Текст книги "Еще кусочек! Как взять под контроль зверский аппетит и перестать постоянно думать о том, что пожевать"

Еда как наркотик

«Когда в еде много сахара, жира и соли, ее съедаешь больше», – сказал мне как-то один высокопоставленный начальник, занятый в пищевой отрасли. Я уже читал про это в научных статьях и слышал нечто подобное в разговорах с нейробиологами и психологами. Теперь то же самое твердил человек, профессионально занимающийся производством еды. Моим информатором был ведущий консультант пищевой промышленности, этакий Генри Форд продуктов питания массового производства, который согласился дать мне взглянуть за кулисы, чтобы понять, как устроен этот бизнес [1]. Как и следовало ожидать, он пожелал сохранить свое имя в тайне. Он разоткровенничался и объяснил, что пищевая промышленность производит такие продукты, которые, по его словам, «бьют сразу по трем фронтам».

– Сахар, жир и соль делают еду аппетитной, – сказал консультант. – Они делают ее соблазнительной. Они увеличивают ее гедоническую ценность, характеризующую степень получаемого удовольствия.

– То есть вы специально разрабатываете продукты такими, чтобы они приносили максимум удовольствия?

– Ну конечно, – ответил он, не задумавшись ни на секунду. – Именно к этому мы и стремимся.

* * *

За последние два десятилетия количество доступной еды с большой вкусовой привлекательностью стремительно выросло. В наибольшей степени, пожалуй, это заметно по ресторанам, где современные американцы оставляют добрую половину всего своего бюджета на питание.

В меню ресторанов появилось бесчисленное количество новых блюд, большинство из которых бьют по трем фронтам, о которых говорилось выше. Сахар, жир и соль либо в избытке добавляют в основной ингредиент (мясо, овощи, картофель или хлеб), либо покрывают ими продукты сверху, либо делают и то, и другое одновременно. Возьмем, к примеру, жаренные в кипящем масле кукурузные чипсы. Они уже сами по себе содержат немало жира, а когда их посыпают сыром, поливают сметаной и соусом, то количество жира начинает зашкаливать.

Я попросил консультанта описать ингредиенты в некоторых типичных блюдах, которые сейчас подают во многих ресторанах.

Возьмем, к примеру, фаршированный картофель: из разрезанной пополам картофелины вырезается сердцевина, после чего оставшуюся «кожуру» обжаривают в кипящем масле – получается идеальная «тара для жира», как он ее называет. Картофель заполняется кусочками бекона, сметаной и расплавленным сыром. В итоге получаем жир на жире, причем немалая часть всего это жира щедро приправлена солью.

Когда готовят картофель фри с сыром, то берут очень жирный сам по себе продукт и поверх него добавляют еще больше жира. Выступающий в качество основы блюда картофель состоит из простых углеводов, которые быстро расщепляются в организме на сахар. После того, как его обжаривают в кипящем масле и заливают сыром, получается смесь большого количества соли с большим количеством жира и большим количеством сахара.

Куриные крылышки изначально готовятся из жирной части курицы, которая потом еще и хорошенько обжаривается в масле. После этого их подают со сливочным или кисло-сладким соусом, которые очень сильно солят. Обычно их предварительно обжаривают на производственной базе, а потом повторно обжаривают в ресторане, за счет чего количество жира удваивается. Опять получается сахар, соль и много-много жира.

Название «шпинатный соус» вводит доверчивого потребителя в заблуждение. Шпинат тут разве что только для цвета, ну и чтобы сделать продукт более привлекательным выбором. На самом же деле в его основе лежит очень жирный и очень соленый молочный продукт. Таким образом, это всего лишь вкусное сочетание соли и жира.

Куриные стрипсы покрыты таким огромным количеством кляра и жира, что мой информатор в шутку называет их НЛО – неопознанный лоснящийся от жира объект.

Итак, тут мы имеем дело с жиром вперемешку с сахаром и солью.

Мокко-фрапучино с белым шоколадом, что подают в «Старбакс», представляет собой разбавленную в кофе смесь сахара, жира и соли.

По желанию посетителя все это богатство может быть украшено взбитыми сливками.

Фирменная закуска сети ресторанов Outback Steakhouse, название которой можно перевести как «цветущий лук», пользуется огромной популярностью, и лук тут служит основой для впитывания жира. Лук обжаривают в кляре и поливают соусом, а такой аппетитный вкус достигается за счет жира, смешанного с солью и сахаром.

В салатах, конечно, вы найдете овощи, однако в современных ресторанах их непременно заправляют сливочным соусом и посыпают кусочками сыра, бекона и жирными сухариками. Консультант пищевой отрасли называет такие салаты «жиром с добавлением зелени», хотя соли в них тоже предостаточно. Итак, даже зелень в ресторанах используют для доставки вам в рот жира.

Я начинаю читать своему информатору меню ресторана Cheesecake Factory. Он называет эту сеть, славящуюся своими просторными залами и объемными порциями, «иконой чревоугодия».

Мы начали с закусок.

«Яичные рулеты по-мексикански: острая курятина, кукуруза, черная фасоль, перец, лук и расплавленный сыр. Подается со сливочным соусом из авокадо и сальсой», – прочитал я. Консультант сказал, что только авокадо само по себе состоит на 15–20 % из жира, не говоря уже про добавленный майонез или густые сливки. После обжарки в раскаленном растительном масле к этой смеси соли и жира добавляется еще один слой жира.

«Мини-бургеры: небольшие гамбургеры, подаются с жареным луком, маринованными огурчиками и кетчупом». Так и представляешь себе миленькие крохотные гамбургеры, однако мой собеседник говорит, что в мясе много жира и соли, а в кетчупе и карамелизованном луке много соли и сахара. На самом деле это блюдо представляет собой жир, окруженный слоями сахара и соли вперемешку с солью и сахаром. Неудивительно, что они всем так нравятся.

«Китайские пельмешки: жаренные на сковороде пельмени по традиционному восточному рецепту. Подаются с соевым соусом». В процессе жарки пельменей вода в тесте замещается жиром. Мясная начинка очень соленая, а в соусе помимо соли немало сахара. «Сразу по всем фронтам», – говорит мой информатор, и я слышу в его словах нотку раскаяния.

«Огненная курица буффало: жаренные во фритюре до хрустящей корочки треугольники из теста, фаршированные куриными грудками, сыром и нашим фирменным острым соусом буффало. Подается с сельдереем и соусом блю-чиз».

Консультант не смог сдержать смех. «Ну что я могу тут сказать? Жир, сахар и соль – ничего нового. Куриная грудка позволяет немного приглушить чувство вины, так как считается маложирным продуктом, кроме того, сельдерей тоже воспринимается как что-то полезное. Тем не менее слой сыра как минимум на 50 % состоит из жира и содержит огромное количество соли, в то время как соус буффало добавляет еще один сладко-соленый слой. Эти треугольнички из теста – по сути, простые углеводы – впитывают во время жарки столько жира, что мы называем их «жировой бомбой». Если куриная грудка скрывает за собой огромные порции жира, то в тесте для пиццы прячется, помимо пресловутого жира, еще и щедрая порция сахара. Салат «Цезарь», притворяясь полезным для здоровья, несет в себе много жира и соли. Картошка фри обжаривается в кипящем масле дважды – сначала на производстве, а потом еще раз непосредственно в ресторане. В наших гамбургерах куча бекона и сыра. Мы добавляем сыр в шпинат, обмакиваем рыбу в кляре перед жаркой, а мексиканские блюда подаем с невиданным количеством сыра. Благодаря этому каждое блюдо, по словам консультанта, «становится более соблазнительным, более гедоническим».

Когда наш разговор подошел к концу, он проводил меня к выходу и у самой двери своего кабинета замер, словно тщательно подбирая слова. С уверенностью человека, не первый год занимающегося этим делом, он заметил, что пищевая промышленность «манипулирует разумом и желаниями потребителей».

Увеличивая установившийся вес

Я многие годы не мог понять, почему я такой толстый. Наука все сводила к тому, что такова моя судьба.

Согласно «теории установленного природой значения» весу взрослого человека суждено оставаться на каком-то заранее определенном уровне, а наш организм расходует и потребляет энергию таким образом, чтобы придерживаться этого значения [1]. Если верить этой теории, то я был толстым из-за того, что мой организм был таким образом настроен. Способность компенсировать недостаточное или избыточное потребление пищи обусловлена работой гомеостатической системы. Суть теории в том, что, когда я худею, мой организм стремится вернуть потерянный вес, замедляя обмен веществ до тех пор, пока он не вернется к предопределенному природой значению. Таким образом, с помощью гомеостаза можно объяснить, почему диеты не помогают.

Но если бы эта теория была правильной, то гомеостаз должен был бы защищать меня не только от похудения, но и от набора веса [2]. Когда я съедаю больше нормы, мой организм должен, если верить этой теории, компенсировать избыток потребляемой пищи, ускоряя обмен веществ для сжигания дополнительной энергии. На деле же ничего подобного не происходит. Чтобы понять, почему за последние несколько лет наши кривые веса сдвинулись вверх, будет гораздо разумнее вести разговор об установившемся значении веса.

Теория установившегося значения веса выходит за рамки гомеостатических механизмов, учитывая ряд других независимых факторов, оказывающих влияние на наш вес [3]. В основе этой более детальной модели лежит представление о том, что вес нашего тела не предопределен каким-то заранее установленным значением, а определяется балансом многих параметров. С точки зрения потребления энергии определяющими факторами являются аппетит и способность испытывать сытость. С точки зрения энергозатрат главные факторы – это способность организма окислять жир и сжигать калории, а также уровень физической активности. Вес при этом устанавливается на таком значении, при котором все эти параметры уравновешивают друг друга, достигая баланса.

Моя гипотеза следующая: установившееся значение нашего веса является следствием степени мотивации и доступности – того, насколько мы горим желанием заниматься добычей пищи, и того, насколько легко мы можем ее заполучить и съесть. Говоря проще, в наших силах ограничить свой рацион, похудеть и достигнуть нового установившегося значения веса. Стоит же вернуться к прежнему питанию и прежним привычкам, и вес стремительно вернется к прежнему установившемуся значению. Вот почему диеты не помогают.

Из-за того, что у нас есть постоянный доступ к различным комбинациям жирного, сладкого и соленого, наш установившийся вес постоянно увеличивается.

Это происходит из-за того, что организм не в состоянии сжигать достаточно энергии, чтобы справляться с поступающими в него калориями. В конечном счете этот рост прекращается, когда мы перестаем увеличивать потребление пищи в ответ на внешние раздражители – вес к этому времени, однако, устанавливается уже на совсем другом значении.

Реакция эта в то же время протекает у каждого по-своему. Еда с высоким содержанием жира и соли оказывает на нас различное влияние. Одни к ней и вовсе равнодушны, другие могут съесть совсем чуть-чуть и остановиться. У миллионов же людей, чье внимание такая еда привлекает, стремление к получению удовольствия значительно перевешивает стремление к достижению баланса. Таким образом, возвращение к установленному весу не является нашей определенной природой судьбой.

* * *

Это стремление к получению удовольствия может превратиться в помешательство на еде, о котором, однако, многие люди предпочитают не распространяться. Возьмем, к примеру, реакцию моей коллеги Клаудии на шоколадное печенье с арахисовым маслом. Она называет его «Чарли», и это одна из ее излюбленных сладостей. Помимо кусочков шоколада и арахисового масла в нем относительно немного ингредиентов: овсяные хлопья, кукурузный сироп, тростниковый сахар, сливочное масло или маргарин, ванилин и соль. По сути, овсяные хлопья связывают остальные составляющие, которые представляют собой три разных подсластителя, а также жир и соль, политые глазурью из кусочков шоколада с арахисовым маслом.

Однажды я наткнулся на Клаудию, когда она шла по коридору с целой тарелкой этого печенья, и попросил описать, как оно ее соблазняет. «Запах шоколада сильно меня отвлекает, – сказала она. – Я не перестаю смотреть на печенье и представляю себе, как бы было приятно попробовать кусочек. Желудок тут же реагирует, а язык начинает покалывать».

Клаудия прекрасно знает, какие именно ощущения принесет ей первый кусочек этого печенья. «Достаточно несколько раз подвигать челюстями, как шоколадно-арахисовая глазурь начинает таять, и прохладный твердый кусочек печенья, сосредоточенный на небольшом участке языка, превращается в теплую и мягкую тягучую массу, которая наполняет своим солоновато-сладким вкусом весь мой рот».

Это сочетание разных вкусов и текстур делает свое дело. Клаудия прекрасно знает: 10–15 укусов, и от печенья почти ничего не останется, а чтобы проглотить оставшиеся кусочки овсяных хлопьев и шоколада, нужно будет еще раз пять подвигать челюстями. «Я с наслаждением чувствую каждую нотку вкуса, – говорит она. – По мере того как печенье тает во рту, все вкусы смешиваются, тем самым усиливая вкусовые ощущения».

Пока Клаудия живо и в красках рассказывала мне про печенье, она успела слопать две штучки. «Наиболее выраженным вкус становится после того, как я уже проглочу кусочек. После этого мне хочется съесть еще, чтобы получать удовольствие одновременно и от пережевывания, и от проглатывания печенья».

Вид, запах, вкус, текстура этого печенья – все это пленяет Клаудию. Из всех пяти чувств только слух остается в стороне. Это всего лишь какое-то печенье, однако у Клаудии, равно как и у многих людей вроде нее, оно вызывает сильнейшую эмоциональную реакцию.

* * *

Я собрал своих коллег, чтобы обсудить, как они реагируют на жир и сахар. Клаудия и Мария – обе с избыточным весом – радушно согласились принять в этом участие. Розальта и Джейкоб – без проблем с лишним весом – также к нам присоединились. Я заранее попросил их назвать свои любимые сладости, и теперь перед ними на столе стояли открытые упаковки швейцарских рулетиков с джемом, драже M&M’s с арахисовым маслом и шоколадный батончик «Сникерс».

Я попросил их рассказать, какие мысли проносятся у них в голове, когда они сидят вокруг стола с их любимыми лакомствами.

Мария – большой любитель бисквитных рулетов с кремом – принялась описывать их на языке собственных ощущений. «Сливочные, пропитанные сиропом, – сказала она. – Их очертания прослеживаются сквозь упаковку – они идеальной формы для того, чтобы их укусить. Они так и просятся в рот. Такие сладкие, но при этом не приторные». Шоколадно-сливочный аромат также ее притягивает. «Мне так и хочется протянуть руку, схватить рулетик и укусить его», – вздыхает она. Ее желание настолько сильное, что даже я его почувствовал.

Прежде чем я открыл упаковку рулетиков, Мария сказала, что не думает в данный момент про еду, да и есть ей особо не хочется. Теперь же она не могла отвести глаз от выпечки и мечтала ощутить во рту ее вкус. Она понимала, что долго противиться своему желанию не сможет. «Я не могу от них оторваться, – призналась она. – Глазурь просто объедение. Я обманываю себя мыслью о том, что съем всего-навсего одну штучку».

Внезапно Мария начинает злиться. «Они мне не нужны, – говорит она. – Но я не могу устоять перед соблазном их съесть. Это какое-то помешательство. Я себя совершенно не контролирую».

Очень многим из нас до боли знакома мысленная перепалка, происходящая в голове у Марии. Я знал, что если удастся с научной точки зрения объяснить эмоции, испытываемые Марией и похожими на нее людьми, эти знания смогут помочь миллионам американцев.

Эмоциональная реакция Клаудии мало чем отличалась. Ее помешательство на любимом печенье может сравниться разве что с одержимостью батончиками «Сникерс». Это шоколадно-арахисовое лакомство не выходит у нее из головы. Подобно Марии, она не испытывала чувства голода, однако шоколадный батончик полностью захватил своим видом ее внимание, и она не могла оторвать от него взгляда.

«Я чувствую себя очень слабовольной – словно я вообще не в состоянии себя контролировать, – призналась она. – Будь я одна, я бы в мгновение ока все умяла».

Только наше присутствие ее сдерживало. «Я не стану его есть у вас на глазах, – сказала она. – Но я знаю, что съем его, даже если мне не хочется. Этого уже не изменить. Я съем его целиком».

После этих слов Клаудия перестала переживать, сможет ли она устоять перед шоколадным батончиком. Она призналась, что занервничала, когда я стал разворачивать упаковку, и я действительно заметил, как она принялась нервно постукивать пальцами по столу. Она сказала, что почувствовала бы отвращение к себе, съев батончик, но в данный момент была довольно спокойной.

«Я не переживаю, поскольку знаю, что рано или поздно я его непременно съем, – объяснила она. – Самый тяжелый этап – мысленные споры с самой собой – уже прошел. Я чувствую себя паршиво только до и после».

Следующая на очереди была Розальта. Несмотря на стройную фигуру, она помешана на еде не меньше, чем остальные. Она призналась, что с утра уже успела съесть несколько долек шоколада, а вчера вечером прикончила четыре печенья с шоколадной крошкой. Она заметила, что аромат шоколадных драже M&M’s ее так и манит, и объяснила, как обычно у нее обстоит с ними дело. «Сначала я съедаю всего несколько штучек, совсем немного. Затем беру еще чуть-чуть. В общем, так продолжается до тех пор, пока меня не начинает от них тошнить».

Стремясь компенсировать свою нездоровую тягу к сладкому, Розальта пьет литрами воду и каждый день старается есть овощи. Она в этом деле уже тертый калач. Батончик «Сникерс» ее никак не соблазняет, потому что выглядит слишком большим, и она знает, что если съест его, то потом будет себя презирать. Она предпочитает более мелкие сладости вроде этих шоколадных драже. А что происходит, когда кто-то из коллег приносит печенье? «Я съедаю одну штучку, сажусь за свой стол и безуспешно стараюсь о нем не думать. Затем, не выдержав, я встаю и беру еще одно печенье. Так может продолжаться до самого вечера».

Розальта практически никогда не чувствует себя сытой. Она всегда съедает все до последней крошки. Когда рядом с ней находится какая-то еда, она думает о ней не переставая, однако ей удалось разработать стратегию, которая позволяет не поправляться.

Хотя Джейкобу M&M’s с арахисовым маслом тоже очень нравятся, он запросто может от них воздержаться. «Я сыт, – сказал он, посмотрев на открытую упаковку драже. – Я уже поел печенья где-то часа полтора назад. Они меня не интересуют». Он объяснил, что любит сладкое, однако совершенно равнодушен к ним, когда не голоден. «Меня попросту к ним не тянет».

Джейкоб воспринимает еду главным образом как топливо. «Я ем, а потом занимаюсь своими делами», – говорит он.

Его редко посещают мысли о еде. Клаудии и Марии его не понять.

Увидев, насколько мощную реакцию способна вызывать чрезвычайно аппетитная еда, я понял, почему за счет механизма положительного подкрепления наше установившееся значение веса постепенно ползет вверх [4]. Никто из моих коллег так и не притронулся к стоящим на столе сладостям, однако некоторым людям достаточно одного только их наличия поблизости, чтобы почувствовать свое бессилие.

У Клаудии, Марии и Розальты нет каких-то характерных симптомов, по которым им можно было бы диагностировать нарушение пищевого поведения. Они, к примеру, не ведут себя подобно той женщине, что каждый раз, проходя мимо кондитерской, жадно съедала по полтора десятка пирожных – один из первых случаев булимии, описанный учеными. Они не обжираются огромными количествами еды за короткий промежуток времени. Они не вызывают у себя рвоту после того, как переедят. У них нет серьезных психологических проблем, таких как депрессия, которая очень часто идет рука об руку с расстройствами пищевого поведения.

И тем не менее некоторые продукты заставляют их почувствовать себя безвольными. Возможно, это и есть главная характеристика так называемого компульсивного переедания или, как его еще называют, навязчивого обжорства, хотя эти термины и лишены какого-то официального определения. По сути такое поведение можно описать как положительно подкрепленную реакцию на внешние раздражители, связанные с едой.

Подобная реакция характерна не только для людей с избыточным весом. Многим стройным людям тоже свойственны такие навязчивые состояния, но, подобно Розальте, они находят способы держать ситуацию под контролем. Поразительно, насколько важное место порой занимает еда в нашем сознании. Каким образом этим неодушевленным предметам – печенью, шоколадным драже, бисквитным рулетикам – удалось заполучить над нами такую власть? За счет чего они полностью захватывают наше внимание?

Каким образом всем этим продуктам удается лишить нас воли?