Текст книги "Рассказы Гончара"

Лесничий

Молодые геологи, Пётр и Владимир, направлялись в одну из близлежащих деревень к своему исследуемому карьеру, в котором по заданию начальства необходимо было взять образцы грунта и изучить особенности природного ландшафта.

Деревня была посёлочного типа. Домики рядами располагались напротив друг друга, образуя стройную симметрию. В основном дома были деревянными с резными окнами, а рядом с ними располагались множественные пристройки, покрытые шифером. И только три дома построенные из красного кирпича выделялись на общем фоне. Они стояли особнячком от остальных. На их стенах крепился живописный декор, а вокруг располагались фруктовые сады, в лабиринтах которых пышно цвели целые клумбы из алых роз.

Геологи пребывали в некотором замешательстве, поскольку топографические карты, которые были у них на руках, имели множество неточностей и недочётов, из-за которых затруднялась геологическая разведка. На картах был нанесён один продольный карьер, рядом с которым проходило русло реки, однако на практике они столкнулись не просто с лесной чащей, а настоящими зарослями могучего непроходимого леса, который покрывал собой всё окружающее пространство. Поэтому Владимир разумно предложил своему напарнику:

– Слушай, здесь рядом есть деревня. Давай найдём в ней местного жителя, который знает, что и где расположено и покажет нам куда направляться, чтобы мы не тратили с тобой целый день на бесполезные плутания по этим землям.

– А это мысль! – согласился Пётр. – Всё лучше, чем протирать ботинки по этой глине.

– Тогда решили. Так и поступим!

Когда они подходили к деревне, встал вопрос о том, куда первым делом стоит зайти. Блеклые деревянные дома не привлекали взгляд геологов, поэтому выбор закономерно пал на кирпичную троицу. И действительно, как только они подошли к калитке, их радушно встретило целое семейство. Добрые, общительные и улыбчивые люди не могли оставить никого равнодушным, поэтому на предложение переночевать наши геологи дали утвердительный ответ.

Пожалуй, главной отличительной чертой семейства, предложившего им ночлег, было показное радушие и человеколюбие. Радушие и гостеприимство было до того экзальтированным, что они пригласили к себе на ужин даже соседей, но, конечно же, только из двух соседних домов. Александр, глава семейства, отличался пуританским нравом и строгим соблюдений правил этикета, и старался поддерживать эти правила среди остальных. Его дочери, Ольга и Верона, были под стать отцу, приветливые улыбки не покидали их лица. Умение девушек вести светские беседы вишенкой на торте дополняло создаваемую атмосферу, поэтому Пётр и Владимир быстро включились в ход разговора, выясняя для себя колорит и особенности местных поселенцев.

Было видно, что семьи, которые здесь жили, не являлись деревенскими жителями. Эту версию подтвердил сам Александр, указав, что они занимаются дачным хозяйством, приезжая сюда только на летний сезон:

– Мои друзья, здесь замечательный воздух. Он лечит душу и тело! На прогулке можно встретить разнообразные и диковинные пейзажи, это настоящий рай для писателей и художников. А леса, какие леса! Одно загляденье.

– Знаете, – украдкой сообщил он после очередного тоста, – наши семьи занимаются благотворительностью, мы жертвуем суммы со своих доходов детским домам. Если хотите, мы внесём пожертвование и от вашего имени, дабы вы имели успех и благоволение в своём нелёгком деле исследования этого проклятого карьера.

– Вот про карьер мы и хотели бы с вами поговорить! – тут же оживился Пётр. – Возможно вы могли бы знать здешнего человека, который может в короткий срок провести нас через лес и помочь найти северный край карьера? Он достаточно прерывист, но, к сожалению, это его свойство не отмечено на наших картах, как, впрочем, и само местоположение, которое сильно смещено в чертежах на запад и не соответствует действительности.

В этот момент Александр переглянулся с Иваном, главой второго гостившего семейства, нахмурился и создал на лице недвусмысленную брезгливость.

– Думаю, вы не найдёте такого человека. Жители редко ходят в местный лес из-за буйства диких зверей, на пути попадаются волки и медведи. Не так давно один из них загрыз паренька, потерявшегося в лесу. К тому же… – выдержал он таинственную паузу. – Я не советую вам идти напрямик, лучше обойти это место железной дорогой, поскольку достаточно давно в этих местах завёлся разбойник. Он грабит заплутавших людей, оставляя их одних посреди чащоб. Это опасный, злой и коварный человек. Лучше с ним не встречаться. Последуйте моему совету и не идите туда. К вашему карьеру можно добраться и иным путём, пусть более длинным. Моя дочь проведёт вас к станции, если желаете.

