Текст книги "Божественная комедия. Самая полная версия"

Песнь XVIII

Содержание. Со спины Гериона Данте обозревает все пространство преисподней ада, которую описывает вообще как глубокое жерло с окраиною, разделенною на десять концентрических рвов, через которые перекинуты в виде мостов огромные утесы. Эти рвы составляют восьмой круг ада, названный Злыми рвами (Malebolge): здесь наказуется обман без доверия. – Сброшенные в этот круг Герионом, поэты идут налево и приходят к первому рву: тут рогатые черти бичуют торговавших слабостью женского пола (ruffiani) и обольстителей; грешники бегут двумя – один другому противоположными – строями. Из первого строя, бегущего навстречу поэтам, Данте узнает Болонца и Гвельфа Каччианимако, с которым и разговаривает; из второго – мифическое лицо Язона, похитителя золотого руна и обольстителя Изифилы и Медеи. Поэты идут далее и достигают второго рва, столь глубокого и узкого, что дно его можно рассмотреть только с самой высшей точки моста. В нем погружены в зловонную жидкость льстецы; они кричат, бьют себя руками и задыхаются. Из них Данте узнает одного грешника, Алеесио Интерминеи из Лукки; а Виргилий указывает ему на тень прелестницы Таиды, лица из Теренциевой комедии «Эвнух».

 
1    В аду есть округ, Злые рвы прозваньем:
    Весь каменный, железа он темней
    И обнесен стены таким же зданьем.
 
 
4    В средине самой проклятых полей,
    Бездонный кладезь зев разверз широкий;
    Но расскажу не здесь о бездне сей.
 
 
7    Край пропасти, между стеной высокой
    И кладезем, окру́глен и прорыт
    Вкруг десятью долинами глубоко.
 
 
10    Как и́дут рвы, стена́м надежный щит,
    Вкруг крепостей, стесняясь у средины,
    И каковой от них приемлют вид:
 
 
13    Подобный вид имеют те долины,
    И как лежат подъемные мосты
    При крепостях: так от подошв стремнины
 
 
16    Кремнистые протянуты хребты,
    Идущие чрез стены и провалы,
    До кладезя, где все в одно слиты́.
 
 
19    Тут, Герионом сброшены на скалы,
    Мы очутились; влево путь чернел:
    Подвигся вождь, за ним и я, усталый.
 
 
22    Иную скорбь направо я узрел,
    Иных судей, мучения иные,
    Которыми весь первый ров кипел.
 
 
25    На дне толпились грешники нагие:
    Одни отселе двигались на нас,
    Оттоле с нами, но быстрей, другие.
 
 
28    Так Римляне, в огромный сонм столпясь,
    Идут чрез мост, в год славный юбилея,
    От множества в два строя разделясь:
 
 
31    С одной руки, перед лицом имея
    Вал крепостной, в Петров стремятся храм;
    С другой, текут к горе, вдали пестрея.
 
 
34    Меж черных скал я видел здесь и там
    Чертей рогатых с длинными бичами,
    Разивших страшно грешных по хребтам.
 
 
37    Ах! как бегут вприпрыжку и скачками,
    Лишь хлопнет бич, и нет здесь никого,
    Кто б ждал еще удара за плечами!
 
 
40    Пока мы шли, я встретил одного
    Знакомого и молвил в то ж мгновенье:
    «Не в первый раз встречаю я его!»
 

Меж черных скал я видел здесь и там

Чертей рогатых с длинными бичами

 
43    Чтоб рассмотреть, в него вперил я зренье;
    А сладкий вождь, остановясь со мной,
    Назад вернуться дал мне позволенье.
 
 
46    Бичуемый, поникнув головой,
    Надеялся укрыться; но напрасно!
    Я молвил: «Ты, так взор склонивший свой, —
 
 
49    Когда твой образ говорит мне ясно, —
    Ты Венедико Каччианимик!
    За что ж попал ты в щёлок столь ужасный?»
 
 
52    А он: «Ответа не дал бы язык;
    Но, твоему вняв звонкому глаголу,
    Я вспомнил мир, в котором я возник.
 
