Текст книги "Последний штрих"

Глава 10
Да пребудут с вами вилки

Денек выдался беспокойный. Обойщик из Монтерей-парка обтянул два стула в стиле Людовика XVI льняной тканью лимонного цвета, в то время как Тарин просила обить их золотисто-оранжевой материей, и теперь требовал, чтобы мы оплатили их доставку. Об этом не могло быть и речи: я перепроверила договор и пришла к выводу, что ошибку допустил именно он. Вдобавок одна клиентка с Манхэттен-Бич ни с того ни с сего заартачилась и запретила нашему фотографу снимать свою недавно обставленную гостиную, хотя фотографии были нам нужны для портфолио. Это условие даже было прописано в контракте. Тарин расслаблялась в салоне красоты и весь день со мной не связывалась, если не считать следующего е-мейла:

«Всем сотрудникам: настала пора обратить внимание на наш внешний вид. Конечно, мы не модный бутик, однако неплохо бы приходить на работу в стильной одежде лос-анджелесского пошива, без катышков и приставших ниток. Предлагаю сегодня же вечером каждому заглянуть в свой шкаф и разделить всю одежду на две кучки: рабочая и для повседневной носки. Я и сама сегодня этим займусь!

Целую, обнимаю. Тарин».

Прочитав е-мейл, я посмотрела на себя в зеркало: на мне был обычный черный топик на бретельках (сегодня за завтраком я случайно капнула на него маргарином) и потертые старые джинсы. С чего это Тарин взяла, что стильная одежда лос-анджелесского пошива будет мне к лицу?

– А сюда можно поставить телевизор и DVD-плеер? – поинтересовалась клиентка. В этот момент зазвонил телефон. Я кинула взгляд на определитель номера: Брин! Клиентка рассматривала шкаф с выдвижными ящиками в стиле чиппендейл, изготовленный искусным мастером в начале XIX века.

– «Золотая клетка», пожалуйста, подождите, – сказала я в трубку и положила ее на плечо. – Нет, – ответила я клиентке. – Видите, здесь нет отверстий.

– О, дырки может просверлить мой муж! Я спрашиваю, достаточно ли он глубок?

– Нужно поговорить, – сообщила Брин.

– Конечно-конечно, минутку, – нарочито официальным тоном проговорила я в трубку, продолжая объяснять женщине; – Видите ли, этот шкаф скорее несет декоративную функцию. Это коллекционная мебель, понимаете ли.

– По-моему, то, что надо. – Клиентка постучала по задней стенке шкафа. – Мне нужен сантиметр.

– Мэй!

Мэй возникла из-за дивана, где она, стоя на коленях, пыталась вставить в розетку только что доставленную стеклянную лампу удивительно тонкой работы, вызывающую в памяти сахарную вату.

– Будь добра, помоги мисс... э-э...

– Миссис Катц.

– Да-да. Помоги миссис Катц обмерить шкаф.

– С радостью, – отозвалась Мэй, отряхивая колени. Ее прикид Тарин бы однозначно определила как пригодный только для повседневной носки на досуге: желтая трикотажная рубашка швами наружу, мини-юбка из джинсовой ткани, красные колготки и туфли-лодочки с невообразимо длинными носами. Волосы накануне вчерашнего выступления Мэй выкрасила в красный цвет. Должна сказать, я ни разу не слышала выступлений ее группы. Если бы я рискнула сочетать желтый с красным, то выглядела бы ходячей рекламой «Макдоналдса». А вот Мэй этот наряд очень даже шел. С каждым диким сочетанием она становилась все краше и интереснее.

Я удалилась на склад; последнее, что я слышала, был вопрос Мэй:

– А какой у вас телевизор, плоскоэкранный или плазменный?

– Так о чем ты хочешь мне сказать? – спросила я, перевернув какую-то коробку и усевшись на нее. На складе царил полный бардак и снова воняло дымом. Я уже устала повторять Мэй, чтобы курила на улице: для нее я по понятной причине не была авторитетом.

– Мы с Дэвидом вчера ужинали у Зака, – сказала Брин. – Он сам готовил.

– Что готовил?

– Какую-то хрень из устриц, но не в этом суть. Джесси, по-моему, это на тебя он запал.

Я расхохоталась.

– Брин, да ты, похоже, с ума сошла!

