Текст книги "Между нами лёд. Книга 2"

Одиночница от такой близости с Громовым несколько растерялась и испуганно посмотрела на побагровевшего от злости Диму.

– Я задал вопрос, – холодно напомнил Евгений, запуская мурашки по спине Ксюши, прикрытой синей тканью платья.

Их «танец» смотрелся крайне странно и напряженно. Громов двигался плавно и уверенно, а вот Ксюша едва перебирала ногами, мечтая скорее оказаться в заботливых и мягких руках Димы и выбраться из горячих, но таких твердых ладоней Евгения.

– Ксения, – леденеющим голосом вновь обратился он, – отношения с Димой явно не идут тебе на пользу. Где былая уверенность в себе?

Такой укол в сторону любимого человека заставил Ксюшу прийти в себя.

– Она на месте, – язвительно отозвалась, нарочито натянуто улыбнувшись. – А вот где твои мозги – это уже хороший вопрос.

– Значит, ты в курсе, – констатировал Евгений, кивнув своему предположению. – Так где она?..

* * *

Татьяна и Илья приехали на бал на такси и немного опоздали из-за вечерних пробок. Илья галантно помог партнерше выйти из машины, но подходя к зданию помедлил, боясь заходить внутрь, боясь столкнуться с Великим и Ужасным Громовым, несмотря на то что тот был его кумиром. Илья понимал, что вообще не должен был являться на этот бал, и осознавал, что Таня использует его. Но не мог ей отказать. Он вообще боялся говорить что-то поперек слов Олимпийской чемпионки.

Татьяна вдохнула холодный воздух и подняла взгляд на здание Министерства Спорта. Один только его вид располагал к самым романтичным ассоциациям, связанными с девятнадцатым веком, пышными балами и непередаваемой атмосферой торжества, когда ты не можешь до конца объяснить это сладкое чувство приятного трепета, буквально порхающее где-то в животе.

В глубине парадного двора уже больше двух веков располагался старинный особняк светло-оранжевого оттенка с белыми сдвоенными колоннами, украшенный львами. Позднее, при его реконструкции на фасаде появился изящный полукруглый открытый балкон, держащийся на колоннах. Татьяна бывала здесь всего пару раз в жизни, но это здание всегда нравилось и навевало ассоциации с родным Питером, в котором, как ей казалось, это здание смотрелось бы куда органичнее.

Татьяна чуть приподняла подол платья и под руку с Ильей принялась подниматься по белым ступенькам. Она чувствовала дрожь, чувствовала страх перед Женей и вину перед Ильей – он в их сложных взаимоотношениях никак не виноват…

* * *

– Здесь! – самодовольно улыбнулась Ксюша, услышав, как открылась массивная дверь, ведущая в зал, и на пороге появилась Татьяна на пару с Ильей.

Евгений повернул голову и, увидев Таню, ощутил, как дыхание перехватило на несколько секунд. Бывшая партнерша выглядела великолепно – темные волнистые пряди волос окутывали обнаженные миниатюрные плечи, глубокое декольте подчеркивало небольшую, но соблазнительную грудь, а платье богатого винного оттенка выделяло тонкую талию и длинной юбкой спускалось вниз к самому полу, полностью скрывая красивые ноги.

Татьяна замерла, встречаясь взглядом с Громовым. Потерянные и испуганные карие глаза встретились с шокированными серо-голубыми.

Прошла всего неделя, но Тане казалось, что она не видела его целую вечность. Высокий, статный, в темно-сером костюме, который отлично подчеркивал линии натренированного тела. Хотелось забыть обо всем. О вражде, о фразе «ты – никто», о единоличном решении сняться с чемпионата. Забыть и броситься к нему. Уткнуться в сильную, твердую грудь, ощутить ставший родным запах… Хотелось.

Но не представлялось возможным.

Громов решительно двинулся к Тане, чувствуя, как эмоции накрывают лавиной. Он восхищен, он влюблен, он потрясен. Но вместе с тем взбешен, зол и из последних сил сдерживает желание размазать Илью по ближайшей стенке. На нового партнера было жалко смотреть – тощий и ростом совсем немного выше Тани, он казался скорее её младшим братом.

