Текст книги "Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником"

2. Торговая площадь

Несмотря на то что сказочные сюжеты – это действительно очень удобный контейнер для донесения до читателя глубинного смысла наших выводов, все-таки приходит момент, когда откладывать погружение в текущую реальность более невозможно. Ввиду чего, боюсь, нам всё же придется с головой погрузиться в мир современного искусства безо всяких смягчающих его восприятие приспособлений. Итак, сказки побоку, далее одна лишь ничем не прикрытая жизнь. Задерживаем дыхание и ныряем!

И начнем мы с того, на чем прервали наше погружение в систему современного искусства, а именно с фигуры куратора. Как вы помните, титул «куратор» у нас принадлежит не только людям, считающим кураторство своей главной профессиональной деятельностью, но и представителям нескольких сопутствующих профессий: галерист, арт-критик, профильный искусствовед, преподаватель. В общем, всем тем, кто так или иначе занимается продвижением искусства подобного рода. Так откуда появляются эти специалисты, почему они настолько уверены в своей правоте и каким образом им удается убеждать в ней окружающих «простых» людей?

Надо сказать, что жизненные и профессиональные пути людей, входящих в это сплоченное арт-сообщество, настолько переплетены, что бывает непросто присвоить какому-то конкретному модерн-арт-профессионалу какую-то конкретную специальность. Несомненно, есть такие галеристы, искусствоведы или собственно кураторы, которые, кроме своего основного рода деятельности, никаких смежных нагрузок на себя не берут, но это скорее исключение, чем правило. В основном человек системы – личность многосторонняя. Сегодня он художник, завтра, глядишь, уже организовал коммерческую галерею по продаже своих и чужих работ, на следующий день обзавелся ученой степенью и должностью в каком-нибудь новомодном или даже классическом учебном заведении, и вот он уже читает лекции подрастающему поколению таких же «специалистов».

Давайте же разберем несколько тезисов, с помощью которых эти люди на таких лекциях умножают количество себе подобных экспертов и обезоруживают людей, скептически относящихся к их вероучению.

Первое, что нужно знать о преподавателе, очутившись в таком вот лекционном зале, – скорее всего, он действительно верит в то, что говорит. Потому что это, как правило, либо какой-нибудь бывший или действующий современный художник, имеющий за душой опыт такого же вот «образования» и навык выживания на нижнем уровне системы современного искусства, либо мелкий галерист или искусствовед, вынужденный распространять это учение ради насущного хлеба.

Следующее, что нужно держать в голове, это та причина, по которой подобных преподавателей так много, а людей, пытающихся донести противоположную точку зрения, почти нет. Причина эта проста и стара как мир: всё всегда в конечном счете упирается в деньги. Вы только не подумайте, что мы говорим о каких-то злонамеренных тайных силах, которые оплачивают распространение выгодной им идеологии современного искусства. Эти лекторы как раз очень любят издеваться над попытками завести разговор о существовании глобального картельного сговора в мире современного искусства, выставляя людей, это говорящих, эдакими неуравновешенными сторонниками теории заговора, взаправду верящими в существование всемирного теневого арт-правительства. Уверяю вас, говорит очередной лектор, за девяносто процентов моей деятельности по популяризации этой части современной культуры мне никто не платит. Я делаю это исключительно из любви к искусству.

Действительно, за эту конкретную лекцию ему, может быть, и не платят, но читает он ее, как правило, отнюдь не за бесплатно. Теперь же всё снимается на видео и выкладывается в интернет, и если он, к примеру, галерист, то он косвенно использует эту рекламную площадку для продвижения своей галереи, а если он куратор или арт-консультант, то ему выгодно иметь как можно больше ссылок на свою персону, ведь потенциальные заказчики ищут потенциальных подрядчиков тоже через интернет.

Но главная причина столь большого количества столь убежденных профессиональных сторонников современного искусства заключается в том, что эта отрасль культуры – это прежде всего рынок, генерирующий денежную массу. А внутри рынка, как правило, всё происходит само собой. Вот и эти «бесплатные» учителя прекрасно понимают, что чем больше молодых людей они убедят в своей правоте, тем большее количество новых игроков появится на глобальном арт-рынке. Отчитает известный галерист пару десятков «бесплатных» лекций в ведущих художественных вузах страны – глядишь, кто-нибудь из нескольких сотен его учеников и пробьется на вершину успеха. А через кого он предпочтет продавать свои шедевры? Конечно, через любимого учителя. К тому же, читая «бесплатные» лекции, очень хорошо обзаводиться контактами распределяющих гранты госчиновников и прочих благодетелей.

Другое дело, что эти лицемерно-улыбчивые люди, как правило, намеренно умалчивают о том, что этот жестокий рынок очень похож на лотерейную пирамиду, на вершине которой сидят главные выгодоприобретатели – крупные коллекционеры и галеристы, посередине находится тоненькая прослойка счастливых владельцев выигрышных билетов – успешные художники, получившие вожделенные славу и богатство, а толстенное основание этой пирамиды забито толпами несчастных оборванцев, не имеющих никаких шансов выиграть заветный миллион.

Вдобавок к этому, помимо самих игроков, здесь есть еще и условные оптовые и розничные продавцы лотерейных билетов, условные телестудии, получившие заказ на организацию съемки и трансляцию розыгрышей, армия адвокатов, на всех уровнях обеспечивающих юридическое прикрытие предприятия, и так далее. В общем, огромное количество людей, напрямую от результатов лотереи как бы не зависящих.

Действительно, какой-нибудь распространитель лотерейных билетов, призывающий простаков испытать удачу, телевизионный оператор, снимающий, как пронумерованные шарики выскакивают из барабана, или банковский операционист, переводящий на счет владельцев пирамиды миллионы долларов, в том, кто именно сегодня станет победителем лотереи, никакой личной заинтересованности не имеют. Их интересует совсем другое: им нужно, чтобы система в принципе бесперебойно работала. Ведь покуда эта денежная пирамида будет исправно функционировать, она будет обеспечивать их скромное, но сытое существование.

Вот и наши велеречивые лекторы, искусствоведы и кураторы – это в подавляющем большинстве такие вот скромные сотрудники «лотерейной компании», честно зарабатывающие себе на жизнь написанием статей, участием в семинарах и чтением лекций, но одновременно вынужденные поддерживать миф о возможности огромного выигрыша для всякого купившегося на их увещевания и всеми доступными средствами доказывающие участникам лотереи честность установленных в этой игре правил.

Ну что же, похоже, мы нашли противоядие против одного из основных доводов, приводимых высоколобыми интеллектуалами в ответ на вопросы из аудитории, касающиеся картельного сговора, якобы существующего в системе современного искусства.

Обычно после каждого такого вопроса они придают своему лицу максимально саркастичное выражение и с полным сознанием своего безусловного превосходства заявляют: «Дорогие мои малообразованные, ничего не смыслящие в искусстве маленькие друзья, существование каких бы то ни было сговоров в системе современного искусства абсолютно исключено хотя бы на том основании, что никто из членов этого „святого семейства“ напрямую ни в каких продажах участия не принимает, а следовательно, всё, что они делают, априори лишено каких бы то ни было корыстных намерений».

Так вот, нет: мало того, что каждый из них зарабатывает на этой системе опосредованно, получая гонорары за лекции, процент от продажи книг и государственные гранты на популяризацию такой вот культуры, так еще многие из них принимают самое непосредственное участие в этой непрекращающейся лотерее, получая проценты от проданных через их галереи картин и гонорары за консультации для бестолковых богатеев, решивших вдруг уподобиться Щукину и Гуггенхайму.

Следующий аргумент, который вы часто можете слышать от этих людей в тот момент, когда они стараются убедить вас в состоятельности того, что они называют искусством, касается развенчания так называемого мифа «я тоже так могу». Вот как этот аргумент выглядит:

Очень часто после того, как «простые» люди выходят с выставки современного искусства, они произносят одну и ту же расхожую фразу: «Да я тоже так смогу…» или «Да мой ребенок такие картинки в детском саду рисует!» и тому подобное.

На самом деле это чистой воды миф, выдающий абсолютно необразованного человека. И развенчать этот миф очень просто: пойдите и нарисуйте, а потом возьмите и продайте свой рисунок или рисунок своего сынишки за миллион… Уверяю вас, ничего не получится. Это совершенно невозможно, потому что система современного искусства состоит из огромного числа дипломированных специалистов, посвятивших этому делу всю свою жизнь. Всё это очень тонкие натуры, имеющие безупречный художественный вкус. Стоит любому из них взглянуть на ваш рисунок, как он тотчас определит его нулевую художественную ценность…

Пожалуй, это самый мерзкий аргумент, приводимый подобными «экспертами» в защиту системы современного искусства. И в первую очередь он отвратителен именно своим неприкрытым цинизмом. То есть вы являетесь членом организации, осуществляющей тотальный контроль над рынком современного искусства, и вы прямо так и говорите: «Никто, кроме нас, не сможет ничего сделать в этой сфере человеческой деятельности, потому что мы ему этого не позволим». Причем вы объясняете это свое «право» наличием в вашей организации большого количества «специалистов», использующих для определения ценности представленных на их суд работ один-единственный рабочий инструмент – свое собственное субъективное мнение. И всё это при полном отсутствии каких-либо объективных критериев оценки.

Знаете, мы обязательно поговорим о профессиональных качествах этих «экспертов» немного ниже, а сейчас позвольте мне привести пару примеров из собственной жизни, иллюстрирующих деятельность других многолюдных организаций, в недавнем прошлом занимавшихся промыванием мозгов нескольким поколениям молодых людей и получавших всяческие материальные блага за распространение официальной идеологии.

Первая история произошла приблизительно в 1984 году в обычной средней советской школе, которую я имел честь тогда посещать. Так случилось, что по причине болезни мне пришлось пропустить несколько недель, а пока я болел, в моем классе был введен новый предмет. Не предмет даже… Это называлось «политинформация». Занятия проходили пару раз в неделю либо во внеурочное время, либо вместо отмененных уроков и являлись чем-то вроде закона Божия, но только вместо Евангелия там преподавали моральный кодекс строителя коммунизма. Другими словами, это была первая стадия погружения ребенка в коммунистическую идеологию.

И вот после некоторого перерыва я прихожу в школу и, надо же так случиться, попадаю прямо на эту идеологическую промывку мозгов. Преподаватель, лысеющий, но молодой еще человек с безразличным взглядом, очевидно, был аспирантом института марксизма-ленинизма, против собственной воли распределенным в нашу школу для повышения морального уровня и социальной ответственности подрастающего поколения. Он прекрасно понимал, что всё это одна большая, никому не нужная формальность, однако отчитать положенное количество часов был обязан.

И вот, на нашу с ним беду, он почему-то вызывает к доске именно меня – ребенка, проболевшего несколько предыдущих занятий, а следовательно, правильных ответов на его вопросы не знающего. Или, может, это был такой инновационный метод обучения: взять ничего не знающего маленького человека и наводящими вопросами привести его к «истине», доказывая правоту учения тем, что даже ребенок почти самостоятельно может постичь ее безупречную логику.

Его вопрос звучал приблизительно так: «В мире существуют два основных типа экономических систем: управляемая и неуправляемая. Как ты думаешь, какая из них более прогрессивна и обладает большей эффективностью?» Немного подумав, я ответил: «Ну конечно же, неуправляемая». После чего лицо преподавателя озарила едва заметная снисходительная улыбка. Дело в том, что, конечно же, это был неправильный ответ, и, очевидно, именно его аспирант и надеялся получить. Ведь что толку в правильном ответе: «Садись, отлично!» – и потом думай, что дальше этим лоботрясам рассказывать. А тут есть где разгуляться. Есть время потыкать этого обгадившегося котенка в его собственную свежую кучку, расспросив, каким путем он пришел к неверному выводу. Затем можно убить несколько минут на опровержение ложного утверждения, потом провозгласить правильный ответ и под конец разъяснить, почему именно этот вариант ответа является единственно верным.

Однако – и к сожалению – этому блестящему плану было не суждено воплотиться в педагогическую реальность. Всё закончилось гораздо быстрее и, надо сказать, большими для меня и моих родителей неприятностями.

Как вы, может быть, уже догадались, я взял свой ответ совсем не с потолка. Ведь я действительно, как и положено прилежному ученику, всерьез задумался над поставленным вопросом, провел анализ имевшихся в моем распоряжении данных и выдал заключение, вполне логично из этих предпосылок вытекающее.

Дело в том, что я был сыном мастера по ремонту теле– и радиоаппаратуры. И мой незабвенный папочка, являясь одним из лучших специалистов в своей области, с завидным постоянством брал работу на дом. В частности, вся округа приносила ему для ремонта свои неисправные телевизоры. Он находил дефект, исправлял его, и затем было необходимо выполнить последнюю операцию, которую в силу определенных причин он очень не любил делать сам. Это была окончательная настройка сигнала. Нужно было настроить каналы на ту или иную телевизионную станцию. Для этого необходимо было выдвинуть из корпуса телевизора блок с кнопками переключения каналов, и в нем за каждой из кнопок находилось малюсенькое зубчатое колесико, которое нужно было поворачивать подушечкой большого пальца до тех пор, пока сигнал на этом канале не становился четким. Ну и как, наверное, вы уже догадались, эта часть работы доставалась мне, потому что папин большой палец был слишком велик для того, чтобы поворачивать только одно, нужное, колесико, а делать это другими пальцами было неудобно.

Итак, в 1984 году в Московском регионе было то ли четыре, то ли пять телевизионных каналов. Соответственно, на панели управления поздних советских телевизоров было пять или шесть колесиков настройки, каждое из которых нужно было вращать около пяти-семи минут. Во время такого прокручивания я часто попадал на фантомную частоту – как бы более слабое эхо нужного канала, и, если я по ошибке принимал это «эхо» за настоящую программу, впоследствии приходилось переделывать половину работы. В результате чего мои пальцы обзавелись такими мозолями, что ими можно было совершенно безболезненно тушить горящие спички.

И вот, после всех этих мучений, школьный учитель предлагает мне подумать над тем, какая экономическая модель лучше: управляемая (то есть та, которую нужно настраивать вручную) или неуправляемая (то есть та, в которой всё происходит само собой). Конечно же, я ответил: неуправляемая, а затем на вопрос учителя, почему я так думаю, напомнил ему этот знакомый каждому советскому человеку мучительный процесс настройки отечественных телевизоров, затем рассказал о том, что видел, как в комиссионном магазине продавцы демонстрировали покупателю автонастройку каналов японского телевизионного приемника, после чего задал опешившему преподавателю встречный вопрос: «Скажите, а вы сами каким путем предпочитаете настраивать телевизионные каналы? А заодно не могли бы вы ответить, каким из этих двух телевизоров вы хотели бы обладать: отечественным, то есть произведенным внутри управляемой экономики, или японским произведением неуправляемой экономической системы?»

Аспиранту института марксизма-ленинизма нечем было ответить на эту неслыханную дерзость. Попросив заведомо не знавшего правильного ответа ребенка поразмышлять на заданную тему, он сам столкнулся с неразрешимым противоречием. На него пристально смотрела аудитория, состоящая из тридцати маленьких, но уже достаточно смышленых людей, совершенно точно знавших, какой единственно правильный ответ может дать этот большой умный дядя, чтобы остаться честным человеком в их глазах.

Это я, собственно, к чему сейчас… Эта история дает нам очень хороший пример тоталитарной системы, с помощью лживой идеологии на протяжении почти века державшей под контролем все процессы подвластного ей общества. У нее были научно-исследовательские институты, набитые профессорами, докторами и аспирантами, написавшими вагоны книг, в которых они оправдывали ее существование. За ними были такие безусловные авторитеты, как Маркс, Энгельс, Плеханов, Троцкий, Ленин и так далее. Они могли доказать кому угодно что угодно. Вот только все эти прекрасные доказательства были унизительно низложены наивным ребенком, предложившим представителю системы сделать простой выбор.

