Текст книги "Дыхание снега и пепла"

Итак, в моем кабинете напротив подноса с инструментами уже лежала наготове маска для эфира, сделанная Бри, и бутылка-капельница. Беспокойная, я подняла бутылку, откупорила ее и помахала ладонью возле горлышка, чтобы пары достигли моего носа. В результате я почувствовала обнадеживающую волну слабости, в глазах у меня на секунду помутилось. Когда эффект рассеялся, я вновь закрыла бутылку и поставил ее на стол, ощущая себя уже увереннее.

Как раз вовремя. У заднего хода послышались голоса, по холлу застучали шаги. Я обернулась и увидела мистера Кристи, сердито глядящего на меня из дверного проема, с рукой, заботливо прижатой к груди.

– Я передумал. – Кристи сильнее нахмурил брови, чтобы подчеркнуть свою решимость. – Я окинул это дело мысленным взором, помолился и понял, что не дам вам опоить меня своими гнилыми зельями.

– Вы дурак, – сказала я, совершенно сбитая с толку, затем поднялась и ответила ему таким же сердитым взглядом. – Да что на вас нашло?

Кристи опешил, как будто змея, лежащая в траве у его ног, вдруг посмела к нему обратиться.

– Ничего на меня не находило, – ответил мужчина грубовато. Он воинственно задрал подбородок, направив на меня свою короткую бородку. – Что нашло на вас, мадам?

– А я‑то думала, это только горцы упрямы, как ослы!

Это сравнение явно его оскорбило, но прежде чем он успел продолжить перепалку, в кабинете показалась голова Джейми, привлеченного шумом нашей ссоры.

– Какие-то проблемы? – вежливо поинтересовался он.

– Да, он отказывается…

– Да, она упорствует…

Наши слова слились в невнятный шум, и мы оба замолчали, зло уставившись друг на друга. Джейми перевел взгляд с меня на мистера Кристи, а потом на аппарат на столе и возвел глаза к небу, как будто прося указать ему путь. Он задумчиво потер место над губой.

– Так, – сказал Джейми наконец. – Ты хочешь, чтобы твою руку вылечили, Том?

– Да, – ответил Кристи и покосился на меня с откровенным подозрением. – Но я не собираюсь терпеть все эти папистские штучки!

– Папистские? – переспросили мы с Джейми одновременно. Его голос звучал немного озадаченно, мой – очень раздраженно.

– Ай, и не надо думать, будто теперь ты сможешь обдурить меня, Фрэзер!

Джейми бросил на меня красноречивый взгляд в духе «я тебя предупреждал», но весь подобрался, надеясь на лучшее.

– Что ж, ты всегда был странным упрямым засранцем, Том, – заметил он мягко. – Уверен, тебе это страшно нравится, но могу сказать по собственному опыту – будет очень больно.

Кристи, кажется, немного побледнел.

– Посмотри, Том, – Джейми кивнул на поднос с инструментами: два скальпеля, зонд, ножницы, щипцы и две иглы для накладывания швов с уже заправленными нитками, плавающие в банке со спиртом. Металл тускло блестел в солнечном свете. – Она будет резать твою руку, понимаешь?

– Я это знаю, – огрызнулся Кристи, но глаза его скользнули прочь от зловеще мерцающих лезвий.

– Ага, знаешь. Но не имеешь ни малейшего представления о том, каково это. А я имею. Видишь? – Он приподнял руку, повернув тыльной стороной к Тому, и помахал перед его лицом. В таком положении, залитые светом утреннего солнца, тонкие белые шрамы, пересекавшие его пальцы, резко выделялись на фоне темно-бронзовой кожи. – Это чертовски больно, – заверил он упрямца. – Тебе не захочется такое пережить, и у тебя есть выбор – прямо перед твоим носом.

Кристи едва взглянул на руку. Конечно, подумалось мне, он знает, как это выглядит, – он жил с Джейми три года.

– Я сделал свой выбор, – проговорил он с достоинством. Кристи сел на стул и положил руку на салфетку ладонью вверх. Краска сошла с его лица, а вторая рука была сжата так сильно, что дрожала от напряжения.

Джейми рассматривал его несколько секунд, нахмурив брови, затем вздохнул.

– Ну, тогда подожди-ка немного.

Очевидно, спорить с ним дальше смысла не было, и я не стала даже пытаться. Я взяла с полки бутылку медицинского виски и щедро плеснула в чашку.

– «Употребляй немного вина ради желудка твоего», – сказала я, решительно вкладывая чашку в ладонь Кристи. – Святой Павел, наш общий знакомый. Если уж пить ради желудка можно, то и ради руки не зазорно.

Губы Кристи, крепко сжатые в ожидании, удивленно приоткрылись. Он перевел взгляд с чашки на меня и обратно. Потом сглотнул, кивнул и начал пить. Но прежде чем он закончил, вернулся Джейми, держа в руках маленькую потрепанную зеленую книжку, которую он без церемоний сунул Кристи. Том озадаченно вытянул ее перед собой и прищурился, разглядывая томик. На потертой обложке было написано: «Библия, версия короля Якова».

– Сгодится любая помощь, не так ли? – слегка угрюмо спросил Джейми.

Кристи пронзил его взглядом, затем кивнул, и его бороду, словно тень, прорезала едва заметная улыбка.

– Спасибо, сэр, – сказал Том. Он вытащил очки из кармана куртки, нацепил их на нос, открыл книжицу с величайшей осторожностью и начал листать, очевидно, пытаясь найти подходящие строчки перед грядущей операцией без анестезии.

Я многозначительно посмотрела на Джейми, и он в ответ рассеянно пожал плечами. Это была не просто Библия. Это была Библия, которая однажды принадлежала Александру Макгрегору. Она досталась Джейми, когда он был еще совсем молодым и оказался узником в тюрьме Форт-Уильяма стараниями капитана Джонатана Рэндолла. После первой порки и в ожидании второй его, испуганного и страдающего от боли, заперли в одиночной камере, где компанию Джейми составляли только собственные мысли да эта Библия, которую ему отдал гарнизонный врач, чтобы хоть как-то помочь парню.

Алекс Макгрегор был еще одним юным шотландским заключенным, который предпочел наложить на себя руки, нежели страдать от своеобразных знаков внимания капитана Рэндолла. Его имя было написано на обороте опрятным, слегка размашистым почерком. Маленькая Библия была хорошо знакома со страхом и страданиями, и, хотя она не была эфиром, я все же надеялась, что книга обладает некими обезболивающими свойствами.

Тем временем Кристи нашел для себя что-то подходящее. Он откашлялся, выпрямился на стуле и вновь положил руку на салфетку ладонью вверх – на этот раз с такой решимостью, что я задалась вопросом, уж не попался ли ему отрывок, в котором Маккавеи с охотой отдают свои руки и языки на отсечение, вверяясь царю небесному. Однако, заглянув ему через плечо, я убедилась, что это была Псалтырь.

– Начинайте, когда вам будет удобно, мистрис Фрэзер, – вежливо сказал Кристи.

Так как моему пациенту предстояло оставаться в сознании, мне нужно было провести дополнительные приготовления. Мужество и сила духа, конечно, прекрасные качества, как и истовая вера, но существовало сравнительно мало людей, способных оставаться без движения, пока режут их руку. И думалось мне, Том Кристи был не из таких.

У меня были хорошие запасы льняных повязок. Я закатала его рукав и использовала несколько полос, чтобы крепко примотать предплечье Кристи к небольшому столу, за которым оперировала. Другой повязкой я отогнула и зафиксировала скрюченные пальцы, чтобы они не мешали моим манипуляциям.

Хотя Кристи и был шокирован идеей возлияний за чтением Библии, Джейми – и, вполне возможно, вид скальпелей убедили его, что в данных обстоятельствах это оправданная жертва. Он успел выпить пару унций к тому времени, как я закончила с путами и протерла его ладонь спиртом, и выглядел куда более расслабленным, чем полчаса назад. Однако вся его расслабленность испарилась, как только я сделала первый надрез.

Весь воздух вырвался из него с одним резким выдохом, он выгнул спину дугой, дернув на себя стол, который заскрежетал по полу. Я вовремя схватила его запястье, не давая сорвать повязки, а Джейми крепко взял его за плечи и прижал к стулу.

– Ну-ну, все нормально, – сказал Джейми, с силой удерживая его. – Ты справишься, Том. Справишься.

Лицо Кристи покрылось потом, а глаза за стеклами очков стали огромными. Взглянув на свою руку, которая обильно кровоточила, он подавился, сглотнул и спешно отвернулся, белый как полотно.

– Если вас тошнит, мистер Кристи, то постарайтесь попасть вот сюда, хорошо? – сказала я, подталкивая к нему ногой пустое ведро. Я по-прежнему держала его запястье, а другой рукой прижимала импровизированный тампон к разрезу.

Джейми продолжал говорить с Кристи так, будто успокаивал испуганную лошадь. Том оставался неподвижным, но тяжело дышал и дрожал каждой частичкой тела, включая руку, с которой мне нужно было работать.

– Мне прекратить? – спросила я Джейми, бегло оглядывая пациента. Я чувствовала, как стучит пульс в запястье, которое я удерживала. Он не был в состоянии шока, но ему явно было плохо.

Джейми покачал головой, глядя на лицо Кристи.

– Нет. Выйдет, что мы напрасно потратили столько виски, а? К тому же он не захочет снова ждать. Вот Том, выпей-ка еще, это тебе поможет. – Джейми прижал чашку к губам Кристи, и тот глотнул, не раздумывая.

Муж отпустил плечи Кристи, когда тот успокоился, и вместо этого крепко прижал его предплечье к столу одной рукой. Другой он поднял Библию, которая упала на пол, и неловко открыл ее.

– Десница Господня высока, – прочел он, щурясь и заглядывая в книгу через плечо Кристи. – Десница Господня творит силу. Кажется, это подходит, да? – Он опустил взгляд на Кристи, который затих и положил на живот вторую руку, сжав ее в кулак.

– Продолжайте, – хрипло сказал тот.

– Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни, – продолжил Джейми тихим, но твердым голосом. – Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня.

Кажется, Кристи находил это ободряющим, дыхание его стало не таким судорожным. У меня не было времени смотреть на него, но его рука под пальцами Джейми была тверда, как дерево. Как бы там ни было, он начал бормотать вместе с ним, подхватывая по несколько слов из каждой фразы.

– Отворите мне врата правды… Славлю Тебя, что Ты услышал меня…

Я уже обнажила апоневроз и ясно видела утолщение. Одним движением скальпеля я освободила его край, затем глубоко и безжалостно рассекла фиброзные ткани… Металл задел кость, и Кристи ахнул.

– Бог – Господь, и осиял нас; вяжите вервями жертву, ведите к рогам жертвенника…

Я услышала нотку веселья в голосе Джейми, когда он читал эти строки, и почувствовала, как он повернулся ко мне. Это действительно выглядело так, словно я совершала жертвоприношение. Ладони, конечно, не кровоточат столь обильно, как голова, но в них хватает мелких сосудов. Одной рукой я работала, а второй постоянно промакивала кровь. Использованные комки окровавленной ткани усеивали стол и пол вокруг меня.

Джейми листал книгу взад и вперед, выбирая случайные части Писания, но Кристи уже был с ним и вторил его словам. Я бросила на него быстрый взгляд: лицо было по-прежнему серым, а пульс слишком частым, но по крайней мере дышал он ровнее. Кристи явно читал по памяти: стекла очков запотели.

Теперь я полностью удалила ткани, которые блокировали подвижность, и убирала мелкие волокна с сухожилий. Скрюченные пальцы вдруг дернулись, и обнаженные струны сместились, блеснув, как серебристая рыбка. Я обхватила пальцы и яростно их стиснула.

– Вы должны сидеть смирно, – сказала я. – Мне нужны обе руки, я не могу вас держать.

Посмотреть на него я не могла, но почувствовала, как мой пациент кивнул, и отпустила пальцы. Я убрала последние частицы апоневроза вокруг мягко поблескивающих сухожилий, обработала ткани смесью алкоголя и очищенной воды и принялась накладывать швы. Пока я оперировала, голоса мужчин звучали для меня отдаленным шепотом, глухим бормотанием, но теперь, когда я начала зашивать рану и немного расслабилась, я снова услышала их.

– Господь – Пастырь мой; я ни в чем…

Я подняла голову, вытирая пот со лба рукавом, и увидела, что Томас Кристи прижал закрытую Библию к телу свободной рукой. Его подбородок с силой упирался в грудь, глаза были крепко зажмурены, а лицо искажено болью. Джейми по-прежнему удерживал предплечье Тома, положив вторую руку на плечо и склонившись к его голове. Он тоже читал по памяти с закрытыми глазами.

– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…

Я сделала последний стежок, отрезала нить и, не медля, тем же движением освободила Кристи от повязки, удерживающей руку. Наконец-то можно было выдохнуть. Голоса мужчин резко замолкли. Я приподняла ладонь, наложила свежую тугую повязку и осторожно отвела согнутые пальцы назад, распрямляя их.

Кристи медленно открыл глаза. Его зрачки казались огромными и темными за стеклами очков, пока он рассматривал руку. Я улыбнулась ему и легонько потрепала по запястью.

– Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, – мягко сказала я, – и я пребуду в доме Господнем многие дни.

Пульс Кристи был немного учащенным, но сильным. Я опустила его запястье и потрогала лоб.

– У вас небольшой жар, – сказала я. – Вот, выпейте. Я положила руку ему на спину, чтобы помочь сесть на постели – это его испугало. Он резко сел в ворохе одеял, задел больную руку и резко выдохнул от боли.

Я тактично сделала вид, что не заметила этой реакции, которую списала на то, что он был облачен только в нижнюю рубашку, а я – в ночную сорочку. Я выглядела достаточно скромно, к тому же набросила легкую шаль поверх льняной ночнушки. Однако у меня были основания полагать, что Кристи не бывал рядом с женщиной в дезабилье с тех пор, как умерла его жена, если не раньше. Я бормотала нечто невнятное, пока он пил чай с окопником из чашки, которую я поднесла к его губам, а потом взбила подушки в заботливой, но безличной манере.

Вместо того чтобы отправить его домой, я настояла на том, чтобы он остался на ночь, – так я смогла бы отследить появление послеоперационной инфекции. Не было никакой уверенности, что Кристи, непримиримый по натуре, будет следовать моим рекомендациям и не возьмется кормить свиней, колоть дрова или подтираться больной рукой. Я не собиралась выпускать его из виду, пока разрезы не начнут затягиваться, что должно произойти на следующий день, если все пойдет нормально.

По-прежнему дрожащий от шока, он не стал возражать, и мы с миссис Баг уложили его в кровать в комнате Уэмиссов – мистер Уэмисс и Лиззи ушли к Макгилливреям.

Лауданума у меня не было, но я напоила Кристи крепким отваром валерианы и зверобоя, так что он проспал большую часть дня. От ужина он отказался, но миссис Баг, питавшая к нему симпатию, весь вечер потчевала его тодди, силлабабом и прочими питательными эликсирами. Все они содержали немало алкоголя, вследствие чего Кристи стал раскрасневшимся и немного ошалелым и даже не пытался возражать, когда я завладела его перебинтованной рукой и поднесла к ней свечу, чтобы осмотреть.

Кисть опухла немного сильнее, чем я ожидала. Бинты оказались слишком тугими и неудобно врезались в кожу. Я разрезала их и, аккуратно придерживая пропитанную медом тряпицу, которая прикрывала рану, приподняла руку и принюхалась.

Пахло медом, кровью, травами, и вокруг раны витал едва заметный металлический привкус недавно отделенной плоти. Но сладковатого запаха гноя я не почувствовала. Это хорошо. Я осторожно нажала возле повязки, проверяя, не появятся ли красные полосы на коже или резкая боль. Но помимо понятной чувствительности и легкого воспаления, никаких тревожных симптомов не было.

И все же у него был жар, этого нельзя было упускать из виду. Я взяла свежие бинты и замотала их осторожно поверх медовой примочки, завершив процесс бантом на тыльной стороне ладони.

– Почему вы никогда не носите платка или чепца?

– Что? – Я удивленно посмотрела на него, потому что на время осмотра успела забыть, что к руке прилагается человек. Свободной рукой я коснулась головы. – Зачем это мне?

Иногда я заплетала волосы перед сном, но не сегодня. Однако я расчесала их, и они, распущенные, лежали на плечах и шее, источая приятный аромат настоя иссопа и цветков крапивы, который я использовала, чтобы уберечься от вшей.

– Зачем? – Он немного повысил голос. – Всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая.

– О, мы вернулись к нашему старому знакомому, апостолу Павлу? – пробормотала я, снова опуская глаза к его руке. – Вам никогда не приходило в голову, что женщины для него явно больная тема? К тому же я сейчас не молюсь, и мне нужно посмотреть, как пройдет сегодняшняя ночь, прежде чем я рискну делать какие-либо пророчества. Но пока что, кажется…

– Ваши волосы. – Я посмотрела на него и увидела, что он внимательно разглядывает меня, уголки его губ были неодобрительно опущены. – Они… – Он неопределенно махнул рукой вокруг собственной стриженой макушки. – Они…

Я вопросительно подняла брови.

– Их слишком много, – закончил он довольно вяло.

Какую-то секунду я пристально смотрела на Кристи, затем опустила его руку и потянулась за маленькой зеленой Библией, которая лежала на столе.

– Послание к Коринфянам, да? Да, вот оно. – Я выпрямила спину и начала читать: «Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала». – Я захлопнула книгу и положила ее назад. – Может, вы пойдете к моему мужу и объясните ему, как непотребно выглядят его волосы? – спросила я вежливо. Джейми уже лег, из нашей комнаты доносился ритмичный приглушенный храп. – Или думаете, он и так в курсе?

Кристи и так был раскрасневшимся от выпивки и температуры, а после моих слов густой красный румянец залил его от груди до корней волос. Рот стал беззвучно открываться и закрываться, как у рыбы. Я не собиралась ждать, пока он решится на какой-нибудь ответ, и обратила все внимание на руку.

– Теперь вот что, – сказала я строго, – вы должны регулярно делать упражнения, чтобы мышцы не сводило судорогой, пока все приходит в норму. Сначала будет больно, но делать нужно обязательно. Давайте я покажу.

Я взяла его безымянный палец за первую фалангу, и, удерживая его в распрямленном положении, немного согнула верхний сустав.

– Видите? Теперь сами. Держите второй рукой и пытайтесь сгибать только верхний сустав. Вот так. Чувствуете, как тянет в ладони? Так и должно быть. Теперь мизинец… да. Да, очень хорошо.

Я подняла на него взгляд и улыбнулась. Румянец немного спал, но Кристи по-прежнему выглядел сконфуженным. Он не улыбнулся в ответ, а вместо этого спешно перевел глаза на руку и в сторону.

– Ну вот. А теперь положите ладонь на стол плашмя – да, вот так – и попытайтесь приподнять безымянный палец и мизинец самостоятельно. Знаю, это нелегко, но продолжайте пытаться. Вы голодны, мистер Кристи?

Его желудок громко заурчал, судя по всему, удивив меня так же сильно, как его самого.

– Думаю, я мог бы чего-нибудь съесть, – промямлил он нелюбезно, хмурясь на несговорчивую руку.

– Сейчас принесу. А вы продолжайте упражняться, ладно?

В доме стояла тишина, все замерло с приходом ночи. Было тепло, ставни стояли открытыми, и в окна падало довольно лунного света, чтобы не зажигать свечу. От темноты в углу кабинета отделилась тень и последовала за мной по коридору на кухню. Адсо оставил ночную охоту в надежде заполучить более легкую добычу.

– Привет, кот, – сказала я, когда он проскользнул в кладовую, задев мои лодыжки. – Если думаешь, что тебе достанется ветчина, советую подумать еще раз. Максимум, что тебе светит, это миска молока.

Невысокая крынка из белого фаянса с голубой полоской по кругу тускло белела в темноте. Я налила молока в блюдце и поставила его на пол для Адсо, затем стала собирать легкий ужин, имея в виду, что в понимании шотландцев легкий ужин превращается в нечто, чем можно до отвала накормить даже лошадь.

– Ветчина, холодный печеный картофель, жареная кукурузная каша, хлеб и масло, – бормотала я себе под нос, укладывая все это на большой деревянный поднос. – Клецки с кроликом, маринованные томаты, немножко пирога с изюмом на сладкое… что же еще? – Я посмотрела вниз, где тень у моих ног довольно звучно лакала молоко. – Я бы и ему дала молока, да он не станет его пить. Что ж, тогда продолжим, как начали – это поможет ему уснуть. – Я потянулась за графином виски и поставила его на поднос.

Легкий запах эфира почудился мне в коридоре, пока я шла к лестнице. Я подозрительно принюхалась – может, Адсо уронил бутыль? Нет, пахнет не так уж сильно, решила я, должно быть, пары немного просачиваются через пробку.

Я была одновременно рада и разочарована, что мистер Кристи отказался от эфира. Рада – потому что нельзя было предсказать, каков был бы эффект, сработал бы он вообще. Разочарована – потому что мне бы очень хотелось добавить к своим умениям еще и способность лишать людей сознания, это был бы бесценный дар для моих будущих пациентов, которым мне хотелось поделиться и с мистером Кристи.

Кроме того факта, что операция оказалась крайне болезненной, работать с пациентом в сознании было гораздо сложнее. Мышцы напряжены, адреналин бежит по венам, сердце бьется сильнее, заставляя кровь не просто течь, а буквально брызгать… В который раз с сегодняшнего утра я вспоминала всю операцию в деталях, задаваясь вопросом, можно ли было сделать что-то лучше.

К моему удивлению, Кристи все еще продолжал упражняться – его лицо покрылось потом от усилий, а рот был угрюмо сжат.

– Очень хорошо, – сказала я. – Теперь можно остановиться, я не хочу, чтобы у вас опять пошла кровь. – Я машинально взяла салфетку и убрала пот с его висков.

– В доме есть кто-то еще? – спросил он, раздраженно уворачиваясь от салфетки. – Я слышал, как вы говорили с кем-то внизу.

– О! – воскликнула я немного растерянно. – Нет, только кот.

Адсо пришел наверх вместе со мной и, дождавшись официального представления, запрыгнул на кровать и принялся топтаться по одеялу, не спуская больших зеленых глаз с тарелки с ветчиной.

Кристи перевел полный подозрений взгляд с кота на меня.

– Нет, он не мой сообщник, – ядовито сказала я, хватая Адсо и бесцеремонно сбрасывая на пол. – Он кот. Разговаривать с ним чуть менее странно, чем самой с собой, вот и все.

По лицу Кристи скользнуло удивление – может, оттого, что я прочла его мысли, или просто от степени моей невменяемости, – но подозрительный прищур исчез.

Я быстро разрезала еду на небольшие кусочки, но Кристи настоял, что есть будет сам. Вилку он неуклюже держал левой рукой, не отрывал глаз от тарелки и сосредоточенно хмурил брови. Когда пациент закончил с пищей, он одним глотком осушил чашку с виски, как будто это была вода, отставил пустую посуду и посмотрел на меня.

– Мистрис Фрэзер, – сказал он, тщательно проваривая слова, – я образованный человек. Я не думаю, что вы ведьма.

– О, значит, нет? – ответила я весело. – Так вы не верите в ведьм? Но ведь в Библии ведьмы упоминаются.

Он приглушил отрыжку кулаком и осмотрел меня с сомнением.

– Я не говорил, что не верю в ведьм. Я в них верю. Я сказал, что вы не ведьма. Вот.

– Я очень польщена услышать такое от вас, – сказала я, пытаясь сдержать улыбку. Он был пьян, и, хотя выговаривал слова четче обычного, в речи стал прорываться акцент. Кристи всегда скрывал эдинбургский выговор, насколько мог, но сейчас он становился все заметней.

– Добавки? – Не дожидаясь ответа, я плеснула изрядную порцию виски в его чашку. Ставни были открыты, комната дышала прохладой, но пот по-прежнему блестел в складках его шеи. Кристи явно было больно, и он не смог бы уснуть без помощи.

В этот раз он пил маленькими глотками, глядя на меня поверх края чашки, пока я убирала остатки ужина. Несмотря на виски и полный желудок, он становился все более беспокойным – беспокойно ворочал ногами под одеялом и передергивал плечами. Мне пришло в голову, что ему понадобился ночной горшок, и я уже начала раздумывать, стоит ли мне предложить ему помощь или просто оставить рядом с кроватью. Последнее, решила я. Однако я ошиблась. Прежде чем я успела выйти, он поставил чашку на стол и сел прямее на кровати.

– Мистрис Фрэзер, – сказал он, сверля меня своими маленькими глазками, – я хотел бы извиниться перед вами.

– За что? – спросила я изумленно.

Он плотно сжал губы.

– За… мое поведение сегодня утром.

– О. Что ж… ничего страшного. Я понимаю, что мысль о том, что вас собираются усыпить… могла показаться довольно странной.

– Я не о том. – Он бросил на меня резкий взгляд и снова опустил глаза. – Я про то… что я… не смог усидеть спокойно.

Я заметила, что он опять становится пунцовым, и внезапно почувствовала к нему симпатию. Он действительно стыдился этого. Опустив поднос, я присела на стул возле кровати, раздумывая, что бы такое сказать, чтобы как-то ободрить его, а не усугубить терзания.

– Мистер Кристи, но ведь я и не ожидаю, что человек сможет сидеть смирно, пока ему разрезают руку. Такие вещи не в человеческой природе.

Он бросил на меня быстрый свирепый взгляд.

– Даже от вашего мужа?

Опешив, я моргнула. Меня смутили даже не его слова, но горечь, прозвучавшая в них. Роджер передал мне кое-что из рассказа Кенни Линдси об Ардсмуире. Ни для кого не было секретом, что Кристи тогда завидовал лидерству Джейми, но при чем тут все это?

– Почему вы так говорите? – спросила я спокойно. Я взяла его больную руку, как будто чтобы проверить повязки, а на самом деле, чтобы не смотреть ему в глаза.

– Это ведь правда, так? Рука вашего мужа. – Бородка Тома воинственно топорщилась в мою сторону. – Он сказал, вы вылечили ее. И он не дергался и не извивался, пока вы делали свое дело, так?

Нет, Джейми не дергался. Он молился, ругался, истекал потом, плакал, даже кричал – раз или два. Но он не шелохнулся. Рука Джейми уж точно не то, что мне хотелось бы обсуждать с Кристи.

– Все разные, – сказала я, пытаясь смотреть ему прямо в глаза. – Я не ожидаю…

– Вы не ожидаете ни от кого, что они будут держаться так же хорошо, как он. Да, я понял. – Блеклая краснота снова запылала на его щеках, и он опустил взгляд на перевязанную руку. Пальцы свободной руки были сжаты в кулак.

– Я не это имела в виду, – запротестовала я. – Совсем не это! Я накладывала швы и вправляла кости куче народа – почти все горцы держались очень храбро… – В эту секунду я запоздало вспомнила, что Кристи не был горцем.

Он издал низкий рычащий звук.

– Горцы, – сказал он. – Хмф! – Последнее звучало так, как будто он с радостью сплюнул бы себе под ноги, если бы не присутствие дамы.

– Варвары? – отозвалась я в том же тоне. Он посмотрел на меня, и я заметила, как дернулся угол его рта, – он тоже кое-что запоздало вспомнил. Кристи отвел глаза и глубоко вздохнул – я почувствовала запах виски в его дыхании.

– Ваш муж… он… конечно, джентльмен. И он происходит из благородной семьи, хоть и запятнанной предательством. – «Р» в «предательстве» прозвучало как раскат грома, Кристи и вправду был очень пьян. – Но ведь он тоже… тоже… – Том нахмурился, пытаясь подыскать подходящее слово. – Он один из них. Вы ведь понимаете это, вы, англичанка?

– Один из них, – повторила я, пытаясь не улыбаться. – Вы имеете в виду один из горцев или варваров?

Он посмотрел на меня с выражением не то триумфа, не то озадаченности.

– Разве это не одно и то же?

В словах Кристи была доля правды. Я встречала знатных и образованных горцев – таких как Колум и Дугал Маккензи, не говоря уже про деда Джейми, изменника лорда Ловата, на которого намекал Кристи, но факт оставался фактом – в каждом из них жили инстинкты викингов‑завоевателей. Даже в Джейми, если говорить начистоту.

– О… Ну… Они имеют склонность к… – начала я неуверенно, задумчиво потирая место над верхней губой. – Думаю, их растили воинами. Это вы имеете в виду?

Кристи глубоко вздохнул и легонько покачал головой, но не потому, что был со мной не согласен, а скорее выражая свое неодобрение по части традиций и обычаев горцев. Мистер Кристи был образованным человеком, сыном эдинбургского торговца, самостоятельно выбившегося в люди, и потому он имел амбиции зваться джентльменом, хоть и довольно шаткие. А вот варвара бы из него не вышло никогда. Я понимала, почему горцы озадачивали и раздражали его. Каково это было для него – оказаться заключенным вместе с кучкой неотесанных, по его меркам, свирепых, экспрессивных варваров‑католиков и вынужденно считаться одним из них?

Кристи откинулся назад на подушках, сжав рот в тонкую полоску и закрыв глаза. Не открывая их, он неожиданно спросил:

– Вы знаете, что ваш муж носит шрамы от ударов хлыстом?

Я открыла было рот, чтобы язвительно сообщить ему, что состою в браке с Джейми уже почти тридцать лет, когда поняла, что вопрос был задан с учетом его собственных взглядов на природу брачного союза, о которых мне не хотелось знать в подробностях.

– Знаю, – ответила я коротко, мельком глянув на дверь. – Почему вы спрашиваете?

Кристи открыл глаза, взгляд его был расфокусирован. С некоторым усилием он перевел его на меня.

– Почему? – спросил он заплетающимся языком. – Что он сделал?

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам от возмущения.

– В Ардсмуире, – сказал Кристи прежде, чем я успела ответить, тыкая в меня пальцем, – у него нашли кусок тартана, да? Запрещенный.

– Да? – машинально повторила я, сбитая с толку. – То есть правда?

Кристи медленно покивал, похожий на огромную пьяную сову с застывшим взглядом.

– Не его собственный. Одного паренька.

Он открыл рот, чтобы продолжить, но оттуда вылетела только мягкая отрыжка, удивившая его самого. Мужчина сжал губы и моргнул, а затем предпринял новую попытку.

– Это был поступок, исполненный неве… невероятного… благородства и смелости. – Он посмотрел на меня и снова покачал головой. – Непо… непостижимо.

– Непостижимо? Вы имеете в виду то, как он взял это на себя? – Уж я‑то знала как. Джейми всегда был так отчаянно упрям, что доводил до конца все, что задумывал, – что бы с ним ни случилось, пускай хоть сама преисподняя разверзнется на его пути. Но Кристи это, конечно же, знал и сам.

– Не как, – голова Кристи качнулась сама по себе, и он не без усилий выпрямил шею, – а почему.

– Почему?

Мне хотелось сказать, потому что он чертов герой, вот почему, – это в его природе. Но говорить так было бы неразумно. К тому же я понятия не имела, почему Джейми так поступил: я впервые услышала об этой истории, что было странно.

– Он сделает что угодно, чтобы защитить своих людей, – сказала я вместо этого.

Взгляд Кристи был слегка остекленевшим, но в нем проблескивало сознание. Он молча смотрел на меня несколько долгих мгновений, за стеклами очков ворочались какие-то мысли. В коридоре скрипнула половица, и я навострила уши, прислушиваясь к дыханию Джейми. Да, я слышала его – мягкие и ровные раскаты, муж по-прежнему спал.