Текст книги "Крестовый поход"

Как в старое доброе время

Наземный электромобиль остановился, давление в шлюзе упало, и люк пассажирского отсека открылся. Говард Андерсон без посторонней помощи выбрался наружу и проковылял, опираясь на трость, мимо младшего лейтенанта Мэллори, радуясь тому, что услужливый юноша наконец перестал лезть к нему по поводу и без повода со своей помощью. Даже адъютантов, страдающих культом легендарных героев прошлого, можно отучить от навязчивости, если на них время от времени рявкать, а уж младших лейтенантов надо постоянно дрессировать! Потом они за это только спасибо скажут!

Мэллори бросился к кнопке лифта. На этот раз Андерсон поблагодарил его легким кивком у входа в кабину, тут же раскаявшись в своей снисходительности и мрачно подумав, что если бы у младшего лейтенанта был хвост, он бы им обязательно завилял. Впрочем, Андерсон тут же забыл об адъютанте и стал молча следить за мелькающими номерами этажей, постукивая пальцами по набалдашнику трости. Если разведотдел ВКФ подтвердил его догадку, он кое-кому вырвет ноги и вставит вместо них спички! А какое удовольствие он при этом получит!

Лифт остановился, и старец в сопровождении юного Мэллори вышел на площадку. Сторонний наблюдатель мог бы заметить, что молодой офицер очень напоминает своего начальника в юности, хотя тот вряд ли пришел бы в восторг от такого сравнения. Мэллори был ему симпатичен, но, если бы кто-нибудь напомнил ему, что сам он когда-то был таким же зеленым, самолюбию Андерсона был бы нанесен страшный удар.

– Ну что, Энди? Отчеты готовы? – спросил он, когда они подошли к офису.

– Так точно!

– Ну и отлично.

Дверь в приемную отворилась, и Андерсон небрежным движением руки усадил на место адъютанта Гонсалес, вскочившую было на ноги. Она уселась с таким чинным видом, на какой Мэллори был явно не способен, за что Андерсон и одарил ее улыбкой, проходя к себе в кабинет.

Он вытурил сунувшегося было за ним Мэллори и включил компьютер. Его скрюченные возрастом пальцы замелькали над клавиатурой с неожиданной быстротой, а глаза впились в название открывшегося файла.

– Здравствуйте, господин Андерсон! Какая приятная неожиданность! – Лоренс Тальяферро встал, приветствуя вошедшего в его роскошный кабинет министра оборонной промышленности. Тальяферро был коренастым, склонным к полноте мужчиной с широким лицом. Он подозрительно поглядывал на Андерсона, который сразу понял, что у того много причин для беспокойства. Да и сам Андерсон приготовил ему очень неприятный сюрприз!

– Благодарю вас! – вежливо поблагодарил Андерсон Тальяферро, собственноручно пододвинувшего ему удобное кресло.

– Не стоит благодарности! Не хотите ли чем-нибудь подкрепиться? – Тальяферро занес палец над кнопкой, но Андерсон покачал головой. Ему не нравилась манера магнатов из Индустриальных Миров демонстративно пользоваться личной прислугой. Кроме того, Андерсон придерживался принципа орионцев никогда не принимать ни еды, ни питья от «шофаков».

– Чему обязан, господин Андерсон? – жизнерадостно продолжал Тальяферро. – Почту за честь сделать для вас все, что в моих силах.

– Еще раз спасибо, – добродушно сказал Андерсон. Это была его первая личная встреча с Лоренсом Тальяферро, чей кораблестроительный завод так быстро расконсервировал корабли для Антонова. Впрочем, этим Тальяферро просто выполнил свой гражданский долг. Его семья владела на неограниченных правах собственности доброй половиной Джеймсонского архипелага, постепенно поглотив заводы, когда-то принадлежавшие конкурентам. Члены семейства Тальяферро считались акулами даже здесь, на Голвее, конституция которого незыблемо закрепила святость монополистического капитализма.