Испуганные геологи согласно кивнули. На следующий день им вручили гостинца и отправили через станцию. Пётр и Владимир редко встречали столь галантных людей, и никогда бы не подумали, что столкнутся с правилами этикета в глухой деревушке. Вот где притаился светоч светского общества и настоящий союз современных аристократов! Этим семействам были не чужды высокие устои. Неудивительно, что они стояли особняком, ведь по сравнению с «деревенщинами» они разговаривали на другом культурном уровне. Это точно не тот коммунальный притон, из которого вышли геологи, не «быдляцкая» масса алкоголиков и тунеядцев, постоянно пребывающих в угарном веселье разговоров на кухне.

С тех пор прошла неделя. Они добрались до своего карьера и исследовали его вдоль и поперёк, взяв для анализа все необходимые пробы. Карьер действительно был витиеватый, с чудными загогулинами и резкими перепадами высот. Но ничего сверхценного обнаружить не удалось, настала пора возвращаться домой и готовить отчёты начальству. И здесь вышла заминка. Заминка, которая в дальнейшем перевернула их судьбу. Свободных рейсов на обратную дорогу не оказалось, произошла то ли авария, то ли какой-то технический сбой. Неизвестно, сколько пришлось бы ждать. Продуктовых запасов оставалось не так много, растянуть их можно было только на несколько дней, не больше. Уехать тоже не представлялось возможным. Оставался только один вариант, идти в ближайшую деревню через злосчастный лес.

– Ничего, прорвёмся. – внушал сам себе Владимир. – Подумаешь волки! У нас с тобой есть сигнальные ракеты, ими не только волка, но и бегемота можно шугануть! Ай-да, Петя, по прямой!

– Ну Бог с ними, с этими волками. Ты вспомни, что нам говорили про лихого человека. Если у него есть оружие, нам несдобровать. – Пётр был настроен скептически. Его пугала идея стремглав бежать в неизвестность по искаженным картам навстречу опасности. – Вова, если меня прирежут, то виноват будешь только ты. Видит небо, я не хотел отправляться на это чертово задание!

– Не паникуй! Всё пройдёт спокойно.

Заранее наметив по компасу дорогу, они двинулись в лес ранним утром, когда солнце ещё только собиралось подниматься над горизонтом. На листьях после густого тумана оставались прозрачные капельки росы. Они скатывались на верхнюю одежду, доставляя неудобства. В остальном пробираться по лесу было приятно. Ковёр из мха смягчал поступь путников, а подрастающий подлесок причудливой мозаикой образовывал целые коридоры из растительности. Главное – не сбиться с пути и строго держать юго-восточное направление. Время шло. Наступили вечерние сумерки. Пришла пора делать привал и разбивать палатки.

Вдруг Пётр что-то выкрикнул. Через мгновенье крик повторился:

– Спасите, я тону! – проголосил он.

– В чём дело, куда ты попал? – недоумевая, спросил Владимир. И в ту же секунду сам понял, что влип. В прямом смысле этого слова. Его ботинок увяз в болотной жиже.

Отчаянно барахтаясь, они попытались выбраться на берег, но ноги только сильнее проваливались в трясину. Как на беду, поблизости не было подходящей ветки, за которую можно было бы ухватиться руками. Когда болото поглотило их по пояс, и надежды на спасение уже не было, неожиданно пришла помощь. Помощь явилась в лице бородатого мужичка средних лет с потрепанной сумой за плечами и грязными ниспадающими с плеч волосами, продирающегося между кустами на зов. В его мозолистых ладонях лежала длинная дубовая палка. Он протянул её геологам и рывком вытянул их из трясины.

– Кем будите господа-товарищи? – менторским тоном задал он свой резонный вопрос.

– Мы геологи. Обследовали местный карьер, но по дороге обратно попали в болото. – ответил Владимир. – Он всё ещё пребывал в лёгком шоке и недоумении, кто перед ним стоит. По дырявым лохмотьям этого мужичка можно было принять за обычного городского бомжа. Но они находились в сотни милях от цивилизации, поэтому такой вариант сразу отметался.

– Геологи значит? Паршивые же вы геологи, какие идиоты вас только учили уму-разуму, если вы отклонились от пути и не заметили болота у себя перед носом! – грубо ответил мужик, скорчив рожу.

