Текст книги "Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду"

Интуитивное эвристическое мышление действительно может быть быстрым, но одновременно оно грозит многими ловушками и подводными камнями. Возьмем для примера простой вопрос, приведенный Канеманом в его книге “Мышление быстрое и медленное”. Бейсбольный мяч и бейсбольная бита вместе стоят 110 долларов, при этом бита стоит на 100 долларов дороже мяча. Сколько стоит мяч? Интуитивно большинство людей не задумываясь отвечают: 10 долларов. Но это неверный ответ, так как тогда бита будет стоить 110 долларов, а вместе мяч и бита будут стоить 120 долларов. Правильный ответ мы получим, если прибегнем к алгебре. Если x – это стоимость биты, а y – стоимость мяча, то мы получим систему двух линейных уравнений:

x + y = 110

x – y = 100

Сложив эти уравнения, мы получим 2x = 210, откуда следует, что стоимость бейсбольной биты, x, равна 105 долларам. Отсюда мы выводим, что мяч стоит 5 долларов. Если вы расстроились, то напрасно – как утверждает Канеман, такую ошибку делают даже очень умные люди:

Несколько тысяч университетских студентов брались отвечать на этот вопрос, и результаты оказались шокирующими. Более 50 процентов студентов Гарварда, Массачусетского технологического института и Принстона давали интуитивный, то есть неверный ответ. В менее рафинированных учебных заведениях доля неправильных ответов составляла до 80 процентов… многие люди слишком самоуверенны и склонны слишком сильно доверять своей интуиции. Видимо, они считают умственные усилия неприятными и всеми силами стараются их избегать.

Мы говорим об опоре на интуицию и инстинкты, но автоматические реакции просто не годятся для решения любых задач, требующих хотя бы грана анализа и рассмотрения нюансов. Неприятная реальность заключается в том, что при столкновении с необходимостью принятия решения наша имплицитная вера в быстрый ответ и ощущение собственной правоты часто уводят нас в сторону от истины, причем иногда – с опасными последствиями. Мы должны соблюдать невероятную осторожность, делая заключения о причинно-следственной связи на основании ограниченных данных, и остерегаться скоропалительных, ничем не подтверждаемых выводов. Вопреки расхожей древней мудрости, дым часто бывает и без огня. Трагедия заключается в том, что, занимаясь поиском призрачного огня, мы часто собственными руками разжигаем адское пламя.

Глава 6
Природа зверя

На свете есть мало вещей, которые порождали бы в обществе такое же напряжение, как иммиграция. Во всем мире в некоторых городских кварталах существует ощутимый страх перед опасностью быть поглощенными и подавленными чуждыми пришельцами. Этот предположительный пришелец необязательно должен быть чужеземцем – подобные страхи касаются и граждан собственной страны, но иной этнической или расовой принадлежности. В этом отношении Соединенные Штаты, страна с очень непростой расовой историей, является, пожалуй, самым наглядным примером. Рабство послужило той искрой, которая воспламенила огонь Гражданской войны. Хотя победа Авраама Линкольна привела к эмансипации 4 миллионов черных американских рабов, они даже и после освобождения часто подвергались остракизму и дискриминации: их оттесняли на обочину общества. В течение многих десятилетий после окончания Гражданской войны в США была узаконена расовая сегрегация и ограничение избирательного права, делавшие афроамериканцев гражданами второго сорта и объектом невыносимого угнетения.

Зарождение в пятидесятые годы движения за гражданские права дало надежду на построение более совершенного мира. 28 августа 1963 года Мартин Лютер Кинг-младший, выступая перед 250 тысячами своих сторонников у подножья памятника Линкольну, выразил надежду на то, что настанет день, когда о людях “будут судить не по цвету их кожи, а по моральным качествам”. Не прошло и десяти лет, как были приняты законы об избирательном праве и о гражданских правах, согласно которым расовая дискриминация или насилие на расовой почве стали преступлениями на федеральном уровне. Прискорбно, что доктору Кингу было не суждено дожить до этого: в 1968 году он был убит. В начале семидесятых газеты полнились удивлением и радостью: “Неужели наступила эпоха пострасового общества, исполнилась мечта Кинга об обществе, в котором расовая принадлежность перестанет быть роковым предначертанием, а предрассудки, обусловленные уровнем меланина в коже, станут реликтом времен невежества и отсталости?” Избрание Барака Обамы президентом США в 2008 году вызвало волну оптимизма; казалось, что наконец-то наступила эра пострасового общества.

Увы, это был всего лишь один из случаев, когда желаемое принимают за действительное. Прежние настроения, в некоторой степени сдерживаемые законодательным принуждением, на самом деле никуда не делись. Их просто научились лучше скрывать. На посту президента Обаме приходилось в течение всего срока сталкиваться с расизмом – как скрытым, так и совершенно явным. Быстро явилась на свет конспирологическая теория, согласно которой Обама родился в Кении, а следовательно, его пребывание в Белом доме незаконно. Сторонники этой гипотезы утверждали, что свидетельство о рождении Обамы подделано, а сам он тайно исповедует ислам. Это была достаточно грубая попытка дискредитировать президента и представить его “неамериканцем”. К чести Обамы надо сказать, что отнесся он к этим обвинениям соответственно – с характерным для него юмором. Но нашлись и те, кто в принципе не желал смириться с признанием того факта, что этот успешный черный мужчина мог быть “истинным американцем”. И самым шумным проповедником теории о неамериканском происхождении Обамы оказался, несомненно, Дональд Трамп – звезда телевизионных реалити-шоу.

Когда в 2016 году Трамп вступил в президентскую гонку, он оседлал конька откровенного, оголтелого расизма и ксенофобии. Он занимался очернением иммигрантов и сделал возведение защитной стены на границе с Мексикой краеугольным камнем своей предвыборной кампании. Главный месседж его агитации заключался в том, что все беды Америки проистекают от иммигрантов и чужаков, и он, Трамп, непременно вышвырнет их вон. В прогрессивном обществе подобные заявления перечеркнули бы все шансы такого кандидата на избрание, однако эта откровенная ксенофобия пришлась по вкусу белым националистам, которые начали выползать из всех щелей, поняв, что теперь можно откровенно заявлять о своем расизме. Дэвид Дюк, бывший лидер Ку-Клукс-Клана, поддержал Трампа, твердя с восторгом, что “он вернет нам нашу страну”. Кампанию Трампа вел Стив Бэннон, сайт которого, “Брейтбарт”, сделал своей центральной темой белый национализм. Трампа поддержали сторонник превосходства белой расы Ричард Спенсер и только что народившееся тогда движение “альтернативных правых”. Неонацистские группировки и белые националисты по всей стране открыто восхваляли Трампа. Симпатии таких союзников должны были, по идее, стать для него поцелуем смерти, но в ноябре 2016 года Трамп выиграл президентские выборы в США – к вящей радости белых националистов и к великому огорчению всех остальных.

Тем временем ситуация накалилась и по другую сторону Атлантики. В 2016 году, в преддверии референдума о выходе Британии из Европейского Союза, пресса сообщала об увеличении числа преступлений на почве ненависти. Отрицательное отношение к иммиграции было, пожалуй, единственным безусловным показателем того, что этот человек проголосует за “Выход”. Кампания сопровождалась неприкрытой ксенофобией. Найджел Фараж, демагогический лидер Партии независимости Соединенного Королевства, опубликовал антиммигрантский плакат, на котором изображена очередь темнокожих людей, стоящая на пограничном контрольно-пропускном пункте. Эта лживая картинка якобы иллюстрировала следствие членства Великобритании в ЕС. Член лейбористской партии, политик Джо Кокс была ранена выстрелами из пистолета и ударами ножом и через несколько часов скончалась; напавший на нее преступник выкрикивал националистические лозунги. На суде он, в оправдание убийства ни в чем не повинной молодой женщины, заявил, следуя извращенной логике, что Кокс поддерживала иммигрантов и членство в Европейском Союзе, а значит, была “коллаборационисткой” и “предательницей” интересов белых людей.

Белый национализм, увы, не новость, он широко распространен в Америке, Европе и России. Всех белых националистов объединяет теория, согласно которой белые люди – это раса, обладающая общей этнической и культурной идентичностью, каковую необходимо сохранить. Эти индивиды верят, что мультикультурализм, низкая рождаемость среди белого населения и приток небелых иммигрантов представляют серьезную угрозу. Некоторые идут еще дальше, считая, что расовая интеграция – это хитрая уловка, чтобы завладеть странами с белым большинством и осуществить там то, что эти люди называют “белым геноцидом”. Убеждение в превосходстве белой расы основано на распространенном мнении о том, что белые превосходят другие расы в интеллекте, искусстве, наследственности и в других качествах. Сообщество белых всячески превозносится и описывается как культура, осажденная фундаментально чуждыми пришельцами. К сожалению, от этого невозможно отмахнуться, как от чего-то маргинального и незначительного. В конце 2017 года Центр политических исследований Виргинского университета провел в США широкомасштабное исследование, призванное оценить расовую напряженность в Америке. Результаты неприятно поразили авторов: 31 процент респондентов согласился с утверждением о том, что “Америке следует защитить и сохранить свое белое европейское наследие”, а 39 процентов опрошенных согласились с утверждением о том, что “в настоящее время белые люди в этой стране подвергаются притеснениям”.

Как и большинство прочно устоявшихся мифов, страх перед иммигрантами содержит зерно истины, пусть даже и полностью извращенной. Это верно, что рождаемость в Европе значительно снизилась, но данный факт не вызывает удивления и вовсе не является признаком “угнетения белых”. По всему миру рост грамотности женщин напрямую связан с применением противозачаточных средств и снижением уровня рождаемости. Также уровень образованности коррелирует с уменьшением числа детей, которых готова родить женщина; этот показатель обозначается как общий коэффициент фертильности. Подобный эффект проявляется повсеместно, и его трудно не заметить. К примеру, в Гане у женщин, окончивших среднюю школу, общий коэффициент фертильности равен 2–3, в сравнении с 6 у необразованных женщин. Так что же можно сказать об опасениях, высказываемых многими противниками иммиграции и связанных с тем, что приток малообразованных иностранцев приведет к вытеснению местных жителей?

Боязнь того, что численность мигрантов может превзойти численность местного населения, отнюдь не нова. Подобная паника наблюдалась в Америке в шестидесятые годы девятнадцатого века, когда высокая рождаемость среди иммигрантов (тогда это преимущественно были ирландцы) вызвала опасения, будто иностранцы скоро размножатся так, что превзойдут численностью местных уроженцев. Проницательный читатель, учитывающий саму историю возникновения и становления Соединенных Штатов, вероятно, усмотрит забавную иронию в отношении белых американцев девятнадцатого века (да и нынешнего века тоже) к иммигрантам. В любом случае эта тревога не имела под собой никакой почвы, так как уже во втором поколении рождаемость среди мигрантов существенно снизилась, приблизившись к местной норме. Это неудивительно, так как социально-экономические и образовательные факторы оказывают на рождаемость куда более сильное воздействие, чем врожденная маскулинность мигрантов.

Но еще более любопытным является то обстоятельство, что, судя по документам девятнадцатого века, ирландцы считались тогда чуждой расой – а ведь сегодня эту идею сочли бы просто безумной! Данная любопытная демаркация порождает серьезные и содержательные вопросы: что же такое, собственно говоря, раса, и о чем она может “поведать”? Если вспомнить, сколько крови на протяжении столетий было пролито при обсуждении этой проблемы, то можно простить людей, думающих, будто раса – это понятие, имеющее измеримое и объективное основание. Но, как бы удивительно для многих это ни прозвучало, с научной точки зрения понятие расы не имеет никакого смысла. Единство человеческой жизни на нашей планете представлено одним видом: Homo sapiens. В генетическом отношении люди отличаются друг от друга минимально – в среднем последовательности ДНК одинаковы у всех людей на 99,9 процента. По мнению ученого Майкла Юделла, “генетические методы не поддерживают разделение людей на различные расы”[26]26
  Книга Адама Рутерфорда “Краткая история любого когда-либо жившего чело века” (Adam Rutherford. A Brief History of Everyone Who Ever Lived) дает удивительно полное представление об общности нашего генетического наследия.


[Закрыть]. Вера в то, что есть “существенные” генетические или характеристические черты, определяющие особенности этнических групп, не имеет под собой никакого научного основания. На самом деле существует множество данных о том, что генетические вариации внутри этнических групп являются более выраженными, чем вариации между группами. Генетические характеристики могут быть связаны с определенными популяциями, но эти характеристики никоим образом нельзя считать исключительными именно для данных популяций. Линии демаркации проводятся абсолютно произвольно и не подкрепляются объективными научными данными. С научной точки зрения “раса” – термин настолько же туманный, насколько и бесполезный. Для того чтобы понять, почему это так, нам придется разобраться с признаком, который объединяет всех поклонников превосходства европеоидной расы: с цветом их кожи.

Белая кожа – это архетипический признак европейцев или арийцев. Тем не менее эта сравнительно простая мутация произошла относительно недавно и в ее основе лежит сложный комплекс причин. У первых людей, пришедших в Европу из Африки около 40 000 лет назад, была темная кожа, которая давала неоспоримые преимущества в широтах с высокой инсоляцией. Темная кожа являлась нормой для людей, населявших Центральную Европу 8 500 лет назад. На далеком севере этого континента естественный отбор начал оказывать предпочтение людям с более светлой кожей. В человеческих останках, датированных временем 7 700 лет назад и обнаруженных археологами при раскопках в г. Мутала (Швеция), были найдены гены SLC₂₄A₅ и SLC₄₅A₂, которые отвечают за депигментацию и более светлый оттенок кожи, а также ген HERC₂/OCA₂, отвечавший за появление голубых глаз и светлых волос. Эти мутации были благоприятны в условиях низкой освещенности и способствовали максимальному синтезу витамина D. В тот же период люди приобрели способность пить молоко, что позволило лучше усваивать витамин D.

В течение многих столетий область распространения населения с белой кожей была ограничена самой северной частью Европейского континента. Это разделение просуществовало до прибытия с Ближнего Востока первых земледельцев и скотоводов, в генофонде которых присутствовали гены как темной, так и светлой кожи. Они успешно смешались с местными племенами охотников и собирателей, и со временем кожа всех европейцев стала более светлой. Вариант гена SLC₂₄A₅, бывший до этого большой редкостью, стремительно сделался более частым и распространился по континенту всего лишь около 5 800 лет тому назад. Не будучи исключительным признаком, белый цвет кожи “воцарился” в Европе не сразу – для этого потребовалось смешение множества разнообразных групп, так что спектакль, устраиваемый белыми расистами, которые носятся со своей расовой чистотой, является по меньшей мере малопривлекательным заблуждением.

Реальность заключается в том, что между нами очень мало различий. Страх быть вытесненным изобличает невежество людей, не понимающих, что в реальности все мы близкородственны между собой, если не считать незначительных генетических вариаций внутри единого вида. Кроме того, увеличение нашего генетического многообразия – благотворный факт, позволяющий избавляться от распространения вредоносных рецессивных признаков. Муковисцидоз, например, может передаваться потомству, только если оба родителя являются носителями мутантной копии соответствующего гена. В островной ирландской популяции такая мутация имеет место у одного из 19 человек. Следствие этого – самая высокая в мире заболеваемость муковисцидозом. Исключительно внутривидовое скрещивание очень вредно для выживания, и обойти его можно только за счет разнообразия населения. Мы всегда были любопытным, склонным к промискуитету биологическим видом – и эти наши черты всегда служили нам добрую службу. “Белая раса”, при всех благих намерениях ее защитников, является фикцией, а превосходство белой расы является лишь прикрытием для высокопарных и патетических утверждений о связи с весьма спорным славным прошлым.

Здесь я ненадолго отвлекусь, чтобы ответить на частые критические замечания. На мои слова можно возразить, что если раса является бессодержательной и бессмысленной концепцией, то как объяснить очевидную разницу в интеллекте между этническими группами? В США много писали о якобы имеющем место умственном превосходстве евреев-ашкенази, которые набирают в тестах высокие баллы IQ. Также есть мнение, будто афроамериканцы набирают меньше баллов, чем белые. Однако в данном случае мы имеем дело с невероятной путаницей: результаты тестов на определение коэффициента интеллектуальных способностей в огромной мере зависят от социальных и образовательных факторов. Особенно важно полноценное питание – например, недостаток йода в рационе ребенка снижает его IQ в среднем на 12 пунктов. Социальные факторы и уровень образования родителей также влияют на величину IQ. В Америке черные семьи до сих пор питаются хуже, а образовательный уровень их ниже, чем питание и образование более состоятельных белых семей.

Расовое отставание по показателям IQ резко сократилось на протяжении всего нескольких десятилетий – слишком резко и быстро для того, чтобы приписать это достижение генетике. Поразительный пример – Кения: за период между 1984 и 1998 годами средний показатель IQ в этой стране вырос на 26,3 пункта. Этот рост говорит о том, что улучшились питание, состояние здоровья и общая грамотность населения. Точно так же превосходные результаты проверки на IQ, демонстрируемые евреями, не являются следствием генетических особенностей – во время Первой мировой войны исследование IQ солдат-евреев дало весьма посредственные результаты. Анализируя те данные, психолог и специалист по евгенике Карл Бригам констатировал, что они “скорее, опровергают популярную убежденность в том, что всякий еврей обладает высоким интеллектом”. Но к началу Второй мировой войны, всего пару десятилетий спустя, IQ евреев был уже выше среднего. Это несовпадение показателей, впрочем, вряд ли удивило бы Альфреда Бине, одного из изобретателей теста на IQ, разработанного во Франции для выявления учащихся, которые испытывали трудности при усвоении школьной программы и нуждались в дополнительной помощи. С самого начала Бине подчеркивал, что интеллект многогранен и – под влиянием внешних факторов – его грани развиваются разными темпами. Бине был убежден в том, что интеллект динамичен, а не статичен. Естественно, не все разделяли эту точку зрения, и превращение теста из благородного посредника в средство дискриминации, должно быть, повергло Бине в отчаяние[27]27
  Надо сразу оговориться: несмотря на то, что тест на IQ может стать орудием зло употреблений, сам по себе он является важным инструментом объективного измерения интеллекта. Весьма интересна в этом отношении книга Стюарта Ричи “Интеллект: все, что имеет значение” (Stuart Ritchie. Intelligence: All That Matters).


[Закрыть].

Развенчание расистских измышлений на эту тему обнажает вечный подводный камень, таящийся в глубинах человеческого мышления, и заставляет вспомнить о философских дебатах, сотрясавших общество на протяжении тысячелетий: дебатах о сущностной (эссенциальной) природе вещей. Трудно дать адекватное определение эссенциализма, не коснувшись богатой истории философской мысли, но простое рабочее определение гласит, что для каждой данной вещи, концепции или группы существует набор признаков, принципиально важных для этих предметов. Это очень древняя идея – мнение Платона о том, что все вещи имеют некую определяющую их сущностную форму, известно теперь как платонический идеализм. Аристотель придерживался сходного определения, которое лингвист Джордж Лакофф кратко обозначил таким образом: “Те свойства, которые делают вещь тем, что она есть, и без которых она перестает быть таковой”.

Эссенциализм очень полезен во многих сферах, и главная из них – математика. В математике определения играют важнейшую роль, а свойства данных совокупностей должны быть четко определены. Математик Джеральд Фолланд утверждал, что “согласно общепринятой истине, все математики являются платониками, по крайней мере в те моменты, когда они занимаются именно математикой”. Надо, однако, проявлять осторожность, используя такой стиль мышления за пределами четко очерченных границ; если в данной группе невозможно вычленить характеристическую “сущность” или природу, то тогда этот подход обречен на неудачу. Вместо того чтобы объективно охарактеризовать эти определяющие черты для многих реальных групп, люди зачастую, к большому несчастью, прибегают к простому утверждению о том, что определенные признаки являются сущностью рассматриваемой группы.

Как мы уже видели, многие расистские “обоснования” зиждутся на эссенциализме – например, утверждения о том, что расам от природы присущи низменные или возвышенные качества. При ближайшем рассмотрении, однако, становится ясно, что этих качеств либо попросту не существует, либо же они настолько туманны и всеобъемлющи, что их использование становится бессмысленным и бессодержательным. Правда, все эти рассуждения не могут остановить ужасы расовой дискриминации. Философские дебаты относительно эссенциализма очень интересны сами по себе, но мы ограничимся рассмотрением неформальных ошибок, имеющих отношение к какому-либо сомнительному признаку. Для того чтобы избежать путаницы, мы отнесем эти неформальные ошибки к классу аргументов от природы. Однако здесь важно отметить, что сама “природа” является достаточно зыбким понятием, позволяющим произвольно переставлять ориентиры, прикрываясь этой слишком общей концепцией.

Философ Энтони Флю приводит ставший классическим пример такого двусмысленного рассуждения:

Представим себе некоего шотландца, Хэмиша МакДональда, читающего утром свежий номер “Глазго Морнинг Геральд”. В газете он обнаруживает статью о том, что “брайтонский сексуальный маньяк подстерег свою очередную жертву”. Потрясенный, Хэмиш заявляет: “Ни один шотландец такого не сделает”. На следующий день Хэмиш читает ту же газету и находит статью о некоем уроженце Абердина (Шотландия), который совершил нечто такое, что на его фоне брайтонский маньяк выглядит просто рыцарем без страха и упрека. Этот факт доказывает, что Хэмиш ошибался в своем мнении, но признает ли он это? Едва ли. На этот раз он говорит: “Ни один истинный шотландец такого не сделает”.

Теперь этот феномен известен в литературе как ошибка типа “Ни один истинный шотландец”[28]28
  Не следует путать с термином “истинный шотландец”, каким обозначают людей, носящих килты без нижнего белья. На самом деле это просто стандартная военная форма. Когда говорят “Одет по-полковому” или “Одет по-военному”, то хотят намекнуть на отсутствие нижнего белья, так что не стоит смешивать два эти понятия.


[Закрыть]. Конечно, сам по себе факт, что некто родился в Шотландии (или в каком-нибудь другом месте, это не столь важно), не исключает того, что этот человек может оказаться сексуальным маньяком, но вымышленный Хэмиш МакДональд в данном случае допускает, что существует некий характерный набор черт, которые присущи состоянию “быть шотландцем”, куда входит и убеждение в том, что шотландский мужчина не может оказаться насильником. Вместо того, однако, чтобы исправить неверное допущение, Хэмиш продолжает цепляться за свое неверное определение, отрицая неудобный факт.

Хотя этот пример является чисто гипотетическим, ошибка типа “ни один истинный шотландец” часто используется как для воззвания к некоей идее чистоты данной группы, так и для дискредитации объективной критики, вызванной недостойным поведением. Но давайте посмотрим, что получится, если мы слегка изменим пару терминов. Мы можем считать, что если есть “истинные шотландцы”, то существуют и “неистинные шотландцы”, которых мы назовем “антишотландскими элементами”. Но нельзя ли назвать “антиамериканскими элементами” “неистинных американцев”? Вот здесь мы выходим за рамки фарса и окунаемся в серьезную, вполне реальную политическую ситуацию. В сороковые годы позорная Комиссия палаты представителей Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности, уподобившись средневековой инквизиции, буквально вынюхивала (зачастую призрачные) следы коммунизма в американской общественной жизни. Однако в самом названии комиссии можно усмотреть вопиющий пример ошибки типа “ни один истинный шотландец”: Америка издавна была густонаселенной и весьма разнообразной страной, и нет никакого противоречия в том, что можно одновременно быть американцем и интересоваться коммунизмом. Тем не менее комиссия преследовала всех, кто хотя бы в малейшей степени был затронут коммунистическим влиянием. Комиссия даже опубликовала черный список Голливуда, куда попали такие титаны, как Чарли Чаплин, Орсон Уэллс, Хэмфри Богарт и Лорен Бэколл. К счастью, в 1959 году она была распущена предыдущим президентом США Гарри Трумэном, который заявил, что никогда не видел ничего более антиамериканского, чем эта комиссия.

В относительно недавние времена ярлык антиамериканизма приклеивали ко всему на свете – от поборов за пластиковые пакеты до заключения коллективных договоров, – ошибочно трактуя эти действия как недопустимые для американцев. Так же как в случае других неформальных ошибок, в понимании того, используется ли в данной ситуации сомнительное рассуждение, невероятно важны нюансы и контекст. Ошибка типа “ни один истинный шотландец” возникает, когда определенным группам приписывают некий расплывчатый набор качеств, которые не являются непременным условием принадлежности к этим группам. Тем не менее если обсуждаемая характеристика действительно важна для членства в группе и может быть объективно определена, то она способна оказаться чрезвычайно существенной. Например, представим себе, что Хэмиш считает себя пацифистом, противником любых форм насилия. Так как пацифизм зародился именно в Шотландии, в Глазго, в 1901 году, то мы имеем полное право причислить Хэмиша к этому движению. Однако если вдруг Хэмиш выбежит на улицу Бьюкенена и начнет безо всякой причины бить всех встречных, то мы не ошибемся, сочтя его неистинным пацифистом, так как подобное поведение будет противоречить взглядам, которые он якобы разделяет.

С рассмотренной школой мышления тесно связана ошибка апелляции к природе. Согласно этой риторической тактике, любая вещь является априори хорошей, если она является “натуральной”, и плохой, если она “неестественна”, то есть не является натуральной. Такое рассуждение часто используется в сфере альтернативной медицины, в которой изготовители сомнительных снадобий распространяют свой товар, уверенно заявляя, что их продукция является “натуральной”, словно одно это делает ее лучше запатентованных медицинских средств. Оставим в стороне раздражающее отсутствие каких бы то ни было доказательств эффективности этих методов лечения и обратим внимание на то, что само по себе горделивое заявление о “натуральности” средств является внутренне пустым и бессодержательным. Даже не углубляясь в анализ самого весьма скользкого определения принадлежности того или иного продукта к миру натурального, можно видеть, что весьма сомнительным является логическое обоснование этих притязаний. Мы, вероятно, могли бы по доброте душевной определить как “натуральное” то, что возникает или происходит без вмешательства человека, но даже при таком нестрогом определении к натуральному можно отнести массу такого, что способно нас убить или искалечить – от черного паслена до вируса Эбола. Уран и мышьяк “натуральны”, но ни одному человеку в здравом уме не придет в голову посыпать ими салат. Упрощенное увязывание всего натурального со здоровьем или благом является логической ошибкой non sequitur, фатально утверждаемой двусмысленным прилагательным “натуральный”.

Тот же самый аргумент используется, когда прибегают к понятию “неестественного”. Например, с точки зрения католической церкви гомосексуальность считается глубоко неестественным состоянием бытия, каковое на торжественной латыни именуют peccatum contra naturam. Но и это всего лишь архетипический пример ошибки апелляции к природе, и она становится очевидной даже при беглом взгляде на мир природы. Гомосексуальное поведение встречается в животном царстве повсюду: оно документально подтверждено у более чем 1 500 видов животных – от жирафов и слонов до дельфинов и наших кузенов приматов. Хотя такое поведение не является определяющим и часто не мешает ухаживаниям за представителями противоположного пола, встречаются и особи, для которых характерно исключительно гомосексуальное спаривание.

Самым деструктивным вариантом аргументации от природы является вечно популярный argumentum ad hominem (аргумент к человеку). Argumentum ad hominem – это личные нападки, нападки на человека, нацеленные на его качества или на саму возможность ему доверять, а не на его аргументы. Если эти нападки не имеют отношения к аргументам оппонента, то такая тактика является пустой и бессодержательной. Она может выступать в различных вариантах, но самым распространенным способом является личное оскорбление или уничижение. Примеров риторики такого рода более чем достаточно, особенно в политической сфере, где ругань и оскорбления в адрес оппонента – весьма распространенная практика. В 2001 году публицист Кристофер Хитченс написал книгу “Суд над Генри Киссинджером”, где выдвинул множество обвинений в адрес бывшего государственного секретаря США. В списке обвинений фигурировали “военные преступления… преступления против человечества и… нарушения общего, обычного и международного права, в том числе заговоры с целью убийства, похищения и пыток”. Когда журналисты спросили Киссинджера, что он может ответить на эти обвинения, тот просто отмахнулся от них, сказав, что Хитченс – известный отрицатель холокоста. Будучи еврейского происхождения, Хитченс пришел в ярость от такого оскорбления, которое было цинично использовано Киссинджером для того, чтобы отвести от себя обвинения.

Однако аргумент ad hominem не всегда применяется столь же прямолинейно, очень часто его скрывают под слоями цветистой риторики, и требуются значительные усилия, чтобы добраться до истины. Нападки могут маскироваться под тонкие намеки, имеющие целью бросить тень сомнения на репутацию оппонента, или принимать вид манипуляций с аргументами, им представленными. Для того чтобы увидеть, насколько низко и бесчестно все это может выглядеть, мы вспомним одно из самых позорных судилищ в истории, а именно – папский суд над Галилео Галилеем, ставшим, по мнению многих, отцом классической физики. Галилей, как никто другой в его время, способствовал развитию и прогрессу науки, усовершенствовав, например, телескоп и узнав благодаря этому немало нового о Солнечной системе. Передовая техника и физические знания привели Галилея к неизбежному выводу о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот.