Текст книги "Мертвая авеню"

Глава 13. «Адреналин»

Она не знала, в чем причина ее одиночества. Она могла выразить это только словами: «Это не тот мир, на который я надеялась».

Айн Рэнд

Эйприл

Мое утро началось с ледяного душа.

– Папа! – возмутилась я и подскочила на постели.

Отец часто будил меня именно таким образом, если я не хотела вставать – просто выливал кружку холодной воды мне на лицо, и я сразу же становилась такой бодрой, будто бы уже давно проснулась и даже успела сделать зарядку.

Сейчас было то же самое, только вот когда я подняла голову, то обнаружила, что надо мной стоял вовсе не отец. Я поймала на себе строгий взгляд Феникса.

– Подъем! – скомандовал он повелительным тоном, и я сразу же ощетинилась.

– Тебе действительно необходимо будить меня так, чтобы я заработала себе пневмонию? – я встала мятежом.

Против отца я ничего не могла сделать, но Фениксу я уж точно не позволю мной командовать и так с собой обращаться.

– У тебя есть десять минут на сборы, – холодно парировал он, игнорируя мои слова, и удалился.

Я протерла глаза и огляделась. Вчера нас отвели сюда сразу после ланча: это большая комната с низкими потолками, заставленная доброй дюжиной коек, к каждой из которых была приставлена маленькая тумбочка с двумя ящиками, и освещаемая старыми люминесцентными светильниками. Холодные шершавые стены, покрытые серой краской, напоминали о том, что жизнь здесь сахаром ни одному из нас не покажется. Справа от меня стояла койка Сьюзан, за ней – кровать Мии, а я спала у стены, – неважно, какой холодной она была, в углу в любом случае я чувствовала себя уютнее.

– С добрым утром! – поприветствовала меня Сьюзан с широкой улыбкой на лице, зашнуровывая свои сапоги.

Она уже успела расчесаться и накраситься, а я была похожа на взъерошенную версию домовенка Кузьки. Более того – если у всех беженцев были рюкзаки, набитые всем необходимым, то мои вещи остались дома.

– Ты не одолжишь мне расческу? – я с надеждой смотрела на нее, подобно потерянному щенку.

– Конечно. Лови! – отозвалась Сьюзан и бросила расческу на мою койку. Я ответила ей благодарной улыбкой. – А, и еще кое-что, – вспомнила она и указала прямо на пол перед моей кроватью. – Это всем принесли сегодня утром. Примерь.

Я посмотрела туда, куда указала Сью, и обнаружила высокие армейские сапоги черного цвета. Наскоро расчесав волосы, я свесила ноги вниз, быстро влезла в обувь и встала, когда поняла, что чувствовала себя в них вполне комфортно.

– Сидят как влитые! – обрадовалась Сьюзан и от восторга захлопала в ладоши. Я бросила на нее негодующий взгляд, и та сдалась. – Ладно, ладно! Я поменяла твои сапоги на мои, потому что последние оказались слишком тесными. А твои мне идеально подошли, и я переживала, что тебе не подойдут мои.

– Слишком много «твои-мои», – я издала смешок и ободряюще улыбнулась девушке.

Если бы на месте Сьюзан был кто-то другой, я бы разозлилась, но она умела преподнести все так, что мне даже стало весело от того факта, что она поменяла сапоги без моего согласия.

Я не приняла душ вчера вечером, – все мои средства гигиены остались дома, но, к счастью, бежать за ними домой не придется, ведь уборщица пообещала принести всем нам по комплекту, куда входили: щетка, мочалка, зубная паста и шампунь, – поэтому так и не переоделась в комбинезон и спала в своей одежде. Глянув на свою тумбочку, я заметила на ней принадлежности для водных процедур и, немедленно схватив их вместе с комбинезоном, потопала в женскую душевую, где, быстро приняв водные процедуры, переоделась в чистую одежду.

