Текст книги "Моменты жизни"

После самостоятельного ознакомления с вынесенными врачебными вердиктами, стоя с другом перед «заключительной» дверью в изучении причитающегося обращения к сидящим за ней «господам», мы уже начали осознавать неизбежность нашей службы, от чего и без того паршивое самочувствие перерастало в бесповоротное падение духа.

– Сколько лет?! – Посыпалась серия вопросов после официального представления.

– Двадцать два, – машинально ответил я, вслед за этим подумав о наличии соответствующей информации в личном деле…

– Чем занимаешься?! Учишься? Работаешь?

– Учусь.

– Где?!

– ЮГУ.

– Специальность?!

– Финансы и кредит.

– Спортивные разряды есть?!

– Нет.

– А выглядишь здоровым.

– Водительские категории есть?! – Продолжился допрос.

– Нет.

Уже один беспрекословный председательский тон наводил на мысли о положении дел в вооруженных войсках. Громкая и грубая выразительность голоса, сочетающая в себе безразличие и напускное давление, не оставляла никакого намека на присутствие человеческой личности… Создавалось впечатление пребывания не на отборе по исполнению «престижной» обязанности гражданина своей страны, а на милицейском допросе за совершенное правонарушение.

– Подойди сюда, – услышал я ровный голос, принадлежавший председателю врачебной комиссии, сидевшему чуть поодаль.

– На направление, поедешь на Гагарина в психоневрологический диспансер.

– Как… – Начал было я, услышав ошарашившее меня заявление.

– Придешь с этим направлением туда, пройдешь обследование, результаты сюда придут, потом с тобой свяжутся, – последовали четкие указания.

– Все ясно?! – Раздался громкий голос военкома, который попросту исключал отрицательный ответ.

– Да, – ответил я.

– Свободен! – раздалось перед словом «следующий».

Я очень удивился произошедшему. Ознакомившись с вердиктами проверяющих врачей, которые зачастую уже одним своим присутствием в этой комиссии нарушают священную клятву Гиппократа, на «осмотровом» листочке, я уже отчаялся избежать службы в «доблестных» войсках. Но, как известно, жизнь слишком любит удивлять нас в самые неожиданные моменты.

Меня никак не прельщала возможность исключения «обязательной школы жизни» из своего бытия за счет психиатрической «справки». Причем, я не мог понять, почему же, несмотря на заключение психиатра «годен», мне выписали это медицинское направление, до тех пор, пока не вспомнил, «порывшись» в своем недалеком прошлом, о своей первоначальной постановке на воинский учет…

В школьную пору, проходя первичную воинскую медкомиссию, которой все же уделялось более пристальное внимание со стороны врачей, я шаблонно ожидал своей очереди возле очередного кабинета, за дверью которого находился вышеозначенный вид специалиста. Пройдя за дверь, я ожидал услышать обычные вопросы, вроде «сколько будет пять умножить на семь?» или «какая пятая по счету буква алфавита?», но вместо этого я услышал: «Желаешь служить в армии?» И я твердо ответил: «Нет»… Вслед за этим на меня сразу посыпалась серия разъясняющих вопросов «почему?», «что?» и «как?», на которые я соответственно отвечал: «потому что армия хреновая и государство тоже»; «было бы достойное государство – была бы и достойная армия, а так я не хочу проходить через унижения, и не известно, придешь ли потом оттуда живым»; «вот у вас если есть сын, то вы бы отправили его туда? Я сильно сомневаюсь». Мои ответы вызвали бурную психиатрическую реакцию, кабинет тут же огласили громкие возгласы: «Да что ты себе позволяешь?!», «Тебе кто дал право так говорить?!», «Пошел отсюда!». «Что за молодежь наглая пошла?!Продаст свою родину с потрохами за зеленые бумажки!», «Успокойтесь. Они глупые дети, не понимают пока…» – доносилось еще за закрытой дверью. «Ну пиздец…» – подумал я в тот момент.

Вышеописанный инцидент вызвал у местного военкомата более пристальный интерес к моей персоне: меня хотели положить в «дурку» на двухнедельное обследование, но после естественной обеспокоенности моей мамы и нервотрепных бесед, эту процедуру решили заменить контактами с психологом и решением длинных «личностных» тестов. Отмечу, что мое второе знакомство с «душевным экспертом» также оставило не самые приятные впечатления… После недели исправных наблюдений, рисование «домиков и человечков», а также воображение «тиши луга» под жалкую копию монотонной музыки природной стихии переполнили мою чашу терпения. «Знаете что?! Мне все это надоело! Я уже реально начинаю чувствовать себя больным придурком с этими вашими рисуночками и воображениями. И мне пофиг что вы там у себя отметите! Я нормальный человек, если вы хотите испортить мне жизнь – пожалуйста, но заниматься этой хренью я не собираюсь, уж извините. До свидания!» – прорвало меня наконец. Я не стал дожидаться ответной словесной реакции и, испытав значительную долю облегчения, удалился из служебного помещения, по пути хлопнув дверью, так и не встретившись в этой жизни с этим человеком снова…

Мое отношение к современной психиатрии сложилось уже после непосредственного столкновения с ней в лице соответствующих «специалистов», которым, на мой взгляд, самим не помешала бы помощь в личных вопросах… Зачем идти в беспросветный тоннель, зачастую затягивая туда действительно светлые личности, труды которых могли спустя годы развить нашу жизнь…? В самом деле, как можно изучать, якобы «пограничное состояние», основным критерием для которого служит отличие от большинства, когда человеческую крайность безошибочно определит и ребенок? Мы забываем, что толчок настоящему прогрессу дают лишь единицы из большого скопления серой массы. Да, у этих людей есть особенный внутренний мир, не понятный большинству, но признаваемый поколениями спустя, и в то же время очевидно, что «заскоки» духовного мира не находят у них свое выражение в поедании собственных фекалий и истязании младенцев… Возможно эта «наука» и помогает в каких то случаях спасти человека от падения в адскую пропасть… но, думаю, куда правильнее концентрировать внимание на благоприятных общественных условиях саморазвития во благо себя и всего человечества в целом…

Направляясь на «новое» обследование, я уже предвидел сопутствующие процедуры. Перво-наперво, уяснив причину моего появления, мне предложили подписать направление на добровольное наблюдение в психиатрическом отделении, на что я ответил отказом, сославшись на ГОСы и защиту диплома. Заверения на удивление милой женщины-психиатра, что, дескать, сейчас при трудоустройстве не смотрят на статью получения военного билета, для которого часто бывает достаточно полежать в стационаре недельку-другую, не убедили меня. Поэтому исследование моей психики ограничилось обыкновенной электроэнцефалограммой мозга и беседой с психологом, где мне пришлось снова столкнуться с уже знакомыми тестами…

Я с волнением шел на психиатрическую комиссию, гадая, какой же вердикт меня ожидает, и взвешивая его последствия… С одной стороны меня пугала перспектива получения «желтого» билета, с другой – я не хотел отдавать «долг» государству. Придя в назначенное время, я уже обнаружил человек пять сидящих рядом парней, нетерпеливо ожидающих своего вызова в «решающий» кабинет. С каждым заходо-выходом очередного посетителя, я все больше уверялся в нижайшем расположении моего дела среди обследуемой стопки. Когда же рядом со мною уже никого не оказалось, я с удивлением увидел выходящие из дверей веселые лица в белых халатах. На наивный вопрос «а как же я?» я получил простой ответ: «а твоего личного дела не было сегодня, приходи на следующей неделе». И для меня снова началась неделя мучительных ожиданий.

Следующий прием уже прошел в более лояльной манере, я дождался-таки вызова в «заветную» комнату. Присев на стул, уже не так удивившись «таинственной» пропаже моей электроэнцефалограммы, я со спокойной «маской», всячески стараясь не выказывать свои переживания, выслушивал зачитываемые характеристики своего личного дела, в котором проскользнули уже упомянутые школьные взаимоотношения со «специалистами» человеческого поведения, по поводу которых мне и пришлось давать соответствующие разъяснения. Внимательно выслушав друг друга, после короткой паузы я вновь услышал до боли знакомый вопрос: «Ты сам-то сейчас хочешь служить в армии?».

– Мое отношение к ней не изменилось, – ответил я.

– Можешь быть свободен… Результаты будут в военкомате, там их сможешь узнать, как только они с тобой свяжутся, – услышал я в ответ и с еще более тяжкой ношей ожидания удалился из кабинета.

Прошел месяц, я уже успешно сдал ГОСы и защитил дипломный проект, но звонка так и не было. Мой визит в военкомат никаких результатов не дал: мне просто сказали, что моего личного дела с результатами обследования нет, хотя оба связующих учреждения находились в пятнадцати минутах неспешной ходьбы. Тогда я просто последовал совету своего друга, со слезами на глазах провожая его на службу родине… «Отпусти ситуацию, друг. Тебя туда не возьмут – тебе там не место. Я знаю это, поверь…» – эти слова до сих пор звучат в моей памяти, и возвращаясь к ним я с каждым разом испытываю прилив благодарных чувств…

В стремлении войти в самостоятельную жизнь, я решил снова вернуться к поискам работы, тем более что несение «чести» отечеству неожиданно для меня встало под вопросом. На этот раз я решил прибегнуть к помощи государства и направился в длинную очередь страждущих людей, дожидающихся протянутой руки помощи… Дождавшись наконец-таки своей очереди и заполнив необходимые бумажки я зачислился в официальный список соискателей рабочих мест. Тамошний работник, узнав, что я совсем недавно окончил ВУЗ, тут же направила меня в другой кабинет, где мне подробно рассказали о моих преимуществах среди остальной безработной массы, предложив согласиться на участие в «эксклюзивной» окружной программе содействия в трудоустройстве выпускников высших учебных заведений. Данная программа действовала для новоиспеченных «специалистов» вузов государственного образца в течение года после их окончания и предполагала полугодовую стажировку в организациях с компенсацией оным полной стоимости затрат по оплате труда. Мне тут же описали радужную перспективу участия в «высокоэффективном» чиновничьем решении социальной проблемы, дескать налаженные связи с предприятиями по этой программе уже имеются, профессиональный опыт появится, стаж работы в трудовой книжке будет, в общем повысится конкурентоспособность на трудовом рынке. Поверив реальности сказанных слов, я согласился, еще раз убедившись, что теория часто расходится с практикой…

Мой первый рабочий опыт не оправдал моих перспективных ожиданий. В течение месяца я исправно занимался хозяйственной работой, представая в роли бесплатной сподручной рабочей силы, периодически занимая кресла ненадолго высвободившихся сотрудников в силу отсутствия элементарного рабочего места. Знакомство с экономической специальностью в лучшем случае ограничивалось печатью «листочков», разнесением «бумажек» и брошюровкой массивной документации, а в остальное время я, как правило, просто менял даты и номера подрядных договоров. Пять лет учебы в высшем учебном заведении я никак не мог соотнести с реалиями своей профессиональной деятельности, поэтому в конце концов я не выдержал.

– Извините конечно, но я согласился на стажировку, чтоб получить реальные навыки работы по специальности, – не стерпев обратился я к «умудренной» рабочим опытом женщине, видимо подходящей к осознанию скорого приближения пенсионного обеспечения свободного времени…

– Что такое? – удивленно отреагировала она на мое заявление. – А это тебе разве не работа?

– Даже на практике я хотя бы с Excel’ем сталкивался. Какие-то расчеты производил, таблицы формировал, а тут… – поднял я вверх очередную кипу бумажек, предназначенных для отправки в соседний кабинет.

– А ты думаешь что вот так сразу начнешь в программе работать?! Зарекомендуй вначале себя, а там уже будем смотреть…

– Значит нужно зарекомендовать себя разносом документов по соседним помещениям, скреплением листочков и нажатием кнопочки печать в Word’е? – Ответил я саркастическим вопросом.

– Послушай, мальчик! Если тебе здесь что-то не нравится, то можешь уходить. Здесь тебя никто держать не будет.

– Тогда я думаю, что зря трачу здесь время, – произнес я после непродолжительных раздумий, одновременно ощутив прильнувшую волну облегчения.

Видимо при составлении проекта социальной программы государственные деятели не подумали о ее минусах, впрочем как и я, дав свое согласие. В самом деле, работодатель никогда не откажется от бесплатной рабочей силы для исполнения профессиональных черновых обязанностей, при этом прибавив в свою репутацию небольшой плюсик перед лицом органов государственной власти. Таким образом, как это часто происходит, остаются удовлетворены две главные стороны: исполнительная власть повысила официальную эффективность своей работы, а коммерческая организация поэксплуатировала в своих целях очередного новобранца. Только обычные люди, чью жизнь улучшают на «бумажке», слишком часто остаются не у дел…

Я попал в руки меланхолии, вызванной неудачей занятия своей ниши в общественном устройстве. Я ощущал прощание с одним этапом, напрямую зависимым от благосостояния моих близких, и переход на новый, самостоятельный жизненный уровень, когда приходится в первую очередь рассчитывать на себя самого… Чувство бестолкового состояния убивало меня, оставив позади образовательную ступень, я все еще не мог вступить на следующую… Мое положение усугублялось и отсутствием моральной поддержки со стороны обычного окружения: близкий друг отправился служить государству, кто-то также последовал его примеру, кто-то вернулся в родительский дом, с кем-то просто прекратилось общение. Вдобавок к этому, мне предстояло в скором времени прощаться с общежитским домом и искать себе новое пристанище. Возвращаться обратно, к маме, я не хотел, так как считал это шагом назад, да и проживание с подспудной мыслью «не дай Бог с моей мамой что-то случится – и я не знаю как дальше жить…» оставило свой след – я стремился к полной самодостаточности… Единственное, что помогало мне не потерять присутствие духа – это приятное времяпровождение в компании Ольги и тренировки, усиленные силовые нагрузки позволяли мне хоть на время думать, что я веду значимое существование…

Очередные безуспешные поиски работы, подогреваемые напряженными разговорами с самым близким и родным человеком, размышления о ближайшем будущем, носящие неопределенный характер – все это заставляло меня заниматься «самоедством», погружающим в бездну отчаяния… Именно в это время и прозвучал неожиданный звонок из военкомата, о котором я уже успел подзабыть, известивший меня о направлении в призывной пункт для прохождения завершающего медицинского освидетельствования…

С выданным мне направлением я ехал в компании собранных призывников, большинство из которых уже успело коротко побриться, предвидя неизбежную участь… Подъехав к пункту назначения и выходя из автобуса, все тут же замечали скопления машин и людей, стоящих с пакетами у зарешеченных ворот в ожидании свои сыновей… У меня еще раз возникла ассоциация с исправительной колонией, впрочем армия для многих молодых парней таковой и являлась…

– Разошлись штатские! – прозвучал громкий голос сопровождающего комиссара.

– Упали в строй! – обратился он уже к нам. – Вперед, шагом марш!

Строем мы и прошли до уже ожидающей нашего визита медицинской комиссии. В очередной раз раздевшись до трусов и получив на руки свои личные дела, мы направились по кабинетам. Я сразу же пошел к «излюбленному» специалисту с тревогой ожидая своей участи… Постучавшись в дверь и услышав в ответ утвердительное «да, проходите», я вошел.

– Присаживайся, – указала мне на стул женщина-психиатр.

– Здравствуйте, я к вам на личное освидетельствование по направлению, – проговорил я, протягивая соответствующие документы.

– Хорошо.

Мельком взглянув на переданную бумажку, психиатр тут же раскрыла мое личное дело в поисках интересующих записей.

– Рассказывай, – прозвучало нарушившее нависшую тишину слово.

– Что рассказывать?

– Как думаешь, почему на освидетельствование сюда направили?

– Потому что один врач поставил годен, а второй видимо нет.

– Это понятно.

– Тут написано, что ты не желаешь служить в армии? Это так?

– Да, так.

– И чем же вызвано такое нежелание? Мне кажется, каждый уважающий себя мужчина должен отслужить в армии, тем более ты физически крепкий парень, я смотрю.

– Кх, – усмехнулся я. – Я просто не хочу проходить через эту «школу» жизни, потому что чувствую, что морально могу ее не выдержать. За место траты времени на издевательство над своим характером, я лучше предпочту найти работу и начать самостоятельную жизнь, чтобы нормально устроиться в обществе.

– Интересно, почему это издевательство?

– Я думаю вы там наверное представляете сложившиеся реалии службы… С моим складом характера мне там не сладко придется, это точно. Ну а если там возникнет какая-нибудь неприятная ситуация, которая оставит душевный отпечаток на всю жизнь… то тогда я за себя не смогу уже ручаться…

– И что же ты сделаешь если такая ситуация произойдет?

– Не знаю точно. Но дело скорее всего дойдет до крайности…

– А у тебя возникали такие ситуации?

– Думаешь? – Последовал второй вопрос после появившегося промежутка молчания.

– Вспоминаю.

– Где наши гномики? – внезапно прозвучал веселый голос из раскрывшейся двери. – Не видно еще? Где-то прячутся наверное.

Вслед за этим последовал звонкий смех заглянувшего человека в белом халате над собственной же шуткой. Я в свою очередь ответил презрительным взглядом…

– Хх, не шутите, Владимир Алексеевич. Не видите, у меня тут серьезный разговор.

– Ну-ну, не буду мешать.

– Шутники у нас здесь работают, – попыталась сгладить ситуацию врач вслед за закрывшейся дверью.

– Я что, похож на психа?

– Психические расстройства бывают разные, для этого не обязательны галлюцинации и голоса.

– Вам виднее…

– Я услышу ответ на свой вопрос?

– Ответ на этот вопрос «да».

Перед моим мысленным взором появилось окропленное кровью лицо Юрчика и нарастающие, беспощадные удары, обрушивающиеся с все разгорающейся ненавистью…

– Опиши пожалуйста, что тогда происходило и что ты ощущал?

– Я не нуждаюсь в психоаналитике, и не собираюсь об этом говорить.

– Эх, Денис-Денис, ты же будущий мужчина, должен нести честь перед своим отечеством и родными, а ты тут придуриваешься. Кто по-твоему должен это делать?

– Послушайте, мне без разницы, что вы по этому поводу думаете. Ставьте там что хотите, мне похер.

– Ну что ж… Вот твое личное дело, пройдешь с ним к председателю комиссии, скажешь что проходил личное освидетельствование у психиатра. Как выйдешь – направо, до конца коридора.

Покинув врачебный кабинет, я тут же принялся в скором порядке листать свое дело, отыскивая нужный листочек. От волнения у меня дрожали руки, из-за чего заветная страничка не желала быстро показывать свое содержимое. Наконец-таки я нашел ее… категория «В», результаты обследования подтверждены.

Меня охватило чувство облегчения, к которому добавилось переживание относительно влияния психической статьи на мой и без того сложный вопрос общественного устройства.

Вернувшись с призывного пункта я тут же позвонил самому родному человеку, ничуть не менее меня переживающего за мою дальнейшую участь… Фраза «я не иду служить» облегчила материнские переживания, пусть мне и поставили неприятную «отметку».

– Все что не делается – все к лучшему, сынок.

«Может оно и действительно так, если не брать в расчет наш выбор в предоставленных жизненных ситуациях…»

– Надеюсь…

«Ободряющая» народная мудрость все же прибавила мне духовных сил, да и, в конце концов, нужно было двигаться дальше…

Выселившись с общежития я нашел недорогую по местным меркам комнату, пусть райончик был не из лучших, да и дому уже требовался капитальный ремонт, но горячая вода и подведенная канализация после коммунальных лишений детства все же стали основным подспорьем в выборе места жительства в рамках предоставленного лимита денежных средств. К общинной бытовой жизни мне уже было не привыкать, поэтому адаптация к новой жилой обстановке прошла легко. Оставалось только найти работу…

Пройдя по повторному кругу распространения своего резюме, я каждую неделю ждал очередной выпуск популярной местной газеты, попутно осуществляя ежедневный просмотр размещаемых в интернете вакансий и телевизионной бегущей строки. В таком ритме прошел месяц: с каждым днем, не находя среди кучи лохотронского спама и клиентоориентированных специальностей интересующих меня вакансий, мои надежды падали под гнетом реальности бытия, до тех пор, пока, в излюбленный жизнью «самый неожиданный момент», не появилась спасательная «страховка»…

В казалось бы обычный будний день мне поступил незнакомый звонок, который, как оказалось, представлял когда-то посещенную мною организацию. Приятный женский голос известил меня о наличии свободной вакансии специалиста по учету и предложил пройти собеседование, на что я с радостью ответил желанным согласием. Видимо среди пылящихся стопок макулатуры одному из моих резюме все-таки удалось обратить на себя внимание, а это значит что «обивание порогов» работодателей уже прошло не зря.

Я успешно преодолел барьер собеседований с начальницей отдела учета и главным бухгалтером страховой фирмы, ведь теперь армейская служба отпала до наступления войны, а жилищный вопрос на первое время оказался решен. Дело оставалось только за сбором необходимых документов для трудоустройства, среди которых также значилась медицинская справка. Очередной медицинский осмотр сильно беспокоил меня, а именно еще один визит в кабинет психиатра. Мои опасения были связаны с возможной постановкой на психоневрологический учет, поэтому ожидая своей очереди у дверей врачебного приема, я всячески перебирал последствия получения своего военного билета…

– Следующий, – прозвучал громкий голос из-за двери вслед за вышедшим посетителем.

«Ну что ж, посмотрим что меня ждет…» – раздалась финальная мысль, перед вступлением на порог неизведанного поворота судьбы…

– Добрый день, я как вам по поводу прохождения медкомиссии для трудоустройства, – начал я.

Меня немного удивило присутствие ранее не знакомого мне психиатра.

– Присаживайся, – произнесла безразличным тоном тучного вида женщина, видимо уже порядком уставшая от своей работы.

– На учете у нас стоишь?

– Нет, – произнес я, как показалось, твердым голосом.

– Так… – протяжно проговорила женщина-психиатр, набирая что-то на клавиатуре.

– Головные боли не беспокоят? Потери сознания были когда-нибудь? – Раздались беглые вопросы после словесной приостановки.

– Нет.

– Возьми карточку, можешь быть свободен, – услышал я желанную фразу, от которой сразу же испытал вздох облегчения, подтвержденный вердиктом «годен».

После выхода из кабинета я ничуть не пожалел о высказанном отношении к российской армии при первом знакомстве с психиатром, пусть тогда я и винил государство вместо определяющих его людей, каковыми мы и являемся…

Через неделю я вышел на свое рабочее место, успешно пройдя процедуру «регистрации», через две недели я уже в полном объеме приступил к своим обязанностям, через месяц я получил свою первую заработную плату.

Я рад, что пришел к ожидаемой самостоятельности таким путем, и я благодарен жизни за отсутствие катастрофических «точек» перемен… Мне удалось безболезненно вступить на следующую «ступень», пребывание на которой позволило осознать плату «независимости» за «независимость»…