Текст книги "Сделка обреченных"

Часть вторая

1

Андрей приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Мелькнуло что-то ослепительно-белое, запахло крепким одеколоном, и он почувствовал на веках прохладные сильные пальцы. Первая мысль сформировалась моментально: «Где я?» Яркий свет навеял мысли об операционной. Но запах… Нет, в операционной пахнет пропитанными кровью бинтами, а не таким одеколоном.

– Ну вот, он и пришел в себя, – сказал мужской голос. – Я же говорил вам, ничего опасного.

Андрей скосил глаза и увидел над собой смутное очертание лица. Еще секунда, и видение сфокусировалось в мужчину в белом халате, накинутом поверх элегантного светло-серого костюма. Мужчина смотрел на Андрея сквозь очки в тонкой, едва заметной оправе.

– Где я? – шепнул Андрей.

– В надежном месте, – улыбнулся мужчина и похлопал Андрея по руке.

Андрей чуть повернул голову и увидел женщину. Она сидела в кресле у стены. Услышав слова мужчины, поднялась и подошла ближе. Сквозь полуприкрытые веки Андрей рассматривал ее. Женщина была молода, стройна и рыжеволоса. Широкое желто-коричневое платье с ярким вышитым поясом подчеркивало тонкую талию и высокую грудь.

– Вы уверены, доктор, что он пришел в себя? – спросила женщина.

Андрей хотел было развеять ее сомнения и открыть глаза, но в последнее мгновение передумал. Сначала надо понять, где он, как он попал в эту комнату и что его ждет. И, кстати, в каком он виде? Под одеялом Андрей провел ладонью по бедру и нащупал голую ногу. Выше обозначились трусы. Так, уже легче. Потерев ступней ступню, Андрей понял, что на нем нет носков. Рука поползла чуть выше. Майка на месте. Это тоже неплохо. Теперь надо понять, где он. Не в больнице, это точно. Дама в желто-коричневом платье на медсестру не похожа. И комната не похожа на больничную палату. Элегантная мебель темного дерева, торшер у кровати, плоский экран телевизора на стене. Нет, это не больница. Где же он? В тюрьме? Андрей скосил глаза в сторону. Нет. Окна без решеток.

– Где я? – спросил он, и голос его прозвучал гораздо более уверенно.

– Все в порядке. – Мужчина в халате, не обращая внимания на вопрос Андрея, повернулся к женщине. – Он пришел в себя, и вы можете не опасаться за его здоровье.

– Спасибо, доктор!

Женщина кивнула и подошла ближе к кровати.

– Вы у меня в гостях, – сказала она. – Меня зовут Лиза Вальдман. А вы – российский гражданин Андрэ Соколофф?

Произнося его фамилию, она сделала ударение на двойное «ф». Андрей улыбнулся. Вальдман, Вальдман… Где-то он слышал эту фамилию? Кажется, у него в какой-то фирме бухгалтер был Вальдман. Но это было там, в Москве. Вряд ли московские Вальдманы родня парижским. Хотя чего не бывает на свете.

– Пусть он денек полежит, – сказал доктор. – На синяк – свинцовые примочки. Пить как можно больше воды. Мясо, твердые сыры и сладкое нежелательно. Можно бульон, овощи, творог. Алкоголь умеренно. Ограничить в курении. Если будут головные боли, сразу свяжитесь со мной.

– Спасибо, доктор! – сказала Лиза.

Доктор похлопал Андрея по плечу и поднялся.

– Поправляйтесь, молодой человек.

Андрей прикрыл глаза.