В последний раз взглянув на себя в зеркало, я уже собиралась выйти «в свет», но дорогу мне преградила мужская фигура. У меня вытянулось лицо, когда я встретилась с его глазами. С его вдумчивыми глазами цвета морской волны.

Феникс стоял в дверном проеме, по-хозяйски уперев руку в стену, тем самым блокируя мне выход. Я попыталась прочитать на его лице хотя бы одну эмоцию, но оно было бесстрастно. Сколько времени я проторчала в душе? Пятнадцать минут? Двадцать? А он дал мне всего десять. Я проштрафилась.

– А где все? – я принялась строить из себя дурочку, надеясь, что он поведется.

– Эйприл, – губы Феникса скривились в театральной улыбке, и я заметила, что меня радовал тот факт, что он запомнил мое имя. – Ты очень плохая актриса, – он медленно покачал головой, не разрывая зрительного контакта со мной. – Ты же не думала, что я поверю, будто бы ты и впрямь ничего не понимаешь? Мы оба знаем, что тебе известно, что у нас запланировано по утрам.

Я чувствовала, как быстро бьется мое сердце.

– Да, знаю, – с вызовом посмотрела на него я. Да, он мой командир, но я вовсе не хотела, чтобы он меня отчитывал. Для моего отца ругать меня по всякому поводу было в порядке вещей, но с ним я была бессильна, а вот отношение Феникса к себе все еще могла изменить. – Просто задержалась в душе, – я старалась говорить небрежно, будто это не имело ровным счетом никакого значения, но живот у меня стянулся тугим узлом от того, что я сильно нервничала. – Мы можем идти?

– Конечно, – кивнул Феникс с той же деланной улыбкой. – Но если такое еще раз повторится, обещаю, я зайду прямо к тебе в кабинку и вытащу на улицу в чем есть.

Брови, наверное, закрыли половину моих глаз, когда я нахмурилась, пытаясь таким видом напугать своего командира, но выглядела я, должно быть, нелепо, потому что он хохотнул и дал мне пройти.

***

Минуты, проведенные в пути, когда мы с Фениксом шли на улицу по узким коридорам, казалось, растянулись на часы. Холодно, влажно, жутко! Кому пришло в голову поселить Иммунных именно здесь? У нас есть иммунитет от Капсулы, но не от гайморита.

Нет, я заработаю здесь воспаление легких, что еще хуже!

Мы прошли через какой-то просторный зал, напоминающий вход в отель, и оказались на улице, где ждали остальные. Стоило нам появиться снаружи, как я услышала чьи-то раздраженные: «ну наконец-то!», «неужели!», «почему так долго?!» и прочее. Сьюзан, похоже, уже в конец окочурилась – девушка вжалась в тело Квентина, а тот обнимал ее руками. Интересно, намного им стало теплее?

Феникс скомандовал, и все побежали. Впереди бежал, разумеется, он собственной персоной, потом еще тринадцать человек, среди которых были Сью и Квентин, а я замыкала хвост. Бежать сзади не так уж и плохо – никто не видит твоего задумчивого лица и не знает, что ты «на своей волне». Вместо того, чтобы сосредоточиться на беге, я размышляла на тему, какая отличная пара вышла бы из Сьюзан и Квентина. Может, они уже вместе? Надо как-нибудь невзначай спросить.

Мы сворачивали то туда, то сюда, что даже я сама запуталась, где мы находились, а ведь жила в Нью-Йорке сколько себя помнила. У Феникса была какая-то карта, по которой он ориентировался?

У меня горели мышцы, и было ощущение, будто из легких выпустили весь воздух. Я дышала ртом, и потому у меня закололо бок. Бежать больше не было сил. Я заметила, что кроме меня, так же паршиво было только Бобу, и окончательно сдулась. Они все были подготовлены намного лучше меня. Только сейчас я стала понимать, как важны были тренировки. Отец заставлял меня, но я всеми силами старалась откосить. И у меня получалось.

