Текст книги "Доисламская история арабов. Древние царства сынов Востока"

Ассирийское завоевание Аравии

Около 715 г. до н. э. Саргон Ассирийский посчитал необходимым разобраться с племенами Аравии – возможно, потому, что они угрожали торговым путям из Йемена и Хадрамаута. Племена, с которыми он имел дело, – это хаяпа, тамуд, ибадиди и марсимани. Тамуд – это, вероятно, племя самуд из Корана. Об этом народе упоминали Диодор Сицилийский и Плиний. Саргон покорил арабов и установил над ними строгий контроль. Ему посылала дары аравийская царица (царица арабов) Шамси, сабиянка Итамар. Также он получал дары из Египта. А значит, или Misr (Musur) здесь снова включает северную часть Аравии и, возможно, Сирию, которая еще считалась египетской провинцией, или египтяне договорились об использовании торговых путей, охраняемых ассирийцами.

Около 690 г. до н. э. Синахериб провел кампании в Аравии, а в 676 г. до н. э. то же самое сделал Асар-хаддон, и aribi — арабы были покорены. Очевидно, Саргониды всячески старались навести порядок в Аравии, но тогда, впрочем, и сейчас тоже, это было невыполнимой задачей. Пришлось ограничиться охраной торговых путей и карательными экспедициями против арабов, когда они нападали на караваны. Никогда не было целесообразно управлять страной в целом, и племена, раздраженные каждой попыткой ограничить их перемещения, были всегда готовы присоединиться к любому движению против ассирийцев. Таким образом, нам следует толковать переговоры между Вавилоном и Езекией из Иерусалима, о которых говорится во Второй книге Царств (20: 12–19, отрывок), как попытку союза между Меродах-Баладаном (в синодальном переводе – Беродах Баладан) и Езекией, типичным вождем оседлой группы людей, с целью сопротивления угрозе ассирийцев. Саргон действительно напал на Вавилон в 710 г. до н. э. и в следующем году захватил его, так что переговоры, вероятно, имели место незадолго до 710 г. до н. э. Интересно, что вавилонское посольство, очевидно, не могло использовать пути, охраняемые ассирийцами, и предположительно оно прошло в Иудею через пустыню с помощью живших там арабских племен.

Около 648 г. до н. э. Ашшурбанипал навязал более строгий контроль Аравии, что спровоцировало общее восстание, в котором арабские племена объединились под предводительством Na-ba-ai-ti. Возможно, это Наваиоф из Ветхого Завета (Бытие, 25: 13). Восстание было подавлено, и в период между 641 и 638 г. до н. э. Ашшурбанипал послал крупные силы в землю хеттов. Он захватил Сидон и соседние крепости – Ушу (Пальмира) и Акка, которые охраняли арабские торговые пути. Об этом Ашшурбанипал сказал: «Моя первая экспедиция была в Маган и Мелухху». Здесь наверняка имелись в виду Синай и Аравия. Цари Аравии «подняли людей Аравии на восстание, но я уничтожил мечом людей Аравии, которые были с ним». Ашшурбанипал утверждает, что все цари западной страны (Martu), включая Езекию из Иерусалима, покорились ему. Таким образом, при ассирийцах торговые пути охранялись строже, чем обычно, и это делалось с помощью частых военных экспедиций на арабскую территорию.

Тема

Надпись Тиглатпаласара IV относится к Те-та-а-а, в связи с Ma-as-a-a-a и Sa-ba-a-a. Несомненно, Те-та-а-а — это библейская Фема (Бытие, 25: 15 и др.), место, часто посещаемое караванами, следующими между Египтом и Ассирией, также упоминаемое арабскими авторами и Птолемеем, город в оазисе Северного Хиджаза. Город был расположен так, чтобы контролировать торговые пути из Хиджаза в Сирию и между Египтом и Месопотамией. Там ощущалось и ассирийское, и египетское влияние. Судя по всему, ассирийские цари стремились получить контроль над указанными путями, и возникшее соперничество привело к египетскому вмешательству в Палестине. Но упадок Египта как имперской державы после Двадцатой династии позволил ассирийскому влиянию стать главным в Северной Аравии.

