Текст книги "Лицемерие ангелов"

– Наверное, я ничего не понимаю в вашем идиотском разговоре, но что может утка знать о людях?! – вмешался Андрей. Однако на этот раз Рафаил на него даже не взглянул.

– Привязанность к подопечному может быть даже полезной, – неожиданно поддержал Элли Метатрон. – Но всё хорошо в меру. Э триста сорок семь, в вашем случае ни о какой мере говорить не приходится. Вы понимаете это?

– Да, ваша честь, – неожиданно для Рафаила и судьи-англичанки согласилась Элли. – Я и не думала утверждать, что поступила законно и являюсь образцовым ангелом, или что заслуживаю снисхождения. Я нарушила закон и готова понести наказание. Всё, что я хочу донести до суда, это то, что для спасения моего подопечного были рациональные причины, и, независимо от личных привязанностей, он заслуживал спасения.

Метатрон вздохнул и посмотрел на Элли пристальным и немного печальным взглядом.

– Видите ли, есть определённая причина, почему подопечных нельзя спасать, когда метка смерти уже получена, – сказал он. – И, если говорить откровенно, эта причина – не бессмысленная растрата энергии, а возможные последствия такого спасения, – другие судьи взглянули на председателя с неодобрением, точно он рассказывал государственную тайну кому попало. – Вы ещё слишком юны, чтобы знать это, но я скажу: Источник ставит метку смерти не просто так. Есть определённая система, баланс между жизнью и смертью, и нарушать работу этой системы чрезвычайно опасно. Последствия могут быть катастрофическими, и мы не в силах их предугадать. Метка смерти – это знак судьбы. Достойные люди часто умирают слишком рано, но если такова их судьба – мы не вправе этому противиться. Теперь вы понимаете, почему законы нужно соблюдать?

– Да, ваша честь, теперь мой поступок выглядит более опрометчивым, – сказала Элли. – Однако я не знала про тот риск, о котором вы говорите, а поэтому не могла принять его в расчёт.

– Верно, вам достаточно было просто соблюдать букву закона, – Метатрон сделал короткую паузу, пристально глядя на Элли. – Теперь, когда день получения метки смерти миновал, спасение вашего подопечного уже не будет нарушать подпункт один пункта тридцать два Свода законов. Впрочем, растрата энергии – всегда растрата энергии. Теперь, если вашему подопечному будет что-либо угрожать и вы сможете его спасти без существенной растраты энергии, ваши действия будут считаться законными. Однако ваш подопечный уже должен быть мёртв, продление его жизни может лишь усугубить грядущие последствия, хотя мы не знаем этого наверняка. И у меня к вам лишь один вопрос: если вашему подопечному вновь будет угрожать опасность, попытаетесь ли вы снова его спасти?

Элли знала, какой ответ будет свидетельствовать в её пользу. Но также она знала, что Метатрон не поверит в эту ложь, да и остальные судьи тоже. Поэтому она сказала правду:

– Безусловно.

– Что ж, честный ответ, – прокомментировал Метатрон. – Этого я и ожидал. Коллеги, думаю, нам нужно посовещаться и вынести решение.

Перед пятёркой судей возникла полупрозрачная мерцающая перегородка, отделившая их от остальной части зала. Судьи повернулись друг к другу и, похоже, начали переговариваться без слов. Много времени это не отняло: секунд пятнадцать спустя мерцающая перегородка исчезла. Рафаил выглядел недовольным, остальные судьи оставались безэмоциональными.

– Э триста сорок семь, – начал Метатрон, – несмотря на незаконность ваших поступков, вы действовали исключительно из благих побуждений, и поэтому суд решил, что непосредственно против вас не будут применены никакие карающие меры. Однако метка смерти была нарушена, и, если оставить всё как есть, ситуация может лишь усугубиться. Поэтому суд решил освободить вас от вашего подопечного. Вы будете поставлены в очередь на получение подопечного и в течение двадцати четырёх часов получите нового. Что до вашего старого подопечного, то ему будет стёрта память о вас. Также, чтобы гарантировать исключение опасных инцидентов в будущем, вам отныне запрещается приближаться к нему и вступать с ним в какие-либо контакты. Э триста сорок семь, у вас есть возражения по поводу решения суда?