 
55    Я убедил прекрасную Гизолу
    Ответствовать Маркизу на любовь,
    Предав ее злых толков произволу.
 
 
58    Не я один болонец свергнут в ров:
    Так много нас вмещают эти стены,
    Что не осталось столько языков
 
 
61    Твердить sipa меж Рено и Савены;
    А хочешь в этом быть ты убежден,
    То вспомни, как жадны́ мои сочлены».
 
 
64    Так говорил; но, сзади поражен,
    Он бросился, а вслед кричал нечистый:
    «Прочь, изверг! здесь не покупают жен!»
 
 
67    Я поспешил к вождю тропой скалистой,
    И мы пришли с поспешностью туда,
    Где из стены торчал утес кремнистый.
 
 
70    Тогда, взойдя на камень без труда
    И вправо взяв, мы прочь пошли оттуда,
    Покинув область вечного суда.
 
 
73    Когда ж пришли, где каменная груда
    Дает внизу бичуемым проход,
    Мой вождь сказал: «Дождемся здесь, покуда
 
 
76    К нам обратит лицо проклятый род:
    Сих грешников не мог ты видеть лица,
    Затем, что вместе с ними шел вперед».
 
 
79    И с древних скал узрел я вереницы
    Навстречу нам бежавших под утес,
    Которых гнали демонов станицы.
 
 
82    И добрый вождь, предвидя мой вопрос,
    Сказал: «Взгляни: вот призрак величавый!
    Бичуемый, не льет он горьких слез.
 
 
85    О, как он горд величьем царской славы!
    Сей дух – Язон, похитивший руно
    Колхидское, вождь смелый и лукавый.
 
 
88    Пришед[24]24
  Пришед (устар.) – придя.


[Закрыть] на остров Лемнос, где давно
    Отвагой жен в ожесточенье рьяном
    Убийство всех мужей их свершено, —
 
 
91    Приветной речью, красотой и саном
    Он Изифилу в цвете лет прельстил,
    Увлекшую подруг своих обманом.
 
 
94    Там, обольстив, ее он позабыл:
    За этот грех казнится высшей властью,
    И за Медею рок ему отмстил.
 
 
97    С ним и́дут все, прельщающие страстью!
    О первом рве довольно ты узнал
    И о толпе, пожранной черной пастью».
 
 
100    Мы были там, где узкий путь у скал
    Крест-на́крест вал второй пересекает,
    Ведя на мост через второй провал.
 
 
103    И в этом рве я слышал, как стенает
    Проклятый род и дышит тяжело,
    И сам себя разит и проклинает.
 
 
106    Там плесенью брега обволокло
    Зловонье дна, сгущаемое бездной,
    И брань со всеми чувствами вело.
 
 
109    Ров так глубок, что было б бесполезно
    Смотреть на дно в зловонный сей овраг,
    Не взлезши вверх, где свис утес железный.
 
 
112    Мы на него взобрались и сквозь мрак
    Я рассмотрел народ, увязший в тине,
    Извергнутой, казалось, из клоак.
 
 
115    И одного заметил я в пучине
    Столь грязного, что рассмотреть нельзя:
    Мирянин он, или в духовном чине.
 
 
118    Он мне кричал: «Что смотришь на меня
    Так пристально меж грязными тенями!»
    А я: «Затем, что сколько помню, я
 
 
121    Тебя видал с сухими волосами:
    Интерминеи мне давно знаком;
    Затем тебя преследую глазами».
 
 
124    В башку ударив, он сказал с стыдом:
    «Лесть мерзкая нас свергла в ров вонючий!
    Без устали болтал я языком».
 

Он мне кричал: «Что смотришь на меня

Так пристально меж грязными тенями!»

 
127    И вождь: «Впери сквозь сумрак взор летучий
    И ров глубокий обозри вокруг;
    Взгляни: вон там, среди бесчестной кучи,
 
 
130    Растрепанной развратницы злой дух
    Скребет ногтями грудь в трясине скверной,
    То вдруг присядет, то привстанет вдруг:
 
 
133    То тень Таиды, грешницы неверной,
    Что на вопрос: «Довольна ль мной?» в ответ
    Любовнику сказала: «Ах, чрезмерно!»
 
