Текст книги "Мемуары. Переписка. Эссе"

7. I.78

Дорогой Дезик!

Свободы и покоя желает тебе в наступившем году твой давний товарищ. Пожелал бы я и себе то же самое, но служба не дает ни того ни другого. Кстати говоря, «Новый мир» с 1.I поднял свой тираж со 180 т. до 250 тыс. Повышение единственное среди «толстых» журналов, причем не запланированное, а стихийное. Сам не знаю, чем объяснить. У Твардовского стойко держалось на 180 т., Косолапов[241]241
  Косолапов Валерий Алексеевич (1910–1982) – главный редактор «Нового мира» (1970–1974).


[Закрыть] удерживал эту цифру только благодаря повышению розницы. А тут – скачок.

Прошлый год был у меня годом поездок. Махнул через Сингапур в Ново-Зеландию, проехал оба острова на машине насквозь, на нашем лайнере «Ф. Шаляпин», совершающем рейсы по Полинезии, побывал в Н. Каледонии, Фиджи, Тонга. Трудно было только в Сингапуре, а в Ново-Зеландии, Австралии и Полинезии погода была райская. Там в августе-сентябре стоял конец зимы – начало весны. Последние числа мая – первые числа июня в Коктебеле – вот что примерно это такое, но плюс океанийские тропики со свежим бризом. Корабль наш, где мы с Галей[242]242
  Наровчатова Галина Николаевна (1924–1981) – вторая жена С. Наровчатова.


[Закрыть] были единственными советскими гостями, по контракту с австралийской компанией перевозил каждым рейсом 500 иностранных туристов. Наблюдать их было крайне любопытно. Ни этот круиз, ни сама новозеландская поездка нам ничего не стоили, но перелет до Ливингстона и обратно слопал весь аванс за 1 т. собр. сочинений, полученный мной только что. Ну и черт с этим, зато покивал теням Гогена и Стивенсона. Женщины в Полинезии, кстати, увидены были Гогеном абсолютно точно. Обаятельность и женственность совершенно обволакивающие. Вернее последнего слова, живи я еще хоть сотню лет, ничего не придумаю.

Под конец года схватил меня острый приступ холецистита с болями, температурой и прочими прелестями. После полинезийской поездки это было отыгрышем судьбы: «Не все коту масленица…» И я принял сие с надлежащим смирением.

Твоя ганнибаловская поэма очень меня заждалась из-за поездок и болезни. Написана она блистательно. Того гляди – (в № 3) выйдут твои «Пярнуские элегии». Стоит ли тебе пережидать с поэмой паузу в несколько месяцев до следующего печатанья? И потом, несмотря на удачно сошедший отчет журнала в декабре, ко мне стали здорово придираться с разными ханжескими соображениями. Африканца, пощаженного шведами, могут зарубить потомки штаубенехта, перекрестившего его в российской купели[243]243
  Имеется в виду штаутбенехт – первый адмиральский чин в российском флоте с кон. XVII в. до 40-х гг. XVIII в., равнозначный чину контр-адмирала – то есть Петр I.


[Закрыть]. Лучше пришли новые стихи.

Даем в № 2 подборку Б. Слуцкого. Надо к нему выбраться, он, говорят, плох… Как на него подействовал ее уход из жизни[244]244
  Жена Слуцкого Т. Дашковская умерла в феврале 1977 г.


[Закрыть]. Своя собственная опротивела.

Еще раз с Новым годом!

Целую и обнимаю.

Твой Сергей

Привет всей твоей семье.

13. III.78

Дорогой Дезик!

Я только что кончил хворать, чем успешно занимался полтора месяца. Старость – сволочь прет врукопашную, то с одного бока, то с другого, только увертывайся. Так что мы друг от друга не отстаем. Прошлогоднего путешествия в Океанию теперешним летом я бы уже не совершил. Слаб сейчас. Как муха.

С Борисом, ты прав, история сложнее, чем видится и выдается. Немалую роль сыграла, наверно, трагедия честолюбия и осознание <нрзб> суеты сует. Кажется, только он один из нашего ряда до последних лет терзался этим бесом. Всего лишь два года назад я изрядно озадачил его в Коктебеле, сказав, что Самойлов значительно интересней и значительней Мандельштама. Борис сперва вскинулся, но на другой день согласился со мной. Шкала ценностей с пронумерованными местами была перераcсчитана за сутки. Я улыбчиво заметил ему, что он и себя может соответственно дооценить. Борис без тени улыбки согласился с этим. Смерть близкого человека могла многое в нем перевернуть и поставить глаз на глаз с итоговой стороной дела. Кроме всего этого, были и другие вещи, о которых мы ничего не знаем. Это, как ты пишешь, заложено в каждом из нас. Марина Гельви[245]245
  Гельви Марина Эрастовна (р. 1923) – прозаик.


