Текст книги "Последний штрих"

– Тогда мне самое время в клоуны. На прошлой неделе звонил агент какой-то фирмы, спрашивал мою покойную жену. Интересовался, не замечала ли она в последнее время в доме термитов. Пришлось объяснять чужому человеку, что моя жена больше никогда не подойдет к телефону. Это ужасно.

Я кивнула. Вот кошмар-то. Все даже хуже, чем мне рисовалось.

– Но главное то, что теперь я испытываю к тебе определенные чувства, Джесси. Правда. Может, это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. Я знаю, чего хочу. Ты согласна быть со мной?

В жизни бывают поворотные моменты, когда приходится делать выбор. С тех пор как я стала так называемой взрослой, выбор становился все конкретнее, а последствия – все ощутимее. В колледже сложно было серьезно напортачить. Ушел в запой? Что ж, завтра завяжешь. Встречаешься не с тем парнем? К выходным найдешь другого. Проспан экзамен? Можно сделать этот предмет непрофильным и перейти на зачетную систему. «Тройка с минусом» тоже зачет. А во взрослой жизни этот номер не пройдет. Есть только «да» и «нет». Никаких «троек». Никаких «вроде бы» и «может быть». Люди либо живут, либо умирают. Взрослые задают другим взрослым конкретные вопросы и ожидают услышать конкретные ответы. Если честно, Зак застал меня врасплох.

Я понимала, что мой ответ может все изменить и для Зака, и для меня, и для Сесил. Сказанного уже не воротишь. Тем не менее я все-таки ответила:

– Да.

«Да! – мысленно ликовала я. – Да, конечно же, да!» – Слава Богу, – выдохнул Зак.

Он наклонился и поцеловал меня. Крепче, чем тогда в гараже. Глубже. Его губы были теплыми от огня камина, щеки горели – я почувствовала это, когда прикоснулась ладонями к его лицу.

Вскоре от поцелуев мы перешли к более жарким ласкам. Он расстегнул молнию и приспустил мое платье. Стянул с меня лифчик и стал целовать мою шею и грудь. Я изогнула спину дугой, отвечая на его ласки. От влажных, жадных поцелуев, которыми он осыпал мое тело, у меня между ногами разгорелась сладкая боль. Мы катались по полу, цепляясь волосами за шерстинки ковра. Зак засунул руку под кромку спущенного платья. У меня мелькнула мысль, что Сесил и Зак занимались тем же, чем и мы сейчас, но я была уже не в силах остановиться. Как знать? Может, Сесил станет просто дорогим воспоминанием, которое еще больше сблизит нас с Заком и поможет нам обрести себя. Впрочем, сейчас я не хотела об этом думать.

Спустив мои трусики до лодыжек, Зак расстегнул джинсы. Он собирался войти в меня.

– Что ты делаешь? – выдохнула я.

– А что? – Зак замер, обняв меня руками за шею. Он часто и тяжело дышал.

– На тебе же ничего нет!

– Мы оба голые.

– Нет, я не то хотела сказать. Вообще это все как-то слишком скоро, и потом на тебе же ничего нет...

Зак перевернулся на спину и отдышался.

– Презерватив, – сказал он, и у него затряслись плечи. Сначала мне показалось, что он плачет, а потом я поняла, что плечи дрожат от смеха. – Черт, а я и забыл.

– Как ты мог забыть?

– У меня же так давно не было других женщин, кроме Сесил! Я даже не уверен, что у меня есть презервативы. Если только какой в походной сумке с 1996 года завалялся.

Меня разбирал смех. Конечно же, Зак давно не пользовался презервативами. И ждать он тоже отвык.

– Ничего страшного, – сказала я и фыркнула Смеялась, пока не начала задыхаться и на глаза не навернулись слезы.

– Спасибо, – сказал он и тоже присоединился ко мне. – Большое спасибо. Давай потешайся над недотепой.

Через несколько минут наш смех смолк. Мы лежали рядом и чувствовали себя опустошенными. Я шмыгала носом, утирала глаза и время от времени хихикала – но это уже были остаточные смешки. Тут Зак положил мне руку на бедро и провел ею между ногами.

– А что, если... – прошептал он мне на ухо. – Я знаю, все должно быть замечательно... Ты ничего не имеешь против?

Я прочистила горло и пробормотала:

– Нет. – Его рука снова прикоснулась ко мне. – Пожалуйста, еще.

Глава 16
Наслаждение на диване

– Вот это, я понимаю, ужин! – Мэй отметила время прихода на работу и бросила мне на стол экземпляр «Лос-Анджелес тайме».

Я оторвалась от монитора и прочла первый абзац.

«Деликатесы тосканской кухни, как и многие наши любимые американские блюда, отличаются простотой ингредиентов. Но почему бы не добавить немного вкуса и цвета? Капельку сексуальности, если можно так выразиться. Блюда ресторана «Сиенна» отличаются приятным разнообразием и способны удовлетворить самый изысканный вкус».

– Пальчики оближешь, – сказала Мэй.

– Ты уже все прочитала? – спросила я и потянулась к газете.

– Можешь забирать. – Она подмигнула мне.

Мэй отправилась работать над заказами тканей, а я смотрела ей вслед и думала: «Неужели она меня раскусила?»

– Я все просекла, – сказала Мэй позже, когда мы сидели за столиком французской пекарни, напротив нашего магазина. Ее оливковая кожа блестела на солнце. Мэй подалась вперед и сощурила миндалевидные глаза. – Ты спишь с Заком. Я права?

– Вообще-то ты заблуждаешься. – Я надкусила поджаристый сандвич с ветчиной и сыром. Мы повесили на дверь табличку «Перерыв – десять минут» и отправились на обед. Тарин бесило, если в магазине пахло едой.

– Так я тебе и поверила.

– Жизнью клянусь.

– Ты с ним встречаешься, отрицать бессмысленно. На прошлой неделе он к нам раза четыре, не меньше, заглядывал. А, все ясно. – Мэй чиркнула зажигалкой и указала на меня зажженным концом сигареты. Я с трудом поборола искушение закурить: Зак ненавидел, когда от меня пахло табаком. – Ты с ним встречаешься, но корчишь из себя недотрогу. – Она накрутила на палец синюю прядь волос и на октаву повысила голос: – Я делаю минет чаще, чем умываюсь, но никогда не лягу в постель с джентльменом на первом свидании! – Заявление, сделанное с южным акцентом, в устах американской девушки японского происхождения прозвучало на редкость убедительно.

– Перестань, – сказала я, – никакая я не недотрога.

– Тогда кто?

– Осторожная, – объяснила я. Притворяться было бессмысленно. Мэй так или иначе все выведает, а мне уже давно хотелось с кем-нибудь поделиться. – Не хочу делать резких движений.

Мэй погасила сигарету и забросила ее в ближайшую урну.

– Ну, как знаешь. Надеюсь, в один прекрасный день ты поймешь, что осторожность не в твоем стиле, подруга. – Она поднялась и подлила себе кофе.

Мэй сильно ошибалась. Отношения с Заком доставляли мне больше физического наслаждения, чем все предыдущие связи. Наверное, если бы мы занялись сексом сразу, отдавшись безудержной страсти, он бы заскучал уже через пять минут. Но первые две недели дальше разговоров, объятий и поцелуев дело не шло. Желтый диван в стиле «ветхий шик» (против него я возражала из принципа и велела Сесил сразу же после свадебного путешествия заменить эту развалюху на что-нибудь приличное) стал нашим любимым гнездышком. Мы обсуждали с Заком работу, наши чувства и будущее. Беседуя о непостижимости смерти, пришли к выводу, что не существует традиции оплакивания молодых. Все известные похоронные ритуалы безнадежно дряхлые и подходят лишь для бабуль с дедулями. Однажды вечером, за бутылкой бургундского вина и крем-брюле, которое Зак подрумянил с помощью паяльной мини-лампы, мы дали торжественную клятву отринуть предрассудки и строить свою жизнь, не забывая при этом о Сесил. Почему бы и нет? Заку в октябре, за день до Хэллоуина, исполнится тридцать лет. Мне двадцать девять. Жизнь идет своим чередом, и ее не остановишь. Да Зак и не хотел этого. Почему бы мне не взять с него пример?

Две недели мы просто тихо блаженствовали, а потом Зак попросил меня помочь ему обустроить дом. Я тут же согласилась – у меня давно чесались руки заняться его хижиной. Недавно я познакомилась с мастером, специализировавшимся на изготовлении мебели из натурального дерева. Массивные стулья грубой выделки отлично смотрелись бы в гостиной. Еще у меня на примете имелся дизайнер, которого я рекомендовала Лиззи для отделки ванной комнаты. Этот бы чудесно обустроил кухню: он изучал инженерную технику, психологию и физиологию и всегда предварительно беседовал с клиентами, чтобы понять, что им нужно. «А диван можно и оставить, – подумала я, полулежа в объятиях Зака на мягких, упругих подушках, словно на тысяче свитеров бывших парней. – Разумеется, не в гостиной».

Однажды мы гуляли с Хэппи, следуя за его подвижным, гибким хвостом по крутым тропинкам каньона, на котором примостился дом Зака. Тропические растения сияли сочной зеленью, впитывая влажный воздух. Мы держались за руки и шли в ногу. Мне нравилась непринужденная походка Зака.

– Недавно я говорил с Лорой, пытался обрисовать ей, как вижу свое будущее, – сказал Зак.

Я сразу представила нашу общую подругу – наверное, во время беседы она сидела перед монитором, и очки в черной оправе отражали программу графического дизайна «Кварк».

– И как же?

– Сложно передать словами. Боюсь, слишком сопливо прозвучит. Короче, потерять Сесил было все равно, что потерять руку. Но теперь, – Хэппи решил обнюхать пальму, и мы остановились, – я думаю: может, удастся выжать из этого худа какое-нибудь добро? Ведь самые прекрасные вещи родятся из чего-то ужасного или вроде того... Я понятно выражаюсь?

Зак обернулся ко мне. В его голубых глазах застыло мягкое, робкое выражение. Так на меня не смотрел ни один мужчина. Даже отец.

– Самые прекрасные вещи... – повторила я, преисполнившись радости и надежды. – Мне понравилось, как ты это сказал, Зак. Очень.

Мы вели себя, как подростки: целовались в коридоре, за обеденным столом и даже в душе, где мы намыливались и терлись друг о друга. Ощущение было «нереальное», как выразилась бы Мэй. Мы предавались всевозможным ласкам, но до логического завершения дело не доводили. И еще мы никогда не целовались в спальне, которую Зак прежде делил с Сесил.

За эти недели мы втянулись в новый ритм. В то время как Зак готовил, я играла с собакой или шарила по Сети в поисках мебели. Мы ужинали в саду, при свечах, завернувшись в одеяла – время близилось к осени. Убрав тарелки и откупорив вторую бутылку, мы тянулись друг к другу и размыкали объятия, только когда на небе занималась заря.

Потом я отправлялась домой, заползала под одеяло и дрыхла. Меня неизменно будил телефон – Зак звонил сказать, что очень по мне скучает.

Впервые в жизни я выступала в роли «недотроги». И была счастлива. На такой подарок судьбы я даже не смела надеяться.

– Интересно, как отреагируют наши друзья, когда увидят нас вместе? – спросила я у Зака. Вот уже целый месяц мы не встречались ни с кем из наших приятелей и никуда не ходили, кроме как друг к другу в гости. Было решено, что сегодня я впервые ночую у Зака. Идея принадлежала ему: он считал, что, если слишком долго откладывать, ожидание неизбежного станет невыносимым и не даст нам жить спокойно. Я захватила с собой зубную щетку и чистую смену белья. Утром отправлюсь в лавку в этой же одежде. (Я тщетно пыталась уберечь свой черный свитер от вездесущей шерсти Хэппи.)

– А мне плевать, – отозвался Зак. Он готовил какое-то сложное марокканское блюдо: вдело шли куриные ножки, помидоры, оливки, красное вино, чеснок, орегано, жженый сахар и чернослив. Зак объяснил, что это будет праздничный ужин в честь моей первой ночевки.

На столе стоял букет пурпурных лилий, сорванных Заком в долине. Их лепестки, словно королевская мантия, прикрывали пушистые желтые тычинки. Букет тоже был преподнесен мне в подарок.

– Да ладно! – Я пригубила вино. – Не притворяйся, будто тебе безразлично чужое мнение.

– Да, представь себе. Я многое пережил и не нуждаюсь в чьем-либо одобрении.

– Интересно, – протянула я. – Может, ты равнодушен к сплетням и критике, потому что знаешь: тебе все сойдет с рук?

– Это как? – Зак шинковал чеснок с такой бешеной скоростью, что я даже испугалась, как бы он не оттяпал себе палец.

– За тебя все переживают, что вполне естественно...

– Не вижу тут ничего естественного.

– А я вижу. Прости, что напоминаю: прошло всего восемь месяцев с тех пор, как при трагических обстоятельствах, в аварии, погибла твоя настоящая любовь, женщина, с которой вы были женаты всего два дня. Мне иногда кажется, что таких бестактных говнюков, как мы, еще поискать. А я так и вовсе хороша. Уже остаюсь у тебя на ночь, подумать только!

Мы с самого начала решили, что будем высказывать друг другу все, что думаем, иначе нам не даст покоя чувство вины.

– А кто сказал, что в жизни бывает только одна настоящая любовь? – Зак высыпал чеснок на сковородку и принялся помешивать деревянной ложкой. Чеснок понемногу темнел и издавал пикантный аромат.

– Ладно, пусть не одна. Мы только порадуемся за тебя.

– Мы?

– Хорошо, я.

– А почему не «мы с Брин»?

Я замерла с бокалом вина у рта и ухмыльнулась.

– Вы ведь с ней часто общаетесь? – поддразнивал он меня.

– Каждый день делимся новостями. – Я слукавила: последний месяц мы с Брин почти не разговаривали, если не считать нескольких звонков и коротких сообщений. Она возилась сейчас с каким-то новым делом, и я не хотела ее отвлекать.

– Черт возьми! Купить, что ли, тебе подарок, чтобы было о чем посплетничать?

– Спасибо, и цветов достаточно. Вернемся лучше к нашим баранам: стало быть, тебе безразлично чужое мнение. Прекрасно. А как же я?

– Что – ты?

Я бросила на него выразительный взгляд.

– А, понял. – Он бросил в кастрюлю оливки с косточками и начал отделять свежие листья орегано от стебельков. – Боишься, что люди сочтут тебя беспринципной шлюхой.

– Зак! – От возмущения я поперхнулась вином.

– Признайся, я угадал?

– В общем-то да, хотя я бы предпочла, чтобы ты выбирал более мягкие выражения. Меня беспокоит именно это.

– Послушай... – Зак вытер руки полотенцем, подошел к столику, стоявшему посреди кухни, и взял меня за плечи. – Да, ты действительно была шлюхой. – Он пощекотал меня. – Очень трогательной и никем не понятой. А теперь я бегаю за тобой, высунув язык, а ты – ни в какую. – Он поцеловал меня в шею. – Я думаю, люди скажут, что ты наконец встретила нужного тебе парня.

Я посмотрела в окно: маленькие латунные фонарики отбрасывали на лужайку янтарные круги.

– Теперь ты – это настоящая ты, Джесси. – Зак повернул меня к себе. – Ты моя девушка. Девушка, о которой можно только мечтать, и к тому же чудесный друг. Если кто и вздумает что-то вякнуть, он будет иметь дело со мной. Пусть у этой истории будет счастливый конец. Ни один здравомыслящий человек нас не осудит. Договорились?

Я кивнула:

– По рукам.

У меня радостно забилось сердце: Зак впервые назвал меня своей девушкой. Понимаете, впервые.

– Ну вот и хорошо. – Зак вернулся к плите и полил жарящийся чеснок мадерой.

Я взяла поводок и отправилась с Хэппи на прогулку. От прогулок по голливудским холмам я сбросила несколько фунтов. «Настоящая я», – подумала я, отворяя дверь. Хэппи изо всех сил натягивал поводок и перебирал лапами, увлекая меня за собой. Жаль, что мне только сейчас удалось раскрыться по-настоящему. Скользнув взглядом по своему отражению в окне соседнего дома, я поняла, что вот она – истинная я.

Я никогда не питала страсти к собакам. В Боулдере псов было много, таких же диких и нечесаных, как их хозяева-хиппи. В последнее время у меня складывалось такое впечатление, будто все они переселились из Колорадо в Лос-Анджелес. Владельцы собак, насколько я могу судить, не слишком чистоплотны. Их машины, пальцы, одежда насквозь пропитаны запахом псины. В домах собачников повсюду шерсть; собаки пачкают обивку и грызут ножки стульев. Разумеется, к Сесил это не относилось: она обожала Хэппи, мыла и расчесывала его до блеска, повсюду таскала с собой, словно дорогущую дамскую сумочку. У меня до этого дело еще не дошло, но Хэппи стал одним из любимейших моих приобретений. Я гладила его, выгуливала, брала с собой, когда Тарин посылала меня куда-нибудь с поручением. И вот что удивительно: всем нашим поставщикам, от самого задрипанного мебельщика до знающего себе цену специалиста по вышивке, нравилось, когда их навещал Хэппи. Мои топики выдавали меня с головой: на них постоянно оседала шерсть. Но мне было плевать. Я даже покупала Хэппи его любимые куриные котлетки в специальной лавке для собак на Беверли-Хиллз. Ужасно глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Всякий раз, когда он, стуча коготками по плиточному полу, бежал ко мне, у меня сжималось сердце.

«Вот такой я себе нравлюсь», – решила я. Хэппи гавкнул на соседку, которая выезжала со двора на машине. Ей было примерно тридцать восемь, и выглядела она всегда удивительно подтянутой и аккуратной. Может, когда-нибудь и я такой стану. На заднем сиденье орал карапуз, пристегнутый к детскому креслу. Женщина помахала мне рукой. Я тоже помахала в ответ. Настоящая я – это девушка, которая улыбается соседям, ходит на званые вечера и угощается специально приготовленными блюдами. Девушка, у которой есть собака и которая за последний месяц купила три новых платья. (Чтобы их выбрать, мне пришлось поочередно представить себя кухней из нержавеющей стали, бассейном в стиле Голливуд-Ридженси и гостиной в тосканской вилле.) Я – это девушка, у которой в голосовой почте всегда есть сообщения, но которая еще не спала с оставившим их мужчиной. Никогда не думала, что можно получать столько удовольствия от отношений без секса. Я не боялась быть собой и наслаждалась каждым мгновением, проведенным с Заком, словно последним кусочком омара в ресторане на утесах мексиканского пляжа. Мой новый образ представлялся мне необычным и волнующим. Я и не предполагала, что во мне сокрыто такое.

Глава 17
Пришел, увидел, купил

– Эй, привет!

Брин стояла рядом со знаком «Условно продано» и энергично размахивала руками. Она решила купить домик на Маунт-Вашингтон, а деньги Сесил внесла в качестве первой выплаты по кредиту. Брин долго не раздумывала; даже мне не сообщила, когда подписывала купчую.

– Оставьте машину на подъездной дорожке, – крикнула она, указывая, где именно следует припарковаться.

– Ты только посмотри на нее, – сказала я Заку. – Ведет себя так, словно она здесь уже хозяйка.

Он рассмеялся:

– Заметь: это женщина, которая знает, чего хочет.

Дом был выполнен в средиземноморском стиле. Стены покрыты белым отделочным гипсом, по фасаду – огромное окно с чудесным видом, на полу – терракотовая плитка. Микрорайон, как и мой, располагался в холмистой местности. Судя по всему, здесь скоро развернут так называемое облагораживание. Но за Брин можно не волноваться – уж она-то всегда выберет верный путь. Эксцентричный вид соседних строений свидетельствовал о шизофренических причудах владельцев. Рядом с малиново-оранжевым богемным сооружением, похожим на обкуренного наркомана, примостился особнячок в стиле мисс Хэвишем[9]9
  Мисс Хэвишем – богатая эксцентричная вдова, персонаж романа Ч. Диккенса «Большие надежды».


[Закрыть], на двери которого висели пожухлые украшения к Четвертому июля. Через дорогу с любовью реставрировали прилизанное поместье в стиле Тюдоров. Я жутко переживала: сегодня Брин и Дэвид впервые увидят нас с Заком вместе. Она позвонила и как ни в чем не бывало пригласила нас на смотрины. Но вдруг мы не найдем общего языка? Прежде чем выйти из машины, я взволнованно стиснула руку Зака.

– Ух ты! – вырвалось у меня, едва я ступила на дорожку.

– Ну как? – откликнулась Брин. – Через тридцать дней этот дом будет нашим. При условии, что я останусь довольна контрактом.

– Понятно, – кивнула я.

– Привет, Зак! – Брин чмокнула его в щеку.

– Привет, – сказал он. – Прими мои поздравления.

– Спасибо. Давно не виделись. Ты чудесно выглядишь. Пойдемте, я вам все покажу.

Мы с Заком, держась за руки, зашли в дом.

– Вот это гостиная... – Брин умолкла и театрально присела, отклячив маленький зад. Удивительно, как только ее черная «почти что официальная» юбка не треснула по швам. Брин засеменила дальше. – А это кухня. Надеюсь, Зак обучит меня стряпать деликатесы. Заметьте: двойная раковина из нержавеющей стали.

Зак выпустил мою руку и заглянул в духовку: очевидно, решил оценить ее с точки зрения удобства приготовления пищи.

– Газ. Замечательно, – изрек он. Мы продолжили осмотр.

– Столовая – видите, очень официальный стиль.

– Красивая лепка, – похвалила я. Брин игриво прищелкнула пальцами.

– Благодарю!.. А вот здесь, – Брин вела нас по коридору, – хозяйская спальня и ванная комната – плитка просто ужас, на тебя вся надежда, Джесси. Видите – встроенные полочки. По-моему, просто прелесть, разве нет? А здесь у нас будет... – Она отворила дверь, и мы очутились в комнате чуть поменьше предыдущей, но тоже с ванной. – Детская.

Вот это сюрприз! Я думала, Брин скажет: «Домашний офис».

– Ты... ты что, ждешь ребенка? – спросила я.

– Черт возьми! – воскликнул Зак.

– Господи, нет! Просто мы обсуждали это с Дэвидом, и возможно... – Она пожала плечами и улыбнулась.

– Что ж, асиенда просто великолепна, – сказал Зак. – Думаю, вы здесь будете счастливы, ребята.

Брин кивнула и захлопала в ладоши.

– Знаю! – воскликнула она.

За окном хлопнула дверца машины.

– Наверное, Дэвид приехал, – сказала Брин. – Зак, иди поздоровайся с ним, а я покажу Джесси двор.

Я последовала за Брин на задний дворик, плавно спускавшийся вниз по отлогому холму. Два лимонных дерева наполняли воздух свежим цитрусовым ароматом.

– Здесь можно соорудить роскошный бассейн, – сказала я.

Брин кивнула.

С кухни доносились голоса мужчин: они обсуждали какие-то шкафы.

– У Дэвида руки чешутся заняться обустройством дома, – пояснила Брин. – А ведь мой компьютерный гений и гвоздь забить не может без того, чтобы не попасть по пальцу.

Я заглянула в окно: Дэвид в неизменных хлопчатобумажных брюках, кожаных туфлях и свеженькой белой футболке измерял шкафчик сантиметром, пристегивающимся к поясу.

– По-моему, ему нравится.

– Мы оба в восторге, – Брин примостилась на резном деревянном кресле, забытом предыдущими владельцами. – А тебе что, претит мысль, что я могу забеременеть?

– Что ты! – Я присела на стремянку. – Я стану тетей. Буду покупать малышу подарки, фотографировать дни рождения, водить его в зоопарк. Вы уже решили, когда начнете пробовать?

– Пока нет, но это произойдет в самое ближайшее время. А у тебя какие новости?

– Да так... – вздохнула я. – Считай, никаких. Почти все время провожу с Заком, но это ты и без того знаешь.

Брин поинтересовалась, как развиваются наши отношения.

– Хорошо, – ответила я. – Просто замечательно. Раньше у меня никогда не было парня в истинном понимании этого слова, так что сравнивать особо не с кем. Вчера, например, мы играли в теннис, и Зак помогал мне отрабатывать удары слева: посылал легкие подачи и целовал мячики, прежде чем ударить по ним ракеткой.

– Агах! – вздохнула Брин. – Что ж, очень трогательно.

– Даю – кивнула я. – Кстати, если хочешь знать, прошлой ночью мы наконец... гм... сделали это.

Я думала, Брин, как обычно, начнет расспрашивать. Мне не терпелось поделиться новостями. Мы занимались любовью несколько часов подряд. Зак был сама заботливость. Его ласки будили во мне горько-сладкие чувства: пожалуй, в прошлом у меня были чересчур заниженные требования к мужчинам. Вот только оргазма я так и не испытала. Раньше, когда мы с Заком просто дурачились, такое случалось. А в этот раз – какая-то мучительная игра в прятки: то мне казалось, что я уже на грани, а потом опять чувствовала подушку под шеей и то, как локоть Зака врезается мне в бок. Интересно, что думает на сей счет Брин? Нормально ли это? Может, мешает чувство вины? А может, я еще не привыкла, что мы с Заком любовники и меня гложет совесть? (Несмотря ни на что, после первого раза мы с Заком были так растроганы, что оба расплакались и заснули, всхлипывая, в объятиях друг друга.)

Но Брин не стала задавать вопросов, а просто сказала:

– Ну что ж, молодцы.

Я умолкла: такой реакции я никак не ожидала.

– Гм... Все прошло... неплохо, – сказала я и покосилась на нее, словно бы спрашивая: какая муха тебя укусила?

Брин вздохнула.

– Послушай, Джесси: вы занялись сексом. Чудесно, Рада за вас обоих. Но я недавно купила дом, ты не забыла? Это тоже событие.

В ее голосе слышался упрек.

– Ну что ты! – воскликнула я. – Прости, я вовсе не хотела похитить твои лавры. Просто...

– Забудь, проехали, – перебила она, поднялась и улыбнулась. Словно бы не замечала, что разговор зашел в тупик. – Пошли в дом: хочу обсудить с Дэвидом дату принятия окончательного решения.

Она повернулась к дому. Легонько потрепала меня по плечу и вошла внутрь. Я же так и осталась сидеть, где сидела, одинокая и обескураженная.