 
136    И с омерзеньем прочь пошел поэт.
 

То тень Таиды, грешницы неверной

Песнь XIX

Содержание. Поэты приближаются к третьему рву, в котором казнится симония[25]25
  Симония (церк.) – попытка приобрести за плату Благодать Духа Святого.


[Закрыть] – святокупство, грех Симона волхва. Каменное дно этого рва пробито множеством круглых ям, в которые уткнуты головою и телом грешники: ноги их торчат кверху и сжигаются пламенем. Виргилий на руках несет Данта на дно рва и становится с ним подле одного грешника, над которым пламя горит краснее: это папа Николай II. Грешник принимает Данта за папу Бонифация VIII; но, разуверенный в ошибке, повествует о грехе своем и намекает на других более важных симонистов, которые со временем займут в аду его место. Тогда Данте изливает в сильной речи свое негодование на унижение папского достоинства и алчность пап, отчего грешник в немощной злобе сильно потрясает ногами. Виргилий, с довольным видом слушавший эти слова, опять возносит Данта на крутой утес и по мосту приближается к четвертому рву.

 
1    О Симон волхв, о род злосчастых братий!
    Господень дар, с единым лишь добром
    Вступающий в святой союз, как тати,[26]26
  Тать (устар.) – то же, что вор.


[Закрыть]
 
 
4    Вы осквернили златом и сребром!
    Для вас должна греметь труба отныне,
    Для вас, навек пожра́нных третьим рвом!
 
 
7    Уж мы пришли к ближайшей к нам пучине,
    Взобравшись там на горные хребты,
    Где, как отвес, падут они к средине.
 
 
10    О высший разум! как всесилен ты
    На небе, на земле и в злобном мире!
    Твой строгий суд – пучина правоты!
13    Я зрел, на дне и по бокам, в порфире[27]27
  Порфи́р (от др.-греч. porphýreos – тёмно-красный, пурпурный) – общее название вулканических горных пород кислого и среднего состава, имеющих порфировую структуру.


[Закрыть]
    Багрово-синем, бездну круглых ям,
    Все равной меры, не тесней, не шире
 
 
16    Купелей, ими ж славен дивный храм
    Сан Джиованни, где для грешных братий
    Крестильницы пробиты по стена́м.
 
 
19    Одну из них, спасая жизнь дитяти,
    Еще недавно сам я раздробил:
    О пусть же каждый верит сей печати!
 
 
22    Из каждой ямы грешник возносил
    До икр стопы и голени, скрывая
    Все остальное в глубине могил.
 
 
25    Подошвы ног, под пламенем пылая,
    Так яростно рвались у мертвецов,
    Что не сдержала б их и вервь льняная.
 
 
28    И как струится пламя у краев
    Горючих тел, упитанных в елее,[28]28
  Елей (др.-греч. – оливковое масло) – церковнославянское название оливкового, а позже – любого растительного масла в православном церковном обиходе.


[Закрыть] —
    Так огнь от пят стремился до перстов.
 
 
31    И я: «О вождь, кто это всех сильнее
    Терзается? за что он осужден?
    Почто над ним пылает огнь краснее?» —
 
 
34    «Когда желаешь, – отвечал мне он, —
    Я понесу тебя к нему по склонам;
    Сам скажет, кто он и за что казнен?»
 
 
37    А я: «Твое желанье мне законом;
    Мой господин, ты видишь мысль во мне,
    И я с тобой готов ко всем препонам».
 
 
40    Тогда пришли к четвертой мы стене
    И очутились, влево в ров сбежавши,
    На продырявленном и узком дне.
 
 
43    И добрый вождь, меня до бедр поднявши,
    Дотоле шел, пока достиг дыры,
    Где скрыт злодей, так ноги потрясавший.
 
 
46    «Злосчастный дух, ты, скрывший лик внутри!
    Кто б ни был ты, уткнутый здесь как плаха, —
    Так начал я, – коль можешь, говори».
 

…Дотоле шел, пока достиг дыры,

Где скрыт злодей, так ноги потрясавший

 
49    Имел я вид духовника-монаха,
    К которому засыпанный злодей,
    Чтоб жизнь продлить, взывает из-под праха.
 
