеча. Конни вскрикивает, начинает крутиться на месте и бешено отбиваться руками. Затем, сжав кулаки, изо всех сил бьет нападающего ногой.

– А-ай! Конни, черт побери! Прекрати! Это я!

Конни останавливается и широко распахивает глаза, но в темноте ничего не видит.

– Филипп? – неуверенно спрашивает она. – Это ты?

Снова мелькает луч фонаря и освещает искаженное болью лицо Филиппа. Его волосы взъерошены.

– Ты ждала кого-то другого? – отвечает Филипп. – Может, лесного духа?

– Да, – смеется Конни. – Типа того. – Она наклоняется вперед. – Прости, что ударила тебя. Сильно болит?

– Нет. Только когда смеюсь, – бурчит Филипп.

– Зачем ты выключил фонарик? – с упреком спрашивает Конни. – При свете я бы тебя узнала и не стала бы бить. Ты до смерти меня напугал!

– Во-первых, чтобы спуститься в канаву, мне нужны были обе руки, – со вздохом объясняет Филипп. – А во-вторых, я берегу заряд. – В подтверждение своих слов он выключает фонарь. – Запасных у меня нет. А у тебя?

– Тоже нет, – едва слышно отвечает Конни.

Мгновение они молча стоят рядом. Конни отчетливо ощущает близость Филиппа и слышит его дыхание.

– Как ты здесь оказался? – наконец спрашивает она.

– Тебя искал, как же еще? – отвечает он и добавляет примирительным тоном: – Лия сказала, что ты собиралась пойти с нами. К месту встречи ты не явилась, и я начал беспокоиться.

– Ты начал беспокоиться? – сдавленным голосом переспрашивает Конни.

Филипп кивает, и в темноте Конни это скорее чувствует, чем видит.

– Да. Мы выдвинулись в поход без тебя, но все это время у меня было такое странное чувство. И в какой-то момент я повернул обратно.

– Чтобы найти меня.

– Точно.

– И что дальше? – спрашивает Конни. – Как мы отсюда выберемся?

– Боюсь, нам придется карабкаться. Как думаешь, ты осилишь этот склон?

– Конечно! – с оптимизмом отвечает Конни, делает шаг и тут же соскальзывает обратно. – Ай! Черт!

Филипп тут как тут. Он включает фонарик и с тревогой спрашивает:

– Поранилась?

– Ничего страшного, – стиснув зубы, отвечает Конни. – Просто царапина.

Луч фонаря переходит на ее ногу, и Конни вскрикивает от ужаса. Вся голень в крови.

– Ух ты! Выглядит неважно, – испуганно говорит Филипп.

Вместо ответа Конни стучит зубами. Ей становится невыносимо холодно.

– Ты замерзла? – спрашивает Филипп.

Конни кивает. Ее зубы стучат и стучат, и она ничего не может с этим поделать.

– Это от шока, – уверенно произносит Филипп. – Ложись на землю! Немедленно!

«Что?! Да ни за какие коврижки!» – мысленно протестует Конни. Но вскоре замечает, что у нее кружится голова, а колени становятся ватными. Она ложится на траву. Филипп поднимает ее ноги – для кровообращения, как он объясняет. Вскоре головокружение проходит, но Конни по-прежнему знобит.

– Подожди, – говорит Филипп, и Конни улыбается: она и не собиралась никуда убегать. – Я дам тебе свой свитер.

Филипп снимает свитер и отдает его Конни. Он ей велик, и она дважды подворачивает рукава. Зато как в нем уютно! Конни закрывает глаза и закутывается в него. Свитер теплый и так приятно пахнет лесом и костром, елочными иголками и…

– Эй! Сейчас не время дремать! – напоминает ей Филипп. – Если можешь стоять на ногах, нужно немедленно отсюда уходить! Или хочешь провести остаток ночи в лесу?

«Почему бы и нет», – хочется сказать Конни. С того момента, как Филипп ее нашел, в лесу не так уж и плохо. Но она все-таки садится.

– Ладно. Давай подумаем, как отсюда выкарабкаться.

Они на четвереньках поднимаются по склону. Ухватиться не за что, и им приходится по очереди поддерживать и подтягивать друг друга. Несмотря на это, они снова и снова соскальзывают вниз и начинают подъем заново.

Конни кряхтит. Это труднее, чем два урока физкультуры подряд!

Спустя целую вечность они наконец оказываются на дороге. Запыхавшиеся, с дрожащими ногами. Филипп прислоняется к дереву и включает фонарик.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Конни стоит, упершись руками в бедра и наклонившись вперед, как будто только что совершила километровый забег, и кивает.

– Да, более или менее. Спасибо, что спросил.

– Думаю, худшее уже позади. Остается лишь немного прогуляться. – Филипп протягивает ей руку и улыбается своей особенной улыбкой.

Конни без колебаний берет его руку и улыбается в ответ.

– Спасибо, – благодарит она.

– Не за что.

Держась за руки, они идут по дороге в сторону лагеря. Ребята экономят батарейки и включают фонарь лишь тогда, когда дорога раздваивается и им нужно сориентироваться.

Конни чувствует себя как-то странно, словно во сне. Это так волнительно – идти по ночному лесу за руку с мальчиком. Волнительно и приятно.

Молодая лисица перебегает дорогу, останавливается на мгновение и принюхивается, после чего ныряет обратно в темноту.

– Невероятно, правда? – шепчет Филипп и сжимает ладонь Конни.

– Да, настоящее волшебство! – шепчет Конни в ответ. – Я еще ни разу не видела настоящую лису так близко. Подожди! А это что такое?

Между корней лежит что-то блестящее. Конни наклоняется.

– Включи фонарик!

Филипп включает фонарик и направляет его на землю.

– Ого! – восклицает он и подходит ближе.

Конни держит на ладони стеклянный шарик. Небольшой, размером с вишню. Он сверкает и переливается в луче света.

– Класс! – кричит Конни. – Держу пари, это один из спрятанных волшебных предметов!

– Сдашь его в лагере – получишь приз! – говорит Филипп. – Поздравляю!

Конни трясет головой.

– Я его не отдам, – возмущенно возражает она. – Ни за что на свете! Оставлю его себе. На память.

Филипп внимательно на нее смотрит:

– На память?

– О лагере. О лесе и о том, как я свалилась в эту дурацкую канаву… И о том, как ты меня оттуда вытащил, – помолчав, добавляет она.

Какое-то время они стоят рядом и молчат. Свет фонаря дрожит и вскоре гаснет.

– К счастью, мы уже почти у цели, – хриплым голосом произносит Филипп. – А там нас ждут фонари.

– Послушай… Можно тебя кое о чем спросить? – говорит Конни.

– Конечно.

Конни нервно сглатывает.

– Лия рассказала мне о твоих родителях. О том, что они развелись и что тебя отчислили из школы. – Она делает паузу. – Надеюсь, ты не сердишься?

– Ерунда какая! – говорит Филипп. – Лия меня предупредила, что ты в курсе. И знаешь что? Я этому даже рад.

– Правда? – Конни не верит своим ушам. – Ты не злишься?

– Нет. На кого мне злиться? – недоумевает Филипп. – Я лишь не хочу, чтобы об этом судачили все подряд и чтобы меня жалели. Вот и все.

– Я никому не скажу! – обещает Конни. – Честное слово!

– Я тебе верю.

– И как ты сейчас себя чувствуешь? – спрашивает Конни. – Я имею в виду – после развода и родителей и переезда в Германию?

– Лучше, – отвечает Филипп, и его ответ звучит искренне. – Даже гораздо лучше. Знаешь, хуже всего были постоянные скандалы и ссоры. Родители только и делали, что ругались и кричали друг на друга. Никто не хотел уступать, каждый упрямо стоял на своем. А о том, что чувствую я, никто из них не задумывался!

Конни пытается представить, как бы она себя чувствовала, если бы мама и папа постоянно ссорились, кричали друг на друга и не обращали внимания на нее и Якоба, но ей это не удается. От одной только мысли становится страшно!

– Хорошо, что теперь тебе легче, – тихо произносит она.

Филипп кивает.

– Хоть я никак не свыкнусь с тем, что мама осталась в Намибии, а я живу тут один с папой. Но постепенно привыкаю. С мамой переписываюсь по электронной почте. Или общаюсь по скайпу. А на следующих каникулах она приедет нас навестить.

– Здорово! – радуется Конни и неожиданно хихикает. – Можно я задам еще один вопрос?

– Конечно, я ведь уже говорил.

