Текст книги "Потаенный дворец"

Глава 10

Появление Белинды нарушило размеренную жизнь Флоранс. Ночь прошла отвратительно. Флоранс поднялась рано, решив заняться домашними делами и тем самым отвлечься от тягостных мыслей. Она подмела и вымыла полы, вытерла пыль, навела блеск везде, где только можно, вытрясла ковры и взбила подушки. Ей было не избавиться от потребности заботиться о других, хотя она и начинала подозревать, что Джек не заслуживает ее заботы.

В ее мысли вклинился свисток закипающего чайника. Флоранс поспешила на кухню, где в шкафчике у плиты стояла жестяная коробка с чаем.

– А ты, смотрю, трудолюбивая пчелка.

Холодный тон Белинды заставил Флоранс напрячься. Интересно, она намеренно приехала накануне возвращения Джека или это просто совпадение?

– Доброе утро, – заставив себя улыбнуться, произнесла Флоранс.

– Что, дорогуша, метишь на мое место? – Белинда обвела рукой кухню. – Потом ты начнешь штопать ему носки. Но попомни мое слово: он этого даже не заметит. Кажется, у тебя чай горячий? У меня в горле пересохло.

– Я еще заварить не успела, – ответила Флоранс, открывая шкафчик.

– А что у тебя готовится? Блины, каша, копченая селедка или старая добрая яичница с беконом?

– Я собиралась сделать тосты с джемом, который Глэдис сварила из диких яблок. У нее туго с сахаром, поэтому джем жидковатый, но вкусный. Хотите попробовать?

– Спасибо. Пожалуй, да. Должно быть, на меня деревенский воздух действует. В Лондоне я никогда не завтракаю.

Флоранс нарезала ломтики хлеба и поджарила в духовке «Аги», после чего намазала их джемом и разлила по чашкам чай.

Завтракали молча. Флоренс нервно постукивала ногой по полу. Ей отчаянно хотелось броситься в кладовку и переодеться во что-нибудь более подобающее. Рядом с Белиндой она чувствовала себя девочкой-подростком. Она уже знала, какое платье наденет. То, серо-зеленого цвета, который прекрасно гармонировал с ее серо-голубыми глазами и светлыми волосами. Глэдис отдала ей старомодное платье большего размера, из тонкой ткани с узором пейсли сиреневого и розового оттенков. Флоранс переделала его по фигуре. Теперь корсаж плотно облегал талию, а юбка была солнце-клеш и, стоило Флоранс закружиться, взлетала. Флоранс пришила боковые карманы, сменила пуговицы на белые, добавила пояс с пряжкой и осталась довольна своей работой. Она любила делать что-то руками и постоянно думала, как преобразить жилище Джека, начав с покраски гостиной. Планов было предостаточно… Вот именно было. Ее дальнейшее нахождение здесь оказалось под большим вопросом. Душный материнский дом вдруг сделался манящим. Она вздохнула.

Белинда достала пачку «Кенситас», вынула сигарету с фильтром и закурила от дорогой зажигалки, украшенной гравировкой.

– Золотая? – не удержавшись, спросила Флоранс.

– Да. Подарок Джека. – Белинда протянула ей зажигалку. – Забыла угостить тебя сигаретой.

Флоранс посмотрела на кремово-красную пачку сигарет, оставленную Белиндой, затем прочла гравированную надпись на зажигалке: «Моей дорогой Белинде».

– Спасибо, я не курю, – сказала она и в подтверждение своих слов кашлянула.

– Конечно. – Белинда разогнала дым рукой и прищурилась. – А скажи-ка, чем такая наивная девица, как ты, намеревается очаровать великого Джонатана Джексона?

Флоранс сглотнула и потянулась за тостом. Как бы она ни пыталась скрыть, вопрос вогнал ее в краску, и Белинда это видела. Белинда – образец элегантности – вообще видела ее насквозь.

– Понимаю тебя. В обаянии ему не откажешь. Особенно когда он рассказывает про свои подвиги. Но важно не то, что на поверхности, а то, что скрыто внутри. Согласна?

Флоранс закусила щеку изнутри.

– Поговорили – и будет. – Белинда встала. – С твоего позволения, удалюсь в здешнюю старинную ванную. Кишечник заявляет о себе.