Зато бегать теперь не получалось.

Я остановилась и согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Колени тряслись. Я никогда еще так не бегала. Толстой я не была, но у меня отсутствовали мышцы – выглядело это иногда так, будто я больна анорексией, – и сейчас я чувствовала их везде, даже в тех местах, где, как я думала до этого момента, их нет.

Группа все дальше отдалялась от меня, а я не могла даже пары шагов сделать.

– Что с тобой? – раздался справа от меня мужской голос.

Я подняла глаза и обнаружила Феникса рядом с собой. Ну, конечно.

– Откуда… – я так запыхалась, что у меня не получалось даже нормально говорить. – ты… взялся? – я смотрела на него.

Не представляю, как ужасно перекошено было мое лицо, но мне было все равно. Тогда я просто хотела упасть на землю и поспать.

– Заметил, что ты отстала, и вернулся за тобой, – пояснил Феникс. Он выглядел обеспокоенным, но я была слишком уставшей, чтобы принимать это на свой счет. – Нельзя так резко останавливаться. Сначала нужно переходить на шаг, – зачем-то он начал забивать мне этим голову.

Можно подумать, я этого не знала! Родители без конца говорили мне об этом.

Феникс наклонился ко мне, и ровно в этот момент из кармана его комбинезона вывалилось что-то зеленое, громко звякнуло об асфальт и покатилось к моим ногам. Я в недоумении уставилась на неизвестный предмет. Это был камень. Зеленый, ближе к изумрудному цвету, гладкий камень с мелкими темными узорами.

Похож на малахит.

– Что это? – я подняла малахит с земли и в негодовании покосилась на Феникса.

– Ничего, – отрезал он и грубо выхватил камень у меня из рук.

Его лицо похолодело, и по глазам я поняла, что Феникс снова замкнулся в своей скорлупе.

– В чем дело? – я требовала ответа.

Мне казалось, если смотреть на человека таким убийственным взглядом, каким я сейчас наградила Феникса, он расколется.

Но Феникс и не думал колоться. Он небрежно обхватил рукой мое тонкое запястье и потащил за собой.

***

Пешком до Штаба мы дошли где-то за тридцать минут. К тому времени как раз подошло время завтракать. Мы не стали заходить в комнату, а прямиком направились в столовую, где застали следующую картину.

В столовой пока были только наши, но и в одиночку эти тринадцать человек сумели навести здесь шумиху. Боб и Кристоф сцепились на полу, Квентин пытался их разнять, Сьюзан ругалась и просила прекратить драку, а остальные – кроме Мии, что сидела и спокойно завтракала за столом, будто бы вокруг ничего не происходило, и Евы, что с круглыми глазами сидела рядом с ней, прикрыв рот ладонью, – разделились на две команды: одни скандировали имя «Кристоф», а другие болели за Боба.

Феникс решительно направился в центр толпы, чтобы помочь Квентину разнять дерущихся, когда все притихли. Сначала я подумала, что они испугались нашего командира, но только потом заметила в дверях своего отца.

С суровым выражением лица он мужественной походкой военного пошел к дерущимся. Феникс и Квентин сразу же отошли в сторону, стоило отцу оказаться рядом с ними. Сейчас всеобщее внимание было приковано к отцу.

Все ждали его дальнейших действий, затаив дыхание.

Внезапно отец схватил Боба за шкирку правой рукой, а Кристофа – левой, и обоих откинул в стороны. Боб упал около другого стола, а Кристоф спиной «прошелся» по скамье. Ева ахнула, Сьюзан сжала руку Квентина, кто-то в толпе спросил у соседа, законно ли это. Но я точно знала, что даже если нет, отца бы это не остановило.

– Что вы здесь устроили?! – рявкнул отец и посмотрел на обоих по очереди. Он подошел к Бобу, схватил его за перед комбинезона и поднял в воздух. – Если это еще раз повторится… – низким голосом начал отец, глядя ему в глаза.