– Но и Дэвиду тоже так показалось.

– Правда?

– Правда.

Я перестала смеяться. Раз уж так считает сам Дэвид, победитель награды «Самый беспристрастный и наименее склонный к сплетням человек года», то тут что-то есть...

– Допустим. – Я засунула руку за коробки с тарелками и нащупала сумку Мэй: выложила она сигареты или нет? – Продолжай.

– Чаз и я играли во дворе с Хэппи. Мы бросали палку, а он нам ее приносил. А Дэвид с Заком мыли на кухне посуду...

– Значит, парень Лоры тоже там был?

– Не нужно принимать это близко к сердцу. Зак сейчас стремится уделить внимание как можно большему количеству знакомых. Как это, ни ужасно звучит, мне кажется, что он никогда не пользовался такой популярностью, как теперь, когда овдовел.

– Какая ты все-таки!..

– Я просто говорю, что думаю. Так вот: Дэвид рассказал Заку, что ты ходила с нами в кино и что я всячески пытаюсь устроить твою личную жизнь.

– Ты разве что не толкнула меня в объятия того типа за прилавком с закусками. – Я наконец нащупана сумку Мэй, достала сигарету, отворила дверь черного хода и вышла во внутренний дворик. Теперь в телефонной трубке что-то шуршало, но расслышать слова все же было можно. Я щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Для тебя же старалась. Так вот, Зак тоже думает, что тебе пора устраивать личную жизнь.

– Ну и что? – Я сняла с языка крошку табака. – Зак и в глаза бы мне сказал то же самое. И вообще он мне это частенько повторяет. – Это я, правда, малость загнула.

– Нет, не в этом де... Ты что, куришь?!

– Да нет же!

– А мне показалось, ты затягиваешься. Я снова вдохнула дым.

– Ничего подобного. Это я так дышу.

– Тогда извини. Короче, Зак назвал тебя симпатичной. Дэвид спросил: «Ты думаешь?», и тут повисла неловкая пауза, а потом пришла я, и Зак сменил тему.

Я оставила без внимания то, что Дэвид, по-видимому, не считает меня симпатичной, и сказала Брин, что это еще ничего не доказывает.

– Может, ты о чем-то умалчиваешь? – спросила она. – Конечно, пока мне остается только строить догадки, но...

– Что? Нет. Нет, нет, нет и еще раз нет. Я бы никогда не пошла на то, о чем ты думаешь. А если бы что и случилось, ты бы узнала первой.

– Ты могла бы...

– Но я бы не стала! Ни за что! – Я переместила трубку к другому уху. До меня донесся вопль Мэй «Черт!» и звон стекла. – О дьявол! Похоже, Мэй что-то грохнула. Пойду посмотрю.

– Так ты меня не обманываешь?

– Разумеется, нет. – Я потушила сигарету, завернула ее в салфетку и кинула в урну. – Между нами ничего не было. Я иногда обедаю с Заком, но он мне просто друг. Как и ты.

– Знаешь, если что, я бы тебя поняла.

– Угу.

– Нет, правда, Джесси. Я хочу, чтобы ты знала: если вы с Заком вдруг... то я бы не стала беситься.

– Хорошо-хорошо, я тебе верю.

Из соседней комнаты послышался голос Мэй:

– Джесси! Можно тебя на минутку?

– Брин, мне пора. Позже поговорим.

– Ладно. Прости меня. У меня совсем крыша съехала.

– Ну что ты! Я тебя очень люблю. Пока.

Я бросилась обратно в лавку и увидела, что хрупкая ножка новой лампы, напоминающей сахарную вату, разбита вдребезги.

– Можно сказать Тарин, что она разбилась во время транспортировки, – тихо, чтобы не услышала клиентка, проговорила Мэй. Миссис Катц в это время увлеченно обсуждала шкаф в стиле чиппендейл по телефону – не иначе как со своим мужем, готовым сверлить все без разбору.

Мэй подметала осколки и складывала их в коробку.

– Похоже, нам урежут зарплату, Мэй. – Я печально улыбнулась. – Но я тебя утешу: сегодня у нас на обед будут чизбургеры. За мой счет.