– Помнишь те стулья и столы в первый учебный день? Ту пирамиду? Это ты сделал?

Филипп так резко останавливается, что Конни едва не спотыкается. Сквозь листву пробивается свет луны, и Конни видит, что Филипп изо всех сил старается сохранить серьезность.

– Клянусь, – торжественным голосом заявляет он, – что к сооружению мебельной пирамиды в шестом «А» классе я не имею ни малейшего отношения. Это так же верно, как то, что я сейчас стою в лесу!

Хихиканье Конни перерастает в громкий смех.

– Хочешь, чтобы я в это поверила? Да никогда в жизни!

– Эй! Я же поклялся! – возмущается Филипп и делает обиженное лицо. – Неужели слово джентльмена больше ничего не значит?

Конни хохочет так, что хватается за живот.

– Прекрати! – умоляет она. – Я больше не могу! – Она вытирает слезы. – И я тебе все равно не верю, уж прости!

– Ладно, – говорит Филипп и смеется вместе с ней. – Возникновение мебельной пирамиды останется вечной загадкой в истории гимназии имени Лессинга!

– Согласна! – говорит Конни. – А теперь давай пойдем дальше. Пока они не отправили в лес еще один спасательный отряд.

Через несколько минут Конни наконец узнаёт дорогу, по которой она пару часов назад шла в противоположном направлении. Фонари погружают опушку леса в рассеянный свет. А вдалеке уже виден вход в лагерь.

– Ну все, мы на месте, – говорит Филипп.

Конни слышит в его голосе сожаление и осознает, что и сама бы предпочла еще немного прогуляться. Если бы только нога не так сильно болела!

– Да, похоже на то, – вздыхает она и медленно достает хрустальный шар. – Можешь что-нибудь загадать, – говорит она Филиппу. – Как-никак, ты меня спас. А этот шарик волшебный. Ты заслужил награду!

Филипп кладет ладонь на шарик и закрывает глаза. А открыв их, улыбается.

– Все? Загадал? – спрашивает Конни.

Филипп кивает, наклоняется и целует Конни.

Конни успевает ощутить мимолетное нежное прикосновение, как от крыльев бабочки. Она подносит ладонь к щеке. Ей щекотно в том месте, к которому прикоснулись губы Филиппа. И в животе тоже щекотно.

«Как будто там тысячи диких шмелей, – думает Конни. – О господи!»

– Спасибо. – Филипп сияет и улыбается во весь рот.

– О, – говорит Конни. – Пожалуйста. – И с хитрой улыбкой добавляет: – Мне было приятно.

13. Лучшие подруги и багажник на дереве

– Господи, Конни! Он спас тебе жизнь!

Глаза Анны за очками кажутся огромными и круглыми. «Как блюдца, – думает Конни и хихикает. – Они вот-вот вывалятся из орбит!»

Анна закатывает глаза.

– Это так романтично!

– Не-ве-ро-ят-но! – говорит Дина, отчеканивая каждый слог. Она надувает щеки и выдыхает. – Правда!

Конни лежит на спальном мешке в палатке в окружении подруг, словно королева. О ссоре уже никто не вспоминает. Как и о приключении в лесу. Единственное, что оставило неприятный осадок, – это перебинтованная левая нога и огромный пластырь на внутренней стороне ладони. На лбу, в том месте, куда ее ударила ветка, у Конни жирная красная полоса. В общем и целом, решает она, вид у нее сейчас лихой и отчаянный.

Как у бандитки. Или пиратки. Клево! Ах да, кое-что еще напоминает Конни о прошлой ночи: волшебный хрустальный шар! Но он лежит в теплом надежном месте на самом дне рюкзака. Его она достанет, только когда все разойдутся.

Конни вспоминает возвращение в лагерь и ухмыляется. Лия и Янник не на шутку встревожились после того, как пропал еще и Филипп, и рассказали вожатым об их отсутствии. В лагере как раз собирали поисковый отряд, когда Конни и Филипп – грязные и уставшие, но целые и невредимые – вернулись из леса.

Вокруг них собрался весь лагерь. Вожатые принесли аптечку и оперативно оказали им первую помощь. А Анна даже разревелась! У всех на глазах!

– Господи, Конни, – всхлипывая, то и дело повторяла она. – Я так переживала! Подумала, что ты сбежала из-за меня. Из-за того, что мы поссорились!

– Что?! Какой вздор! – ответила Конни.

– Значит, ты больше не сердишься?

– Нисколечко!

– Я так рада! – сказала Анна. – Значит, мы опять можем общаться?

– А разве мы сейчас не общаемся? – рассмеялась Конни, а Анна вытерла слезы. Больше ни слова о той глупой ссоре. Или о том, что она влюбилась в Филиппа.

– Ты моя самая лучшая подруга! – сказала она Конни. – И никакой мальчишка этого не изменит, даже сам Филипп Граф!

А теперь Анна сидит рядом и ухаживает за ней, как за младенцем.

– Хочешь еще сока? – спрашивает она. – Или чипсов? – Она подносит к носу Конни бутылочку с соком и соломинкой. А другой рукой хватает большую упаковку чипсов.

Конни качает головой:

– Нет, спасибо! Я уже съела пол-упаковки мармеладных мишек, один сладкий рулет и две шоколадные конфеты с начинкой. И лопну, если еще что-нибудь проглочу!

Билли ухмыляется:

– Не поешь толком – будешь волком, говорит мой папа. Но ты, видимо, питаешься воздухом и любовью! – При слове «любовь» она широко улыбается.

– Ну расскажи, – настаивает Дина. – О чем вы говорили? Вы же проторчали в лесу столько времени!

– Я даже не знаю, сколько мы там пробыли, – признаётся Конни. – Часов у меня с собой не было, а вокруг была сплошная тьма.

– Как романтично, – с придыханием произносит Анна в который раз.

Конни эти намеки на романтику уже изрядно поднадоели. Не так уж это и романтично – сидеть в холодной грязной канаве и не знать, как выбраться! Но потом ей вспоминается конец их ночного похода. Вот он получился и впрямь романтичным. Не говоря уже о поцелуе. Но рассказывать об этом остальным она точно не будет. По крайней мере, сейчас. Может быть, потом, когда представится подходящий случай.

– Я уже все подробно рассказала и не один раз! – ноет Конни. – Что еще вы хотите знать?

– Все! – решительно произносит Анна. Билли и Дина кивают.

Помолчав, Конни произносит:

– Филипп совсем не такой плохой, как мы думали.

– Как ты думала, – поправляет ее Билли. – Мне он нравился с самого начала!

– Верно, – соглашается Конни. – А мне он казался заносчивым, самодовольным и высокомерным выскочкой.

– Разве все эти слова не означают одно и то же? – тихо произносит Дина.

Конни закатывает глаза.

– Да, ты права. Просто я хочу сказать…

– …что ты в нем ошибалась, – договаривает за нее Анна.

– Точно. – Конни кивает. – За надменным фасадом скрывается добрый парень, который всегда готов прийти на помощь. А еще он такой…

– Романтичный, – говорит Анна и ухмыляется.

Конни толкает ее и смеется. Она садится ровнее и смахивает крошки от рулета с новой футболки с логотипом лагеря.

– Знаете, что по-настоящему тупо?

Остальные смотрят на нее в недоумении. Билли трясет головой.

– Что сегодня последний день, – объясняет Конни. – Еще пара часов – и за нами приедет папа Билли. А мне бы так хотелось остаться здесь еще ненадолго! – вздыхает она.

– Может, у нас получится съездить в такой же лагерь на каникулах? – предлагает Анна. – Такие лагеря есть и в других местах, правда? Давайте поищем в интернете, когда вернемся домой.

– Да, давайте! – Дина решительно кивает. – И в следующий раз не будем ссориться из-за мальчишек. Обещаете? – Она вытягивает руку ладонью кверху. Билли и Анна с готовностью по ней хлопают.

– Обещаем! – хором кричат они.

Конни кладет свою ладонь сверху.

– Обещаю! – торжественно произносит она и добавляет: – Без вас было плохо.

– И без тебя! – смеется Анна.

Девочки доедают чипсы, а когда на них падает тень, поднимают головы.

– Привет, Конни, – медовым голоском произносит Жанетт. – Где твой светловолосый спаситель? Я слышала, что теперь вы влюбленная пара. Весь лагерь только о вас и говорит. – Она злобно смеется и отворачивается.

Конни смотрит ей вслед, потеряв дар речи.

– Не бери в голову, – поспешно произносит Анна. – Она просто ревнует.

– Так и есть, – подхватывает Билли.

– Наверное, вы правы. Но все равно – что она себе позволяет? – Конни возмущенно трясет головой. – Вот глупая корова!

* * *

В конце дня на площадке посреди лагеря устраивают праздничный концерт. Анна выступает со своей театральной группой, и наградой им служит шквал аплодисментов. Выставка акварельных работ, среди которых и работы Дины, тоже вызывает всеобщее восхищение. Конни разглядывает одну картину за другой и поражается художественному таланту подруги.

Наблюдая за турниром по пляжному волейболу, в котором участвует Билли, Конни ловит себя на том, что высматривает в толпе Филиппа. Но единственное знакомое лицо, которое ей удается обнаружить, – это лицо Пауля.

«Как странно, – думает Конни. – Лию и Янника тоже нигде не видно». Зато к ней подходит Пауль.

– Привет, Пауль! – здоровается с ним Конни.

– Привет, – бурчит Пауль и разглядывает Конни с ног до головы, задержав взгляд на царапине на лбу и на перевязанной голени. – В лагере столько разговоров из-за твоего исчезновения!

Что-то в голосе и взгляде Пауля Конни совсем не нравится.

– Да брось, – отмахивается она. – Тут и говорить не о чем.

Пауль делает шаг в ее сторону.

– А твои отношения с Филиппом Графом? – тихо шипит он. – Тут тоже не о чем говорить?

Прежде чем Конни успевает ответить, Пауль разворачивается и уходит решительным шагом, оставив Конни в полной растерянности. «Что это было? – думает она. – Он окончательно свихнулся?»

Вскоре толпа рассеивается. Все забирают из палаток свои вещи и прощаются с вожатыми. Конни рада, что Пауль больше не попадается ей на пути, и облегченно вздыхает, когда вместе с Анной, Билли и Диной садится в машину господина Верди.

* * *

Дома ее ждет радостный прием. Мама и Якоб испекли шоколадный торт, а папа даже развесил по такому случаю маленькую праздничную гирлянду! Первым делом родители удостоверяются, что раны Конни поверхностные и повода для беспокойства нет, и лишь после этого разрезают торт. Конни радуется, но, проглотив большой кусок, замечает, что не в силах подавить зевоту. Она идет в душ, а оттуда сразу в постель. Мяф прижимается к ней и укладывается рядом.

* * *

На следующее утро Конни не покидает ощущение, будто все произошедшее ей приснилось: лагерь, ночное приключение, Филипп. Но потом ее взгляд падает на стеклянный шарик. Он лежит рядом на прикроватной тумбочке. Единственный луч солнца проникает в щель между занавесками и отражается от шарика. Тот таинственно сверкает. Конни берет его и вертит в руках, разглядывая со всех сторон.

Случайно взглянув на будильник, она подскакивает от ужаса. Ой! Нельзя терять ни минуты!

– Ты уверена, что доедешь сегодня до школы на велосипеде? – спрашивает за завтраком мама. – Папа мог бы тебя подвезти.

– Нет, все в порядке, – бормочет Конни, откусывая бутерброд и запивая его какао. – Нога больше не болит.

И хотя она нагло врет и мама скептически хмурит лоб, Конни продолжает настаивать: она поедет в школу на велосипеде!

Мама аккуратно заклеивает царапину на ноге свежим пластырем.

– Прививка от столбняка у тебя есть, но за раной нужно ухаживать, – говорит она.

Конни выезжает на велосипеде на дорогу и радостно машет родителям:

– Пока! До скорого!

Но ей сразу приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать. Каждое нажатие на педаль пронзает ногу такой болью, будто в нее впиваются тысячи иголок.

– Черт, проклятая нога! – тихо стонет Конни. – Зачем я так над собой издеваюсь?

Ответ она получает, когда сворачивает на школьный двор и направляется к велопарковке. Филипп стоит, прислонившись к своему серебристому велосипеду, и уже издалека широко улыбается, глядя на нее.

– Привет! Я тебя ждал, – говорит он.

– Привет! – Конни убирает со лба воображаемую прядь волос и улыбается Филиппу. – Где ты вчера был? Я не видела тебя на концерте!

Филипп надевает рюкзак и ждет, пока Конни пристегивает свой велосипед.

– Папа приехал раньше и забрал меня, Янника и Лию, – объясняет он. – Мне жаль. Я что-то пропустил?

– Вообще-то нет, – говорит Конни. Они вместе поднимаются по лестнице и входят в широкие двери школы. – Я просто…

– …скучала? – дерзко спрашивает Филипп.

Конни краснеет, но надеется, что под загаром это не так видно. На всякий случай она опускает голову и разглядывает свои кеды.

– Нет, – говорит она. – Конечно же нет. Но мне хотелось с тобой попрощаться и еще раз тебя поблагодарить. За то, что искал меня, вытащил из этой канавы и все такое. – Она с трудом подбирает нужные слова.

– Это само собой разумеется, – отмахивается Филипп и придерживает для нее дверь в класс.

Когда Конни и Филипп заходят в класс, там повисает тишина. Все, как по щелчку, поворачивают головы в их сторону. Откуда-то доносится тихий свист.

Конни тревожно сглатывает и беспомощно смотрит на Филиппа. Но он лишь смеется и громко провозглашает:

– Всем прекрасного утра. С понедельником!

Несколько мальчиков ухмыляются. Жанетт презрительно кривит рот и перешептывается со своими подружками.

У Конни дрожат ноги, и она как в тумане пробирается к своему месту. В ушах шумит. Анна тотчас ее обнимает.

– Не обращай внимания на этих идиотов, – произносит она так громко, что ее слышат все. – Скоро все забудется.

«Надеюсь!» – думает Конни и впервые в жизни радуется, что в класс входит дракониха и начинает урок.

К счастью, первая половина дня пролетает незаметно, а намеки и подколы вполне терпимы. И тем не менее, когда звенит звонок и заканчивается последний урок, Конни не спешит. У нее нет желания по пути к велосипедной парковке стать жертвой глупых насмешек. Лучше уж она подождет, пока все разойдутся. Точнее, почти все – кроме Анны.

– Чисто, – объявляет Анна. Она стоит на пороге и машет Конни. – Жанетт и ее козье стадо свалили. Пауль и Марк тоже.

Они вместе спускаются по лестнице.

– Прости, но каждый день я не смогу тебе помогать. А к глупой болтовне тебе придется привыкнуть. Если только ты не перестанешь общаться с Филиппом.

– Знаю, это раздражает, – подавленно произносит Конни. – Только сегодня меня это особенно беспокоит. Может быть, потому что… – Она осекается и замолкает.

Ее велосипед! Ее красивый новый велосипед!

– Не может быть! – вырывается у Анны.

Горный велосипед Конни утратил любое сходство с многофункциональным велосипедом и скорее напоминает произведение абстрактного искусства: руль и седло смотрят в обратную сторону, переднее колесо снято и стоит прислоненное к фонарному столбу, а багажник – последний штрих картины – висит на дереве!

Конни стоит разинув рот. Ее охватывает безудержная ярость. Она сжимает кулаки и кричит:

– Все! Довольно! Я его найду!

Анна вздрагивает. Она еще ни разу не видела Конни в таком бешенстве.

– Успокойся, – говорит она. – И давай подумаем, как нам это исправить.

– Не хочу я успокаиваться! – фыркает Конни, забирается на мусорную урну и оттуда дотягивается до багажника. – Я успокоюсь только тогда, когда засеку идиота, который это сделал! – Разгневанная, она стоит на урне, потрясая над головой велосипедным багажником. – Я его поймаю! Клянусь! Это так же верно, как то, что меня зовут Конни Клавиттер!

– Но как ты его поймаешь? – осведомляется Анна. Она поворачивает руль и седло обратно в правильное положение и затягивает зажимы.

– Нужно взять его с поличным, – бурчит Конни. – И потом – бах! – Она пытается закрепить багажник, но без плоскогубцев и гаечного ключа у нее никаких шансов. – Черт!

Анна тем временем прикручивает переднее колесо и завинчивает гайку.

– Думаю, тебе не стоит на нем ехать, – предупреждает она. – Я прикрутила колесо руками, вряд ли оно будет держаться.

– Да, ты права. Это слишком опасно. – Конни надевает на плечи рюкзак и вешает бесполезный багажник на руль. – А ты езжай домой. Хватит и того, что из-за меня ты опоздаешь на обед. И – спасибо!

Анна запрыгивает на седло.

– Не за что. До завтра!