 
52    Но дух кричал: «Ага! уж в яме сей,
    Уж в яме сей стоишь ты, Бонифаций?
    Так я обманут хартией моей?
 
 
55    Ты ль пресыще́н на лоне благодати
    Стяжаньем благ, для коих смел нанесть
    Жене прекрасной срам своих объятий?»
 
 
58    Как человек, чей ум не мог прочесть
    Слов сказанных, немеет без ответа, —
    Так я не мог ни слова произнесть.
 
 
61    Тогда поэт: «Скажи ему на это,
    Что ты не тот, не тот, кого он ждал».
    И я сказал ему слова поэта.
 
 
64    Тогда ногами дух затрепетал
    И рек, вздыхая, в горести жестокой:
    «Скажи, чего ж ты от меня желал?
 
 
67    Но если ты спустился в ров глубокий,
    Горя желаньем обо мне узнать,
    Так знай: венча́н тиарой[29]29
  Тиара (лат. tiara; от др.-греч. τιάρα) – первоначально персидский головной убор в виде высокой шапки; впоследствии, в более широком смысле – драгоценное головное украшение, разновидность короны или диадемы.


[Закрыть] я высокой.
 
 
70    И впрямь была медведица мне мать:
    Для медвежат в мешок сгребал я злато,
    А здесь и сам попал в мешок как тать.
 
 
73    В провал скалы уже не мало взято
    Пап-симонистов, бывших до меня:
    Все подо мной исчезли без возврата.
 
 
76    И я за ними свергнусь в пыл огня,
    Лишь при́дет тот, за коего ты принят,
    Когда вопрос поспешный сделал я.
 
 
79    Однако ж он скорей, чем я, покинет
    Провал, где я главою водружен:
    За ним придет (и нас собой задвинет)
 
 
82    От запада, поправший весь закон,
    Верховный жрец. Всем миром проклинаем,
    Сей пастырь будет новый Иасон
 
 
85    (У Маккавеев мы о нем читаем),
    И как того сирийский царь ласкал,
    Так королем французским он ласкаем».
 
 
88    Быть может, слишком много я сказал,
    Ему ответив с укоризной злою:
    «Скажи ж ты мне: каких сокровищ ждал
 
 
91    Господь, когда вручил Своей рукою
    Ключи Петру? поверь мне, ничего
    Он не желал, как лишь: иди за Мною.
 
 
94    А Петр и ты, что вместо одного
    С душей коварной избрали Матфея,
    Сребра ли, злата ль ждали от него?
 
 
97    Так стой же здесь и, вечно пламенея,
    Блюди мешок с бесчестной мздой своей,
    Для коей шел на Карла, не робея.
 
 
100    И если б я не уважал ключей,
    Которыми, приняв свой сан высокий,
    Ты в светлой жизни управлял, злодей, —
 
 
103    Я б жесточей привел тебе упреки:
    Ваш алчный дух всем в мире омерзел,
    Топча добро и вознося пороки.
 
 
106    Вас, пастырей, Апостол разумел,
    Когда средь вод сидящую с царями
    Великую блудницу он узрел.
 
 
109    Она с седьмью родилася главами,
    И, муж её пока любил добро,
    Имела силу с десятью рогами.
 
 
112    Вам стали Богом злато и сребро;
    Неверных лучше ль вы? по крайней мере
    Их бог один, у вас их ныне сто!
 
 
115    А тем, что первому отцу ты дал,
    О Константин! не обращеньем к вере,
    Как много зла родил ты в сем примере!
 
 
118    Пока ему я это напевал,
    Не знаю, гневом, совестью ль терзался,
    Ногами сильно грешник потрясал.
 
 
121    Зато мой вождь, казалось, утешался:
    С такой улыбкой слушал он слова,
    В которых гнев правдивый выражался.
 
 
124    Тут, сжав меня в объятьях, мой глава
    Стал восходить опять путем покатым,
    По коему спустился он сперва.
 
 
127    Без устали, со мной, к груди прижатым,
    Он шел, пока на мост меня не взнес,
    Которым связан ров четвертый с пятым.
 