Антонов задумчиво разглядывал своего собеседника. Лоренс был внуком Винстона – основателя финансовой империи Тальяферро. Андерсон хорошо помнил Винстона Тальяферро по Первой галактической войне и очень жалел, что старик умер до изобретения омолаживающей терапии. Он был жестоким и безжалостным пиратом индустрии, но при этом оставался настоящим мужчиной. Кроме того, насколько было известно Андерсону, старый Винстон никогда не позволял себе шутить с безопасностью Земной Федерации. К счастью, население планеты выросло уже настолько, что Лоренсу Тальяферро пришлось бы согласиться на эмиграцию, если бы он сам захотел воспользоваться омолаживающей терапией.

Тальяферро беспокойно заерзал под задумчивым взглядом молчавшего старца. Как же ему не нервничать, если в свое время он потратил на предвыборную кампанию Саканами Хидеоши столько денег?! Война войной, но неужели обязательно было присылать в мир, которым он практически владел, этого жуткого старого динозавра?! Да и вообще, зачем он сюда явился?! Ярко-голубые глаза Андерсона походили на наведенные ракеты. Казалось, что он видит Тальяферро насквозь и мысленно составляет длинный список тайных нарушений, допущенных на его заводах.

– Господин Тальяферро! – наконец сказал Андерсон. – За последние несколько дней я ознакомился с целым рядом интересных технических отчетов. Некоторые из них просто поразительны.

– Вот как? – сказал немного расслабившийся Тальяферро.

– Вот именно. Какие замечательные разработки! Будь у меня хоть малая толика такого оружия, когда я сражался при Алькумаре или в скоплении Змееносца… – Андерсон красноречиво пожал плечами, и Тальяферро просиял.

– Да, мы по праву гордимся своими достижениями. Наши защитники заслуживают самого лучшего оружия и…

– Полностью с вами согласен, – тут же ввернул слово Андерсон. – Теперь, когда расконсервирован резерв, можно подумать о том, какое оружие производить в первую очередь. Судя по всему, у ваших заводов и вообще у мира Голвей будет много заказов. Очень много!

– Вот как? – выпрямившись в кресле, повторил Тальяферро. У него в глазах забегали алчные огоньки. Андерсон наблюдал за ним с нескрываемым удовольствием.

– Именно так. Я бы лично хотел сообщить вам о плане финансирования, в котором говорится о доле заводов Тальяферро и о прочих предварительных мероприятиях.

– Очень мило с вашей стороны. Я не сомневаюсь, что…

– Там, в частности, объясняется, – с милой улыбкой продолжал Андерсон, – почему заводы Тальяферро выполнят первый заказ на сумму полтора миллиарда кредитов бесплатно.

– Что?! – Тальяферро, выпучив глаза, подскочил в кресле, но Андерсон приковал его к месту недобрым взглядом. – Это невозможно! Это!.. Это чушь какая-то!

– Никакая это не чушь, господин Тальяферро! – отрезал не терпящим возражений тоном Андерсон. – Считайте, что я проявил к вам неслыханную снисходительность!

– Но я… Но мы…

– Успокойтесь, господин Тальяферро! Промышленник рухнул назад в кресло, а Андерсон наклонился вперед, опершись на трость.

– На меня произвели большое впечатление ваши разработки в области маскировочных устройств. Ваши люди заслуживают поощрения. По словам специалистов, вы совершили настоящую революцию в области электронных оборонительных систем. Вам удалось создать многофункциональную установку, которая не только генерирует помехи для систем наведения противника и маскирует наши корабли, но и существенно препятствует попыткам противника внести хаос в действие наших систем наведения и даже может полностью скрыть корабль от сканеров противника! Если наши корабли действительно нельзя будет засечь даже на таком небольшом расстоянии, как одиннадцать световых секунд, мы получим колоссальное тактическое преимущество над противником.

