Текст книги "Лучи любви"

6

Уехать на следующий день Мэг не удалось. Утром, когда она в растерянности бродила по квартире, решая, что взять с собой и можно ли доверить поливать цветы на балконе легкомысленной Бренде, позвонили из издательства. Месяц назад Мэг набралась смелости и отнесла туда рукопись романа отца.

Престон Уолленстоун писал его почти три года. Каждый вечер он садился за письменный стол, и только стихийное бедствие могло помешать ему сделать это. Мэг была его верной помощницей. Она рылась в библиотеках, подбирая необходимые материалы, и печатала готовый текст.

После внезапной смерти Престона Гвендолен потеряла интерес к жизни. Как всегда подтянутая и тщательно причесанная, она выходила из спальни и садилась в любимое кресло мужа. Невидящими глазами глядела мать на суетящуюся вокруг нее Мэг, что-то говорила, даже улыбалась, но уже не жила, и смерть от воспаления легких была логическим завершением этого бесцельного существования. Мэг первое время было не до романа отца. Очень долго она не могла себя заставить зайти в кабинет с заваленным книгами и бумагами столом, за которым уже не сидел, как обычно, сутулясь, Престон. Но однажды Мэг решилась закончить почти завершенную работу отца. Роман был посвящен заговору против Генриха Дарнлея. В нем давалась совершенно новая, оригинальная версия преступления. Книга была написана несколько суховато. Не хватало последней главы. Мысль о том, что работа останется незаконченной, а потому не удастся опубликовать то, чему отец отдал столько сил и времени, не давала Мэг покоя. Она хорошо ориентировалась в материале и решила написать главу сама.

В конце концов ее сочинения по английской литературе всегда признавалась лучшими, и уж чем-чем, а фантазией ее Бог не обидел. В детстве Мэг придумывала невероятные истории, которые якобы происходили с ней. Подростком поражала сверстников захватывающими продолжениями фильмов и сериалов, особенно если те заканчивались не так, как ей хотелось. И всегда Мэг любила мечтать. То она представляла себя отважной журналисткой в горячих точках, то актрисой, получившей «Оскара», то ученым, подарившим миру лекарство от СПИДа. Преподаватель литературы советовал ей писать, но мешала робость. Сейчас же у Мэг не было выхода.

Сперва нерешительно, но все более увлекаясь, она взялась за работу. Последняя сцена получилась, по ее мнению, вполне терпимой, и Мэг рискнула оживить действие во всем романе. Она написала несколько лирических сцен и решительно принялась за героев. Больше всего не нравился Мэг сам Генри Дарнлей – он получился чересчур пресным и идеальным. Она добавила ему несколько слабостей, а демоническому Босуэлу – достоинств, в частности, он страстно любил кошек. Мэг считала, что за это можно многое простить.

Наконец в один прекрасный день она положила рукопись во внушительный портфель, надела строгий коричневый костюм с длинной до пят юбкой, желая произвести впечатление серьезной, взрослой и уверенной в себе особы, и направилась в издательство. Отстраненно-вежливая секретарша обещала передать через несколько недель ответ. И вот Мэг с замиранием сердца стояла перед тяжелой дубовой дверью кабинета издателя.

В просторном светлом кабинете ее встретили два пожилых, полных, поразительно похожих друг на друга джентльмена. Братья Чирибл, подумала Мэг, но в отличие от героев Диккенса их лысины обрамляли ярко-рыжие волосы. Посмотрев на Мэг, оба дружно расхохотались.

– Ну теперь-то мы просто обязаны напечатать ваш роман! – произнес один из «Чириблов». – Не обижайтесь, пожалуйста, мисс Уолленстоун, нам следовало бы назвать наше издательство «Союз рыжих»[1]Note1
  «Союз рыжих» – рассказ А. Конан-Дойля


[Закрыть], а смеемся мы потому, что перед вами у нас был молодой писатель с таким же замечательным цветом волос.

Хорошо, что я не надела шляпку, подумала Мэг, впервые поблагодарив природу за свою огненную шевелюру.

– Ну а если говорить серьезно, мисс Уолленстоун, мы готовы напечатать вашу книгу.

– Это книга моего отца, – поправила его Мэг.

– Да? Странно, у нас создалось впечатление, что ее писали два человека. Вот, например. – «Чирибл» достал рукопись и безошибочно перечислил все дописанные Мэг сцены.

– Да, – прошептала Мэг, ожидая жестокой критики.

– Не пугайтесь, эти сцены превосходны. Читаются легко и с интересом. Мы предлагаем вам дописать еще несколько сцен. Исторические романы сейчас не в ходу, но у вас получился настоящий детектив, и новая версия событий показалась нам оригинальной. Мы рискнем напечатать его, но… – он выдержал паузу, – только в том случае, если вы добавите еще приблизительно на одну треть сцен, вроде той, с Босуэлом и леди Джейн. Мы не стремимся к излишней развлекательности, но книги должны покупаться, а ваш Босуэл, определенно, неотразим!

Когда Мэг уже поднялась, чтобы уйти, «Чирибл» переглянулся с братом и спросил:

– Простите, а вы не та самая мисс Уолленстоун, которая получила наследство?

– Та самая, – виновато вздохнула Мэг.

– Очень жаль.

– Почему? – удивилась Мэг. За богатых наследниц радуются, им завидуют, но чтобы жалость…

– Теперь у вас не будет времени писать книги.

На сверкающей солнцем улице Мэг глубоко вздохнула и вскинула голову. Все вокруг было прекрасно – и это ясное голубое небо, и чистые сверкающие витрины, и яркие цветы в вазонах. Даже прохожие были празднично приветливы. Мэг, расставив руки, закружилась от радости. Если бы не длинная юбка, она побежала бы вприпрыжку. Ведь написала Франсуаза Саган свой первый рассказ в двадцать один год! Уж не мания ли величия у нее разыгралась? Мэг осадила свою фантазию и поспешила домой.

7

Жарким июньским днем Мэг с небольшим чемоданчиком и любимым котом на руках приехала в Окридж-холл. Такси проследовало через высокие чугунные ворота и, минуя сторожку привратника, покатило по широкой гравийной дороге, окаймленной ухоженным газоном. Машина ехала через прекрасный парк с вековыми дубами, видимо давшими название поместью, и широкими лужайками, пестревшими яркими пятнами цветов.

Наконец показалось массивное, увитое плющом здание в стиле тюдор. Всюду царила тишина. Это было тем более удивительно, что Мэг уведомила слуг о времени своего приезда. С Пиратом на руках, она открыла внушительную дверь и ступила в просторный холл. Внезапно навстречу ей с бешеным лаем выскочил коричневый спаниель. Кот яростно зашипел. Вслед за спаниелем, тяжело ступая, показался пожилой плотный мужчина. Его благообразное загорелое лицо с крупным носом окаймляли внушительные белоснежные бакенбарды. Вся фигура была проникнута таким достоинством, что Мэг немного оробела.

– Позвольте приветствовать вас в Окридж-холле, мисс. Я – Сэндби, дворецкий покойной миссис Кэролайн Хартон. К сожалению, в настоящий момент я здесь единственный обитатель. Впрочем, Аттельстан, – и он указал на спаниеля, который уже ласково вилял хвостом, пытаясь подружиться с новой хозяйкой, – скрашивает мое одиночество.

– А где же остальные? – спросила Мэг. Она понимала, что для поддержания такого дома в порядке необходимо множество народу.

– Розовый мальчик, мисс, – доверительно наклонившись, тихо проговорил Сэндби.

– Розовый мальчик, – тупо повторила Мэг.

– Как, вы не знаете о Розовом мальчике? – изумленно произнес дворецкий. Он был уязвлен в самое сердце.

– Нет, – твердо сказала Мэг, – но надеюсь, вы мне расскажете.

Сэндби мгновение колебался.

– Я приготовил для вас сиреневую комнату, комнату миссис Кэролайн, – добавил он со значением. – А сперва, позвольте, я покажу вам дом.

Розовый мальчик, сиреневая комната – бред собачий, подумала Мэг и покорно последовала за дворецким, прижимая к груди Пирата. Замыкал шествие Аттельстан. Они прошли огромный холл, богато украшенный резными дубовыми панелями.

– Убранство зала не менялось с шестнадцатого века, – пояснил Сэндби.

Мэг обвела глазами стены, увешанные портретами и оружием, почерневшие от старости потолочные балки и внутренне сжалась. Огромное пространство подавляло ее. По широкой лестнице Мэг и Сэндби поднялись на длинную галерею, занимающую весь фасад здания. Шаги гулко звучали в тишине.

– Во времена ее величества королевы Елизаветы здесь устраивались собрания, балы, – торжественно сообщил дворецкий.

Мэг подошла к громадному камину, доходившему до потолка. Перед ним стояли смешные низкие креслица. Она устало опустилась на одно из них. Сэндби молчал.

– В шестнадцатом веке здесь было, наверное, весело, – задумчиво проговорила Мэг.

– О да, – живо отозвался Сэндби, как будто сам был непосредственным участником.

Балы… Мэг мысленно заполнила галерею и лестницу блестящими дамами и кавалерами в нарядах золотого шитья, усыпанных драгоценными каменьями. Они оживленно переговаривались друг с другом. В ушах Мэг зазвучали музыка и смех… Деликатное покашливание Сэндби вернуло ее к действительности.

– Это, так сказать, музейная часть. Леди Кэролайн сюда почти не заходила. Пройдемте в левое крыло. Оно обставлено исключительно по ее указаниям, и я покажу вашу комнату.

Осмотрев апартаменты левого крыла, Мэг поняла, что все написанное о красоте Окридж-холла и вкусе Кэролайн не было преувеличением. Интерьеры создавали впечатление простора и простоты. Здесь не было ничего нарочитого и лишнего. Они прошли через две гостиные, Одна небольшая, с палевыми стенами, палевой же обивкой кресел, яркими апельсиновыми шторами и сине-голубым плафоном потолка в тон ковра, и парадный салон, выдержанный в розовых тонах. В обеих комнатах современные диваны и глубокие кресла соседствовали со старинной мебелью.

Почти всю стену салона напротив рояля занимало большое полотно с изображением парка Окридж-холла конца девятнадцатого века, что было понятно по костюмам гуляющих мужчин и женщин. Напротив висела маленькая картина – лужайка с раскидистым дубом. Внимание Мэг привлекла изображенная в центре пара. Мужчина и женщина сидели на скамейке под огромным деревом, нежно прильнув друг к другу. Деревья, небо, дом были написаны рукой истинного мастера, а люди – в совершенно иной манере. Мужчина в камзоле и девушка в кринолине напоминали кукол.

– Как странно, – Мэг показала на фигурки. – Как будто писали два разных художника.

– Так оно и было, – пояснил Сэндби. – Картину написал сам Кром, а мистер Джон Феннел, он тоже иногда баловался кистью, пририсовал себя и свою жену Мэри. Они часто сидели здесь, и он решил увековечить эти моменты.

Мэг внимательно посмотрела на молодых влюбленных. О том, что они любят друг друга, говорили и поза, и выражение их лиц. Головка молодой женщины лежала на плече мужчины.

– Какие они милые! А дуб сохранился?

– И дуб, и скамейка. Сами увидите.

Сэндби повел Мэг дальше. Миновав золотисто-белую столовую в барочном стиле, они оказались в желтой комнате. Полосатые диваны, кресла и банкетки явно были выполнены по специальному заказу: золоченое дерево, итальянский шелк, бархат. Мэг чувствовала себя среди всего этого великолепия самозванкой. Похоже, такого же мнения придерживались и лица на портретах. Особенно пренебрежительно смотрела на нее красавица в белом платье с парного портрета над камином. Мэг даже вздрогнула.

– Виконтесса Лигонье, – пояснил Сэндби, – а это – виконт Лигонье, – указал он на другой портрет.

На нем был изображен молодой щеголь в красном камзоле конца восемнадцатого века рядом с породистой лошадью под седлом. Лошадь, подумала Мэг, выглядит намного дружелюбнее.

– Да-да, – словно читая ее мысли, сказал Сэндби. – Гейнсборо тогда упрекали, что он лошади уделил внимания больше, чем хозяину. Кстати, потомки этих Лигонье живут неподалеку и бывали здесь частыми гостями.

Наконец они поднялись по лестнице с резными перилами на второй этаж и остановились у одной двери.

– Сиреневая комната! – торжественно объявил Сэндби.

Мэг открыла дверь и замерла в восхищении. Это была самая красивая комната, которую ей когда-либо приходилось видеть в своей жизни. Сиреневые, затканные серебристыми ирисами портьеры обрамляли огромные до пола окна. Те же цветы украшали лиловые обои. Пол был устлан мягким лиловым ковром. Над туалетным столиком, инкрустированным розовым деревом, висел портрет молодой Кэролайн в вечернем платье. Пират, заметив огромную низкую кровать розового дерева с перламутровыми инкрустациями, радостно покинул Мэг и устроился на одной из многочисленных подушек, явно почувствовав себя здесь уютно. Сэндби стоял сзади и наслаждался произведенным эффектом.

– Сколько здесь лет Кэролайн? – спросила Мэг, указав на портрет.

– Двадцать, мисс. Она считалась самой красивой молодой леди в нашем округе и в том году была объявлена королевой гейнсборовского бала. Чай будет готов через пятнадцать минут, – добавил он. – Вот здесь ванная. – Дворецкий указал на скрытую в обивке дверь и, шаркая по ковру, удалился. Аттельстан жалобно посмотрел на Мэг и остановился в нерешительности у двери.

– Ну, иди ко мне, моя собачка, – позвала его Мэг, и тот, радостно виляя хвостом, уткнулся ей в колени.

Сэндби принес чемодан. Быстро облачившись в джинсы и любимую клетчатую рубаху, Мэг туго скрутила волосы в пучок. Увидев в зеркале свое отражение, она покачала головой и высунула язык. Да уж, поместью явно не повезло с хозяйкой. Странно, что портреты еще не попадали со стен, рассуждала она, спускаясь вниз. Аттельстан и Пират эскортировали ее. Видно было, что между ними установилось взаимопонимание. Пират не хотел связываться с собакой из лени, а Аттельстан, похоже, просто обладал хорошим нравом. Если Сэндби и был шокирован видом новой госпожи, то умело скрыл это.

– И все-таки, кто такой Розовый мальчик? – спросила Мэг за чаем.

– Молодой Николас, или Розовый мальчик, был написан Томасом Гейнсборо здесь, в Окридж-холле. Этот портрет был затем увезен из поместья, но незадолго до смерти Мэри, молодой жены сэра Джона Феннела, служанка увидела мальчика в розовом камзоле в библиотеке – он горько плакал. И теперь перед каждым несчастьем в доме слышится детский плач и появляется Розовый мальчик. В 1815 году он возник перед пожаром, в 1901-м его видел сэр Уолтер перед тем, как погиб на охоте. Сэру Филиппу Феннелу он явился перед его гибелью, и, наконец, – голос Сэндби снизился до шепота, – мальчика видели сразу трое слуг в левом крыле три дня назад. Поэтому прислуга покинула дом, не желая дожидаться очередного несчастья.

– А вы почему остались? – спросила Мэг.

– Я всю жизнь служил Феннелам, мисс. Даже если бы Розовый мальчик лично пожал мне руку, я не покинул бы этот дом, – с достоинством ответил Сэндби.

Торжественность минуты нарушил Аттельстан, стащив с тарелки печенье.

– Ах ты ворюга! Совсем песик распустился, мисс, – посетовал Сэндби, но по взгляду, брошенному им на собаку, было понятно, кто виновник сей распущенности.

Мэг, смеясь, встала из-за стола.

– Пойду прогуляюсь по саду. Может, повезет, и я встречу там Розового мальчика!

Не смейтесь, мисс, это очень серьезно, – чопорно произнес Сэндби и протянул ей план парка.

8

Мэг вышла в парк. День был прекрасен. Высоко в небе, тонко крича, летали ласточки. Солнце сверкало в стеклах Окридж-холла, и он уже не казался таким мрачным. Мэг вздохнула свободнее и пошла по аллее каштанов в новеньких белых свечках, ведущей к тихому, пестревшему кувшинками пруду.

В голове у нее была полная сумятица. Наследство, дом, похожий на дворец, картины, безумный дворецкий с рассказами о каком-то Розовом мальчике. За той самой, изображенной на картине лужайкой с огромным дубом посередине и кустами ярко-пунцовых рододендронов блестели крыши теплиц. Мэг посмотрела в план. Налево – «Долина нимф». Сэндби что-то говорил о статуях, привезенных в восемнадцатом веке каким-то Феннелом из Италии. Далее – водопад и гроты. Мэг решительно сложила лист. Сегодня ее привлекала менее цивилизованная часть парка, и она повернула в сторону покрытых зеленым пламенем листвы холмов. За холмами деревья росли еще гуще. Небо почти скрылось за их густыми кронами. Розы и азалии уступили место синим и оранжевым стрелкам люпинов.

Мэг медленно шагала вдоль весело журчащего ручья, прислушиваясь к щелканью соловья. Пират, подгоняемый Аттельстаном, нехотя трусил рядом. Раздавшийся совсем рядом сухой треск нарушил идиллию. В кустах мелькнуло что-то призрачно-белое. Павлин! – ахнула Мэг. Величавая птица медленно шествовала по узкой тропинке. Сохранить величие ей удалось только мгновение. Пират издал дикий воинственный вопль и рванул вперед. Птица, резко дернувшись, исчезла в густой траве. Мэг перевела дух. Не тут-то было! Пират наметил новую жертву. На этот раз – скромного воробья. Очутившись на природе, ленивый домашний кот возомнил себя диким, кровожадным охотником.

Прыжок – и несчастная птица забилась в когтях кота, и Мэг отчаянно завизжала. Пират с добычей в зубах бросился бежать. Мэг, продолжая верещать, припустила за ним. Выскочив на широкую дорогу, она услышала, как взвизгнули тормоза неизвестно откуда взявшейся машины. От неожиданности она резко остановилась и шлепнулась на землю.

– Какого черта! – произнес низкий голос. Дверца машины открылась, и из нее вышел высокий мужчина в темно-синем костюме. – Что вы петляете, как заяц под прицелом?

Мужчина быстро подошел к девушке и протянул руку.

Мэг почувствовала, как вспыхнули щеки. Нелепое положение. Она сидит у ног незнакомого мужчины. Над ней нависает его массивная фигура. – Не прикасайтесь ко мне, – чопорно сказала Мэг.

– Пожалуйста, поднимайтесь сами, – усмехнулся мужчина, отступив на шаг.

Мэг поднялась и с вызовом посмотрела на незнакомца. Даже теперь ей пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо. Этот высокий широкоплечий мужчина был до неприличия хорош собой. Темные волнистые волосы падали на смуглый лоб. Чуть запавшие щеки, густые четко очерченные брови над синими глазами и красивый твердый рот. Орлиный нос и массивный подбородок придавали лицу незнакомца выражение надменности.

– Какого черта вы носитесь здесь? Это, между прочим, частные владения, – сказал незнакомец.

– Спасибо, что напомнили. – Мэг резко тряхнула головой. – Может быть, объясните, почему вы ездите как на гонках по моим частным владениям?

– Что? – в ужасе произнес незнакомец. – Вы мисс Уолленстоун? – Но тут же взял себя в руки и продолжил: – Разрешите представиться, Ричард Стоун. Я как раз направлялся к вам.

– По-видимому, это должно меня обрадовать. Стоило ли так спешить, чтобы едва не задавить меня и насмерть перепугать моего кота?

– Если вы имеете в виду это рыжее нахальное чудовище на ветке над вашей головой, то его вряд ли так легко испугать.

Мэг повернулась и увидела довольную морду Пирата, только что окончившего трапезу.

– Садитесь в машину, я подвезу вас к дому.

Раскомандовался, подумала Мэг и послушно села в машину. В дороге оба молчали, и Мэг украдкой изучала спутника. Неожиданно Ричард Стоун повернулся к ней и с насмешкой спросил:

– Ну как, понравился я вам?

– Конечно нет, – резко бросила Мэг и покраснела.

– А вы не внушаете мне особого отвращения, – нагло продолжил Ричард. – Я, правда, представлял вас тощей ученой дамой в очках, а не рыжим подростком.

От этих слов Мэг пришла в ярость.

– Во-первых, у меня волосы не рыжие, а каштановые, – выпалила она.

– Ну кто бы мог подумать? – изумился Ричард. – А во-вторых?

– Вам, наверное, хотелось видеть на моем месте одну белокурую фарфоровую куколку!

– Если вы намекаете на свою кузину Бет, так по мне уж лучше вы.

Наглец, подумала Мэг и демонстративно отвернулась к окну.

Когда они подъехали к дому, Ричард не сделал никакой попытки помочь девушке выйти из машины.

– Боюсь оскорбить вас своим прикосновением, – с усмешкой объяснил он.

Аттельстан с радостным лаем бросился навстречу. Ричард дружелюбно потрепал его по голове, и Аттельстан от счастья заползал на брюхе. Никаких принципов у этой собаки! Готов пресмыкаться перед этим самовлюбленным павлином, подумала Мэг.

– Мы с ним старые друзья, какими были и с его прежней хозяйкой, – будто прочитал ее мысли Стоун.

Вышедший Сэндби с достоинством приветствовал гостя, однако в этом сдержанном приветствии чувствовалось, что Ричард Стоун не чужой в этом доме.

– Что у вас здесь стряслось, Сэндби? – спросил Ричард. – Говорят, все слуги покинули Окридж-холл?

Три дня назад, сэр. Джон видел Розового мальчика, – ответил Сэндби, провожая их в гостиную.

– Интересно, сколько он перед этим выпил.

– Нет-нет, сэр, он был совершенно трезв, и кроме того, Розового мальчика видели еще несколько человек. Мальчик стоял за окном…

– И плакал? – поинтересовался Ричард.

– Нет, – растерянно ответил Сэндби. – Он просто стоял и смотрел.

– Ясно, – кивнул Ричард, устраиваясь в кресле и вытягивая свои длинные ноги.

Интересно, что ему ясно, мелькнуло у Мэг, когда она перешагивала через ноги Ричарда, чтобы сесть напротив.

– Вас, наверное, удивило завещание Кэролайн, – обратился к ней Ричард.

– Более чем, – сухо ответила Мэг.

– Она изменила его сразу же после ужина у Уайтов. Ваша тетушка была очень своенравным и интересным человеком. Мы часто и подолгу беседовали. Она так ждала вашего приезда! Хотела сообщить какую-то тайну. Кэролайн просила меня присутствовать при этом разговоре. Она была очень возбуждена последнее время, наверное, поэтому сердце и не выдержало.

– Боюсь, – пожала плечами Мэг, – теперь мы никогда не узнаем, что ее так волновало. А вы живете неподалеку отсюда?

– Да, мы соседи, – коротко бросил Ричард. Похоже, ему было неинтересно рассказывать Мэг о себе. Небрежно взглянув на часы, он поднялся:

– Если вы принимаете на веру все эти рассказы о розовых призраках, то я могу прислать к вам кого-нибудь. Могу даже сам переночевать у вас, – добавил он, насмешливо оглядывая Мэг.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь, – нервно передернула она плечами.

– Чего вы испугались? Меня никогда не интересовали подростки, так что ваша добродетель в полной безопасности, – рассмеялся Ричард, наслаждаясь смущением девушки. – Впрочем, – добавил он уже серьезно, – ваша прислуга скоро одумается и возвратится. А мне пора. Счастливо освоиться на новом месте. Скоро я навещу вас.

Он легко кивнул и покинул комнату.

После ужина Мэг пожелала дворецкому спокойной ночи и устало побрела в свою новую спальню.

Она разделась, приняла душ, насухо вытерлась полотенцем и, набросив халат, вернулась в комнату. Девушка медленно подошла к кровати, но сразу лечь не решилась, присела на край, теребя пальцами пояс халата. Она впервые заметила, какая жуткая тишина вокруг. Интересно, спит ли уже Сэндби? Мэг вздохнула. В ее лондонской квартире было всегда шумно из-за уличного транспорта. Здесь, в Окридж-холле, в этом огромном пустом доме ей было не по себе. Ну а после этого рассказа о Розовом мальчике – тем более. А тут еще шумят деревья и ветер завывает на крыше. Разве заснешь? Мэг огляделась. Хоть и горели все лампы, в углах огромной спальни затаились зловещие тени. Она взяла в руки Пирата и откинулась на подушки. Кот был недоволен, что его потревожили. В отличие от Мэг он не испытывал беспокойства и уж, конечно, не боялся никаких привидений. Мэг с сожалением отпустила его, встала и обошла комнату. Она выключила свет, зажгла ночник у кровати, побоявшись остаться в полной темноте, свернулась в клубок, закуталась в одеяло и вскоре уснула.