Доктор и женщина, назвавшаяся Лизой Вальдман, вышли из комнаты. Дверь бесшумно закрылась. Андрей повернулся на бок и удобно устроился на подушке. Итак, он в чужом доме. Хозяйка дома откуда-то знает его фамилию. Это очень подозрительно и непонятно. Как он сюда попал? Авария? Конечно! Он попал под машину. Андрей вспомнил две яркие фары, визг тормозов, сильный удар по бедру. Андрей двинул ногой. Бедро болело, ныло плечо. Значит, авария была самой настоящей… Он убегал от полиции… Точно! Бежал и не смотрел по сторонам. Он думал только о том, чтобы его не поймали. А до этого? До этого… Прыжок с карниза, окно, квартира Госсе, рукоятка ножа. Господи! Они же убили Госсе! Андрей резким движением сел на постели. Значит, этот дом – полицейская ловушка, а эта молодая женщина, Лиза Вальдман, – обычная подсадка. Сейчас она будет задавать ему вопросы с единственной целью – заставить его признаться в убийстве. Этой глупости он не совершит, но дела его, похоже, совсем плохи. Отпечатки пальцев на ноже, которым был убит Поль, – это неопровержимая улика, и на ее основании любой парижский судья с чистой совестью отправит за решетку подозрительного русского. Мысли путались, и Андрею никак не удавалось сосредоточиться. Что ему делать? Отвечать на вопросы? Или молчать и требовать российского консула. Своему соотечественнику он все сможет объяснить. И, может быть, ему поверят.

Дверь открылась, Лиза вернулась в комнату и села на стул у кровати.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил Андрей, глядя в глаза женщине.

– У вас в кармане были документы. Ваш российский паспорт.

Лиза достала из кармана паспорт и показала Андрею. Она говорила по-русски с легким акцентом, как всякая иностранка, тщательно выговаривая каждое слово.

– А почему вы привезли меня сюда?

– Вы попали под мою машину. – Лиза нахмурилась. Воспоминания об аварии были ей неприятны. – Я выезжала со стоянки и не успела затормозить. Вы упали и потеряли сознание. Я хотела вызвать «Скорую помощь», но… – Она замялась и подняла на него глаза, смотревшие открыто и жалостно. – Но я выпила коньяк и испугалась. К тому же вы пришли в себя и просили не вызывать «Скорую». Охранник стоянки помог мне поднять вас в мой «Ситроен». Сначала я подумала, что поступаю нехорошо, и хотела отвезти вас в больницу. Но по дороге вы все время повторяли: «Не надо! Не надо в больницу!» Я и привезла вас домой.

Он ничего не помнил о том, что было в машине, не помнил, что просил не вызывать «Скорую помощь». Значит, сознание отключилось, а подсознание продолжало сопротивляться аресту. Может ли такое быть? Или это обычная полицейская уловка?

– Я никого не убивал, – произнес Андрей твердым голосом. – Когда я вошел в квартиру Поля, он был уже мертв.

– Что? Кто был мертв? Какой Поль?

В глазах женщины заметался страх. «Что это с ней? – подумал Андрей. – Притворяется? Или действительно не понимает, о чем я говорю?» Лиза покосилась на телефон. «Разговор прослушивается, – понял Андрей. – Она точно из полиции».

– Что касается отпечатков пальцев, то нож мне подкинули. – Андрей усмехнулся. Пусть не думают, что его удастся запугать или запутать. – Я ехал в такси, водитель имитировал поломку и попросил меня отрезать кусок резины. Я и отрезал. А потом нож увезла женщина с красными волосами.

– Как вы себя чувствуете? – озабоченно спросила Лиза и отодвинула стул от кровати.

– Отлично, – кивнул Андрей и оперся на локоть. – А почему вы спрашиваете?

– У вас голова не болит?

– Нет. – Андрей для большей убедительности тряхнул головой. – А где моя одежда?

– В прачечной. – Лиза виновато пожала плечами. – Вы же упали. Плащ, брюки… Все было испачкано. Если вам нужно встать, я дам вам халат.

Андрей замолчал. Такой реакции он не ожидал. Почему она не поддерживала разговор об убийстве Госсе? Что это значит? Отсутствие опыта? Или, напротив, эта рыжеволосая дама слишком опытна? С такой надо быть осторожнее.

