Текст книги "Славянский стилет"

Обступившая темнота обострила все чувства. И где-то далеко-далеко снайпер услышал неясный шум и звуки. Это моментально придало сил, и он помчался вверх по ступенькам. Но через несколько минут снизил темп и, тяжело дыша, пополз дальше. Очевидно, в закрытых дверях расположены лифты, а это аварийный выход. Воздух стал чуть-чуть теплее: майор почувствовал это сразу и снова воодушевился. Но лестница казалась бесконечной. Может, она закольцована? Два раза она переходила в горизонтальный коридор и снова устремлялась вверх. Темнота была полнейшая. Ширина лестничного пролета около полутора метров. Ступени в очередной раз закончились, и потянулся коридор. Майор медленно брел по нему, иногда обо что-то спотыкаясь, но уже не обращая ни на что внимания. Снова появилась развилка: направо коридор, налево лестница. Недолго думая, майор снова стал взбираться вверх. Через несколько минут он неожиданно увидел свет.

Подойдя ближе, Уолтер оказался перед длинной, метра четыре, трубой шириной сантиметров сорок со стальной решеткой посередине. В нее вливался свежий воздух и была видна листва кустарника. Пролезть сквозь нее было невозможно. В крайнем случае, можно попробовать кричать. Но майор пока от этого воздержался. Лестница закончилась, и опять начался коридор. Уолтер, шатаясь, двинулся дальше, всполошил колонию летучих мышей и, не обращая внимания на их всполох, возню и шелест крыльев перед самим лицом, послал их по-русски в нужном направлении и брел дальше. Мыши затихли.

Минут через пять, совершив несколько поворотов и совершенно потеряв ориентацию, снайпер-наводчик уперся в тупик. Стал ощупывать пространство. Руки наткнулись на металлическую лестницу. Больше хода никуда не было. Сел передохнуть и стал прислушиваться. Да, явно был слышен гул каких-то механизмов, или шум поезда. Или это шум в голове? Где он? Документов нет. Одни картины полковника. Ну, ничего, только бы выбраться. Прикинемся глухонемым художником. Другого выхода пока не видно. Денег нет, есть нечего. В гостиницу не пустят, а сколько там всего осталось!.. Плюс кредитные карточки. Но по ним выслеживают, и очень быстро, одна секунда. Разборки же на уровне консульства могут иметь очень печальные последствия. Да от него просто откажутся, как от самозваного бродяги. Но после этого уже не скрыться. Пуля калибра 0,5 мм с ядом кураре в бок. И все. Прощай, Южный Уэльс. Операция была абсолютно нелегальной, прикрытие обеспечивал Рипли через свои конфиденциальные каналы. И все. Конец связи. Рипли – вне пределов досягаемости, а Уолтер здесь, весь в пыли, грязи, побитый и голодный, и даже для кого-то покойный.

Он вспомнил про ракету. На душе стало еще мрачнее. Собрал силы и, повесив папку с рисунками на шею, полез вверх. Лез долго. Лестница все никак не кончалась, словно он лез на вершину Эйфелевой башни. Господи, какой идиот все это проектировал? На кого рассчитан этот путь, эта адская дорога? На кого?.. Только не на нормального человека из Южного Уэльса. Нет, эта дорога рассчитана на безумца, ускользнувшего от разговорчивого Яши и миновавшего лабиринт проектировщика-психопата, параноика, заметающего следы и боящегося до ужаса, что, не приведи господь, кто-нибудь найдет дорогу назад. Да легче забраться на Эверест!

Лестница закончилась. Уолтер выкарабкался на металлическую площадку. Долго сидел и вдыхал ржавый воздух. Стал ощупывать все вокруг. За такое время пребывания в темноте можно выучить азбуку слепых по Брайлю и давать платные уроки. Он был в крошечном квадратном помещении, из которого был единственный выход – низкий лаз, высотой не более полуметра и такой же ширины. Оттуда шел поток воздуха. Майор лег и пополз по проходу. Несколько раз ход раздваивался и Уолтер, перекрестившись, полз туда, куда ползлось. Скоро проход сузился еще, потом еще больше и, в конце концов, майор уперся в чугунную решетку. Он схватил ее руками, тряхнул несколько раз. Поняв, что развернуться в этой мышеловке ему не удастся, изо всех сил прокричал проклятье и упал лицом в бетонную пыль. Конец. Ему не повезло. Так умирают английские агенты. Он повернул не в ту сторону. Невозможно представить, чтобы в темноте ползти задом и найти дорогу обратно. Очень хотелось пить, все тело пекло от усталости и многочисленных ушибов. Что лучше: изжариться в СВЧ-печи, быть съеденным рептилией или сдохнуть здесь от голода, жажды и страха?..

«Хэлп!!!» – заорал агент. Какое там! Глухомань. «Хэ-е-елп!!! Помогьите!!!» Да черта с два. Что-то гудит совсем далеко, может, в нескольких милях, – и тишина. Лучше бы в него попала ракета. Позорней смерти нет, чем сдохнуть от голода или – господи, вот еще проблема! – быть живьем съеденным крысами. «Хэ-е-елп!!!» Неожиданно, сначала тихо и вдалеке, а потом все ближе и ближе, стал нарастать неясный грохот: земля задрожала, все кругом тряслось, посыпалась пыль, уши заложило – и словно реактивный истребитель на форсаже промчался мимо и с грохотом исчез вдали.

«Господи! Где я? „Помогьите!!!“ – агент изо всех сил стал трясти решетку. – „Помогьите!!! Помогьите!!! Хэээлп!!!“

– Чего орешь? – неожиданно, совсем рядом раздался спокойный голос и в лицо ему ударил свет.

– Вася, ты смотри, какой-то придурок в вентиляцию залез. Ха! Ты чего там делаешь?

– Помогьите, я заблудился. Очьень устал.

В свете фонаря появилась рука с гаечным ключом. Человек несколько раз крутанул гайку и открыл чугунную дверцу.

– Вылазь, дружок. Бомж, наверное? Ну, давай, давай…

Двое рабочих вытащили снайпера под руки и поставили на нетвердо стоящие ноги. Он был весь в пыли и грязи. На груди болталась папка с рисунками.

– На ночлег залез, брат? Бывает. Ночью человек в темноте спрячется от холода в какой-нибудь дыре, а утром дороги найти не может. Эх, братан, братан… Пошли.

Они прошли пару шагов, освещая фонарями путь, и вышли в широкий тоннель. В глубине ярко горел огонь и раздавался неясный, грохочущий шум. Один из слесарей стал посередине и начал махать красным флажком. Потом они отошли к стене. Плавно затормозив, подошел поезд, и открылись двери. Майор понял, что он в городском метрополитене. Все трое поднялись в вагон и стали в уголке. Рабочие были в грязных, промасленных робах. Уолтер в своем камуфляже, проползя много миль, был с ними как свой. Он стоял еле живой и двумя руками прижимал к себе папку с рисунками. Все пассажиры уставились на них. Один хорошо одетый мальчик встал и дал майору десять копеек. Через минуту подъехали к станции.

– Ну, давай, браток! – хлопнул по плечу Уолтера один из «ангелов-спасителей», замаскированный метроремонтником, и они вышли. Снайпер-художник, в состоянии шока от неожиданного избавления, поехал дальше, зажав в руке монетку.

«Следующая станция Крещатик!»

Глава 13

Бизон анализировал ракетную атаку на атолл не слишком долго. Он понимал, что всему есть предел. И если много думать, то можно перейти середину моста и получить противоположный результат. Компьютерные и радиоперехваты уже давно выдали достаточно косвенной информации. Следы «Восточного Синдиката» настолько явно просматривались везде, где только возможно, во множестве мелких конфликтных ситуаций, что Бизон пока не мог сделать никакого предварительного вывода. Не исключено, что синдикат вообще ко всему этому не имел отношения. Слишком уж все просто. А может, и наоборот? Сверххитрый ход е2–е4 срабатывал в своей противоположной форме. Хитрость имамов перешла в режим шахматной аппликации и сама не ведает, что творит. А это мудрейшая стратегия: свидетели отсутствуют, ситуация работает сама по себе в автономном режиме. Это, конечно, шедевр хитросплетения нейронных поединков, но Бизон все же скептически относился к этой версии политической технологии дружелюбных восточных коллег. Он и сам-то искусством подобного старта с непредсказуемым финишем, на тебя работающим, вполне не владел, а того, что этот метод освоили аналитики «Восточного Синдиката»… Этого просто не могло быть из-за различных скоростей ментальных процессов в самом синдикате – Бизон не мог этому поверить, он был знаком с этими людьми.

Всплыв ночью в районе Суматры, субмарина легла в дрейф. Бизон подключился к своему спутнику-ретранслятору и стал изучать ситуацию в мире. О «Транстриумвирате» – ни слова. О соборе буддистов в Амстердаме – тишина. Ну, «Восточный Синдикат» вообще лавировал, распадаясь на тысячи номиналов, которые собрать в полную картинку мало кто мог, – о нем тоже ничего. На биржах все спокойно. Индексы и показатели течения капиталов не двигались вне естественных допусков. Очень, очень загнанная в глубину оснований ситуация. Это становилось ясно. Директору параллельного управления решил пока не звонить. Рано. Связался с дочерью. У той назревала проблема, но он пока мог только дать ей указание, что делать. Правда, успел сказать лишь несколько слов – и связь оборвалась. Какая-то помеха, там, по месту работы сотовой связи, заглушила несущую частоту спутника. Да, проблемы. Как обычно – все сразу, по закону волчьей стаи. Он нажал кнопку и запустил спутниковый автомат слежения за мобильным телефоном Мэрилин. Пока ясности не было никакой. Да и откуда ей взяться? Применение всех видов воздействий, вплоть до самых экстремальных, а в результате – полный ноль. Одни потери нападающих и теперь – тишина. Но вида, как будто этого ничего не было, уже не сделаешь! Теперь пускай та сторона – кто она, пока не известно, – и морочит себе голову: где Бизон? Мертвый? Живой? И что теперь будет? Его же, в общем, знают. Нет, не как бандита. А как человека, весьма не похожего на идиота.

Командующий корпоративного отделения перевел все спутники в режим ожидания. Неужели просочилась информация про «аналоговую метку»? Нет, это практически невозможно. Но все может быть. Все может быть… Все.

Включив низколетящий спутник, находящийся в районе его секретной резиденции, Бизон стал осматривать, что осталось от базы на атолле. И был весьма удивлен. Все и осталось. Остров атаковать так и не сумели. Даже боекомплект «С-400 микро» был полностью не израсходован – по данным телеметрической информации. Вся система продолжала находиться в поисковой готовности подавления целей. Очевидно, группа захвата на вертолетах не уцелела, и от операции отказались ввиду потерь и непредвиденной активной обороны. Неужели это все работа структуры параллельного управления? Если это так, то теперь у них остался в запасе ва-банк. И все. Но они сами на это сразу не пойдут. Необходимо все выяснить, но очень аккуратно, чтобы пули не задели случайных стрелочников. Потому что так не принято. А законы жанра необходимо соблюдать, когда находишься внутри жестко сцепленной системы. И это понимают все. Почти…

Параллельное управление, в принципе, управляется способным человеком, который вполне на своем месте. И, конечно же, владеет всеми приемами видеть действительность максимально приближенной к реальной. Не исключено, что его агентурная сеть поставила ему достаточно информации, чтобы он мог сложить мозаику, догадаться о секретных разработках Бизона и понять, чем и кому это грозит. Да и не только кому-то в «Транстриумвирате», а рыбам даже более, ох, насколько более крупным, плавающим в фарватере коммерческих подводных течений.

Капитан подводной лодки одного из таких течений, владелец 33 %-го пакета акций триумвирата, мистер Славянский Бизон, он же отец многоименной Мэрилин Монро, он же Николай Неугодник большого количества новоявленных контрагентов всех мастей и расцветок, имел прямой выход на верховное руководство «Восточного Синдиката». Личные отношения с их духовным лидером были вполне корректными и дружелюбными, несмотря на большие различия в нюансах восприятия бытия и быта. Но, во-первых, в синдикате существует несколько почти равноподчиненных ответвлений с разной степенью экстремизма, а во-вторых, Восток надо недостаточно знать, чтобы, имея нормальные отношения, рискнуть прогнозировать эту нормальность в будущее.

На «Восточный Синдикат» работало много русских. Специалистов разного уровня. В основном, конечно, электронщики, программисты, хакеры и специалисты анализа отраженного сигнала. Религиозная направленность их не касалась, работу они выполняли за деньги и только за деньги. Но это, конечно, ошибочное представление. Людей вне религии нет. Иногда ей просто дают другое имя. Маскируют эту направленность человеческой сущности различные названия, вывески, таблички, кресты, монеты, свастики, кольца в носу и еще где попало, деревянные бусы, обрисованные татуировками тела и прочий экстравертный хлам. Сами себе не верят, а вера свое дело делает. Вопрос не очень большого отрезка времени. Когда направленность ее вектора становится окончательно понятной и определенной. Или вверх – или вниз. Ну, разве что под некоторым углом падения или подъема.

Возможностей проникнуть в глубину «Восточного Синдиката», на первый взгляд, было много. Хотя там и рубили головы порой без особой причины. Ломать сейфы и внедрять «мата-харь» – не тот путь, хотя свою эффективность частенько доказывает. Но внедрение в высокий уровень – это время. Это то, чего нет. Бизон, в принципе, знал, как подключиться к точке съема информации. С начальником разведки это уже обсуждалось много раз. Но он также помнил, что многие знания несут много проблем или, в крайнем случае, срабатывают один раз и самоликвидируются, уволакивая за собой то, что в ликвидации совсем не нуждается. А то и вообще не срабатывают. А проблемы множатся на порядок. Двойственность мышеловки с задержкой ухватывания мыши и дорогостоящей приманкой. Шанс ухватить необходимое есть. И у мышеловки, и у мыши. Но… Но, откровенно говоря, разве это так уж мало? Геометрическая прогрессия отсеивания возможностей, приближенных к максимально возможному их использованию в требуемом деле, – для выявления единственно возможной. Вот такую систему подходов использовал в расчетах взаимоотношений с людьми Бизон.

Он дал команду, и за борт спустили надувной плотик. Главнокомандующий забрался туда, взялся за весла и, поскрипывая уключинами, стал удаляться от субмарины. Никто из команды не сказал ни слова. Всем было ясно: Бизон думает. Вскоре над ним было только небо, усыпанное горящими звездами, и полная луна протянула свою дорожку сквозь вечность. Бизон вспомнил детство. Да, наверное, его и не было. Кто из детей считает, что он ребенок? Покачиваясь на волнах, он лег на дно плотика и вытащил телефон. Крутил, вертел его в руках. Взял за кончик антенны, покачал и кинул рядом. Но решать что-то надо. Он знал, кому позвонить. В таких проблемах и вопросах помогает только творческий подход, любовь к искусству, ибо только это и есть любовь, а не инстинкт или сострадание. Любовь к искусству победить, в данном случае. О деньгах даже упоминать бессмысленно. Наоборот, семантическое озвучивание этой сущности, этой идеи оттянет на себя и ослабит тщательно формируемую альтернативу тысячелетиями отработанной стратегии решения подобных проблем. Но время уже другое. Старые принципы настолько размножились, что девальвировались и перестают работать. Да, любовь – это сила. Но направленность и динамика этой силы напрямую увязана с уровнем меркантильной составляющей. В обратной пропорции. Это не альтруизм. Это постфизический детерминизм. Духовное не примет и не передаст дальше, в будущее, необходимую эманацию от бездуховного. Вот так все просто.

Знал, знал лодочник, кому надо позвонить. Если тот еще в живых. Философ по прозвищу Волк. Или наоборот, значения не имеет. Специалист высокого класса по части суггестивной индукции. Таких мало, и они не изготавливаются. Они просто случайным образом вылавливаются. Бизон понимал, что Философ ему ровня. А может, даже и более. Это все генное, тут технология труда не проходит. Он любил Философа, и ему не хотелось просить его об услуге, которая могла грозить тому верной смертью.

…Они с ним столкнулись в ночной пивнушке небольшого городка Тулон, что на юге Франции, и пили пиво, до утра рассуждая обо всем, что приходило в голову. Мгновенно оценив и проанализировав встреченного им человека, тем более – почти земляка, Бизон предложил Философу поработать у себя. Консультантом по некоторым, время от времени возникающим вопросам, которые и рубить-то, как узел, вроде неудобно, но и решать все же надо. Философ согласился. Взял у Бизона корпоративный телефон с многоступенчатой защитой от прослушивания, и они расстались. С тех пор не виделись семь лет. Но общались. О существовании этого человека не знал никто, кроме, с недавних пор, Мэрилин. Бизон же частенько сбрасывал необходимую информацию на известный ему ресурс в WWW и получал реалистичное мнение со стороны, с анализом и прогнозами. Иногда и он оказывал помощь информацией или специальным оборудованием. Он доверял Волку, десятикратно проверив его технически, но главная проверка заключалась в мгновенном психоанализе этого человека. Еще тогда, в Тулоне. Бизон в людях не ошибался. Но ни одного дела, требующего присутствия самого Философа, он тому еще не поручал. Не то что берег специалиста, но как-то работа его масштаба не подворачивалась. Хронометром гвозди забивать не стоит.

Философ о «Транстриумвирате» знал многое в силу своей должности антенны загоризонтного слежения. Он располагал сведениями обо всей иерархической пирамиде и параллельных отношениях равноценных фигур. С некоторых пор знал лично Мэрилин и встречался с ней несколько раз по поручению Бизона. Но специфика образа его жизни была такова, что каждый раз, набирая номер его телефона, нельзя было быть уверенным, что он ответит, а не замолчал навсегда. Он был уже не слишком молод, и вероятность проблемного исхода его деятельности с каждым годом увеличивалась.

Лежа на дне пробкового плотика и глядя на все эти разбросанные «альфы центавров», лодочник раздумывал о жизни. Перспективы положения триумвирата на фондовых биржах после боевых действий в районе атолла оставались пока в тумане. Но странно, что пока не наблюдалось никакой реакции. Неужели что-то смогло этот процесс остановить? Невозможно же поверить, что принадлежность атолла неизвестна внешним разведкам. Почему же запись боя со спутника еще не показал тот же Си-Эн-Эн? Хорошо, есть свой отдел анализа. Но, продравшись сквозь густую цепь посреднических мнений, информация столь мощной насыщенности могла превратиться в такое посмешище для пунктуального и сверхчувствительного к деталям Бизона, что тому становилось дурно от одной мысли, что ему, возможно, придется выслушать от аналитиков, и в каких выражениях. Форс-мажор прямого действия не анализируется графиками и выкладками. И тем более не решается в качестве уравнения, опираясь на прецеденты. Подобный форс-мажор калибруется концептуальными разработками подобного же действия. А это весьма специфично.

Бизон включил телефон и набрал номер Философа.

– Мистер Бизон? Привет! Я тоже очень рад. Да нет, пока не занят. Ну, не совсем занят. Есть работа? Это уже интересно. Могу предложить новые разработки последней версии. Анекдотов. Рекламных.

– Да-да, это отлично, что ты в форме. Но меня интересует не реклама. Я постараюсь коротко. У меня проблема с диагностикой ситуации, так бы я сказал. Двухвариантный тупик. В плане – бить или не бить, но быть тогда убитым.

– Да, цитата классика звучит. И именно я подхожу для прояснения ситуации?

– Да, похоже, что так. Именно ты. – Бизон помолчал, вслушиваясь в плеск волн, – «Восточный Синдикат»… Надеюсь, хорошо знакомая структура?

– В общем-то, да. У меня с ними сложились своеобразные отношения. Я их немного знаю. И они в курсе этого.

– Мне нужно выпотрошить их, насколько это возможно. Восточный прагматизм ведет к нехорошим последствиям, если, конечно, я не ошибаюсь. Нет информации. Вот это и есть проблема.

– Ну, если они прагматики, то это путь к очень хорошей постановке дел. Так многие считают, особенно выпускники финансовых университетов. Убей ближнего, если его осиротевшие родственники принесут тебе пользу. Старая добрая американская философия, – усмехнулся в трубку Философ.

– Но войны я бы все равно не хотел. Я имею в виду то, что сказал.

– Войны? Они стали использовать террор?

– Мою базу на двадцать седьмом атолле двадцать минут обстреливали ракетами. Ракетами!

– Да что ты говоришь! Много пострадавших?

– Да нет. Вообще никого. Несоответствие технологий. Нападение не преодолело зону ПВО. Но все равно. Какого черта! А нервы моих людей? А реноме? А, в конце концов, цена противоракет? Да это все уйма деньжищ! Из-за каких-то лохов с Востока, начавших обкуренными опустошать стартовые столы, я должен болтаться между небом и землей и даже не считать убытки – это уже ни к чему, – а перестраивать стратегию отношений. Мы к войне готовы! На любом уровне. Но! Все же надо выяснить истинный источник проблемы на сто процентов. Девяносто девять не подходит.

– А где это ты сейчас?

– Да так, в океане. Плыву на плотике и гляжу в Туманность Андромеды.

– Ну, и как она?

– Кто?

– Туманность.

– Нормально. Как и положено, вся в тумане. Этим вещам можно верить.

– И это, на плотике лежа, ты все по поводу Востока решил? А ты уверен, что не ошибся?

– Если бы был уверен, с тобой бы не разговаривал. Нам надо увидеться. Впрочем, если это тебя не устраивает, можно и обойтись.

– Я знаю «Восточный Синдикат». Там, конечно, достаточно псов войны, но они, по-моему, все на цепи. А если же проблема настолько серьезна, насколько она видится тебе, – не буду спорить, тебе виднее, – то придется делать аудиторскую проверку. Я правильно понял?

– Да, ты понял все правильно.

– Хорошо, мне нравится эта задача. Считай, что с этой секунды она начала решаться. Но мне кое-что нужно.

– Естественно. Я слушаю.

– Насколько я знаю по последним данным, официальные отношения с синдикатом ты не портил… – Философ сделал паузу.

– Да, ты прав.

– Ты должен устроить мне встречу с некой Сиамской Лелей, сотрудницей управления «Восточного Синдиката». Она наша, из России. Но дело не в этом. Сейчас она фаворитка начальника внутренней и внешней разведки. Я это знаю. И ее считают специалистом по воздействию на мужчин. Это хорошее качество, и его я буду использовать. Тебе остается только устроить мне с ней встречу тет-а-тет в нейтральном месте. Придумай что-нибудь. Ты же умный. Остальное решаю я. С дамами я обращаться умею, у меня к ним тонкий, нетрадиционный подход. И еще. Обязательно купи их информацией, которая будет у меня, и которую я должен буду передать. Бармалеи тебе поверят. Твой уровень – проходная пешка. Но ты же сам сказал – крайний случай!

– Я не говорил, – удивился Бизон.

– Ну, подумал. Какая разница?

– Да, ты, конечно, прав.

– Считай, что процесс пошел. Все, что у тебя есть по синдикату, включая непроверенную информацию, перегоняй на сайт, сам знаешь какой, – прямо сейчас, с плотика. Дальше. Тебе ведь нужен полный аудит, верно?

– Да, Вова, правильно. Аудит полнейший. Перед бритьем бород требуется аудит.

– А поэтому не удивляйся. Мне нужно максимально возможное досье на оставшихся двух акционеров триумвирата. Фридмана, его друга, их жен и любовниц. Это раз. Ну, на тебя не надо, ты заказчик. Потом – досье на директора параллельного управления, на его разведку, на его охрану, на их развлечения – и все по максимуму, вместе с компроматом. Список тех, с кем активно общалась твоя дочь. С кем спала, если спит.

– А это…

– Ты слушай. Я немного более в курсе событий, чем ты, возможно, думаешь. Но ты же сам дал мне статус радиолокационной станции раннего оповещения, так что это все технологические вопросы, не более. Продолжим. Мне нужны аудиозаписи, а не стенограммы с амстердамского сборища в бане. Я пойму их речь в оригинале. Далее: подробности отдыха Мэрилин у тебя на даче в последнее время. Кто ее посещал? Подробности приобретения элитного парнокопытного поголовья. Чья идея? Подробности приобретения быка-производителя черного цвета по кличке Черный Принц, он же Будда, – чья идея? Подробности проблем, которые, по непроверенной информации, связаны с этим животным…

– Это все?

– Да нет, не все! Информация – мать интуиции. Если возможно – тему и смысл жертвоприношения последней Черной Мессы секты сатанистов крайнего толка, прошедшей 1 мая в Ванкувере. Координаты Верховного Магистра этих оборотней и корпоративный сайт, меняющий адрес каждые тринадцать часов. Ну, и плавающий пароль сайта, естественно.

– А это зачем?

– Надо. Остальное я узнаю сам, и готовь мне встречу с фавориткой. Сиамская Леля – запомни. Мне нужно минимум 24 часа на сбор информации и подготовку к операции. Раньше не звони. А позже – звони. Все, что узнаешь в тему – скидывай на сайт. Да, еще. Леля пока действующий ключ, но временного действия, как и все на Востоке. А время идет. Надо, чтобы на встречу пришла именно она. Другие контрагенты меня не устраивают. Разверни дело так, что я к женщинам слаб, но чтобы они подумали, что это их собственное соображение. И тогда точно пришлют ее! Детали еще обговорим. Смотри, не опрокинь плотик. Утонет телефон. Будь здоров, – и Философ отключился.

Бизон некоторое время смотрел на волны, зажав в руке телефон. Потом вспомнил молодость. Когда это было? Вечность назад или в прошлой жизни? Что так изменило все вокруг? Кто похитил друзей, мечты, надежды? В голове стали всплывать странные картины: полное солнечное затмение; Луна, пожираемая драконом; орел, увязший в болоте… Похищение… Веками проверенный метод. Похищение… Противоположность битвы. Похищение… Вежливый синоним воровства. Похищение… Европы? Легкая волна колыхнула плот. Похищение России…Похищение Украины…Похищение Белой Руси.

Далеко-далеко, возле линии невидимого горизонта, неожиданно завыл кит. … Умолк.

Бизон глянул за борт плота. Там мерцающим светом полыхали водоросли. Вода была теплая, можно искупаться. Лодочник снял все с себя и прыгнул в океан. Поплыл в сторону от плота. Вот оно. Вот Оно! Настоящее единение неизвестно чего неведомо с чем. Тихий плеск волн, горящие звезды и собственное дыхание. Какая сила заставит его сейчас вернуться назад? Один из основных инстинктов? Он понял, что инстинкт – цепь, огненная цепь, удерживающая душу. Субмарина далеко, кабельтовых в пяти. У него есть все возможности остаться здесь. Неужели это такая разновидность депрессии? Агрессии против самого себя в завуалированной форме.

Лодочник нырнул и открыл глаза. Подводный мир был полон огней. Как и надводный. Битва между тремя ничем не отличается от битвы между тремя миллиардами. Это настолько ясно, что потеряло ясность. Он вынырнул. Плот был метрах в двадцати и серебрился в лунном свете. А позади, метрах в ста, над водой появились два плавника и направились к Бизону. Хотели ли они ему зла? Глупый вопрос. Они просто хотели есть. Пловец отбросил философские размышления, когда мощным баттерфляем помчался к плоту и забрался в него.

Это, правда, оказалась пара дельфинов, которые стали кружиться вокруг и насвистывать что-то на своем наречии. Бизон взялся за весла и поплыл к субмарине.

Через несколько минут «Золотая Рыбка» дала дифферент на нос и ушла в прозрачные воды океана. Курс лежал на запад. Туда, где есть ответы на многие вопросы.

Спустя полчаса титановая субмарина мчалась со скоростью 50 узлов, погрузившись на недосягаемую для спутников глубину.

Х-файл 1

– Откуда известно о смерти Корниенко и, тем более, ее подробности? – человек в тронообразном кресле задумчиво глянул на собеседника, облокотившись о подлокотник мореного дуба.

– Ваше Святейшество, там были наши наблюдатели.

– Где, под Чернобылем?

– Да, ваша милость.

Человек встал и прошелся по громадному залу, освещаемому через узкие окна-бойницы. Еще раз поглядел на секретаря. Нахмурился:

– Впервые слышу, что у нас там есть кто-либо, кроме Корниенко. Или это не так?

– Есть, Ваше Святейшество.

– Кто?

– Спецагентура.

– Я спрашиваю – кто?

– Как вам сказать… – секретарь стал перебирать четки. Быстро пересчитал все и начал счет по новой.

– Ну? – напомнил о себе хозяин кресла.

– Ваше Святейшество, это… посвященные собаки…

– Что-о? Какие еще собаки?..

– Обычные псы. Местные… Они подверглись обряду посвящения, когда присутствовали при рождении молодой Луны.

– Махарашвили, у вас как с головой?..

– Но… Это новейшая психогенная технология нейролингвистического декодирования, – торопливо заговорил секретарь. – Псы… они присутствовали той ночью при разговоре Корниенко и ведьмы. Теперь остается проявить эту информацию опосредованным путем. Как фотопленку…

Человек вернулся в свое кресло, откинулся на громадную спинку и с неподдельным любопытством уставился на секретаря:

– И кто интерпретатор бреда?

– Я. И это не бред. На моей исторической родине собаки способны и не на такое. Это сильнейший индуктор активного биополя – собака. Она помнит все.

– Собак привезли из Грузии?

– Да нет, нет, – терпеливо пояснил секретарь. – Псы местные, знают территорию, обычаи, зоны влияния, отношения между собаками…

– Прекрасно, – оборвал его собеседник. – Они что же, на латыни стали разговаривать? Homo sobakus, однако. Incredibile dictu!

– Они? Нет-нет, на латыни составлен отчет, который лежит перед вами.

Человек в красной мантии раскрыл бювар и воззрился в бумажку, лежащую там:

– Но это далеко, далеко не полная информация, – быстро добавил секретарь. – Собаки устали и спят. Процесс нейролингвистического декодирования весьма утомителен.

«Совершенно секретно.

Данные, полученные смешанной спецгруппой о событиях в ночь с 31.05 на 1.06 в районе АВ Чернобыльской зоны. Деструктивность текста субъективна и подлежит коррекции психологической экспертизой.

Зав. сек. лаб. псих. мод.

М. Махарашвили

 
Серые, темные тени высокие
спят в ужасающей тьме.
Вот пробежали волнистые запахи,
путь указуя к еде.
Горы мясные, уйдя в поднебесье,
сильно тревожат эфир.
Не добивайте корову на месте –
это сказал бригадир.
И полетели стрелою стремительной
кости в центральный собор.
Кто будет пищей, а кто потребителем –
скажет священный топор».
 

Человек оторвался от текста и поднял глаза на секретаря:

– Развести меня хочешь? Махарашвили, у меня нервы крепкие, терпения достаточно, но всему есть предел. Кто измыслил эту чушь? Не говори только, что пес из Чернобыля.

Секретарь сунул четки в карман и, уверенно глядя магистру в глаза, проговорил:

– Это записал в состоянии экстаза наш специалист по сенсорному восприятию вербальных сигналов. Он принял настойку из белладонны, гриба мухомор и еще ряда трав, – рецепт имеется, – а затем вместе с этими псами охотился на кошек в течение суток, входя в ментальный образ. Это было весьма непросто, но наш агент – крепкий человек. Потом он ел вместе с ними, спал и пытался разговорить. Результат перед вами на столе. Перевод с грузинского. Из этого документа следует, что Двурога не застрелили, и что кто-то один – или ведьма, или Корниенко – мертв. Пал от руки напарника. Исходя из общего контекста биотоков собак, наш агент склоняется к варианту смерти Корниенко.