 
130    Здесь тихо, тихо на крутой утес
    Спустил свое он бремя у стремнины,
    Где был бы путь не легок и для коз.
 
 
133    Там мне открылось дно другой долины.
 

Песнь XX

Содержание. На дне четвертого рва Данте видит души прорицателей и чародеев: они повернуты лицами назад, борода у них упадает на плечи, слезы текут по спине; вперед они уже не видят и должны пятиться задом. При виде искажения человеческого образа, Данте плачет; но Виргилий укоряет его за скорбь перед судом Божьим. Он указывает ему на тень Амфиарая, поглощенного землею перед Фивами; на Терезия, волхва фивского; Аронте, этрусского птицегадателя; далее на тень Манто, дочери Терезия, при имени которой подробно говорит о происхождении родного своего города Мантуи; наконец, указав еще на тень Эврипилла, Михаила Скотта, Гвидо Бонатти, Асденте и других, Виргилий побуждает Данте спешить, ибо месяц уже закатился. Поэты идут далее.

 
1    Вновь должно петь о скорбях неутешных
    И тем предмет двадцатой песне дать
    Канцоны первой – о погибших грешных.
 
 
4    Уже вполне готов я был взирать
    В открытый ров, где грешники в кручине
    Должны слезами путь свой орошать.
 
 
7    И видел я, как в круглой той долине
    Они в слезах свершают молча путь,
    Как на земле творят литии[30]30
  Лития (в богослужении) – служба, совершаемая усиленной молитвой вне храма по случаю бедствий или по усопшему. Греческое слово «лития» в православии означает усердная молитва, совершаемая вне стен храма.


[Закрыть] ныне.
 
 
10    Склонив лицо, чтоб глубже в ров взглянуть,
    Я в страхе зрел, что шеи злой станицы
    От подбородка свернуты по грудь.
 
 
13    У всех к плечам поворотились лица,
    Так, что, вперед смотреть утратив дар,
    Все пятились назад по дну темницы.
16    Не думаю, чтоб мозговой удар
    Мог причинить такие искаженья,
    Каким подверглись те ведомцы чар.
 
 
19    Коль Бог тебе, читатель, дал из чтенья
    Извлечь твой плод, то сам вообрази,
    Без слез я мог ли видеть их мученья,
 
 
22    Когда увидел образ наш вблизи
    Столь извращенным, что слеза, рекою
    Струясь меж плеч, кропила их стези?
 
 
25    О! верь, я плакал, прислонясь рукою
    К одной из скал; тогда мне мой глава:
    «Ужель и ты безумствуешь с толпою?
 
 
28    Лишь мертвая любовь в аду жива!
    Преступник тот, кто скорбью неразумной
    Зовет на суд законы Божества!
 
 
31    Взгляни же вверх, взгляни: вот тот безумный,
    Что свергнуть в ад в виду Фивийцев всех,
    При криках их: “Куда из битвы шумной,
 
 
34    Амфиарай? куда стремишься в бег?”
    А он меж тем всё падал в ад, доколе
    Был схвачен тем, что судит каждый грех.
 
 
37    Смотри: из плеч он сделал грудь в неволе!
    За то, что вдаль пытливый взор стремил,
    Идет назад, вперед не видя боле.
 
 
40    Вот и Терезий, тот, что изменил
    Свой вид и пол, которым для замены
    Он в женщину себя преобразил,
 
 
43    Но вслед за тем, для новой перемены,
    Жезлом ударив свившихся двух змей,
    Вновь получил все мужеские члены.
 
 
46    Спиной к нему – этрурский чародей!
    Средь Лунских гор, где рудокоп Каррары,
    Жилец скалы, ломает камень в ней,
 
 
49    Жил в мраморной пещере грешник старый;
    Оттоль он зрел лазурный звезд чертог
    И зыбь морей, свершая злые чары.
 
 
52    А эта тень, которая до ног
    Спустила кос всклокоченную груду,
    В ней скрывши грудь, чтоб видеть ты не мог,
 
 
55    Тень вещей Манто, что, прошед повсюду,
    Там поселилась, где родился я.
    Внимай: о ней повествовать я буду.
 
 
58    Когда покинул жизнь отец ея
    И вакхов град стонал под мощной дланью,
    Она все в мире обошла края.
 
 
61    Есть озеро над италийской гранью,
    У самых Альп, связующих Тироль
    С Германией, Бенако по прозванью.
 
 
64    И тысяча и больше волн оттоль,
    Меж Гарда и Комоники, чрез склоны
    Пеннинских гор, сливаются в юдоль.
 
 
67    Тут место есть, где могут без препоны
    Три пастыря подать друг другу крест —
    Из Брешии, от Трента и Вероны.
 
 
70    Хранит Пескьера, крепость этих мест,
    Меж Брешьи и Бергамо, доступ в горы,
    Там, где страна покатее окрест.
 
 
73    Сюда бежит избыток вод, который
    В себе вместить Бенако не могло,
    И как поток, стремительный и скорый,
 
 
76    Шумит вдоль паств, и, лишь вступив в русло́,
    Уж Минчием зовется, мчась в раздолье
    До стен Говерно, где впадает в По.
 
 
79    Но вскоре, встретив на пути подолье,
    Болотом топким ширится волна,
    Тлетворный смрад рождая в водополье.
 
 
82    Сюда проникнув, страшная жена
    Среди болот край видит запустелый
    И, дикостью страны привлечена,
 
 
85    С толпою слуг, для чар науки смелой,
    В ней остается, бросив смертный род,
    И, кончив жизнь, здесь покидает тело.
 
 
88    Когда ж окрест рассеянный народ
    Пришел за нею в дикий край, объятый
    Со всех сторон трясинами болот,
 
 
91    Он град построил на костях проклятой,
    И, без других гаданий, в память ей,
    Дал имя Мантуи стране богатой.
 
 
94    Град множество вмещал в себе людей,
    Пока еще безумцу в обольщенье
    Не сплел коварный Пинамонт сетей.
 
 
97    Так говорю, чтоб сам ты в заблужденье
    Не впал, когда родной моей стране
    Начнут давать не то происхожденье».
 
 
100    А я: «Мой вождь, я убежден вполне
    В твоих словах и речь других пред ними
    Покажется погасшим углем мне.
 
 
103    Скажи ж мне, кто достоин между сими
    Идущими мой взор к себе привлечь?
    Лишь к ним стремлюсь я мыслями своими».
 
 
106    А он мне: «Тот с брадой до смуглых плеч, —
    В те дни, когда Эллады край богатый
    Так оскудел людьми для грозных сечь,
 
 
109    Что колыбели не были лишь взяты, —
    Был волхв и дал с Колхасом злой совет
    Перерубить в Авлиде все канаты.
 
 
112    Он, Эврипил по имени, воспет
    В стихах моей трагедии высокой,
    В которую вникал ты столько лет.
 
 
115    А этот с ним, калека кривобокий —
    Михаил Скотт, который точно был
    Во лжи волшебных игр знаток глубокий.
 
 
118    С Бонатти здесь Асдент себя сгубил:
    Он кается теперь, хотя уж поздно,
    Зачем он с кожей дратву разлюбил.
 
 
121    Здесь множество волшебниц плачет слезно:
    Забыв иглу, веретено и челн,
    Они на зельях волхвовали грозно.
 
 
124    Но в путь! уж грани эмисфер и волн
    Коснулся с терном Каин за Сивиллой.
    Еще вчера, в ночи, был месяц полн;
 
 
127    Ты не забыл, что он сквозь лес унылый
    Тебе не раз светил в ночном пути
    И прогонял из сердца страх постылый».
 
 
130    Так говоря, он продолжал идти.
 

Песнь XXI

Содержание. Путники всходят на следующий мост и с его вершины глядят в весьма темный пятый ров. Светские симонисты, люди, торговавшие гражданскими местами, и взяточники погружены здесь в кипящее смоляное озеро, по берегам которого взад и вперед бегают демоны, вооруженные крючьями. Пока поэты смотрят в ров, дьявол приносит на плечах сенатора из Лукки, кидает его в смолу и бежит за другими подобными. Черти, скрытые под мостом, подхватывают грешника крючьями и погружают его в кипяток. Виргилий из предосторожности приказывает Данту спрятаться за скалою, а сам переходит мост. Дьяволы кидаются на него с яростью; но Виргилий, укротив их, вызывает одного из их толпы для переговоров. Бес Злой-Хвост выходит с дерзостью; но, узнав о причине замогильного странствий поэтов, в ужасе роняет багор из рук. Тогда, по приказанию Виргилия, Данте выходит из своего убежища; демоны на него кидаются и один из них хочет разорвать его; но Злой-Хвост их удерживает. С притворною приветливостью он назначает поэтам провожатых, ложно объявив, что мост разрушен только в шестом рве, но что в следующем он невредим. Десять избранных в провожатые демонов, под предводительством Курчавой-Бороды, делают гримасу Злому-Хвосту.

 
1    Так с моста на́ мост шли мы, рассуждая
    О том, чего в комедии своей
    Не передам, и, с высоты взирая,
 
 
4    Другую щель увидели под ней,
    И тщетный плач услышали в провале —
    В глубокой мгле, ужасной для очей.
 
 
7    Как вар кипит зимою в арсенале
    В Венеции, для смазки тех судов,
    Что, обветшав, уж плыть не могут дале:
 
 
10    Кто конопатит там корабль с боков,
    Терпевших долго бурных волн напасти;
    Кто новый челн готовит из дубов;
 
 
13    Кто парус шьет, разорванный на части;
    Кто у руля, кто рубит под кормой;
    Кто тешет весла, кто свивает снасти —
 
 
16    Так, не огнем, но силой пресвятой
    Растоплена, смола там клокотала,
    Отовсюду берег облепив корой.
 
 
19    Я в ров смотрел, но мгла в нем все скрывала:
    Лишь хлябь, вздымая вслед за валом вал,
    То дулася, то ямой оседала.
 
 
22    Пока я пристально глядел в провал,
    Мой вождь, вскричав: «Смотри! смотри!» – нежданно
    Увлек меня оттоль, где я стоял.
 
 
25    Я побежал, как тот, кто видит странный
    Предмет и глаз с него не сводит прочь;
    Но, ужасом внезапным обуянный,
 
 
28    Бежит, не в силах страха превозмочь,
    И видел я, как черный бес за нами,
    Вдоль по утесу, мчался во всю мочь.
 
 
31    О, как ужасно он сверкал очами!
    С какою злобой он бежал, стуча
    Копытами и хлопая крылами!
 
 
34    Взвалив себе на острые плеча
    И возле пят когтьми вцепившись в кости,
    Он за ноги мчал грешника, крича:
 
 
37    «Вот анциан Святые Зиты! в гости
    К вам, Злые-Лапы, он пришел сюда!
    В смолу его! а я для вашей злости
 
 
40    Примчу других: там много их всегда!
    Там каждый взяточник, кроме Бонтуры!
    Из нет за деньги там выходит да!»
 
 
43    Швырнув его, умчался бес понурый,
    И никогда с такою быстротой
    За вором пес не гнался из кону́ры.
 
 
46    Тот в глубь нырнул и всплыл облит смолой;
    А демоны из-под скалы висячей
    Вскричали: «Здесь иконы нет святой!
 
 
49    Не Серккьо здесь: тут плавают иначе!
    Когда не хочешь наших крючьев злых,
    Так не всплывай поверх смолы горячей!»
 
 
52    И сто багров в него всадили вмиг,
    Вскричав: «Пляши, где вар сильней вскипает,
    И, если можешь, надувай других!»
 
 
55    Так поваренков повар заставляет
    Крючками мясо погружать в котлы,
    Когда оно поверх воды всплывает.
 

И сто багров в него всадили вмиг

 
58    Тут добрый вождь сказал: «Пока во мгле
    Они тебя еще не увидали,
    Пойди, прижмись к той рухнувшей скале.
 
 
61    И чем бы мне они не угрожали,
    Не бойся: с ними я давно знаком;
    Они и прежде в спор со мной вступали».
 
 
64    И через мост он перешел потом;
    Когда ж достигнул до шестого брега,
    Он им предстал с бестрепетным челом.
 
 
67    С той яростью, с той быстротою бега,
    С какою мчатся псы на бедняка,
    Что под окном вдруг попросил ночлега, —
 
 
70    Вмиг вылетел их рой из-под мостка,
    Подняв багры; но он в святой защите
    Вскричал: «Ничья не тронь меня рука!
 

Вмиг вылетел их рой из-под мостка,

Подняв багры

 
73    Пусть прежде, чем крючки в меня вонзите,
    Один из вас пред мой предстанет лик;
    Потом меня терзайте, как хотите».
 
 
76    «Ступай, Злой-Хвост!» – тут подняли все крик,
    И вышел Хвост (они ж за ним ни шагу),
    И спрашивал: зачем он к ним проник?
 
 
79    «Проник ли б я, Злой-Хвост, в твою ватагу,
    Когда бы мне, – учитель мой в ответ, —
    Не подали на подвиг сей отвагу
 
 
82    Рок благотворный и святой завет!
    Пусти ж меня: так небесам угодно,
    Чтоб здесь живой за мною шел вослед».
 
 
85    Вмиг сокрушил он в дерзком гнев бесплодный,
    Так, что багор тот уронил к ногам,
    Вскричав к другим: «Пусть он идет свободно!»
 
 
88    Тогда мой вождь: «О ты, который там,
    Припав к скале, укрылся от насилий,
    Иди теперь без трепета к врагам».
 
 
91    Я поспешил туда, где был Виргилий;
    А дьяволы все бросились вперед,
    Как будто бы свой договор забыли.
 
 
94    Так – видел я – был устрашен народ,
    Когда с условьем выйдя из Капроны,
    Толпу врагов он встретил у ворот.
 
 
97    К вождю прижавшись, ждал я обороны
    И не сводил очей с их страшных харь,
    Где мог читать всю злость их без препоны.
 
 
100    Тогда один, поднявши свой косарь,
    Сказал другим: «Ножом его… хотите ль?».
    Другие: «Ладно! по спине ударь!»
 
 
103    Но бес, с которым говорил учитель,
    Туда поспешно обратясь, сказал:
    «Стой, Кутерьма! стой, дерзкий возмутитель!»
 
 
106    И нам потом: «Здесь по уступам скал
    Вам нет дороги: в страшном том провале
    Весь раздробле́нный свод шестой упал.
 
 
109    Но если вы идти хотите дале —
    Чрез этот грот ступайте в мрачный ад:
    Вблизи есть путь такой же, как вначале.
 
 
112    Уж тысяча и двести шестьдесят
    Шесть лет, поздней сего двумя часами,
    Вчера свершилось, как здесь рухнул скат.
 
 
115    Отряд моих туда пошлю я с вами
    Взглянуть: не всплыл ли кто там над смолой?
    Идите с ними смелыми стопами.
 
 
118    Марш, Криволет, Давило и Борзой! —
    Он крикнул, ада огласив вертепы. —
    Веди их, Черт с курчавой бородой!
 
 
121    Марш, марш, Драконье Жало, Вихрь Свирепый
    И Вепрь Клыкан, и Душелов, злой дух,
    И Адский Сыч, и Красный Черт нелепый!
 
 
124    Кругом обшарьте пруд; а этих двух
    Оберегайте до моста другого,
    Что, уцелев, идет чрез этот круг».
 
 
127    «О ужас! вождь мой, что я вижу снова?
    О, поспешим без спутников одни!
    Коль знаешь путь, к чему вождя иного?
 
 
130    Когда ты мудр, как был ты искони́;[31]31
  Искони, нареч. – издавна, с незапамятных времен; с самого начала, всегда.


[Закрыть]
    То как не зришь, что зубы их скрежещут,
    И что бровями нам грозят они?»
 
 
133    А вождь: «Не бойся! пусть глаза их блещут;
    Пусть, как хотят, скрежещут их клыки:
    От их угроз лишь грешники трепещут».
 
 
136    Плотиной, влево, двинулись полки;
    Но прежде все, взглянув на воеводу,
    Вмиг стиснули зубами языки.
 
 
139    И протрубил он под хвостом к походу.