– Да, ваша честь, – не задумываясь, ответила Элли. – Я прошу у суда не освобождать меня от подопечного. Вместо этого я готова принять любые карающие меры непосредственно против меня, какие сочтёт нужным использовать суд.

Рафаил усмехнулся, а Метатрон спокойно сказал:

– В карающих мерах нет нужды – вы и так всё прекрасно осознаёте. Что до вашего подопечного, то о нём позаботится Верховный совет. Ваше участие может значительно осложнить и без того непростую ситуацию.

– Ваша честь, я знаю своего подопечного лучше, чем кто-либо другой, – возразила Элли. – Вы сами сказали, что мы не в силах предугадать последствия нарушения метки смерти, значит, может оказаться так, что теперь моего подопечного как раз нужно спасать, чтобы предотвратить катастрофическое развитие событий.

– Аргумент неплохой, но лишённый фактов, – прокомментировал судья-гуманоид.

– В любом случае, теперь я понимаю опасность последствий от принятия необдуманных решений и готова согласовывать любые свои действия касательно подопечного с лицом, которое назначит суд или Верховный совет для расследования данной ситуации, – продолжила Элли. – Кроме того, я обязуюсь увеличить выработку энергии и регулярно перевыполнять план.

– И на сколько? На пять процентов? – с усмешкой поинтересовался Рафаил.

– В два раза, – с уверенностью в голосе ответила Элли.

Все судьи, кроме Рафаила, а также секретарь выглядели удивлёнными. Судья-англичанка начала перешёптываться со своим аскетичным коллегой, а Метатрон – с судьёй-гуманоидом. Рафаил же пристально уставился на Элли и, спустя несколько секунд, заявил:

– Вы лжёте!

– Ваша честь, я говорю правду, – спокойно, но настойчиво возразила Элли.

– Если бы вы могли столь значительно перевыполнять план, вы бы это делали, – заметил Рафаил, широко улыбнувшись во весь свой мультяшный клюв. – А вы… – он быстро поводил пальцами на полупрозрачном экране перед собой, изменив кучу геометрических фигур, – перевыполняли план лишь в пределах одного процента. Вы просто не сможете осуществить заявленное! Да и почти никто не сможет!

– Дайте мне три дня, и я докажу, что могу перевыполнять план в два раза, – сказала Элли. – Если же я не справлюсь… что ж, тогда вы освободите меня от подопечного и назначите дополнительное наказание за то, что я отняла ваше время и обманула ожидания.

Судьи опять начали совещание за мерцающей перегородкой. Вскоре оно закончилось, перегородка исчезла и Метатрон заговорил:

– В других обстоятельствах мы, несомненно, согласились бы на предложенный вами трёхдневный эксперимент. Однако сейчас мы не может пойти на такой риск. Вас слишком опасно оставлять с вашим подопечным.

– Я прошу у суда разрешения на аудиенцию у архангела Михаила до вступления решения в силу, – заявила Элли. Она по-прежнему старалась говорить убийственно спокойным голосом, но сейчас в него, против её воли, вкрались нотки отчаяния. «Они не понимают, но Михаил понял бы. Он поймёт меня», – Элли почему-то была в этом уверена, хотя ни разу не говорила с Михаилом лично. Она знала, что он может отменить любое решение суда, но ирония заключалась в том, что для этого суд сначала должен пустить к нему подсудимого. И не было ничего удивительного в том, что ангельский суд не часто пускал подсудимых к Михаилу.

– У архангела Михаила слишком много других забот, он не может выслушивать каждого ангела, совершившего правонарушения. Именно поэтому и существует Верховный суд, – вздохнув, сказал Метатрон. После короткой паузы он продолжил: – Э триста сорок семь, поймите, мы не стремимся вас наказать. Решение суда обусловлено лишь тем, что вы не сможете сохранить беспристрастность в отношении вашего подопечного и нарушите любые данные вами обещания, если что-то будет угрожать его жизни. Ваше упорство в нежелании соглашаться с решением суда доказывает правильность этого решения. Я могу лишь надеяться на то, что вы не совершите подобной ошибки с вашим новым подопечным и сможете в дальнейшем всегда сохранять ясность ума. У вас есть другие возражения?

