Текст книги "Сафари на Жар-птицу"

Глава 6

На следующее утро Саша двинулся в путь как можно раньше. Несмотря на то, что ему пришлось до поздней ночи давать показания в отделении и в постели он провел всего несколько часов, сна у него не было ни в одном глазу. Весной и летом спать хочется значительно меньше, чем поздней осенью и зимой. В темные холодные месяцы Сашу так и подмывало погрузиться в долгую спячку. Заснуть где-нибудь в ноябре, а проснуться уже ближе к марту. Он прямо чувствовал, как организм, дай ему волю, перешел бы на энергосберегающий режим полусна-полудремы.

Каждое утро зимой становилось для юноши настоящим испытанием. Надо было сначала заставить себя открыть глаза, а потом каким-то образом удержать их в этом состоянии. А глаза так и закрывались сами собой. И сладкое сонное оцепенение наползало и, случалось, побеждало. Так что зимой Саша включал у себя на смартфоне сразу пять будильников, каждый с интервалом в десять минут. Это все-таки давало больше шансов, что если он и опоздает, то ненамного.

А летом или весной было совсем другое дело. Просыпаться одно удовольствие. Глаза сами открываются, едва почувствовав первые солнечные лучи.

– Все-таки мы все – дети солнца. Когда солнышко светит, нам и светло, и радостно, и вообще, жить хочется. А как его нету, мы погружаемся в тоску.

Барон, к которому была обращена эта маленькая речь, в ответ лишь подышал.

– Куда мы с тобой сначала поедем? Предлагаю завернуть сперва в Суйду, к Малышеву.

У Барона это предложение никаких нареканий не вызвало. Но Саша все равно решил его обосновать.

– Выехали мы с тобой рановато, – сказал он своей собаке. – Сейчас всего пять утра, на месте будем к шести. В пансионате еще никого на рабочих местах не будет. Зато в доме у Малышева самое время раздобыть свидетелей. В семь люди уже могут уйти на работу.

Вряд ли Малышев жил в доме один. Саша надеялся, что там также проживала вся его семья. А в рабочие дни жители пригородов ездят в Питер на первых электричках. И чтобы поспеть на них, вставать им надо ранехонько, ни свет ни заря.

– Вот мы до их отъезда и поспеем с ними поговорить.

Расчет Саши оправдался. В поселок он прибыл в десять минут седьмого. Но дальше начались чудеса. Упомянутый в прописке дом оказался школьным зданием. Небольшое двухэтажное деревянное здание являлось филиалом местной средней школы. Даже снаружи было заметно, что оно отчаянно нуждается в ремонте. С одной его стороны был пожар. И Саше было бы просто страшно приводить сюда своих детей. Того и гляди, либо ветхая крыша обвалится на головы учеников, либо сами стены рухнут.

И судя по поросшему травой и даже молоденькими березками крыльцу, это понимал не один Саша. Жители поселка давно перестали приводить сюда своих детей. Тем не менее здание было обитаемо. На втором этаже в одном из окон на ветру трепыхались чистенькие кружевные занавески. Там явно кто-то жил.

– Хозяева! Откройте!

Саше пришлось стучать довольно долго, пока сверху его не окрикнули:

– Вы к кому?

Голос был женский.

– Я по поводу Малышева Валерия. Вам такой известен?

– Нет… Уходите прочь!

– Но в полиции…

Саша не успел договорить, как тот же женский голос перебил его:

– Простите, как вы сказали? Малышев вам нужен?

– Валерий Иванович. Он прописан по этому адресу.

– Сейчас. Подождите.

Ждать Саше пришлось еще дольше, чем он стучал. Но в итоге из-за угла здания показалась невысокая женщина, которая зябко ежилась от утреннего холодка и куталась в коротенький халатик.

– Что вы там колготитесь? Идите сюда! – махнула она ему рукой. – Вход с этой стороны!

С другой стороны здания оказался служебный ход, который, в отличие от парадного, производил куда лучшее впечатление. Тут были целы ступеньки. И вокруг крыльца были разбиты клумбы, на которых уже пестрели первые анютины глазки и полыхали оранжевые рябчики. Вскоре предстояло выбросить свои цветоносы и шикарным хостам. Но больше всего привлекал глаз большой куст японской айвы. Он был так густо усыпан своими цветочками цвета лососины, что казалось, на нем полыхает огонь.

– Вы простите, я не сразу сообразила, кто вам нужен. Дело в том, что Валера тут давно не появлялся. Года три уж. Как пожар случился, так и все, конец. И прописка его теперь аннулирована.

– А в паспорте штамп стоит.

– Ну, стоять он там, может, и стоит, но силы никакой не имеет. Валерку давно отсюда выписали. Площадь была служебная. Когда его мать школой рулила, то она и Валерку правдами и неправдами оформила к себе на работу. Учителем физкультуры он числился, деньги получал и служебную площадь имел. А когда Ольгу Сергеевну с поста директора школы сняли, то и Валерку в тот же день с его должности поперли. Потому что, скажу вам честно, никаких прав он работать в школе не имел. Я просто не представляю, как Ольге Сергеевне удалось пристроить своего сынка в школу, да еще на должность учителя.

– А что с ним не так?

– Так у Валерки ни образования профильного, ни разряда. И вообще, он уголовник!

– Как это?

– А вы не знали? Валерка сидел. И даже не один раз. А вы по какой причине им интересуетесь?

Саша объяснил, и женщина перекрестилась.

– Господи, какое счастье! – вырвалось затем у нее.

– Счастье?

– Плохо так радоваться чужой смерти, но если бы вы знали, что за тип был этот Валера, вы бы меня поняли.

К этому времени вниз спустился мужчина в спортивном костюме, подтянутый и молодцеватый. Он вопросительно взглянул на Сашу.

А женщина представила:

– Мой муж! Теперь он занимает должность преподавателя физкультуры в старших классах. А я веду занятия у младшеньких.

Вот оно что! А уцелевшую после пожара служебную площадь, надо понимать, занимала молодая семья физкультурника. Видимо, в старой школе имелось небольшое служебное помещение, предназначенное для сотрудников школы. А здешний паспортный стол снабжал пропиской всякого, кто там обитал.

– Валерка для всех был настоящим кошмаром. Это же он нашу школу спалил! Да-да! Обозлился, когда его мать сняли с должности и вообще турнули, и устроил поджог.

– Тамара, это ведь не доказано, – попытался вмешаться мужчина. – И вообще, оно и к лучшему вышло. Старую школу закрыли, а всех в новое здание перевели. Администрация постаралась, ударными темпами стройку закончили. Теперь ребята в чистых светлых классах сидят.

Но женщина упорно стояла на своем.

– Поджог есть поджог! Могли пострадать люди, дети.

– Полыхнуло-то ночью. Никто не пострадал. И следствие не смогло доказать, что Валера поджег.

– А кто еще мог это сделать? Кто грозился, что еще всем покажет? Вот он и показал!

И повернувшись к Саше, она прибавила:

– Это было вполне в его духе. Он всегда решал свои проблемы с позиции силы. Ольга Сергеевна глаза на фокусы Валерки закрывала и сынка своего выгораживала. Но тут и ей сказать было нечего. Видели Валерку, как он бензин на колонке покупал. А зачем покупал? Ни машины, ни мотоцикла, ни даже бензопилы у него в ту пору не было. Ясно, чтобы горело лучше.

– Его посадили?

– В тот раз нет. Но хоть появляться перестал. Мы все тут вздохнули с облегчением. А то как напьется, никакого сладу с ним нет. В драку лезет, орет, скандалит.

– Ничего себе учитель!