После ее ухода Флоранс шумно поставила чашку на блюдце. Какая женщина скрывалась под лощеным обликом Белинды? Или она и внутри такая же?

Флоранс прошла в гостиную и выглянула на дорогу. Она не знала, хочется ей видеть Джека или встреча с ним ее пугает. Она стояла, прислонившись к стенке оконной ниши. «Эти стены могли бы рассказать немало историй», – думала Флоранс. Она любила хорошие истории и читала любые романы, попадавшиеся под руку. У бабушки Джека было их собрано немало. Флоранс выбрала «Неуютную ферму», юмористический роман английской писательницы Стеллы Гиббонс. Ей сейчас требовалось взбодриться порцией смеха.

После завтрака с Белиндой Флоранс так и подмывало выбросить кекс в мусорное ведро, но рука не поднималась столь жестоко обойтись с едой. Может, у Джека есть какое-то вразумительное объяснение. Но какое? Разум уцепился за эту мысль. Флоранс достала красивые тарелки и нож для нарезания кекса. Ведь Джек мог вернуться, пока она гуляет. Она надела резиновые сапоги и вышла из дому, поглядывая на скопления плотных облаков. Середина каждого облака была темной, но верхние края серебрились, а в редких просветах виднелось бледно-голубое небо. Ждать дождя или ветер разгонит тучи? Флоранс понадеялась, что ненастная погода отступит. Забыв, что на ней ее лучшее платье, она решила уйти как можно дальше.

Вместо прогулки по равнинному заливному лугу и холму, начинавшемуся за лугом, она открыла заднюю калитку и поднялась на другой холм, по крутым склонам которого бродили овцы. Достигнув вершины, Флоранс остановилась передохнуть. Она смотрела на дом Джека, притулившийся между холмами и перелесками, в чьей зелени пестрели красные и золотистые оттенки. Небо потемнело, а облака опустились совсем низко. Казалось, до них можно дотянуться. Благоразумие требовало вернуться, но присутствие Белинды не вызывало желания идти домой. Надеясь, что если дождь и пойдет, то не сейчас, Флоранс решила идти дальше.

Вокруг простирались волнистые холмы и долины Девоншира. По долинам змеились тропинки, плотные живые изгороди разграничивали участки лугов, сменяющихся дубовыми рощами и полосами смешанного леса. Флоранс выбрала направление, спустилась по противоположному склону и двинулась по дорожке, окаймленной кустами ежевики. Дорожка уходила вдаль, скрываясь за деревьями. Единственными звуками были шум усилившегося ветра и шелест пожелтевшей листвы.

Погруженная в свои мысли, Флоранс долго брела по дорожке, а когда решила повернуть назад, сверху упали первые капли дождя. «Подумаешь, моросит», – успокоила она себя. Конечно, теплая сентябрьская погода не могла продолжаться до бесконечности. Как-никак уже начало октября. Казалось, природа закрыла занавес и солнечные деньки остались по другую его сторону.

– Вот и осень наступила, – вслух произнесла Флоранс, и деревья громко зашелестели, соглашаясь с ней.

Через полчаса дождь уже лил как из ведра, отчего Флоранс едва видела дорожку. После затяжной сухой погоды почва быстро напиталась водой и сделалась скользкой. В воздухе терпко запахло землей, жадно глотающей влагу вместе с подзасохшими кустами. Обычно Флоранс нравилось гулять под дождем. Ее охватывало внутреннее спокойствие и чувство гармонии с природой. Прежде она верила в дождевых фей и водных духов. То время безвозвратно прошло, но она тосковала по наивной девочке, какой была когда-то, и скорбела по утрате светлого детского мира, уничтоженного столь жестоко.

Одежда Флоранс, явно не рассчитанная на дождь, быстро промокла. Намокли и волосы. Вода струйками лилась за шиворот, а потемневшее платье липло к ногам. Она мысленно отчитала себя за то, что ушла без макинтоша или зонта, хотя ветер такой силы вывернул бы зонт за считаные секунды.

Добравшись до вершины холма, Флоранс глянула вниз, надеясь вновь увидеть дом Джека, однако стена дождя полностью закрывала обзор. Может, она заблудилась? Соблюдая предельную осторожность, Флоранс двинулась вниз. Как она ни старалась, ноги разъезжались на мокрой траве. В одном месте она поскользнулась и только чудом не потеряла равновесия. Флоранс удвоила осторожность, однако склон изобиловал кочками и выбоинами. Ее нога попала в незамеченную ямку, и Флоранс упала ничком. У нее перехватило дыхание. Она лежала, чувствуя подступающие слезы, затем поднялась на ноги и оглядела себя. Красивое платье было заляпано грязью и зелеными пятнами от раскисшей травы. Флоранс отвела со лба мокрые волосы. С тех пор как приехала Белинда, все пошло наперекосяк. Все. Флоранс с такой радостью пекла кекс для Джека, мечтая о скорой встрече с ним. Сейчас она лишь надеялась, что успеет до его приезда вымыться и выстирать платье.

Подойдя к дому, она убедилась, что не успеет. Лайонел, отец Джека, натянув плащ на голову, собирался сесть в машину. Что-то заставило его оглянуться, и он увидел Флоранс во всем ее неприглядном виде.

– Девочка моя дорогая, что с тобой?

– Поскользнулась на склоне, – пожав плечами, ответила она.

– А почему же ты вышла без плаща?

– Не думала, что дождь начнется так быстро и окажется таким сильным.

– Осенние дожди на это способны.

– Надо понимать, вы привезли Джека?

– Да, десять минут назад.

– Вы знаете, что здесь его жена?

– Увы, да. Постарайся не тревожиться насчет Белинды. Не думаю… в общем, надеюсь, она не настолько опасна. Она не была… Впрочем, пусть Джек сам тебе расскажет.

– То же говорила и Глэдис.

– Она права. Рад был снова тебя увидеть, Флоранс.

Оставаться под дождем было бессмысленно. Флоранс глубоко вдохнула и шумно выдохнула, после чего побрела к задней двери. Поднявшись на крыльцо, она оперлась рукой о стену, сбросила сапоги, оставив их там, где упали, после чего толкнула дверь. Джек стоял спиной к плите. Вид у него был напряженный. Белинда потягивала шерри и пускала колечки дыма, уплывавшие к потолку. Обстановка была удручающей.

– Привет, – произнесла Флоранс, сознавая, в каком неприглядном виде явилась. – Добро пожаловать домой.

– Спасибо, – натянуто улыбнувшись, ответил Джек.

Флоранс ощутила громадное расстояние между ними. Это совсем не напоминало теплую встречу, на которую она надеялась.

– Итак… – немного заплетающимся языком произнесла Белинда.

Сколько же шерри успела выпить эта женщина? Вчера у нее на глазах Белинда почти на треть опустошила бутылку «Лафройга», любимого виски Джека.

Джек молчал. Флоранс подошла к двери, намереваясь выйти в коридор. Ей не хотелось показывать собственную подавленность.

– Мне надо переодеться.

– И что ты собираешься делать? – снова вклинилась в разговор Белинда.

– Я уже говорил тебе, – вздохнул Джек.

– Пусть ты и установил закон, но мой юрист утверждает, что у меня есть право.

– Белинда, ради бога, уймись! У тебя есть лондонская квартира. Ты всегда ненавидела этот дом.

– Не стану вам мешать! – выпалила Флоранс и выскочила из кухни.

Уже на лестнице она услышала звук, напоминающий удар тарелки о стену. Следом донесся сердитый крик Джека.

– Черт и трижды черт! – пробормотала Флоранс. – Если она угробила мой кекс, я готова ее прибить.

Глава 11

Флоранс сидела в кладовке на неудобной раскладушке и сердито смотрела сквозь залитое дождем стекло на холм, где совсем недавно растянулась. Эта жуткая раскладушка стояла у самого подоконника, отчего колени упирались в него. Досада, испытываемая Флоранс, вызывала желание отколотить Белинду, но вместо этого она лупила по подушке. Джек поступил с ней нечестно. Он должен был рассказать о жене. Флоранс задевало, что он утаил существование этой чертовой Белинды, причем не только от нее, но и от Элен. Та ничего не знала.

В дверь тихо постучали. Флоранс не отозвалась. Через несколько мгновений дверь распахнулась. Вошел Джек. Сесть рядом с Флоранс он не мог – не хватало места. Пришлось стоять. Она продолжала смотреть в окно, но уже не воспринимала увиденное. Только слышала, как быстро бьется сердце.

– Я очень сожалею, что так вышло, – хрипло произнес Джек.

– Ты о чем?

– Об этой чертовой сумятице.

– Ты имеешь в виду кекс? – со всей надменностью, на какую была способна, спросила Флоранс.

Она слышала, что Джек едва не рассмеялся, но сумел удержаться.

– Да, кекс. И вообще…

– Лучше расскажи мне.

– О Белинде?

Флоранс повернулась к нему и, не желая сдерживать гнев, ответила:

– Разумеется, о Белинде, черт бы ее побрал! А ты думал, я спрашиваю тебя о стоимости сосисок?

– Мы не покупаем сосиски. Их нам приносит Глэдис.

Флоранс вскочила на ноги.

– Не смешно, Джек! – со злостью и досадой крикнула она.

– Прости.

– Поздно.

Оба замолчали. Флоранс шумно дышала, а в ее голове, перебивая друг друга, звучали голоса Джека, Белинды, Элен и ее собственный.

– Послушай, мы не можем говорить в этой душегубке. Идем прогуляться. Обещаю рассказать тебе все.

– Там дождь, – буркнула Флоранс.

– Он слегка моросит. Пойдем.

– Ладно, пойдем. Но сначала я переоденусь и хотя бы немного высушу волосы.

Прежде, когда она спала в гостевой комнате, тишина казалась ей мягким одеялом, защищавшим от любого вторжения. Мысль о том, что Джек всего в нескольких шагах, успокаивала. Теперь все ощущалось по-иному.

Чтобы не вымокнуть, идя по высокой траве к заливному лугу, они выбрали другое направление, двинувшись по усеянной желудями дорожке. Оба молчали, и молчание становилось тягостным. «Пока я на него не смотрю, я в безопасности», – мысленно твердила себе Флоранс, предоставляя начало разговора Джеку. В конце концов, ее не касалось, сколько у него жен – одна или пять в разных местах. Они с Джеком всего лишь друзья, и он ей ничего не должен, хотя ее сердце и болело от невыразимого ущерба, нанесенного вторжением Белинды в их мирную жизнь.

– Мы с Белиндой поженились совсем молодыми, – наконец нарушил молчание Джек. – Бурный роман. Мы даже не успели узнать характер друг друга. Конечно, любой брак не без изъянов, и в нашем они начали проявляться очень рано.

Джек замолчал. Ветер шелестел в листве. Звук был пронзительно грустным: одиноким, опустошенным, похожим на состояние Флоранс.

– Продолжай, – сказала она.

– Оглядываясь назад, должен признать, что от семейных неурядиц я с головой ушел в работу. Все больше времени проводил здесь и в других частях страны, а когда началась война, то и во Франции. Пропасть между нами становилась все шире, и каждый справлялся с этим по-своему. Белинда предпочла остаться в Лондоне, ведя богемную жизнь с великосветскими подругами и своим любовником Гектором.

– Она тебе изменяла?

– Да.

– Мне она показалась очень желчной.

– Так оно и есть. И ущербности хватает. Это у нас обоих.

– Из-за распадающегося брака?

Джек молча покачал головой, словно не знал ответа на этот вопрос, и пошел дальше.

Спустившись с холма, они двинулись по раскисшей дорожке, тянущейся сквозь перелески.

– Во Франции ты не казался ущербным, – тихо сказала Флоранс.

– Там было намного легче. Я имел задание, которое надо выполнять. И там я мог себе позволить быть другим человеком.

– Это мне понятно. Но потом, когда мы приехали в Мидоубрук? Почему ты не сказал, что женат?

– Не знаю. Надо было сказать.

– И что теперь?

– Мы находились в процессе развода. И вдруг она заявляет о правах на часть моего дома. Мы ведь договаривались: дом останется за мной, а за ней – лондонская квартира. Квартира находится в Челси и стоит гораздо дороже этого дома. Он перешел ко мне после бабушкиной смерти. На лондонскую квартиру я не претендую.

– Тогда почему она передумала?

– Понятия не имею, – пожал плечами Джек. – Это в характере Белинды. Решила осложнить мне жизнь.

– Может, она не готова отпустить?

– Что?

– Не что, а кого. Тебя.

– Наверное. Столкнувшись с тобой, она сделалась еще упрямее. Сомневаюсь, что ей всерьез хочется меня вернуть. Но ей не хочется, чтобы кто-то… Думаю, ты поняла мою мысль. И потом, насколько я знаю, ее отношения с Гектором продолжаются. Теперь она выставила требование: если я не отдам ей половину Мидоубрука, она не согласится на развод.

Флоранс, до сих пор смотревшая под ноги, подняла глаза на Джека. Его лицо было печальным.

– Похоже, я ненароком вторглась в твои отношения с Белиндой. Я вовсе не хотела этого. Я поеду к матери, поживу у нее до конца войны, а потом вернусь во Францию или отправлюсь на Мальту искать Розали.

Джек покачал головой:

– Это неудачная затея. Возможно, твоей тети уже нет в живых. Мальта почти два с половиной года находилась в состоянии осажденной крепости. Ее безостановочно бомбили.

– Почему так долго? Я даже не знала.

– Для англичан это стратегически важный остров. Фашистская Италия и нацистская Германия безостановочно сражались с нашим военно-морским флотом и авиацией, стремясь лишить нас контроля над Мальтой. Сейчас там все лежит в развалинах. Ты не можешь отправиться туда одна.

– Посмотрим, – уклончиво ответила Флоранс.

– Флоранс, я серьезно. Поездка на Мальту – опасная затея. Страны Оси бомбежками и голодом добивались капитуляции острова. Ехать туда просто опасно. А здесь тебе ничего не грозит. Я уже начал привыкать к твоему обществу. Это… – Он вздохнул, не договорив. – Не уезжай. Я заставлю Белинду покинуть дом. Ей здесь не место.

Однако Флоранс чувствовала, что не Белинде, а ей здесь не место. Во Франции она присматривала за домом, готовила еду, работала в саду, возилась с курами и козами и, конечно же, заботилась о сестрах. У нее это хорошо получалось. Это был ее вклад в их совместную жизнь. Элен работала медсестрой у деревенского врача, которого все уважали и любили, а Элиза помогала участникам Сопротивления бороться с немецкими оккупантами. Забота о семье явилась для Флоранс спасением и когда… когда с ней случилось самое худшее. Ей до сих пор было трудно произнести это слово вслух.

Приехав в Англию, она не чувствовала, что вернулась домой. И хотя почти все ее детство прошло неподалеку от Лондона, своим настоящим домом она считала Дордонь.

Джек улыбнулся ей, но улыбка была вялой. Флоранс не хватало сил на ответную улыбку.

Так же молча они повернули назад. Флоранс старалась думать не о нем, а о странной просьбе Клодетты. Розали. Флоранс попыталась представить тетю, которую не видела, тетю, сбежавшую из семьи. Флоранс захлестнуло волной сочувствия. Оказаться совсем одной в незнакомом месте, среди чужих. Как Розали справилась со всем этим? Порой Флоранс и сама страдала от одиночества, но знала, что это не навсегда. Ей хотя бы было известно, где находятся ее мать и сестры. Розали целых двадцать лет не подавала вестей о себе. За это время у нее наверняка появился другой дом. Возможно, и своя семья. Но чем она занималась все эти годы, какую жизнь вела? Наконец, если тетя до сих пор жива, где она сейчас? С одной стороны, невозможность отправиться на Мальту радовала Флоранс. Ей не хотелось новых волнений по поводу семейных тайн. И в то же время она подспудно продолжала думать о судьбе Розали.

Глава 12

РОЗАЛИ

Мальта, 1925 год

– Это средиземноморский флот! – воскликнула англичанка Шарлотта Салтер, новая восторженная подруга Розали, и схватила ее за руку. – Это военные английские корабли. Их база в форте Сан-Анджело.

Розали стояла, завороженная зрелищем пляшущих огоньков гавани. Перед ней разворачивался мир, о существовании которого она даже не подозревала.

– Неужели это действительно существует? – прошептала она, глядя на приближающийся остров.

– Впечатляет, не правда ли?

– Не то слово. Дух захватывает. Ты посмотри… – Розали указала на бастионы и башенки форта. – Они светятся под луной.

– Дождись, когда увидишь, как поднимается солнце над парапетами форта Святого Эльма. Если смотреть с воды, то стены кажутся красными и даже огненно-красными, и можно подумать, будто они охвачены огнем. А небо! Оно все в оттенках розового. Если хочешь, возьмем дайсу, и я тебе покажу.

– Что такое дайса?

– Так здесь называют небольшие, ярко раскрашенные лодки. Гребец стоит на корме и гребет одним веслом. Плыть на дайсе – одно удовольствие.

Розали улыбнулась словам новой подруги, и все сомнения, что еще оставались у нее, отпали. Она получила ответ на вопрос, который постоянно себе задавала. Она приняла правильное решение и теперь с нетерпением ждала начала новой жизни. Розали не представляла, что Мальта окажется такой сказочно красивой, а главное – ей больше не придется выдерживать родительский гнет со всеми его условностями и правилами.

Пароход бросил якорь лишь поздно вечером, и ночь пришлось провести на борту. Утром, взбудораженная новизной впечатлений и долгожданной свободой, Розали вслед за Шарлоттой спустилась в роскошного вида дайсу, что покачивалась на воде. Лодка чем-то напоминала венецианскую гондолу, но, в отличие от гондол, на каждом борту было нарисовано по глазу. «Это что-то вроде водного такси», – догадалась Розали, увидев, что, помимо их с Шарлоттой, в дайсу сели еще шестеро пассажиров вместе с багажом. Ей досталось место у борта, к которому ее буквально припечатала грузная англичанка, жаловавшаяся на запах рыбы. Розали повернулась лицом к Валлетте, наслаждаясь потрясающим зрелищем массивных стен, крепостных валов и бастионов, поднимавшихся над водой, словно золотистые скалы. Стоящий гребец, ловко управляя дайсу, вскоре причалил к гавани, где они сошли на берег возле лестницы, которая, по словам гребца, вела к зданию таможни.

Вокруг бурлила, гремела и звенела жизнь. Лаяли собаки, фыркали и били копытами лошади, а ослики, стоявшие неподвижно, шевелили ушами, отгоняя назойливых мух. В ноздри Розали ударили запахи рыбы, угля, апельсинов и кошек. Они десятками облепляли места, где сгружали улов. Жара, шум и разнообразие красок вызывали головокружение. Розали не знала, в какую сторону смотреть. Матросы накидывали канаты на причальные тумбы, по сходням двигались грузчики, неся тюки и ящики, к пассажирам спешили носильщики, готовые взять их багаж. До ушей Розали доносились ворчливые голоса рыбаков. Таможенники властно отдавали распоряжения. Тут же крутились тощие, босые, остроглазые ребятишки, клянчащие деньги и пытающиеся стянуть еду. Вздохнув, Розали отвернулась, сожалея, что ей нечего дать малолетним попрошайкам.

– М-да… – протянула она. – Я думала, здесь тихо.

– Держи карман шире! – засмеялась Шарлотта. – Кстати, где ты будешь жить?

Розали уклонилась от ответа. У нее не было ни договоренности о работе, ни жилья. Шарлотта могла счесть ее безрассудной. Все, что у нее имелось, – газетная вырезка, спрятанная в сумочке. Слова, напечатанные там, она выучила наизусть.

ТРЕБУЮТСЯ ОПЫТНЫЕ ИНОСТРАННЫЕ АРТИСТЫ:

ТАНЦОВЩИЦЫ КАБАРЕ, ПЕВЦЫ И АКРОБАТЫ

ДЛЯ РАБОТЫ НА МАЛЬТЕ,

В САМОМ ЦЕНТРЕ ПРОЦВЕТАЮЩЕЙ ВАЛЛЕТТЫ.

ОБРАЩАТЬСЯ К ДЖАННИ КУРМИ

В КЛУБ «ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА»

НА СТРЕЙТ-СТРИТ.

ПРЕВОСХОДНАЯ ОПЛАТА.

Это объявление попалось ей в газете, оставленной в «Баре Джонни» кем-то из посетителей. Розали вырезала его и сохранила на всякий случай. Слова быстро врезались в память задолго до того, как она решила отправиться на Мальту. Валлетта. Название мальтийской столицы звучало очень экзотично. Чувствовалось, сама судьба подстроила так, чтобы газета с объявлением попалась на глаза не кому-нибудь, а ей. Конечно, все это произошло намного раньше, чем дела в родительском доме приняли скверный оборот. Розали и сейчас отчетливо видела шокированные лица родителей, словно перенеслась обратно в Париж: отцовское, полное смятения, и материнское, перекошенное яростью и злобой.

Розали захлестнуло тоской по дому, когда она вспомнила, как поздно ночью на цыпочках пробралась в отцовский кабинет, чтобы забрать свой паспорт, украсть некоторую сумму денег, а также взять документ для выезда за границу, хранящийся в незапертом ящике письменного стола. Часть денег она потратила на фальшивый паспорт, чтобы на Мальте жить под другим именем. На это у нее ушел целый день. Розали обратилась за помощью к Клодетте, но сестра отказала, заявив, что Розали должна остаться дома и наладить отношения с родителями. Но Розали знала, чем бы закончились ее попытки. А потому ей не оставалось ничего иного, как похитить у матери более ценные украшения. «Все равно она их не носит», – мысленно оправдывала себя Розали. Затем она продала часть драгоценностей и на красивом Лионском вокзале купила билет на поезд.

Розали торопилась сбежать из дому раньше, чем разразится назревающий скандал. Времени написать Джанни Курми в Валлетту, а тем более дождаться его ответа, у нее не было. Когда она садилась в поезд, ее сердце наполнял страх перед неизвестностью. Но его перевешивал страх оказаться запертой дома. Теперь ей предстояло действовать непосредственно на месте.

– Адрес у меня в сумочке, – сказала она Шарлотте. – Я возьму такси.

– Как скажешь. А то подожди немного. Арчи обещал, что за мной приедет его шофер. Думаю, он не откажется отвезти и тебя.

Арчи Ламбден был богатым обаятельным женихом Шарлотты. Розали не собиралась рассказывать кому-либо о своем истинном положении, и менее всего человеку уровня Арчи.

– Спасибо, но я не хочу создавать тебе дополнительные хлопоты. Надеюсь, мы увидимся в ближайшее время?

Она улыбнулась Шарлотте. Ее новая подруга тоже была рыжеволосой, но с фарфорово-белой, почти прозрачной кожей. Как-то Шарлотта выдержит на нещадной мальтийской жаре? Впрочем, та не впервые приезжала на Мальту, а значит, умела спасаться от жары.

– Обязательно! – подхватила Шарлотта. – Вскоре я устрою пляжную вечеринку, а может, обед. Ты обязательно должна прийти. Мой адрес у тебя есть. Так что заглядывай, и я тебе сообщу точную дату.

Розали кивнула.

– Смотри-ка, конная повозка. Я поехала.

Она чмокнула Шарлотту в щеку, взяла чемодан и поспешила к повозке.

Когда выехали из Великой гавани, извозчик, говоривший по-английски с сильным акцентом, сообщил, что они едут в центр. Розали кивнула, радуясь, что подтянула английский, который учила в школе. В заведении Джонни она практиковалась с официантом-англичанином, расплачиваясь за уроки легким петтингом.

Через какое-то время извозчик остановился:

– Ну вот, приехали. Это и есть Кишка.

Розали нахмурилась:

– Но я же…

– Да. Куда просили, туда и привез. Стрейт-стрит. Мы зовем ее Кишкой.

Сойдя с повозки и увидев длинную, мощенную булыжником улицу, дома на которой загораживали солнце, Розали испытала острое разочарование. В отличие от гавани, здесь царила мертвая тишина. Все ставни на окнах были плотно закрыты, а сами дома казались нежилыми.

– Вы знаете, где находится клуб «Вечерняя звезда»? – спросила она извозчика.

– Это подальше будет. Он сейчас закрыт.

Сердце Розали ушло в пятки. Она вдруг затосковала по кипучей парижской жизни.

– Неподалеку, на углу Олд-Бейкери-стрит, есть хорошее кафе, – сказал извозчик.

– Смотрю, вы много знаете о Валлетте.

– Да я знаю о ней все. Как только захотите экскурсию по городу, стукните в дверь и оставьте жене записочку. – Извозчик полез в карман и протянул ей визитную карточку. – Ну так отвезти вас на Олд-Бейкери-стрит? Перекусите там, а потом дождетесь открытия «Вечерней звезды».

Розали снова села в повозку и через считаные минуты оказалась у двери кафе. Заплатив извозчику, она толкнула стеклянную дверь и вошла. В воздухе стоял сладковатый запах выпечки, отчего у нее сразу потекли слюнки. Внутри было тепло и уютно. Владелец приветствовал ее улыбкой во весь рот. Это был невысокий толстый мужчина средних лет с большими закрученными усами и густыми бровями, серебристые волоски которых торчали в разные стороны.

– Добро пожаловать. Проходите, – сказал он и потрогал усы.

Розали поблагодарила его. Ее настроение повысилось.

– Вам эспрессо или кафе фит-тацца? – спросил он, вытирая руки о большой полосатый фартук. – Так у нас называют кофе, завариваемый в чашке. К нему лучше всего взять каннолу – сладкую вафлю с начинкой из рикотты – или горячую пастиццу.

Розали заказала кофе и пастиццу, не зная, что это такое. Владелец предложил ей устроиться за столиком и немного подождать.

Она заняла столик у окна и стала смотреть на прохожих, идущих мимо высоких зданий на противоположной стороне. Каким должен быть ее следующий шаг?

Вскоре владелец подошел к ней с подносом:

– Вот ваши кофе и пастицца.

Розали взглянула на тарелку, где лежал слоеный пирожок в форме полумесяца:

– А что внутри?

– В этом начинка из сыра, но, если хотите, могу сделать с начинкой из гороха, приправленного карри. Здесь это очень любят.

– Пахнет очень вкусно.

– Вы ведь не англичанка?

– Нет. Француженка. Вы, случайно, не знаете, где можно снять комнату? Я надеюсь устроиться танцовщицей в один из клубов.

Владелец кафе улыбнулся:

– Видели объявление моего зятя? Женат на моей дочери Кармене.

– Да, я действительно видела объявление в газете.

– Он постоянно выискивает иностранных артистов. Скажете ему, что познакомились со мной. У Кармены есть дом на Сент-Джозеф-стрит. Местный вариант меблированных комнат. Название улице дали англичане, когда появились здесь, но мы неизменно зовем ее Улицей французов. Кармена сдаст вам койку. – Владелец нахмурился. – Правда, для молодой леди условия… суровые.

– А почему вы зовете ее Улицей французов?

– Поблизости находится Французский Занавес. Это береговая крепость.

– Спасибо за помощь.

– Всегда готов помочь. Мое имя Никола, но все зовут меня Колой.

Он сказал, сколько нужно заплатить за угощение. Розали достала деньги, затем доела вкусную пастиццу и допила кофе. Английский фунт имел хождение и на острове. Слава богу, она еще в Париже предусмотрительно обменяла часть франков на фунты.

– А как мне найти Сент-Джозеф-стрит? – спросила Розали, собираясь уйти.

– Это несложно. Пойдете до конца Олд-Бейкери-стрит, свернете направо, затем второй поворот налево. Улица называется Страда Сан-Джузеппе. Она находится в самом конце Стрейт-стрит и идет параллельно, между Фаунтин-стрит и Рипаблик-стрит. Улица невелика, всего четыреста метров. До встречи, – сказал Кола, помахав ей на прощание.

Розали последовала указаниям Колы. На Улице французов ее ждало разочарование. Она надеялась увидеть нечто аналогичное хотя и обшарпанным, но все равно элегантным парижским улицам. Ее встретили грязные шестиэтажные дома, где на деревянных балконах сушилось белье. По мостовой бегали полуодетые босоногие дети. Отвратительно пахло несвежей едой и еще отвратительнее воняло отхожими местами. Такое могло присниться только в страшном сне. Услышав за спиной крик, Розали вовремя отскочила к стене. Мимо пронеслась повозка, запряженная мулом и доверху нагруженная бидонами с керосином. Ею управлял угрюмого вида мужчина.

Может, и Ирен жила в таких же условиях? Если да, ее парижская подруга заслуживала медаль за стойкость и умение выживать. Розали глубоко вздохнула. Ей недоставало Ирен. Но думать о Париже бесполезно и сейчас, и вообще. Но неужели ей придется жить на этой улице? Она снова взглянула на закопченные стены домов и схватилась за сердце, почти физически ощущая тоску по родному городу. Место, куда она попала, разительно отличалось от Шестнадцатого округа. О чем только она думала? Как всегда, приняла импульсивное решение, не беря в расчет возможные последствия. А теперь слишком поздно сожалеть.