По дороге домой я купила упаковку из шести банок воды. Дома я стащила с кровати стеганое ватное одеяло, уселась на выгоревшем плетеном стуле, обычно стоявшем на крыльце, и укрыла колени одеялом. Свет включать не стала – хотелось посидеть в темноте.

Я зажгла сигарету – по дороге домой я купила целую упаковку. Первую затяжку можно было сравнить с инъекцией героина: я чувствовала, как вены у меня на шее медленно распрямляются. Но потом все пошло наперекосяк. Я жадно вдыхала дым, но не получала прежнего удовольствия. В последнее время всякий раз, зажигая сигарету, я мучилась мыслью, что это – чистое безумие. Как я смею сознательно подвергать свою жизнь опасности после того, что случилось с Сес? После таких размышлений я расстраивалась еще больше и тянулась за очередной сигаретой.

Я вполуха слушала болтовню парочек, которые входили и выходили из соседнего кафе. Интересно, что бы сказала Сесил, узнай она, что мы с Заком почти каждую неделю ужинаем вместе? Раньше мы почти никогда не встречались вдвоем. За последние девять лет мы и ломтика пиццы вместе не съели без Сес, не имея на то действительно веских причин. После смерти Сесил Брин взяла на себя роль мамочки Зака. А вдруг Брин просто решила заняться сводничеством? Все может быть.

С другой стороны, мы с Заком всегда питали друг к другу теплые чувства. Однажды на студенческом барбекю он заступился за меня, когда мой тогдашний парень, желая уединиться со мной в укромном месте, проронил, что, по слухам, я «готова ложиться подо всех без разбору». Не успел он закончить фразу, как Зак схватил его за руку и потащил к двери. Я слышала, как, прежде чем выставить подонка на улицу, он пригрозил:

– Еще одно слово, и ты у меня получишь, говнюк!

Я стояла в дверях и наблюдала за этой сценой. Больше всего меня удивило и смутило то, что Зак назвал его «говнюком».

– Эй, Джесси, знаешь, кто меня заколебал? – спросил Зак, вернувшись обратно и вытирая руки о джинсы.

Я покачала головой.

Он протянул мне пиво и положил руку на плечо.

– Этот урод.

Теперь мы с Заком сблизились без всяких на то причин. Я снова затянулась и почувствовала, что начинаю злиться. «Что это вдруг на них нашло? – подумала я. – Из-за того, что мы с Заком друзья, все думают, будто между нами что-то есть». Да, мы с Заком единственные свободные люди в нашей компании, но это еще ничего не значит.

Постойте-ка – у Зака же теперь никого нет! Меня как кирпичом по голове ударили. Я, конечно, знала, что Сесил уже не вернуть, но только сейчас я поняла, что из этого следует: ведь Зак свободен. Точно так же, как и я.

Лиззи Биггенз, звездная клиентка, которую Тарин заполучила благодаря мне, была крупной блондинкой лет сорока двух, обладательницей пышного бюста, который она называла «мои двойняшки». Ей нравились костюмы от Дольче и Габбаны, сигареты, новомодный комплекс упражнений пилатес и деньги. Больше, насколько я могла судить, ее ничего не интересовало. Ее дом примостился на самом краю отвесных скал. Поднимаясь по вымощенной плиткой тропинке, я дивилась на архитектуру. Дом Биггенз был словно высечен из скалы: ярусы геометрической формы из камня и стекла смотрелись на редкость органично. Добравшись до первой лестничной площадки, я переместила каменного будду на другое бедро – одно он мне уже отдавил. Тарин не пожелала отправить скульптуру с курьером – учитывая ее вес, пришлось бы выложить не меньше восьмидесяти долларов. Посему транспортировка этого просветленного создания была поручена мне. Осилив второй лестничный пролет, я остановилась передохнуть рядом с огромным цветущим кактусом. Мясистые кактусы, расставленные вдоль лестницы, смахивали на бесстрастных зеленых пришельцев. Моя драгоценная ноша весила целую тонну.

Я постучала в дверь. Мне открыла главная ассистентка Лиззи (всего у нее было две помощницы). На девушке была золотистая футболка с граффити, как у статистки из музыкального клипа в стиле рэп, и черные наушники, придававшие ей сходство с оператором из звукозаписывающей компании «Тайм лайф». Она приложила к губам указательный палец, призывая к молчанию, и жестом пригласила меня пройти во внутренний двор.