– Да учителем он и не был никогда. Числился только на этой должности. А работал за него мой муж. Да кто бы такого опасного человека к детям подпустил. От него же не знаешь, чего ожидать. Буйный очень. И никогда не известно, когда его переклинит. Вроде бы все нормально, стоит, с человеком разговаривает. Тихо-мирно, но вдруг что-то Валерке не понравится, глядишь, уже в глаз собеседнику заехал или за горло схватил. А жен своих как колотил! Господи! Сколько раз соседи этих баб полуживых от кулаков Валерки водой отпаивали.

– Что же никто на него управы найти не мог?

– А как найдешь? Заявление в полицию не принимают. Мол, свои люди, сегодня поссорились, завтра помиритесь. В суд идти… Ну, одна женка, когда ее Валерка ножом в живот пырнул, пошла с ним судиться. После больницы у нее все документы на руках были. Так что думаете? Дело-то без свидетелей было. Она судье одно, Валерка другое. И отпустили его. Мол, доказательств нету, что это он жену свою ножиком почикал. Можно подумать, что все его прежнее поведение не показатель.

– Возмутительно!

Саша был искренне возмущен, хотя и знал, что Тамара говорит чистую правду. Полиция да и судьи крайне редко и неохотно идут на принятие каких-то конкретных мер, когда дело касается супружеских ссор. И потому такие мужья-тираны способны долгие годы отравлять существование своих близких. Но Сашу интересовало сейчас другое.

– Кто мог общаться с Валерой в последнее время?

Супруги-физкультурники переглянулись.

– Может, Ольга Сергеевна знает? Она же его мать. И сынка своего всегда выгораживала и обеляла. Вряд ли она даже после всех его художеств от сына своего отвернулась.

– А где же ее искать?

– У нее в Вырице домик свой есть. Там она сейчас и живет. На пенсии. Домик рядом с церковью. Туда ходит, свечки ставит. Адрес мы вам дадим.

После разговора с четой физкультурников Саша отправился в поселок Сиверский, дабы наведаться там в пансионат «Солнечный плес». Он рассудил, что в гости к матери убитого хулигана и дебошира Валерки Малышева можно пойти и позднее. Если женщина на пенсии, то никуда не денется. Часы показывали без пяти минут восемь. В пансионате начинали работать все службы, и самое время Саше было туда отправиться.

Пансионат Саша нашел без всякого труда. И навигатор помог, и многочисленные указатели вдоль дороги правильно привели его к месту назначения. Пансионат был невелик и появился тут сравнительно недавно. Аккуратные коттеджи и одно центральное здание. Именно в него-то Саша и направился.

Вошел и прямо зашатался. На первом этаже корпуса так восхитительно пахло жареной ветчиной, свежим кофе и еще какими-то ароматами, которые разносились из ресторана, что у голодного парня даже голова закружилась от желания все это немедленно попробовать. Но он лишь мужественно сглотнул подступившую слюну и напомнил самому себе, что первым делом, первым делом самолеты, ну а барышни, а барышни потом.

Сам восхищаясь в душе своей выдержкой, он подошел к стойке администрации и осведомился насчет двух отдыхающих дам, которых отчаянно хотел бы увидеть. Саша исходил из той версии, что Хильда не оставит подругу в беде и отправится куда бы то ни было вместе с ней.

– Это моя тетушка с ее приятельницей. Отдыхают второй день. Соскучились. Звали меня к ним приехать, вот я и приехал. А найти не могу. Не подскажете, в каком номере они остановились?

И Саша лучезарно улыбнулся приветливой девушке, которая выполняла роль администратора.

Видимо, улыбка у Саши получилась что надо, потому что девушка тут же ответила:

– Номер у них тридцать два. А вы привезли с собой их паспорта?

Саша хотел сказать, что никаких паспортов у него при себе нет, но замешкался. Если девушка спрашивает, значит, что-то тут не в порядке.

И он воскликнул:

– Так я ради этого и приехал!