– Я общался с Госсе, потому что он работал в архиве, – сказал Андрей. – Я приехал в Париж, чтобы найти материал для своей диссертации. Поль согласился мне помочь. И сам заинтересовался этим делом.

– Вы мне напрасно об этом рассказываете, – мягко сказала женщина. – Я не знаю никакого Госсе.

– Вы не знаете Госсе? – растерялся Андрей.

Этого не может быть! Она не может не знать Госсе. Почему же она не хочет о нем говорить? А-а-а, понятно. Она не ожидала, что я сам заведу разговор об этом убийстве! Думала, что я буду избегать этой темы! Значит, она не готова говорить ни о Госсе, ни об убийстве. Но тогда… Тогда он должен настаивать именно на этой теме. И она дрогнет.

– Простите… – начал он.

Женщина подняла голову.

– У меня с собой была папка.

– Да, конечно!

Она кивнула и подала Андрею его темно-синюю папку с золоченым грифом «Эй. Си. Гласс». Андрей раскрыл ее и показал женщине блокнот со своими записями, записку Жильбера Мартинеса и его фотографию.

– Вот дело, которым я занимался в Париже, – сказал он. – Я историк. Я искал следы операции «Каталина». Эта операция была проведена в 35-м году…

Женщина кивнула, бросила рассеянный взгляд на бумаги и взяла фотографию Мартинеса. Несколько секунд она смотрела на снимок и хмурилась все сильнее и сильнее. «Она его знает, – понял Андрей. – Она из полиции. Это точно. Или, еще хуже, из спецслужб. Господи! Во что же это я вляпался?»

Женщина вернула фотографию.

– Вы знаете этого человека? – спросил Андрей.

– Где-то я видела это лицо. – Она кивнула. – Причем совсем недавно.

– Вы не могли видеть его недавно, – улыбнулся Андрей этой нелепой лжи и положил папку поверх одеяла. – Жильбер Мартинес скончался семьдесят лет назад. Увы!

– Где-то я видела это лицо, – повторила женщина. – Совсем недавно.

Улыбка сошла с лица Андрея. Что-то в тоне женщины заставило его отнестись к ее словам серьезно.

– Вам показалось. – Его голос дрогнул. – Вы не могли видеть его недавно.

Она покачала головой. По тому, как она это сделала, он понял – она уверена в своей правоте. Неужели Жильбер Мартинес жив? От этой нелепой мысли по спине Андрея побежал холодок.

– Я сейчас, – сказала женщина, вскочила и бросилась к двери.

Андрей остался один. «Не может быть, – подумал он. – Мартинес умер в тридцать пятом году. И ничего не надо придумывать. Просто мне удалось вывести ее из равновесия. А это – половина успеха».

Женщина вернулась. В одной руке она держала прямоугольник из твердого картона, в другой – большую лупу.

– Ну конечно! – Женщина поднесла лупу к глазам и несколько секунд сквозь нее рассматривала прямоугольник. – Это он. То же самое лицо. У меня нет сомнений.

Она протянула прямоугольник и лупу Андрею. На прямоугольнике была отпечатана желто-коричневая фотография. Андрей внимательно рассмотрел ее. Сначала невооруженным глазом, потом через лупу. Поезд. Перрон. На переднем плане благообразный мужчина в котелке. А на заднем… Да, эта рыжая женщина права. Жильбер Мартинес. Или только похож? Конечно, похож. Не может быть! Или это все-таки он?

– Кто это? – спросил Андрей, понимая, насколько нелепо звучит его вопрос.

– Я думала, это вы мне скажете, кто это. Как вы назвали этого человека? Мартин?

– Мартинес. Жильбер Мартинес. Он агент французской разведки. Вернее, бывший агент.

Стоп! Что-то он разболтался. Женщина явно вытаскивает из него информацию. Известные штучки спецслужб – начать разговор на тему, интересующую собеседника. Собеседник увлекается, забывается и выкладывает все. Даже то, чего не хотел. Но с ним этот фокус не пройдет.

