Текст книги "Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником"

·     «Черный нарцисс» (1947; два «Оскара» и один «Золотой глобус») – фильм о жизни и борьбе с искушениями нескольких католических монахинь, попытавшихся основать обитель в бывшем дворце индийского вельможи, изначально предназначенном для размещения его гарема.

·     «Плащаница» (1954; две премии «Оскар»): герой картины – римский офицер, принимавший участие в казни Христа. Фильм рассказывает о его пути к вере. В финале бывший пьяница и игрок становиться мучеником за веру и в последнем кадре вместе со своей соратницей и женой возносится на небеса к вечной жизни.

·     «Десять заповедей» (1954; шесть номинаций и одна премия «Оскар») – жизнеописание библейского пророка Моисея.

·     «История монахини» (1959; в главной роли Одри Хепбёрн; восемь номинаций на премию «Оскар») – история женщины, ушедшей в монастырь для того, чтобы помогать людям. В финале героиня уходит из монашеского ордена, потому что ее внутреннее христианское милосердие вступает в непримиримое противоречие с заведенными в этой религиозной организации порядками.

·     «Элмер Гентри» (1961; в главной роли Берт Ланкастер; три премии «Оскар») – рассказ о веселом пройдохе, которого любовь к женщине привела к вере и поприщу проповедника.

·     «Полевые лилии» (1963; пять номинаций и «Оскар» за лучшую мужскую роль, четыре приза Берлинского кинофестиваля, два «Золотых глобуса») – фильм о молодом афроамериканце, волею судеб заброшенном в странный монастырь, основанный несколькими монахинями, эмигрировавшими из Австрии. Здесь молодому человеку предстоит пройти долгий путь к вере, попутно собственноручно построив новый храм.

·     «Человек на все времена» (1967; шесть премий «Оскар») – байопик по мотивам жизни великого английского гуманиста сэра Томаса Мора, человека, сложившего голову на плахе, но не признавшего власть земного владыки выше власти Владыки небесного.

·     «1000 дней Анны» (1970; десять номинаций и один «Оскар») – история людей, ради собственных интересов нарушивших и законы земные, и законы небесные, и о тех жестоких последствиях, которые их постигли.

·     «Скрипач на крыше» (1972; номинация на премию «Оскар», премия «Золотой глобус») – рассказ о непростых отношениях с соседями, семьей и Богом, которые сложились у бедного еврея, живущего в небольшом украинском местечке в канун Первой мировой войны.

·     «Звездные войны. Эпизод IV» (1978; одиннадцать номинаций и семь статуэток «Оскара») – фильм о борьбе вселенского добра со вселенским злом, о правильных и неправильных поступках главных героев, а также о возможности жизни за порогом физической смерти.

·     «Небеса могут подождать» (1979; восемь номинаций и один «Оскар») – комедия о загробных приключениях главного героя и переселении душ.

·     «Огненные колесницы» (1982; семь номинаций и четыре статуэтки «Оскара», «Золотой глобус» и три премии Каннского кинофестиваля) – срез высшего британского общества первой трети ХХ века. Рассказ о двух атлетах, принимавших участие в Олимпийских играх 1924 года. Они оба побеждают, но для одного стимулом к победе является преодоление антисемитских предрассудков английского общества, а другого ведет христианская вера, с помощью которой он пытается донести благую весть до миллионов спортивных болельщиков.

·     «Ганди» (1983; восемь премий «Оскар», в том числе за лучший фильм) – байопик о жизни простого индийского адвоката, с помощью веры в добро и любви к человеку освободившего свою страну от иноземных захватчиков.

·     «Миссия» (1987; в главных ролях Джереми Айронс и Роберт Де Ниро; «Золотая пальмовая ветвь», «Оскар» и «Золотой глобус») – рассказ об утерянном земном рае, истинной вере, предательстве, самопожертвовании и искуплении грехов.

·     «Поле его мечты» (1990; в главных ролях Кевин Костнер, Рэй Лиотта и Берт Ланкастер; три номинации на «Оскар») – фильм об информационном и генетическом бессмертии.

·     «Привидение» (1991; в ролях Патрик Суэйзи, Деми Мур и Вупи Голдберг; три номинации и две премии «Оскар», одна премия «Золотой глобус») – рассказ о посмертном существовании души, о райских перспективах для хороших людей и вечных адских муках для негодяев.

·     «Шестое чувство» (2000; шесть номинаций на «Оскар», два «Золотых глобуса») – фильм о существовании жизни после смерти.

·     «Властелин колец: Братство Кольца» (2002; шесть номинаций и четыре «Оскара») и «Властелин колец: Возвращение короля» (2004; одиннадцать премий «Оскар») – насквозь христианская сага о глобальной борьбе добра и зла.

·     «Аватар» (2009; девять номинаций и три «Оскара») – глобальный срез всех видов человеческих устремлений, история о достижении информационного, генетического и личного бессмертия.

·     «Древо жизни» (2012; «Золотая пальмовая ветвь» Каннского фестиваля и три номинации на «Оскар») – фильм о течении и смысле жизни, о прощении и будущем счастливом посмертном существовании.

·     «Душа» (2021; два «Оскара»: в номинации «Лучший полнометражный анимационный фильм» и за лучшую музыку) – фильм о странствиях человеческой души до и после пребывания в нашем бренном мире.

Ну и в завершение этого списка, конечно, нельзя не упомянуть одно из главных достижений кинематографа – оскароносную кинокартину Мела Гибсона «По соображениям совести» (2017). Несмотря на то что этот фильм из шести номинаций, в том числе за лучший фильм, лучшую режиссуру и лучшую мужскую роль, получил только две технические премии: за лучший монтаж и лучший звук, я считаю, что эта картина вполне могла бы претендовать на звание одного из главных произведений изобразительного искусства во всей человеческой истории. Понимаю, это может показаться слишком громким заявлением, но посудите сами.

Фильм повествует о молодом человеке, некогда давшем обет Богу (другими словами, заключившем с Ним личный завет) никогда не убивать других людей и даже не брать в руки оружие. Однако после вступления США во Вторую мировую войну он считает своим долгом записаться добровольцем в армию.

И вот мы начинаем смотреть этот фильм, и практически с первых кадров нас не покидает мысль: «Ну боже ж мой, Мел Гибсон, ну что за развесистую клюкву ты тут нам втюхиваешь…» Тем более мы же знаем, в какой семье Мел воспитан и каких оголтело католических взглядов он придерживается. Мы же все помним его недавний шедевр (и тут это слово употреблено безо всякой иронии), на просмотре которого люди рыдали, падали в обморок и даже умирали от сердечных приступов. Ну ладно, «Страсти Христовы» – картина великая, тут ничего не скажешь, но вот эту-то религиозную пропаганду ты зачем нам навязываешь? Тем более такую примитивную…

Вот, например, одна из первых сцен показывает нам драку двух братьев-подростков. Вначале это шуточная потасовка, но мальчиков подзуживает сидящий неподалеку алкоголик отец, и невинная возня понемногу переходит в кровавую битву и заканчивается тем, что один из братьев, стремясь победить любой ценой, хватает подвернувшийся под руку кирпич и разбивает его о голову соперника. Ужаснувшись содеянному, мальчик бежит в дом и останавливается перед чем-то вроде самодельного алтаря, одной из частей которого является картинка с изображением Каина, убивающего точно таким же камнем своего брата Авеля. За спиной ребенка с ремнем в руке появляется пьяный отец, он кричит что-то угрожающее, но мать отводит его в сторону, сказав, что тот не сможет наказать сына больше, чем он сейчас сам себя наказывает. Как выяснится позже, именно в этот момент главный герой и дал тот самый обет не брать в руки оружия.

Прошло несколько лет, и мальчик превратился в милого, добропорядочного, но внешне неказистого юношу. Мы застаем его за мытьем витражей в храме. Тут же репетирует возглавляемый его матерью женский хор. Допев очередной стих, мать обращается к сыну с вопросом, как ему их пение, на что тот отвечает, что они как ангелы небесные. Помни, говорит мать, что ты в храме Божьем, а здесь лгать нельзя. На это парнишка замечает, что его оценка касалась того, как они выглядят, а не качества их пения. Все доброжелательно смеются…

В общем, счастье… лето… солнце… истошно насыщенные цвета… Короче говоря, не сцена, а огромный кремовый торт…

Вдруг раздается какой-то шум. Парень выбегает на улицу и видит, что кого-то придавило упавшей с домкрата машиной. Он помогает несчастному выбраться, накладывает жгут на переломанную ногу и едет с пострадавшим в больницу, где ему говорят, что его первая помощь спасла человеку жизнь. Пораженный этими словами, главный герой решает, что его миссия – спасать человеческие жизни. Здесь же, в больнице, он встречает небесной красоты девушку, которая, невзирая на его внешнюю неказистость и польстившись на одну лишь красоту его прекрасной души, очень быстро соглашается выйти за него замуж.

Тут даже без комментариев… Такое впечатление, что сценарий был позаимствован из диснеевского мультфильма.

Далее наш прекрасный юноша попадает на учебную базу армии США, где его по ошибке или намеренно вместо медицинской части записывают в обычное стрелковое подразделение, после чего начинается откровенная пародия на «Цельнометаллическую оболочку» Кубрика. Над солдатом, отказывающимся брать в руки оружие, издеваются и командиры, и товарищи по казарме. Его заставляют делать самую грязную работу, из-за него наказывают весь взвод, его бьют сослуживцы. Найдя в его походной Библии, которую он каждую свободную минуту читает, фотографию прекрасной невесты, только ленивый не говорит, что такой трус и уродец, как он, недостоин такой красавицы. Но несмотря на унижения, ведомый своей верой, герой преодолевает все трудности и отказывается добровольно уйти из армии. Тогда против него фабрикуют дело в армейском трибунале, по которому ему грозит многолетнее лишение свободы. Прекрасная невеста, навещая несчастного в камере, сначала уговаривает его сдаться, но затем, устыдившись своих слов, говорит, что полюбила его именно за эту глубочайшую веру и примет любое его решение…

Настает день суда; гибель, кажется, неминуема. Но вдруг его алкоголик отец надевает увешанную орденами форму ветерана Первой мировой, идет в главный штаб к своему бывшему командиру и получает от него некое спасительное письмо. Отец прибегает на суд, но его не пускают. Он всё же прорывается, требуя слова. Судья говорит, что он в форме не той войны, значит, сейчас не является кадровым военным и говорить в этом суде у него нет никакого права. Но старый герой не сдается. Он произносит пафосную патриотическую речь, и растроганный военный трибунал соглашается принять спасительный документ. Судья зачитывает письмо от генерала главного штаба, в котором тот говорит, что, по его мнению, этого солдата не надо сажать в тюрьму. После чего суд немедленно снимает все обвинения и разрешает герою служить санитаром в своем взводе, не имея оружия для самозащиты.

Далее действие переносится на театр военных действий в район японского острова Окинава, где перед подразделением нашего героя ставится задача захватить некое укрепленное плато, подняться на которое можно только по веревочной сетке, закрепленной на отвесной сорокаметровой стене.

Начинается кровавая мясорубка. Люди вышибают друг другу мозги, вспарывают животы, сжигают заживо из огнеметов, разрывают на части ручными гранатами и минометным огнем. Всё это время наш герой самоотверженно вытаскивает раненых с поля боя. Он подносит их к краю обрыва, откуда специальная бригада на веревках спускает раненых вниз.

В какой-то момент, когда победа, казалось, уже достигнута, прямо из-под земли вырываются несметные полчища японцев. Они отважны и беспощадны. Они расстреливают американцев из пулеметов, закидывают их гранатами, колют штыками и кромсают самурайскими мечами. Они не щадят ни бегущих, ни сдающихся, ни больных, ни раненых. Видя, что победить эту лавину врагов невозможно, храбрый американский сержант вызывает огонь корабельных батарей на свои собственные позиции. Линкоры накрывают плато смертоносным огнем, под прикрытием которого остаткам американских войск всё же удается спуститься со стены.

А что же наш герой? Он не уходит вместе с остальными. Он видит, что на поле боя осталось еще очень много раненых сослуживцев. И под покровом наступившей темноты начинает таскать их к краю пропасти. Естественно, здесь обнаруживается, что все канатные дороги, по которым спускали раненых, разрушены, да и обслуживавшие их бригады давно эвакуировались сами. И тогда ему приходится придумать приспособление и спускать раненых в одиночку.

Далее следует череда бесконечных смертельно опасных моментов, раз за разом приводящих к спасению очередного сослуживца. Парень спасает и своих бывших обидчиков, и своего злого сержанта, и даже нескольких японцев. Он руководствуется религиозным чувством любви к человечеству, а поэтому ему в общем-то всё равно, кого спасать. Его руки истерты в кровь, он изранен и смертельно устал, и он обращает глаза к небу и вопрошает: «Господи, скажи, что Ты от меня хочешь?!» В ответ сначала воцаряется гробовая тишина, так что мы даже начинаем сомневаться в том, что Бог его услышал, но затем из черноты ночи раздаются многочисленные стоны и просьбы о помощи. Парнишка понимает, что это и есть тот самый ответ, который дает ему Господь, и вновь скрывается в смертоносной темноте. Он приносит к спасительному краю еще одного, а затем еще и еще. И каждый раз, после того как он спускает очередного раненого вниз, он говорит: «Господи, дай мне спасти еще одного» – и идет спасать следующего. В итоге, когда ему удается спасти последнего из выживших и спуститься самому, выясняется, что он спас жизнь сорока семи солдат.

И вот ты смотришь на всю эту сверхгероическую эпопею и испытываешь весьма смешанные чувства. С одной стороны, поскольку Мел Гибсон действительно гениальный режиссер, ты порой не можешь сдержать слез, глядя на героизм этого отдельно взятого религиозного фанатика, при этом наблюдая воочию за тем, что люди делали друг с другом во время той войны. Но, с другой стороны, тебе как-то даже неловко за этого великого художника, потому что он пользуется такими прямолинейными и топорными приемами для того, чтобы выжать из тебя эту скупую мужскую слезу. Например, в какой-то момент герой спасает нескольких человек, отбив ногой подло брошенную японцем гранату. Подло – потому что группа японцев сделала вид, что сдается, но, когда американцы подошли, чтобы их пленить, начали кидать в них гранаты. Так вот, в тот момент, когда наш герой эту гранату отбивал, она всё же взорвалась, и он получил серьезные ранения. Парня положили на носилки и понесли в тыл, но тут он вдруг говорит: «…Стойте, а где моя Библия?!» И тогда один из солдат бросается обратно в гущу боя, отыскивает книгу, приносит и вкладывает ее в окровавленную руку героя. А затем, когда его спускают по канатной дороге, камера вдруг облетает носилки, на которых он лежит, таким образом, что получается, будто те парят в небесах, как бы намекая, что после смерти этот человек точно заслужил попасть в рай.

На этом художественный фильм заканчивается, и вдруг нам показывают маленький документальный ролик, смонтированный из архивных и домашних фото– и киноматериалов, посвященных этому самому Десмонду Доссу. И мы видим, что этот действительно достаточно неказистый маленький человечек – не выдумка диснеевских сценаристов, а вполне реальный герой великой войны. Потом нам показывают его действительно очень красивую жену, прожившую с ним длинную и счастливую жизнь. Затем мы видим все эти газетные вырезки и слышим рассказы ветеранов, дословно пересказывающие те события, свидетелями которых мы только что были.

И мы вдруг понимаем, что Мел Гибсон показал нам не какую-то выдуманную патриотически-религиозную пропаганду, а буквальную реконструкцию реально происходивших событий. То есть он применил здесь тот же самый прием, что и в «Страстях Христовых». Собственно, именно в этот момент нам и открывается всё величие этого фильма. «Самого великого произведения в истории искусства» – это мы, конечно, загнули, но, по крайней мере, одного из самых значимых доказательств правильности выдвигаемых нами теорий. Потому что в этом фильме Мел Гибсон очень хорошо показал саму суть того механизма эволюционного преимущества, которым для человечества во все времена была религиозно-культурная часть нашей жизни.

И вот здесь мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что, когда на страницах этой книги мы говорим о Боге и религии, мы стараемся оставаться в рамках, если можно так выразиться, научного подхода. Мы никого ни к чему не склоняем. Мы не говорим о Боге как о ком-то реально существующем. Мы лишь пытаемся проанализировать, каким именно образом вера тех людей, для которых Его существование было абсолютной реальностью, повлияла на процессы, из которых в конечном счете складывается сама история человечества, и какую роль в этих процессах играл интересующий нас предмет – изобразительное искусство.

Ну что же, возвращаясь к фильму «По соображениям совести», мы можем сделать некоторое количество выводов, подтверждающих нашу теорию. И главный из них касается того, каким именно образом вера человека в существование Бога, а значит, и в возможность собственного загробного бытия во все времена работала на благо нашей эволюции.

Вот перед нами история реально существовавшего человека, который всю свою жизнь принимал те или иные решения, основываясь на убеждении, что Бог безусловно существует и непрестанно наблюдает за каждым его шагом. Мало того, для Десмонда Досса реальность существования Всевышнего была настолько очевидна, что он считал возможным вступать с Ним в некое пусть и одностороннее, но всё же общение. Он давал Богу обещания и ждал, что Тот, в Свою очередь, окажет ему какую-то помощь. И к чему же это привело нашего героя? К тому, что он единственный не бежал с поля боя и, будучи абсолютно уверен, что его Бог защитит его от врага, продолжал фанатично спасать людские жизни.

Именно так это и работает. Слабо верующие или не верующие вовсе сбегают, полагая главным спасение собственной единственной жизни, а такие вот религиозные фанатики остаются и совершают самые невероятные героические поступки. Соответственно, чем у вас в общине, армии, этносе и так далее таких вот людей больше, тем успешнее будет развиваться ваша история.

Взять, к примеру, тех же евреев. Мыслимое ли это дело, чтобы народ, подвергавшийся столь жестоким гонениям на протяжении нескольких тысячелетий, мало того что не исчез, но является ныне одним из самых успешных (если не самым успешным) народом на земле! И всё это благодаря нерушимой приверженности своей религиозной традиции.

А вспомните стремительный рост Арабского халифата, начавшийся еще при жизни пророка Мухаммеда, когда горстка кочевых народностей, ведомая новой религиозной идеей, в кратчайший срок сумела создать одну из величайших империй в истории человечества. И такие примеры можно приводить бесконечно.

Другой важный вывод, который мы можем сделать по итогам просмотра этого фильма, касается той самой динамической трансформации персонажа, которая так приветствуется в кинематографе. Как ни странно, при первом беглом взгляде мы не увидим, чтобы главный герой ленты на протяжении картины хоть как-то поменялся. Он и в начале был наивным, слегка фанатичным человеком, и, столкнувшись со всеми ужасами окопной войны, так и остался наивным, слегка фанатичным человеком. Это правда, главный герой действительно ничуть не изменился, – но посмотрите на социальное пространство вокруг него.

В начале фильма мы видим, что сослуживцы Десмонда относятся и к нему, и к тем убеждениям, которыми он руководствуется, мягко говоря, скептически. Его не понимают, его недолюбливают, над ним издеваются, его пытаются сломать. И что же мы видим в конце… После того как он спас столько жизней и сам остался жив там, где выжить, казалось, совершенно невозможно, его подразделение отказывается вновь подниматься на эту высоту без него. И несмотря на то, что он имеет полное право не идти в этот бой, он, понимая, что для этих людей его вера в Бога сейчас является единственной надеждой на спасение, все-таки соглашается «возглавить» этот штурм.

Далее идет очень милая сцена. Выстроенный перед злосчастным обрывом батальон замер в молчаливом ожидании. При этом взгляды офицеров, сержантов и солдат устремлены не на ту веревочную лестницу, по которой им сейчас предстоит карабкаться навстречу возможной смерти, а куда-то в сторону. Из рации доносится грозный голос полковника: «Почему не наступаете? Из-за чего задержка?!» – на что лейтенант невозмутимо отвечает: «Батальон ждет, когда капрал Десмонд за нас помолится…» Грозный голос в рации замолкает.

То есть капрал Десмонд действительно ни на протяжении фильма, ни на протяжении всей своей жизни ни капли не изменился, но его присутствие изменило само общество, внутри которого он существовал. И это и есть вторая главная задача, которую выполняют убежденные носители религиозного мировоззрения: не меняясь под давлением социальной среды, они меняют саму эту среду, незаметно улучшая ее и таким образом двигая вперед всё человечество.

Кстати, раз уж зашла у нас речь о людях, меняющих общество своим в нем присутствием, неплохо было бы поговорить и о личности настоящего художника как об одной из таких фигур. И здесь автор данного фильма как нельзя лучше подходит в качестве такого образцового создателя, что можно увидеть на примере его работы над другим шедевром – уже упомянутыми нами «Страстями Христовыми».

Как мы уже говорили ранее, когда речь заходит о большинстве представителей мира современного искусства, одним из главных признаков актуальности того или иного художника считается его способность через свои работы выплескивать на зрителя свой собственный внутренний мир. И хоть эти люди и любят для описания смыслов своих произведений создавать громоздкие заумные тексты, на самом деле всё их творчество можно с легкостью описать одной-единственной буквой – одной безмерно раздутой великой Я.

Между тем, если посмотреть на большинство авторов действительно великих произведений изобразительного искусства, их самость всегда отходит на второй план, потому что главной их задачей во все времена было донесение до зрителя посланий из другого мира. Так, например, мы не знаем имен подавляющего большинства авторов росписей великих пирамид и иконописцев Древней Руси. Великий Микеланджело также не считал важным подписывать свои работы. Да и вообще чем гениальней художник, тем больше он говорит о том, что это не он настоящий автор своего шедевра. Как правило, такие люди заявляют, что они лишь посредники между зрителем и какой-то иномирной сущностью, что в процессе создания произведения водила их рукой. И если мы никогда не слышали ничего подобного ни от Хёрста, ни от Кунца, то, например, тот же Гибсон, комментируя процесс создания своего великого фильма, так напрямую и говорил.

Казалось бы, разве у него нет своих собственных страстей, которые можно было бы излить на головы несчастных кинозрителей? Конечно, есть… Как мы знаем, несколько лет назад его имя заполняло первые полосы желтых газет… Однако в том-то и отличие настоящего, подлинно великого художника от всех прочих деятелей культуры, что источник его вдохновения находится не только за пределами его личности, но и вообще за пределами физического бытия. Он, собственно, именно потому нам и необходим: ведь он может туда заглянуть, а мы с вами нет. Конечно, есть настоящие художники рангом помельче, которые умудряются извлекать нечто общественно полезное и из собственной души, но это в любом случае, как правило, попытки услышать внутри собственного «я» отголоски иного мира.

Еще одно свойство настоящего гения – он всегда хочет быть правильно понят своей зрительской аудиторией. То есть он не просто стремится любым образом воздействовать на своего зрителя – ему необходимо донести совершенно конкретное послание. Вы никогда бы не услышали ни от фра Беато Анджелико, ни от Караваджо, ни от Тарковского или Гибсона, что им неважно, как их картину поймет зритель. Никто из них не утверждал, что их кинокартины ценны сами по себе, независимо от тех смыслов, которые в них заложены. Напротив, эти гении создавали свои шедевры именно затем, чтобы с их помощью буквально заставить людей чувствовать и думать в совершенно конкретном, запрограммированном автором направлении. И в этом стремлении Мел Гибсон обошел, наверное, всех гениев прошлого, сняв «Страсти Христовы» практически за свой счет.

Ни одна студия не решилась вложить в этот заведомо провальный проект ни цента. Мало того, что из-за своей натуралистичной жестокости фильм мог выйти на экраны только с рейтингом «R», что автоматически отсекало наиболее платежеспособную детскую и подростковую аудиторию, так еще он был снят на мертвом древнеарамейском языке, а посему во всех странах мира демонстрировался с субтитрами. Прибавьте сюда обвинения в чрезмерной жестокости, антисемитизме и запрет на показ в некоторых мусульманских странах. В общем, у этой картины не только не нашлось заказчика в виде киностудии или любого другого стороннего инвестора, так еще Гибсону приходилось преодолевать ожесточенное сопротивление буквально всей киноиндустрии, начиная от голливудских боссов и заканчивая кинокритиками и кинопрокатными организациями.

Однако всё это не могло остановить настоящего художника, ведь то социальное пространство, в котором он живет, распространяется далеко за пределы кабинетов студийных боссов, глав правительств и Американской киноакадемии. В этом смысле Мел Гибсон находился в том же положении, что и несчастный Ричард II, в ожидании неминуемой казни склонившийся перед Уилтонским диптихом. Весь мир был против него, но поскольку его собственный внутренний мир распространялся гораздо дальше физического бытия, он счел возможным этим меньшим миром пренебречь и создать нечто, заведомо принадлежащее тому, главному миру.

Фильм вышел на экраны весной 2004 года и, несмотря на всё то сопротивление, через которое этой картине пришлось пробиваться, стал одним из главных культурных событий начала века. А его автор Мел Гибсон был признан журналом Forbes самым влиятельным деятелем культуры. Не говоря уж о том, что эта столь мучительная для зрительского восприятия кинокартина оказалась одним из самых коммерчески успешных произведений изобразительного искусства за всю историю. Каждый вложенный в него доллар фильм приумножил двенадцатикратно. К примеру, «Мстители: Финал», которые на момент написания этой книги считаются самым коммерчески успешным кинофильмом, увеличили вложенные в их производство и рекламу средства всего лишь в пять раз.

Ну и, в конечном счете, по тому влиянию, которое эта лента оказала на чувства, мысли и в итоге, может быть, даже на судьбы более полумиллиарда посмотревших его людей, «Страсти Христовы» Мела Гибсона действительно можно поставить на одну доску с такими величайшими достижениями изобразительного искусства, как непревзойденные скульптуры древнегреческих мастеров, шедевры титанов Возрождения или мозаичные иконы византийских храмов.