Текст книги "Потаенный дворец"

Глава 17

РОЗАЛИ

Мальта, 1925 год

Розали смотрела на обветшалый дом, построенный в XVIII веке. Место, где он стоял, называлось деревней Калькара. Комнаты в этом доме сдавались только иностранным артистам. Теперь она будет здесь жить. Ей показали ее комнату на третьем этаже, с широким балконом, где даже можно сидеть. Оттуда открывался потрясающий вид на Великую гавань и всю Валлетту. От такой красоты у Розали перехватило дыхание. Калькара находилась на полуострове, и от Валлетты ее отделял залив. Сейчас его гладь сверкала золотом. По небу лениво плыли пушистые розовые облачка. Казалось, золото с многочисленных куполов Валлетты стекало прямо в воду, но это, конечно же, было всего лишь отражение. После удручающего знакомства с ночлежкой Розали не ожидала получить жилье с относительными удобствами, не говоря уже о красивом виде из окна, и всего в семи милях от Валлетты по дороге.

– Быстрее добираться на пароме или дайсе, – сказал Джанни на прощание.

– Спасибо. И за эту комнату, и за работу. Я вас не подведу, – пообещала Розали.

– Ты уж постарайся, – ответил он, пожимая ей руку.

Джанни был высоким мускулистым мужчиной с удивительными темными глазами и горбатым носом. От него веяло силой, причем не только физической. Розали помнила, как сверкнули два его золотых зуба, когда он улыбнулся, услышав, что ее послала Кармена. Эти же зубы сверкнули и потом, когда Розали продемонстрировала свое умение танцевать. Джанни даже присвистнул от удовольствия. И все же, когда он пожал ей руку своими грубыми руками, Розали отчетливо почувствовала, что с таким человеком лучше не ссориться.

Вскоре после ухода Джанни Розали повесила свои немногочисленные наряды на вешалку за аляповатой полупрозрачной занавеской, после чего отправилась обследовать Калькару. На деревенской площади стояла церковь. Поблизости Розали обнаружила кафе и магазинчик. У зеленщика, торговавшего с тележки, она купила помидоры и свежие фрукты, а в магазине – хлеб, оливковое масло и сыр. Есть Розали решила на балконе, наслаждаясь закатом. Ее работа начнется лишь послезавтра вечером. Чем заняться в оставшееся время? Этого она не знала. Теперь она стояла на собственных ногах, однако здешний мир был для нее новым и непохожим на парижский. Мир со своими правилами, которые она должна узнать. С лестницы она услышала стук посуды на общей кухне и, открыв дверь, робко вошла туда.

– Ага, – заметив Розали, произнесла фигуристая блондинка с глазами цвета штормящего моря; по-английски она говорила с сильным акцентом. – Ты новенькая?

– Да.

– Англичанка?

– Француженка. Рива Жанвье.

Розали до сих пор было непривычно произносить свое новое имя.

– Добро пожаловать. Меня зовут Эрика. Я из Венгрии. Ты сегодня выступаешь?

– Нет. Только послезавтра.

– Тогда поехали со мной. Посмотришь, как все это выглядит.

– Спасибо. Я с удовольствием.

– Прибереги свои восторги, пока не увидишь, – засмеялась Эрика.

Розали сидела на кожаном табурете. Барная стойка из красного дерева была отполирована до блеска. Бар «Вечерней звезды» представлял собой помещение с зеркальными стенами, выкрашенными в малиново-красный и золотистый цвета. Освещалось оно исключительно газовыми светильниками. Все это создавало особую атмосферу. В воздухе плавал сизый табачный дым, но Розали это даже понравилось. Пока шли сюда, Эрика показала ей клуб «Каир», мюзик-холл «Египетская царица», бар «Четыре сестры» и множество других заведений, названия которых Розали не запомнила.

– Здесь сосредоточено все, – пояснила Эрика. – Рестораны, танцевальные залы, джаз-бары.

– Я люблю джаз. В Париже… – начала Розали, но тут же прикусила язык; лучше не особо распространяться про Париж.

Время было еще довольно раннее, и потому в «Вечерней звезде» пока не происходило ничего интересного. Розали поговорила с барменом-мальтийцем, которого звали Эрнестом. Он просветил ее относительно некоторых местных особенностей.

– Есть просто убогие бары. – Он передернул плечами. – Потому-то улицу и зовут Кишкой. Военные сюда наведываются, чтобы весело провести время.

– И они получают желаемое? – спросила Розали, и Эрнест многозначительно посмотрел на нее, выгнув бровь. – Кто здесь работает?

– В смысле, на этой улице? – (Розали кивнула.) – В клубах и барах – мальтийцы. Официантки. Бармены вроде меня.

– А эти как называются? – Розали указала на совсем молодую девицу в вечернем платье.

– Могла бы догадаться. Их здесь называют хостес, или хозяйки.

– И какой национальности их клиенты?

– Американцы, англичане, итальянцы и так далее.

– Там, где я живу, соседнюю комнату занимает венгерка.

– Эрика. Знаю ее. Славная девушка. Иностранки тут либо артистки, либо хостес.

Клуб заполнялся посетителями. Рива – теперь Розали не оставалось иного, как окончательно вжиться в образ, – наблюдала за наводнившими бар матросами. Они смеялись и флиртовали с ней, но в основном брали выпивку и шли смотреть представление.

Первой выступала Эрика с двумя девушками, которых Рива мельком уже видела, но не успела познакомиться. Все трое выглядели очень впечатляюще в костюмах бирюзового цвета, украшенных перьями и серебристыми блестками. По мнению Ривы, сам танец не отличался особым темпераментом. Возможно, это только начало, и чем ближе к полуночи, тем более страстными станут выступления. Затем на сцену вышел исполнитель по имени Томми-О. Он был в женском наряде из шелка и атласа. На голове – потрясающий красный парик, локоны которого падали на плечи. Его появление сопровождалось зрительскими восклицаниями и смехом. Но когда он запел, аккомпанируя себе на рояле, это мгновенно покорило аудиторию. В зале установилась полная тишина. После выступления зал взорвался аплодисментами. Кто-то оглушительно свистел и топал ногами. Томми-О был рослым, а туфли на немыслимо высоком каблуке делали его еще выше. Откланявшись, он вальяжной походкой направился в бар, покачивая бедрами.

После его выступления в зале стало еще шумнее. И всякий раз, когда кто-нибудь открывал входную дверь, чтобы проветрить, к этому шуму добавлялся уличный гвалт. Рива вышла отдышаться после табачного дыма, и увидела толпу матросов, которые, обнявшись за плечи и размахивая бутылками, брели по улице, шатаясь и горланя песни. «Это даже на песни не похоже, – подумала Рива. – Сплошные пьяные выкрики». Здесь тоже удушливо пахло табаком, дешевыми духами и еще чем-то. Опасность не имела запаха, но ее можно было почувствовать. К Риве, что-то выкрикивая и посвистывая, приближались трое пьяных мужчин. Она попятилась, но один схватил ее за локоть. Отбиваясь, она налетела на стайку густо размалеванных женщин, курящих у стены.

– Смотри, куда прешь! – крикнула одна из них и толкнула Риву.

Рива споткнулась, но устояла на ногах. Обойдя этих красоток, она вернулась в клуб. Там был перерыв. Толпа зрителей поредела; возможно, кто-то отправился в другие заведения. Из соседнего клуба доносились звуки джаза.

Томми-О заметил ее и поманил к себе. Он был в облегающем черном платье, поверх которого накинул ярко-красную тунику до пола. На губах лежал слой помады такого же цвета, а веки отливали переливчато-зеленым. На густо напудренном лице блестели капельки пота.

– И как же тебя звать, дорогая? – предложив ей сигарету, спросил он.

Рива покачала головой и назвала свое новое имя. Томми-О был худощавым, но невероятно обаятельным и учтивым. Она сразу прониклась симпатией к этому человеку. Они пожали друг другу руки.

– Ита-а-ак, – нараспев произнес Томми-О. – Что привело тебя на Мальту? Сбежала?

Рива заморгала, но сумела скрыть удивление.

– Откуда вы узнали?

Он глубокомысленно кивнул:

– Большинство приезжающих сюда бегут от чего-то или кого-то. От политики, семей, тюрьмы. – Томми-О улыбнулся, показав ровные белые зубы; на щеках его угловатого лица появились ямочки. – Догадываюсь, что твое бегство связано с семейными делами. Но это не имеет значения. Мы здесь все равны. Даже призраки.

Но его слова оказались неправдой, в чем Рива убедилась на следующий же вечер, решив побывать у Шарлотты.

Рива отправилась по адресу, который дала ей Шарлотта, и обнаружила высокий дом из желтовато-кремового камня, с характерными для Мальты закрытыми деревянными балконами. Заметив массивный дверной молоток в форме раковины, Рива постучала им по парадной двери с шипами.

Вскоре дверь открылась, и на пороге появилась Шарлотта в белоснежном шелковом платье с веточками лаванды. Риве стало неловко за свой наряд, однако Шарлотта этого не заметила, обрадовавшись встрече.

– Дорогая, я так рада, что ты пришла! Хочешь чая?

– С удовольствием.

– Мы живем наверху. Идем.

Рива последовала за Шарлоттой. Из холла они прошли в просторный зал с большим круглым столом. В дальнем конце зала находилась величественная каменная лестница с позолоченными балясинами. Рива провела рукой по гладким перилам из черного дерева.

– Шарлотта, это твой дом? – спросила она.

– Что ты! Арчи со своим приятелем Бобби снимают здесь жилье. По мне, так довольно безвкусно, но позолота на балясинах настоящая.

– Уму непостижимо! – выдохнула Рива.

– Знаю. И пожалуйста, зови меня Лотти. Когда я слышу «Шарлотта», то ощущаю себя похожей на мать. Кстати, дом этот шестнадцатого века и принадлежит мальтийскому аристократу. Какому-то маркизу. Сейчас он с семьей живет в Мдине.

– Значит… ты уже живешь с Арчи?

– Официально – нет, – улыбнулась Лотти. – У меня здесь свои апартаменты.

Она толкнула другую дверь. Рива оказалась в ярко освещенной гостиной с высокими окнами, белым филенчатым потолком с позолоченными лепными украшениями. В конце комнаты широкая лестница в четыре или пять ступенек вела к большой арке и спальне. Чем-то это напоминало театральные подмостки.

– Какая красота!

– Согласна. Повезло мне, старушке. Да, запиши-ка мне в книжку твой адрес, иначе я так и не буду знать, как до тебя добраться. Кстати, а чем ты занимаешься? – спросила Лотти, вставляя сигарету в серебряный мундштук.

Поколебавшись, Рива решила сказать правду:

– Я танцовщица. Получила работу в клубе на Стрейт-стрит.

Лотти попятилась. Наверное, не будь ее кожа фарфорово-белой, она бы побледнела. Ее глаза округлились.

– Хм… да… в общем… – запинаясь, произнесла она. – А я хотела в следующее воскресенье пригласить тебя на обед в «Юнион-клуб» Мальты. Это сугубо мужской клуб, если не считать обедов, которые они устраивают и на которые приглашают нас, девушек…

– Я бы с удовольствием, – перебила ее Рива. – По воскресеньям я не работаю. Как мне нужно одеться?

– Видишь ли… это несколько осложняет дело…

– Потому что я танцами зарабатываю себе на жизнь? – сразу догадалась Рива.

– Да, потому, – поморщилась Лотти. – Особенно в «Юнион-клубе». Разумеется, я ничего не имею против.

– Я не хочу ставить тебя в неловкое положение перед твоими друзьями. Считай, что никакого приглашения не было.

Рива направилась к двери.

– Постой! – Лотти схватила ее за руку. – Ты никому не скажешь, чем занимаешься, и мы придумаем какую-нибудь правдоподобную историю. Надеюсь, мы не станем из-за этого рвать нашу дружбу. Поедем со мной. Ну пожалуйста!

– А мое платье?

– Надень что-нибудь элегантное, но без слишком откровенного выреза. Некоторые члены клуба весьма консервативны. Мальтийцев туда вообще не допускают.

– Это почему?

– Потому что «Юнион-клуб» – старомодный английский клуб. Он был основан в тысяча восемьсот двадцать шестом году для английских офицеров. Теперь туда допускают и гражданских, включая немногочисленных привлекательных женщин. Он находится на Страда Реале, в историческом здании, которое называется Оберж-де-Прованс. Арчи пришлет за мной машину. Я попрошу шофера сначала заехать в Калькару за тобой.

Первая неделя выступлений Ривы прошла хорошо, хотя сильный запах дешевого одеколона в смеси с сигаретным дымом и запахом пива становился все тошнотворнее. По крайней мере, в Париже духи были дорогими. Но это Мальта. Иногда завораживающая. Иногда отталкивающая. Однако Рива сюда стремилась и останется здесь, пока не появятся другие перспективы и ветер странствий не укажет ей иное направление.

В целом остров Риве нравился. При поверхностном взгляде он казался очень английским, хотя в действительности таковым не был. Риву захватывала волнующая история острова: сказания о рыцарях-госпитальерах, католических воинах, которые в 1565 году разгромили свирепые войска Османской империи и построили громадные крепости, похожие на скалы, что стоят и по сей день. Ее восхищал мальтийский фольклор с историями о призраках. На Мальте смешались экзотические культуры Средиземноморья, к которым добавилась английская. А если поднять пласты истории, окажется, что на господство над Мальтой претендовали и французы, тоже вторгавшиеся сюда.

Поначалу Рива танцевала с тремя другими девушками, но в субботу Джанни предложил ей сольное выступление сразу после номера Томми-О. Она танцевала под музыку, исполняемую новым чернокожим американским джазменом, вкладывая в танец все сердце и душу. Публика громко аплодировала. После выступления к ней подбежала Эрика и крепко обняла.

– Мне надо бы глаза тебе выцарапать, – призналась венгерка, – но ты была бесподобна! Снимаю шляпу! Браво! Ez már derék![7]7
  Отлично! Превосходно! (венг.)


[Закрыть]

– Спасибо… – смущенно улыбнулась Рива. – Ты думаешь…

– Насчет этих двух я не уверена, – добавила Эрика, взглянув на своих партнерш, сердито косящихся в сторону Ривы. – Не обращай на них внимания. Привыкнут. Лучше скажи, где ты научилась так здорово танцевать?

– Я занималась в балетной школе, но в балерины меня не взяли из-за слишком высокого роста.

К ним подошел Томми-О.

– А ты темная лошадка, – все тем же вальяжным тоном произнес он и несколько раз хлопнул в ладоши. – Сегодня, друзья мои, родилась новая звезда.

В воскресенье Рива надела свое единственное вечернее платье, привезенное сюда вместе со сценическими костюмами. Из черного шелка, свободного покроя, без рукавов, расшитое серебряными бусинами по шее, на бедрах и по подолу, чуть прикрывавшему колени. Если бы она не подстриглась коротко и не покрасила бы волосы в темный цвет, ее рыжие локоны представляли бы внушительный контраст с платьем. Но черное с почти черным – не будет ли это мрачновато? Рива решила надеть на лоб узкую блестящую ленту и усилить блеск за счет таких же серег. И лента, и серьги были всего лишь бижутерией, хотя Лотти наверняка будет щеголять в настоящих драгоценностях. Однако нужда заставляет быть изобретательным.

Когда шофер привез их к Оберж-де-Прованс, Рива вышла из машины и восторженно застыла перед зданием. Да это же настоящий дворец! Он был раза в два больше дома, где жила Лотти. Внушительные барочные двери с колоннами; по фасаду тянулись бесчисленные окна, сверкающие светом люстр, которые виднелись внутри.

– Идем! – поторопила ее Лотти.

Плащ Лотти сняла в машине, небрежно бросив на сиденье. Рива с завистью смотрела на серебристое платье подруги, расшитое бисером. Оно наверняка стоило кучу денег, ведь чем больше бисера, тем дороже платье.

Швейцар в смокинге тепло поздоровался с Лотти и открыл дверь. Поднявшись по лестнице, подруги попали в аванзал, где приглашенные стояли группками и разговаривали, потягивая коктейли и дымя сигаретами.

К девушкам подошел сурового вида мужчина лет сорока, с ледяными голубыми глазами и коротко подстриженными темными волосами, тронутыми сединой. Он опирался на трость из черного дерева с серебряным набалдашником. Мужчина улыбнулся Лотти, однако в его улыбке не ощущалось искренности.

– А кто этот прелестный экземпляр? – спросил он.

Что-то в личности мужчины вызвало у Ривы дрожь.

– Это моя новая подруга Рива. Она из Франции. Рива, хочу представить тебе мистера Стэнли Лукаса.

Он протянул руку и вперился глазами в Риву:

– Как поживаете?

Рива ответила, хотя ей не понравилось, что ее назвали экземпляром. Рука у Лукаса была холодной.

– И позвольте спросить…

– А вот и Арчи! – возбужденно перебила его Лотти, указав на крепко сбитого жизнерадостного румяного молодого человека с волосами песочного цвета.

Он с кем-то разговаривал, но тот человек стоял к ним спиной.

Мистер Стэнли Лукас откланялся и удалился.

Увидев Лотти, Арчи заулыбался во весь рот. В нем не было ни капли элегантности. Мать Ривы назвала бы его достойным кандидатом в мужья. Подойдя к девушкам, он тепло пожал Риве руку:

– Очень рад познакомиться с вами.

Рива хотела ответить, но ее внимание привлек собеседник Арчи, повернувшийся к ним. Она мигом забыла про жениха Лотти.

– Это Бобби, – сказала ей Лотти.

Рива чуть не открыла рот от удивления. К ним шел молодой человек, с которым она познакомилась в свой первый день на Мальте. Сейчас он был в безупречно сшитом костюме.

– Роберт Бересфорд, – подмигнув Риве, представился он.

– Сэр Роберт Бересфорд, баронет, – с усмешкой поправил Арчи.

– Я… – произнесла и тут же запнулась Рива.

– Леди пытается сказать, что мы уже знакомы. Надеюсь, она не против раскрытия этого секрета, – перебил ее Бобби, которого явно позабавило удивление Ривы. – Насколько помню, я обещал показать ей Мальту.

– Да, – взяв себя в руки, ответила Рива. – Вы обещали.

Изумленная Лотти искоса посмотрела на нее. Рива лишь пожала плечами.

– Вы тут пока поговорите, а я взгляну, кто где сидит, – сказал Бобби.

Он неспешно двинулся вдоль длинного стола, беря и возвращая на место именные карточки, словно этот мир принадлежал ему.

«Наверное, так оно и есть», – подумала Рива, увидев, как Бобби незаметно поменял несколько карточек.

Вернувшись, он шепнул ей на ухо:

– Разыграйте приятное удивление, когда обнаружите, что сидите рядом со мной.

Рива улыбнулась. Ей нравилась его уверенность. И вдруг ее сердце забилось от ужаса. Она вспомнила: в тот день она сказала ему правду о себе. Бобби знал, что она танцовщица, надеявшаяся получить работу в «Вечерней звезде». Танцовщица со Стрейт-стрит, едва сводящая концы с концами, и блистательный английский баронет. Однако Риву пугала не сословная пропасть. Он ведь с такой же улыбкой мог рассказать собравшимся, кто она на самом деле. Что теперь делать? Рива оглянулась на дверь: может, она еще успеет сбежать. Бобби взял ее за локоть и снова прошептал:

– Не надо убегать. Я никому не раскрою ваш секрет.

Глава 18

Рива надела желтое платье из хлопка, хорошо подчеркивающее округлости ее фигуры. Дополнив наряд туфлями на высоком каблуке и соломенной шляпой, она спустилась на пристань, села в дайсу и направилась в Валлетту. На том обеде Бобби выспросил ее адрес у Лотти и написал, предложив встретиться в саду, как и тогда. Настроение у Ривы было превосходным. Ее рабочая неделя прошла успешно. Риву удивлял возраст некоторых девушек, работающих в клубе. На вид им едва было шестнадцать, и они еле-еле изъяснялись по-английски.

За это время она не раз побывала в Садах Нижней Баракки. Иногда читала, сидя в тени, иногда любовалась сверкающей водой Средиземного моря и разглядывала суда, входящие и выходящие из гавани. Ей очень нравились красные, синие и зеленые парусные лодочки. От местных жителей она узнала, что они приплывают с соседнего острова Гоцо. Но сегодня Рива на старом скрипучем лифте поднялась на Верхнюю Баракку, где ее ждал Бобби.

Выйдя из лифта, Рива сразу увидела Бобби и остановилась, чтобы понаблюдать за ним. Он был без шляпы, и его волосы на ярком, обжигающем солнце выглядели почти белыми. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он повернулся и помахал ей. Рива подошла к нему и вдруг ощутила робость. Она снова почувствовала, что этому мужчине суждено сыграть важную роль в ее жизни. Как и почему – она не знала.

– Здравствуйте, Бобби.

Он поцеловал ее в щеку.

Рива всегда предчувствовала события, хотя не очень доверяла своей интуиции. Но сегодня все было именно так, как и должно быть. Они встретились. Ну что еще может произойти?

– Я решил свозить вас к своему дяде на ланч, – объявил Бобби, беря ее за руку. – Он живет в Мдине.

– Хорошо, – ответила Рива, хотя предпочла бы провести день вдвоем с Бобби.

– А хотите, до ланча съездим к утесам Дингли?

– Хочу, – мгновенно согласилась она. – А где ваша машина?

– В двух шагах отсюда.

Чувствовалось, Бобби хотел произвести на нее максимальное впечатление, и это ему удалось. При виде сверкающего автомобиля глаза Ривы едва не вылезли из орбит.

– «Альфа-ромео» спортивного класса, – пояснил он. – Итальянская. Их легче ввозить на Мальту. Дядя передал мне в пользование. – (Такой элегантный автомобиль Рива видела впервые.) – Обратите внимание: корпус не покрашен, а отполирован до зеркального блеска.

Бобби обошел вокруг и открыл пассажирскую дверцу.

Чувствовалось, ему понравилось ее искреннее изумление. Рива уселась на роскошное сиденье из темно-красной кожи.

– А если дождь пойдет? – спросила она.

Бобби взглянул на безоблачное синее небо и рассмеялся:

– Дождем не пахнет, но если такое все же случится, я просто подниму верх. Ну что, поехали? – спросил он, усаживаясь на водительское сиденье, и Рива кивнула. – Тогда придерживайте шляпку.

Они выехали за город, оказавшись на извилистой и пыльной проселочной дороге. По обеим сторонам тянулись сады и возделанные поля, располагавшиеся террасами. Почва была каменистой, участки разделялись низкими стенами. Воздух приносил запахи луговых трав. На окраинах деревушек вращались крылья ветряных мельниц. Рива любила ветряные мельницы.

– Еще живописнее здесь бывает в декабре, когда начинается сбор апельсинов, – сказал Бобби. – Воздух густо напоен апельсиновым ароматом. Надеюсь, вы застанете это время.

Они проезжали мимо босоногих крестьянок в блузках и длинных юбках, с красивыми платками, завязанными под подбородком, а на голове они несли большие корзины с курами. Попадались тележки, запряженные осликами. В одной деревне на крыльце сидел мужчина в шляпе и цветастом шарфе, что-то наигрывая на гитаре.

– Мальта – это менее семнадцати миль в длину и десять в ширину, – сказал Бобби. – Куда ни поедешь, через двадцать минут окажешься на берегу.

К утесам Дингли они подъехали с западной стороны. Бобби остановил машину на обочине и снова обошел, чтобы открыть дверцу для Ривы. Она была очарована его вниманием. Казалось, из всех женщин мира он хотел находиться только с ней.

Они поднялись на пологий каменистый холм и встали возле обрыва. Скала была отвесной и уходила в сапфирово-синее море с молочно-белой пеной, накатывающей на подножие.

– Высота обрыва – более восьмисот футов, – сообщил Бобби. – Одно слово, головокружительная.

Рива наслаждалась видами. Над морем с криками носились чайки.

– И Средиземное море.

Морской простор завораживал. Рива выросла в большом городе, и, хотя на лето ее вывозили в Перигор, вблизи моря она не жила. В воздухе сильно пахло солью. Наверное, этот запах въестся ей в волосы. Бобби потянулся за ее шляпой, невольно коснувшись ее щек.

– Не успеете оглянуться, как сдует ветром, – сказал он, подавая ей шляпу.

Он был прав. Пока ехали сюда, Рива убедилась в коварстве ветра.

– Мне нравится ваша прическа, – признался Бобби. – Очень современная.

Они побрели вдоль обрыва, наслаждаясь погожим днем.

– Смотрите, весь склон в желтых цветах, – сказала Рива.

– Они всегда цветут по весне. И летом, когда цветет дикий фенхель. А какой аромат исходит от мелких цветов каперсника! Я уже не говорю про чабрец. Просто дурман… Посмотрите туда. – Бобби переменил тему и указал на маленький островок вдали. – Это Фильфла. Там никто не живет.

Ривой овладело странное, неукротимое желание. Ее отчаянно потянуло встать на самом краю обрыва и ощутить незримую черту, отделяющую жизнь от неминуемой смерти. Она подошла ближе, затем еще ближе, подбивая себя, а может, и Бобби, пройти испытание. Носки ее туфель выдвинулись за границу обрыва.

Бобби поспешил к ней, обнял за талию и оттащил назад.

– Не будьте дурочкой, – сказал он. – Скала может обломиться.

Бобби повернул ее лицом к себе. Рива помнила, как стремилась попасть в мир, насыщенный событиями. И она нашла этот мир, центром которого станет Бобби. Он наклонился и очень нежно поцеловал ее в губы. Потом отстранился. Рива, разогретая солнцем и желанием, запустила пальцы ему в волосы и вновь притянула к себе. Бобби поцеловал ее уже более страстно. Рива впилась ему ногтями в спину, требуя продолжения. Их губы плотно сомкнулись. Рива ощущала силу того, что разворачивалось между ними.

– Боже! – прошептал он. – Что вы со мной делаете?

Бобби погладил ей затылок и уткнулся в ее волосы.

– А как же ваш дядя? – тихо напомнила Рива.

– Черт! Совсем забыл.

– Это же не последняя наша встреча.

– Вы хотите продолжения? – спросил он.

– А вы как думаете?

Рива пригладила ему взлохмаченные волосы. Почему-то это действие показалось ей более интимным, чем поцелуй. Бобби взял ее за руку и повел к машине.

Город-крепость Мдина стоял на большом холме, возвышаясь над окрестными полями. Его опоясывали старинные бастионы, а между ними и равниной тянулась полоса скальной породы. Золотистые городские стены вызывали восхищение вперемешку с трепетом. Настоящий средневековый город со своими башнями и куполами, не затронутый временем и совершенно неприступный. Бобби рассказал, что Мдина появилась еще во времена Древнего Рима и была первой столицей Мальты.

– Сейчас здесь живет преимущественно мальтийская аристократия.

– Так ваш дядя – мальтиец?

– Нет.

– Тогда почему он живет в Мдине?

– Он был женат на мальтийке. Ее звали Филомена. К сожалению, она умерла, и дом перешел к нему. Постройка семнадцатого века. Довольно красивая. Естественно, англичане в Мдине тоже есть.

Бобби миновал массивные каменную арку с воротами, за которой оставил машину. Дальше они пошли пешком по тенистым извилистым улочкам. Рива с открытым ртом смотрела на здания, которые он называл палаццо. Эти дома стояли по обеим сторонам узких мощеных улиц, расходящихся во всех направлениях. Ставни на всех окнах были плотно закрыты, а красивые арочные двери заперты на засовы. Казалось, все говорило Риве: «Тебе здесь делать нечего».

– Мдину называют Молчаливым городом.

Бобби взмахнул рукой, указывая на фантастически красивые здания эпохи барокко.

Рива остановилась и прислушалась. Только шелест ветра.

– Одна я бы здесь потерялась.

– Да, тут настоящий лабиринт. Когда на Мальте появились рыцари ордена госпитальеров, Мдина перестала быть столицей. Им требовалось находиться поближе к своим кораблям. А теперь и британская администрация сосредоточена преимущественно в Валлетте.

Бобби остановился и достал из кармана старинный железный ключ.

– Нам сюда? – спросила Рива, глядя на внушительную двустворчатую дверь.

На каждой створке дремал тяжелый медный дверной молоток в виде львиной головы.

Бобби кивнул.

– Так это же настоящая крепость!

Бобби вставил ключ в одну из створок, повернул. Створка со скрипом открылась. Внутри было темно. Глаза Ривы не сразу привыкли к сумраку. Бобби провел ее через просторный холл, за которым находился еще один, со сводчатым потолком. Здесь было полно теней, перемежаемых тонкими лучиками солнечного света.

– Нам нужно пройти через внутренний двор, – пояснил Бобби.

Туда вели коридор и арочная галерея. Внутренний двор со всех сторон окружали каменные стены янтарного цвета. Рива остановилась. В воздухе пахло жасмином.

По стенам карабкались ползучие растения. Они же зелеными каскадами падали с металлических перил галереи второго этажа, которая опоясывала три стены.

– Какой удивительный сад! – сказала Рива, глядя на каменные вазы с лилиями.

– А вот там растет фиговое дерево. – Бобби указал на дерево в углу двора. – Оно дает самые лучшие в мире фиги. И еще два апельсиновых дерева.

Рива услышала журчание воды и увидела фонтан, но не в центре, как можно было ожидать. Вода лилась из трех декоративных отверстий и падала в каменный желоб у стены.

– Водяные духи, – пояснил Бобби, перехватив ее взгляд.

Рива еще немного поглазела на фонтан и спросила:

– А что дальше?

– Дальше поведу вас знакомиться со своим дядюшкой. Готовы?

Пройдя еще одну арочную галерею, они попали в аванзал. Каменная лестница привела их в сводчатый коридор, где пахло воском и лимоном. Вдоль одной стены тянулись высокие окна, другая была увешана портретами.

– Да это настоящий потаенный дворец, – прошептала Рива. – Роскошный старинный дворец, а никакая не крепость.

– Вы правы, – засмеялся Бобби. – Но когда-то это строение совмещало в себе и то и другое.

В коридоре, на равном расстоянии друг от друга, стояли стулья с гобеленовой обивкой и высокие медные светильники, начищенные до блеска. Пол устилало не менее полудюжины восточных ковров, каждый из которых стоил уйму денег. Выглянув в окно, Рива увидела напротив не менее впечатляющее здание со скульптурами на каменных балконах.

– Невероятно! – вырвалось у нее.

– Подождите, когда вам откроется вид из окон на другой стороне.

Они прошли по коридору, и Бобби постучал в дверь. Им открыл человек в черном. «Наверное, дворецкий», – подумала Рива.

– Приветствую вас, сэр. Здравствуйте, мисс, – слегка поклонившись, произнес он. – Прошу за мной.

– У вашего дяди здесь апартаменты? – шепотом спросила Рива.

– Ему принадлежит весь дворец, но он предпочитает жить лишь в нескольких комнатах.

– Тогда кто живет в остальных?

Бобби собрался ответить, но в этот момент они вышли на открытую террасу с балюстрадой, откуда открывался захватывающий вид на остров.

– Впечатляет, правда? – улыбнулся он. – А вот и мой дядя Аддисон.

Мужчина, сидевший в плетеном кресле и любовавшийся окрестными красотами, вскочил на ноги.

– Никогда не устаю смотреть на это, – сказал он, протягивая руку. – Аддисон Дарнелл. Прошу называть меня просто Аддисон.

Рива вовремя удержалась от реверанса и представилась:

– Рива Жанвье.

Дядя у Бобби был очень высоким – выше шести футов, – широкоплечим и с такими же васильковыми глазами, как у племянника. Его одежда состояла из безупречно белой рубашки и синей бархатной жилетки. Загорелое лицо покрывала сеть тонких морщинок, но самым удивительным была жизненная сила, которая так и струилась из него. Столь же удивительными Риве показались его длинные седые волосы, стянутые на затылке.

– Присоединяйтесь ко мне, Рива, – предложил он, снова поворачиваясь к балюстраде. – Вам не слишком жарко на террасе?

– Ничуть. С моря дует приятный ветер.

– Целиком согласен, – улыбнулся он. – Здесь столько неба. Потому я и люблю сидеть на этой террасе.

– Дядя забыл добавить: «В те редкие промежутки, когда нам удается оторвать его от работы». – Заметив удивление Ривы, Бобби пояснил: – Мой дядя – довольно известный художник.

– Так, балуюсь живописью, – возразил Аддисон.

– Едва ли.

– Эти портреты в коридоре написали вы? – спросила Рива.

– Увы, – развел руками он.

– Но они такие красивые.