– А вы кто будите? – робко попытался спросить Петя, пристыженный своей невнимательностью. – Говорят, что здесь вор живёт, вот мы и пошли окольными путями.

– Вор?! Ха-ха! Ох, насмешил ты меня, друже. – их негаданный спаситель засмеялся чистым переливистым смехом словно дитя. – Про меня и не такое наговорит сашкина шайка-лейка. Видят, что поперёк горла сижу, а прогнать не могут, боятся.

– Так это вы местный «разбойник»? – удивлению Пети не было предела.

– Раз так, то да, значится я. – с горделивым выражением лица протянул мужик. – На сама деле я местный лесничий. Живу здесь уже десяток лет, за природой присматриваю, травы собираю, живность разную развожу. Идёмте ко мне в дом, я всё вам поведаю. Заодно и просушим вашу одёжку. Стыдно смотреть, гееооологи…

В каждое своё короткое изречение, в каждую реплику лесничий вставлял едкое словцо, будто хотел поддеть путников, скабрезно ухмыляясь. Но несмотря на все его старания и устрашающий вид, было видно, что в душе он добряк, который не обидит и белку. Его простенький небольшой домишка стоял на пригорке, рядом протекал ручеёк. Было видно, что каждая свая, каждая дощечка была сделана своими руками. Войдя в домишко, он перекрестился перед иконой и тут же стал наполнять самодельную глиняную печку хворостом, чтобы затопить и просушить вещи. Мебель в комнате отсутствовала, был только столик и пень, который заменял собой стул. На стенах были развешаны веники из разных пород деревьев и трав. Пол был умещён старыми брёвнами. По ходу дела лесничий завёл разговор и выведал всё, что приключилось с геологами за последнее время.

– Эх, вы, дурни! – сердился он. – Кто вас только надоумил, пустоголовых, пойти якшаться с сашкиным кланом! Они никакие не местные и не обычные дачники. Это обыкновенная городская банда коррупционеров. Какие вы слепцы всё же, общались с ними весь вечер, а в змеиные глазки их не посмотрели. Если бы глянули хоть разок, то увидели бы всю чёрную душонку их, всё их отребье светское.

– Почему вы так сердитесь? Между прочим, это они назвали вас разбойником, а не мы. – мимоходом заметил Вова.

– Да как ты не понимаешь, самые главные разбойники не по лесам нынче шатаются, здесь делать нечего. Они в костюмах да в высоких кабинетах засиживают, бумажки подписывают, законы принимают. Тоже мне, галантные какие нашлись. А вы знаете, почему они вас через станцию послали, а меня разбойником назвали? Здесь угодья их находятся. Неофициальные. Сюда ценные предметы на хранение привозят. Встречи на даче проводят. Тоже неофициальные. А меня давно хотят убрать, я здесь давно живу, всё вижу, все их проделки. Но не могут достать. Лес – моя вотчина, а не их. Я здесь как дома, всё знаю, каждый пенёчек, каждую кочечку. Многие деревья на опушке – мои. Сам сажал и лелеял, сам вырастил. Бывает и ко мне зайдут местные. Чем смогу – помогу. Устройство какое починю, или от лихорадки лекарство дам. А эти… – выпучил глаза лесничий. – Настоящие лицемеры и змеюки подколодные, вот кто они.

– Ну дочери их вежливы и умны. – осторожно возразил Петя.

– Ах, дочери! Про них мне вообще ничего не говорите. Одна вертихвостка ядами и колдовством занимается. От неё все шарахаются. Другая – паренька извела, который за ней ухаживал. Добрый был паренёк. Так его окрутили, обобрали и выкинули на свалку. В прямом и переносном смысле… Все они на вид галантные. А внутри – змеи сидят. По мне, так лучше пусть человек простым будет, может немного глуповатым, чем хитрым и коварным. У меня самого – два высших образования. Я хорошо этих тварей понимаю. Но выбор свой сделал и ни о чём не жалею. Здесь в лесу мне уютно и спокойно. Здесь моя настоящая вотчина. Подальше от этих городских змеюк. – он приостановил свою яростную речь, на миг взглянул на свёртки геологов. – Кстати, дайте мне на карты ваши взглянуть одним глазком.

Ошарашенные откровениями геологи протянули лесничему свои бумаги. Он развернул свёрток и быстро просмотрел.

– Так и думал! Они ещё вас и не в тот район отправили. Настоящий карьер, который вам нужен, лежит в десяти километрах отсюда. А там – одно название. Так, песочек да камушки… Карьер этот расположен совсем близко от угодий сашкиного клана. Вот вас и запутали, настращали медведями. Медведей и волков давно здесь не водится. Отстреляли всех ещё до того, как я здесь поселился. А вы, други мои, раскрыли рты, развесили ушли и поверили всему. Ну ладно, так уж и быть, я вас провожу и всё покажу. Но в начале отведайте моей похлёбки.

Лесничий не переставал по-доброму ругаться. Только теперь Пётр и Владимир поняли контраст, который он составлял на фоне семейства. Лесничий был добродушным человеком, который позволял себе острые словечки в адрес товарищей, но никогда никого обидеть не мог. Строение его души не позволяло. Семейство же внешне было подчёркнуто вежливым и улыбчивым, но лицемерным. Оно гордилось своей причастностью к светскому обществу, но несло на себе воз грехов, которые таились глубоко в закромах. И даже лица лесничего и семейства отличались. У их спасителя оно было немного хитроватым, взгляд тяжёлым, словно осуждающим, но светлым. У семейства лица были до белизны чистые, однако в изводах их глаз и губ скрывался профиль хищного коршуна, готового растерзать первую попавшуюся в силки добычу. И чем прямолинейней и агрессивней была критика лесничего, тем чудовищней виделись элегантные изречения Александра, его рассудительность и церемониальность.

«Что ж, всё познаётся в сравнении» – подумал Вова: «Теперь это приключение станет нам большим уроком. Уроком, который говорит, что людям надо смотреть в глаза, в душу, а не во внешние дела и поступки, мотив которых может быть совершенно разным».

Геологи успешно завершили своё задание и вернулись домой. Но воспоминания о бойком лесничем остались. Его непосредственность и честность притягивали. Интеллигентные манеры семейства – отталкивали и внушали отвращение.

– Наверное так и бывает, Вова, хорошие люди коротают свою жизнь где-то в глухомани, в дали ото всех. А всякая падаль занимается благотворительностью, проводя в тени свои преступные сделки. – задумчиво произнёс Пётр, собираясь с напарником в очередную экспедицию.

– Кто скажет. Вероятно и хорошо, что мы не знаем этого общества, проводя время в экспедициях, в работе. Но может быть ты заметил одну вещь…

– Какую?

– Глаза старика светились счастьем, хоть он и ругал нас. Что было в глазах у людей из той семьи? Они радостно приветствовали нас. Но ты видел их глаза? Видел? – несколько раз повторял Владимир, прижав губы в отчаянном жесте.

– Да, я видел, хоть и не придал значения. Я вспомнил об этом только после встречи с лесничим. Их глаза были пусты. В них ничего не было. Никакого выражения. Они были мертвы. – с ужасом произнёс Пётр.

– Верно, верно. Это цена, которую они заплатили за своё показное счастье. Это цена.

В это время лесничий сидел на своём пригорке и смеялся. Внутренним зрением он видел весь диалог своих гостей: «Они всё поняли, молодцы! Не зря я ругал их, не зря!». Рядом с ним сидел бельчонок. Лесничий кормил его орешками, и озорной смех в глазах не покидал этого мужичка. «Для счастья достаточно смотреть на это создание и сидеть на пригорке» – думал он.

Возможно, он был прав. Пусть каждый решит это для себя сам.

Мальчик

Мальчику было 14 лет. Он сидел на корточках за столом и что-то писал ручкой в тетради. Это была шестнадцатая страница его книги. Ещё надо было написать 300 страниц, чтобы завершить работу. Он верил, что у него всё получится. Но когда силы иссякли, чарующий сон взял бразды правления в свои невидимые руки.

Война и мор не касались этого мира, и казалось, что несчастий быть не должно. Но всё было иначе. Мир заболел. Не вирусной инфекцией и не простым гриппом. Болезнь была иной природы.

В городах появились люди с ожесточенным сердцем. Они проходили мимо инвалидов, не уступали место прохожим, пустым взглядом смотрели на то, как горит дом с живыми людьми, как тонет в речке ребёнок, как дикие собаки терзают женщину, как местные хулиганы смеются над стариками… Они смотрели на это всё своим пустым взглядом и ждали выходных, на которых упивались водкой до скотского состояния и шумно веселились. В будние дни они, бездельничая на работе, ругали начальство. Лучшим видом спорта в этой среде считался формат шуток, в котором победителем становился тот, кто мог уязвить другого человека глубже других. Так и проходила их жизнь. Они рожали таких же как они детей и в очередном угаре уходили в могилу.

Иногда мальчик смотрел в окно, в даль, и задавал этой неведомой дали один вопрос, почему небо выбрало именно его, за что ему такая судьба. Неведомая даль молчала. Но всегда напоминала ему во снах, что именно он должен написать книгу. Во снах он всегда убегал от преследующей его силы, но с каждым разом всё повторялось. Мальчик верил, что, когда он напишет последнюю страницу книги, этот мир изменится. Он вылечит его обычной ручкой с чернилами и чистыми листиками тетрадки.

Время шло. Книга была готова наполовину. Мир продолжал пребывать в агонии. Войн так и не было, даже преступные группировки утихли на какой-то срок. Но ожесточенные сердца людей продолжали каменеть. Теперь никто не улыбался друг другу в поездах, люди перестали собираться семьями в узком кругу, на массовые аборты и открытия публичных домов закрывали глаза, постепенно общество стало забывать, что такое добро и зло. Режиссёры начали снимать вместо кинолент о дружбе кровавые сериалы с разорванными в клочья кишками. Художники перестали писать пейзажи, их холсты наполнились безобразно смешанной палитрой из разных красок. Писатели больше на вздыхали о любви, вместо любви романы наполнялись образами вампиров и чудовищ. Музыканты больше не играли высокую классику, поднимающую душу людей на небеса, стал популярен тяжёлый рок и бессмысленный поток слов рэпа.

Мальчик не отчаивался. Он продолжал писать книгу, выводя каждое слово, которое ему надиктовывал внутренний голос. Осталось дописать четверть всех страниц. И после этого болезнь начнёт выходить из людей.

Но время шло. Мир издавал предсмертные вздохи. Девушкам больше не дарили букеты цветов, это считалось позорной мягкотелостью. Мужчины больше не стремились в армию для защиты своего отечества, это также считалось позорным, отдавать свои силы ради глупого начальства. Крупный бизнес процветал. Люди выполняли ежедневный ритуал потребления, с каждом годом наращивая траты на бесполезный хлам. Религии перестали существовать, храмы запустили. Государства медленно дробились на анклавы. Войны до сих пор не было, как и мора. Но браки распадались всё быстрее. В конце концов сам институт брака был отменён за ненадобностью. Понятие верности исчезло в сознании человека. Вскоре исчезла и правдивая пресса. Считалось большим успехом наврать другому так, чтобы тот принял всё за чистую монету, в том числе и на уровне парламента. Честь считалась выдумкой глупцов. Совесть – изобретением идиотов. Каждый стремился к личной выгоде, и для этого не стеснялся идти по головам.

Мальчику осталось написать последнюю страницу. Последнюю страницу и всё изменится. Он знал это…

..Но вдруг случилось непоправимое. Все тетради были преданы огню. Пламя пожрало их в один момент. «Неужели всё пропало и этот мир погибнет?!» – кричала в пустоту его душа. Моря начали выходить из своих берегов, затопляя прибрежные земли. Вулканы задымились, стремясь излить бьющуюся ввысь раскаленную лаву. На юге прошлась снежная вьюга. Природа взбунтовалась, пожелав уничтожить человечество. Однако через час всё прекратилось.

Внутренний голос ответил: «Ради тебя я дам этому миру последний шанс и продлю его существование в агонии. Не отчаивайся. Напиши новую книгу, она будет лучше прежней. И тогда люди смогут спастись».

Мальчик не сдался. Он открыл новую тетрадь и озаглавил первую страницу.

Мир продолжал агонизировать в своей болезни. Но с каждой главой книги малые лучи света проникали в сердца людей. Они начинали задумываться, почему поступают именно так, а не иначе. Людей начинали одолевать сомнения. Сомнения с тихим шелестом закрадывались в души и переливистым звоном колокольчиков заставляли их страдать. Сомнения с руганью гнали в закоулки души. На них сердились и кричали. С ними пытались договориться. Бесполезно. Мальчик трудился над своей книгой. Его бы наверняка убили, если бы узнали, что именно он является виновников всех этих бед, всех удушающих сомнений.

Один из ангелов наблюдал за этим миром и улыбался. Его подопечный всё делал правильно. Ангел знал, вторая книга будет дописана в срок. И тогда Бог оставит свой праведный гнев и не уничтожит своё творение. За словом следует убеждение. За убеждением действие. За действием – торжество Духа.

Когда этот мальчик спасёт мир, – размышлял ангел, – то он вернётся к нам. Здесь его душа сможет отдохнуть и найти то, что тщетно искала на земле…