Женщина решительно придвинула стул к кровати и села, забыв аккуратно расправить складки на юбке.

– Послушайте, – сказала она, и Андрею послышались в ее голосе металлические нотки. – Вы должны рассказать мне все об этом человеке. И о том, как к вам попала эта фотография.

Ну вот, началось. Андрей улыбнулся. Все как пишут в книгах о шпионах. Сокращение дистанции, чтобы сделать беседу доверительнее, металл в голосе для большей убедительности. Но почему ее интересует не Поль Госсе, а Жильбер Мартинес? Непонятно. А если непонятно, то надо тянуть время и заставить ее раскрыть карты.

– Почему вас вдруг заинтересовал этот человек? – Андрей повернулся на бок.

Вместо ответа женщина ткнула ему в руку фотографию.

– Это мой дед Жан Вальдман, – сказала она, показывая длинным ногтем на благообразного господина, стоящего на переднем плане снимка. – Он бесследно исчез в апреле тридцать пятого года. Исчез во время путешествия в этом самом поезде. Это его последняя фотография. Я пытаюсь найти следы моего деда и понять, как и почему он исчез. И я хочу знать, случайно ли оказался в одном с ним вагоне агент французской разведки и что он там делал.

– Ваш дед исчез во время этой поездки? – переспросил Андрей, ощущая себя пациентом психиатрической клиники, случайно забредшим на симпозиум по ядерной физике.

– Да. – Женщина кивнула.

– Когда это произошло?

– Он выехал из Парижа двенадцатого апреля тридцать пятого года.

– Как? – вырвалось у Андрея.

Он судорожно вздохнул, не сводя глаз с женщины. Это все или очень хитрая игра, смысл которой он пока не может понять, или… Нет, конечно, игра. Такого совпадения быть просто не может. Она ищет деда, пропавшего 12 апреля тридцать пятого года. В день, когда проводилась таинственная операция «Каталина». В день, когда был убит Пьер Матин, и за четыре дня до ареста Жильбера Мартинеса. При этом сам Жильбер Мартинес торчит у вагона какого-то поезда за спиной ее исчезнувшего деда.

– Что это за поезд? – спросил Андрей, кивая на коричневый прямоугольник.

– Восточный экспресс, – быстро ответила женщина.

– Куда ехал ваш дед?

– В Стамбул. Но пропал он на территории Германии. Там он должен был встретиться с Гитлером.

– С кем? – Теперь пришел черед Андрея выкатывать глаза и вздымать брови. Уж не попал ли он, в самом деле, в сумасшедший дом? Андрей тряхнул головой, пытаясь отогнать видение, но рыжая женщина не исчезла.

– С рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером, – отчеканила она. – И не смотрите на меня как на безумную. Я отдаю себе отчет в том, что говорю.

– Тогда, может быть, расскажете мне обо всем подробнее?

– Расскажу, – кивнула женщина. – Но сначала вы скажите мне, почему этот агент торчит у вагона, в котором ехал мой дед?

– Не знаю. – Андрей покачал головой. – Фотографию Мартинеса мне дал его сын, который тоже хотел бы понять, что случилось с его отцом.

Ему совсем не нравилось то, что этой рыжеволосой бестии удалось его разговорить. Это слабость. Вопросы должен задавать он. Андрей раскрыл рот, но она отреагировала быстрее:

– А что с ним случилось?

– Жильбер Мартинес был арестован шестнадцатого апреля по обвинению в измене и попытке разгласить секретную информацию. Утром двадцать первого апреля его выпустили из тюрьмы, но через несколько часов он скончался от кровоизлияния в мозг. Из тюрьмы Мартинесу удалось переправить жене записку. Посмотрите, пожалуйста, она лежит в моей папке.