Татьяна чувствовала, как холод побежал по телу, окутывая с головы до ног. Хотелось, чтобы кто-нибудь его остановил. Чтобы кто-нибудь позвал и отвлек. По телу побежала дрожь. А ступни будто были не обуты в темно-бордовые туфли на высоком каблуке, а стояли на ледяных осколках стекла.

Страшно. Холодно. Нечем дышать.

Таня не могла контролировать лицо, наливающееся ужасом с каждым шагом Громова.

Заметив, что ей явно нужна поддержка, к ней последовали Алиса и Ксения.

– Добрый вечер, – нарочито произнес Евгений, оказавшись рядом, а затем протянул руку и чуть наклонился, призывая Таню вложить свою ладонь.

Сердце учащенно забилось в груди Татьяны, импульсами отдавая в шею и кончики пальцев. Евгений был близко. Совсем рядом. Он насмешливо приподнял брови в ожидании реакции оторопевшей Тани. И, увидев это, Таня поняла, что нельзя сдаваться ему вот так. Она попыталась натянуть маску вежливого безразличия и вложила ладонь в руку Жени, испытав от этого чуть ли не удар током. Сколько раз их ладони соприкасались вот так на льду и на тренировках? И каждый раз контакт запускал внутри что-то неописуемое. Что-то сладкое. Что-то неумолимо отдающее вниз живота. Что-то, отдаленно напоминающее любовь?..

Громов коснулся губами тыльной стороны ладони Тани, заставляя бороться с желанием прижаться к нему и простить всё на свете.

– Ксюша! – громко раздалось за спиной Евгения, и через секунду Исаева ободряюще подмигнула Тане, «стряхнув» с неё наваждение, и протянула ладонь Илье.

– Алиса, – так же дружелюбно произнесла Калинина, хотя и была уверенна в том, что он знает, как их зовут.

Евгений выпрямился, бросая испепеляющий взгляд и на Алису, и на Ксению. Однако обе стоически его проигнорировали, начиная беседу с Таней и Ильей.

– Какой у тебя рост? – обратился Громов, прерывая бессмысленный разговор о новой серии коньков итальянского производства.

И без того бледный Илья, кажется, побледнел ещё больше.

– Метр восемьдесят три, – неловко ответил он.

– Он даже для тебя низковат, – констатировал Громов, прожигающе посмотрев Тане в глаза. Присутствие Ильи рядом его нисколько не смущало.

– Может, вам линейку принести? – попыталась разрядить обстановку Алиса, бросив осуждающий взгляд на Евгения. – Ещё кое-чем исконно мужским померитесь?

– Боюсь, что и тут я выиграю, – бесстыдно улыбнулся Громов, делая глоток шампанского. – Да, Таня? – он заинтересованно выгнул бровь.

– Откуда мне знать? – неопределенно пожала плечами она. – Нас связывали только рабочие отношения.

Улыбка с лица Громова пропала. Таня же наоборот очаровательно улыбнулась и заметила одобрительный кивок от Алисы. Евгений осушил бокал шампанского, поставил его на стол, а затем выразительно посмотрел на Татьяну.

– Потанцуем?

Меньше всего Тане хотелось остаться с Женей наедине.

– Не потанцуешь с партнером? – приподнял брови Евгений. Однако такая формулировка оставляла Тане лазейку.

– С радостью потанцую! – чуть приподняла подбородок она, а затем взяла Илью за руку. Томилин дернулся, когда увидел испепеляющий взгляд Громова, направленный на него и прожигающий насквозь.

И если бы взгляд мог убивать, то Илью уже выносили бы вперед ногами.

– Нет, – качнул головой Евгений. – Таня потанцует со мной.

Илья нервно кивнул, отпуская руку Татьяны, и даже сделал неловкий шаг в сторону.

– Тогда тебе стоило уточнить, – начала Таня, собрав всю смелость, которую только что растерял Илья, – что танцевать я должна с бывшим партнером.

Удар почти ниже пояса. Однако Громов его стерпел и протянул Татьяне ладонь. Ей, конечно, хотелось схватить подол платья и выбежать из зала, а затем и из Министерства, но такой возможности не было. Пришлось вложить свою ладонь в руку Евгения и направиться с ним в центр зала под медленную живую музыку.

– Что-то я не помню его на Олимпийских Играх, – нахмурился Громов, делая вид, что пытается вспомнить был ли Илья в Канаде. – Но, видимо, всему виной мой старческий маразм.

По акценту на этом слове Таня поняла, что Жене в красках рассказали о том, какими аргументами она пользовалась, чтобы ей дали другого партнера.

– Его новая партнерша – Олимпийская чемпионка, – с долей гордости произнесла Таня, когда они оказались в центре зала и были вынуждены повернуться друг к другу лицом. – Пусть привыкает к обществу лучших спортсменов страны.

Татьяна ощутила знакомый и родной запах. Запах Жени. Смесь аромата дорогого парфюма и запаха кожи. Таня поняла, что, если бы у неё была возможность, она и вовсе перестала бы дышать. Нельзя было поддаваться чувствам, а этот аромат дурманил и разжигал внутри какое-то инстинктивное, с трудом контролируемое желание просто взять и прижаться к нему.

– Да ты заговорила прямо как…

– Ты, – кивнула Таня, пристально рассматривая Женю и понимая, что эта фраза ему совсем не понравилась. – Приятного в этом мало, да?

Громов в ответ промолчал и собственнически опустил ладони на талию Тани, начиная танец. Таня положила ладонь левой руки ему на плечо, а вот с правой пришлось помучиться. Неприятные ощущения в больной руке сохранялась и усиливалась даже при легких движениях кистью.

– Ну же, Таня, положи вторую ладонь мне на плечо, – чувствуя подвох, произнес Евгений и едва прищурился.

Алексеева медленно положила правую ладонь на его плечо, и Громов заметил, как от боли дрогнули губы, которые она тут же постаралась растянуть в улыбке.

– Куда ты лезешь, Таня? – покачал головой Евгений, и глаза его налились ещё большим холодом. – Ты убьешься. Ты боялась поддержек со мной, а что будешь делать с ним?

– А что я буду делать с ним – не твое дело, – отрезала Таня, чувствуя, как разговор набирает неприятные обороты.

Такой ответ, показавшийся несколько двусмысленным, Громова разозлил. Он сильнее сжал ладони на талии Татьяны, теснее прижимая к себе.

Представителям других видов спорта на импровизированном танцполе в центре зала было немного непривычно. А вот фигуристам, что с детства развивают не только тело, но и слух, а также чувство ритма – вполне комфортно. А танец бывших партнеров и вовсе смотрелся так, будто был заготовлен заранее, как и программы, которые они катали на льду. Их тела хорошо привыкли друг к другу. Они танцевали, не думая о движениях ног. Они отдаленно слышали музыку и просто двигались в одном ритме.

– Ты тоже боишься, что он убьет её? – нервно поинтересовалась Алиса у Ксюши.

– Или она его, – кивнула Ксения, смотря на бывших партнеров и с трудом сдерживая желание поднести ладонь к губам, чтобы вернуться к давно побежденной пагубной привычке и начать грызть ногти от переживаний.

– И я боюсь, – вырвалось у Ильи.

Алиса и Ксения переглянулись, а затем бросили на него косой и несколько ошарашенный взгляд.

– Сколько сейчас весишь? – строго спросил Громов. От того, чтобы сорваться на крики и выяснение отношений его сдерживала только утонченная красота Тани, которой он любовался в перерывах между фразами. Однако то, что Таня похудела, было очевидно. И это же совсем не нравилось.

– Это тоже больше тебя не касается, – Таня старалась отвечать максимально уверенно и изо всех сил пыталась унять дрожь в голосе.

– Сколько? – настаивал Евгений, давая Татьяне понять, что она обязана ответить.

– Сорок семь, – ответила она и уткнулась взглядом в расстегнутые верхние пуговицы его белой рубашки.

– Это он тебя попросил? – предположил Громов, и Таня отчетливо услышала сталь в его голосе. Он с трудом контролировал подбирающуюся к нему ярость.

– Нет, – покачала головой Таня.

– Сама? – прочел мысли Евгений.

Татьяна едва заметно кивнула. Громов на мгновение прикрыл глаза, и Таня видела, как вздымается его грудь от глубокого вдоха.

– Знаешь, о чем это говорит? – Евгений наклонил голову, призывая Таню оторваться от разглядывания его шеи.

Таня была вынуждена встретиться с ним взглядом.

– О том, что ты не дура и сама понимаешь, как безнадежно твое положение, – пояснил Громов.

Татьяна недовольно поджала губы, выделенные матовой помадой в тон платью. То, что она находится, мягко говоря, в проигрышном положении, было очевидно с самого знакомства с Ильей. Но сдаваться было поздно. Евгений уходит из спорта, и у неё есть шанс попасть на пьедестал. Хотя бы на третье место. И тогда она, возможно, сможет доказать, что далеко не «никто».

– Не вижу смысла говорить о моей карьере с Ильей. Всё решено.

Таня быстро осмотрелась по сторонам. К ним с Женей было приковано внимание почти всех спортсменов, стоящих у столов. И пары, кружившиеся в танце рядом, тоже периодически бросали на них кроткие взгляды. Но это было ожидаемо и даже понятно. Ни Таня, ни Женя за прошедшую неделю не дали ни одного интервью и никак не прокомментировали то, что произошло в их паре.

В той паре, что больше не существует.

– Видел твою… Кхм… Рекламу, – решил сменить тему Громов, однако понимал, что обсуждение карьеры Тани с Ильей раздражает так же, как и разговоры о её съемке в нижнем белье.

– И как? – тихо поинтересовалась Таня, чувствуя, как тело млеет от родных и таких уверенных прикосновений.

– Интересно, сколько мужчин успели на тебя передернуть? – с искренней задумчивостью, будто этот вопрос его действительно занимал, произнес Евгений.

Татьяне показалось, что на неё резко вылили ведро ледяной воды. Она даже на мгновение замерла, вынуждая остановиться и своего партнера. Теперь – исключительно по танцу.

– А мне интересно, – вторила ему Таня, собираясь с мыслями, и вернула ладони обратно на широкие плечи Евгения. – Был ли среди них товарищ Громов, который умеет так виртуозно делать весьма завуалированные комплименты…

Евгений одобрительно хмыкнул, позволяя губам растянуться в улыбке.

– У меня, конечно, красивые руки, но я всё же предпочитаю женщин.

– Я ведь до сих пор не перевела тебе деньги из-за расторжения контракта…

– Я заблокировал поступление средств с твоего счета, – холодно уведомил Громов. – Не пытайся.

Уверенность Тани вновь рассыпалась. Возразить нечем. Она всё равно не переубедит его.

– Хочу остаться с тобой наедине, – неожиданно признался Евгений, переходя на возбуждающий шепот, и провел ладонью по обнаженному здоровому плечу Тани, откидывая с него пряди волос, и с удовольствием отметил, как по-детски испуганно округлились её глаза. Она боялась остаться с ним. Но в то же время безумно желала этого.

– Выйдем на балкон? – предложил Евгений, бросив взгляд на приоткрытую дверь, возле которой от периодических порывов ветра слегка покачивались тяжелые белые шторы.

– Я замерзну, – попыталась ухватиться за эту мысль Таня. Середина марта не радовала погодой даже днём, что было говорить о позднем вечере?

– Со мной? – насмешливо приподнял брови он. – Не думаю.

Татьяна растерялась, вновь уткнувшись взглядом в его грудь, и боялась посмотреть в глаза. С Женей действительно было холодно только в моральном плане, а вот в физическом… Таня невольно вспомнила их первую и единственную близость в Ванкувере. Вспомнила, каким обжигающе горячим было его тело. И теперь уже по её собственному телу пробежала волна тепла и легкого возбуждения.

– Идём? – настаивал Громов, но ответа так и не получил, а потому приобнял её за поясницу и повел в сторону балкона.

– Мне конец! – одними губами выразительно произнесла Таня, проходя мимо Ксюши и Алисы.

– Думаешь, убьет? – с тревогой в голосе поинтересовалась одна у другой.

– Думаю – поцелует, – улыбнулась Алиса, когда Таня и Евгений скрылись из виду, оказавшись на балконе.

Илья в этот раз от каких-либо комментариев решил воздержаться.

Как только бывшие партнеры оказались на балконе, Татьяна подошла к невысокому ограждению из белого камня и положила на него ладони, чувствуя холод и обжигающий морозной свежестью вечерний воздух. Таня прикрыла глаза, надеясь, что это поможет избавиться от наваждения. И ей это почти удалось… Ровно до того момента, как Евгений накинул ей на плечи пиджак, что ещё хранил тепло и аромат его тела.

Татьяна хотела возразить. Точнее, хотела попытаться, но Евгений крепко обнял её со спины, прижимая к себе и зарываясь лицом в волосы. Сердце Тани на несколько секунд перестало биться. Оно замерло от нежной близости, боясь нарушить её.

– Та-аня… – вымученно прошептал он, обжигая обнаженную шею тяжелым, горячим дыханием.

Зажмурившись от подступающих слёз, Таня заставила себя вспомнить, что этот человек назвал её никем…

Но он же сейчас обнимал так, будто в ней заключался весь смысл его существования.

– Ж-женя, – всё ещё стоя с закрытыми глазами, дрогнувшим голосом начала она, собираясь попросить отпустить. – Пожалуйста…

– Будь моей, – резко перебил он. Но в его голосе не было привычных безапелляционных нот. Была просьба. Была тревога. Была любовь?..

Татьяна распахнула глаза, посмотрев перед собой в темную вечернюю даль. Несколько секунд бывшие партнеры стояли в абсолютной тишине, не слыша даже музыку, доносившуюся из зала. Татьяна не могла поверить в услышанное, а Евгений в то, что, наконец, озвучил то, чего давно желал.

В ожидании ответа, он ещё сильнее прижал её к себе. Закрыл глаза, делая глубокий вдох и мечтая, чтобы Таня всегда была рядом. На таком нулевом расстоянии. Пусть всегда будет возможность вот так уткнуться в её волосы, вдыхать сладкий аромат и просто забывать обо всем остальном мире. Просто иметь возможность спрятаться в ней. От своих страхов. От своего прошлого.

Ведь даже самым сильным мужчинам порой жизненно необходимо спрятаться, раствориться в любимой женщине.

Спиной Таня чувствовала, как бьется его сердце. Ощущала, как крепкие руки обвили талию. Она хорошо знала, насколько они сильны. И даже если приложить все усилия, выбраться из их объятий, пока Евгений сам того не захочет, не получится.

Вместе с этим Таня отчетливо ощущала, как бешено бьется собственное сердце, и что-то в груди оставалось без покоя. Без радости от долгожданных слов. Что-то внутри кричало и умоляло бежать. Далеко и навсегда.

– Таня? – несмело позвал Громов, будто чувствуя, что мыслями она не здесь. И через секунду она положила ладони поверх его больших и неизменно теплых. Принимаясь неосознанно поглаживать его руки, Таня смотрела куда-то вдаль, где не было ничего, кроме ночного мрака и нескольких неярких фонарей.

– Когда ты… – Таня попыталась задать вопрос, но голос предательски дрогнул, и она была вынуждена замолчать ещё на несколько секунд. – Твоей… Кем? – она решила задать вопрос немного другого плана и замолчала, с волнением ожидая ответа.

– Моей женщиной, – выдохнул он, сильнее сжимая Таню в своих руках, будто чувствуя неладное. – Моим всем.

Татьяна поджала губы, борясь с желанием разреветься в голос. От этих слов из уст любимого мужчины на душе было не потрясающе хорошо, а ужасающе больно.

Таня сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями окончательно.

– Я не могу быть всем, – быстро произнесла она, вновь зажмурившись от страха. Кольцо рук Громова, в котором она всё ещё была, теперь не грело. Оно пугало и заставляло сердце тревожно сжиматься, ожидая худшего.

– Почему? – голос Евгения больше не имел ласкового, трепетного оттенка. К нему возвращалась привычная сталь. Однако объятия свои он размыкать не торопился.

– Как никто может быть всем?

Громов резко убрал руки и отошел на шаг назад.

– Я не говорил, что ты никто, – пытаясь оставаться спокойным, пояснил он, а затем положил ладони на плечи Тани, укрытые пиджаком, и развернул к себе лицом. – Я сказал, что ты никто без меня.

Татьяна зажмурила глаза, чтобы не видеть лица Жени. Он опять повторил эту фразу. И, похоже, совсем не чувствовал никакого раскаяния по этому поводу.

– Ты всё ещё так считаешь? – Таня нашла силы открыть глаза.

– Ты хочешь поговорить именно об этом? – ответил вопросом на вопрос Громов, и Таня увидела, как на его лице не осталось и тени от влюбленности. С каждой новой репликой он и сам будто забывал о том, что произнес, как только они оба оказались на этом балконе.

– Зачем я тебе? – растерянность Татьяны внезапно сменилась смелым желанием докопаться до истины. Даже несмотря на осознание, что эти вопросы ни к чему доброму не приведут. Таня понимала, что если была бы чуть более мудрой (или, наоборот, глупой) женщиной, то спокойно должна была согласиться на предложение Громова, броситься ему на шею и умчаться вместе в закат. И прежняя Таня, возможно, так и сделала бы.

Но от прежней Тани осталось уже очень мало.

– Зачем я тебе, Женя? – ещё громче и требовательнее повторила свой вопрос она, неосознанно подаваясь грудью вперед. – Чтобы всю оставшуюся жизнь ты смотрел на меня и тешил своё самолюбие?

Татьяна ещё больше приблизилась к нему, запрокидывая голову и обжигая разъяренным взглядом карих глаз. В вопросе отчетливо читалась причина, по которой она не могла без раздумий ответить «буду». Татьяна боялась, что так и останется для него простой девчонкой, неумехой-фигуристкой, которая именно с ним смогла чего-то добиться. Она боялась прожить всю жизнь в его тени. Всю жизнь с осознанием того, что она – второсортная спортсменка, а он – Бог с Олимпа.

Искоренить этот страх не сможет никто. Только сама Таня. Только если добьется хотя бы «бронзы» на чемпионате России. Хотя бы чего-нибудь без Громова. Тогда он, возможно, сможет посмотреть на неё как на равную. Тогда он не будет «винить» себя в её достижениях.

– Да! – воскликнул Громов, но затем осекся, понимая, что слово это прозвучало оглушительно громко. Он собрался гораздо тише пояснить Тане, что быть с такой женщиной приятно любому мужчине. И отношения с ней будут поводом для гордости. И, конечно, Таня, принадлежащая только ему, будет тешить его самолюбие. Но разъяснить это не успел. Бывшая партнерша восприняла ответ по-своему.

– Вот оно! – Татьяна угрожающе указала на Евгения ладонью, будто обличила в нём преступника. – Так почему именно я? – она обреченно приложила ладони к груди, что была скрыта пиджаком Евгения. – Может, тебе стоит найти девушку, которая и вовсе на коньках не стоит? Представляешь, как с ней будет круто? Насколько она – никто! Ты рядом с ней воспаришь от осознания своей…

– О чем ты, Таня? – нахмурился Громов, прерывая и позволяя ей даже в полумраке заметить морщины, проступившие на его лбу. Он внимательно и требовательно смотрел в глаза, будто от следующих фраз зависела его жизнь, и это на несколько секунд отрезвило Таню.

– Когда ты понял, что я дорога тебе? – спокойнее, но всё же с нотками требовательности поинтересовалась она.

Евгений поджал губы, выпрямляясь и задумываясь на пару секунд. Влечение он почувствовал ещё на сборах, влюбленность – на чемпионате Европы, а вот что-то более глубокое…

– В Ванкувере, – едва кивнул он, вновь переводя взгляд на Таню, с волосами которой начал играть заметно усилившийся холодный ветер.

– И это не помешало тебе сказать, что меня для тебя не существует? – её губы снова задрожали. То ли от пробирающих насквозь порывов ветра, то ли от нахлынувших воспоминаний. Она до сих пор не знала, как смогла в тот момент быстро среагировать. Как нашла силы уговорить Антона сделать блокаду, как нашла в себе уверенность выйти на лёд под её действием, как смогла расшевелить Женю. Даже в относительно спокойной обстановке решающий прокат на Олимпийских играх – огромный стресс. Даже для опытных спортсменов. А для Тани обстановка была отягощена тем, что произошло с плечом и Женей. Но тогда она не думала ни о чем. Она была в состоянии аффекта. Ею повелевал страх потерять любимого мужчину, ради которого можно было стерпеть и боль, и унижение.

– Таня, пойми, – поучительно начал Громов. – Я шёл к этому «золоту» одиннадцать лет, если не всю жизнь! А своей ложью ты поставила всё под удар, хотя знала, как это важно для меня. Ты должна была думать обо мне, о своём партнере, но ты думала о ком угодно, кроме меня. И если бы не Лена…

Опрометчивое упоминание Волченковой окончательно лишило Татьяну остатков пусть и мнимого, но всё же спокойствия.

– Причем здесь Лена? – буквально взвыла от отчаяния она.

– Она согласилась поменяться с нами! – напомнил Громов, начиная раздражаться. – И, если бы этого не сделала, нас бы просто дисквалифицировали!

– Да если бы не я! – воскликнула Таня, желая, наконец, достучаться и докричаться до него. – Я терпела боль, я рисковала! Если бы не я, ты потерял бы даже шанс на это чертово «золото»!

– Я знаю это, Таня! – разозлился Громов.

– И всё равно называешь никем? – Тане очень хотелось выкрикнуть ему это прямо в лицо, но разница в росте, даже чуть уменьшенная туфлями на высоком каблуке, всё ещё оставалась слишком большой. – Я не буду с тобой!

Татьяна сделала неловкий шаг назад, ощутив поясницей холодный мраморный парапет балкона. Её ответ засадил Громову хлесткую пощечину. Несколько секунд он не мог до конца поверить в услышанное. И Таня, пользуясь тем, что отказ парализовал Евгения, поспешила выйти с балкона. Подойдя к двери, она обернулась, бросив взгляд на его силуэт.

– Я докажу тебе, что чего-то стою и без тебя рядом, – пояснила Таня. – Возможно, тогда ты посмотришь на меня другими глазами.

– Я уже смотрю на тебя иначе, Таня, – не оборачиваясь, хрипло произнес Евгений, находя взглядом несколько звезд на ночном небе. – Ты сама стала похожа на Лену. Решила пойти по головам?

Татьяна обиженно поджала губы, опуская взгляд вниз и размышляя над ответом.

– Надеюсь, меня ты не покалечишь? – язвительно уточнила она, вспоминая рассказ Ксюши о том, как Громов уронил Лене на ногу стол в порыве гнева.

И это задело Евгения. Он резко обернулся, пытаясь всмотреться в лицо Тани.

– Ты думаешь, что я способен осознанно причинить боль женщине? Такого мнения ты обо мне, Таня?

Таня знала, что Женя, несмотря на свой эгоизм, воспитан хорошо, что он действительно вряд ли смог бы ударить женщину. Но она была в полном эмоциональном опустошении. И страх того, что её ударят вновь, до сих пор жил где-то «под коркой» и неосознанно всплывал в самые неподходящие и острые моменты.

– Моральную боль ты способен причинить, сам того не замечая, – тихо ответила она.

И Евгений даже на расстоянии увидел, как заблестели её глаза.

– Тебе жизни не хватит, чтобы добиться того, чего добился я, – Громов самодовольно прислонился к парапету балкона. И взгляд его стал надменно-высокомерным. Таня отвергла его как партнера, но теперь причинила ещё большую боль, отвергнув как мужчину.

– У меня есть фора в пять лет, – парировала Таня, чувствуя, как внутри всё дрожит. То ли от страха, то ли от всё ещё теплившегося внутри желания забыть обо всём и броситься к нему.

– Тебе не светит пьедестал даже на чемпионате России, – холодно констатировал Евгений, понимая, что сейчас готов принять ответственное для него решение. Он не просто так ездил в Институт Склифосовского…

– Без тебя, возможно, светит, – с трудом произнесла Таня, чувствуя, что необходимо как можно быстрее уйти отсюда.

Громов сделал несколько тяжелых шагов навстречу, и Таня явственно ощутила, что значит выражение «сердце ушло в пятки».

– А я официально объявил о том, что ухожу из спорта? – Евгений насмешливо приподнял брови, посмотрев на Таню так, будто та была неразумным маленьким ребенком, сказавшим что-то забавное. Однако глаза его оставались обжигающе холодными.

Тонкие пальцы Татьяны, окончательно замерзшие, начала бить дрожь.

Евгений хитро улыбнулся и подался вперед, заставляя Таню вздрогнуть. Однако ничего страшного Громов делать был не намерен. Он лишь коснулся губами её щеки на прощание.

– До скорой встречи на льду, – прошептал, отстраняясь. – Во внутреннем кармане есть небольшой подарок для тебя, Плюша.

Татьяна осталась стоять на месте, пустыми, стеклянными глазами смотря куда-то перед собой, а Евгений вернулся в зал. На губах его осталось сладкое послевкусие от нежного прозвища Тани. Но оно было смешано с горьким осознанием того, что он назвал её так в последний раз. Отныне она не Плюша, не Таня, и даже не Татьяна. Отныне она Алексеева, что будет связана с Томилиным. Отныне она – соперница. Из числа тех, что, вероятно, будут плестись где-то за пределами пьедестала.

Громов вошел в зал и сразу же поймал на себе внимательные взгляды Алисы, Ксении и Ильи.

– Что слу… – подруга Тани не успела задать мучивший вопрос, так как Евгений сразу же обратился к Алисе.

– Идем в машину. Нужно поговорить.

Не дожидаясь её реакции, Громов направился к выходу из зала, сопровождаемый ошарашенными взглядами коллег по сборной России.

Алиса бросила извиняющийся взгляд на Ксению, непонимающе пожала плечами и, приподняв подол платья, поспешила за Женей. Возле двери она ощутила на себе пристальный взгляд и остановилась, несмело обернувшись. Арсений стоял у стола, замерев с бокалом вина в руке.

Зеленые глаза Алисы заблестели. По лицу Евгения она уже понимала, что разговор с Таней не закончился ничем хорошим. И где-то в груди смешалась жалость из-за расстроенного личного счастья друга и надежда на возвращение на лёд. И если бы у Мельникова была возможность вернуться туда, в мир большой скорости и адреналина, то она непременно поняла бы его. Но знала, что он её сейчас не поймет. Слишком ревностным было его отношение к Жене.

Калинина опустила взгляд в пол, а затем вышла из зала, принимая решение пойти за другом и партнером.

Татьяна несмело переступила порог, возвращаясь к коллегам по сборной. Глаза её всё ещё были пустыми и потерянными.

– Что случилось, крошка? – бросилась к ней Ксюша и тут же приобняла, окинув осуждающим взглядом всех присутствующих и призывая не пялиться так бессовестно.

– Я пропала, – прошептала Таня, не замечая, как побледнел от этих слов Илья. Они теперь партнеры, и если она говорила такое, то это касалось и его.

– Что он сказал? – не унималась Ксюша, а затем успокаивающе принялась поглаживать Таню по талии и нащупала в кармане пиджака что-то большое и твердое. Не спрашивая разрешения, одиночница поспешила вытащить красный квадратный футляр и, понимая, что Тане сейчас нет до этой находки никакого дела, открыла его. На красной бархатной подушечке красовалась цепочка из белого золота и бриллиантовая подвеска, выполненная в виде капли.

– Да это же осколок сердца ледяного короля… – тихо прошептала Ксюша, любуясь блеском украшения.

* * *

– Я уезжаю на месяц в Швейцарию, – безэмоционально уведомил Алису Евгений, когда они оказались в машине, и тут же поймал на себе вопросительный взгляд.

Калинина ожидала подробностей того, что произошло между ним и Таней на балконе, но понимала, что если Громов чего-то не хочет говорить, то из него этого не вытащить. И если бы не фигурное катание, то ему стоило бы попробовать себя в шпионаже.

– Какие-то проблемы с МОК? – насторожилась Алиса, цепляясь за единственную фразу.

Громов грустно ухмыльнулся. С чем ассоциируется Швейцария у простого человека? С шоколадом, сыром, часами, солидными банками и шикарными горнолыжными курортами. С чем она ассоциируется у спортсменов? Со штаб-квартирой Международного Олимпийского Комитета.