Текст книги "Рассказы Гончара"

Трагедия Палача

Палач взял в руки нож и рассек им свою руку. Завязав плотно бинт, он остановил струйку крови. Пусть эта боль будет платой за ту, что он причинит сейчас своей возлюбленной. После долгой череды казней он увидел свет и пошёл к нему. Путь света, который он выбрал, отличался от пути монахов. Это был деятельный путь, который мог привести ко многим жертвам.

Она же чиста. Её нельзя подвергать опасностям. Он хотел, чтобы боль его судьбы не коснулась её. Чтобы она осталась такой же чистой, как и была. Но в его выборе был и другой мотив. В трудной ситуации она не сможет повести себя так, как ему надо, чтобы миссия была выполнена, у неё не было к этому навыков, и по наивным рассуждениям Палачу было понятно, что она пребывает в иллюзии.

– Пусть девочка остаётся собой, не идя на те жертвы, которые пришлось перенести мне. – Так рассуждал Палач перед последней встречей. Рука саднила приятной болью, и это успокаивало его вечно бурлящую душу.

Их встреча состоялась. Он назвал её ничтожеством. Несколько раз оскорбил, сравнив с глупой и ни на что неспособной авантюристской, думающей только о себе. Она ожидаемо заплакала и ушла…

Его план сработал на отлично. Но чувства удовлетворенности на душе не было. Душа металась из стороны в сторону, желая догнать её и снова признаться в своих чувствах. Но так нельзя. Пусть уходит. Он сделал так, как должно. Как будет лучше им обоим. Они из разных эпох, из разных мировоззрений, из разных семей. Лишь случай свел их вместе. Палач был строг к себе. Он не должен поддаваться этим чувствам, иначе его путь к свету придется менять. Спустя столько лет он придумал, как принести себя в жертву так, чтобы искупить все свои прошлые наказания и спасти многих, если не всех. И в этом плане главный герой был только один. Нет нужды рождать ещё вторую жертву в этом и без того богатом на лишении мире.

Рука саднила. Рана от ножа скоро заживёт, а вот рана в его душе нет. Он ненавидел себя за то, что так растоптал любовь всей своей жизни. В этой боли будет вся трагедия его судьбы. Пусть так. Он всё решил. Жертва должна быть одна. Он ручается только за себя. И его путь света таков, что агнец на заклание будет один. Он будет им, но один.

После этой встречи он перестал любить день и солнце. В ночи он мог скрыть свою боль. Под Луной он мог укутаться мраком, словно одеялом, и на короткий миг забыть всё, что произошло, растворившись во тьме.

Он действительно стал тем агнцем. Палач перестал казнить других. Он устроил свою собственную казнь на потеху публике. И его кровь искупила многих, если не всех.

Перед казнью Палач взял в руки её фото и повторил то, что произнес перед расставанием:

– Я надеюсь, что после смерти наши души встретятся в духовном мире. И мы всё равно будем вместе, чтобы ты не сказала мне в ответ на эту грубость. Прощай.

Рана на его руке давно заросла.

Но рана в его душе – нет.

Обучение Гончара

Одинокий человек шёл домой по лесной тропинке. Вдруг он пошатнулся и упал. Когда сознание вернулось, человек понял, что нечто исчезло в его душе.

Соколица премудрости, выйдя из сердца, спросила:

– Гончар, что с тобой случилось?

– Палач умер. Я почувствовал, что нить, которая соединяет меня с ним, оборвалась. Он, как и обещал при нашей последней встречи, принёс в себя жертву. Глупый. Я же говорил ему, что одна жертва не изменит эту систему. Всё равно он решил поиграть во Христа. Доигрался. Конечно, шуму наделал много. Прислушайся к сферам. Частоты вышли на новый уровень. Они повысились. Смерть одного Палача повысила частоты творения на десятку пунктов. Что будет со нами, Премудрость, если мы последуем его примеру? Вознесём Землю сразу из этой сферы в райское поднебесье?

– Гончар, ты выбрал иной путь. Нам нужна Победа. Мы не последуем за Палачом, который в борьбе своей решил стать агнцем.

– Верно. Мы живём, чтобы победить. Ничего кроме Победы. Победа священна. Наш путь – не путь Палача, который казнил сам себя, пожертвовав единственной любовью. Палач во мне умер. Теперь настало время явиться на сцену Премудрости Гончара.

Сказав это, наш герой сел и закрыл глаза, чтобы прийти в себя. Но в тот же миг к нему явилась валькирия с молотом. Воинственная дева была в латах, а в руке держала молот.

– Гончар, твой брат Палач умер, а это значит, что ты остался единственным героем, который должен выполнить порученную небом миссию. Я отведу тебя в Асгард к асам. Фрейя, дочь ванов, преподнесет тебе священные руны богов. С их помощью ты должен научиться управлять энергиями и их потоками.

– Да, мне уже известно о гибели Палача, я почувствовал его переход в другую сферу. Благодаря его жертве Чёрный Орден потерял с десяток своих адептов.

С этими словами Гончар оставил своё материальное тело на земле, а духом вознесся с валькирией в верхние этажи Творения. Здесь они перемещались по пространственным нитям, оставленными первопроходцами. Пройдя мимо мира эльфов и гномов, они нашли дорогу к небесным асам.

Их встретила Эйр, служившая Фригг…

Настало время новой эпохи для мира.

Четыре стихии

За круглым столом собралось пять человек. Они были выходцами из одного великого народа, но как же отличались друг от друга! Выражение лица, взгляд, покрой одежды, осанка, характер, мировоззрение… Всё говорило о том, что ничего подобного не могло произойти, не могла вселенная собрать в одном месте таких противоположных друг другу людей, антиподов в своей сущности. Виновником этого враждующего «содружества» был никто иной как Гончар, который сидел за круглым столом со всеми остальными. Он единственный в этом помещении был настроен дружелюбно. Все остальные испытывали недоверие друг к другу и в основном горячую неприязнь.

Пока Гончар радостно ухмылялся и вглядывался в лица, сидевший от него справа молодой человек не выдержал:

– Не понимаю, зачем ты привёл нас сюда. Очевидно, что любая общая дискуссия обернётся провалом, потому что каждый всё равно останется при своём мнении. И этого не изменит сам Господь. – тихим, но твёрдым голосом изрёк Традиционалист.

Традиционалист учился в столичной семинарии и в будущем мечтал стать богословом. Это единственное призвание в современном обществе, которое заслуживало всей человеческой самоотдачи, считал он, ибо оно было направлено на спасение ближних, на приведение каждого человека к Богу.

– Я прекрасно понимаю, что у вас мало общего друг с другом. – ответил Гончар. – Однако каждый из вас выделился тем, что решился провести свои взгляды в социально-политическую плоскость, изменив её. А это несёт на себе определённую ответственность за слова и поступки. И, прежде всего, ответственность за целостность государства.

– Кому нужна такая целостность под игом эксплуататоров!? Ради справедливости необходимы решительные меры! – негодовал сидящий слева от Гончара Коммунист.

– Справедливость является благом, думаю, с этим согласится каждый. Однако порой каждый по-своему понимает справедливость, исходя из ценностей среды, в культурно-смысловом пространстве которой сформировался человек. Я же говорю об ответственности за свои слова и поступки. А это значит, что вы должны не перестрелять друг друга за этим столом, а найти некоторые общие константы, опираясь на которые, каждый сможет гармонично провести в жизнь интересы своей идеологии. – спокойным тоном остудил пыл своего товарища Гончар. – Вы должны осознать субъективность и ограниченность собственного мировоззрения.

– Гончар, ты, как всегда, всё усложняешь, честное слово! Справедливо то, что соответствует волеизъявлению большинства, т. е. всему народу, из которого мы произрастаем. Я и все мои предки – простые рабочие, которые в 19 веке вышли из крестьянства. Неужели ты предашь коалицию рабочих и крестьян ради абстрактных понятий? – вновь искренне возмутился Коммунист.

– Не торопись, мой друг, не делай поспешные выводы. – осадил того Гончар. – Народ состоит не только из рабочих и крестьян. Во всей целокупности в него входит и духовенство, и доблестная аристократия, честные воины которой готовы жертвовать своими жизнями на благо отечества, и обычные торговцы. Ошибка вашей идеологии в том, что в 20-м веке вы попытались закатать под асфальт классовой борьбы каждого, кто не соответствовал критериям пролетариата, и за это страна поплатилась многими жизнями.

В этот момент Националист и Либерал, сидящие напротив Гончара, согласно кивнули головой.

– Однако, – продолжил Гончар, заметив их реакцию, – вы достаточно поплатились за это. Бог не только разрушил вашу страну, но и позволил вашим врагам всячески оклеветать вас и придать забвению подвиги героев.

Националист и Либерал скорчили лица, будто проглотили лимон.

– Теперь наступил решающий год. Я собрал вас здесь, чтобы вы попробовали договориться. Иначе такими темпами мы кашу не сварим и Россию не спасём от гибели.

Слово взял Националист, подняв руку. На его запястье красовалась татуировка в виде коловрата и браслет с волком. Он познакомился с Гончаром случайно, когда тот посетил реконструкцию Гражданской войны. Отец Националиста служил подполковником в сухопутных войсках и с детства привил любовь своему сыну ко всему русскому. С тех пор идеалы белого офицерства глубоко запали в душу и давали о себе знать сначала в дворовых драках, а потом в общественных движениях «За Русь».

– Гончар, ты всегда выступаешь в роли народного защитника, но на мой взгляд очевидно, что ни с Либералами, ни с Коммунистами мы не построим светлого русского будущего. – первым делом заметил он. – Вспомни хотя бы то, как Коммунисты издевались над русским народом, когда расчерчивали границы СССР. Они добрую половину всех земель отдали инородцам, строя свои русофобские республики, а из Матушки-России выкачивали ресурсы, чтобы возводить заводы и фабрики в Азии. Когда же пришли Либералы, никто не смог защитить русский народ в окраинах, только посмотри, как гнали наших из своих домов. Либералы так совсем чокнутые. Развалили страну. Приватизировали всё. Сделали русский народ нищим изгоем. Продались НАТО и США с потрохами. Их давно пора судить! – с пламенем в сердце закончил Националист свою речь.

Коммунист был на грани взрыва. Либерал побагровел после такой речи и первым возразил:

– Преступления СССР по части репрессий давно известны, и никто их не оправдывает. Но вы сами! Сами поддержали нас, когда шли политические баталии вокруг приватизации. Права человека должны быть нерушимы! И частная собственность является залогом его свободы в государстве. Государство не должно посягать на частную собственность, иначе каждый гражданин будет чувствовать себя ущемленным поступью этого холодного режима! Гражданское общество будет гармонично развиваться только при соблюдении свободной рыночной экономики, где царит здоровая конкуренция и нет монополий. А порядок и законность всех действий в этой системе должен блюсти Верховный Закон. А у нас разве так, разве по закону всё? У нас глава государства стоит выше всякого закона, меняя его по своему личному усмотрению, по собственной прихоти!

После таких слов Традиционалист и Коммунист подскочили со своих мест. Было видно, что дискуссия принимает всё более агрессивный оборот. Сдерживая внутреннюю злость, тихий на вид Традиционалист почти выкрикнул:

– И кто это говорит? Человек, идейные предшественники которого занимались в Европе только тем, что вешали королей, сжигали церкви, насаждали своё «просвещение» после ВФР, преподавая детям, что Бога нет и всё, что в рамках этого несчастного закона, дозволено. Это вы называете гармоничным развитием гражданского общества? Да гражданское общество с правами человека – раковая опухоль на теле народа. Раньше в России двери не запирали, потому что воровать было некому. Все были богобоязненными людьми. Чтили царя и служили своему государству верой и правдой, составляя настоящее соборное общество любви, где не было никаких беззаконников!

По басовитому голосу и пылу проповеди Традиционалиста было видно, что он станет хорошим священником. Однако ему не дал закончить речь Коммунист, перебивая на полуслове:

– Чтили царя?! Ха-ха-ха! Насмешил ты меня, приятель. Какого царя? Немчура, который после монгольского ига и торжества народных восстаний, насадил свою царскую власть? Волю эксплуататоров и помещиков. Князьков и бояр, которые терзали простых крестьян, били их плетьми за любую провинность и продавали в рабство. Бедный народ. Его довели до скотского состояния ваши богопомазанные цари, ваши боярские холуи. Правда такова, что большевики стали настоящими освободителями. Это они научили простой люд грамоте, они, а не вы, построили школы и больницы, провели электроэнергию и развивали науку. Это они, а не вы, первыми запустили человека в космос и освободили остальные народы от угнетения империалистов. Вот где настоящий свет и добро. В конкретных делах на благо обществу, на благо пролетариату. Что видели рабочие при помещиках, и что видят они сейчас, после уничтожения СССР? Мрак и бесовщину. Бескультурье. Провалы в социальной и демографической политики. Обнищание. Разврат. Хамское отношение к простому человеку. Всевластье буржуазии, крупных корпораций. Это и есть ваши святые времена либералов и традиционалистов? Это – ваша правда? Правда чёрного мрака и насилия над человеком труда?

Пожалуй, Коммунист был злее и агрессивнее остальных. Потому что его боль была рядом, она была живой. Ещё вчера у него было своё государство, которое обеспечивало пролетариат всеми возможными благами, вчера ещё была надежда на мировую революцию и построение настоящего рая на земле, где любое зло перестало бы иметь основания деятельности. И сегодня, проснувшись, он увидел, что страна разрушена, советский народ перестал существовать, а на его обломках происходит чёрт знает что.

Наконец, не видя поддержки, его злость обернулась против Националиста:

– Знаешь! Ты знаешь, хоть никогда и не признаешь, что последующие поколения большевиков приветствовали идеи национальной справедливости. И при Сталине русская империя вновь подняла голову, уничтожив всех жидов в партии, вернув народу всё, что принадлежит ему по заслугам и одержав победу над нацистскими захватчиками. – указующий палец Коммуниста словно совершал приговор пируэтами, замысловато летая в воздухе. – Но что сделали вы после роспуска КПСС? Поссорили все народы Советского Союза между собой, насадили вражду и ненависть друг к другу. Довели дело до того, что братские народности, русские и украинцы, армяне и азербайджанцы, сербы и албанцы начала резать друг друга из-за территорий. Единый Советский Союз такого бы никогда не допустил!

Националист загадочно улыбнулся:

– Раз так, то может быть расскажите нам, почему в годы Великой Отечественной войны столь высок был процент коллаборационистов?

– Довольно, прекратите! – наконец вмешался Гончар.

Всё это время он следил за реакциями собеседников, кивая своим мыслям. Но пришла пора заканчивать этот балаган и переводить диалог в конструктивное русло.

– Перебирая вслух обиды прошлого, вы никогда не найдёте компромисса. Каждый из вас злостный антагонист другому. Но было бы ошибкой считать, что правда принадлежит кому-то одному. Истина одна, она непогрешима. Каждое ваше обвинение в сторону оппонента несёт в себе осколок Истины, но не всю её часть. Если вы честны хотя бы по отношению к себе, то должны были сделать работу над ошибками. Осознать, почему именно ваш идеологический проект провалился, что нужно сделать, чтобы всё исправить в будущем. А для этого нужна смелость. Кто решится посмотреть Истине в глаза?

Вы боитесь настоящей правды, боитесь! Каждый из вас преследует интересы своей группы. Но разве можно такое допускать во всём? Интересы своей группы важны, но подумайте, чем они могут обернуться в конечном счёте. Осознайте это. Главная проблема России в том, что каждый из вас тянет одеяло в свою сторону вместо того, чтобы подумать над совместным планом действий. За стеной обид прошлого можно упустить дорогу в светлое будущее. Давайте искать решения, как преодолеть эту проблему, а не усугублять её…

– Учреждение настоящей свободы слова и многопартийности могло бы решить эту проблему. – вскользь заметил сидящий напротив Гончара Либерал. – Тем более то, что ты пытаешься сделать, собрав нас всех вместе за этим столом, это и есть подлинный прообраз теории гражданского общества. Нас любят изображать в карикатурном виде, хотя с настоящей неискаженной пропагандистами теорией либерализма никто не знаком.

– Как вариант, однако, чем эта идея отличается от утопии Коммуниста? – спросил Гончар. – Здесь нужны другие методы, не формальные. Вы же стремитесь формализовать процесс, при этом не меняя сути происходящего. Но прежде давайте разберём, в чём именно каждый из вас перегибает палку. – Гончар посмотрел на часы. – Сейчас 17.00, а мы ещё не обедали. Перекусим и примемся за разбор полётов.

После лёгкого обеда и чаепития разговор продолжился. На этот раз генеральную линию взял на себя сам Гончар, не пуская дискуссию на самотёк.

– Для начала нам нужно избрать определённый нравственный стержень, исходя из которого можно судить, что есть благо, а что есть зло. За эти века разгула политической мысли я не доволен вами. Каждый из вас обуреваем определенной страстью. Порой мне близка позиция Традиционалиста, который хулит Модерн, но, к сожалению, и он сам постоянно оправдывает ошибки монархизма. Всегда надо различать, что исходит от Бога, а что от человека, дабы мы не запятнали имя Бога человеческими грехами. – Гончар взял паузу и обратился к Либералу. – Ты первым заговорил о демократии гражданского общества, так давайте проголосуем, кто за то, чтобы этим нравственным стержнем стало православие?

– Да, давай, давайте! – сразу оживился Традиционалист. Остальные молча кивнули.

По итогу голосования три руки были подняты «За» (Гончара, Традиционалиста и Националиста) и одна «Против» (Либерала). Коммунист решил воздержаться.

– Отлично, теперь мы можем расходиться. – пошутил Гончар. – Фактически мы за один раз решили почти все проблемы, потому что теперь дело пойдёт веселее, теперь у нас есть та константа, вокруг которой мы построим свою государственность. А вам, – он обратился к Либералу, – придётся принять это коллективное решение, которое было сделано по канонам демократии.

– Хорошо, хотя я чту нравственную систему, исходящую от человека, а не от внешней «инстанции». – нехотя процедил он.

Гончар вновь посмотрел внимательно каждому в глаза… и пошёл в разнос. Недаром его имя значило «религиозный экстаз».

– Слева от меня сидит Коммунист, справа Традиционалист. Вы никогда не задумывались, против чего воюете между собой? Мы уже разбили каждую идеологию в классификации по сословиям. Теперь разобьём её по этическим ценностям. Запомните, этика всегда должна стоять над политикой, как политика стоит над экономикой. Этика произрастает из нравственной религиозной философии. Наша религиозная философия строится на православной вере, а значит все суждения будут исходить от неё. Коммунизм ценит справедливость. Прежде всего социально-экономическую. Воплощение справедливости он видит в коллективном хозяйстве. Следовательно, главная его этическая ценность зиждется на экономическом коллективизме. В православии мы видим идеал ранних христианских общин, учрежденных апостолами. На Руси они сохранились в старообрядчестве. В христианских общинах поддерживалась хозяйственная общность. Но она создавалась не просто так из стремления к справедливости, а из любви людей друг к другу, которые хотели делить с ближним все тяготы и все награды за труды. Всё делалось сообща, и поле пахали вместе и обеды устраивали общие. Внутри общин земля была тоже общей. Почему? Потому что кругом были все свои. Внешних людей, дармоедов и богоборцев не пускали.

Гончар обратился к Коммунисту:

– Вам надо было в идеологии опираться на эти факты. Но вместо этического императива, вы стали уничтожать церкви и насаждать атеизм, глупцы. Вашими стараниями все общины России были разорены и переделаны под колхозы и совхозы. Не скрою, кто успел адаптироваться, и в этой форме прекрасно продолжал жить. До прихода Либерала.

После этих слов Гончар обратился к Традиционалисту, сидевшему справа от него:

– Напротив тебя сидит Националист. Согласись, вы с ним будто бы похожи. Одинаково ратуете за свой народ. Сможешь назвать основные отличия в ваших мировоззрениях?

– Это призрачная схожесть. – ответил Традиционалист. – Между нами пропасть, потому что Националист такой же продукт Модерна как Либерал и Коммунист. В племенном варианте главной ценностью для него остаётся кровь. Чистота крови. В либеральном изводе он поддерживает конструкт наций. Безликой массы, которую объединяет наличие гражданство. Смешные скрепы, что тут скажешь. Оба варианты для меня являются патологией, потому что я ценю дух. И если человек православный, значит с ним можно строить семью, если нет – то он внешний человек даже при том условии, что будет со мной одной крови.

– Да, ты правильно передал ваше отличие. – согласился Гончар. – Однако, не могу не заметить одну несостыковку и уличить тебя в непроизвольном фарисействе.

Традиционалист напрягся:

– В каком же? Главное чистота православной веры, а кровь приложится.

– Неужели ты отринешь человека из внешней среды, который полюбит тебя? Если так, то ты не ценишь дух, ибо дух дышит где хочет. Да, тебе кажется это не мудрым поступком, но мудрость заключается в другом. Друг мой, царь, который не родился из духа, обычный язычник, как бы он себя ни называл.

Уж мне ли это не знать, – усмехнулся Гончар, – дух заключается не просто в твоём намерении и не только в делах, но ещё и в отношении к другом человеку. Ты должен возлюбить всех, и даже их, – Гончар указал на троицу, сидящую напротив, – если ты это не сделаешь, то духовно не изменишься. К чему я веду? Всё просто. Не оправдывай преступлений власти. Называй вещи своими именами. Человек, который любит ближнего, не будет фарисействовать и льстить. Как Бог на душу положит, так совестно и скажет. Без задней мысли и злого умысла. Служи только той власти, только тому царю, кто действительно верой и правдой служит Богу, а не делает показной вид своего служения, вспоминания о венценосных предках.

Гончар положил руку на плечо Традиционалисту и произнёс последние слова своей речи:

– Хочешь ругать коммунистов – ругай. Но не отрицай их общинную экономику. Когда Националист радостно принял появление в третьем сословии «буржуа», ты сделал правильный выбор и отринул его. Буржуазия не только поработила рабочих, она стала тем проводником либеральных идей, которые напрочь подкосили христианство. Но вместо того, чтобы держаться истинной Традиции, твой царь приютил буржуазного помещика и поднял штыки против Коммуниста. Не повторяй его ошибок. Царь, который подменяет своей фигурой Христа – не истинный царь. Царь, который не вкусил крови и плоти Христа и забывает его проповедь – не истинный царь. Царь, который проводит время в праздниках и гуляньях, забывая о чаяниях своего народа – не истинный царь. Это фальшивки. Не возводи себе идолов. Не поклоняйся фальшивкам. Поклоняйся и служи только Истинному Царю.

Традиционалист согласно кивнул. Он и коммунист пристыженно понурили голову.

Теперь настала ваша очередь. – Гончар повернулся к Националисту и Либералу, и новые искры засияли в его глазах. Говорил не Гончар, сам Дух говорил через него.

– Послушай Либерал, твои последователи будут осуждены Богом, если ты не изменишь своих взглядов. Осуждены не за теории, а за богохульство. А теперь давай разберём теории. Я уже упоминал, что главная этическая ценность Коммуниста – коллективизм, он выходец из интеллигенции пролетариата. Этическая ценность Традиционалиста покоится в соборности, в монархическом служении, это закономерно для любого православного человека, а он к тому же ещё станет священником. Твоя идентичность выросла в среде дельцов и предпринимателей. И если Традиционалист грешил тем, что подменял Бога царём, то ты грешишь тем, что подменяешь Бога золотой монетой. Этическая ценность Либерала заключается в свободе. Свободный человек, если следует за своим разумом, может значительно духовно вырасти.

Не скрою, без внешних пут это даётся даже легче. Думаю, те священники, который ценили либерализм за эту категорию, согласятся со мной, ведь в среде свободных людей миссионерская деятельность более успешна, чем в том случае, когда она выдаётся из-под палки. В последнем более вероятно отторжение, нежели принятие. Но речь сейчас не об этом. Проблема в том, что свободный от всего человек быстро оказывается предоставлен самому себе. На него не могут должным образом влиять родители, учителя, начальство. Все они ограничены в своих действиях, дабы не нарушить неприкосновенность человека. В этом слабое место твоей идеологии. Права и свободы человека – это благо, иначе как государство будет поддерживать порядок в обществе, где каждый должен относиться друг к другу как к Образу и Подобию Божьему?