Текст книги "Сезон страсти"

Глава 3

Никогда еще путь домой не казался таким долгим. Перед глазами Кейт все еще стоял образ Тома с медвежонком в обнимку, а в ушах звучал его голос. Она постаралась ни о чем не думать и слушать радио, но тут ноги свело судорогой, и очень захотелось поскорее приехать. День был слишком длинным, и все тело Кейт охватила усталость; она с трудом представляла, как дойдет от машины до дома. Может быть, мистер Эрхард прав, и ей в самом деле стоит немного отдохнуть. Всего через три недели появится малыш. Ни о чем этом она думать не могла. Ни о малыше, ни о Томе. Только о том, как добраться до дома и сбросить с себя одежду, сковавшую тело. Прошло никак не меньше тысячи лет, прежде чем она наконец свернула на подъездную дорожку, и Кейт даже не заметила красный автомобиль «Альфа Ромео», припаркованный возле самого ее дома. Она кое-как выползла из машины, с минуту постояла, растирая затекшие лодыжки, и черепашьим шагом поплелась к двери.

– Да ты в отличной форме! – услышала она над ухом низкий голос Фелисии Норман и чуть не подпрыгнула от удивления. – Да расслабься, это всего лишь я, старушка – повитушка.

Кейт подняла глаза и рассмеялась:

– Господи, Лисия, напугала до полусмерти.

– У тебя еще хватает сил пугаться? Тогда посмотри в зеркало. Что ты с собой сделала? – Она выхватила у Кейт опустевшую корзинку, и подруги медленным шагом побрели к дому.

– Какая тебе разница? Что ты вообще тут делаешь?

– Решила, что мне пора отдохнуть, а тебе – принять гостей.

– Отдохнуть?

– Еще как! Целых четыре дня.

Фелисия была рада, что приехала. Кейт выглядела совершенно изможденной, и если ее так утомляют поездки к Тому, то задача старшей подруги – хотя бы ненадолго удержать ее от них. Это же безумие какое-то!

– Как это тебя еще не уволили благодаря мне? – Кейт улыбалась, что, безусловно, было хорошим знаком.

– Меня? Как я сама не уволилась! Еще одно шоу в этом месяце – и точно слегла бы с нервным срывом.

Ее помощница слегла бы тоже – желая как можно больше времени проводить с Кейт, Фелисия всю ответственность переложила на плечи несчастной помощницы. Это стоило Фелисии сумочки от Гуччи и ужина в «Трейдер Викс», но Кейт была важнее, и Фелисию не отпускало чувство, что сейчас подруге особенно нужна ее помощь. Да, правильно она сделала, что приехала. Поставив корзинку на кухонный столик, она огляделась. Красивый дом. Хороший выбор.

– Как дела у Тома?

– Да нормально. Как всегда.

Фелисия кивнула и опустилась на стул, а следом и Кейт.

– Да уж, Лисия, выглядишь ты хуже меня, зато водишь быстрее. Хочешь допить остатки лимонада?

Фелисия скорчила гримасу:

– Я тебя, конечно, люблю, но не настолько, чтоб пить с тобой лимонад. И придет же такая глупость в голову!

Кейт виновато улыбнулась:

– Уж прости, не могу предложить ничего поинтереснее.

– И не надо, – с коварной ухмылкой ответила Фелисия и бодрой походкой прошла к шкафчику. – Я на прошлой неделе оставила тут вермут и джин, а сегодня принесла оливки и лук. – Не переставая улыбаться, она вынула из сумки маленькие баночки.

– Да ты прирожденный скаут!

– Самый настоящий! – Она вынула из шкафа бутылки и приготовила себе мартини. Кейт сидела на стуле слишком прямо. – Опять изжога?

Подруге были знакомы все выражения лица Кейт. Она предугадывала по ним что угодно, от изжоги до истерики. Уж это точно была изжога.

– Думаю, я вишен переела. Похоже, у меня несварение.

И колики в придачу. Только этого и не хватало – боли в огромном животе. Бедный малыш, каково ему придется? Кейт захихикала.

– Может, мне просто нужно выпить?

Обе знали – пить ей не нужно. Кейт уже долгие месяцы прекрасно обходилась без алкоголя.

– Может, ты приляжешь? Я приму душ, а потом мы вместе приготовим обед. – Фелисия стала такой деловитой, словно пришла к себе домой.

– Ты поможешь мне с готовкой?

– Да. Раздевайся и ложись.

– Хорошо, мамочка.

Отдохнув, Кейт почувствовала себя гораздо лучше. А после душа – совсем хорошо. Фелисия чем-то гремела на кухне, и Кейт ненадолго заглянула в детскую. Вот он. Вилли. Такой же медвежонок, как и у Тома. Интересно, что он сейчас делает? Лежит в объятиях Тома или валяется в углу, позабытый? Она погладила мишку и вышла из комнаты.

– Что ты готовишь?

– Спагетти!

Догадаться было нетрудно. Фелисия умела готовить всего три блюда – яичницу, стейк и спагетти.

– Отлично. От спагетти можно потолстеть на пять фунтов, но какое это сейчас имеет значение.

Они ужинали при свечах, и Кейт была рада компании подруги. Она уже отвыкла от общения с людьми, не считая Тома. Фелисия добавила в ее унылую жизнь перца – правда, гораздо больше, чем требовалось. Переперчила, без умолку развлекая Кейт рассказами о том, кто с кем переспал, кто кого повысил, уволил, а кто вообще оказался геем. Но подруга слушала невнимательно и не разражалась хохотом при каждом удобном случае, как раньше.

– Что с тобой, моя радость? Почему ты такая зеленая? Из-за спагетти?

– Да нет, все проклятые вишни.

Гнетущая, гложущая боль в животе вновь вернулась, став еще сильнее.

– Вишни, как бы не так. Ты просто устала. Иди поваляйся на диване. Или хочешь лечь в кровать?

– Я не устала. – Скорее разнервничалась, но после встреч с Томом она нервничала всегда. Пришлось снова лечь на диван и дразнить Фелисию уже оттуда:

– А может, и впрямь не вишни, а твои прескверные спагетти.

– Иди ты знаешь куда? Я готовлю лучшие спагетти на всем Западе!

– Мама мия, донья Фелисия!

Подружки продолжали болтать и смеяться, Фелисия приготовила себе еще мартини, но Кейт становилось все хуже и хуже.

– Пожалуй, все-таки лягу в кровать.

– Спокойной ночи. – Фелисия улыбнулась Кейт, и та пошла в свою комнату. Посуда была уже вымыта. Хорошо, что Фелисия приехала! Кейт захотелось сказать это еще раз, но слова были бы уже лишними.

В девять Кейт уже спала, а Фелисия устроилась на диване с книжкой. Да, неделя выдалась трудной, но она не так уж устала. Просто ей было приятно расслабиться, сидеть и читать, ни о чем не беспокоясь. Она так увлеклась сюжетом, что оторвалась от книги лишь в час ночи, услышав, что Кейт возится у себя в комнате. Присмотревшись, Фелисия увидела полоску света из-под двери.

– У тебя все хорошо? – Фелисия нахмурилась, ожидая плохих новостей. Но голос Кейт был бодрым.

– Да.

– Живот прошел?

– Хм… нет.

Пару минут спустя Кейт вышла из комнаты, облаченная в бело-розовую ночную рубашку, и застыла в дверном проеме. Она казалась маленькой девочкой, только непомерно раздутой, и на лице ее сияла широкая улыбка.

– Фелисия… – прошептала она, и улыбка стала еще шире.

– Что, что такое? – Фелисия не знала, что и подумать. Она никогда не видела Кейт до такой степени счастливой.

– Мне кажется, это не из-за вишен. По-моему… началось!

Кейт готова была смеяться от счастья. Ей было страшно – роды начинались преждевременно, и, конечно, она волновалась, но какое же это было счастье! Малыш появится на свет!

– Ты имеешь в виду… роды? – Фелисия внезапно побледнела.

Кейт кивнула:

– Я не уверена, но, по-моему, да.

– Но ведь еще рано!

Кейт снова кивнула – судя по всему, ее это совсем не огорчало.

– Восемь месяцев – нормальный срок, а тут прошло уже восемь с половиной.

– Ты звонила врачу?

Она кивнула в третий раз, очень торжественно, как настоящая героиня. Да! У нее будет ребенок! Может быть, даже сегодня. Хватит ждать! Сегодня все закончится! Сегодня все начнется!

– Он велел перезвонить через час или раньше, если схватки усилятся.

– У тебя схватки? – Фелисия нервно сжала в руке книгу и обеспокоенно взглянула на подругу.

– Да, это они. А я сначала приняла их за несварение желудка! Но они становились все сильнее, сильнее, и вот… – Устав от разговоров, Кейт схватила руку Фелисии и положила на свой раздутый живот. – Потрогай!

Фелисия почувствовала, какой он тугой и твердый. Словно это был не живот, а пол или стена, нечто вот-вот готовое треснуть.

– Господи, ужас какой! Больно?

Кейт покачала головой. Ее глаза все так же сияли, на лбу показались капли пота.

– Нет, не больно. Просто он очень, очень тугой.

– Может, тебе чем-то помочь, солнышко?

Руки Фелисии тряслись. Кейт рассмеялась:

– Только в обморок не упади, а то я тебе задницу надеру. Я так рада, что ты со мной!

– А я-то как рада… – Но по виду Фелисии было ясно – она совсем не рада. Кейт снова рассмеялась:

– Да расслабься ты!

– Угу. – Фелисия глубоко вздохнула и присела на спинку дивана. – Я, знаешь ли, что угодно могу выдержать. Но только не это. Дети – не мое. Вот совсем не мое, господи… надо выпить.

Невозмутимой Фелисии Норман изменило привычное хладнокровие; Кейт, напротив, была совершенно спокойна. Ведь она почти девять месяцев ждала этого!

– Не надо тебе пить, Лисия. Ты мне нужна.

Эти слова отрезвили Фелисию, и она подняла глаза на подругу. Судя по виду Кейт, ей вряд ли кто-то был нужен.

– Правда?

– Да.

Лицо и голос Кейт напряглись. Фелисия уже знала, что это значит.

– Схватки?

Кейт кивнула. Взгляд ее затуманился, и Фелисия нежно взяла подругу за руку. Кейт сжала ее изо всех сил. Схватки усилились.

Глава 4

Схватки накрывали одна за другой, и в перерывах между ними Кейт едва успевала судорожно глотать воздух.

Фелисия, нервничая, сидела рядом, у больничной кровати, и держала Кейт за руку. Из-за холмов только что выглянуло яркое солнце с золотым ореолом вокруг.

– Принести льда? – Голос Фелисии в тишине комнаты прозвучал неожиданно резко. Кейт мотнула головой. Говорить она не могла. Только часто-часто дышала, как учили на курсах для будущих мам, которые она прилежно посещала за два месяца до родов.

– Устала?

Кейт снова мотнула головой, закрыла глаза и перестала дышать по методике. Она успела лишь раз вдохнуть воздух как следует, и все ее тело сотряс новый спазм боли. Мокрые спутанные волосы прилипли ко лбу, и уже в который раз за эту ночь Фелисия вытерла лицо подруги влажным полотенцем. Радостное возбуждение покинуло Кейт. Сейчас ее лицо выражало только одно – боль.

– Держись, малышка, осталось немного.

Кейт вряд ли услышала эти слова. Она снова дышала часто-часто, но внезапно тихий стон перерос в жуткий надрывный крик. Фелисия чуть не подпрыгнула – подруга металась в постели, и голова ее судорожно моталась из стороны в сторону.

– Лисия… не могу… не могу… больше… – Кейт с трудом успевала выдохнуть даже эти короткие слова. Боль возвращалась, боль рвала на части, и стоны сменялись воплями.

– Кейт… держись, детка…

О, господи. К такому Фелисия была точно не готова. Страшнее, чем в фильмах! Она громко звала на помощь, сходя с ума от ужаса, а Кейт плакала.

Не прошло и минуты, как в дверь просунулась голова медсестры.

– Ну, девочки, как дела?

Фелисия смерила ее ледяным взглядом:

– Разве непонятно?

Она готова была убить эту медсестру. Ей что, совсем наплевать на Кейт? Бедная девочка бьется в агонии, а она и пальцем не пошевелит. А если Кейт погибнет?

– По-моему, неплохо. – В глазах медсестры плясали веселые искорки. Подойдя к кровати, она взяла Кейт за руку: – Ты почти справилась. Осталось совсем чуть-чуть. Скоро станет полегче, и тогда начнешь тужиться.

Голова Кейт бешено моталась. Пот струился по лицу, смешиваясь со слезами.

– Не могу… не могу… – Горло сжал рвотный спазм, но рвоты не последовало.

– Все ты можешь! Подышу с тобой вместе. – Медсестра принялась дышать, при этом придерживая голову Кейт. – Ну, Кейт, давай же!

Лицо несчастной снова исказилось от боли.

– Так… еще…

Фелисия готова была упасть в обморок, но Кейт вроде бы полегчало. Может быть, сейчас это наконец закончится? Господи, ну какой же кошмар. Господи, за что людям такие муки? Мысли Фелисии оборвались. Снова стон. Снова крик. Медсестра ласково замурлыкала, успокаивая. Бедная Кейт, как она держится? Она ведь такая хрупкая… Ни один ребенок не стоит таких страданий. Ни один мужчина. Никто. Глаза Фелисии наполнились слезами, и она перевела взгляд на восходящее солнце. Она больше не могла смотреть, как мучается подруга. Кейт и так пришлось многое вытерпеть, а теперь такое. Фелисия отвернулась от окна и встретила ласковый взгляд медсестры:

– Почему бы вам не выпить кофе? Мне кажется, кофейня давно открылась.

– Нет, спасибо. Я…

– Идите, идите, мы сами справимся.

Она была права – Кейт явно стало легче. В ее глазах, по-прежнему полных боли, появилось выражение мужества. Она была готова бороться до конца. Да, это была борьба, это был упорный, тяжелый труд, и помощь Фелисии сейчас точно никому не требовалась.

– Хорошо. Скоро вернусь.

– Если что, мы тут. – Медсестра жизнерадостно улыбнулась и снова часто задышала вместе с Кейт. Фелисии показалось, что она тут лишняя. Интересно, что чувствуют мужчины, которые присутствуют на родах? Каково им видеть мучения любимых женщин? Ведь им самим не суждено испытать ничего подобного. Как и Фелисии, которая точно знала – в жизни на такое не пойдет. Потому что никого не полюбит по-настоящему. Как Кейт полюбила Тома. От этих мыслей у нее снова сжалось сердце, и она уныло поплелась в кофейню. Ей не хотелось кофе, ей хотелось только одного – чтобы это поскорее закончилось, и можно было вернуться домой и лечь спать. День в пути и бессонная ночь вымотали ее.

– Как дела у миссис Харпер? – поинтересовалась у Фелисии степенная пожилая медсестра, сидевшая за столиком. Город был маленький. Должно быть, эта женщина всех знала по именам.

– Не знаю. По-моему, это ужас какой-то.

– А у вас дети есть?

Фелисия безучастно покачала головой. К чему говорить с незнакомцами о личном? Женщина кивнула:

– Через пару дней она все забудет. Может, немножко поговорит об этом, но потом забудет. Вы запомните на всю жизнь. Она – нет.

– Наверное. – Фелисия немного помолчала, желая, чтобы говорила медсестра. Ей важно было услышать слова поддержки, неважно, от кого. – Надеюсь, скоро все закончится.

– Может быть, скоро. А может быть, нет. Всякое бывает. Первый ребенок, да?

Фелисия кивнула. В первый раз, кажется, больнее. Первый ребенок. И, наверное, единственный. Бедная Кейт…

– Не стоит грустить. Все будет хорошо. Как только родится малыш, она будет плакать, и смеяться, и звонить своим старикам, и родственникам, и… она, кажется, вдова? – Лицо женщины тут же помрачнело.

– Да.

– Это просто ужасно. В такое время… Почему он умер?

– Несчастный случай, – ответила Фелисия и замолчала, словно закрыла дверь в комнату, куда посторонним вход был воспрещен. Она уже сказала все, что можно.

– Мне так жаль… – Медсестра не кривила душой, она и впрямь сочувствовала. Фелисия натянуто улыбнулась и пошла к стойке. Кофе должен помочь.

Она вышла из кофейни, не пробыв там и пяти минут. В былые времена она готова была торчать там сутками, но только не теперь. Нельзя же оставлять Кейт одну! Горячий кофе обжег Фелисии горло, от тоста она отказалась. Какая дикость – есть тосты, когда Кейт бьется в агонии! От этой мысли Фелисию едва не стошнило. Она постаралась отвлечься и сама не заметила, как поймала себя на мыслях о Томе. Думает ли о нем Кейт или она сейчас не в силах ни о чем думать? Том. Это он должен быть здесь, а не Фелисия. Но он никогда не увидит своего ребенка. Никогда не узнает, что стал отцом. Девушка за стойкой опустила чек в пустую чашку Фелисии, и та, не глядя, оставила пятьдесят центов. Не время думать о деньгах. Пора возвращаться к Кейт.

Черные сандалии тихо зашуршали по больничному коридору. Фелисия взглянула на себя в зеркало – до чего же помятый вид! Черный брючный костюм из хлопка, неделю назад купленный в собственном магазине, выглядел так, словно в нем всю ночь спали; тяжелый индийский браслет из серебра оставил на руке глубокую вмятину. Сколько еще ждать? Сколько может вынести Кейт? Роды начались чуть ли не в полночь, а сейчас почти семь утра. Фелисия открыла дверь – да, дела пошли по-другому. С лица Кейт стекал пот, волосы были мокрыми, словно она стояла под душем, голубой больничный халат прилип к телу, костяшки пальцев побелели – так крепко она вцепилась в руку медсестры. Но глаза заблестели, щеки порозовели, и движения стали другими – с бешеной рыси она словно перешла на галоп. Ей стало легче? Этого Фелисия не могла понять, а медсестра была слишком занята, чтобы ответить – она учила Кейт очистительным вдохам, отдавая короткие и четкие, как военные, приказы. Кейт изо всех сил старалась слушаться. Фелисия заметила, как медсестра свободной рукой трижды нажала кнопку вызова.

Хорошо или плохо шли дела? Фелисия боялась спрашивать, боялась отвлекать медсестру и Кейт, погруженных в свое дело, и чувствовала себя здесь совсем не к месту. Но вскоре даже она поняла – что-то изменилось. Все изменилось. Лицо Кейт озарилось светом – Фелисия никогда раньше не видела такого света, и ей снова захотелось вместе с подругой пройти этот путь до конца, выиграть эту бешеную гонку и повязать ленту победительницы ей на грудь. Кейт должна была победить – это чувствовалось. Она даже улыбнулась в перерыве между двумя чудовищными схватками. Улыбка ушла, но настроение осталось.

Медсестра вновь нажала на кнопку. Дверь распахнулась, вошли две медсестры в голубой униформе, похожей на пижамы, и ввезли каталку.

– Врач ожидает во второй палате. Как дела?

У них был такой беспечный, беззаботный вид, что даже Фелисия, глядя на них, немного расслабилась. Кейт, судя по всему, вообще никого не замечала. Медсестра выждала, пока пройдет очередная схватка, и повернулась к женщинам в голубом:

– Мы готовы. Совсем готовы. Правда, Кейт?

Та кивнула и впервые за все время осмотрелась вокруг, ища глазами Фелисию, а найдя, попыталась с ней заговорить. Было трудно – схватки одолевали, и медсестрам с трудом удалось уложить Кейт на каталку, но ей очень, очень нужно было что-то сказать подруге:

– Будь со мной… прошу, Лисия…

– Сейчас?

– Хочу, чтобы ты… – Говорить становилось все труднее, воздуха не хватало, словно, пока шли схватки, ей перекрыли кислород. Потоки пота заструились по лицу к шее, но Кейт все же докончила фразу: – Когда появится малыш… ты… тоже…

Фелисия поняла слова Кейт, но не увидела никакого смысла. Зачем ей там находиться? Рядом с Кейт будут медсестры, от них куда больше помощи. Однако, глядя в глаза подруги, она поняла, что отказать не сможет.

– Конечно, солнышко. Ты делай свое дело, а я буду держать тебя за руку.

Каталку повезли по коридору, Фелисия шла бок о бок с ней. Медсестра, шагавшая позади, удивленно подняла бровь.

– Вы будете присутствовать при родах?

Фелисия лишь на секунду задумалась и твердо ответила «да». Она не могла оставить Кейт, хотя от одной мысли о предстоящем у нее скрутило живот.

– Тогда вам нужно принять душ и переодеться.

– Где?

– Здесь. – Медсестра указала на дверь. – Вам поможет дежурная медсестра. Ждем вас во второй палате.

– Во второй?

Медсестра безучастно кивнула – ее куда больше занимала Кейт, от боли выгибавшая спину.

– Потерпи, детка. Мы почти приехали. Сейчас. Сейчас. Вот положим тебя на стол и…

Они скрылись за дверью, а Фелисия отправилась в душ. Не прошло и трех минут, как она в стерильной голубой униформе и ботинках на плоской резиновой подошве пулей метнулась во вторую палату. Дежурная медсестра рассказала, как туда попасть. Фелисия нажала кнопку лифта и вошла внутрь – очень аккуратно, стараясь ни к чему не прикасаться. Раз уж она будет держать за руку Кейт, ее ладони должны быть стерильно чистыми, а иначе придется снова отправляться в душ, и бедняжка Кейт будет все это время ждать свою незадачливую подругу. И так уже прошло много времени. Узкая зеркальная панель отразила лицо Фелисии, и она ухмыльнулась. Совсем как персонаж сериала про врачей: волосы завязаны в узел и убраны под голубую шапочку наподобие тех, что для душа, на лице маска. Боже правый, да ее могут принять за медсестру! С этой ужасной мыслью она вошла в палату и поняла, что примут ее только за посетительницу. Все остальные были очень заняты. Кейт лежала под белыми простынями, высоко подняв ноги. Фелисия всегда считала такой обычай грубым и жестоким, но Кейт было все равно. Она то и дело поднимала голову, будто желая увидеть что-то. По спине Фелисии пробежала нервная дрожь. Она только теперь поняла – пришло время не просто мучений Кейт. Пришло время важного события – рождения нового человека. Через несколько минут он появится на свет, и весь этот ужас наконец прекратится. Но, похоже, Кейт уже не замечала всего ужаса. Она повернула голову к Фелисии и улыбнулась одними глазами.

– Привет, печенька. – Голос Фелисии прозвучал неестественно радостно.

– Ну и вид же у тебя, Лисия!

Она снова может говорить! От облегчения Фелисия готова была обнять подругу, но знала – этого делать нельзя. Она хотела взять Кейт за руку, но обе руки подруги изо всех держались за ремни – так ей было легче тужиться. В ногах стоял врач в халате и маске; из-под роговых очков блестели его добрые глаза.

– Ну-ка, Кейт, давай еще… так, держись, малышка… и еще… чуть-чуть сильнее… давай, давай… еще сильнее… молодец. Отдохни немножко.

Лицо Кейт исказилось от натуги, кровь прилила к лицу, и бледность сменилась алым румянцем. Дыхание сбилось; она утомленно рухнула на подушку, прошептав подруге:

– Лисия, тяжело… помоги…

Испуганная Фелисия, застыв у изголовья стола, не знала, что и делать. По счастью, к ней тут же подлетела медсестра:

– Если вы придержите ее за плечи, вы ей очень поможете.

– Я? – Фелисия смогла вымолвить только это. Радостное волнение Кейт бесследно ушло; изможденная, она была сейчас похожа на измученного ребенка. Из ее груди вырвался новый крик боли, врач склонился к ней, и все застыли в ожидании.

– Лисия…

Не раздумывая, Фелисия бережно сжала плечи Кейт и держала их, пока роженица тужилась что было сил. Ей в жизни не было так тяжело.

– Не могу… не могу…

– Сильнее, Кейт! Ну, давай же! – Голос врача был суров и настойчив, медсестры засуетились, Кейт заплакала.

– Не могу… я…

По лицу Фелисии заструился пот, но она не отпустила плеч подруги. Даже это было трудно – что же чувствовала бедная Кейт? Гадкие врачи, почему они не могут помочь, ускорить роды, взять, например, щипцы, еще что-нибудь придумать, черт побери?

– Тужься! – Врач был беспощаден, лицо Кейт вновь исказилось – от напряжения или от боли, Фелисия понять не могла. Медсестры еще быстрее забегали туда-сюда.

– Ну, давай, Кейт. Ты сможешь. Еще раз, как следует. Ну-ка… тужься…

Врач не давал ей передышки, и Фелисия вдруг поняла – что-то не так. Персонал слишком уж напрягся, глаза врача смотрели встревоженно, а одна из медсестер нервно проверяла систему отслеживания. А потом до слуха Фелисии донесся разговор. Только бы Кейт не услышала!

– Доктор, сердцебиение плода…

– Замедленное?

– Нерегулярное.

Врач кивнул, и у Кейт снова вырвался стон боли.

– Вот оно, Кейт! Давай, еще раз напрягись как следует! Ну же!

Но она лишь дернулась в сторону из рук Фелисии, рухнула на подушку и разрыдалась.

– Ой, Лисия, не могу… ой, Том, Том… Том! Пожалуйста!

– Кейт, давай! Давай, детка! Ради нас. Ради Тома. Ну! Еще раз!

По щекам Фелисии покатились слезы, и маска промокла. Не видя ничего, она дрожащими руками сжимала худенькие плечи и молила, чтобы эта пытка наконец закончилась. Кейт больше не выдержит. Фелисия знала. Но, может быть, ради Тома…

– Пожалуйста, детка. Я знаю, ты можешь. Напрягись изо всех сил…

Потом было буйство звуков: и стук инструментов, и ворчание врача, и крик медсестры, и внезапное молчание Кейт, и надо всем этим – тоненький, пронзительный писк.

– У вас мальчик! – Врач шлепнул его по попе, и Кейт, упав на подушку, сквозь слезы улыбнулась подруге.

– Мы сделали это.

– Ты сделала это! Умница! – Теперь и Фелисия расплакалась. – Он такой красивый!

Он был маленьким, круглым, краснолицым и сердитым, он громко вопил, а потом затих, сунув в рот крошечный пальчик, и Кейт рассмеялась, любуясь сыном. Ничего прекраснее Фелисия в жизни не видела. Она плакала и плакала, не в силах остановиться, а Кейт улыбалась, спокойная и гордая. Не говоря ни слова, врачи запеленали малыша и вручили матери. Пуповина была перерезана. Теперь он был сам по себе. Он был ее сыном.

Кейт лежала с малышом на руках, и из ее глаз катились слезы счастья. Она снова посмотрела на Фелисию, и та по этому взгляду поняла все. Он был крошечной копией Тома.

– Как его зовут? – Медсестра, дольше всех пробывшая рядом с Кейт, взглянула на крошечное розовое личико. Малыш родился крупным – чуть меньше девяти фунтов.

– Тайг. – И в тишине зазвенел смех Кейт, такой счастливый, что даже врач не смог сдержать улыбки. Она снова стала прежней жизнерадостной девчонкой. Высоко подняв голову, она оглядела палату. – Смотрите все, я стала мамой!

Все рассмеялись вместе с ней – даже Фелисия, в глазах которой так и стояли слезы.