– Разумеется, – промямлил Тальяферро, – но при разработке этих устройств мы столкнулись…

– Мне известно о «трудностях», с которыми вы столкнулись, – негромко проговорил Андерсон. – А вот вам, возможно, неизвестно, что в военное время разведотдел ВКФ обладает гораздо более широкими полномочиями, чем обычно, и имеет право проводить расследования в тех областях, куда не может совать свой нос в мирное время. В частности, он может расследовать деятельность поставщиков вооружений.

Тальяферро побледнел, а Андерсон улыбнулся одними губами.

– С ноября 2294 года, – продолжил он, четко выговаривая слова, – ВКФ выплатил заводам Тальяферро более миллиарда кредитов на разработку маскировочных устройств нового поколения. По-моему, все это очень интересно, так как разведка получила от ваших же собственных специалистов информацию, в которой говорится, что 18 ноября 2294 года во время полевых испытаний разработанное ими оборудование превзошло требования, предъявленные к нему заказчиком.

– Но были необходимы дополнительные испытания, и., . – начал было посеревший Тальяферро.

– Обычная отговорка, – ледяным тоном отрезал Андерсон. – До известной степени все сложилось к лучшему. Новая система не помогла бы адмиралу Ли Чен Лу в Лорелее, а противник наверняка заполучил бы ее действующие образцы. Однако с тех пор ваш поступок обошелся флоту в сотни, а может, и тысячи жизней, потерянных из-за того, что на кораблях еще нет этих систем. Кроме того, вы, оказывается, направили в Бюро кораблестроения просьбу выплатить вам еще тысячу мегакредитов для «спешной доработки» этой системы, которая якобы пока не до конца боеспособна. А вы не пожадничали, господин Тальяферро? Сначала вы похитили миллиард кредитов, скрыв результаты испытаний. Теперь вы хотите получить еще один миллиард за то, чтобы после очередных шести месяцев «спешной доработки» передать флоту систему, которая и так действует.

– У вас нет доказательств!

– Нет, есть. И если понадобится, я их представлю. Все необходимые документы уже у меня и в разведотделе ВКФ на Земле.

– Но вы же нас разорите!

– Ничего подобного! Разумеется, ваши доходы поубавятся, но, если мы передадим дело генеральному прокурору, вам придется заплатить в два раза больше в качестве штрафа, а вы сами, конечно, проведете лет двадцать за решеткой.

– Но ведь Бюро кораблестроения одобрило все этапы этой программы!

– Я в курсе. А знаете ли вы, что вице-адмирала Вильсона везут сейчас на прародину Землю, где его ждет трибунал?

Жирная туша Тальяферро, казалось, уменьшилась в размерах.

– Теперь я жду окончательное заключение разведотдела ВКФ насчет того, каким образом Бюро кораблестроения вообще дало этот заказ именно вам, – продолжал Андерсон. – Не сомневаюсь, что и за этим стоял адмирал Вильсон, и вы, наверное, догадываетесь, какой приговор будет ему вынесен. Но сейчас мы не можем терять время. Полагаю, что, если вы согласитесь с моим великодушным предложением, после войны вас просто оштрафуют на несколько миллиардов кредитов.

– Но я же не могу… – начал было Тальяферро, потом замолчал и обмяк под пристальным взглядом Андерсона. – Ну ладно, – пробормотал он. – Ваша взяла.

– Благодарю вас, господин Тальяферро. Первые заказы будут переданы вам сегодня днем.

Андерсон встал, опираясь на трость, но Тальяферро даже не попытался подняться, чтобы с ним попрощаться. Он просто глядел на старца как кролик на удава, и Андерсон задержался еще на несколько мгновений.

– Прежде чем удалиться, позволю себе добавить, что знал ваших отца и деда. Оба они умели выжать из любого контракта все до последней сотой кредита, и в старые добрые времена мы не раз с ними ссорились, но ни один из них не сделал бы такой откровенной глупости. Если даже им никогда не удавалось перехитрить меня, такому жалкому недоумку, как вы, нечего было и пытаться! Всего хорошего, господин Тальяферро.

Покидая кабинет Тальяферро, Андерсон почувствовал невероятный прилив бодрости и направился к очередному злополучному магнату, значившемуся в его «черном списке».

Коммодор Анджелика Тимошенко, выполнявшая обязанности начальника Бюро кораблестроения ВКФ, нажала кнопку на своем рабочем столе. На его поверхности загорелся чертеж, и она тонкими пальцами погладила его линии.

– Вот, пожалуйста, – сказала она звонким голосом.

Говард Андерсон кивнул, подумав, что Тимошенко намного способнее своего бывшего, ныне покойного, начальника и отлично проявляет себя, несмотря на молодость. Тимошенко была умна и красива. Кроме того, она не страдала застенчивостью. При первой встрече Антонов назвал ее «коммодор Тимошенкова», а она не моргнув глазом вежливо, но твердо поправила адмирала, прозванного Иваном Грозным.

– Вот, значит, как они этого добились, – пробормотал Андерсон.

– Совершенно верно. Хитроумно, не правда ли?

– Не только хитроумно, но и смело, – прорычал он.

– Безусловно, – согласилась Тимошенко. Андерсон выпрямился в кресле. Он намного хуже, чем ему бы хотелось, разбирался в современной технике, но шестьдесят лет во главе военно-космического флота не прошли даром. Теперь его не пускали на флагманский мостик, и ему оставалось только смотреть, как Бюро кораблестроения по винтикам разбирает захваченные фиванские корабли. При этом он искренне восхищался смелыми техническими решениями противника.

Андерсон поджал губы, вспомнив свою первую реакцию на силовой луч. Его изобрели во время Первой галактической войны орионцы, но, к счастью, сразу же стали устанавливать первые, еще немногочисленные, силовые излучатели на свои корабли. К тому моменту, когда они перешли к массовому производству этих излучателей и отозвали множество кораблей для модернизации, ВКФ Земной Федерации уже знал об этом оружии и начал производить его собственную модификацию. Кроме того, земляне стали работать дальше в этом направлении и создали излучатели первичной энергии раньше орионцев.

– Такая система не может работать безотказно, – заметил Андерсон.

– Безусловно! Она обеспечивает колоссальную эффективность огня, но используемый фиванцами пробкотрон намного примитивнее нашего, и ему требуется невероятно плотное поле. Стоит полю немного ослабеть, и – привет!

– Вот именно!

Возможно, коммодор многого не договаривала, но и из ее кратких объяснений стало ясно, как фиванцам удалось установить бомбовые лазеры на своих кораблях. Дело в том, что они просто-напросто детонировали бомбы у себя на борту.

Андерсон нахмурился, водя пальцем по светящимся линиям чертежа. Каждый корабль фиванцев, вооруженный такими лазерами, имел по крайней мере один невероятно мощно защищенный отсек. Эта защита, во много раз превышающая своей мощностью поле, обычно создававшееся вокруг термоядерного реактора, окружала пробкотрон, внутри которого при каждом залпе из этих невероятно эффективных лазеров детонировала ядерная боеголовка. Пробкотрон улавливал силу ее взрыва, но не радиацию. Мощно бронированные и экранированные каналы фокусировали смертоносную радиацию, направляя ее к четырем лазерным излучателям. Однако очень многое зависело от надежности защитного поля. Тимошенко совершенно верно намекнула на то, что, стоит этому полю ослабеть, ведущий огонь корабль ждет участь более страшная, чем участь противника, по которому он вел огонь. Впрочем, даже при устойчивом поле детонационная камера и все находившееся в радиусе нескольких метров от нее заражалось так быстро, что оборудование приходилось очень часто менять.

– Вы не прикидывали, как часто их подводит поле?

– Вероятно, в трех процентах случаев. Вообще-то система автоматически отключается, как только датчики сообщают о нестабильности поля. Но иногда поле теряет устойчивость с катастрофической быстротой.

– Гм… Даже не знаю, стоит ли устанавливать на наших кораблях такое ненадежное оружие.

– Думаю, мы без него обойдемся. – Тимошенко прикоснулась к очередной кнопке на своем столе, и на его поверхности загорелся новый чертеж. – Полагаю, фиванцы пошли по этому пути, потому что лазеры были самым мощным оружием, существовавшим во времена бойни в Лорелее. Мне кажется, они вообще не задумывались о потенциальных возможностях силового луча и занимались лишь усовершенствованием лазеров. Мы же забросили лазеры из-за изобретений в других областях. В известном смысле мы с фиванцами просто шли разными путями.

– Ну и что из этого вытекает?

– Как ни прискорбно признать, мы просмотрели кое-какие потенциальные возможности собственных систем. Наша технология совершеннее, и, я думаю, мы сумеем существенно улучшить методы, используемые сейчас фиванцами, но для этого нашим ученым придется работать по крайней мере несколько лет. Тем временем можно радикально повысить эффективность наших обычных бортовых лазеров. Мы не сумеем вести огонь на таком же большом расстоянии, как фиванцы, но, полагаю, силой огня превзойдем их. По крайней мере с точки зрения отношения массы к мощности.

– Ну и как мы этого добьемся? – зараженный энтузиазмом Тимошенко, Антонов засверкал глазами. Ему всегда нравилось наблюдать, как талантливые люди решают сложные технические проблемы.

– А вот как! – Тимошенко постучала пальцем по чертежу. – С помощью пары гетеродинирующих лазеров с точной асинхронизацией волны! Сначала мы думали, что понадобятся два отдельных излучателя. Потом пораскинули мозгами и решили, что сможем установить по два генератора в каждый стандартный излучатель размером примерно в половину больше обычной лазерной установки. На средних и близких расстояниях разрушительная сила этого оружия будет примерно такой же, как у фиванцев. При этом нам не будет грозить взрыв на борту или выход из строя защитной системы. Кроме того, наш излучатель будет в два раза легче фиванского, и мы сможем разместить на каждом корабле в два раза больше излучателей.

– Неужели?! – Андерсон был приятно поражен. Впрочем, он недаром долго был боевым командиром и знал, что значит иметь дело с учеными. – Когда мы сможем производить такие излучатели?

– Сложнее всего будет добиться оптимальной скорострельности: при непрерывной стрельбе лазеры перегреваются. Сейчас над этим работает коммандер Хсин. Я изучила его доклады, и, судя по всему, эту проблему можно в основном решить с помощью модифицированных регуляторов Тамагучи. Если он не ошибается, основные изменения придется внести в компьютерные программы, а не в само оружие. Предположим, что мы сумеем модифицировать регуляторы в установленные сроки. Тогда опытный образец будет готов к испытаниям месяцев через пять.

Ведь мы занимаемся усовершенствованием уже существующей технологии! А с момента успешных испытаний до начала производства пройдет еще три или четыре месяца. Значит, первые лазеры поступят на вооружение через восемь, от силы десять месяцев.

– А сколько нужно, чтобы запустить в производство фиванскую систему с бомбой, не внося в нее никаких изменений?

– Месяцев пять-семь. Не меньше.

– Ну ладно. – Андерсон взял свою трость с рабочего стола и направился к двери, жестом пригласив Тимошенко следовать за собой. – Полагаю, вы правы, коммодор. Денег у нас достаточно, а заводы будут производить то, что вы им прикажете. Так что работайте над обеими системами.

– Есть!.. А как насчет их электромагнитного тарана?

– Его пока не трогайте. На космические форты его не поставить, а Антонов говорит, что его корабли будут уклоняться от таранных ударов с помощью маневров и применять ракеты, разрушающие энергетическое поле. Ведь теперь фиванским фанатикам не застать его врасплох!

– Слушаюсь!

– Вы произвели на меня очень приятное впечатление, коммодор, – сказал Андерсон, задержавшись у дверей и протянув Тимошенко руку. – Жаль, что вас не было со мной лет этак девяносто назад.

– Благодарю вас. Разрешите рассматривать это замечание как комплимент.

– А это он и есть, – с довольным видом фыркнул Андерсон.

Кровь патриотов

На этот раз Ланту, ожидавший аудиенции в Синоде, был не один. Рядом с ним сидел старший военный капеллан Манак, а по бокам с суровыми лицами стояли два вооруженных гвардейца Синода.

Ланту сидел очень прямо, прижавшись роговым щитком на черепе к переборке у себя за спиной и стараясь не обращать внимания на гвардейцев, которых он всегда недолюбливал, словно предчувствуя, что рано или поздно попадет к ним в лапы.

Адмирал невольно взглянул на Манака. Состояние капеллана его тревожило. Манак был стар, и атмосфера напряженного ожидания его, видимо, угнетала. Он сидел понурив голову, прикрыв глаза внутренними веками и сложив руки за спиной. Они с Ланту не виделись уже два дня, но его старый товарищ не промолвил ни слова на протяжении нескольких часов томительного ожидания, прошедших с того момента, как они прибыли сюда под конвоем гвардейцев Синода.

Ланту постарался подавить тяжелый вздох и сохранить невозмутимый вид. Они с Манаком не сомневались, что отступление не понравится Синоду, но такой бури негодования не ожидали. А ведь они спасли от уничтожения свой флот! Конечно, много кораблей нуждалось в срочном ремонте, но отход предотвратил полную катастрофу, которая непременно произошла бы, не сумей он вывести из боя свои корабли под массированными ударами истребителей, стартовавших с далеких, почти невидимых авианосцев!

Однако судьи, с недобрыми лицами допрашивавшие Ланту, предпочли закрыть глаза на то, что он спас Разящий Меч Святой Матери-Земли для дальнейших сражений. Их поведение явно отражало отношение Синода. Священнослужителей волновало только то, что адмирал не сумел одним ударом пробить вражескую Линию. А то, что он заранее предупреждал их о возможной неудаче, судя по всему, раздражало их еще больше. Судьи прицепились к тем его словам и все время спрашивали, не вступил ли он бой, заранее ожидая поражения, и не отступил ли он преждевременно.

Ланту отвечал спокойно, но ему было трудно справиться с чувством горечи и обиды: он предупреждал и Синод, и Пророка, а они все равно дали приказ наступать! Почему же теперь всю вину за неудачу возложили на них с Манаком?!

В ответ на этот вопрос внутренний голос тихонько подсказывал ему, что Синод – один, а они с Манаком всего лишь адмирал с капелланом, каких много.

Люк открылся, и его приглушенное шипение заставило даже Манака поднять голову. В проеме стоял майор гвардейцев Синода.

– Адмирал первого ранга, старший военный капеллан, Синод желает вас видеть!

Нынешняя встреча Ланту с Синодом разительно отличалась от предыдущей. Никто не обрадовался его появлению, и, двигаясь вслед за Манаком по центральному проходу, он чувствовал спиной недобрые взгляды. Пророк был облачен в ослепительно-белые одежды, но поверх них красовалась зловещая фиолетовая накидка Великого Инквизитора.

Ланту гордо поднял голову, стараясь при этом, чтобы его поза не казалась вызывающей. Судя по одеянию Пророка, он намеревался тут же вынести приговор, пользуясь непогрешимостью суждений, которой его наделила Святая Мать-Земля. Адмирал был готов покориться ее воле, какой бы она ни была. Он сделал все, что было в его силах! Если он в чем-то и ошибся, то не по дурному умыслу, а стараясь в меру своих слабых сил сослужить Святой Матери-Земле добрую службу. Но ведь он простой смертный!

– Адмирал первого ранга Ланту! – сурово произнес Пророк. – Старший военный капеллан Манак! Вас призвали, чтобы объявить приговор, вынесенный вам Святой Матерью-Землей за ваше поведение в битве при Редвинге. Вы готовы выслушать его?

– Я готов, Ваше Святейшество! – Ланту с облегчением отметил, что его собственный голос не дрогнул, но был огорчен неуверенностью, с которой эти же слова произнес Манак.

– Святая Мать-Земля сочла, что вы не справились с данным вам поручением. Она полагает, что, если бы вы упорно продолжали сражаться, уповая на ее помощь, ее Разящий Меч сокрушил бы укрепления язычников, а вы поймали бы их корабли в ловушку. Из-за своего маловерия вы не выполнили ее поручения и поставили под угрозу успех всего Крестового Похода.

Ланту судорожно сглотнул, но не опустил глаза, а стоявший рядом с ним Манак сразу же сник.

– Вы должны заплатить за это преступление своей жизнью, – безжалостно продолжал Пророк, – но Святая Мать-Земля милостива и помнит ваши прошлые заслуги. Поэтому у вас будет возможность загладить свою вину перед ней.

Святая Инквизиция пока не добилась больших успехов на Новейших Новых Гебридах. Однако именно этот мир Мессия завещал нам спасти в первую очередь, и мы стараемся обратить обитающих в нем отступников в истинную веру. Они же не только не прислушались к Слову Святой Матери-Земли, но и взялись за оружие, подняв на нее нечестивую руку. Ты – опытный военный, Ланту! А ты, капеллан, – пастырь, искусный в учении Святой Матери-Земли. Вам поручается помочь архиепископу Танюку вернуть язычников в лоно истинной веры. Успехом вы искупите свой проступок. Неудачи же мы не потерпим.

Святая Мать-Земля вынесла свой приговор! – Пророк громко стукнул по помосту своим церемониальным посохом и повернулся к майору гвардейцев Синода.

– Проводи адмирала и капеллана к космическому челноку, – негромко проговорил он.

Ангус МакРори разобрал захваченный у «павианов» гранатомет и потянулся за принадлежностями для его чистки. Под длинными, похожими на вымпелы листьями вековых остролистых дубов было прохладно, и Ангус был рад своей теплой куртке гражданского покроя. Конечно, солдаты миротворческого корпуса такую форму не носили, но куртка была безукоризненно чистой, и к ее воротнику были пристегнуты начищенные до блеска сержантские шевроны.

Кэтрин уселась на одеяло напротив Ангуса, взяла старую зубную щетку и стала тереть затвор гранатомета, пока Ангус драил его ствол. Ее длинные пальцы обветрились и загрубели, но стали такими же ловкими в обращении с оружием, как и его собственные.

Ангус не пряча глаз, но и не слишком нахально разглядывал девушку. Ее рыжие с золотым отливом волосы отросли и превратились в толстую косу, поблескивающую под видавшим виды беретом. Помпон с берета срезало пулей, но в отличие от Ангуса Кэтрин умудрилась раздобыть почти полный комплект обмундирования во время нападения на склад миротворческого корпуса в Новом Глазго. В этой схватке отряд потерял шестерых мужчин и двух женщин, но захватил много оружия.

– Радисты перехватили какое-то сообщение, – немного помолчав, сказала Кэтрин.

– Что говорят? – Ангус поднял ствол гранатомета и, прищурившись, изучал блестящую нарезку его канала. Партизаны никогда не пользовались радиосвязью, и «павианам», судя по всему, даже в голову не приходило, что у них могут быть приемники. Да и вообще они вряд ли понимали, что их переговоры могут быть перехвачены.

– В секторе Новый Гринок объявлена повышенная боеготовность. Какая-то важная шишка прибывает туда в понедельник для проверки лагерей.

– Вот оно как… – пробормотал Ангус, положил ствол гранатомета на колени и задумчиво посмотрел на улыбнувшуюся ему в ответ девушку.

Партизанская война шла гораздо успешнее, чем он мог надеяться вначале. Теперь во внутренних горных массивах континентов действовал уже десяток отрядов. Партизаны не могли добраться до островов, которые находились слишком далеко и были слишком малы, чтобы пробраться на них незаметно. Однако рыбаки по-прежнему, хоть и под присмотром «павианов», выходили в море – ведь нужно же было чем-то кормить людей! – и партизанам иногда удавалось перемещаться с одного континента на другой.

Раньше Ангус и представить себе не мог, что ему придется командовать всеми отрядами сопротивления на своей родной планете. Просто так сложилось… Возможно, это объяснялось тем, что он когда-то служил в космическом десанте и не все еще забыл. Но скорее всего это произошло потому, что все офицеры миротворческого корпуса погибли, а Ангус оказался неуловимым. Он нигде не обучался тактике партизанской войны, но сам удивлялся неожиданно открывшимся у него способностям в этой области. Впрочем, Кэтрин, ставшая его заместителем, очень ему помогала.

Железным правилом Ангуса было не допускать к боевым операциям новобранцев, имеющих родственников в оккупированных зонах. Тем самым он добился того, что карательные операции «павианов» не могли отрицательно сказаться на боевом духе его бойцов, но из-за этого же их число росло медленно. В его собственном отряде, сформированном из военных, поднявших восстание в лагере для перевоспитания, и из примкнувших к ним штатских, было всего шестьсот человек. Остальные отряды насчитывали в общей сложности чуть больше трех тысяч человек. Разумеется, Ангус не мог открыто выступить против оккупационных войск, за которыми стояли вращавшиеся на орбите космические корабли, с такой малочисленной «армией». Он прекрасно это понимал, но так же, как в свое время не мог притворяться, что слушается Яшука, не мог теперь не сражаться. «Павианы» натворили слишком много бед на его планете, и он не собирался им этого прощать!

Кэтрин понимала Ангуса лучше, чем кто-либо другой, и обладала удивительной способностью по нескольким скупым словам расшифровывать суть его замыслов и подробно растолковывать их остальным. Как это ни удивительно, Ангус тоже прекрасно понимал Кэтрин. Несмотря на разные характеры и очень непохожее прошлое, они совершенно загадочным образом слились в единое целое, оказавшееся чем-то большим, чем простая сумма сложенных половинок. Ангус поражался силе духа Кэтрин. Именно она в один прекрасный день объяснилась ему в любви. Сам бы он никогда не решился первым сделать признание.

– Как с боеприпасами? – спросил он.

– По четыре обоймы для нашего стрелкового оружия, – наизусть ответила Кэтрин. – И примерно по три с половиной – для «павианьего». В стычке у фермы Хинчклиффа мы потеряли миномет, но для остальных осталось по два боекомплекта, а на первой базе есть еще десять. У нас осталось только десять «Скорпионов», но этих зенитных ракет должно быть полно на складе в Мейдстоне. Если мы ударим по нему, захватим, сколько сможем унести…

– Гм…

Да, мин маловато, но тащить их с первой базы слишком долго! В горах даже привезенные колонистами с прародины Земли мулы ползли как черепахи. Но горы берегли партизан. «Павианьим» бронетранспортерам и пехотным мотоциклам там было не проехать, а пешком им, коротконогим уродцам, было ни за что не угнаться за людьми. Вертолеты, конечно, были опасны, но партизаны уже несколько раз от души угостили их огнем «Скорпионов». А вот «Скорпионы»-то как раз и кончаются!

На самом деле у партизан кончались все виды боеприпасов. Они уже взяли штурмом все склады миротворческого корпуса, до которых смогли добраться, но «павианы» скоро догадались, что к чему, и стали уничтожать оружие землян. Теперь у партизан оставались только гражданские винтовки-иглометы, не приспособленные для боя. Убийственный эффект малюсеньких пуль обеспечивался их невероятной скоростью. Они могли превратить в кровавую кашу руку или ногу, но они были чересчур легкими, для того чтобы пробить бронекостюм.

К счастью, партизаны научились пользоваться захваченным «павианьим» оружием. Им помогли прикрепленные к нему краткие инструкции на английском языке, явно предназначенные для тупых пехотинцев. Это оружие, по сути, представляло собой модификации устаревших земных образцов, поэтому понять принцип его действия можно было и без инструкций. Гораздо больше проблем создавали его громоздкие габариты, приспособленные для длинноруких инопланетян. Конечно, с помощью обычной ножовки можно укоротить приклад! Но вот как переставить предохранитель на ту сторону, где у нормального человека большой палец?!