– Нет, ваша честь, – после короткого молчания тихо ответила Элли. Она не знала, что ещё можно придумать. Осталось лишь признать поражение.

– Тогда объявляю решение Верховного суда ангелов по заседанию номер четыреста восемьдесят восемь тысяч пятьсот двадцать два вступившим в законную силу, – официальным тоном провозгласил Метатрон. – Тагас, займись памятью этого смертного. Только аккуратно, не сотри ничего лишнего!

– Пара минут, и всё будет готово, – откликнулся секретарь, быстро изменяя геометрические фигуры на своём экране. Метатрон, тем временем, тоже занялся своим экраном, и спустя несколько секунд боль в руке Элли резко прошла. Взглянув на ладонь, Элли не обнаружила никаких следов метки смерти.

– Итак, вы свободны от своего подопечного, – объявил Метатрон. – Можете пока заняться любым делом, что вам по душе, только не приближайтесь к старому подопечному. Очень скоро у вас будет новый. Вы вольны покинуть Дворец правосудия.

– Да, ваша честь, – промолвила Элли. Она чувствовала, что вместе с болью лишилась чего-то ещё. На её душе образовалась непривычная пустота. Она ощущала такое раньше только после смерти своих предыдущих подопечных, но сейчас это чувство было куда сильнее. Андрей, однако, не умер. Видимо, дело было в том, что её связь с ним исчезла.

Андрей тоже ощутил внутреннюю пустоту. До этого момента он не воспринимал происходящее вокруг всерьёз, но теперь заволновался и начал усиленно соображать, пытаясь понять, что случилось.

Дверь из зала суда открылась, из образовавшегося проёма лился тёплый белый свет, за которым не получалось ничего разобрать. Элли медленно пошла в него, повернувшись к Андрею спиной. «Главное, я его спасла, и он жив, – думала она. – Теперь о нём позаботится Верховный совет. Я сделала всё, что смогла. Он меня забудет, но я всегда буду о нём помнить. Быть может, если повезёт и новый подопечный станет жить где-нибудь неподалёку, я ещё увижу его. Надеюсь, он проживёт долгую и счастливую жизнь. А то, что я больше никогда с ним не поговорю, будет моим наказанием. За всё нужно платить, и это цена за его спасение. Что ж, я заплачу эту цену. Главное, чтобы он был жив…».

– Не уходи! – крикнул Андрей ей вслед и попытался побежать за ней, но невидимая сила удержала его на месте. Он не столько понял, сколько почувствовал, что происходит. – Не уходи! Ты же обещала, что не уйдёшь! Не уходи!..

Элли словно обожгло огнём. Она осознала, что ей не оставили выбора. Ей придётся стать предателем, нужно лишь решить, кого именно предать. Она оглянулась и встретилась с Андреем взглядом. Они смотрели друг на друга какое-то мгновение, но этого оказалось достаточно. Решение было принято. Метатрон был тысячу раз прав: она теряет адекватность, когда дело касается её подопечного. Сложно представить большего безумия, но Элли уже знала, что всё равно сделает это. Она не допустит, чтобы Андрею стёрли память о ней, не оставит его один на один с Верховным советом, заинтересованным лишь в его смерти. Она никогда не думала, что совершит подобное, но в этот решающий миг ей показалось, что всё к этому и шло. Все эти годы она готовилась к этому дню, и пути назад уже нет…

Отвернувшись от Андрея, Элли резко взмахнула рукой в сторону ближайшего к ней стражника, а спустя долю секунды – в сторону другого. Стражников подняло в воздух и с огромной скоростью отшвырнуло в разные стороны, точно котят. В тот же миг Рафаил подскочил на ноги. Всё это время он внимательно наблюдал за Элли и, похоже, ожидал от неё чего-то подобного. Он направил на неё своё крыло-руку, и из кончиков мультяшных перьев вырвался мощный луч белого света. За мгновение ока он достиг Элли, но та успела выставить вперёд ладонь – и луч с громом ударился в неё. В месте удара полыхнула слепящая вспышка, во все стороны разлетелись снопы искр. Вокруг Элли замерцало полупрозрачное силовое поле, сдерживающее луч. Он продолжал бить в него пару секунд. За это время остальные судьи и секретарь повскакивали на ноги, но, не ожидая такого развития событий, ничего больше не сделали. А затем Элли закричала. Окружающее её силовое поле схлопнулось в её ладони, и из неё, пожирая луч Рафаила, вихрем вылетел поток ослепительного света. Уткоподобный архангел попытался защититься, но его смело вместе с частью трибуны. Поток света с грохотом пробил стену зала и унёс Рафаила за собой.

На строгом лице Метатрона вместе с удивлением, впервые за очень долгое время, непроизвольно промелькнул страх. Он взмахнул рукой – и всю трибуну окружило полупрозрачное силовое поле. Другие судьи создали силовое поля вокруг себя, затем это сделал и Метатрон. Лишь секретарь остался стоять с открытым ртом, да два стражника, не получив никаких приказов, от растерянности не знали, что им делать.

Элли, не теряя ни секунды, с криком рассекла рукой воздух в сторону трибуны. Ошеломлённо наблюдавшему за всем этим Андрею показалось, что эта атака не удалась – к трибуне устремилось лишь неясное свечение, напоминающее длинный желтовато-прозрачный бумеранг. Однако за отсутствием визуальных эффектов скрывалась мощь цунами: силовое поле, защищавшее трибуну, лопнуло, точно мыльный пузырь. Невидимая сила начала превращать доски из красного дерева в мелкие щепки. Экран секретаря разлетелся тысячью осколков, а затем и самого секретаря неестественно согнуло пополам и увлекло вслед за щепками и осколками, словно тряпичную куклу. Силовые поля всех судей в мгновение ока сдуло, как пламя свечей, и архангелы против своей воли устремились вместе с общим потоком к стене за их спинами. Стена зала, уже пробитая в одном месте, на этот раз рассыпалась мелкими камнями целиком. А затем трибуна, архангелы и стена улетели в неизвестную даль, оставив за собой лишь глубокий след на мраморном полу, точно по нему прошёлся бульдозер. Там, где была стена, теперь виднелись облака в белом сиянии. И всё это произошло за какие-нибудь три-четыре секунды.

Поняв, что о судьях можно пока не беспокоиться, Элли побежала к Андрею. Однако рядом с ним по-прежнему стояли два стражника, и они прекратили бездействовать. В Элли одновременно полетел светящийся шар и ударила молния. Впрочем, она была готова к продолжению боя. Её вновь окружило силовое поле, отбившее шар в сторону и поглотившее удар молнии. Элли на бегу взмахнула вперёд обеими руками, и от неё к стражникам устремилось нечто невидимое. Чем бы оно ни являлось, его мощь была столь велика, что у Андрея волосы встали дыбом и спёрло дыхание, когда оно пронеслось мимо. Стражники попытались защититься, но тщетно: их увлекло вместе с обломками ломающегося пола, и спустя секунду в другой стене зала уже образовались две дыры, в которых стражники и сгинули.

Элли, тем временем, подбежала к Андрею и схватила его за руку. Полуразрушенный зал суда исчез. Андрей чувствовал, что падает вместе с Элли сквозь облака, причём намного быстрее, чем это позволяло ускорение свободного падения. Вокруг образовалось яркое белое сияние, его свет почему-то успокаивал и вселял надежду. В какой-то момент Элли отпустила руку Андрея и тут же исчезла из виду. Спустя пару секунд падение закончилось, и Андрей проснулся. Ощущения от падения были столь реалистичными, что он тут же сел на кровати и принялся озираться, тяжело дыша. Его первой мыслью было недоумение: как это он умудрился упасть на собственную кровать и не пробить потолок? Чуть позже, немного придя в себя, он понял, что это был всего лишь сон. Однако он ещё никогда не запоминал ни один из своих снов так ярко и в мельчайших деталях, как это случилось сейчас.

– Блин, что за бред мне приснился? – спросил Андрей вслух. – Суд какой-то идиотский… Приснится же!

Он улёгся обратно на кровать и попытался заснуть, размышляя над увиденным во сне. «Разумеется, это был всего лишь сон, – думал он. – Ничего более. Странный, конечно, и очень яркий, но просто сон». Однако одна вещь не давала ему покоя: ощущение пустоты. Оно возникло во время сна и с тех пор никуда не исчезало. Вместе с этой пустотой Андрей вдруг осознал всю глубину своего одиночества. Ему показалось, что до этого дня он никогда не был по-настоящему один. Жутко захотелось, чтобы эта пустота исчезла, чтобы всё вновь стало, как раньше. Однако какая-то часть сознания Андрея уже знала, что пустота не исчезнет, и что теперь ему придётся привыкать к ней. Ведь от любого сна рано или поздно приходится проснуться.

Глава 9.

Пробуждение.

Дворец правосудия стремительно приобретал свой первозданный вид. В этом ему помогали вернувшиеся из вынужденного полёта судьи, секретарь, стражники и ещё два старших ангела, оказавшихся поблизости, когда Элли отправила судейский состав полетать. Как только с восстановлением Дворца было покончено, судья-гуманоид возмущённо и негодующе вопросил:

– Что это вообще было?!

– Нам это тоже очень интересно, – поддержал его один из двух старших ангелов, которые отсутствовали на слушании.

– Подсудимая устроила погром и сбежала, Зефон, – ответил старшему ангелу один из стражников.

– И как это произошло?! – удивился и без того удивлённый Зефон.

– Вот именно, как?! – продолжал негодовать судья-гуманоид.

– Рядовой ангел просто не может быть способен на такое! – заявила судья-англичанка категорическим тоном.

– Она дралась почти как Михаил, – спокойно заметил аскетичный судья.

– Да уж, – тихо промолвил Метатрон и громче добавил: – Тагас, проверь использование Источника ангелом Э триста сорок семь за последние двадцать минут!

– Сейчас, – откликнулся секретарь суда. Он уже успел занять своё привычное место, в отличие от судей, собравшихся перед трибуной, и принялся водить пальцами на только что восстановленном полупрозрачном экране. Взгляды всех остальных устремились на него. Через несколько секунд секретарь озадаченно возвестил:

– За последние двадцать минут ангел Э триста сорок семь не обращалась к Источнику.

– Что?! – воскликнул Рафаил, видимо, рассчитывавший на то, что Элли каким-то образом устроила неестественно интенсивную для рядового ангела растрату энергии. Уткообразный архангел сейчас выглядел растрёпанным и оглушённым – похоже, ему досталось больше всех. Однако способность мыслить он не утратил.

– Да этого просто не может быть! – с непоколебимой уверенностью заявила судья-англичанка.

– Наверняка ошибка какая-то! – воскликнул кто-то из стражников. – Перепроверь запрос!

Тагас опять принялся водить пальцами на экране. В это же время судья-гуманоид молниеносно подлетел к своему полупрозрачному экрану и тоже начал совершать с ним какие-то замысловатые манипуляции.

– Всё верно! – почти одновременно объявили секретарь и судья-гуманоид.

– Но я пока не вижу рационального объяснения! – добавил судья-гуманоид.

– Теперь это странное происшествие выглядит ещё более странным, – задумчиво промолвил аскетичный судья.

– Оно выглядит каким-то бредом! – отрезала судья-англичанка.

– Просто уточняю: рядовой ангел раскидал вас всех, разнёс тут всё и ни разу при этом не обратился к Источнику? – поинтересовался Зефон.

– Похоже на то, – ответил Тагас и пожал плечами, как бы говоря, что он понятия не имеет, как это произошло.

– Против нас она применила конусовидную волну с максимальным проникающим эффектом и минимальным воздействием, – сказал аскетичный судья. – Только Михаил и Люцифер смогли бы защититься от неё. Для атаки такого уровня ангел должен обладать великолепным самоконтролем и задействовать большой объём энергии: больше, чем ширина канала рядового ангела позволяет накопить за три минуты. Другими словами, рядовой ангел в принципе не может выполнить такую атаку, поскольку не способен накапливать энергию больше трёх минут подряд. Однако если Э триста сорок семь не обращалась к Источнику, то это всё не имеет значения.

– Вот именно! – воскликнул судья-гуманоид, молниеносно подлетев к своему аскетичному коллеге. – Откуда у неё взялась энергия на атаку, если не из Источника? Она научилась подключаться к Бездне? По-моему, это в принципе невозможно!

– И она не похожа на гения, – добавил Рафаил. – Типичный ангел-филантроп. План почти никогда заметно не перевыполняла. Во время последнего вторжения демонов чуть не погибла и самостоятельно не одолела ни одного противника. В последние дни занималась в боевой школе Уриила, но там не учат сражаться без использования Источника.

– Неужели она самостоятельно поняла, как можно накапливать энергию на неопределённый срок и в любом количестве? – судья-гуманоид задумался. – Но ведь для этого нужны строго специфичные действия, это нельзя узнать случайно!

– И никто не стал бы ей об этом рассказывать! – заявила судья-англичанка. – Если бы кто-то из нас проболтался, Михаил об этом уже бы узнал!

– Правуил Сумасшедший, – негромко промолвил Метатрон, и взгляды всех присутствующих обратились к нему. Сейчас на его голове не было чёрной шапочки, в остальном же он выглядел по-прежнему. Посмотрев на коллег своим пронзительным взглядом, он продолжил: – Э триста сорок семь обещала перевыполнять план в два раза, и я чувствовал искреннюю уверенность в её словах. Э триста сорок семь атаковала нас без использования Источника и победила. Это единственное объяснение: Правуил Сумасшедший. Тагас, сколько времени она контактировала с ним?

– Для этого нужно будет поднять архивные записи, – в наступившей тишине после короткой заминки ответил секретарь.

– Так займись этим, мы подождём, – скомандовал Метатрон.

– Хорошо, – Тагас принялся быстрее прежнего водить пальцами по своему экрану.

– Думаешь, это возможно? – судья-гуманоид обратился к Метатрону. – Она настолько умна, а мы о ней до сегодняшнего дня ничего не слышали?

– Возможно, поэтому и не слышали, – ответил за Метатрона аскетичный судья.

– По-вашему, эта ваша подсудимая сумела отыскать в речах Правуила Сумасшедшего смысл?! – изумился Зефон. – Да я бы его никогда не отыскал, если бы уже не знал тех секретов, что он разбалтывал всем подряд!

– На это мы и надеялись, – сказал Метатрон. – Вычленить из потоков его бреда смысл было очень сложно, и мы подумали, что никому это не удастся. Боюсь, мы ошиблись.

Воцарилась тишина, которую вскоре прервал Тагас:

– Контакты между ангелом Э триста сорок семь и архангелом Правуилом в форме диалога или монолога длились более двухсот часов.

– Святые угодники! – воскликнул один из стражников.

– И как она это выдержала?! – вопросил другой стражник.

– Этого более чем достаточно, чтобы узнать целый набор секретов, – произнёс Метатрон.

– Проклятый псих! – выругался Рафаил. – Надо было изолировать его, а не надеяться, что всё и так обойдётся!

– Теперь уже поздно, – Метатрон вздохнул. – Тагас, попробуй отыскать текущее местоположение ангела Э триста сорок семь.

– Стандартным поиском? – уточнил секретарь.

– Да.

– Один момент, – после нескольких манипуляций с экраном Тагас озадаченно уставился на него, перевёл взгляд на судей и, пожав плечами, возвестил: – Она везде.

Кто-то потрясённо охнул, а Метатрон сказал:

– Она поставила множественные флуктуационные помехи. Всё сходится. И это значит, что ситуация даже хуже, чем я предполагал.

– Эта филантропка не смогла бы сразу понять что-нибудь из речей Правуила! – заявил Рафаил.

– Ты прав, – согласился Метатрон. – Думаю, у неё ушли на это годы.

– Так зачем она его слушала так долго, если ничего не понимала?! – удивился кто-то из стражников.

– Возможно, ей просто нравилось, что с ней разговаривает архангел, – предположил Метатрон. – В любом случае, она знала о многих наших секретах уже не одно десятилетие. И если она со своим последним подопечным действительно могла перевыполнять план в два раза, думаю, она это и делала. Только всю лишнюю энергию накапливала у себя. А это значит, что у неё ещё остался огромный запас энергии, и наши проблемы только начинаются.

– Мы всё равно должны её поймать и заставить ответить за содеянное! – воскликнул Рафаил.

– Безусловно, – на бледном лице Метатрона отразилась холодная решимость. – Однако нам придётся сначала всё обдумать, прежде чем действовать. В ближайшее время схватить Э триста сорок семь никому из нас в одиночку не удастся.

– Если всё так серьёзно, нужно сообщить Михаилу, – сказала судья-англичанка и уже собралась, было, улететь из Дворца правосудия, но её остановил Метатрон:

– Подожди, Муриэль! У Михаила и так хватает хлопот. Уверен, этому делу не нужна лишняя огласка. Что подумают рядовые ангелы, если информация просочится и станет достоянием общественности?

– Да, возникнут дополнительные проблемы, – медленно проговорил судья-гуманоид, призадумавшись. Остальные архангелы тоже выглядели погружёнными в раздумья.

– Михаил будет не слишком доволен, если его не поставят в известность о подобном инциденте, – заметила Муриэль.

– Только если мы не сможем устранить проблему самостоятельно, – возразил Метатрон. – Тагас, что у нас должно быть дальше?

– Ангел Е пятьсот девяносто восемь, злостное невыполнение плана, – ответил секретарь. – Я его ещё не приглашал.

– Что ж, тогда сейчас пригласишь, – сказал Метатрон. – Мы и так задержались, а это ни к чему. Нам нужно отследить местоположение Э триста сорок семь, и в этом нам поможет Хочмаэль со своими ребятами. Зефон, Семалион, можете попросить его об этом, а мы пока проведём оставшиеся заседания?

– Хорошо, – согласился Зефон, а Семалион, всё время молчавший, продолжил молчать.

– Если подключать Хочмаэля, придётся ему обо всём рассказать, – заметила Муриэль.

– Ничего, он умеет держать язык за зубами, – отмахнулся Метатрон. – Надеюсь, никто из присутствующих тоже не намерен раздувать из произошедшего скандал?

Ответом было молчание.

– Отлично, – заключил Метатрон. – Тогда закончим сегодняшние заседания, а затем разберёмся с Э триста сорок семь.

– Кстати, а с её подопечным ничего делать не нужно? – поинтересовался кто-то из стражников.

– Ты про то, что он побывал в Эхо?

– Ну да. Да и вообще…

– Скорее всего, мы лишь в очередной раз не узнаем, как попасть в Эхо, – Метатрон отмахнулся и молниеносно переместился на своё место за восстановленной трибуной. – Так что это подождёт.

– А вот это нет, – сказал Рафаил и превратился из мультяшной утки в буровато-жёлтого двуногого робота с удлинённым лицом, мало походящим на человеческое. – Надоел этот дурацкий облик. Уже ненавижу своего сопливого подопечного!..

***

В одной из операционных больницы Святого Винсента в Сиднее бригада из хирурга, анестезиолога, ассистента и двух медсестёр начала операцию по трансплантации органов у донора, который формально был признан мёртвым. Сердце донора – молодой девушки, попавшей в автокатастрофу, – продолжало биться, дыхание тоже наблюдалось, однако всё это искусственно поддерживалось медицинской аппаратурой. Подготовительные мероприятия были закончены, и хирург начал делать аккуратный разрез скальпелем в области живота донора.