Именно поэтому нас не должно гипнотизировать огромное количество «экспертов», на протяжении века твердящих одну и ту же мантру о том, что только они – люди, получившие звания и заслужившие уважение внутри своей замкнутой системы, – владеют истиной в последней инстанции и могут распоряжаться ею по своему усмотрению, без какой-либо оглядки на «простых» людей. Этих «экспертов» так много и они так уверены в себе совсем не по причине истинности их учения. Они просто отрабатывают свой хлеб. Поверьте на слово, подавляющему большинству из них все эти разноцветные пятна нравятся не больше, чем нам с вами. Но для того чтобы иметь хороший доход, они просто обязаны продавать эти «лотерейные билеты» тысячам наивных бедолаг. Потому что наличие большого количества истово верующих в возможность многомиллионного выигрыша простаков является главным условием существования этого крайне прибыльного предприятия. И для того чтобы вам стало окончательно понятно, каким именно образом на самом деле функционирует рынок современного искусства, позвольте рассказать вам еще одну поучительную историю из собственной жизни.

3. Королевская битва

Как известно, к концу восьмидесятых годов прошлого века СССР довел свою экономику до очень печального состояния. И произошло это потому, что в основе устройства советского общества лежала одна фундаментальная ошибка. Идеология, на базе которой оно было воздвигнуто, не учитывала реальные базовые потребности простого человека. Напротив, трудами многочисленных «специалистов» в области коммунистической идеологии был создан образ идеального советского человека, и на основе этих не имевших ничего общего с действительностью фантазий была построена реальная государственная экономическая система. И вполне естественно, что, когда этой вымышленной реальности пришлось столкнуться с суровой действительностью, она тотчас рассыпалась в прах, оставив сотни миллионов бывших советских граждан один на один с беспощадной эпохой первоначального накопления капитала.

Ведь человек, выросший в социалистическом обществе, был во многом подобен ребенку, все потребности которого обеспечивают взрослые. Это общество, собственно, и просуществовало так долго только потому, что дарило своим членам чувство абсолютной защищенности. А кроме этого оно давало простому человеку возможность почти ни о чем не думать и ни о чем не заботиться самостоятельно. Единственное, что от тебя требовалось, – ходить на работу. Всё остальное было заботой государства.

Например, ты не мог купить недвижимость. Тебе ее предоставляло государство. Да, это жилье было не очень хорошего качества и ты не мог выбирать, где оно будет находиться, зато оно было абсолютно бесплатным. Тебе также не нужно было думать о том, в каком приморском отеле ты проведешь свой следующий тридцатидневный отпуск. Бесплатную путевку в ведомственный санаторий тебе также давало государство. А еще у тебя не было необходимости заботиться об образовании своих детей. Вся система советского образования, включая высшее, была совершенно бесплатной. Мало того, что родителям не нужно было платить, например, за обучение в университете, – государство само предоставляло бесплатное общежитие и выплачивало стипендию каждому студенту. И все эти блага ты получал в обмен на одну лишь покорность правящей системе.

Однако, несмотря на всю кажущуюся выгодность подобной сделки, население Советского Союза не выглядело таким уж счастливым. Ведь каждый работал не потому, что делал что-то интересное и нужное, а просто потому, что должен был где-то работать. К тому же размер материального вознаграждения за такой труд никак не зависел от его качества. И поэтому те товары и услуги, которое производило это общество, были просто отвратительного качества. Единственное, на чем в последние годы своего существования держалась экономика этого неудавшегося государства, это доходы от нефтегазового экспорта. И как только цены на энергоносители вдруг рухнули, вместе с ними рухнул и СССР. Причем страна не была разрушена каким-то злонамеренным внешним или внутренним врагом – она именно рухнула, подобно тому как рушится здание, построенное на негодном фундаменте.

К зиме 1991/1992 годов положение с обеспечением населения продуктами питания стало настолько критическим, что правительству пришлось просить о гуманитарной помощи страны Запада. Медлить с реформами было невозможно. Была объявлена девальвация национальной валюты, свобода слова и коммерческой деятельности. Железный занавес рухнул, и население бывших советских республик вдруг захлестнула волна дикого капитализма.

Извините за столь длинную предысторию, но она необходима для того, чтобы вы лучше понимали, из каких людей состояла та толпа, о которой я сейчас буду рассказывать.

Капитализм в новой России начался вдруг. Первого января 1992 года мы легли спать в прежнем, хорошо знакомом мире, а на следующее утро нас окружала уже совершенно новая, неизвестная реальность. Мы проснулись нищими, бесполезными и беспомощными созданиями. Магазины были пусты, накопления заморожены, а идеалы втоптаны в грязь. Из социального детского сада, в котором счастливо прозябало несколько поколений советских людей, нас вдруг загнали в клетку для боев без правил и заставили драться друг с другом за право на достойное существование.

Чтобы запустить процесс перехода экономики на новые, капиталистические рельсы, правительство решило поделить всю собственность СССР между ее гражданами, и в результате каждый из нас стал счастливым обладателем приватизационного чека (ваучера) на десять тысяч рублей, который формально можно было обменять на акции любого предприятия. В стране началась кровавая ваучерная лихорадка. Вдруг объявились сотни каких-то мутных ваучерных фондов, заманивающих доверчивых финансовых младенцев имбирными пряниками будущих бесконечных дивидендов. Открылись десятки бирж, торговавших рогами северных оленей, ураном, спичками, гигиеническими прокладками, золотом, красной ртутью и акциями заводов и финансовых пирамид. Все вокруг вдруг сделались маклерами, трейдерами и брокерами, а биржевые сводки и курсы основных валют стали главным чтением бывших советских инженеров, агрономов, рабочих, колхозников и творческой интеллигенции.

Не минула сия скорбная чаша и вашего покорного слугу. В какой-то момент о продаже своих акций заявил очередной финансовый фонд, и вот уже мы с другом подходим к толпе охочих до быстрой наживы сограждан, скопившихся перед дверями его офиса за несколько часов до начала продаж. Расспросив окружающих, мы быстро выяснили, что у очереди есть куратор – ответственный гражданин, который вызвался упорядочивать эту толпу. Мы нашли этого доброго самаритянина и, получив от него номер, встали в указанное место в конце длинной очереди, смиренно ожидая осуществления мечты. Ведь, несмотря на то что у меня на руке красовался написанный черным маркером номер 500, я твердо знал, что я обязательно добьюсь своего и уже к вечеру превращу свои три сотни в несколько тысяч долларов. А если эту авантюру провернуть несколько раз, моя безбедная старость была бы обеспечена. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Возможно, вы подумали, что мои розовые мечты были результатом той же тотальной финансовой безграмотности, которой страдали и остальные четыреста девяносто девять номеров этой очереди. Уверяю вас, мы с другом были не так просты. Дело в том, что один наш одноклассник буквально за неделю до этого «великого стояния» устроился брокером на одну из недавно открытых фондовых бирж. Он даже протащил нас в торговый зал, чтобы мы могли своими глазами увидеть, как всё там работает. Так вот, накануне он слил нам информацию о том, что завтра и, может быть, еще послезавтра на этой бирже можно будет провернуть одну фантастически выгодную операцию. Всё, что нам нужно, это раздобыть некоторое количество акций этого фонда и принести их ему. Дальше он их как-то подложит в общий пакет по хитрой сделке, которую проворачивает его контора, и уже утром следующего дня каждый вложенный нами доллар чудесным образом превратится в десять, а то и двадцать условных единиц.

И вот мы стоим в очереди. А надо сказать, что это была не то чтобы прямо очередь, – скорее, это была толпа людей с номерами, которая занимала весь тесный внутренний дворик старого административного здания. Люди приходили и уходили, рассказывали друг другу всякие байки о невероятно разбогатевших на дивидендах коллегах, соседях или родственниках. Кто-то продавал и покупал ваучеры. Кто-то торговал акциями других компаний и фондов. Кто-то за солидное вознаграждение предлагал вновь прибывшим свое двузначное место в очереди. Какие-то шустрые старушки торговали пирожками и сигаретами. Хитрые бабки ходили в соседний коммерческий магазин, покупали там пачку сигарет, а потом продавали их по одной штуке с прибылью в двести процентов. При этом время от времени внутрь толпы погружались какие-то хмурые, атлетично сложенные молодые люди. А уже через несколько минут они выводили из очереди и уносили за пределы двора какого-то ошалевшего мужичка.

В десять часов утра двери офиса открылись. Очередь оживилась. Началось какое-то медленное судорожное движение. Нас с другом засосало внутрь толпы. Прошел час, затем второй и третий… За разговорами с окружающими «инвесторами» время текло достаточно незаметно, пока вдруг в какой-то момент я не понял, что нахожусь на том же самом месте, с которого началось всё наше стояние. В голову начали закрадываться смутные подозрения. Я обратил внимание на явное несоответствие количества вошедших в заветную дверь количеству счастливых «акционеров», пробирающихся сквозь толпу к единственному выходу из двора-колодца. Было и другое наблюдение. Очень быстро стало очевидно, что лица входящих и выходящих из офиса людей с определенной периодичностью повторяются. При этом через толпу к единственному выходу никто из них ни разу не протискивался. К тому же всё это были такие же суровые спортивные ребята, как те, что помогали некоторым помятым стояльцам навсегда покинуть очередь.

Оглядевшись по сторонам, я обнаружил кучу строительного мусора, наваленного в углу двора. Оставив друга дожидаться в очереди, я забрался на эту возвышенность, для того чтобы увидеть всю картину с высоты воробьиного полета. То, что мне открылось с этой «вершины», стало для меня одним из главных уроков в жизни.

Во-первых, оказалось, что на самом деле во дворе была не одна, а две очереди желающих приобрести акции новоиспеченной финансовой пирамиды. Та очередь, к которой на протяжении последних семи часов принадлежал я, состояла из таких же пронумерованных недотеп, у которых, как оказалось, не было почти никаких шансов добраться до заветной двери, потому что эта очередь, незаметно для ее участников, просто медленно двигалась по кругу.

Другая, гораздо более успешная, очередь состояла из приблизительно двадцати хмурых «спортсменов», блокировавших своими мощными спинами вход в офис компании. Выстроившись в два ряда, они организовали своеобразный коридор, ведший к незаметному проходу между зданиями, в который с трудом мог протиснуться один человек. Время от времени через эту щель проникали какие-то люди. Они беспрепятственно попадали в офис и через несколько минут тем же путем уходили обратно.

Как оказалось, «добрый самаритянин» тоже был частью этой группы. Это именно он и еще несколько «добровольцев» устроили всё таким образом, чтобы очередь, состоящая из «простых» людей, ходила кругами, никогда не достигая цели. Помимо этого, у него была еще одна функция – «полицейская». Как только какой-нибудь умник из толпы начинал возмущаться тем, что его не пускают внутрь, самаритянин подавал незаметный знак, и два угрюмых «спортсмена» удаляли смутьяна со двора.

Однако совсем никого не пускать они не могли, ведь толпа во дворике должна была видеть счастливчиков, все-таки дорвавшихся до заветных золотых билетов. Это делало ситуацию управляемой. Ввиду чего время от времени стена спин раздвигалась, и за нее пропускали кого-нибудь из толпы. Правда, бандиты не были бы бандитами, если бы не пытались заработать на всем, на чем только возможно. Поэтому в основном пропускали не тех, кто честно стоял в очереди, а тех, кто купил право попасть за заветную дверь.

Кто бы мог подумать, что этот мой юношеский опыт первого столкновения с миром дикого капитализма пригодится для описания тех законов, которые управляют системой современного искусства. Между тем более точной аналогии невозможно выдумать. Не зря же говорят, что жизнь – это лучший сценарист.

Итак, система современного искусства точно так же состоит из двух неравнозначных частей. Основу первой части составляют десятки тысяч неизвестных художников, перебивающихся с хлеба на воду, но тем не менее истово верящих в то, что у каждого из них есть шанс повторить счастливую судьбу Джеффа Кунса, Дэмиена Хёрста и Аниша Капура.

Художники попроще, особенно начинающие, совмещают творчество с работой в рекламе и промышленном дизайне, что-то продают через интернет, получают государственные субсидии и участвуют в художественных ярмарках. При этом подавляющая часть продукции этого рынка состоит из произведений, не имеющих большой художественной ценности. Это картины и скульптуры, призванные найти свое место в интерьере гостиничного номера, офисного центра, дорогой квартиры или загородного дома. Бесконечные лошадки, кошечки, странные сочетания несочетаемых объектов, обнаженные парочки или абстрактные композиции, подбираемые будущими владельцами под цвет штор в гостиной или под фактуру мебели в ванной комнате.