– А вот и мой дружок будда! – воскликнула Лиззи, завидев меня. Двор выходил на отвесный каньон, поросший перечными деревьями. – Сразу чувствуется, какой он старинный. – Она положила руку на живот статуи, словно та вынашивала хорошую карму. Лиззи упорно не замечала, что я изо всех сил стараюсь удержать будду и не потерять при этом равновесия. – Чертовски тяжелый, наверное. – Она отвернулась и зажгла сигарету.

Я выдавила из себя улыбку и поставила будду на тиковый обеденный столик.

– Не сюда, – остановила меня Лиззи. На ней был фирменный костюм, но туфли она скинула – они валялись на бамбуковой циновке. На ее лице совсем не было косметики, отчего оно казалось осунувшимся. Может, Лиззи выглядела бы лучше, не будь на ней делового костюма. – Сейчас покажу, где я хочу его пристроить.

– Да-да, – сказала я. – Простите.

Мне постоянно хотелось извиниться перед Лиззи Биг-генз.

Я последовала за путеводным дымом ее сигареты, с трудом подавляя искушение закурить. Мы миновали ряд комнат, обставленных главным образом по моим эскизам. В столовой стояла вычурная зеркальная этажерка (я сама ее выбирала), украшенная двумя массивными вазочками из ярко-оранжевого коралла, которые я разыскала и притащила Тарин в тайной надежде, что она их одобрит. Это я придумала сочетать корявые, аляповатые предметы интерьера с достаточно формальным шкафом – если бы у меня хватило смелости открыть собственный магазин, подобные сочетания несочетаемого стали бы моей фирменной маркой. Я улыбнулась, увидев, что Лиззи воспользовалась моей идеей, хотя она и не могла знать, что задумка принадлежит мне.

– Мой спортзал, – произнесла Лиззи и распахнула двери с матовыми стеклами. Моему взгляду предстала комната, которую я раньше никогда не видела. Вдоль стены протянулась шведская стенка. На полу – мяч для балансирования, тренажер и коврики для занятий йогой. Но интереснее всего был открывавшийся из комнаты вид: сквозь стену из цельного стекла были видны деревья и небо.

– Чудесное место, – сказала я и хотела было шагнуть в комнату.

– Сними ботинки! – гаркнула Лиззи.

– Простите. – Растерявшись, я протянула Лиззи будду и нагнулась, чтобы развязать шнурки. Когда я снова забирала статую, то заметила, что на лице у Лиззи застыло озадаченное выражение. – Куда вы хотите его поставить? – спросила я.

– Перед восточным окном. – Лиззи подошла к облюбованному месту и остановилась. – В ноябре мы собираемся устроить здесь фотосессию, – пояснила она, в то время как я согнулась и опустила будду на пол. – Модный журнал хочет написать статью о том, что помогает поддерживать форму голливудским звездам. – Она с минуту помолчала. – Лично я скучаю по тому золотому времени, когда понятие «поддерживать себя в тонусе» предполагало четыре дозы героина в день и случайный секс вместо обеда.

Я не знала, смеяться или нет, и на всякий случай решила воздержаться.

– Съемки должны быть удачными, – сказала я.

– Надеюсь, – кивнула она. – А теперь скажи мне, что ты думаешь на самом деле.

Я удивленно взглянула на Лиззи: раньше она никогда не интересовалась моим мнением. В мои обязанности входило лишь выбрасывать коробки и упаковочный пенопласт. Я оглядела простенькую комнату – если бы не открывшаяся панорама, она вполне сошла бы за среднестатистический зал для занятий йогой, – и честно сказала, что комнате не хватает индивидуальности.

– Я бы начала с освещения. Это самый быстрый и эффективный способ облагородить помещение.

И добавила, что у нас в магазине есть фонарики в китайском стиле, которые были бы здесь очень к месту. Лиззи передернула плечами, как бы соглашаясь со мной.

– Окна никак не оформлены, – продолжала я. – Но это не страшно. В самом деле, зачем портить вид? Но если здесь будет проходить съемка... Думаю, было бы неплохо привнести окружающую природу и в зал. Улавливаете, о чем я?

– Не совсем. – Лиззи повернулась ко мне спиной и уставилась на каньон. Пепел с ее сигареты сыпался в чашку с чаем.

Я объяснила, что у меня есть знакомая, ландшафтный дизайнер, которая изготовляет замечательные декоративные кадки как для сада, так и для помещений. Она использует современные емкости с геометрическим рисунком, но выбирает мягкие, землистые тона.

– Знаете, она разработала дизайн огромной кадки для моей подруги, которая работает в юридической фирме, и получилась такая красотища, просто обалдеть. Хорошо бы составить композицию из ваших необычных кактусов, а в центре посадить будду. Тогда он гармонировал бы с природой, а журналы это любят. Может, фото вашего спортзала даже поместили бы на развороте.

– Алтарь в пустыне, – проговорила Лиззи и посмотрела на меня так, словно в первый раз увидела.

– Почему бы и нет? – спросила я и сама испугалась своей смелости: узнай Тарин, как я разговариваю с Лиззи, она бы с меня голову сняла.

– Идея мне нравится. – Лиззи уронила сигарету в чашку. Сигарета зашипела. – Но больше тысячи я за декоративную кадку платить не буду. Подумай, где ее лучше поставить; договорись о цене; оставшиеся деньги пойдут тебе. Все должно быть готово к седьмому ноября.

Я не успела даже согласиться, а Лиззи уже повернулась и жестом приказала мне следовать за ней. Я поспешно засеменила следом. Когда мы подошли к двери, она смерила меня взглядом.

– Ты забыла обуться. – С этими словами она удалилась. Я надела спортивные туфли и отправилась восвояси.

– У меня родилась замечательная идея! – сообщила Брин.

– Да ну? – Зажав мобильник между плечом и ухом, я пыталась закрыть окно машины, чтобы лучше слышать. Я ездила на ветхой развалюхе «бронко», единственном авто в Лос-Анджелесе, у которого окна не были снабжены приводом. Я не спешила избавиться от этого грузовичка лишь потому, что на нем было очень удобно возить мебель с толкучки. Я возвращалась от Биггенз и думала об обещанных мне деньгах. Нужно послать Тарин е-мейл. Только бы она позволила мне взяться за это дело!

– Зак как-то вскользь упомянул, что вы с ним ужинаете вместе по субботам. Нас с Дэвидом он тоже хочет пригласить, если ты не против. Обещает приготовить что-то особенное.

– Что ж, здорово, – откликнулась я. Окно никак не желало закрываться, и это меня бесило. Одной рукой я тянула стекло вверх, а другой крутила баранку, стараясь при этом не выронить сотовый.

– И вот еще: к нам в город приехала одна моя подруга из Сан-Франциско.

Я оставила стекло в покое.

– Какая еще подруга?

– Джулия.

Свернув на бульвар Сансет, я стала соображать, кто бы это мог быть. Не помню я никакой Джулии... Погодите-ка... Ах да, Джулия О'Малия, с которой Брин получала юридическое образование. Белокурые волосы. Осиная талия. Веснушки. Родом из... как же называется этот город? Ага, вспомнила: Пасадена.

– В общем, – продолжала Брин, – я спросила, можно ли привести ее с собой, и Зак не против, но тогда странный расклад получается: три девушки и два парня. Дэвид предложил позвать своего друга Итана. Я тебе о нем рассказывала: он занимается разработкой компьютерных игр. Классный такой парень.

– Ясно, – сказала я. Очевидно, меня пытаются сосватать с очередным болваном, нуда ладно. Лишь бы Брин была счастлива. – Если Зак не против, то я тоже не возражаю.

– Ну и прекрасно. Значит, по рукам. Все, что от тебя требуется, – это явиться вовремя.

– Заметано, – сказала я.

– Да, Джесс, и еще...

– Что?

– Извини за вчерашний разговор. Ну, о том, что ты нравишься Заку. Я должна была сообщить тебе это как-нибудь поделикатнее...

– Это такая мелочь, – перебила я, – по сравнению с тем, что нам пришлось пережить.

– Спасибо. И надень, пожалуйста, свое зеленое платье. Ну, то, что с открытой спиной.

Я возразила: мол, не чересчур ли вычурно для ужина с друзьями?

– Бред какой! – воскликнула Брин. – Ты в нем просто великолепна.

Вечером, роясь в Интернете в поисках фоток традиционных буддийских алтарей, я вспоминала слова Брин о том, что это на меня Зак запал. Ее извинения ничуть меня не обманули. Я успела неплохо ее изучить и пони мала: она боится того, что мы с Заком сблизимся, и хо чет подыскать мне и Заку других, более подходящих партнеров. Ну и пусть. Брин любит контролировать каждый шаг своих друзей: она свято верит, будто лучше знает, что им нужно. А вдруг Зак в эту субботу начнет kiмне приставать? Я фыркнула и потянулась к принтеру Глупо даже думать, что Зак станет домогаться лучше! подруги своей покойной жены. Через несколько минут когда я выключала настольную лампу, я все еще продолжала посмеиваться.

Вечером в субботу я подходила по дорожке к дому Зак, в своем зеленом платье. По спине у меня ползали мурашки. В доме уже шла оживленная беседа.

– Господи, до чего же забавно! – произнес смутно знакомый мне голос. Затем послышался звук пробки, извлекаемой из бутылки. – М-м... обожаю сортовые фруктовые вина.

Голос явно принадлежал женщине. Я постучала в дверь. Мне открыл Зак. На нем был передник с надписью: «Кошка – один из видов белого мяса»

– Что ты имеешь против кошек? – спросила я, протягивая ему бутылку вина.

– Мы их ненавидим! Правда, Хэппи?

Пес залаял и завертелся волчком, да так быстро, что его коричневые и белые пятна слились в одно.

Зак чмокнул меня в щеку. Прядка волос упала ему на лоб, защекотала мой висок. Я последовала за Заком на кухню, ожидая увидеть там Брин, Дэвида и злосчастного Итана, но там сидела просто Джулия. ««Просто Джулия», – подумала я. – Похоже на название плохой комедии положений».

– Ты Джесси, верно? – спросила она, откинув волосы с лица тыльной стороной ладони.

Джулия была такой, какой я ее помнила: стройная симпатичная блондинка. Она напоминала модель из магазина модной одежды «Джей Кру». У нее были ровные, крупные, белые зубы и голубые глаза, в которых читалось следующее: «Может, я и красавица, но ума мне тоже не занимать». Она окинула меня взглядом с головы до ног.

– Только посмотрите на нее! – воскликнула она, вытирая руки полотенцем. – Я бы тоже могла так разодеться, но я девушка простая и удобнее себя чувствую в футболке и джинсах.

– Если не считать вот этого. – Я с улыбкой указала на ее фартук. На нем было написано: «Вкуснятина на гриле».

– А! – рассмеялась она. – Это передник Зака. Правда, забавный?

– Забавнее некуда.

– Пожала бы я тебе руку, только я вся измазалась в курином жире.

Джулия махнула рукой в сторону сырой куриной тушки, лежавшей на разделочной доске. На столе рядом со стаканом вина стояла большая бутыль фирменной минералки. И бутылка, и стакан были обернуты бумажными полотенцами. Джулия пшикнула себе в рот водой из брызгалки.

– Тебе помочь? – спросила я.

На крючке висел еще один фартук с надписью «Да пребудут с вами вилки». Как-то, несколько лет назад, Зак окончил поварские курсы в Париже, и с тех пор ему вечно дарят прикольные передники. Мне вдруг захотелось надеть этот фартук. Очень-очень.

– Даже близко к еде не подходи, – заявил Зак, вынимая нож из колоды для рубки мяса. – Помнишь, как мы однажды отправились кататься на сноуборде и ты решила приготовить тосты по-французски?

– Что, плохо вышло? – спросила Джулия.

– Бурда с привкусом кленового сиропа. – Зак подмигнул мне. – Ты лучше присаживайся, чувствуй себя как дома. Вот тебе вино. – Он протянул мне хрустальный бокал, который я сразу узнала: из таких мы пили на их свадьбе с Сесил. – И орешки погрызи.

Я села и послушно принялась жевать фисташки, в то время как Зак обучал Джулию готовить курицу. Он объяснял, что главный кулинарный секрет заключается в том, чтобы просунуть под шкурку масло с чесноком: тогда мясо пропитается его ароматом.

– Я люблю готовить, – заявила Джулия, – но куда мне до тебя!

– Ты готовишь? – удивился Зак.

– А куда подевались Брин с Дэвидом? – перебила их я.

– Они звонили несколько минут назад, сказали, что опаздывают, – ответил Зак.

– Я остановилась у родителей, и мы решили, что будет лучше, если я приеду на собственной машине. – Джулия улыбнулась. – Прелестный хрусталь, правда? – прибавила она, кивнув на свой бокал. – Обожаю хрусталь от Тиффани.

«По тебе заметно», – подумала я, стараясь не смотреть на нее испепеляющим взглядом.

Пока Зак занимался приготовлением какого-то месива – при этом яйца он разбивал одной рукой, – я взяла свой бокал и отправилась в гостиную. В стерео звучал голос Эллы Фитцджеральд, горели свечи. Мой взгляд упал на одну из фотографий в рамках, что стояли на каминной палке, снятую на помолвке, примерно за полгода до смерти Сесил. На фото она смеялась, запрокинув голову. Белокурые волосы ниспадали ей на плечи. Свежевыбритый Зак что-то нашептывал ей на ухо. «Тогда он был стройнее», – подумала я. Интересно, заметила ли Джулия снимки? Почувствовала ли она то, что Сесил повсюду? Эти диванные подушки мы с Брин подарили ей на Рождество несколько лет назад. На пристенном столике стояли два серебряных подсвечника – свадебный подарок Генри и Хамира. Уже после смерти Сесил были присланы запоздалые подарки из модного магазина «Блумингдейл», и Зак оставил их себе: он просто не знал, что еще с ними делать. Обрывки упаковочного пенопласта еще долго валялись по всему дому. Я окинула взглядом комнату и подумала: «Как смеет эта курица разгуливать здесь с видом хозяйки? Нацепила его фартук (в это время из кухни донеслись заливистый смех и возглас: «Боже, я никогда этого раньше не делала!») и пьет из свадебного хрустального бокала Сесил». Я сама удивилась своим чувствам: когда я поняла, что замышляет Брин, то особо не возражала. Но теперь, заслышав радостный смех «просто Джулии», я едва не ворвалась в кухню с воплем: «Эй, ты! Ты хоть понимаешь, что этот красавчик, на которого ты положила глаз, десять месяцев назад потерял жену? Почему ты ведешь себя так, словно это ремейк фильма «Холостяк»?» Я слышала, как Зак сказал:

– А теперь завяжи веревочку... Поздравляю, ты связала ножки и крылышки своей первой жареной курице!

И тогда я поняла: он и есть холостяк, – по крайней мере сегодня вечером. И она, если можно так выразиться, подцепила его на крючок.

Я не знала, что мне теперь и думать.

Услышав, что к дому подходят Брин и Дэвид, я распахнула дверь: мне вдруг захотелось взглянуть на обещанного Итана. Но никакого Итана с ними не было.

– Привет! – Брин обняла меня за шею. – Ты выглядишь просто потрясающе! Правда, милый?

– Действительно, потрясающе, – отозвался Дэвид. Он чмокнул меня в щеку и отправился на кухню.

– Послушай, приятель, – сказал он Заку, – Итан прийти не смог.

Я вопросительно взглянула на Брин: как все это понимать?

– Извини, – бросила она. – У него сегодня ужин с какими-то важными клиентами. Ненавижу мужиков.

– А Зак ненавидит кошек, – ляпнула я ни к селу ни к городу.

– Брин! – На пороге появилась Джулия и бросилась подруге в объятия, стряхивая с рук капельки воды. – Боже, ты выглядишь просто великолепно! Ты что, похудела?

– Да нет, а вот ты и вправду выглядишь обалденно! А руки-то, руки! Какие мускулы! Дэвид, скажи, она потрясно выглядит!

– Сегодня все выглядят потрясно, – отозвался тот из кухни, открывая банку пива.

– Я опять участвую в марафоне, – сказала Джулия, поднесла бутылку с водой ко рту и пшикнула. – Нужно следить за тем, чтобы организм не терял влагу. Это самое главное.

На столе было столько съестного, что вино пришлось пристроить на разделочный столик, а хлеб – на подоконник. Все блюда были отменно приготовлены. Приправа из уксуса с шампанским приятно покусывала язык; жареная курица, обильно приправленная маслом и чесноком, таяла во рту; каша из кукурузной муки и жареных каштанов была куда вкуснее привычных кукурузных хлебцев. Беседа сверкала остроумием, но все мои мысли вертелись вокруг моего нелепого прикида: платье из зеленого шелка подошло бы почетной гостье, но уж никак не такой, как я. Я вполуха слушала, как Брин с Дэвидом описывают понравившийся им дом.

– Представляете, шестьсот футов красного дерева, – говорила Брин. – Аиз ванной виден знаке надписью «Голливуд» и видно Гриффитскую обсерваторию.

– Да, приятно любоваться всем этим, сидя на унитазе, – изрек Дэвид. Брин игриво закатила глаза. Они были счастливы.

Гостей рассаживала Брин. Джулию она усадила рядом с Заком, Дэвид и сама она сели напротив, а меня приткнули с краю. Что ж, знакомый расклад: я всегда сидела через стул от ближайшего мужчины. Всякий раз, обращаясь к Джулии, Зак наклонял голову, чтобы лучше слышать, что она говорит. Он уложил волосы каким-то гелем, и они топорщились на макушке. Интересно, заметила ли это Джулия? Если и заметила, то ей было плевать. Зак был сама любезность: подливал ей вино в бокал, смеялся над ее шутками. Он даже налил ей воды в бутылку с пшикалкой из кулера, стоявшего рядом с раковиной. Брин, похоже, была довольна: все шло, как она задумала. Дэвид делал вид, что ничего не замечает.

– Давайте сыграем в какую-нибудь игру, – предложил Зак.

Ужин был съеден, и я помогала Брин убирать со стола.

– Обожаю игры! – воскликнула Джулия и захлопала в ладоши. – А во что будем играть?

– В «знаменитости»? – предложил Дэвид. Все с радостью согласились.

– Чур, я с тобой в одной команде. – Джулия положила руку Заку на плечо и продержала ее там чуть дольше, чем требовалось. До сих пор Брин наблюдала за развитием их отношений с самодовольной миной, но теперь она схватила тарелку и с грохотом опустила ее в раковину. Наверное, тоже решила, что Джулия чересчур уж прыткая.

Зак предложил нам с Брин составить вторую пару.

– А Дэвида мы возьмем к себе, – сказал он. – От него все равно никакого проку.

– Да пошел ты!.. – буркнул Дэвид. Все рассмеялись.

У нас с Брин получилась на редкость слаженная команда. Она втянула щеки, изобразила рубящий удар и выкрикнула:

– Ки-йя!

– Ума Турман! – уверенно воскликнула я. Я говорила:

– Я веду радиошоу и противно гнусавлю. Она тут же угадывала:

– Айра Гласе!

У Зака и Джулии дела шли похуже. Она не смогла угадать Курта Кобейна, Эвана Макгрегора и Кондолизу Райе. Дэвид вообще распознал только мистера Хэнки, да и то лишь потому, что фанател от мультсериала «Саут-парк».

– Ладно, сдаюсь, – заявил Дэвид, после того как мы разбили их в пух и прах в добавочном раунде. – Брин, не пора ли?

– Да, я уже устала. – Брин поднялась и потянулась. – Проводить тебя до машины, Джесси?

Все уставились на меня.

– Что? Ах да, конечно, вот только сумочку захвачу...

– Посиди еще, выпей стаканчик вина, – предложил Зак. Джулия нахмурилась.

– Поздно уже, – сказала я.

– Всего-навсего четверть двенадцатого, Золушка, – улыбнулся Зак. – Пусть эти зануды сваливают, если им так хочется, а мы втроем прикончим оставшуюся бутылку.

Брин хмыкнула. Поняла наконец-то, что ее затея грозит поставить нас в неловкое положение. Я бросила на нее вопросительный взгляд, как бы советуясь, что мне делать?

Она поспешно ответила:

– Что ж, оставайся. Желаю тебе оттянуться. Мы уже старички, женатики. Не забудь завтра звякнуть.

– Судья произнесла свое последнее слово, дело объявляется закрытым. – Зак указал на меня. Похоже, он хватил лишнего. – Ты остаешься, и точка.

И я осталась.

– Чем займемся? – спросил Зак после того, как ушли Брин с Дэвидом. Он снова подлил Джулии вина.

«Как насчет секса втроем?» – хотела съязвить я, но сдержалась.

Джулия плюхнулась на диван, пригубила вино и радостно заявила: