Текст книги "Вилла загадок"

"У него отчаявшийся вид", – подумал Коста. Совсем не похож на того Фальконе, которого они знали.

– Так что мы должны сделать? – спросил Перони.

– Для Ника готова комната для беседы с матерью. Ради Бога, постарайся, чтобы она хоть что-нибудь вспомнила. Возьми парочку свободных людей и прошерсти с ними все, что у нас есть на младшую Джулиус. Может, мы что-то упустили.

– Ладно, – кивнул Коста и направился к двери. Оставшиеся смотрели, как он уходит.

– Это хорошая идея – поговорить с ней один на один, – сказал Перони, когда дверь за ним захлопнулась. – Она привлекательная женщина. И он это уже заметил. Черт побери – даже я это заметил. А ты, Лео? Все смотришь в одну точку, да?

– Не начинай... – Фальконе не отрывал взгляда от фотографий, лежавших у него на столе. – И нечего строить предположения. Я живу прошлым не больше, чем ты.

– Да нет, – не поверил Перони. – Если хочешь, спрашивай. Сейчас я отношусь к низшей касте. У тебя есть полное право спрашивать меня о чем угодно.

Фальконе бросил на стол еще одну пачку фотографий, на которых тоже мелькали знакомые лица.

– Что мне, черт побери, делать со всем этим?

– С этим? – Перони отодвинул в сторону последнюю пачку снимков с изображением Барбары и Элеанор. – Сохранять во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни, потому что это, наверное, единственное, что отделяет от могилы девочку Джулиус.

– Это я знаю! – отмахнулся Фальконе.

– А! – Перони осторожно дотронулся указательным пальцем до другой пачки. – Так ты имеешь в виду вот эти? – Убрав руку, он внимательно осмотрел снимки. – Знаешь, мне не хочется ставить под сомнение твои достоинства, Лео, но, может, этим делом занялись бы еще какие-то люди твоего ранга? У тебя сейчас сразу три убийства и одно похищение. Возможно, где-то на горизонте маячит еще и шантаж. Многовато для одного человека. Поделись с другими.

– Тут все связано между собой, – возразил Фальконе. – Я уже говорил об этом наверху. Если бы я хотел разделить это расследование и передать нескольким группам, я бы уже это сделал. Но я считаю – и не только я, – что это было бы контрпродуктивно. У нас нет ни времени, ни ресурсов, к тому же мы рискуем потерять некоторые связи. Я знаю, что это довольно утомительно, но у нас, по сути дела, нет выбора.

– Нет выбора? – усмехнулся Перони. – Да что ты говоришь! По-моему, тут не обошлось без амбиций, Лео. Тебе надоело быть просто инспектором? Метишь на должность комиссара? Или претендуешь на что-нибудь повыше?

– Я хочу найти эту девочку! – отрезал Фальконе. – Не суди по себе.

– Тогда почему тебя так беспокоят эти фото? Просто сунь их в ящик. Может, когда-нибудь пригодятся.

– Пригодятся?

– Лео, Лео! – засмеялся Перони. – Тебе это не к лицу. Ты ведь можешь везде пробить себе дорогу. Кроме... – Он взглянул на фотографии. – Кроме таких вот случаев. Это тебя смущает, не так ли?

Фальконе вздохнул.

– Здесь потребуются все наши усилия. Тут есть чему поучиться, можно нащупать кое-какие связи. Вот почему я не хочу разделять это дело. А взамен прошу у тебя совета. Такое ведь часто с тобой бывало: вот ты куда-то входишь и встречаешь там дурную компанию. И что ты делаешь?

Перони немного подумал.

– Прости. Мне не надо было катить на тебя баллон. Ты прав. Я должен многому научиться у вас, ребята. Просто не мог понять, в чем тут дело, потому что, поверь мне, в этой психушке я совсем недавно.

Фальконе испытующе взглянул на него:

– По-моему, ты говоришь весьма уверенно. Если мы провалим это дело...

– Ты хочешь сказать – если ты провалишь это дело. Послушай, вот тебе мой совет. Это нелегкий вопрос, Лео, ответ на него зависит от обстоятельств. Скажу тебе только, чего ты не должен делать.

Он взял большую пачку фотографий и принялся просматривать их, покачивая головой.

– Не сиди на них. Либо ты идешь с ними наверх прямо сейчас, либо можешь навсегда об этом забыть. Станешь колебаться – тебя возненавидят. Посуди сам – ведь не известно, на кого у тебя компромат. Если собираешься все это на них вывалить, вываливай прямо сейчас. Если же нет...

Он взял одну из фотографий и подошел к измельчителю бумаг, стоявшему возле принтера. Сунув снимок в пластмассовые челюсти, он смотрел, как они оживают и начинают жадно пожирать его, разрывая на миллион мелких кусочков.

– Амбиции – любопытная вещь, – сказал Перони. – Когда-то они у меня тоже были. Тогда я считал, что со мной ничего не случится – и вот смотри, каков результат. Скажи мне, Лео, – если бы ты участвовал в том налете, если бы ты вошел и обнаружил меня без штанов – ну, в сущности, ничего необычного. Что бы ты сделал? Отвернулся в сторону?

– Нет, – не раздумывая ответил Фальконе. – Ведь что-то же там происходило? Иначе зачем бы ты там оказался?

– Она была красива. – Перони смотрел на него с сожалением. – Ты что, действительно не понимаешь? Разве этого недостаточно?

– Нет. И я до сих пор не верю, что это было достаточно для тебя.

– Ты плохо понимаешь людей. Наверное, поэтому твои чувства так отличаются от наших. Или ты просто их боишься? Иногда мы все позволяем себе расслабиться. Даже ты.

Фальконе кивнул в сторону фотографий:

– Например, вот так?

– Вполне может быть. Послушай, Лео. Если у тебя не хватает смелости, не надо ничего усложнять. Во всем этом есть весьма неприятные моменты. Может, мы просто заберем эту девочку, закроем за собой дверь и пусть мертвые лежат себе в покое?

Фальконе пристально смотрел на снимки.

– Здесь полно информации. Они могут оказаться бесценными.

– Если передашь их наверх, там улыбнутся, скажут тебе спасибо и навсегда тебя возненавидят, потому что ты превратил их жизнь в ад.

– А если я передам их в ДИА?

– Если ты передашь их в ДИА, они будут из кожи вон лезть, говоря тебе, какой ты замечательный и какую услугу оказал полиции. Возможно, ты даже вернешь к себе в постель эту д'Амато. А потом знаешь, что будет? Через шесть месяцев твоя карьера закончится. Ты станешь управлять уличным движением и резать кредитные карточки – потому что не сможешь их выносить. А ДИА не захочет больше тебя знать. И д'Амато тоже. Никто не любит человека, который сваливает на других ответственность, да еще в таком грязном деле. Думаю, ты и сам все понимаешь.

Бросив последний взгляд на фотографии, Фальконе повернулся к ним спиной.

– Действуй! – приказал он.

Засмеявшись, Перони взял снимки и сунул их в руки Фальконе.

– Нет, сэр! – сказал он и вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и на миг остановился, прислушиваясь. Прошло немного времени, и за дверью послышалось жужжание электрических зубьев.

Навстречу ему по коридору шла Ракеле д'Амато, улыбаясь так, словно была здесь хозяйкой.

– Вы что, переехали? – поинтересовался Перони.

Она не ответила, одарив его ледяным взглядом, говорившим без слов.

– Вы там полегче с нашим мальчиком, – кивнул Перони на дверь. – Многие из нас питают к нему теплые чувства. Мы не хотим, чтобы его дважды обидели.

– В этом плане вам абсолютно не о чем беспокоиться. – Ага. Я просто пошутил, – усмехнулся он. – Я знаю. Правда, знаю. Вас больше ничто не может соединить, не так ли?

– Мне позвонили и попросили приехать. Вам нужно почаще разговаривать друг с другом. – Она указала на открытую дверь в конце коридора. – Вот.

Там сидел, смежив веки, Верджил Уоллис и терпеливо ждал.

* * *

Когда Буччи начинает откровенничать, его трудно остановить. Нери слушал, пока не надоело, а потом махнул рукой – дескать, хватит.

– Ты должен был мне об этом сообщить, Бруно. Обязан был сообщить.

– Я не... – испугался Буччи. Он отчаянно пытался подобрать слова. – Я говорил об этом с Мики. Один раз. Он сказал, что вы знаете. Что это часть сделки.

Большие плечи Нери задрожали в невеселом смехе.

– Сделки?

– Ну да, – хладнокровно подтвердил Буччи. – Какую же я допустил глупость! Дело в том... Мне не нравилось, что вас обманывают. – Он устремил на Нери пустой взгляд. – Но ведь не так-то легко сказать человеку, что ему изменяет жена. С его собственным сыном. Я не знал, как себя вести. Пожалуй, я догадывался, что Мики мне соврал. Но по правде говоря, сомневался, понравится ли вам, если я принесу подобную весть.

Теперь Нери понял, почему в последние несколько недель Буччи вел себя так странно. Как помощник он достаточно надежен, Нери вполне мог принять его точку зрения. Предательство Мики выходило за всякие рамки. Трудно ожидать, чтобы такой уличный бандит, как Буччи, стал бы лезть в подобные семейные дела.

– Знаете, это все Мики, – неожиданно сказал Буччи. – Это не она. Я не говорю, что вы не должны ее винить, но не думаю, что ей это нужно. По-настоящему нужно. Вы относитесь к Мики иначе, чем ко всем нам. Он никогда не уступает. Просто настаивает и настаивает, пока вы не даете ему то, чего он хочет.

Нери обдумал его слова.

– Но ведь у нее были и другие мужчины, разве нет?

– Не думаю. Хотите знать мое мнение? Это все от скуки. И ничего больше.

От скуки. Нери вполне мог это понять.

– Простите, босс, – тихо произнес Буччи. – Если вы хотите, чтобы я ушел, я вас пойму. Я вовсе не желаю вас огорчать.

Серые глаза Нери весело вспыхнули:

– Огорчать? Ну давай, Бруно! Не будем водить друг друга за нос.

– И все-таки...

Под пристальным взглядом Нери Буччи запнулся.

– И все-таки это полная ерунда. Хочу открыть тебе один маленький секрет. Мне тоже все наскучило. Я уже давно об этом думаю. В Колумбии у меня есть маленький домик – далеко-далеко от всех этих неприятностей. Там меня никто не тронет. – Он кивнул в сторону лестницы, имея в виду Аделе и Мики. – И оставлю здесь кое-какой лишний багаж.

– Понятно, – кивнул Буччи.

– Ты сможешь здесь распоряжаться, когда я уеду? Скажу тебе откровенно: все это дерьмо с ДИА тебя лично не коснется. В тех папках только мое имя. Понимаешь, я хотел бы на прощание оставить кое-кому подарки. Что-нибудь такое, напоминающее обо мне. За мной числится небольшой должок. Но вот ты... ты начнешь с чистого листа. Ничто не запятнает твое имя.

Буччи неловко заерзал в кресле.

– Вы хотите, чтобы я действовал так, словно я босс?

– Нет. Я хочу, чтобы ты стал боссом. Я не могу заниматься всем этим до бесконечности. Кто-то должен прийти на смену, и я бы предпочел своего избранника, а не какого-то ублюдка со стороны.

– Я могу это сделать, – кивнул Буччи. – Не думаю, что Мики будет слишком возражать.

– Мики, Мики! Если отбросить все это дерьмо с Аделе... что ты о нем думаешь? Только честно. Допустим, я мог бы вправить ему мозги. Есть ли в этом смысл? Выйдет из него хоть что-нибудь?

– Не знаю, – осторожно ответил Буччи. – Не считаю себя настолько сведущим, чтобы выносить такие суждения. Я вообще не понимаю, чем он занимается.

– То есть?

– Он не хочет, чтобы мы знали об этом, – развел руками Буччи. – И должен сказать вам, босс, что в этом он мастак – умеет скрывать свои делишки.

Из-за всего этого дерьма, которое выплыло на поверхность в последние два дня, Фальконе не оставит его в покое. Это лишь вопрос времени, чтобы он вернулся – возможно, с разрешением на обыск – и перевернул все вверх дном.

– Нам придется пару часов здесь отсидеться. Скоро нагрянет полиция. Тебе придется поспешить, Бруно. Узнай, когда они наведаются снова. Выясни, есть ли у них здесь люди, которым нужно заплатить, чтобы они какое-то время смотрели в другую сторону. А улизнув у них из-под носа, мы немного развлечемся.

– Развлечемся?

– Да, – засмеялся Нери. – Если уж я выхожу в отставку, то хочу напоследок немного позабавиться – провести одну вечеринку. Когда все кончится, я уеду. Ты кое-кому позвонишь – убедишься, что я могу убраться отсюда подобру-поздорову завтра ночью. Албанцы кое-что для меня сделают: они мне должны.

– Завтра ночью? – заморгал Буччи.

– Что, слишком быстро? – Нери обвел взглядом комнату. – Должен сказать тебе, Бруно, что я не могу дождаться момента, когда наконец вырвусь из этого болота.

У Буччи был не слишком радостный вид.

– Ну что там такое? – спросил Нери. – Я же подношу тебе собственную империю на тарелочке!

– Поймите меня правильно – я вам благодарен и все понимаю. Но есть... некоторые вещи, которые я не смогу контролировать.

Было совершенно ясно, что он имеет в виду.

– Ты все еще беспокоишься насчет Мики?

Буччи пожал плечами. Он был достаточно вежлив и уважителен, чтобы настаивать. Глядя на Бруно Буччи, Нери сожалел, что у него никогда не было такого сына. Буччи – единственный, на кого он может положиться. А если тот вдруг захочет покончить с Мики – что с того? К его удивлению, подобные чувства были вызваны вовсе не известием о Мики и Аделе. Просто он охладел к своей плоти и крови. Они испортили ему жизнь. Высасывая соки, ничего не давали взамен. Такая семья ему не нужна. По мере того как он становился старше и все меньше нуждался в тех физических удовольствиях, которые столь мастерски доставляла ему Аделе, его все больше привлекало общество мужчин. Там он по крайней мере знал, чего ожидать. Выполняя свою часть сделки – то есть будучи хорошим, справедливым и щедрым боссом, – он мог рассчитывать на их преданность.

Старик улыбнулся:

– Мальчик прав. Пора его испытать. Так что приведи его ко мне. Скажи, чтобы он поднялся на террасу.

– На террасу? – переспросил Буччи.

Нери уже направлялся к лестнице.

– Ты слышал, – не оборачиваясь, бросил он.

* * *

Фотографии Сюзи Джулиус были везде. Увеличенные снимки со сделанных Мирандой фото испестрили белую доску, висящую на главной стене оперативного штаба. Цветные копии поменьше были приклеены к компьютерам, разбросаны по столам. Проведя Миранду Джулиус через помещение, в котором сидели двадцать человек, Коста по пути представил ее нескольким сотрудникам, чтобы она поняла, какое значение придается этому делу. Затем они прошли по коридору в комнату поменьше, где еще одна группа сотрудников, в основном женщины, разговаривали по телефонам, выделенным для приема звонков от граждан. Фотографию Сюзи показывали по телевидению, еще больше снимков скоро появится в газетах. В участке была установлена «горячая линия» специально для тех, кто хотел бы на условиях анонимности дать какую-то информацию относительно исчезновения Сюзи. Полномасштабная охота на девушку была в разгаре. С тех пор как ее увезли с Кампо деи Фьори, Сюзи больше никто не видел. За три часа, прошедшие с тех пор, как Фальконе наконец согласился присвоить делу статус похищения, информации о ее перемещениях так и не прибавилось.

Когда Коста провел женщину в небольшую комнату для допросов, выходящую окнами во двор полицейского участка, Миранда заметила:

– Я знаю, что вы ее ищете, Ник. Незачем было мне это доказывать.

– Я просто хотел, чтобы вы сами во всем убедились.

Стресс давал о себе знать. Первое впечатление о ней – как о модели, занявшейся физическим трудом лишь с целью доказать, что она способна на большее, – вновь вернулось к Нику Косте. Сидя по другую сторону стола в своем черном жакете, она нервно курила, стараясь выпускать дым в полуоткрытое окно, и не сводила с Косты своих проницательных глаз.

– У вас есть какие-то предположения о том, где она находится?

– Для этого нужно время, – осторожно ответил Коста.

Она посмотрела в окно, щурясь от яркого послеполуденного солнца.

– Я хочу еще раз попросить у вас прощения. За прошлый вечер. Наверное, это вас очень смутило.

Возможная близость по-прежнему его смущала. Коста понимал, что мог тогда с легкостью согласиться.

– Забудьте об этом. Я уже забыл.

На ее лице мелькнуло странное выражение – что-то вроде гнева. Вероятно, ему не стоило этого говорить.

– Иногда я выпиваю, – призналась она. – Не пытаясь забыться, просто происходящее начинает приобретать какой-то смысл. Или по крайней мере так кажется. Наверное, вы не понимаете, о чем я.

Он никогда не забудет те пустые дни после смерти отца, когда часами одиноко сидел в старой отцовской инвалидной коляске и разговаривал с бутылкой, стараясь понять, болят ли это его раны или же боль существует только у него в голове. И можно ли потопить то и другое в выпивке.

– Нет, понимаю. Пообещайте мне кое-что.

– Я вообще-то не люблю давать обещания, – быстро ответила она. – Не хочется разочаровывать людей в том случае, если не удастся их сдержать.

– Тут другой случай. Вы нам нужны, Миранда. Чтобы осмыслить все, что мы найдем. Не знаю, когда этот момент наступит, но когда он все-таки наступит, для всех нас очень важно, чтобы вы не были... – Конец фразы повис в воздухе.

– Пьяной? – догадалась она. – Не беспокойтесь. Этого не случится.

– Вам нельзя оставаться одной. Разве сюда не может приехать кто-нибудь из домашних? Вы упоминали свою мать.

– Сейчас она отдыхает. В Калифорнии. Сегодня утром я с ней говорила. Учитывая разницу во времени, смену билетов... она появится здесь не раньше воскресенья. – Миранда испытующе взглянула на него. – К тому времени... мы уже все будем знать, не так ли?

Не ответить на этот вопрос было невозможно.

– Думаю, да. И тем не менее... я мог бы прислать к вам нашу сотрудницу.

– Со мной все будет в порядке, – твердо сказала она. – Не надо обращаться со мной как с жертвой. Жертва здесь Сюзи. Это ей я хотела бы помочь. Просто выполняйте свою работу, а я постараюсь быть полезной. Чем только смогу.

– Хорошо, – кивнул он и, нажав кнопку записи, продиктовал исходные данные – дату, время, тему, имена допрашиваемого и ведущего допрос, – обдумывая вопросы, которые смогли бы извлечь нечто скрытое в подсознании Миранды Джулиус. – С вами ничего больше не произошло?

– Ничего. – Она покачала головой, словно извиняясь за свое нынешнее состояние. – Я все пытаюсь что-нибудь вспомнить. Что-нибудь такое, о чем еще не говорила.

– Люди, с которыми вы здесь встречались...

– Обычные люди – в магазинах, кафе, ресторанах. Конечно, мы с ними разговаривали, но разговор никогда не выходил за рамки простой вежливости. Уверяю вас – ничего выдающегося.

Он положил на стол один из снимков, сделанных фотоаппаратом Сюзи. С краю толпы, собравшейся у фонтана Треви, стоял Рандольф Кирк, напряженно смотревший прямо в объектив.

– Вы его узнаете?

Миранда всмотрелась в снимок:

– Нет. Я никогда его не видела, пока сегодня утром не прочитала газету. Я не слишком сильна в итальянском, но суть поняла. Это его убили на месте проведения раскопок?

– Да, его.

Она сразу взяла быка за рога:

– Вы считаете, что он имел отношение к тому убийству? Убийству девушки, произошедшему шестнадцать лет назад?

– Есть доказательства, что он привлекал молодых девушек к своим... развлечениям. Вместе с другими.

Миранда тихо выругалась.

– Так вот что происходит! Где же она, Ник? Просто заперта там, где ее оставило это чудовище? Ждет, пока ее найдут? Это может продлиться целую вечность. Боже мой... – Она на миг закрыла глаза. – Мне больно об этом думать. Слишком мучительно.

– Мы повсюду распространяем ее фотографии. Кто-то же должен был ее увидеть.

– Все это чушь. Сюзи не могла связаться с таким типом. Это абсурд. Он же старый. Вы только посмотрите на него – что он мог ей предложить? Вы же не считаете, что это он был на мотоцикле?

– Нет, не считаем, – подтвердил Коста. – Возможно, он просто ее нашел. Все остальное сделал кто-то другой.

– Но почему именно Сюзи? Почему она?

– Невезение, – пожал он плечами. – Совпадение. Такое иногда случается. Кажется, Кирк был неравнодушен к блондинкам. Возможно, она напомнила ему кого-то еще.

Она сразу поняла, о чем он говорит.

– Ту мертвую девушку, которую вы нашли? Я видела ее фотографии. Мне кажется, они похожи.

– Это лишь теория. У нас есть два направления. Можно проделать все обычные процедуры. Показать ее фотографию максимальному количеству людей. Проверить все поступающие в связи с этим звонки. А можно попытаться выяснить, что произошло в действительности. Почему Кирк играл в эти игры. С кем и где.

– Это могло происходить где угодно, разве нет? – спросила она.

– Нет.

"Это очень важный момент, – подумал Ник. – Ритуал проходил не на Вилле загадок в Остии. Проведенная Терезой экспертиза это уже доказала. Кирк должен был иметь другое помещение – более просторное, более значительное. Скорее всего где-то в самом городе. Возможно, Сюзи сейчас там. Но кого именно она ждет?"

– Мне нужно показать вам еще снимки, – потянулся он к папкам.

– Я видела ее фото в газетах, – сказала Миранда Джулиус, разглядывая стандартную фотографию Барбары Мартелли, снятую для полицейского удостоверения. – Блондинка. Она тоже была одной из его женщин? Сотрудница полиции?

– Мы думаем, что да.

– Именно поэтому она его и убила?

– Этого мы не знаем, – признался Коста. – Вы не видели ее раньше, Миранда? Пожалуйста, подумайте. Может, вы или Сюзи где-нибудь с ней встречались?

Она вздохнула.

– Пожалуй, несколько раз мы спрашивали у полицейских дорогу. Может, мы с ней и говорили. Не знаю. В любом случае я ее не помню.

– Ладно, это понятно. А как насчет него?

Он положил на стол фотографию Верджила Уоллиса.

– Нет, – сразу сказала она. – Он что, итальянец?

– Американец. С момента прибытия сюда вы говорили с какими-нибудь американцами?

Смысл этого вопроса был ей неясен.

– Вряд ли. Думаю, я запомнила бы человека с такой необычной внешностью. Что все это значит, Ник? Какое отношение ко всему этому имеют американцы?

– Не спешите, – остановил он ее. – Нужно отработать все версии. А вот этого человека вы знаете?

Миранда взглянула на фотографию Беньямино Верчильо.

– Нет.

– А его? – На нее смотрело большое уродливое лицо Эмилио Нери.

– Похож на бандита, – покачала она головой. – Выглядит... просто ужасно. Вы думаете, что Сюзи находится сейчас у людей подобного рода? Она никогда бы не сбежала с такими типами. Она не такая дура.

Коста перебрал пачку фотографий.

– Его снимали в полицейском участке, когда за что-то допрашивали. Он не всегда так выглядит. В разных ситуациях у людей бывают разные лица. Иногда нужно видеть дальше того, что кажется.

– Спасибо за совет, – холодно произнесла она.

– Смотрите.

Это были фотографии, сделанные в опере. Здесь Нери представал в другом своем обличье, в роли любящего искусство бизнесмена; рядом сидела его жена. Оба были элегантно одеты – Нери во фраке, Аделе в длинном, облегающем шелковом платье.

– Он действительно смотрится здесь иначе, – разглядывая фотографию, согласилась она. – Это его жена?

Коста кивнул.

– Для него она слишком молода. Он что, из этих?

Коста не ответил.

– Ник! Он из тех, кто любит молоденьких девушек?

– Она не настолько молода, как кажется. В любом случае гораздо старше Сюзи. Он многое любит. Возможно, он участвовал в играх Кирка, а может, тут все намного сложнее.

Миранда снова взглянула на снимок.

– У нее не слишком довольный вид. Такое впечатление, что она его собственность. Его вещь.

– Вы прямо-таки читаете по фотографиям.

Она утвердительно кивнула:

– Не забывайте – я зарабатываю на жизнь съемками. Это все равно что рассказывать какую-то историю. Вам нужно, чтобы люди, глядя на них, получили определенное представление о том, что происходит. Иначе это будет просто моментальная фотография. Никакого смысла, никакой драмы – всего лишь фигуры на клочке бумаги. Только если за этим стоит какая-то история – вот тогда все и заиграет. – Она бегло просматривала фотографии, сделанные в опере. – Неплохо снято. Кто бы ни были он сам и его жена, получается интересно. Между ними многое происходит, и вряд ли это приятные отношения. Могу представить, как бы я сама их фотографировала. Я бы...

Одна из фотографий неожиданно привлекла внимание Миранды. Отделив снимок, она принялась молча его рассматривать.

– Вы что-то о нем вспомнили? – спросил Коста, теряя терпение.

– Нет. О нем я ничего не знаю. А вот этот... – Она ткнула пальцем в скучающую фигуру во фраке рядом с Нери.

– Где-то я его видела. – Она замолчала, пытаясь привести в порядок свои мысли. – Мы только приехали и пили кофе возле Кампо. Он сидел за соседним столиком. Я пошла в туалет, а когда вернулась, он приставал к Сюзи. Спрашивал у нее номер телефона. Пытался ее разговорить.

Взглянув на фото, Коста почувствовал острый прилив возбуждения.

– И что же дальше?

– Ничего – по крайней мере я так думаю. Он был... очень мил. Очень настойчив. Его английский был не слишком хорош. Мне он не понравился. Теперь, думая об этом, я просто уверена, что тогда он мне не понравился. Такой противный, нахальный молодой мерзавец, с которыми, как я считала, мы все время будем сталкиваться в Риме.

– Но ведь он мог дать Сюзи свой номер телефона?

– Я пытаюсь вспомнить...

Здесь что-то было – Коста это чувствовал.

– Боже мой! Я вспомнила. – Глаза Миранды Джулиус расширились от беспокойства. – После этого Сюзи как-то странно себя повела. Мы чуть не поругались. Это было на нее не похоже.

– Значит, он мог ей что-то передать? Например, номер телефона? И она могла его взять.

– Возможно. Я не знаю, Ник. Не знаю. С тех пор прошло уже много времени.

– И она так вам ничего и не сказала?

В ее глазах была боль.

– Увы! В таком возрасте подростки делают глупости и не желают это признавать. Я сама так себя вела. Она явно что-то скрывала. Я должна была это понять...

Ее глаза затуманились.

– Господи, какая же я была идиотка! Думала, что девочка ее возраста будет счастлива, проводя отпуск со своей матерью и ни с кем больше не встречаясь. Моя компания не так уж ей и подходит. В конце концов, большую часть времени я была от нее вдалеке. С чего бы ей особенно радоваться моему обществу? Какая самоуверенность с моей стороны!

Помню, я сказала ей, что он настоящий подонок, – спокойнее продолжала Миранда. – Именно тот тип итальянца, которого следует опасаться. А она посмотрела на меня так, будто я болтаю чепуху. Словно я слишком старая. После этого мы некоторое время не разговаривали. Ждали, пока все забудется.

Желая поскорее с этим покончить, Миранда принялась суетливо собирать фотографии.

– Это ведь не он, правда? – спросила она.

– Это может нам здорово помочь.

– Как? Вы знаете, кто он такой?

Коста колебался, сомневаясь, как далеко можно зайти. Перегнувшись через стол, он взял ее руку.

– Миранда! Мы не все можем говорить, пока идет расследование.

– К черту правила! Я ее мать. И это из-за меня она попала в такой переплет.

– Не из-за вас! – повысил голос Коста. – Сюзи шестнадцать лет. Она уже не ребенок, за которым нужно следить двадцать четыре часа в сутки.

Она покачала головой:

– Вы ее не знаете. Не знаете меня. Не стоит делать выводы.

"Это не жалость к себе, – решил он. – Скорее, ненависть".

– Я знаю достаточно. Вы поступаете так, как в подобных обстоятельствах поступил бы каждый. Не стоит винить себя, пока...

Это слово вырвалось у него нечаянно. Она пристально смотрела в пыльное окно, пытаясь удержать слезы.

– Пока – что? Пока для этого нет причины?

– Я не это имел в виду...

Миранда молчала, стараясь успокоиться.

– Кто он? – спросила она. – Вы можете хотя бы это мне сказать?

– Сын того старика. Его зовут Нери. Мики Нери.

Ник Коста встал, думая, что сделает Фальконе, когда узнает эту новость. День подходил к концу. Скоро станет совсем темно, а ночью такие операции проводить рискованно. Надо действовать. Времени осталось совсем немного.

Она подошла, с надеждой всматриваясь в его лицо:

– А что он за человек? Этот Мики?

– Лучше и быть не может, – улыбнулся Коста. – По крайней мере для нас. Это не университетский профессор, не какой-то добропорядочный гражданин. Мики Нери бандит и сын бандита, причем не самый ловкий. Мы его знаем. И знаем, где он живет. Мы получим от него то, что нам нужно, Миранда...

Требовались только ордера, а то, что она опознала Мики по фотографии, дает Фальконе стопроцентную гарантию их получить. После этого они смогут ворваться в большой дом на виа Джулиа, забрать Мики для допроса и постепенно разодрать в клочья всю империю Нери.

Коста положил руку ей на плечо, пытаясь передать часть охватившего его радостного возбуждения.

– Мы ее найдем. Я обещаю.

Она отступила назад. В ее глазах все еще было сомнение.

– Ох уж эти обещания!

* * *

День подходил к концу. Прислонившись к перилам, Эмилио Нери стоял на террасе и смотрел на улицу, вдыхая доносившийся с Лунготевере смог. Во времена его детства Рим был почище и каким-то более цельным. За эти годы, как и во всем мире, здесь все изменилось к худшему. Когда он был молод, в такие вечера люди рука об руку прогуливались по чентро сторико[30]30
  Исторический центр (ит.).


[Закрыть], наведывались в магазины или немного выпивали перед ужином. Теперь же они сновали повсюду, насколько позволяло уличное движение. Рим был еще не самым худшим местом. Когда он выезжал в Милан или Лондон, ему казалось, будто тамошние обитатели проводят всю свою жизнь, придавленные безликими бетонными глыбами. По крайней мере его родной город в самом своем сердце сохранил что-то человеческое. Нери еще был способен подниматься на Понте-Систо и испытывать прилив чувств.

Увы, на это у него никогда не было времени. И никогда уже не будет. Эта часть его жизни навсегда осталась в прошлом. Теперь ему следовало обезопасить свое будущее и предать забвению репутацию.

Повернувшись, он увидел поднимающегося по лестнице Мики. Мальчишка стоял возле горшков с анемичными пальмами, все еще страдавшими от холода. Он переоделся в такие же идиотские тряпки, как обычно, не подходившие ему по возрасту: джинсы раструбом и тонкий черный свитер на размер меньше нужного. Ему уже тридцать два, пора бы перестать изображать из себя подростка. К тому же он весь дрожал.

Нери жестом подозвал его к себе, и они встали рядом возле железных перил. Положив руку на плечо сына, Нери взглянул вниз.

– Ты всегда боялся высоты, Мики. Почему это?

Бросив беглый взгляд на улицу, Мики хотел отступить, но огромная рука отца его остановила.

– Не знаю.

– Ты помнишь, что случилось с женой Уоллиса? Устав от страданий – по крайней мере я так думаю, – она выбросилась с пятидесятого этажа. Сначала рыдала у окна, а уже через минуту ее по кусочкам соскребали с тротуара. Интересно, что заставило ее это сделать? Может, чувство вины? Или же просто глупость?

Нери подтолкнул Мики к железным перилам. Подтолкнул весьма решительно. Мальчишка попытался вывернуться, но отец прочно держал его в ловушке.

– А знаешь, – сказал Нери, – иногда одна простая вещь решает все проблемы. У полиции будет тело. Они увидят, что там размазано на асфальте, и поднимутся, чтобы все выяснить. Это вполне может сработать.

– Папа... – выдохнул Мики, тщетно стараясь освободиться.

– Заткнись. А хочешь знать, почему ты боишься высоты? Я тебе скажу. Однажды, когда ты был еще совсем маленьким, вы с мамой страшно меня огорчили. Было лето, мы вот так же сидели здесь на террасе. В те дни я не разрешал держать в доме слуг, это все затеяла Аделе. Вообще у нее много идей – ну, я думаю, ты об этом знаешь. Так вот, тебе было года три или четыре, не больше, и ты начал кричать и визжать, потому что мать дала тебе не ту игрушку. А я лежал на старой плетеной кушетке, которой мы пользовались, пока не купили все эти модные вещи. И думал: "Черт побери, я весь день работал. Я содержу вас, паразитов, и что же получаю взамен? Одни крики и стоны". – Нери крепко сжимал плечо Мики и смотрел ему прямо в глаза. – Что, не помнишь?