– Остановка сердца! – на фоне протяжно запищавшего кардиомонитора воскликнула одна из медсестёр.

– Слишком рано! – откликнулся хирург, подняв скальпель в воздух. – Сара, увеличь давление и введи…

– А нет, всё в порядке, – перебила его медсестра, поскольку кардиомонитор перестал пищать и на его линии вновь появились зубцы.

Хирург слегка озадаченно хмыкнул и скомандовал:

– Продолжаем!

Он опустил скальпель, намереваясь закончить разрез, ассистент приготовился вытереть кровь тампоном, но тут анестезиолог неверящим голосом объявил:

– Пульс учащается!..

– Что? – хирург опять остановился и поднял глаза на коллегу.

Анестезиолог не шутил: аппаратура показывала, что сердцебиение донора стремительно ускоряется. Все медики отложили свои дела и тупо уставились на кардиомонитор.

– Но это же… невозможно?.. – проговорил ассистент.

– Глядите! – вскрикнула одна из медсестёр, указав на экран электроэнцефалографа, который не отключили после обследования мозговой активности попавшей в автокатастрофу девушки. Ровные линии на нём резко сменились ломаными, амплитуда и частота зубцов быстро увеличивались.

– Что за?.. – потрясённо пробормотал анестезиолог.

И тут девушка села на операционном столе, шумно вдохнув воздух – явно без помощи аппаратуры. Медики от неожиданности отпрянули в разные стороны, а несостоявшийся донор принялся хаотично махать руками и ногами, сбив с себя подключённые провода и трубки. Из разреза на животе брызнула кровь, аппаратура запищала, а светильники почему-то замигали, хотя хирург не мог вспомнить, когда в больнице последний раз были проблемы с электричеством. Запутавшись в стерильной простыне, девушка вместе с ней свалилась с операционного стола и принялась кататься по полу, продолжая размахивать конечностями. Медики ошеломлённо наблюдали за этим, буквально вжавшись в стены операционной. Спустя секунд десять девушка как-то неестественно легко подскочила на ноги, будто кто-то невидимый её поставил, схватилась обеими руками за свою голову и принялась дёргаться в конвульсиях. Из её носа, ушей и закрытых глаз потекла тёмно-красная кровь, отчётливо послышался хруст костей. Кровотечение быстро прекратилось. Девушка, продолжая держаться за голову, согнулась пополам и истошно закричала. Вся медицинская бригада лишь дружно вздрогнула. Крик внезапно оборвался, а девушка молниеносно выпрямилась и выгнулась назад, точно её сковала столбнячная судорога. Её глаза распахнулись, но были видны лишь белки. Светильники полностью погасли на секунду. Когда они вновь зажглись с обычной яркостью, девушка уже стояла ровно и глядела на ближайшую к себе медсестру остекленелым взглядом. Одновременно с этим правая рука девушки неестественно быстрым движением выдернула катетер, и из места, где он стоял, прыснула кровь. Этого оказалось достаточно: медсестра сползла на пол без чувств. Её коллеги толком не обратили на это внимания, продолжая во все глаза наблюдать за «мёртвым» донором. Девушка, между тем, ещё несколько раз дёрнулась и, кажется, успокоилась. Остекленелый взгляд приобрёл осмысленность, дыхание стало почти ровным. Девушка смотрела на медиков, а медики – на неё.

Хирург, продолжая держать окровавленный скальпель в правой руке, сглотнул и сделал осторожный шаг от стены. Девушка тут же перевела на него взгляд.

– Эмм… вы меня слышите? – робко спросил хирург.

Девушка молча глядела на него.

– Вы помните, как вас зовут? – поинтересовался хирург.

Девушка продолжала молчать.

– Вы понимаете, что я говорю?

Снова молчание.

Набравшись храбрости, хирург сделал шаг в сторону «мёртвого» донора и заговорил так, как он обычно разговаривал с родственниками пациентов, сообщая им печальные новости: