Текст книги "Дыхание снега и пепла"

Глава 6
Засада

Йен проснулся внезапно и сразу схватился за томагавк. Точнее, за то, что должно было быть томагавком, но оказалось сжатыми в кулак штанами. Он не сразу понял, где находится, и резко сел на постели, пытаясь разобрать силуэты предметов в темноте.

Боль прошила голову, будто молния, заставив беззвучно выдохнуть и схватиться за нее. Где-то позади в темноте Ролло коротко и удивленно тявкнул.

Господи. Навязчивые запахи тетиной операционной ударили ему в нос: спирт, прогоревший фитиль, сушеные лекарственные растения и это мерзкое варево, которое она называла пенициллином. Он закрыл глаза, опустил лоб на подобранные колени и медленно задышал через рот.

Что ему снилось? Что-то про опасность, что-то жестокое – но никакой четкой картинки в голове не было, только ощущение погони, будто кто-то преследует его в лесу. Нужно было пописать, и срочно. Он неуверенно нащупал край операционного стола, на котором лежал, и медленно сел, свесив ноги и морщась от вспышек боли в голове.

Миссис Баг, он вспомнил, говорила, что оставила в комнате ночной горшок, но свеча догорела, а у него не было сил ползать по полу в надежде его найти. Слабый свет указал, где была дверь. Тетя оставила ее приоткрытой, и отсветы от горящего очага в кухне проникали в помещение. Используя это как ориентир, он добрался до окна, открыл его, на ощупь откинул задвижку на ставнях и оказался в потоке ночного весеннего воздуха. Глаза у него были блаженно закрыты, пока он опорожнял переполненный мочевой пузырь.

Так было гораздо лучше, но вместе с облегчением пришли забытые было тошнота и болезненная пульсация в голове. Он опустился на пол, подтянул колени к груди и положил на них сложенные руки и голову, дожидаясь, пока перестанет мутить.

Из кухни доносились голоса, теперь, когда он мог сосредоточить внимание на чем-то еще, он слышал их очень четко. Там были дядя Джейми, этот Макдональд, старый Арч Баг и тетя Клэр, которая то и дело вставляла словечко в разговор. Английский выговор звучал резко по сравнению с ворчащим бормотанием шотландцев и гэльским языком.

– Затруднило бы вас, скажем, стать индейским агентом? – спрашивал Макдональд.

О чем это он? – подумалось Йену. Ну да, конечно: Корона нанимала людей, чтобы они приходили в племена, предлагали им подарки, табак, ножи и все такое. Они должны были рассказывать всякие глупости, вроде той о немце Джорди[14]14
  Немец Джорди (German Geordie) – прозвище, данное якобитами четырем королям Георгам из Ганноверской династии, которые один за другим правили Великобританией. Более всего оно относилось к Георгу Первому, в данном случае речь идет о Третьем.


[Закрыть] – будто бы король собирается приехать и сесть прямо здесь, у костра, на совете на следующую Заячью луну и говорить с мужчинами на равных.

При этой мысли он мрачно улыбнулся. Намерение было прозрачным – заставить индейцев воевать на стороне англичан, когда возникнет нужда. Но почему они думают, что сейчас это необходимо? Французы проиграли и отступили к своим северным укреплениям в Канаде.

Ах да. Он смутно припоминал, что Брианна рассказывала ему что-то о новой войне. Он не знал, стоило ли ей верить – может, она была права, однако в этом случае… он не хотел об этом думать. Вообще о чем-либо думать.

Ролло подошел, сел рядом и привалился к Йену. Тот в ответ откинулся немного назад и положил голову на густую собачью шерсть.

Когда он жил в Снейктауне, туда однажды приходил индейский агент. Маленький толстый человечек с бегающими глазами и дрожащим голосом. Похоже, что мужчина… Боже, как же его звали? Могавки называли его Дурной Пот, и это имя ему подходило – он вонял так, будто был смертельно болен. Так вот, похоже, он был незнаком с ганьенгэха[15]15
  Ганьенгэха – «Народ кремня», так себя называли сами могавки.


[Закрыть] – не знал их языка и откровенно ожидал, что они вот-вот снимут с него скальп. Им это казалось уморительным, и, если бы Тевактеньох не сказала относиться к нему с уважением, один или двое попытались бы сделать это просто ради шутки. Йен был вынужден стать переводчиком, но эту работу он выполнял без всякого удовольствия. Он скорее предпочел бы считать себя могавком, чем признал любое родство с Дурным Потом.

Вот дядя Джейми… он бы справился с таким делом куда лучше, это уж точно. Возьмется ли он за это? Йен прислушивался к голосам несколько рассеянно, но было и так ясно, что дядю Джейми не удастся ни к чему принудить. С тем же успехом Макдональд мог попытаться удержать в ладонях лягушку весной, подумал Йен, попутно улавливая слова дяди, умело уклонявшегося от любых обещаний.

Он вздохнул, обхватил Ролло за шею и перенес больше веса на пса. Он чувствовал себя ужасно. Йен подумал бы, что умирает, если бы тетушка Клэр не сказала, что он пару дней будет чувствовать себя паршиво. Он был уверен, что, будь он при смерти, она бы ни за что не ушла, оставив его в компании одного только Ролло. Ставни были по-прежнему открыты, и холодный ветерок обволакивал его, бодрящий и в то же время мягкий, воздух весенней ночи. Он почувствовал, как Ролло приподнял морду, принюхиваясь, а затем издал низкий нетерпеливый рык. Должно быть, опоссум или енот.

– Тогда иди, – сказал Йен, выпрямляясь и легонько толкая пса. – Со мной все нормально.

Собака обнюхала его с подозрением и попыталась лизнуть затылок, где были швы, но отпрянула, когда парень вскрикнул от боли и прикрыл рану руками.

– Иди, я сказал. – Он слабо стукнул пса, и Ролло фыркнул, разок крутанулся на месте, а затем прыгнул через его голову в открытое окно и приземлился с отчетливым глухим ударом. Испуганный визг прорезал ночную тишину, послышался звук скребущих лап и крупных тел, продирающихся сквозь кусты.

Голоса на кухне зазвучали удивленно, и он услышал, как дядя Джейми выходит в коридор за секунду до того, как открылась дверь операционной.

– Йен, – позвал он мягко. – Где ты, парень? Что стряслось?

Он встал, но белая слепящая пелена вдруг накрыла его глаза, и он пошатнулся. Дядя Джейми поймал его за руку и усадил на стул.

– В чем дело, парень?

Зрение постепенно прояснялось, он уже мог различить силуэт дяди в падающем из дверного проема свете, в руке у него была винтовка, лицо выглядело встревоженным, но в то же время веселым, когда он перевел взгляд на открытое окно. Он втянул воздух.

– Полагаю, это не скунс.

– Думаю, это одно из двух, – ответил Йен, осторожно дотрагиваясь до головы. – Либо Ролло охотится на пуму, либо загнал на дерево тетушкиного кота.

– Ай. На его месте я бы выбрал пуму. – Дядя отложил винтовку в сторону и пошел к окну. – Закрыть ставни или тебе нужен воздух, парень? Вид у тебя неважный.

– Я и чувствую себя неважно, – признал Йен. – Если можно, оставь так, дядя.

– Будешь отдыхать, Йен?

Он замялся. Его по-прежнему довольно сильно мутило, и очень хотелось снова лечь, но операционная делала его беспокойным – с ее сильными запахами, поблескивающими крохотными лезвиями и другими загадочными предметами, похожими на орудия пыток. Дядя Джейми, казалось, угадал причину неуверенности, потому что наклонился и взял Йена под локоть.

– Пойдем, парень. Ты можешь спать в нормальной постели наверху, если не возражаешь против компании майора Макдональда в соседней кровати.

– Я не возражаю, – ответил Йен, – но, думаю, что лучше мне остаться тут. – Он указал на окно рукой, не желая снова тревожить голову. – Ролло, скорее всего, быстро вернется.

Джейми не стал спорить, за что Йен был благодарен. Женщины всегда суетятся, мужчины же просто делают свое дело.

Дядя, не особенно церемонясь, уложил его обратно в постель, укрыл одеялом, а затем начал искать в темноте винтовку, которую он отложил. Йен подумал, что он вполне мог бы справиться сейчас с толикой женской суеты.

– Можешь дать мне стакан воды, дядя Джейми?

– А? Ах да, конечно.

Тетя Клэр оставила кувшин воды рядом с кроватью. Послышался умиротворяющий звук льющейся жидкости, а потом он ощутил край глиняной чашки возле рта, дядя прижал ладонь к его спине, чтобы помочь приподняться. Ему вообще-то не нужна была помощь, но он не стал возражать – прикосновение было теплым и успокаивающим. Он только сейчас осознал, как озяб от холодного ночного воздуха, и почувствовал, как волна дрожи прокатилась по телу.

– Все нормально, парень? – пробормотал дядя Джейми, рука его чуть сжалась на предплечье Йена.

– Все хорошо. Дядя Джейми?

– Мхм?

– Тетя Клэр рассказывала тебе о… о войне? О той, что будет, я имею в виду. О войне с Англией.

На какой-то момент повисла тишина, крупный дядин силуэт застыл, черный на фоне проникающего сквозь проем света.

– Рассказывала, – ответил он и убрал руку. – Тебе тоже рассказывала?

– Нет, кузина Брианна рассказывала. – Он осторожно улегся на бок, чтобы не потревожить покалеченную голову. – Ты им веришь?

На этот раз он ответил не раздумывая:

– Верю.

Это было сказано в сухой дядиной манере, но от его слов волосы у Йена на затылке встали дыбом.

– А. Ну ладно.

Подушка, набитая гусиными перьями, на которой он лежал, была мягкая и пахла лавандой. Дядя коснулся его головы и убрал с лица непослушные пряди.

– Не тревожься об этом, Йен, – сказал он мягко. – Время еще есть.

Джейми поднял винтовку и вышел. С места, где он лежал, Йену был виден двор, деревья, уходящие вниз на окраине Риджа, склон Черной горы, а за ним темное небо, густо усеянное звездами.

Он услышал, как открылась задняя дверь, а потом до него донесся голос миссис Баг, перекрывающий все прочие.

– Их там нет, сэр, – говорила она, задыхаясь. – Дом темный, огонь в очаге не горит. Куда они могли отправиться в такую темень?

Йен полубессознательно размышлял, о ком это она говорит, но, казалось, это было не так важно. Если появилась какая-то проблема, дядя Джейми с ней разберется. Мысль была умиротворяющей. Он ощущал себя маленьким мальчиком, лежащим в безопасности в своей постели, пока отец снаружи говорит с кем-то из арендаторов в холодной темноте хайлендского рассвета.

Тепло медленно обволокло его под одеялом, и он провалился в сон.

* * *

Луна уже начала подниматься, когда они отправились в путь. И это хорошо, подумала Брианна. Даже с этим большим кривобоким золотым светилом, выплывающим из звездной колыбели и одаривающим небо своим взятым взаймы светом, тропинка у них под ногами оставалась неразличимой. Невидимыми были даже их собственные ноги, утонувшие в абсолютной темноте ночного леса.

Здесь было темно, но не тихо. Огромные деревья шелестели над головой, крошечные создания попискивали и шуршали во тьме. Время от времени совсем рядом слышался мягкий шелест пролетающей мимо летучей мыши, и она пугалась, как будто часть ночи вдруг оживала и касалась ее черным крылом.

– Кошка священника[16]16
  «Кошка священника» – домашняя английская игра, в которой участники должны по очереди давать кошке определение, начинающееся с одной и той же буквы алфавита.


[Закрыть] – пугливая кошка? – сказал Роджер, когда Брианна вздрогнула и схватилась за него, в очередной раз услышав хлопанье кожистых крыльев совсем близко.

– Кошка священника… признательная кошка, – ответила она, сжимая его руку. – Спасибо.

Вероятнее всего, их предприятие кончится тем, что им придется спать в плащах перед очагом Макгилливреев вместо собственной уютной постели. Но по крайней мере Джемми будет с ними.

Роджер сжал ее руку в ответ, его ладонь была больше и сильнее, чем у жены. Этот жест придал Брианне уверенности во тьме.

– Все хорошо. Я тоже хочу, чтобы он был рядом. Это такая ночь, когда вся семья должна быть вместе, в безопасности.

Она издала негромкий звук, выражающий согласие и благодарность, но ей хотелось продолжить разговор и сохранить это ощущение внутренней связи, которое позволяло сдерживать наступление тьмы.

– Кошка священника была очень красноречивой кошкой, – осторожно добавила она. – Я имею в виду на похоронах. То, что ты говорил об этих несчастных.

Роджер усмехнулся, она увидела облачко пара от его дыхания, белое в ночном воздухе.

– Кошка священника была до крайности конфузливой кошкой, – отозвался он. – Твой отец!

Она знала, что он ее не видит, и улыбнулась.

– Ты отлично справился, – сказала Брианна нежно.

– Хм, – ответил он, снова усмехнувшись. – Что до красноречия… Если оно там и было, то это не моя заслуга. Я просто цитировал какой-то из псалмов, даже не знаю, какой именно.

– Это не важно. Почему ты выбрал именно эти строчки? – спросила она с любопытством. – Я думала, ты прочтешь Отче наш или двадцать третий псалом – его все знают.

– Я думал, что так и поступлю, – признался Роджер. – Я собирался. Но когда пришло время говорить… – Он замялся, и Брианна вдруг будто снова увидела сырые холодные могилы и ощутила запах пожарища. Роджер сильнее сжал ее руку и притянул ближе, беря жену под локоть.

– Я не знаю, – сказал он глухо. – Просто эти слова показались более подходящими.

– Так и было, – прошептала она, но не стала продолжать тему, решив направить разговор в иное русло. Брианна хотела обсудить свой последний инженерный проект – ручной насос, который позволял бы поднимать воду из колодца. – Если бы у меня было нечто, что я могла бы использовать в качестве трубы, я провела бы ее прямо в дом – проще простого! У меня накопилось уже достаточно древесины, чтобы сделать хорошую цистерну. Если мне удастся уговорить Ронни, чтобы он ее собрал, мы, по меньшей мере, сможем принимать душ из дождевой воды. Но использовать в качестве труб пустые древесные стволы никуда не годится, уйдут месяцы только на то, чтобы покрыть расстояние от колодца до дома, не говоря уже о ручье. И нет никаких шансов достать листовую медь. Даже если бы мы могли себе это позволить – а мы не можем, – везти ее из Уилмингтона было бы… – Она обреченно махнула рукой, сетуя на несоответствие желаний и возможностей.

Роджер задумался об этом на несколько мгновений, их башмаки синхронно шуршали по каменистой тропе.

– Ну, древние римляне, например, использовали бетон. Состав можно найти у Плиния.

– Знаю. Но для этого нужен определенный тип песка, которого здесь, увы, не найти. И еще известь, которой тоже у нас нет. И…

– А как насчет глины? – прервал ее Роджер. – Ты видала ту тарелку на свадьбе у Хильды? Большую красно-коричневую, с красивыми узорами?

– Да, – ответила она. – К чему ты вспомнил?

– Уте Макгилливрей сказала, что ее привез кто-то из Салема. Не помню имени, но она говорила, что он большой мастер в горшкоделании – или как там это называется?

– Спорю на что угодно, она такого не говорила.

– Или что-то в этом духе, – продолжил он, не обращая внимания на вставку Брианны. – Штука в том, что он сделал это здесь, ее не привезли из Германии. А это значит, что тут есть глина, пригодная для обжига.

– О, понятно. Что ж, это идея, так ведь?

Так оно и было, и идея заманчивая, на обсуждение которой они потратили практически весь оставшийся путь.

Они спустились с Риджа и были уже в четверти мили от дома Макгилливреев, когда она ощутила неприятное покалывание где-то возле затылка. Это могло быть просто разыгравшееся воображение: после того, что они увидели в той обезлюдившей низине, темный лесной воздух, казалось, дышал угрозой, за любым резким поворотом Брианне мерещилась засада, и она напряженно ожидала нападения.

А потом она услышала, как что-то хрустнуло в чаще справа – краткий сухой звук ломающейся ветки, какой не может произвести ни ветер, ни животное. Реальная опасность имела свой вкус – сильный, как лимонный сок в сравнении со слабым лимонадом воображения. Ладонь предостерегающе сомкнулась на руке Роджера, и он сразу же остановился.

– Что? – прошептал он, сжав руку на рукоятке ножа. – Где?

Он не услышал того, что заметила Брианна. Черт, почему она не взяла пистолет или, на худой конец, кинжал? Единственное оружие, бывшее в ее распоряжении, – швейцарский армейский нож, который она всегда носила в кармане, да еще то, что можно было найти в лесу. Она крепко прижалась к Роджеру и повела рукой очень близко к его телу, чтобы он точно угадал направление. Затем Брианна присела, ощупывая землю вокруг на предмет острого камня или подходящей палки.

– Продолжай говорить, – шепнула она.

– Кошка священника – боязливая кошка, так? – сказал он, явно поддразнивая ее.

– Кошка священника – беспощадная кошка, – ответила она, пытаясь скопировать его интонацию и в то же время шаря одной рукой в кармане. Другая крепко сомкнулась на тяжелом и холодном камне, который она вытащила из липкой грязи под ногами. Она поднялась, сосредоточив все чувства на темноте справа. – Эта кошка порвет на куски любого…

– А, это вы, – сказал голос в лесу позади нее.

Брианна вскрикнула, и Роджер рефлекторно дернулся, развернулся на пятках, чтобы встретить угрозу лицом к лицу, подхватил жену и толкнул ее за спину – все одним махом. От толчка по инерции она попятилась назад, зацепилась каблуком за древесный корень и больно упала задом. С этой позиции открылся отличный вид на Роджера, который в лунном свете бросился к деревьям с устрашающим ревом, держа кинжал в руке.

С запозданием она осознала, что именно сказал голос, равно как и тон, в котором безошибочно звучало разочарование. Очень похожий голос, тревожно громкий, раздался из-за деревьев справа.

– Джо? – сказал он. – Что? Что, Джо?

В это время справа доносились звуки борьбы и пронзительные вопли. Роджер явно кого-то поймал.

– Роджер! – закричала она. – Роджер, стой, это Бердсли.

Она уронила камень, когда падала, и теперь, поднимаясь на ноги, вытирала юбкой грязь с руки. Сердце колотилось, на левой ягодице наливался приличный синяк, а рвущийся наружу смех боролся с сильным желанием придушить одного или сразу обоих близнецов Бердсли.

– Кеси Бердсли, а ну-ка выходи оттуда! – крикнула она, а потом повторила еще раз, громче. Слух у Кеси улучшился после того, как мать удалила его вечно больные гланды и аденоиды, но он по-прежнему был глуховат.

Вслед за громким шуршанием появилась худощавая фигура Кеси Бердсли, темноволосого, бледного и вооруженного большой дубиной, которую при виде Бри он снял с плеча и неловко попытался спрятать за спиной. В то же время еще более громкое шуршание и изрядное количество ругательств позади нее возвестило появление Роджера, сжимающего цыплячью шею Джосайи Бердсли, близнеца Кеси.

– Что, во имя господа, вы тут затевали, маленькие засранцы? – спросил Роджер, толкая Джо вперед, к брату, в пятно лунного света. – Вы понимаете, что я вас чуть не поубивал?

Света было ровно столько, чтобы Брианна успела заметить глумливую ухмылку на лице Джо перед тем, как ее сменило выражение самого искреннего раскаяния.

– Простите, мистер Мак. Мы услышали, что кто-то идет, и подумали, что это могут быть бриганды[17]17
  Бриганды (англ. brigands) – разбойники, бандиты. Слово происходит от названия наемных солдат в английской и французской армиях времен Столетней войны, которые в мирное время занимались разбоем.


[Закрыть].

– Бриганды, – повторила Брианна и почувствовала неудержимое желание рассмеяться, но мужественно сдержалась. – Откуда вы вообще взяли это слово?

– О. – Джо стал рассматривать носки своих башмаков, сцепив руки за спиной. – Мисс Лиззи читала нам немного из той книги, что привез мистер Джейми. Там про них было. Про бригандов.

– Понятно.

Она тайком посмотрела на Роджера, который поймал ее взгляд. Судя по всему, он уже перестал злиться и ситуация стала его забавлять.

– «Пират Гоу», – объяснила она. – Дефо.

– Ах, вот как. – Роджер сложил кинжал в ножны. – И почему же вы решили, что сюда могут идти бриганды?

Кеси, чей слух отличался непредсказуемостью, разобрал этот вопрос и ответил. Говорил он так же серьезно, как и брат, только голос у него был громче и монотоннее в результате ранней глухоты.

– Мы встретили мистера Линдси, когда он ехал домой. Он рассказал нам, что произошло там, у Голландского ручья. Это правда? Они все сгорели дотла?

– Они все были мертвы. – Голос Роджера утратил всякий намек на веселость. – Но как это связано с тем, что вы бродите ночью по лесу с дубинками?

– Ну, видите ли, сэр, имение Макгилливреев – хорошее, большое место с лавкой бондаря и новым домом, к тому же стоит прямо у дороги… В общем, будь я бригандом, сэр, как раз сюда бы и отправился, – ответил Джо.

– А еще там мисс Лиззи с отцом. И ваш сын, мистер Мак, – добавил Кеси многозначительно. – Мы не хотели, чтобы с ними что-нибудь случилось.

– Понятно. – Роджер кривовато улыбнулся. – Что ж, тогда спасибо за вашу заботу. Однако я очень сомневаюсь, что бриганды могут быть где-то поблизости. Голландский ручей очень далеко отсюда.

– Верно, сэр, – согласился Джо. – Но ведь бриганды могут быть где угодно, так ведь?

Это была абсолютная, неоспоримая истина, и Брианна снова ощутила, как внутри все похолодело.

– Могут, но здесь их точно нет, – заверил Роджер. – Пойдемте-ка с нами в дом, а? Мы только собираемся забрать малыша Джемми, я уверен, у фрау Уте найдется пара мест перед очагом.

Братья Бердсли обменялись загадочными взглядами. Они были практически одинаковыми – маленькими и подвижными, с густыми темными волосами, их единственными различиями была глухота Кеси да еще круглый шрам у Джо на большом пальце. Вид этих двух вытянутых тонких лиц с одним и тем же выражением несколько выбивал из колеи. Что бы ни было предметом их обсуждения, одного взгляда оказалось достаточно, чтобы принять решение, потому что Кеси еле заметно кивнул, соглашаясь с братом.

– Нет, сэр, – сказал Джосайя вежливо. – Мы, пожалуй, останемся здесь.

И без всяких дальнейших разговоров оба развернулись и бросились в темноту, шурша опавшими листьями и камешками.

– Джо, постой! – закричала Брианна вслед, она нащупала кое-что на дне своего кармана.

– Ай, мэм? – Джосайя вернулся, неожиданно и беззвучно появившись у ее локтя. Его близнец не был охотником и следопытом, но Джо был.

– О! То есть вот ты где! – Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить сердцебиение, и подала ему резной свисток, который она сделала для Германа. – Вот. Если вы собираетесь нас охранять, это может вам пригодиться. Позвать на помощь, если кто-то объявится.

Джо Бердсли никогда раньше не видел свистка, но не спешил в этом сознаваться. Он повертел маленький предмет в руках, стараясь не пялиться на него. Роджер протянул руку, взял свисток и хорошенько дунул в него – ночь взорвалась от резкого звука. Несколько разбуженных птиц испуганно взлетели с веток соседних деревьев, возмущенно крича. Кеси Бердсли внимательно наблюдал за их полетом с круглыми от удивления глазами.

– Дуй с этой стороны, – сказал Роджер, поднимая свисток правильным концом вверх, перед тем как отдать новому владельцу. – Нужно немного сжать губы.

– Весьма обязан, сэр, – пробормотал Джо. Его обычно невозмутимый вид совершенно исчез с того самого момента, как резкий свист прорезал тишину. Он взял свисток у Роджера с широко раскрытыми глазами, какие бывают у детей рождественским утром, и тут же показал трофей брату. Внезапно Брианну поразила мысль о том, что скорее всего ни у одного из них никогда не было рождественского утра, да и подарков им никто не дарил.

– Я сделаю для тебя еще один, – сказала она Кеси. – Тогда вы двое сможете подавать друг другу сигналы, если увидите бригандов, – добавила Бри с улыбкой.

– О, конечно, мэм. Так мы и поступим! Не сомневайтесь! – заверил он, едва глядя на нее, – мальчишке не терпелось исследовать свисток, который теперь был в руках у брата.

– Свистните три раза, если вам нужна будет помощь! – крикнул им вслед Роджер, беря жену под руку.

– Да, сэр! – донеслось из темноты вместе с запоздалым: – Спасибо, мэм. – За этими словами последовала череда вздохов и хрипов, перемежающихся успешным, но кратким свистом.

– Лиззи, я погляжу, учит их кое-каким манерам, – заметил Роджер. – И, видимо, чтению. Как думаешь, они когда-нибудь смогут стать цивилизованными людьми?

– Нет, – ответила она с ноткой сожаления.

– Серьезно? – Брианна не видела его лица в темноте, но услышала удивление в голосе. – Вообще-то это была шутка. Ты правда думаешь, что нет?

– Правда. И в этом нет ничего удивительного, учитывая, в каких условиях они росли. Ты видел, как они себя вели с этим свистком? Никто никогда не делал им подарков, у них даже игрушек не было.

– Согласен. Но ты считаешь, что именно это делает мальчиков цивилизованными? В таком случае малыш Джем станет философом или художником. Миссис Баг ужасно его балует.

– Как будто ты не балуешь, – сказала она добродушно. – И папа, и Лиззи, и мама, и все вокруг.

– Ну, – ответил Роджер, нисколько не смущенный обвинением. – Подожди, пока у него появятся конкуренты. Герману, например, не грозит стать разбалованным, так?

Германа, старшего сына Фергуса и Марсали, постоянно донимали две младшие сестренки, известные всем как адские котята. Они повсюду преследовали брата, дразня и мучая его.

Брианна засмеялась, но ее охватило легкое беспокойство. Мысли о втором ребенке заставляли чувствовать себя как на американских горках – дыхание перехватывало, а желудок сжимался, она разрывалась между радостным волнением и ужасом. Особенно ощутимо это было сейчас, когда память об их близости была еще так свежа и тяжела, перетекая в животе, подобно ртути. Роджер, кажется, ощутил ее неуверенность и не стал продолжать тему. Вместо этого он взял ее за руку и сжал большой и теплой ладонью. Воздух вокруг был холодным, остатки зимней стужи стелились в низинах белыми облаками.

– А как насчет Фергуса? – спросил он, возвращаясь к предыдущей теме. – Из того, что я слышал, детства у него почти не было, однако он кажется вполне цивилизованным.

– Моя тетя Дженни воспитывала его с той поры, когда ему исполнилось десять, – возразила она. – Ты не встречал тетю Дженни, но, уж поверь, она могла бы выбить дурь даже из Адольфа Гитлера, если бы захотела. К тому же Фергус рос в Париже, а не в дремучей чаще – хоть бы даже и в борделе. И, кстати, из того, что я слышала от Марсали, это, похоже, был высококлассный бордель.

– А? Что она тебе рассказывала?

– О, просто истории, которые он между делом описывал ей. Про клиентов и ш… девушек.

– Значит, ты не можешь произнести слово «шлюха»? – спросил он, наслаждаясь ее смущением.

Брианна почувствовала, как кровь прилила к щекам, и ощутила облегчение оттого, что было темно: когда она краснела, он дразнил ее сильнее.

– Ничего не могу поделать, я ведь ходила в католическую школу, – ответила она, защищаясь. – Раннее воспитание.

Это была чистая правда: она не могла произносить определенные слова, кроме как в порыве ярости или заранее подготовившись.

– А ты почему можешь? Надо думать, сын священника должен иметь такую же проблему.

Роджер иронически усмехнулся.

– Не совсем такую. Я скорее был вынужден уметь ругаться и делать всякое перед друзьями, просто чтобы доказать, что могу.

– Какое всякое? – спросила она, ощущая, что за его словами таится какая-то история. Он не очень часто рассказывал о детских годах в Инвернессе, когда его усыновил двоюродный дедушка, пресвитерианский священник. Но ей нравилось, когда муж между делом упоминал какие-то эпизоды из того времени.

– Ох. Курить, пить пиво и писать разные грязные словечки на стенах мужского туалета, – ответил он, и в словах ощущалась улыбка. – Опрокидывать урны, прокалывать шины. Красть сладости с почты. По тем временам я был настоящим маленьким разбойником.

– Гроза Инвернесса, вот как? А банда у тебя была? – поддразнила она.

– Была, – ответил он смеясь. – Герри Макмилан, Бобби Каудор и Дуги Бошнан. Я был белой вороной не только из-за преподобного, ко всему прочему у меня был отец англичанин и английское имя. Так что мне все время приходилось демонстрировать, что я крепкий орешек. И, говоря это, я имею в виду, что, как правило, мне доставалось больше всех.

– Понятия не имела, что ты был малолетним преступником, – сказала Бри, очарованная этой мыслью.

– Ну, это продолжалось не так уж долго, – усмехнувшись, заверил Роджер. – В то лето, когда мне исполнилось пятнадцать, преподобный нашел мне работу на рыболовном судне и отправил в море – на селедочный промысел. Не знаю, хотел ли он таким образом обтесать мой неугомонный нрав, уберечь от тюрьмы или просто ему надоело, что я шляюсь по дому без дела, но это сработало. Если хочешь найти суровых людей, отправляйся в море с группой гэльских рыбаков.

– Я запомню совет, – сказала она, упорно стараясь не захихикать, и вместо этого издала серию коротких влажных всхрапываний. – Твои друзья оказались в тюрьме или сразу исправились без своего главаря, который толкнул их на скользкую дорожку?

– Дуги ушел служить в армию, – ответил Роджер с ноткой томления в голосе. – Герри унаследовал отцовский магазин, тот торговал табаком. А Бобби… хммм… Бобби мертв. Утонул тем же летом, когда ловил лобстеров с кузеном возле Обана.

Брианна наклонилась ближе к нему, сжала его руку и сочувственно потрепала по плечу.

– Мне очень жаль, – сказала она, потом помолчала и добавила: – Разве что… Он еще не умер, так ведь? Пока что нет. Не сейчас.

Роджер покачал головой и издал причудливый звук, в котором одновременно слышались смех и тоска.

– Тебя это утешает? – спросила Бри. – Или, наоборот, думать об этом ужасно?

Ей хотелось, чтобы муж продолжал: Роджер не говорил так много зараз с момента повешения, которое украло его мелодичный голос. Когда было необходимо что-то говорить в присутствии других людей, горло у него сжималось от волнения. Сейчас его голос был по-прежнему хриплым, но он был расслаблен и потому не кашлял и не прерывался на полуслове.

– И то и другое, – ответил он и повторил звук. – Что так, что эдак – все равно я его больше не увижу. – Он передернул плечами, отгоняя от себя мысль. – А ты часто думаешь о старых друзьях?

– Нет, не очень часто, – ответила она мягко. Дорожка стала уже, и она притянула его ближе к себе, до дома Макгилливреев оставался всего один поворот. – Здесь и так слишком много всего. – А о том, чего нет, Брианна говорить не хотела.

– Думаешь, Джо и Кеси просто играют? – спросила она. – Или что-то задумали?

– Что они могли задумать? – спросил он, принимая решение супруги сменить тему без всяких комментариев. – Мне сложно поверить, что они собрались кого-то ограбить, уж точно не в это время ночи.

– О, я верю, что они действительно караулят, – ответила Бри. – Они сделают что угодно, чтобы защитить Лиззи. Просто… – Она приостановилась.

Они вышли из леса на большую дорогу, дальний конец которой обрывался с одной стороны крутым оврагом, выглядевшим в ночи как глубокий омут, наполненный до краев черной бархатной тьмой. Днем там можно было разглядеть паутину сухих веток вперемежку с шапками рододендрона, багряника и кизила, заросших плетьми древних виноградных лоз и плюща. Дорога делала осторожную петлю вокруг обрыва и сотней футов ниже плавно подходила к поселению Макгилливреев.

– Внутри до сих пор горит свет, – заметила Брианна удивленно.

Небольшая группа построек – старый дом, новый дом, бондарная мастерская Ронни Синклера, кузница и хижина Дэя Джонса – была почти целиком погружена в темноту, только сквозь ставни нижних окон нового дома просачивался свет да перед крыльцом горел костер, ослепительно-яркий на фоне окружающей черноты.

– Кенни Линдси, – уверенно сказал Роджер. – Бердсли сказали, они его встретили. Наверняка остановился, чтобы поделиться новостями.