– Прекрасно. А то у нас не принято заселять в номера по водительским правам. Конечно, мы сделали исключение, всегда готовы пойти навстречу постояльцам, но вы же понимаете, правила есть правила. Нужны паспорта.

– Сейчас же отыщу тетушку и отдам ей паспорт. А тридцать два – это как понимать?

– Это означает третий домик, номер два. Номер вашей тети находится на первом этаже. Но сейчас у них время завтрака. Думаю, что вам стоит поискать свою тетушку в зале нашего ресторана.

Это предложение милой девушки как нельзя лучше сочеталось с желаниями самого Саши.

– А меня тоже покормят в вашем прекрасном ресторане?

– Если оплатите на кассе завтрак, обязательно накормят.

Оплата прошла удивительно быстро. Саша немного опасался, что его сперва заставят заполнить договор на получение услуги – завтрак, потом попросят этот договор подписать у директора, потом поставить печать у главбуха, но нет, обошлось. Взяв деньги у Саши, кассирша улыбнулась и просто выдала чек, с которым парень и прошел в зал ресторана.

Завтрак был сервирован в виде «шведского» стола. Каждый мог подходить и брать себе любое приглянувшееся ему блюдо. Любое! Видел бы это Барон! Но пес дожидался своей порции в машине. И Саша пообещал самому себе, что возьмет для собаки его любимого омлета и еще обязательно прихватит колбаски с сыром. Саша положил себе приличную порцию и сел завтракать. Столик он занял с таким расчетом, чтобы все время держать на виду входную дверь. Завтрак – дело хорошее, но упускать из виду свою главную цель он тоже не собирался. Как только Ева Германовна с Хильдой войдут сюда, он тут же направится к ним.

Но Саша не учел одно обстоятельство. В ресторане были окна. А через эти окна были видны все, кто находился внутри. Поэтому сам он был, что называется, как на ладони. Если бы Ева или Хильда пошли завтракать, то первыми бы увидели Сашу именно они. И еще не факт, как бы они отреагировали на его появление. Это был промах, о котором Саша даже не подозревал. Сидел себе, пил кофе, ел бутерброды и, как ни удивительно, взял себе порцию молочной каши.

Когда с завтраком было покончено, а поток отдыхающих поредел, Саша рассудил, что нечего ему тут рассиживаться. Наверное, Ева Германовна не будет сегодня завтракать. И нечего ее тут ждать. Саша вернулся к машине, где угостил Барона припасенным для того омлетом. И вдвоем – сытые и веселые – они двинулись к домику под номером три. Но там веселость Саши быстро пошла на убыль. Номер был закрыт. И на террасе домика, где гости могли принимать солнечные или воздушные ванны, никого похожего на Еву Германовну или Хильду тоже не оказалось. Саша внимательно оглядел домик и понял, что Евы Германовны тут тоже не наблюдается.

Он кинулся за помощью к кому-нибудь из администрации, но нашел лишь горничную, которая развела руками:

– А в этом номере никого нет.

– Как же так? Там должны проживать две женщины.

– Не знаю. Вчера к нам приезжала только одна.

– Все-таки приезжала! А как она выглядела? Опишите! У нее была борода?

– Что вы! – засмеялась женщина. – Симпатичная блондинка с короткой стрижкой. Одета элегантно, чуточку полная, но это ее не портит.

– Ева Германовна! Она тут была!

– Да, но совсем недолго пробыла. Зашла в номер и почти сразу вышла. Потом спросила, одна я тут работаю или с кем-нибудь в смене. Я сказала, что одна. Тогда она дала мне тысячу рублей и попросила не убирать в ее номере.

– Не убирать? Наверное, вы хотели сказать убирать?

– Нет, она так и сказала, не убирайте там, пожалуйста. И ушла. Больше я ее не видела. И ночью она не появилась.

– Когда же это было?

– Вчера. Где-то после полудня.

Значит, покинув комбинат, Ева Германовна отправилась прямиком в «Солнечный плес». Но тут она тоже не стала задерживаться. Зашла в номер и сразу вышла. Но зачем она приезжала? И почему настойчиво требовала, чтобы в ее номере не проводили уборку? Может, потому, что хотела, чтобы там оставалось все на своих местах? Чтобы там было все точно так, как было в тот момент, когда сама Ева Германовна посетила свой номер?

– Могу я осмотреть этот номер?

Горничная замялась. Саша правильно понял заминку, вдруг возникшую в их беседе, и достал из бумажника деньги. После того как очередная тысячная купюра перекочевала в руки к горничной, она мигом подобрела, вновь обрела былую словоохотливость и разрешила Саше посетить номер Евы Германовны.

На первый взгляд в номере не было ничего интересного. Номер как номер. Стандартный. Две кровати. Между ними тумбочки. Платяной шкаф. Телевизор. Холодильник. Стол и два стула. Как говорится, ничего лишнего. Никаких личных вещей, которые могли бы указать на личность бывшего тут постояльца, не наблюдалось. Лишь высоко под потолком было нацарапано имя некоей Светы и рядом с ним неприличное слово. Но когда Саша обратил на это внимание горничной, та заявила, что эта надпись красуется тут еще с зимы.

– После Нового года появилось это украшение. Компания тут веселая жила, парни девок между собой не поделили, передрались все и уехали. Конечно, за ущерб с них высчитали. Директор все обещает ремонт на эти деньги сделать, да все ему что-то недосуг.

Все ясно. Деньги эти директор давно положил себе в карман, а Света так и осталась… Все как обычно.

Саша чувствовал растерянность. Он понимал, что должна была быть какая-то причина, по которой Ева Германовна приезжала сюда. Зачем-то ведь она заходила в этот номер. А зачем? Что она тут делала? Саша заглянул в ванную, но и там не нашел ни следа пребывания постороннего человека. Вернулся в комнату, осмотрел все полки шкафа, включая самую верхнюю. Придвинул стул и заглянул на сам шкаф.

– Вы что-то ищете?

– Да.

– А что?

Если бы Саша это знал!

– Вы в тумбочке посмотрите. Вещи чаще всего в тумбочках забывают.

Но и в тумбочках ничего не обнаружилось. Не порадовал Сашу и ящик стола. Да что же это такое? Где он еще не смотрел? Барон внезапно полез под кровать. Кровать была низкой, но Барон старательно работал лапами, стараясь протиснуться поглубже. В полном отчаянии Саша шмякнулся животом на пол и… О, чудо! Под одной из кроватей что-то виднелось.

– Там что-то есть.

– Да ну?

Саша протянул руку, но у него ничего не получилось.

– Барон… Бароша… Подай!

Пес старался изо всех сил добраться до нужного хозяину предмета.

– Он же весь паркет исцарапает! Осторожней!

Но Барон уже разворачивался назад. Он сделал свою работу, изрядно извозившись при этом в пыли. Честь и хвала здешней горничной, она и впрямь соблюла договор и не делала уборку в этом номере ни вчера, ни сегодня. Впрочем, как и неделю назад, и, наверное, месяц. И вот среди этой пыли Барон обнаружил твердый прямоугольник, который и принес в пасти своему хозяину. Саша взял его и осмотрел. Находка оказалась фотокарточкой. На ее оборотной стороне было всего три слова «Отдать в полицию».

Одного взгляда на фотографию Саше было достаточно, чтобы понять, это именно то, ради чего он сюда пришел. Именно эту вещь по какой-то причине оставила в номере Ева Германовна. Оставила, точно зная, что за ней придут.

– Чего нашли-то?

– Фотографию.

И Саша помахал фоткой. Лицо горничной вытянулось. Она явно надеялась, что предмет будет дорогим и стоящим. За такую находку вполне можно было бы стребовать с Саши еще дополнительное вознаграждение. Но при всей ее алчности у горничной язык не повернулся потребовать позолотить ей ручку за фотографию. Очень уж ничтожной показалась ей находка.

А вот Саша думал иначе. Он чувствовал, что расследование наконец-то сдвинулось с мертвой точки. И еще как сдвинулось. В его руках была фотография, оставленная для него самой Евой Германовной. Ну, или не для него, но все равно, Ева Германовна явно пыталась с помощью этой фотографии им всем что-то сказать. В том, что фотография была оставлена именно Евой Германовной, у Саши сомнений не было.

– Во-первых, на этой фотке нету и следа пыли, – объяснял он Барону, когда они уже катили по дороге. – А ты сам видел, какая там под кроватью пылюка.

Барон пренебрежительно чихнул. Мол, не напоминай, до сих пор в носу свербит.

– А сама фотография чистенькая. Из этого следует, что она пролежала под кроватью совсем недолго, иначе сама тоже была бы покрыта пылью. Теперь что у нас во‑вторых… А во‑вторых у нас личность на снимке.

И Саша показала Барону фотографию, словно бы тот мог что-то понять. Барон фотографию обнюхал очень осторожно и вопросительно взглянул на своего хозяина. Мол, мое дело маленькое, найти и принести. А выводы ты уж делай сам. И Саша пытался.

Честно говоря, фотография была незаурядной. На ней была запечатлена темноволосая женщина, на подбородке у нее была борода. Аккуратно подстриженная черная борода, отливающая немного синим. Изображение этой женщины Саша уже видел в той квартире, где убили Малышева.

– Голову готов поставить в заклад, что это та самая Брунхильда. Но что она делает? Хотел бы я это знать.

Брунхильда была сфотографирована на фоне какой-то стены, на которой была нарисована пестрая птица с длинным хвостом.

– Надо полагать, это павлин. Похож.

Брунхильда явно специально позировала для этой фотографии. И позу она приняла весьма причудливую. Одной рукой она указывала куда-то вверх и немного влево, на этой руке у нее лежала булочка с маком. Сдобу было хорошо видно. Саша отлично знал, что такие булочки пекли на комбинате Евы Германовны. Сколько раз он сам наслаждался их вкусом! Булочки были покрыты сверху вместо глазури темным шоколадом. И это сочетание мака и шоколада очень нравилось юноше.

В другой руке Брунхильда держала прозрачный целлофан, в котором лежала банка зеленого горошка, майонез, колбаса и морковка, соленый огурец, картошка в мундире и пара белых яиц. Этой рукой Брунхильда указывала куда-то вправо от себя и тоже вверх. И наконец, левую ногу Брунхильда держала поднятой вверх, и к ней был прикреплен кусок сырого мяса, если Саша не ошибался, говядины.

Что должна была означать данная композиция, Саша решительно отказывался понимать. Но что-то она должна была значить. Иначе Ева не стала бы ее снимать. И уж точно, не стала бы заморачиваться, чтобы эту фотографию спрятать.

– Да еще спрятала она ее в таком месте, где ее обязательно должны были найти. Как только выяснится, что в КПЗ сидит совсем не Ева Германовна, а совершенно другая тетка, просто похожая на нее внешне, то полиция немедленно отрядит на поиски сбежавшего финансового директора целый отряд сыщиков. И нетрудно догадаться, что они очень скоро вычислят «Солнечный плес», явятся туда и найдут… А ничего они там уже не найдут. Потому что фотография-то, она вот у кого!

Саша совершенно искренне радовался, то и дело с удовольствием поглядывая на свой трофей, до тех пор, пока внезапно не понял, что дорога, по которой он ехал, совершенно ему не знакома. Внезапно справа у дороги мелькнул указатель «Вырица». И Саша понял, что помимо своей воли он приехал туда, куда и ехать уже не собирался. Ведь странная фотография Хильды до такой степени вскружила парню голову, что он рванул прямиком в город, совсем забыв о дополнительной цели своего путешествия – матери Валерия.