[Закрыть] пусть позвонит. С Искандером, кстати говоря, у меня отношения не складываются, хотя я люблю его перо. Он несет ко мне заведомо непечатные вещи.

Васька Аксенов – прохвост. Из-за него «Н. мир» чуть не опоздал с выходом, а 39 сотрудников едва не лишились квартальной премии. Он торчал в Париже и трепался всему свету, что его не хотят печатать, а мы ждали его подписи в свет[246]246
  В первом номере «Нового мира» за 1978 г. опубликована повесть В. Аксенова «В поисках жанра».


[Закрыть]. Через год я, наверно, отойду и опять напечатаю его очередную галиматью.

«Деревенщиками» владеет горделивая мечта сравниться с Тургеневыми и Толстыми, выдав плохую аналогию дворянскому позднему цветению XIX века. Перед заходом усадебного солнца, перед заходом солнца избяного вечерние лучи должны перекреститься. Задним числом пересмотр истории. Конечно, ничего не получается, но попытка не пытка.

Пиши мне, милый Дезька, шли стихи. Я тебя очень люблю.

Привет твоей семье.

Обнимаю.

Твой Сергей

P. S. Второй № здорово поднял наше официальное значение, но вызвал грубую зависть других журналов. Мы живем, брат, в сложном мире.

14. VII.78

Дорогой Дезик!

Твою работу о рифме я уже отправил в Гослит со своим отзывом[247]247
  Речь о втором, дополненном издании «Книги о русской рифме». Первое издание «Книги о русской рифме» вышло в издательстве «Художественная литература» в 1973 г. Второе, переработанное и дополненное – в 1982 г. В 2005 г. книга переиздана в издательстве «Время».


[Закрыть]. Постарался облегчить тебе ее прохождение минимумом замечаний, требующих добавочной работы. Их у меня всего два: уточнить критерии рифмы (в главе о них). Здесь нужна большая категоричность для данного исторического отрезка времени. Пример оценок и требований Асеева и Маяковского весьма показателен. Второе – мне показалась завышенной роль «Третьего снега»[248]248
  «Третий снег» – стихотворение Евг. Евтушенко.


[Закрыть]. Тут же я сослался на твою оговорку о возможности другой точки отсчета. Вот и все.

Твое интереснейшее исследование наводит на многие размышления. Блестяща глава о Есенине. Ты впервые открываешь глаза читателю на него с этой точки зрения. Боюсь лишь, что она впечатление ослабляет от рифменной «революции» 50-х гг. и опыта Евтушенко. У Есенина было гениальное звуковое чутье. Гениальное, б. м., я махнул, скажем, обостренное. Он с ходу, не задумываясь, со слуха усиливал рифму, если ощущал ее слабой, добавочными внутристрочными компонентами. Ну, к примеру:

 
А когда ночью светит месяц,
Когда светит черт знает как,
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
 

«Месяц – свесясь» – созвучие посредственное, без предударной оголосовки, но Е. двукратным повтором «светит» невероятно его усиливает. То, что ты и другие исследователи называете растворением рифмы в звуковом ряде, здесь налицо. Только почему «растворение»? Скорее усиление, даже вздорожание ее за счет добавочно рифмующих звуков.

Система стиха 20-х гг. развивалась во взаимовлиянии, взаимосвязи, взаимозаимствованиях поэтов самых разных школ. Какое бы ни было отталкивание между Мандельштамом и тем же Есениным, но первый, хоть и не сразу, б. м., незаметно для самого себя, перестроил свой рифменный ряд. Оклассичивание позднего Маяковского (ритмы и отчасти рифмы) происходило тоже не без воздействия внешних причин. М. не мог не видеть, что у Блока, Есенина, Пастернака результаты достигаются с меньшими издержками. Революция стала оглядываться на легитимизм. Межиров, конечно, как был трепачом, так им и остался. Не был Маяковский традиционным поэтом. Только дура Глушкова[249]249
  Глушкова Татьяна Михайловна (1939–2001) – поэт, переводчик, критик. Принадлежала к числу самых ярых обличителей Д. С., стремясь доказать, что поэтическое имя «Давид Самойлов» – миф, раздутый критиками.


[Закрыть], с которой он, кажется, спал (не Маяковский, а Межиров), может возглашать на страницах «Литобоза» подобные истины.

Стих конца 30-х гг. давал очень заурядную, а подчас убогую рифмовку. Мы отталкивались от него и постепенно стали создавать достаточно емкую и насыщенную рифму. Помнится, в 43-м, попав в Ленинград, я ошарашивал своих новых знакомцев прежде всего новой для них рифмовкой. «Ленинградская школа», как ты помнишь, была консервативна. Тихонов принял меня как сына родного[250]250
  Знакомство с Николаем Тихоновым в 1943 г. Наровчатов описал в книге «Мы входим в жизнь», вышедшей впервые в 1978 г. в издательстве «Советский писатель» (далее все ссылки на книгу даются на это издание) в главе «Праздничный, веселый, бесноватый». С. 234–235.


[Закрыть], по ряду причин, но стих из них был первенствующей, а рифма была его важнейшим компонентом. Я рифмовал в 43-м так: «выстрела – выставило», «хорошо – рожон», «ни въявь, ни в сон – тыловой гарнизон», крошево – продрогшего», «полковник – подковах», «ощерясь – через», «перерезан – перелесок» и т. д. Были рифмы другого характера, но основу и ориентировку составляли подобные приведенным. Собственно, и до сих пор я рифмую в лучших образцах именно так, хотя и несколько строже. Прогляди 2-ое издание «Василия Буслаева» – он для меня наиболее показателен, т. к. написан уже в 70-х гг.

Рифма Евтушенко, а у него есть своя рифма, что уже хорошо, не носила универсального характера. Она была спаяна с манерой его произношения стиха с эстрады. Не обладая абсолютным слухом (обрати внимание, как он постоянно ведет на пиррихиях местоимения – мои, твои, свои, если читать верно, у него прочитываются), он подчеркивает окончания, фиксирующие конец музыкальной фразой. Я назвал как-то его рифму «провисающей». Она действительно провисает в середине. Вот характерное для него стихотворение «Бабушки» – «бабушках – башенках», «заботится – безработицы», «девочка – денежка», «стряпал – странные», «Китеже – витязи», «балующим – бабушки», «свидетели – светильники», «Родионовы – Родины», «профессия – прорезываются». Рифмы традиционные и слабые (по углам – по ночам) я опустил. Рифмовка, по звуковой наполненности, хорошая, но рифмы чисто евтушенковские – это с большим, а то и полным срединным замещением: «бабушках – башенках», «девочка – денежка», «Родионовы – Родина», «балующей – бабушки». Особняком стоят «Китежи – витязи», «свидетели – светильники». Последняя рифма не будет звучать из-за своей консонатности нигде, кроме евтушенковского чтения, – он ее проговаривает речитативом.

Ergo – рифма Е. индивидуальная, универсальной ей стать мешает прочная прикрепленность к авторской манере чтения стиха. (Не в этом ли причина отсутствия преемственности рифменного стиха Маяковского.)

Очень интересны твои прогнозы в отношении предударной рифмы. Вполне возможно движение в этом направлении. В чистом виде она пока трудна для слуха. Уже здесь, в Коктебеле, я пытался зарифмовать «чувство – чудо» и не мог преодолеть ощущения искусственности. Вернулся к традиционной рифмовке. Наверное, сказывается непривычность. Ухо протестует. И потом я не инструментовал строки дольника. Рифма выделилась и прозвучала грубо. Заударность, конечно, еще не исчерпала себя. Народная рифма – даже! – далеко не освоена. В частушках, например: «гордячая – не для чего», «Коленька – нисколенько», «кочегара – ночевала», «молоденький – Володенькой», «юбочка – облюбочки», «милого – идола», «лодыри – одури», «радио – на диво». Там же такие оголосовки: «Сегодня щи и завтра щи, приходи моя милая, на печи меня ищи». «Батька рыжий, матка рыжа, я женился, рыжу взял, вся семейка стала рыжа, рыжий поп меня венчал». Рыжий поп просто восхитителен, прочитал – рассмеялся. Или: «Тише, тише, тише, тише, у меня четыре Миши, как бы пятого женить, я не стала бы тужить».

Так что на наш век хватит и в Венесуэле искать не придется.

Я слишком расписался. Но мне было интересно писать это письмо. Часто грущу. В дневнике Марка Твена есть такая запись: «Гек возвращался домой. Бог знает откуда. Ему 60 лет, спятил с ума. Воображает, что он еще мальчишка, ищет в толпе Тома, Бекки и проч. Из других блужданий приходит Том. Находит Гека. Вспоминает старое время. Жизнь оказалась неудачной. Все, что они любили, все, что считали прекрасным, ничего этого уже нет. Умирает».

Так-то. Но, может быть, еще поживем? Посмотрим на мир сущий? Ладно, переменим пластинку.

Обнимаю тебя, Дезька.

Твой Сергей[251]251
  По получении этого письма Д. С. записал в дневнике 20.07.78: «Письмо от Наровчатова. Масштаб человека определяется натурой. Наровчатов-характер или Наровчатов-личность мне чужды. Но в натуре его много незаурядного, много того, что можно ценить» (ПЗ. Т. 2. С. 113).


[Закрыть]

Коктебель. 20.VII.78

Дорогой Дезик!

Ты, верно, недели две как получил мой отзыв. Замечаний почти нет, работы там тебе мало. В досыл еще два-три соображения по рифме, приватного, так сказать, характера. В стихе как таковом перспективен аграмматизм. Его рифмообразующая роль очень велика. Но суть не в этом.

Разнокорневые глагольные рифмы звучат полнее и сильнее, чем «дни – они», «волна – сполна» еtс. Только Шихматов, прозванный «безглагольным», мог начисто отказываться от них. Порок глагольных рифм не в их собственной банальности, а в том, что они тянут за собой банальный словесный ряд. Именно поэтому поэзия, скорее всего, инстинктивно отталкивалась от глагольной рифмы, еще во времена Хераскова, да и того же Ширинского-Шихматова. В сравнительно новое время Бальмонт чуть не специально образовал из глаголов существительные (иногда из прилагательных). Правда, это мало ему помогло.

Фольклор никогда не брезговал глагольными, но широко использовал аграмматические рифмы. Вот, например, раек:

 
Да есть еще овца ялова,
Принесла дьявола,
Положила в уголок,
А ее черт и уволок.
И такие вши,
Хоть избы лиши.
 

Неточные рифмы в фольклоре, как правило, аграмматические. «Дочь моя дура мало тебя дула», «Ульяна, Ульяна, до утра гуляла», «Попадья-то за ремень, чтобы поп-то не ревел», «Иван болван молоко болтал», «По ягодку, по клюкву, по хорошу, по крупну».

Аграмматизм с вынесением на конец рифмующей строки местоимений, междометий, наречий и сопряжения с ними существ[ительных], прилаг[ательных], глаг[олов], создает почти неограниченные возможности для неожиданной рифмовки. Составная рифма у нас прививается плохо (несмотря на 60-ников и Маяковского), нарочитость ее слышна слишком уж очевидно.

Ты вспомнил в письме Екат[ерину] II и Петра III. Я написал из времен Екатерины любопытную новеллу по запискам гр[афа] Сегюра, последнего посла королевской Франции при СПб [Санкт-Петербургском] дворе[252]252
  Имеется в виду рассказ «Абсолют».


[Закрыть]. Руки не дотянутся обработать. Получилось забавно. В ее царствовании непочатые залежи сюжетов, размышлений, обобщений. Как тебе понравится, например, наказ Главной полиции в Комиссии по уложению, предусматривающий тщательную регламентацию обывательского бытия. В наказе устанавливались правила выездов, ношения одежды, численности гостей на чиновных свадьбах, крестинах, именинах (по рангам). Россия ни в чем не ведала краю. Наказ, конечно, остался на бумаге (попробуй, удержи протопопицу от сплетен с дьяконицей, отговори городничего идти в крестные к купцу первой гильдии). Но любопытна тенденция.

В Крыму все лето прохладно, но купанье отличное. На дальние прогулки не хожу, мешает эндартериит, снабдивший меня передающейся хромотой. При близких расстояниях это незаметно, а при далеких начинает тянуть икры. Старость не радость.

Марк-твеновские настроения мной завладевают не часто, но иногда все же наплывают.

О поколениях ты говоришь очень точно. «Неискаженное видение мира», несмотря на все передряги, осталось и удержалось нами. Анализ наших преемников, к сожалению, целиком справедлив.

В Коктебеле я пробыл два с половиной месяца – все лето. Успел кое-что сделать. Сердечный привет от Гали. Поклон всей твоей милой семье, в первую очередь твоей собственной Гале. На днях выезжаем в Москву. Шли письма туда.

Жму руку. Обнимаю.

Твой Сергей