Текст книги "Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду"

Некоторые фотоны обладают энергией, достаточной для того, чтобы отрывать электроны от атомов и разрывать химические связи. Это делает электромагнитное излучение соответствующей частоты способным повреждать ДНК, что действительно может привести к раку. Свет, обладающий достаточной энергией для того, чтобы высвобождать электроны из связей с атомами, называют ионизирующим излучением. Такое излучение и впрямь может причинить вред здоровью. Но даже это, по всей видимости, вредное свойство электромагнитного излучения высокой энергии может иметь полезное применение; например, обузданное рентгеновское излучение используется для уничтожения раковых клеток (такой метод лечения называют рентгенотерапией). Вырванный из контекста, этот факт может вызывать у людей тревогу, порождая закономерный вопрос: если свет можно использовать для разрушения клеток, то не может ли длительное использование средств беспроводной связи вызывать повреждения ДНК и в конце концов приводить к раку?

Эта озабоченность понятна, но она зиждется на непонимании того, как невероятно широк на самом деле электромагнитный спектр. Современные средства связи, такие как Wi-Fi и телефонные сети, используют микроволновую область спектра, с частотами между 300 мегагерц и 300 гигагерц; то есть фотоны этого излучения обладают низкой энергией. Для сравнения укажем, что фотон видимого света, обладающий самой низкой энергией (с длиной волны около 700 нм, где нанометр равен одной миллиардной части метра), несет энергию в 1430 раз большую, чем энергия самого мощного фотона радиочастотного излучения (длина волны 0,1 см). Микроволновое излучение, применяющееся в телефонах и роутерах, ни в коем случае не является ионизирующим и абсолютно неспособно повреждать ДНК. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы не наблюдаем повышения онкологической заболеваемости от воздействия микроволнового излучения – ведь оно не обладает достаточной мощностью для того, чтобы повреждать клетки организма.

Если вы теперь (совершенно разумно!) поинтересуетесь, как совместить эти данные с апокалиптическими утверждениями BioInitiative Report, то я коротко отвечу, что никак, потому что эти утверждения – мусор. Этот доклад, по форме составленный как научный документ, на самом деле им не является. Его текст не был придирчиво изучен экспертами; его не рецензировал ни один серьезный специалист. Кричащие заголовки в СМИ и тревога публики вызвали интерес научного сообщества, и оно не оставило от доклада камня на камне. Медицинский совет Нидерландов постановил: “Доклад BioIniative Report не является объективным и взвешенным отражением современного состояния научных знаний”. Такое же мнение было высказано комитетом Европейской Комиссии, Австралийским центром по изучению биологических эффектов радиочастот, Институтом электротехники и электроники и Французским агентством экологической безопасности и профессиональной медицины. Красной нитью через эти критические отзывы проходило одно важнейшее утверждение, четко сформулированное Немецким федеральным ведомством радиационной защиты: “BioInitiative Report пытается объединить воздействие на здоровье высокочастотных и низкочастотных полей, что технически невозможно”.

Если обобщить сказанное, то можно сделать вывод, что авторы доклада совершили недопустимую фундаментальную ошибку. Для того чтобы подкрепить свои алармистские утверждения, они воспользовались известным разрушительным действием высокочастотного ионизирующего излучения и представили дело так, словно это действие присуще и неионизирующим радиочастотам, заявив по существу следующее:

Посылка 1: Все радиочастотные излучения являются электромагнитными излучениями.

Посылка 2: Некоторые типы электромагнитного излучения вызывают рак.

Заключение: Следовательно, радиочастотное излучение вызывает рак.

Это просто образцовый пример ошибки нераспределенной средней посылки (non distributio medii), которую совершают, когда “среднюю” посылку нашего силлогизма (утверждение, встречающееся в обеих посылках, но не в заключении) не помещают эксплицитно в определенный класс распределения с помощью уточнения “все” или “ни один”. Мы видим, что “некоторые” электромагнитные излучения вызывают рак, но это не явное распределение (не эксплицитная дистрибуция). Заключения, выведенные согласно такой логике, являются несостоятельными. Это более отчетливо видно на нарочито показательном примере:

Посылка 1: Все древнегреческие философы умерли.

Посылка 2: Джими Хендрикс умер.

Заключение: Следовательно, Джими Хендрикс был древнегреческим философом.

В среднем утверждении констатируют состояние “быть мертвым”, общее для обеих посылок. “Быть мертвым” эксплицитно не распределяется; этим понятием определяется больше людей, чем все древнегреческие философы и Джими Хендрикс. Без такого распределения заключение неизбежно будет ошибочным. Конечно, распределение можно ввести, изменив первую посылку, например, так: “Все умершие были древнегреческими философами”. Это придаст силлогизму логическую состоятельность, но он все равно останется неверным, так как исходит из абсурдной посылки. В зависимости от структуры, заблуждение нераспределенной середины похоже на ошибки инверсии и конверсии, рассмотренные нами выше. Вариации этой темы вольно и непринужденно используются брутальными политиками. Например: “Коммунисты выступают за высокие налоги. Мой оппонент выступает за высокие налоги; следовательно, мой оппонент коммунист”.

Доклад BioInitiative Report отличался такой же двусмысленностью: в нем разные типы излучений были смешаны, что и привело к ложному выводу. Этот доклад лишен всякой научной ценности, но тем не менее он до сих пор путает и вводит в заблуждение общество и даже ученых, которым следовало бы лучше разбираться в таких вопросах[9]9
  Ниже мы увидим, как распространение паники привело к вере в повышенную чувствительность к электромагнитным полям.


[Закрыть]. В 2017 году в респектабельном научном журнале была опубликована статья, утверждавшая, будто радиочастотные электромагнитные излучения вызывают не только рак, но и аутизм. Эта статья попала ко мне и к психологу Дороти Бишоп. Помимо того, что Дороти блистательный литератор, она еще и член Королевского общества и является специалистом по нарушениям речевого развития. Утверждение статьи об аутизме привело Дороти в ужас, который дополнил мое недоумение по поводу содержавшихся в статье биофизических ошибок. Что же было источником этого достойного лишь сострадания научно-фантастического сочинения? Естественно, BioInitiative Report. Ведущим автором этой никуда не годной статьи была не кто иная, как Синди Сейдж, главный разработчик, вдохновитель и организатор написания пресловутого доклада. Сейдж не имела никакого отношения к науке, но руководила консалтинговой фирмой по вопросам экологии, которая занималась уменьшением воздействия на людей радиочастотных излучений. Странно, но никто не задумался о конфликте интересов.

Статья привлекла внимание СМИ, и нас с Дороти атаковали журналисты, просившие дать комментарии. После того как мы указали на присущие работе недостатки, большинство изданий предпочло не связываться с этой историей. Так бывает часто – я давно обнаружил, что иногда самый большой вклад, который может сделать ученый в понимание обществом какой-то проблемы, – это помочь журналистам зарубить подобные статьи, пока они не посеяли ненужную панику. Однако не все издания оказались такими совестливыми. Daily Express с характерными для этой газеты тонкостью и изяществом дала такой заголовок: “Могут ли беспроводные технологии причинить ТЯЖКИЙ ущерб здоровью вашего ребенка?”

Это явилось следствием редакторской ошибки: обозреватели газеты должны были бы отметить, что единственное свидетельство, представленное в обоснование пугающего утверждения, взято из дискредитированного доклада, и отмести его буквально с порога. Но недосмотр в каком-то месте цепи подготовки материала придал одиозному паникерству флер научной респектабельности и вдохнул в него новую жизнь. Дороти и я тут же указали на допущенную ошибку и ее потенциальный вред. К чести редакции, ее сотрудники признали свой промах и попросили нас написать подробное опровержение. Однако мы пошли еще дальше и не только опровергли приведенные в статье высказывания, но и дали рекомендации обозревателям и редакторам по поводу “опознавательных знаков” лженауки. Очень печально, что при отсутствии даже теоретической возможности вреда от радиочастотного электромагнитного излучения его мнимое воздействие на здоровье продолжает будоражить умы. Но если даже некоторые ученые попадаются на удочку подобных нелепиц, то вполне объяснимо, что эта тема продолжает сильно беспокоить публику[10]10
  В настоящее время, когда я пишу эти строки, та же утка была запущена в от ношении 5G-технологии, хотя и она тоже работает не на ионизирующих излучениях.


[Закрыть].

Существует несколько тесно связанных между собой грубых логических ошибок, которые могут сбить нас с верного пути, – таких, например, как утверждение дизъюнкта, когда допускают, что два условия не могут существовать одновременно. Вот тривиальный пример: “Этот зверь либо собака, либо млекопитающее. ➔ Этот зверь собака. ➔ Следовательно, это не млекопитающее”. Эта последовательность явно ошибочна, потому что два варианта не исключают друг друга. Если же два положения полностью противопоставлены друг другу, то никакой ошибки не будет. Так, насколько мы знаем, невозможно быть одновременно живым и мертвым[11]11
  Здесь сразу вспоминается парадокс кота Шрёдингера, один из самых мало понятных мысленных экспериментов современной физики. Для того чтобы проиллюстрировать причудливую необычность квантовой механики, Эрвин Шрёдингер провел аналогию с котом в ящике, где находится источник радиоактивного излучения; вероятность того, что радиация убьет кота, равна 0,5. Если бы кот был настоящей квантово-механической сущностью, то он находился бы в наложении двух состояний – быть живым или быть мертвым, но попытка его наблюдения отправила бы его только в одно из этих состояний. Попытка Шрёдингера проиллюстрировать, насколько странной выглядела бы квантовая механика в приложении к макроскопическим объектам, была понята отнюдь не всеми. Надо, однако, отметить, что сам Шрёдингер никогда не предлагал, чтобы этого несчастного зомби из семейства кошачьих считали производным квантовой механики.


[Закрыть]. Соответственно, высказывание “Джими Хендрикс либо жив, либо мертв. ➔ Джими Хендрикс не жив. ➔ Следовательно, Джими Хендрикс мертв” не утверждает дизъюнкт, так как эти два утверждения не могут быть справедливыми одновременно.

Ошибка дизъюнкции часто встречается в полемических спорах: “Либо вы не правы, либо я не прав. ➔ Вы не правы. ➔ Следовательно, я прав”. Это всего лишь пустое бахвальство, потому что в реальности оба утверждения могут быть абсолютно ложными. Такую формальную ошибку сплошь и рядом совершают политики в своих дебатах, когда ругань в адрес оппонента ошибочно принимается за правильность позиции говорящего. На самом деле на говорящем всегда лежит бремя доказательства его собственной правоты, а простое выискивание в аргументах оппонента несоответствий – реальных или воображаемых – отнюдь не подкрепляет позицию говорящего.

С этой ошибкой тесно связана другая: положительный вывод из двух негативных посылок – утвердительный вывод из отрицательной посылки. Это тот тип ошибочного рассуждения, к которому может прибегнуть самовлюбленный музыкальный критик с целью самовозвеличения: “Я это не слушаю. ➔ Люди с хорошим вкусом это не слушают. ➔ Следовательно, у меня хороший вкус”. Даже если в этих субъективных посылках содержится объективная истина, гипотетический критик ничем не подтверждает свой вывод.

Эта дурная логика служит опорой ханжеским умам, давая им иллюзорное основание критиковать и порицать других. Вариации этой ошибки часто носят оттенок морализаторства: праведность говорящего, так сказать, “возвышается” за счет некорректного мышления. В основе подобного морализаторства лежит глубоко укоренившаяся убежденность некоторых людей в том, что, нападая на других за их – часто мнимые – моральные грехи, они косвенным образом укрепляют свою позицию. В этом нет абсолютно ничего нового – казнь была некогда публичным спектаклем, по ходу которого осужденного хулили с показным благочестием. Эта отвратительная показуха, к счастью, ушла в прошлое в большинстве стран мира, что вроде бы дает повод заключить, что мы переросли это низкое и ничтожное состояние. Увы, выплескиваемая в интернете ярость быстро выводит нас из этого заблуждения. Здесь, в Сети, скучное, навязчивое ханжество неизбежно проявляется при малейшем нарушении того морального порядка, который находится в данный момент, как говорится, в тренде.

Это явление настолько распространено, что его примеры удручающе многочисленны. Возьмем для примера один, но очень показательный и поучительный случай – смехотворное преследование Линдси Стоун. В 2012 году Стоун работала в некоей некоммерческой компании, которая оказывала помощь взрослым людям с проблемами в обучении. Линдси прекрасно справлялась со своими обязанностями, ее любили и уважали коллеги, у нее было много друзей, с которыми она охотно обменивалась веселыми снимками. Нам всем знакома следующая невинная шутка: человек, стоя под какой-то запрещающей надписью, позирует на камеру, притворяясь, будто нарушает запрет. Например, он может притвориться, что дымит сигаретой под табличкой “Здесь не курят”. Чаще всего при виде такой фотографии никто и бровью не ведет. Это всего лишь легкомысленная сценка, в которой нет ни малейшего злого умысла. Однако когда Линдси подобным образом пошутила во время посещения Арлингтонского национального кладбища в Виргинии, реакция последовала незамедлительно. Линдси сфотографировалась под плакатом с призывом соблюдать тишину, притворяясь, будто она кричит и ругается.

Случилось то, что очень характерно для нашей цифровой эпохи: фотография, предназначенная для горстки друзей, быстро распространилось в Сети. Не зная контекста, критически важного для понимания “оскорбительной” фотографии, всякий, кто ее видел, давал волю пылающей ярости. Стоун, сама того не желая, затронула национальный нерв. Америка, пожалуй, обожает своих военных больше, чем какая-либо другая страна; любая критика, даже мнимая, может возбудить нешуточные страсти в общенациональном масштабе. Фотография разлетелась по интернету, подняв волну возмущения по поводу неуважения к погребенным на кладбище солдатам. Из-за выдернутого из контекста снимка Стоун мгновенно стала объектом ненависти и парией. Не меньше 30 тысяч человек решили непременно ее отыскать, и, конечно, она была найдена.

Хор обличавших и оскорблявших заходился в неистовом безумии. Никто не сочувствовал Стоун: она не только потеряла работу – на нее посыпались угрозы убийства или изнасилования за ее абсолютную аморальность. Совершенно объяснимо, что Линдси впала в тяжелую депрессию; охваченная тревогой, она стала бояться выходить из дома. В стадном мозге виртуальной толпы, в его глубине, таилась никем не замеченная логическая неувязка – нечто настолько извращенное, что вся эта свора смогла легко оправдать угрозы насилием в отношении безобидной молодой женщины и упиваться ее падением, оставаясь при этом твердо убежденной в своем моральном и нравственном превосходстве: “Она лишена моральных устоев. ➔ Я нападаю на нее. ➔ Моральная правда за мной”.

Высказываясь по поводу моббинга, психолог Джоан Фриденберг пишет, что “большинство людей в толпе нападающих считают свои действия полностью оправданными кажущейся безнравственностью и развращенностью жертвы, по крайней мере до тех пор, пока их не призывают к ответу, например, в суде или в ходе журналистского расследования, когда они начинают относиться к делу с некоторой долей обдумывания”. Мнимая праведность толпы может быть оправдана только в том случае, если жертва в ее глазах предстает злодеем, достойным ненависти и уничтожения, – и, таким образом, стремление к извращенной справедливости часто принимает анималистическую форму, с полным превращением жертвы в животное в глазах толпы. Как замечает Фриденберг, “полное отсутствие ответственности делает толпу преступной”.

Выводя утвердительное заключение из отрицательных посылок[12]12
  Как вы, должно быть, догадались, существует и логическая ошибка, обратная этой: отрицательный вывод из утвердительных посылок, когда негативное заключение выводится из двух утвердительных посылок. Это построение такое же ошибочное и строится по такому же образцу: “Либо вы правы, либо я прав. ➔ Я прав. ➔ Следовательно, вы неправы”.


[Закрыть], мучители Стоун искренне верили, что с чем большим пылом они осуждают ее мнимое преступление, тем большими праведниками становятся. Стоун, по всем нравственным меркам, не была чудовищем; она достойный человек, преданный делу помощи инвалидам. Хотя есть масса свидетельств того, что проступок Стоун был чистой случайностью, поведение улюлюкающей орды было бы столь же отвратительным, даже если бы Стоун действительно намеренно оскорбила память павших героев. Да и будь она ужаснейшим из людей, оскорблявшие ее существа все равно не стали от этого лучше. Тот, кто безнаказанно орудует вилами, не становится героем.

Возможно, очернение несчастной женщины внушало этой стае ощущение морального превосходства, но ее умозаключения были лишь ханжеской иллюзией, нанизанной на извращенную логику. Подобно всем сетевым бурям, яростный хор очень скоро забыл о человеке в эпицентре травли и нашел себе новую жертву, но для несчастных, на которых обрушилась эта поистине тотемная ненависть, ущерб может оказаться непоправимым[13]13
  Для того чтобы в полной мере ощутить, какую рану наносят людям, оказав шимся в эпицентре праведного гнева толпы, стоит почитать книгу Джона Ронсона “Итак, вас публично унизили” (Jon Ronson. So You’ve Been Publicly Shamed). Она на многое открывает глаза.


[Закрыть].

Я бы проявил недопустимую недобросовестность, если бы не упомянул некую очевидную вещь: в то время как в основании рассмотренных нами примеров лежат логические ошибки, человеческой природе присущ еще один порок, который отвечает за неправильность суждений. Обычно мы мыслим не так, как мыслят математики и логики, а мотивация следовать шаткому мышлению часто проистекает из чего-то более глубинного, чем простое непонимание. Как мы увидим в следующих главах, чем сильнее мы привержены своим взглядам, тем с большей легкостью готовы ухвтиться даже за абсолютно неадекватные суждения, если они добавляют видимость достоверности нашему мировоззрению. На все мы сначала реагируем эмоциями и только потом ищем интеллектуальное подтверждение нашим первоначальным чувствам. Вместо того чтобы воспринимать противоречия, мы ведем себя, как разъяренные пифагорейцы, стремящиеся раздавить все, что противоречит милым их сердцу идеалам. Печальная реальность заключается в том, что мы скорее являемся существами реагирующими, чем существами рефлексирующими. Это приносит всем нам огромный вред, поэтому для того, чтобы принимать разумные решения, нам надо избавляться от порочного мышления – даже если для этого мы должны покончить с нашими красивыми теориями.

Глава 3
Non sequitur

Мы глубоко общественные животные, и мало что влияет на нас так сильно, как мнения других людей. Мы опираемся на чужой опыт, пользуемся рассказами и эпизодами из жизни как психологическими вехами, сокращающими наши блуждания в этом мире со всеми его неопределенностями. Живые рассказы и эмоционально окрашенные сообщения об истинных происшествиях влияют на принятие нами решений как на уровне сознания, так и подсознательно. Но оружие это обоюдоострое: такие живописные повествования могут сделать наглядными наши суждения, но одновременно они могут скрыть или исказить жизненно важную информацию и сделать наше суждение абсолютно ложным. Эта грань отражена в другом наименовании аргумента к случаю из жизни – ошибка обманчивой живости, или анекдотическое свидетельство.

Информация, почерпнутая из чужих примеров и случаев, невероятно уязвима, так как ведет к ложноположительным заключениям; вводящие в заблуждение “хиты” способствуют ложному восприятию действительности. Баснословные лотерейные выигрыши, чудесные исцеления от смертельных болезней, триумфы неудачников – все это служит сюжетами для захватывающих историй, но подобные случаи запоминаются именно в силу своей необычности, а отнюдь не потому, что содержательно иллюстрируют некий базовый тренд. Если мы делаем слишком далеко идущие выводы из таких сказочных историй, то это грозит логической ошибкой – иногда с катастрофическими последствиями.

Для наглядности возьмем в качестве примера рекламу: это поможет нам увидеть, каким образом эксплуатируется наша врожденная подверженность воздействию личных мнений. Часто это делается посредством свидетельств или отзывов, в которых потребители до небес превозносят какой-либо товар или услугу. Такие отзывы очень эффективно влияют на мнения других потребителей, так как слухи, распространяемые из уст в уста, порождают чувство доверия и привлекают к покупке намного больше новых простофиль, чем просто объективная похвала. Одним из разительных примеров такого рода является отталкивающее поведение компании Consumer Pharmaceutical Advertising, занимающейся изготовлением массовой рекламы лекарств по заказу всех желающих. По этическим соображениям эта практика законодательно запрещена в подавляющем большинстве стран мира, с двумя примечательными исключениями – Соединенные Штаты и Новая Зеландия, где по телевизору можно увидеть рекламу каких угодно лекарств (от антидепрессантов до средств от эректильной дисфункции), перемежающуюся рекламой модных брендов одежды и овсяных хлопьев для завтрака.

К участию в рекламных роликах такого рода часто привлекают пациентов, подробно рассказывающих о том, как данное лекарство изменило их жизнь к лучшему, а также врачей, превозносящих достоинства обсуждаемых препаратов. Типичным примером может служить кампания по пропаганде липитора, лекарства, снижающего уровень холестерина в крови и производимого компанией Pfizer. В ходе этой кампании к рекламе был подключен Роберт Джарвик, которого представили публике как изобретателя искусственного сердца. Джарвик, честно глядя в камеру, сообщал нам, что “то, что я врач, не означает, что я забочусь о своем холестерине”. Далее он говорит о том, как лекарство позволило ему снизить уровень холестерина в крови. После этого реклама сменяется фотографией, на которой Джарвик, щеголяя спортивной фигурой, плывет в гребной лодке через озеро. На эту прекрасно оформленную рекламу компания Pfizer потратила умопомрачительную сумму в 258 миллионов долларов – по большей части на ролики с участием Джарвика. Между тем все это предназначалось зрителям, не ведавшим о том, что Джарвик ни одного дня своей жизни не работал врачом и потому не имел права рекомендовать какие бы то ни было лекарства.

Когда комитет по энергетике и торговле Палаты представителей начал расследование, Джарвик был вынужден признать, что не принимал рекламируемое лекарство до начала рекламной кампании, в которой он участвовал. Мало того, бывшие коллеги Джарвика, работавшие с ним в университете штата Юта, под присягой заявили, что изобретателями искусственного сердца были Виллем Колф и Тецудзо Акуцу, а вовсе не Джарвик. Припертая к стенке фирма Pfizer перестала показывать ролики с участием Джарвика в 2008 году, но, несмотря на это, кампания оказалась весьма эффективной: исследование, проведенное Национальным центром изучения потребления, показало, что липитор занял ведущие позиции на рынке лекарств, снижающих уровень холестерина, а доход от его продаж в 2007 году составил 12,7 миллиарда долларов. Более того: 41 процент зрителей был убежден, что липитор лучше альтернативных дженериков, несмотря на то, что эти столь же эффективные лекарства продавались вдвое дешевле, чем липитор. Особенно красноречивым, однако, является тот факт, что 92 процента респондентов ответили, что им нравилась реклама и что они находили слова Джарвика весьма убедительными. Кстати, впоследствии выяснилось, что в лодке был вовсе не Джарвик, а его более мускулистый и брутальный двойник.

Такое происходит нередко. В нашу информационную эпоху, когда сетевая реклама стала стандартом торговых сайтов, главной проблемой является обилие ложных сведений и подставных лиц. Торговля в интернете запятнана сомнительными свидетельствами. В сфере доходных кустарных промыслов написание подложных хвалебных отзывов уже стало доброй традицией. Сила личных свидетельств такова, что в ситуацию пришлось вмешаться организациям по стандартам торговли многих стран; Американская федеральная торговая комиссия ввела специальные нормы права для борьбы с ложными свидетельствами и отзывами еще в 2009 году. Тем не менее их трудно внедрить в судебную практику в силу ползучей природы и запутанного законодательства в отношении деятельности в интернете.

Очень легко подделать систему сетевых рейтингов. В 2017 году ресторан “Хижина в Далвиче” оказался первым в рейтинге лондонских ресторанов на сайте TripAdvisor. Он неизменно занимал верхние строки рейтинга среди 18 139 зарегистрированных заведений общественного питания; реклама утверждала, что в этот ресторан очень трудно попасть, ибо там всегда зарезервированы все места. Те, кто восхвалял неведомый никому ресторан, просто не знали, что никакой “Хижины” на самом деле не существует и никогда не существовало, – это была “утка”, состряпанная писателем Убой Батлером, вдохновленным своим немалым опытом написания платных отзывов о ресторанах, в которых он никогда в жизни не был. Словом, надо всегда помнить о принципе caveat emptor (“Покупатель, смотри в оба!”) и не попадаться на удочку даже самых хвалебных отзывов.

Эту проблему нельзя назвать новой; с тех пор как люди начали болеть, всегда находились субъекты, клятвенно уверявшие заболевших в целебных свойствах волшебных эликсиров – от молока ослицы до медвежьей желчи. В течение всей писаной истории человечества везде, где страдали от разных недугов, появлялись шарлатаны, радостно эксплуатировавшие больных и их болезни ради личного обогащения. Невероятная многочисленность этих одиозных мерзавцев во все века подтверждается богатством относящейся к ним терминологии, имеющей самую разнообразную этимологию. Французское слово “шарлатан” известно с семнадцатого века: так уничижительно называли тех, кто театрально и напыщенно “впаривал” людям на улицах сомнительные лекарства. Английское слово quackery существует по меньшей мере два столетия и происходит от голландского слова quacksalver – “человек, торгующий вразнос мазями”.

Термин “змеиное масло” сегодня воспринимают как пренебрежительное и уничижительное название товаров, распространяющихся изготовителями фальшивых или сомнительных лекарств. Но изначально так называли отвар, который делали из настоящих змей; это лекарство снискало широкую популярность во время строительства первой трансконтинентальной железной дороги, связавшей Айову с Сан-Франциско. Строили ее с 1863 по 1869 год. Для осуществления этого гигантского предприятия со всего мира были собраны рабочие, которым предстояло уложить три тысячи километров железнодорожного пути. Это был тяжелый, изнурительный труд с большой нагрузкой на спину, и не удивительно, что многие люди страдали от болей в спине и суставах. Среди рабочих существенную долю составляли китайцы; они-то и предложили своим товарищам лекарство, которое, как они клялись, помогает от всех болезней: змеиное масло. Китайцы активно продавали масло своим американским коллегам, и легенды об исцеляющей силе этого снадобья стали множиться и распространяться.

Слухи о змеином масле стремительно разнеслись по стране, причем каждый рассказчик прибавлял к прежним и собственные хвалы. Прожженные западные предприниматели сразу почуяли бездонный рынок, и очень скоро возникла целая империя ловких проныр, производившая этот продукт. Вооружившись приемами красноречия провинциальных актеров и цирковыми эффектами, они вовсю использовали восторженные отзывы подставных лиц[14]14
  Эти подставные лица расточали похвалы предлагавшемуся эликсиру, бу дучи попросту подсадными утками, – вполне пригодный в данном случае термин.


[Закрыть] из рядов слушавшей их публики, чтобы довести всеобщее возбуждение до нужного градуса; продажи были просто ошеломляющими, несмотря на то, что не было никаких доказательств эффективности квази-лекарств, а все суждения об их пользе основывались на отдельных случаях и слухах[15]15
  Если эти средства были неэффективными, то спрашивается, почему они пользовались таким спросом? Отчасти ответ заключается в регрессии к среднему и в нашей человеческой склонности питать надежды, беспочвенность которых доходит до нас намного позже. В случае железнодорожных рабочих и змеиного масла дело, видимо, заключалось еще и в отсутствии альтернативы.


[Закрыть]. Одним из самых талантливых продавцов змеиного масла был самопровозглашенный “Король гремучих змей” Кларк Стэнли, мошенник с весьма курьезной биографией. Кларк утверждал, что в течение 11 лет был ковбоем и в награду за уроки меткой стрельбы его якобы взял в ученики некий загадочный знахарь Хопи, живший в аризонской глубинке. Именно там, как говорил Стэнли, он познал чудесную силу змеиного масла. С помощью одного бостонского аптекаря он принялся лично всучивать свой товар восхищенной публике по всей стране. Надо сказать, что публика эта была весьма и весьма многочисленной: Чикагская Всемирная ярмарка 1893 года стала крупнейшим публичным мероприятием из всех, когда-либо проведенных в Америке, и, естественно, Стэнли не мог упустить такой шанс. Он мастерски разыгрывал роль удалого пограничного колониста, поражая зрителей тем, что на их глазах убивал гремучих змей. Затем он выжимал из их мертвых тел какую-то жидкость, утверждая, что эта жидкость обладает свойствами чудодейственного эликсира, панацеи от всех хворей и недугов.

Бизнес процветал. На каком-то этапе его бурной деятельности у Стэнли было несколько домов и земельных участков и он хвастался, что в год убивает до 5 тысяч гремучих змей, чтобы удовлетворить спрос. Но вскоре звезда удачливого дельца стала клониться к закату: в 1906 году правительство Соединенных Штатов приняло закон о чистоте пищевых продуктов и лекарств, чтобы сдержать захлестнувшую страну волну мошенничества с панацеями от всех скорбей. Тем не менее Стэнли продолжал свою деятельность до 1916 года, пока химики-аналитики не исследовали наконец его хваленую панацею и не обнаружили, что она состоит главным образом из более прозаичных элементов: минерального масла и терпентина. В чудесном лекарстве Стэнли не было ни капли змеиного масла. Оштрафованный на 20 долларов за вводящую в заблуждение рекламу, Стэнли растворился в безвестности, а самим словосочетанием “змеиное масло” стали обозначать любой якобы чудодейственный, излечивающий от всех болезней эликсир. Даже сегодня, в эпоху строгого лекарственного контроля и жестких стандартов отпуска лекарственных средств, рынок метафорического змеиного масла остается весьма внушительным; чудодейственные средства от всех мыслимых хворей имеют бешеный успех, подогреваемый бесчисленными свидетельствами очевидцев и толпами истинно верующих, у каждого из которых в запасе множество историй о поразительных исцелениях.

В этой связи стоит недвусмысленно и прямо сказать о том, о чем мы до сих пор говорили обиняками. Основополагающая проблема со всеми формальными ошибками заключается в следующем: один неверный шаг в логической цепочке рассуждений делает несостоятельным весь аргумент в целом. Это означает, что все формальные ошибки можно отнести к классу non sequitur, то есть к высказываниям, где из посылки не следует заявленный вывод (non sequitur и означает “из этого не следует”). Любой шаг non sequitur в логике содержит в себе заведомо ложный аргумент. Особенно проблематичными являются выводы, сделанные на основе отдельных случаев. В конце концов, если говорить о лечении змеиным маслом, то возникает искушение заключить на основании положительных отзывов, что, возможно, у этого лечения все же есть какие-то достоинства. Многие целебные снадобья такого рода являются в лучшем случае неэффективными, не приносящими явного вреда. Однако на темном конце спектра можно найти “лекарства”, которые причиняют вред – либо непосредственно, либо тем, что отсрочивают профессиональное врачебное вмешательство.

Живописные, цветистые истории сеют панику и поддерживают эпидемии не в последнюю очередь потому, что участие в рассказах о них живых людей захватывает воображение намного сильнее, чем сухая статистика. Это очень понятная человеческая склонность – обращать основное внимание на графически наглядные специфические отдельные случаи, пренебрегая базовой информацией, которая помогла бы лучше разобраться в том, насколько показательным – или необычным – является данный отдельный случай. В логике это называют ошибкой базового уровня; этот термин отражает нашу склонность делать выводы на основании единичного примера, не оценивая всю сопутствующую реальность. Опора на единичный случай может усугубить проблему, так как в состоянии непропорционально сильно завладеть нашим вниманием.