Лиза раскрыла папку и нашла записку Мартинеса. «Нас предали свои, – прочла она и подняла глаза на Андрея, но тот не шелохнулся. – Пьера отправили на верную смерть. У него не было ни единого шанса. Я не собираюсь молчать. Я не прощу им Пьера. Прощай! Береги детей!»

Лиза вернула записку.

– Кто такой Пьер?

– Еще один агент службы общей разведки, Пьер Матин. Он погиб при исполнении задания. – Андрей усмехнулся. – И знаете, когда это произошло?

– Двенадцатого апреля? – догадалась Лиза.

Андрей кивнул. Лиза откинулась на спинку кресла.

– При каких обстоятельствах погиб этот Пьер? – спросила Лиза. – Тоже в проклятом поезде?

– Этого я не знаю. – Андрей вздохнул. – В архивах ничего нет ни о его гибели, ни об операции, в которой он участвовал.

Лиза смотрела на Андрея, не в силах вымолвить ни слова. Он протянул руку и дотронулся пальцем до ее локтя. Лиза вздрогнула.

– Расскажите о том, как пропал ваш дед, – попросил Андрей.

– Хорошо! – Лиза кивнула. – Все началось с того, что мне позвонил из Иерусалима человек по имени Авраам Ашинзон…

2

Министр внутренних дел Николя Сервель отложил в сторону докладную записку и поднял глаза на начальника аналитического отдела службы безопасности Филиппа Прадля.

– Как я понимаю, этот русский – отличный профессионал, – сказал Сервель глубоким, хорошо поставленным баритоном.

Прадль неопределенно пожал плечами. Он склонялся к мысли, что бегство Андрея Соколова из квартиры Поля Госсе было чистой случайностью, а не результатом высокого профессионализма, но спорить с министром не решился. Сервель уловил настроение собеседника.

– Согласитесь, Филипп, виртуозно уйти из квартиры, вырваться из окруженного квартала и исчезнуть бесследно, не сев при этом ни в такси, ни в автобус и не спустившись в метро, мог только профессионал. Которого, кстати, хорошо прикрывали его коллеги. Вероятно, из русского посольства.

Прадль кивнул и осторожно сказал:

– И все же я не исключаю случайность.

– Я тоже не исключаю, – согласился Сервель. – Но понимаю, что ее вероятность чрезвычайно невысока. И потому давайте рассмотрим наиболее простой вариант. Итак, он профессионал. Что из этого вытекает?

– Из этого вытекает то, что русские решили получить данные об операции «Каталина», вероятно, для того, чтобы предать их гласности.

– Разве у них нет этих данных? – удивился Сервель. – Почему вместо того, чтобы просто покопаться в своих архивах, они направляют к нам агента?

Прадль снисходительно улыбнулся.

– У них в архивах нет достаточного количества доказательств. А пресса их потребует. И потому русским нужны документы, стенограммы заседания правительства, свидетельства очевидцев.

– Очевидцев? – Сервель смешно вздернул бровь. – Разве кто-то из участников этой операции жив?

Прадль кивнул.

– Увы!

Сервель взял из коробки, стоящей на столе, сигару и отщелкнул ее кончик блестящим резаком. Он тридцать шесть лет провел в политике, дошел до поста министра и имел все основания полагать, что постиг тайны власти. Сервель даже вывел собственную формулу ее получения: «Власть берут словами, а удерживают делами». Ради восхождения на вершину власти он был готов давать любые, даже самые невыполнимые обещания и делать любые, даже самые пустые заявления. Потом, когда власть уже получена, можно объяснять и выкручиваться, подменять понятия и жонглировать словами. Но все это потом. А сейчас у него одна задача – взять власть, и ради ее решения он готов на все. Даже на шаг, наносящий ущерб интересам его страны. Ничего страшного. Франция это переживет. Она пережила войны, оккупации, поражения, предателей и диктаторов. Она переживет и этот удар по своему престижу. Но зато он, Николя Сервель, достигнет вершины власти и через полгода торжественно въедет в ворота Елисейского дворца с авеню Габриэль, а не с улицы Сент-Оноре. Въедет как хозяин, а не как чиновник, приглашенный отчитаться о проделанной работе или получить очередные указания.

Прадль не мигая смотрел на собеседника. Опытный аналитик прекрасно понимал, что творится в душе министра.

– Вы считаете, что пришло время сказать миру правду?

Сервель поморщился. Филипп ждет его прямых указаний. Их не будет. Филиппу придется догадываться обо всем самому и самостоятельно принимать решения. Если, конечно, он хочет занять пост руководителя службы безопасности при новом президенте Французской Республики.

– Наше посредничество в ближневосточном конфликте окажется под угрозой, – заметил Прадль, желая окончательно прояснить ситуацию перед принятием решения.

– Оно и сегодня под угрозой, – отмахнулся Сервель. – Посредничество – это химера. А мое отставание на семнадцать пунктов за полгода до выборов – это реальность. И потому любой скандал, который способен сократить это отставание, должен приветствоваться.

Министр наконец зажег сигару и выпустил тонкой струйкой ароматный дым. Прадль, получив прямое указание, заметно оживился.

– Я подготовлю документы для этого русского, – сказал он.

– Документы документами, – кивнул министр, – но главное…

– Найти его раньше, чем это сделает Гравье? – догадался Прадль.

Сервель кивнул.

– Агентура Гравье активно занимается поиском этого русского, – сказал Сервель. – Но полиция окажет вам всю необходимую помощь. И разведывательную, и оперативную.

– Мне бы не хотелось передавать ему документы официально, – заметил Прадль. – Конечно! Было бы лучше, если бы он нашел их сам. Случайно.

Сервель улыбнулся, и голубоватый дым сигары разделился над его головой на два восходящих потока.

– Это разумно, Филипп. – Министр провел рукой над головой, разгоняя дым. – Но помните, Гравье проиграл первое сражение, и потому он больше не будет шутить. Он просто уберет этого русского. Поэтому, Филипп, у нас есть только один вариант – успеть раньше.

Прадль кивнул. Он понимал, что ввязывается в опасную игру, но у него нет другого выхода. Он должен либо все получить, либо все потерять. Так сложилось. И он эту ситуацию принимает. Игра стоит свеч. И шансы на успех у него и у Сервеля неплохие. А остальное зависит от них.

3

Халат Андрею Лиза давать отказалась, ссылаясь на указания врача, но Андрей вскочил с кровати, завернувшись в простыню.

– Куда вы?! – встревожилась Лиза. – Доктор велел сутки не вставать.

– Ерунда, – отмахнулся Андрей. – Я себя прекрасно чувствую.

Он сел за большой письменный стол, взял лист бумаги и предложил:

– Давайте обобщим все, что у нас есть.

Лиза подошла ближе. Андрей поправил сползающую простыню, разгладил лист и выдернул из металлического стакана остро отточенный карандаш.

– Ваш дед Жан Вальдман отправляется 12 апреля тридцать пятого года на встречу с Гитлером. Встреча должна состояться в вагоне Восточного экспресса. В этом же вагоне оказывается офицер службы общей разведки, Жильбер Мартинес.

Лиза кивнула. Андрей застрочил карандашом по листу.

– Что еще случилось в этот день, 12 апреля. Во-первых, погиб другой офицер французской разведки Пьер Матин. Обстоятельства и место его гибели нам неизвестны. Во-вторых, как мне успел сообщить Госсе, в этот день была срочно переброшена в Реймс передвижная лаборатория службы безопасности вместе со специалистом этой службы Виктором Короманом. И в-третьих, согласно докладной записке начальника советской разведки Артура Артузова, именно в этот день французская разведка проводит операцию «Каталина», данных о которой нет ни в одном архиве Франции. Ни в военном, ни в гражданском. Теперь о странностях.

Андрей написал на листе по-русски слово «странности» и дважды подчеркнул его жирной чертой. Подумал и написал рядом по-французски: «Bizarreries».

– Первая странность, – начал он, – трубка вашего деда. По свидетельству проводника, ваш дед курил трубку, а ваша тетушка утверждает, что он курил сигары.

Андрей оторвался от записей и взглянул на Лизу. Лиза кивнула.

– Вторая странность – группа крови на коврике в купе. – Андрей застрочил пером по бумаге. – Об этом вам сообщил Ашинзон. Если это кровь не вашего деда, то чья она? Кого убили в этом купе и где ваш дед?

Лиза кивнула еще раз и добавила:

– Добавьте в список странностей опоздание поезда.

Андрей уставился на нее непонимающим взглядом.

– Восточный экспресс всегда шел строго по расписанию, – пояснила Лиза. – Но в этот день он опаздывал на двадцать минут и только возле Берлина вписался в расписание.

Андрей сделал пометку на листе.

– Теперь давайте попытаемся представить, что же произошло в этот день в купе Восточного экспресса.

Андрей отложил ручку в сторону. Лиза сложила руки перед собой на столе.

– Итак, в купе находится ваш дед. Затем в купе заходит Адольф Гитлер. Если поверить, что именно он поднялся в вагон. Вместе с ним в купе заходят три охранника. Из купе доносится звук двух выстрелов.

– Дед стрелять не мог, – быстро сказала Лиза. – До появления Гитлера в вагоне деда должны были обыскать. Таковы были условия договора.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Значит, стрелял кто-то из сопровождавших Гитлера охранников. Но стрелял не в вашего деда. А в кого? В другого охранника?

Лиза пожала плечами.

– Предположим. – Андрей в возбуждении отпустил край простыни, и она поползла вниз. Андрей подхватил простыню, закутался в нее и продолжил: – Таким образом, в купе ваш дед, Гитлер, двое живых охранников и один мертвый. Вашего деда надо незаметно вывести из купе. Как бы вы это сделали, Лиза?

– Я бы переодела деда в форму убитого охранника.

– Совершенно верно. Именно так и поступили гитлеровцы. Они заставили Жана Вальдмана надеть на себя мундир убитого охранника и вывели его, вероятно, под дулами пистолетов из поезда.

– А почему его не вывели из поезда в его одежде?

– Гитлеровцы понимали, что им придется отвечать на вопрос, куда делся Жан Вальдман. Не забывайте, что до начала Второй мировой войны было еще четыре года. И если бы свидетели, находящиеся в вагоне, показали, что официальные власти Германии вывели гражданина Франции из поезда, то фашистам пришлось бы дать ответ, где Жан Вальдман. А так… Вашего деда объявили пропавшим без вести. Все видели, как он заходил в купе, но никто не видел, как он вышел. Согласны?

Лиза пожала плечами. Версия Андрея показалась ей несколько странной. Немцы могли официально арестовать деда, обвинив его в любом преступлении. Например, в убийстве того же охранника, которого в официальных сводках вполне могли представить как таможенника. Дать в газеты заголовок: «Французский контрабандист убил таможенника, пытаясь провезти наркотики». Оставить на пистолете отпечатки пальцев деда. Для чего нужно было затевать сложную игру с переодеванием? И вообще, зачем его арестовывать? Ответов на эти вопросы у Лизы не было, она молчала.

– Согласен, – энергично кивнул Андрей. – Версия не самая лучшая, она не дает ответы на множество вопросов, но другой у нас нет. Пока нет. Конечно, было бы замечательно найти человека, который видел своими глазами то, что происходило в Фюрстенвальде. Может быть, он заметил там что-нибудь необычное. Но такого человека, увы, нет.

– Такой человек есть. – Лиза подняла голову и повторила: – Такой человек есть.

Конечно! Как она могла забыть о нем? Об этом безумном, ненавидящем взгляде серо-голубых глаз.

– Есть? – Андрей растерялся. – Что значит есть? И где он?

– В Иерусалиме.