В 552 г. до н. э. последний вавилонский монарх Набонид организовал кампанию против Темы, которая описывается как имевшая место в Амурру – западной стране, доме семитов. Он построил там дворец и находился в нем с телохранителями из вавилонян и сирийцев, по крайней мере, до 544 г. до н. э. В 540–539 гг. до н. э. кампанию в Аравии вел Кир. Она описывается в источниках как попытка вытеснить набатеев, то есть арабов, из Темы. Очевидно, Тема была последним оплотом Вавилонской империи, державшимся против персов.

После персидского завоевания Вавилона, скорее всего, больше не было попыток контролировать арабов. Геродот пишет: «Арабы никогда не были под игом персов. Они стали, однако, друзьями персов после того, как пропустили Камбиса в Египет через свою землю. Если бы арабы этого не сделали, персы не смогли бы вторгнуться в Египет».

Таким образом, в ранний период правители оседлых сообществ в Месопотамии начали проникать в Аравию с целью торговли и были вынуждены организовывать военные экспедиции, чтобы держать открытыми торговые пути и обеспечивать их безопасность. В результате месопотамское влияние распространилось на север, юг и восток Аравийского полуострова, и на юге, наиболее привлекательном для колонистов регионе, возникла и развилась местная цивилизация, демонстрирующая месопотамское влияние. Об этом пойдет речь в следующей главе. Эта южноаравийская культура находилась в упадке в поздний доисламский период, но она оставила четкий след и косвенным образом сделала многое для подготовки общества, в котором стал развиваться ислам.

Примечания к главе 3

Отметив, что Мелухха – земля, где можно было приобрести золото, можно предположить связь с Хавилой (Бытие, 10: 29), той землей, «где золото, и золото то хорошее» (Бытие, 2: 11). В другом отрывке (Бытие, 10: 7) она названа землей сынов Хуша, то есть это Африка или Северо-Западная Аравия. Еще там есть бдолах (Бытие, 2: 12) – благовонная смола, как мирра. Это вроде бы указывает на Южную Аравию, но не обязательно, поскольку, согласно Теофрасту, самый лучший ладан привозили не с Аравийского полуострова, а с соседних островов. Не исключено, что александрийский философ, писавший с чужих слов, имел в виду какие-то другие места, куда можно попасть по морю, возможно, Восточную Африку, откуда везли ладан, так же как из Аравии. Если так, можно предположить, что Хавила = Авалит, откуда, если верить Плинию и Птолемею, поступала самая хорошая мирра. Авалит указывает на Зейлу (Сайлу) на Африканском побережье, недалеко от Баб-эль-Мандебского пролива. Хотя, возможно, название Хавила произошло от арабского слова «идти кругом, вращаться» и означает «берег».

Флот Соломона на Красном море привозил «золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян и павлинов» (Третья книга Царств, 10: 22). Речь может идти о торговле с Пунтом. Но павлины не были африканским «продуктом». Поскольку суда плавали вокруг Аравии и вавилонские суда заходили в Красное море, не исключено, что павлинов привозили из Вавилона, где, согласно Диодору, их выращивали, хотя изначально доставляли из Индии.

Красное море с древними портами

Глава 4
Путь в Индию

Морской путь в Индию

Аравия была известна как земля ладана, но это был не единственный и даже не главный источник ее богатства. Она отправляла на запад сладкие специи, и, кроме того, через нее проходили грузы из Индии. Морской путь между Индией и Персидским заливом был открыт рано, возможно, вавилонянами или индусами в дни Вавилона. На древних вавилонских цилиндрах изображены лодки – люди, жившие на земле рек и каналов, не могли не быть знакомы с ними, и, как мы уже отмечали раньше, навигация в Персидском заливе уже существовала во времена Гудеа из Лагаша. Легко понять, что те, кто мог пройти вдоль западного побережья залива и Омана, так же смогут пройти вдоль восточного побережья и продолжить путь на северо-запад Индии. На самом деле этот маршрут даже проще. Однако у нас нет прямых свидетельств использования его до периода поздней Вавилонской империи. Хотя представляется вполне вероятным, что он использовался и раньше.

Путешествие на восток от Персидского залива приводит путешественника к устью Инда, а значит, к крупнейшей артерии северо-запада, к арийской части Индии. Если мореплаватели отваживались следовать дальше, их корабли в определенное время года относило муссонами в юго-восточном направлении к юго-западному побережью Индии, где жили дравиды. Естественно, первые мореплаватели, осваивавшие путь в Индию, осторожно плыли вдоль берега от входа в Персидский залив к устью Инда. Этот путь был хорошо известен в период персидского правления, а возможно, и раньше. Но путь по открытому морю также стал использоваться рано. Вероятно, его открыли случайно. В поздней Вавилонской империи использовались оба маршрута. Позже мы видим свидетельства существования этих двух линий связи в названиях перевозимых товаров. Те, что имели санскритское происхождение, доказывают существование торговли с Северной Индией. Те же, что имели тамильское происхождение или были образованы от других дравидийских языков, доказывали общение с югом Индии. Товары южного происхождения могли доставляться только морем, а товары с севера Индии могли прибывать и морем, и по суше.

В VIII в. до н. э. Персидский залив кишел пиратами. В 694 г. до н. э. Синахериб справился с этим бичом и вынудил пиратов обосноваться в Геррхе. В древности считалось, что из этих мест пришли финикийцы. Геродот утверждает: «Финикиняне… прибыли от так называемого Красного моря к нашему морю… и тотчас пустились в долгие морские путешествия». Термин «Красное море» использовался Геродотом в самом широком смысле и включал все части Индийского океана вокруг Аравии, а «наше море» – конечно, Средиземное. Страбон пишет: «Проплыв дальше, встречаем другие острова, Тир и Арад, где находятся святилища, похожие на финикийские. По крайней мере, жители островов утверждают, что одноименные финикийские острова и города являются их колониями». Однако в другом месте он признает существование разных мнений относительно родины финикийцев. «Одни утверждают, что наши сидонцы являются колонистами финикийцев на Океане, добавляя, что причина, по которой их зовут финикийцами, – красный цвет Персидского залива. Другие же считают сидонцев на Океане колонистами из нашей Финикии». Существовало много споров относительно значения Assyrium stagnum. К примеру, Бунзен считает, что это Мертвое море, а Альфред фон Гутшмид уверен, что это Бабмика. Геерен возвращается к мнению Страбона и считает, что финикийцы на Средиземноморье – это материнский род, а на Персидском заливе – его ответвление. Эта теория не доказана, но представляется вероятной.

В Ветхом Завете, как и в ассирийских записях, те, кого мы называем финикийцами, всегда именуются сидонцами, что не дает ключа к пониманию их расовой принадлежности. Они упоминаются как политическая группа. Гомер тоже называет их сидонцами, но также говорит о финикийцах, что соответствует Fnh в египетских надписях. Этим именем греки называли всех жителей побережья Ханаана. Так же называли пальмовое дерево. Греки считали его образованным от прилагательного «красный», что подкрепляет теорию их прихода с Красного моря. Однако это ложная этимология. В Третьей книге Царств (9: 26–28) говорится о сидонских мореплавателях, проникших на Красное море, но это, разумеется, не опровергает возможное восточное происхождение сидонцев.

По крайней мере, одно финикийское береговое поселение, Антелиас, относится к магдаленскому периоду, а значит, к позднему палеолиту. На самом деле у нас есть все основания полагать, что эти береговые поселения были среди самых ранних мест обитания человека в Ханаане. Гончарные изделия того периода в основном демонстрируют примитивное подражание египетским и эгейским моделям, так что финикийская культура, вероятно, берет начало от века египетских завоеваний и общения с Критом или с филистимлянами, которые были беженцами с Крита. Или финикийские прибрежные города находились в тесном контакте с эгейскими городами до падения Кносса, или они допустили проникновение сильного элемента филистимлян, который двигался вверх по побережью после ослабления египетской власти. Согласно Ветхому Завету, Соломон заручился помощью финикийцев для строительства храма в Иерусалиме, да и при сооружении крепостей в разных городах, вероятнее всего, тоже прибегал к их помощи. Храм Соломона полностью разрушился, а из его описания в Ветхом Завете невозможно получить четкое представление об архитектуре. Вероятно, в ней прослеживались египетские и критские мотивы. Но остатки некоторых крепостей сохранились. Их главные черты – массивная каменная кладка, причем камни нередко чисто отесаны. Более ранних примеров таких построек нет, и можно предположить, что это пример финикийского влияния.

Каким-то образом финикийцы связаны с филистимлянами, которые расселились вдоль южного берега у Газы, Ашкелона и т. д. Это были потомки морского народа, который беспокоил Египет во время правления Рамзеса III. Когда этот народ изгнали из Египта, он осел вдоль побережья Ханаана, который тогда был слабо защищенной провинцией. В Книге пророка Амоса (9: 7) говорится о «филистимлянах из Кафтора», а в Книге пророка Иеремии (2: 4) – о филистимлянах, остатках с острова Кафтор. Во Второзаконии (2: 23) упоминаются «кафторимы, исшедшие из Кафтора», которые вторглись в Ханаан. Кафтор – это, конечно,

Крит, а протофилистимляне – остатки древнего Эгейского народа, чью раннюю, но хорошо развитую культуру затмили ахейские завоеватели Греции. Из южных прибрежных поселений они попытались продвинуться на север и вглубь территории. Движение вглубь территории привело их к конфликту с древними евреями, также недавними обитателями Ханаана, и в этом конфликте родилось Израильское царство. Двигаясь на север, они основывали новые поселения и, в конце концов, поглотили крупные торговые города Тир и Сидон или были поглощены ими. Эти города уже существовали и успели приобрести большое значение до того, как морские племена пришли на побережье Ханаана. Финикийцы были жителями Сидона и его колонии Тира, предположительно теми, кто уже населял эти города, или семитскими мигрантами, или потомками досемитского населения. Морские племена смешались с ними, и, возможно, морская важность сидонцев от этого смешения только возросла. Миграция филистимлян имела место при Двадцатой династии Египта, а Тутмос III из Восемнадцатой династии поставил целью своей пятой кампании установление контроля над финикийскими прибрежными городами. При Аменхотепе II амурру (сирийские семиты) напали на финикийцев, которые были лояльны Египту. Народ хабиру, о котором говорится в Амарнских архивах, вероятнее всего, тоже еврейский, определенно был семитским и проник в Финикию и Ханаан. Сид он и его колонии, совершенно определенно, не были основаны филистимлянами, хотя могли впоследствии включить Флистинский элемент. В Книге Судей (1: 31) упоминаются обитатели Сидона как оседлые хананеи, а не пришельцы из Кафтора. Синахериб говорит о «великом Сидунну» как об одном из финикийских городов, который покорился ему в третьей кампании. Согласно Книге Бытия (10: 15) «от Ханаана родились Сидон, первенец его, Хет». Из этого можно сделать вывод, что автор считает сидонцев и хеттов аборигенами. В последнем случае он, конечно, ошибается, да и в первом случае едва ли его свидетельство можно считать убедительным. В любом случае сидонцы не были недавними мигрантами.

Легранж полагает, что имело место большое западное движение семитов от Персидского залива, которое стало настоящей причиной вторжения гиксосов в Египет и появления финикийских поселений вдоль Средиземноморского побережья. Это касается напрямую не исторической родины семитов, а только западной миграции из Вавилонии, по большей части семитской колонии, из-за вторжения касситов, что привело к падению Второй вавилонской династии. Это представляется самой вероятной теорией из всех, предложенных до сих пор. Очевидно, гиксосы, вторгшиеся в Египет, не были кочевниками, которым чуждо понятие о культуре. Салитис, первый царь гиксосов, согласно Манефону, укрепил Аварис в дельте, поскольку боялся нападения ассирийцев (то есть людей из Месопотамии, в то время находившихся под властью касситов). Можно предположить, что финикийцы были семитами, мигрировавшими из Месопотамии после вторжения касситов и расселившимися на побережье, где уже было несколько древних портов и городов. Они оказались под египетским и эгейским влиянием. Это, разумеется, не означает, что они являлись первыми семитскими покорителями Ханаана. Макалистер предлагает датировать ранние семитские поселения в Гезере первой половиной 3-го тысячелетия до н. э., а первые следы их пребывания – 4-м тысячелетием. А вторжение гиксосов в Египет произошло не раньше 1700 г. до н. э.

У. Дж. Перри связывает финикийцев с мегалитическими памятниками, разбросанными по всей Европе и Азии, которые соседствуют с залежами железной руды и драгоценных камней или жемчужных моллюсков. Эта смелая гипотеза интересна, но является не более чем гипотезой. На самом деле мы почти ничего не знаем о финикийцах.

После падения Ассирийской империи в 606 г. до н. э. Вавилон возродился и снова стал международным торговым центром. Индусы называли его Бабиру, и мы располагаем рассказами индийских мореплавателей того периода, из которых следует, что павлинов выращивали в Вавилоне. То, что нам известно мало подробностей о доалександрийском морском пути между Индией и Аравией, отчасти объясняется секретностью, которой мореплаватели обеспечивали свою монополию. И финикийцы не были исключением.

Путь в Индию по суше

В Индию также можно было попасть по суше. Этот факт нам следует принимать в расчет. Иначе мы бы допустили, что все торговые грузы везли морем в Персидский залив, и они попадали на запад через Аравию. Теоретически существовало четыре пути в Индию по суше: 1) от Каспийского моря в Туркестан, а оттуда на юг или юго-восток через перевалы Гиндукуша к верховьям Инда; 2) на восток вдоль подножия Эльбруса к Гиндукушу и бассейну Инда; 3) через Даште-Лут, большую солончаковую пустыню Персии, мимо Газни и на северо-восток; 4) через Белуджистан и более южную часть долины Инда. Последний путь можно сразу исключить, поскольку он слишком труден. Его исследовал в 1898 г. капитан Сайкс и пришел к выводу, что, возможно, раньше его не использовали. И уж точно он не мог служить для систематического торгового общения. Третий путь, через Даште-Лут, возможно, периодически использовался, но едва ли часто. По нему могли передвигаться разве что небольшие группы опытных путешественников, не обремененных багажом. Источников воды там мало, да и те плохие. Самые вероятные маршруты – вдоль подножия Эльбруса или через Туркестан на север, потом через перевалы Гиндукуша. Они входили в Индию с северо-востока. Именно с этого направления имели место систематические вторжения в Индию.

Через перевалы Гиндукуша предки индусов вошли в Индию – боковая ветвь сообщества, распространявшегося по северу Центральной Азии. Мы находим хеттские надписи царей Митанни, датированные XIV и XV вв. до н. э., содержащие имена ведических божеств. Архивы Богазкей доказывают, что их язык принадлежал к типу кентум, а не сатем, иными словами, эти люди были родственны арийской группе в Европе. К 1400 г. до н. э., таким образом, арийцы заселили долину Верхнего Евфрата. Это предположительно дата появления Ригведы и арийского вторжения в Индию. К 1000 г. до н. э. арийские имена исчезли в Митанни, что предполагает движение на восток, в северо-западную часть Индии. Но доарийская культура Северной Индии неолитического периода – этот тип был обнаружен только в 1924 г. – показывает связь доарийской Индии и Южной Месопотамии. Пример – цилиндрические печати. Очевидно, арийцы, двигавшиеся на восток, к Гиндукушу и в Северо-Западную Индию, использовали известный и очень древний путь. Это был маршрут не только племенных миграций, но также продолжительных связей, свидетельства которых мы находим в гомеровской Греции и ранней Италии. Есть примеры связей между словами из санскрита, древнегреческого и итальянского языков. Они могут объясняться ранним культурным обменом через Центральную Азию. Письменность брахми, несомненно, имеет семитские корни, и если она правильно датирована, как вошедшая в употребление в VII в. до н. э., то подтверждает теорию постоянного культурного общения. Хотя самые ранние сохранившиеся индийские надписи датируются только III в. до н. э.

Для ранних вавилонян и ассирийцев земли у Каспийского моря были недоступны из-за враждебности жителей, и значит, доисторический путь через Азию был им неизвестен. Передвижения племен вызвали вторжения в долину Тигра – Евфрата посредством миграций в южном направлении – возможно, шумеры шли по этому пути из Центральной Азии, и позже имел место перенос культуры из региона Каспийского моря. Но оседлые империи явно не делали попыток проникнуть на эти северные земли до времен Тиглатпаласара (примерно 1100 до н. э.), когда были покорены мидяне. Это завоевание привело в страну, через которую проходил сухопутный маршрут, однако мы не располагаем свидетельствами того, что ассирийцы проникли дальше, и можем предположить, что восстание мидян (около 710 до н. э.) остановило дальнейшее продвижение.

В восстановленной Вавилонской империи обнаруживается много свидетельств общения с Индией, которое могло вестись и по суше, и по морю. К примеру, балки из тика использовались в храме луны в Уре и во дворце Навуходоносора.

Путь в Индию через Центральную Азию был открыт с созданием Персидского царства, и со времен Кира (558–536 до н. э.) персы контролировали Центральную

Азию и пограничные земли Индии. Дарий I, сын Гистаспа, поддерживал регулярную связь с Индией и оттуда получал золото. В 512–510 гг. до н. э. он послал греческого наемника Скилакса исследовать путь вниз по Инду, через Индийский океан и по Красному морю в Арсинои, что недалеко от современного Суэца. Это предполагает, что персидский монарх подробно исследовал путь, уже известный по слухам. Дарий подробно исследовал всю долину Инда и сделал ее сатрапией своего царства. Самое раннее прямое упоминание о восточных владениях мы находим в надписях Дария в Персеполе и Накше-Рустаме. Последние датируются примерно 486 г. до н. э. Дарий утверждал, что является царем Персии, Сусианы, Вавилонии, Ассирии, Аравии, Египта, Спарты, Ионии, Мидии, Армении, Каппадокии, Парфии, Зарангии, Арии, Хоразмии, Бактрии, Согдианы, Гайдары, Саки, Саттагидии, Арахозии и Маки. Индийская сатрапия снабжала Персию золотом, полученным из аллювиальных залежей в Дардистане, которые истощились уже в следующем веке. Это объясняет также присутствие индийских лучников в армии Ксеркса.

Но Дарий только установил политический контроль над путем, уже известным торговцам. На обелиске Салманасара III (860 до н. э.) есть надпись об обезьянах, слонах и верблюдах, что указывает на торговые связи с Бактрией и Индией. Этим же путем на запад поступал хлопок и, вероятно, древнееврейское слово karpas, которое встречается только в позднем словаре Эсфирь (I, 6) и является передачей санскритского karpasa.

Поскольку часть Индии оказалась в составе Персидского царства, невозможно предположить, чтобы ее не знали греки, которые вели исследования для Дария. Самые ранние ссылки встречаются у Гекатея, труды которого нам известны только по цитированиям их другими авторами. В них содержится информация, полученная задолго до времен Дария и относящаяся к периоду торгового обмена до персидской имперской экспансии. Геродот (ок. 478 до н. э.) приводит информацию, возможно, почерпнутую у Скилакса и его спутников. Геродот был жителем той же провинции, что и Скилакс, и повторяет легенды, имеющие индийское происхождение. Ктесий, греческий врач при персидском дворе, мало что добавляет к информации, поскольку ограничивается пересказом красивых сказок. Монеты индийской сатрапии Персии были обнаружены в Пенджабе. Также можно говорить об отчетливых следах персидского влияния в искусстве и архитектуре.