Текст книги "Нереал"

Глава девятая.
О том, как некий загадочный Епископ поспешно натягивал штаны, разбирался с кражей инкуба и придумывал название для монстра

Большой желтый веник, стоявший в Древнерусской школе ведической реабилитации, вовсе не был единственным средством выколачивания кармической и финансовой грязи из посетителей. Как и блистающее чистотой и пустотой помещение – единственным, где велась магическая деятельность.

За приемной и большим кабинетом, где проводились лекции по астрологии, нумерологии, кармадиагностике, женской приворотной магии и прочим дисциплинам, были еще комнаты, наводившие на мысль о четвертом измерении: глядя на дом снаружи, трудно было предположить, что внутри – такое необъятное пространство. Но, возможно, четвертое измерение объяснялось всего лишь дверью, пробитой между двумя подвалами…

Под низкими сводами благоухало эвкалиптом. Двое мужчин, завернутых в радужные махровые простыни, попивали из высоких стаканов легкое золотистое вино и наслаждались так, как только может наслаждаться потомственный горожанин, ускользнувший на полтора часа из когтей своего бизнеса, растворением в тепле и аромате финской бани.

А финская баня – это, доложу я вам, хитрая штука. В нее нужно уметь вовремя входить, чтобы перепуганный жаром организм не запер на амбарный замок всю избыточную воду, а принялся блаженно отдавать ее, как бы приговаривая: «Ох, как сладко потеется!…»

Двое мужчин вошли вовремя – пока жар не достиг и сорока градусов. Они неторопливо размякли на свежеоструганных досках, покрытых высушенными на ветерке и потому благоуханными простынками. А потом, продолжая беседу, вышли насладиться прохладой предбанника, где уже было сервировано все необходимое.

– А ты посчитай, Епископ, – говорил один, причем говорил лениво, даже благостно, даже несколько мечтательно. – Ты вот посчитай: если мы раньше брали за гороскоп двести, так ведь и работа соответствовала. С одними таблицами эфемерид намучаешься… Мне Астралон показывал – это же с ума сойти можно, если по-честному все выстраивать. А теперь, когда ребята скачали с диска программу, натальная карта прямо сама на монитор выскакивает. Твои птенчики такие гороскопы лепят – даже они! Процесс упростился – так?

– Но они-то не знают, что процесс упростился, – возразил названный Епископом, внушительный, с горбатым носом и залысинами, смахивавший на Мефистофеля, но на Мефистофеля кавказского разлива. Впрочем, и тяжеловат он был для верткого беса, и усы на нем росли уж чересчур пышные…

– Но мы-то знаем. И вот, с одной стороны, себестоимость гороскопа резко снизилась. Более того – обучить этому делу можно любую девочку за два часа. А с другой – женщины, которым настоящий гороскоп не по карману, читают всякую чушь в газетах, и этого им вполне хватает. Знаешь эти короткие инструкции: Овен на следующей неделе должен экономить деньги, а Скорпион – сделать ремонт в ванной… Так не разумно ли будет снизить цену на гороскоп вдвое? Мы привлечем толпы женщин…

– Не привлечем, – сказал Епископ, – а только уроним авторитет солидного и правильно составленного гороскопа. Вот только что он стоил от двухсот и выше, над ним трудились специалисты, и вдруг он уже стоит сто или даже восемьдесят? Женщины сразу скажут – подделка, халтура, вымогательство и мошенничество! Ты же не будешь им докладывать про компьютерную программу?

Еще некоторое время собеседники препирались о стоимости заказного гороскопа, пока сторонник удешевления не перешел к конкретным цифрам.

– Ты вспомни, сколько нам давал «Калиостро» в позапрошлом году, а сколько дает сейчас?

– Но в «Гитане» все идет по-прежнему.

– Ты уверен? А я знаю, что они просто не хотят портить отношения и отстегивают нам прежний процент с большим напрягом. То же самое в «Кассандре» и «Медее».

– Не все ли тебе равно? – удивился Епископ. – Пусть только попробуют не отстегивать – Эфраима напущу.

– Эфраим уже замучался за Астралоном гоняться.

– Астралона мне жалко, веришь? – проникновенно спросил Епископ. – Но кто же виноват, что он у нас маг-теоретик? Все читал, все знает…

– Гороскопы у него классные…

– Вот! А появилась программа – и кому нужен Астралон с классными гороскопами? Он-то ведь хочет получать по-прежнему – сорок процентов с реализации. Жалко чудака! Говорил же ему – Астралон, хочешь, оплачу тебе курсы биоэнергетики? И кто его гнал из «Калиостро»? Вот и скитается по задворкам, клиентуру переманивает…

Собеседник смотрел на Епископа с некоторым сомнением в оплате курсов, а также в прочих благих намерениях.

– И ладно бы отстегивал… – поняв этот взгляд, добавил Епископ. – А то уж вовсе нехорошо получается, несолидно…

В дверь дважды стукнули – с трогательной деликатностью.

– Чего тебе, Алконост? – спросил собеседник. – Мобилка, что ли, орет?

– Вас тут один домогается, – прозвучало из-за двери.

– Нет же меня.

– Он говорит – вы есть. И просил сказать одно слово.

– Ну-ка, ну-ка, и что же это за волшебное слово?

– Серсид.

– Тьфу ты! – вскричал Епископ. – Вот это подарочек! Скажи ему – штаны натяну и выйду. Гамаюна с Сирином позови!

– Вот это уже любопытно… – протянул собеседник. – Приплелся-таки, голубчик!

– Приплелся! – подтвердил, растирая полотенцем ноги, Епископ. – Ох, чует мое сердце, не с пустыми руками!

– К тебе поди приплетись с пустыми, – собеседник усмехнулся. – Помяни мое слово – наговор на соль сработал.

– Сработал! Но я-то думал, что он по крайней мере с крыши свалится. А от него Серсид сбежал. Может, он нам еще спасибо скажет, что от Серсида избавили. Я его в кабинете приму, – Епископ на секунду задумался. – А дверцу оставим открытой – ты все и услышишь.

Буквально через полторы минуты он уже входил в кабинет, одетый в брюки и поверх них – в восточный парчовый халат, неся на лице строгость и озабоченность судьбами Вселенной.

Его покорно ждал мужчина средних лет, невысокий, светловолосый, с наметившейся лысинкой. Имел этот мужчина черты лица – простецкие, нос – картошкой, и лучше всего смотрелся бы в сером халате грузчика при пункте стеклотары. Однако прозрачные глаза мужичка были очень даже не глупые.

– Садись, Серсид, – Епископ указал на гостевое кресло, а сам сел за стол, и получилось, что он смотрит на визитера сверху вниз. – Рад тебя видеть. Мои предложения в силе. Хочешь – приходи гадальщиком в «Медею», хочешь – специалистом по сглазу и порче в «Калиостро». Твердый оклад плюс доля в прибыли. Но ведь ты не за рабочим местом ко мне явился.

Епископ помолчал, гость смотрел в пол. Гость имел жалобный вид и явно не знал с чего начать.

– И тебя никто ко мне ни за чем не посылал. Никто? – помог Епископ.

– Никто.

– Сам, значит, пришел.

– Сам.

В кабинет гуськом вошли три здоровенных парня в белых халатах, сели на стулья у стены и сделали вид, что изучают медитативные картинки, висящие напротив. Гость посмотрел на них с тревогой.

– Ну, говори уж, – велел Епископ. – Мои птенчики не помешают. Ты же знал, друг мой Серсид, что придется говорить. За этим сюда и шел.

– Таир заклял инкуба, – хмуро сообщил Серсид.

– Ну-ка, ну-ка! Как ему удалось? – Епископ даже подался вперед.

– Клиентка пришла. Ее по ночам инкуб доставал. Всю ночь одно снится, это самое со всеми подробностями, утром тетка – как выжатый лимон. Она даже не сразу поняла, что происходит. Потом ее пятна на простыне вразумили…

– Что же он к ней прицепился?

– А она от большого ума лярву посылала. Рассказать?

– А расскажи! – распорядился Епископ. – Вот, ребятам любопытно будет. Тут кое-кто тоже лярву посылать пробовал…

Очевидно, имелись в виду все трое – потому что именно трое, не желая встречаться взглядом с начальством, опустили свои бедовые головы.

– Ну, значит, тетка, под сорок, в теле, по всем данным – типичнейший донор, – обрисовал клиентку Серсид. – Муж у нее – явный лунный вампир, пара в энергетическом смысле идеальная, но его сманила другая, польстилась на его доходы. Клиентка чуть не полезла в петлю, ну, вы же знаете, как донор к вампиру привязывается, а потом пошла к такой же дуре, как и сама, за приворотом, и та научила ее лярву посылать. А след путать не научила…

– Ну-ка, ну-ка? Это что же за дура такая завелась? – Епископ даже привстал. – Еще одна самоучка у нас клиентуру отбивает?

Парни уставились на него в трепетном ожидании приказа.

– Похоже на то, – согласился Серсид. – Таир эту тетку при мне расспрашивал. Так она ту дуру не через салон нашла.

– Ага… Ну и как же она лярву посылала?

– Ночью разделась, легла на ковер и стала себя под музыку гладить, мужа воображать, как она его хочет и как он ее хочет. Ну, обычное дело, адаптированный вариант, из десяти раз хорошо если один удается, только ее та дура научила еще куриную лапку взять. А куриная лапка, сами знаете…

– За такие штуки бить надо. Таир не догадался про дуру спросить?

– Нет, не спрашивал.

– Вот всегда он так… – проворчал Епископ. – Перебивают клиентуру, а он – хоть бы хны. Ну и что – гадючью и голубиную кровь они тоже мешали и на красной свече кипятили?

– А где им взять гадючью кровь? Им голубя зарезать – и то проблема. Заварили какие-то приворотные травы – барвинок, любисток, кориандр… Тоже явно неполный набор. Но лапку использовали – это точно. И она себя этими когтями где нужно скребла, когда посыл делала. Только посыл вышел слабый, или там бывшему мужу защита была поставлена – я так и не понял. Лярва пометалась, покрутилась, цели не достигла и, я думаю, растаяла. Не на крови же сделано! А канал остался открытым! Перевести та дура не догадалась.

– Ну-ка, ну-ка…

Серсид посмотрел на Епископа с недоверием – чтобы тот, маг с положением, да не знал таких простых вещей! Епископ же взглядом показал ему на внимающих птенчиков – мол, вразуми дураков, а то я с ними уже умаялся…

– Поймать голубя. Выждать три дня. Если лярва не добилась цели и вот-вот вернется, положить куриную лапку голубю на голову и сказать: «Сюда, домой!»

– А дальше?

– Похоронить голубя.

– Да… Чему-то ты все-таки научился.

– Когда работаешь с лярвой, главное – каналы замкнуть! – вдохновившись похвалой, продолжал Серсид. – Особенно при неудачном посыле. А у той тетки канал открытым остался. Поблизости слонялся голодный инкуб. Он ее по открытому-то канальчику и нашел.

– А вот если такими глупостями занимается мужчина, то к нему по каналу заявляется суккуб, – назидательно произнес Епископ, имея в виду отнюдь не Серсида. – И тоже потом пятна бывают на простынках и дрожание в конечностях. Так что же сделал Таир?

– Таир вышел на нее, когда она спала, и заклял инкуба.

– Как заклял? Знаешь? – грозно спросил Епископ.

– То-то и беда, что он мне рассказал! – прямо-таки взвизгнул Серсид.

– Почему – беда?

– А потому… Ну, потому… Ну, в общем… Ну…

Епископ очень внимательно посмотрел на Серсида.

– Ты его спер, – не то чтобы спросил, а почти уверенно сказал он.

– Я попробовал! Я в заклятие свое имя вставил! Мне было интересно – получится, нет? – быстро-быстро заговорил Серсид, и уже одна эта скорость наводила на нехорошие размышления. – Я один раз произнес, со своим именем, а когда его имя выговорил – Ассарам Кадлиэль! – чувствую, держу! Тогда я заново попробовал, с именем Таира, а голос-то мой и энергия моя! В общем…

– Ничего ты заново не пробовал. Инкуб – это хорошо. Значит, пришел ко мне с инкубом, – Епископ улыбнулся как можно более приветливо. – Инкуб мне пригодится! И что пришел – правильно сделал. Хорошую цену дам.

Серсид махнул рукой с видом полнейшего отчаяния. И душераздирающе вздохнул при этом.

– Ну-ка, ну-ка?… – Епископ взглянул на трех своих птенчиков, а они только этого взгляда и ждали. Но не встали, нет, а только легким наклоном тяжелых торсов вперед намекнули – вот сейчас-таки и встанут!…

– Я его, ну… Как бы это сказать…

– Ты с ним что-то сделал, – помог Епископ. – Ты его на кого-то натравил?

– Да нет же! Друг у меня один есть… – Серсид задумался, соображая, как бы получше изложить. – Давайте я с самого начала!

– Давай, только не слишком длинно, – согласился Епископ.

Но коротко не получилось. Через каждые три слова Серсид клялся в своей невинности, всячески подчеркивал благость намерений и до того надоел Епископу, что в некую секунду тот чуть было не приказал Гамаюну, Алконосту и Сирину выкинуть гостя ко всем чертям. Но из приоткрытой дверцы за его спиной изошло нечто вроде легкого дуновения и остудило Епископа.

История же, если очистить ее от явного вранья, была такая.

Серсид действительно имел приятеля, человека тихого, из тех, кто не в состоянии ложку с кашей до рта донести без своевременного совета жены или тещи. Этот безымянный человек знал о Серсидовых занятиях магией. А когда Серсид познакомился с Таиром и, невзирая на разницу в возрасте, напросился к нему в ученики, когда в результате уже смог показать Борису конкретные плоды своих колдовских трудов, Борис стал брать у него всю чернокнижную литературу и, кажется, заучивать наизусть.

– Клопов я у них вывел, – объяснил Серсид. – Заговорил веник, они туда сползлись, осталось только сжечь.

Как Таир стал учителем для Серсида (весьма странным учителем, да не об этом речь), так Серсид, исполнившись гордости после сжигания клопиного веника, стал учителем для своего поклонника и даже подумывал самостоятельно устроить ему тройную церемонию посвящения – на полночном перекрестке, на кладбище и в бане, как полагается. Но оказалось, что способностей к этому делу у Бориса – кот наплакал. И, осознав это, бедняга впал в полнейшее отчаяние.

– Ничего мне в жизни не удалось, и последний шанс рухнул! – рыдающим голосом возвестил Серсид, передразнивая ученика.

Последнее, на чем этот невезунчик окончательно сломался, была попытка создать двойника.

– Он выпускал эктоплазму, честное слово! И она вид имела! Но он не мог ее удержать дольше, чем две-три секунды! И он был в таком состоянии, что сам ее не видел! То есть, почти в обмороке, – объяснил Серсид Епископу то, что тот и сам прекрасно знал. – Я тоже пробовал – и тоже плохо получалось. И тут мне пришла в голову эта идиотская мысль…

Мысль, впрочем, была вовсе не идиотской: наложить образ, изваянный в эктоплазме, на энергетическое тело инкуба. Эту нечисть фиг разрушишь – инкуб сам себе постоянно пищу находит, вот он и будет прекрасным носителем для двойника!

– А зачем ему вообще двойник-то понадобился? – резонно спросил Епископ.

– Это я уже потом понял. Он же неудачник!

– Ну-ка, ну-ка?

– Замухрышка! – поняв, чего от него ждут, злобно принялся перечислять Серсид. – Бабы от него шарахаются! Жена шесть раз на дню разводиться собирается! Теща совсем загоняла! С одной работы вылетел, с другой работы вылетел! Поставили книгами с лотка торговать – ну, что там можно перепутать? Так у него половину книг с лотка сперли!

Как выяснилось, ученик в тихой злобе составил список всех своих поражений, начиная с первых двоек по арифметике. И, начав эксперименты по созданию двойника, имел в виду месть и только месть. Но сам он был хил, слабосилен, неповоротлив. И вскоре он додумался до более подходящего варианта.

В мечтах своих этот деятель представлял себя великолепным красавцем, совершающим безумные подвиги, вроде скачек на неоседланных мустангах и вождения кадиллаков на одном левом заднем колесе, вроде драк одновременно с десятью спецназовцами и покорения голливудских кинозвезд. Но при этом осознавал, что экранные герои плохо вписываются в скромную российскую реальность.

– То, что он из себя выпустил, было на него похоже так же, как я на балерину! – воскликнул Серсид.

Епископ не стал расспрашивать о подробностях, хотя стоило бы. Соотнести момент похищения инкуба «из любопытства» с графиком экспериментов по изготовлению двойника, например…

– Знаешь, чем отличается двойник от тульпы? – спросил Епископ.

– Знаю.

– Он сотворил тульпу?

– Если бы я не наложил то, что у него получилось, на инкуба, это была бы тульпа! – в отчаянии воскликнул Серсид. – А теперь это черт знает что такое! Монстр! Ведь тульпа – это что? Это искусственно созданный образ, который просто не в состоянии вместить психику человека в полном объеме! Двойник – он хоть бледная, но копия, и связь с источником держит. А тульпа – это же что-то совсем новое, и нормального источника больше не имеет. Тот, кто творит тульпу, должен сконструировать ей отдельную психику, причем очень простую…

– Погоди… Это все крайне любопытно! Что же вы, два дурака, сотворили?…

Епископ встал и принялся ходить по кабинету.

– Говоришь, этот твой кретин хотел отомстить всему миру за свои неудачи? Это, значит, первое составляющее тульпы…

– Да если бы он умел! Он даже в детстве никому не мог в ухо заехать, сам признавался.

– Сам – это хорошо. Значит, искал образец для подражания. Искал болванку, из которой можно выточить образ благородного мстителя…

– Эту болванку он мог взять только в телевизоре, – убежденно сказал Серсид. – Когда я увидел, во что трансформируется эктоплазма, то глазам своим не поверил – дядька вдвое больше родного папочки, настоящая горилла!

– И что же ваша горилла натворила?

– Не знаю!

– Ты мне кое-что морочишь, Серсид! – строго сказал Епископ. – Если бы ваш монстр ничего не натворил, ты бы сюда не заявился. А он что-то такое совершил, что тебе теперь страшно Таиру на глаза показаться. И только поэтому ты здесь – потому что только я могу защитить тебя от Таира!

По унылой физиономии Серсида было видно – прямое попадание!

– Ну так чего это ваше чучело натворило?

– Говорю же – не знаю! Он возник, такой дядька в черном, и пистолет в руке – тоже большой, черный…

– Ну-ка, ну-ка!

– И исчез! Я его и видел-то ровно долю секунды!

– Куда исчез?

– Если бы я знал! Но в тот момент, когда он почти растаял, а услышал что-то вроде выстрела! Он там, куда его послал этот идиот, уже нажал на спуск!

Судя по всему, Серсид говорил правду.

– Ни фига себе… – донеслось оттуда, где замерли, слушая эту историю, птенчики.

– Если я правильно понял, – помолчав, подвел итог Епископ, – вы пустили гулять по свету существо, которое ничем не отличается человека, но с упрощенной и искаженной психикой?

– Да у него не психика, а винегрет! Этот козел ведь не мог сосредоточиться даже настолько, чтобы удержать собственный двойник дольше трех секунд. А тут все-таки тульпа. То есть, что-то в ней от гангстера из американского боевика, а что-то – от моего идиота. И, наверно, других примесей тоже достаточно.

– И при этом оно кидается на всех баб подряд. Да-а, конструкция… Что скажете, орлы? Ты?

Это уже относилось к Гамаюну, Алконосту и Сирину разом.

– Этот чудак не вписывается в нашу реальность, – сказал Гамаюн, которого взгляд Епископа выделил первым. – Автор, наверно, очень хотел быть благородным Робин Гудом и покарать всех своих врагов. А какой, к бесу, Робин Гуд в наше время и в нашем пространстве?

– Алконост?

Белобрысый птенчик Алконост задумался.

– Это чучело пойдет к своей школьной училке мстить за двойку по арифметике, но увидит ее и по старой памяти впадет в панику. Скорее всего, убежит. Ведь он одновременно знает, что надо мстить, и помнит, что учительница может нажаловаться родителям! – высказался он. – В общем, от таких противоречий и спятить недолго.

– Хорошая версия! – одобрил Епископ. – Сирин?

– Полностью присоединяюсь к предыдущему оратору! – Сирина вся это история привела в веселое расположение духа. – Шеф, у них обоих получился ходячий винегрет! Совершенно невозможная каша из боевика и труса, сексуального разбойника и импотента! Носитель-то – инкуб! Получилось нереальное…

– Нереал, – раздалось из дверцы.

Епископ обернулся.

– Нереал, – повторил незримый собеседник. – Так его и называйте.

Явить себя слушателям он не пожелал.

– Можно! – одобрил Епископ.

Он побарабанил пальцами по столу.

Птенчики уставились на командита, ожидая приказаний.

– Значит, так… – Епископ задумался, облекая свое решение в слова. – Ты, Серсид, правильно сделал, что пришел. Я тебя пока отсюда отправлю недельки на две, на три. Насчет денег не беспокойся. Сказал, что за инкуба хорошо заплачу, – значит, заплачу. В столице у меня один мастер живет, специалист по защите, поедешь к нему, таким кумполом тебя пришлепнет – Таиру ни в жизнь не пробиться. Сегодня же позвони той тетке, от которой он отцепил инкуба, и возьми координаты дуры, не знающей обращения с куриной лапкой. К ней птенчики Гамаюн с Сирином съездят, поучат…

– Эти поучат… – Серсид покосился на парней.

– Если хватит мозгов – ничего с ней не сделается. Может, даже в салон возьмем. Там она хоть под присмотром будет… Инкуб, говоришь?

Епископ негромко рассмеялся.

И ответило ему не то чтобы эхо… Эхо – оно без эмоций. А смешок, раздавшийся в ответ, был довольно-таки зловещий. Но Епископа это, кажется, лишь обрадовало.

Незримый собеседник уловил его мысль, только зародившуюся, и додумал ее до конца.