Я видела, как сильно Боб был напуган. В его глазах явно читался страх. И не только в его – я еще раз оглядела толпу и заметила, что в ужасе были все новобранцы и только что вошедший мужчина в темно-красном комбинезоне.

– Это… Это все он! – пропищал Боб. Его коротенькие ножки бессильно болтались в воздухе. – Это Кристоф! Кристоф обозвал меня слабаком! Он сказал, что меня сразу сожрут…

Отец со всей злости отбросил Боба в сторону, и тот отлетел к толпе. Ахнув, новобранцы отступили назад. Сначала их взгляды были прикованы к лежащему перед ними Бобу, а потом они подняли глаза на отца, подобно туче надвигающегося на Кристофа.

– Выдержать ужасы войны способен не каждый, – он поднял его, и тот, шокированный тем, что не получил кулаком в челюсть, встал на ноги. – Это не зависит от спортивной подготовки или комплекции, – продолжил отец твердым голосом. Он по очереди посмотрел на каждого из нас, словно хотел убедиться, что мы все его слушали, и только потом заговорил снова. – На войне действуют другие законы. В борьбе за жизнь адреналин превращает самого маленького и неприметного человека в супергероя, помогает справиться с самым сильным врагом. Вернуться с войны таким же, каким был, невозможно.

Вот что всегда с ним происходило.

Сначала отец рвал и метал, а потом начинал читать лекции. Сначала отец был добр и мягок, как облако, а потом зверел. Я ненавидела скачки его настроения, ведь хорошего они никогда не сулили.

– Если кто-то из вас сейчас кажется никчемным и неуклюжим, – я поймала взгляд отца на себе, – в бою он может стать лучшим. Здесь адреналин включает такие резервы организма, которые в мирное время можно объяснить только чудом. Кто-то из вас совершит необъяснимое, а кто-то станет этому свидетелем. Таким чудесным образом организм реагирует не у каждого. Поэтому… – он еще раз оглядел толпу. – Думайте, прежде чем обзывать друг друга.

Отец направился к выходу, но у самой двери остановился, будто о чем-то вспомнил.

– Ах да! Все вы, – он указал пальцем на толпу. – Наказаны. Начнем с простого… В девять часов вечера вы все уже должны быть в постели, полностью готовые ко сну, – изрек отец. – Отныне и впредь, любой, кто затеет драку или настучит на кого-то будет наказан вместе со всей своей группой. Я вас всех перевоспитаю. Вы теперь – одна команда. За проступок одного будут отвечать все, – подытожил он и скрылся в коридоре.

– Ну, приятного аппетита! – весело прощебетала повариха, что стояла посреди столовой. Никто прежде не замечал ее присутствия. Я видела, как сильно она нервничала и как старалась разрядить обстановку.

До конца завтрака мы молчали.

– Говоря адреналин, на самом деле он имел в виду два близких друг к другу гармона – первой обрела дар речи Ева, провожая нас до тренировочного центра. – Адреналин и норадреналин. В стрессовой ситуации они оба необходимы. Все зависит от пропорции. Когда в крови доминирует адреналин, сосуды сужаются, кожа белеет, возникает парализующий страх. Когда норадреналин – человек краснеет и испытывает либо активирующий страх, либо встречную ярость, благодаря которым можно остаться в живых. Людей даже стали делить на львов и кроликов: ученые выделили три биотипа – адреналиновый, норадреналиновый и смешанный.

– И кто же из нас к какому биотипу по-твоему принадлежит? – спросила Сьюзан.

Ева поджала губы и задумалась:

– Ты и Эйприл, вероятно, смешанные, – она прищелкнула пальцами. – Я, скорее всего, адреналиновая, а Феникс определенно норадреналиновый. Немногословный, скрытный…

– И властный, – добавила я.

Ева невесело улыбнулась. Насчет Феникса она точно была права.

Глава 14. «Воздуховод»

Шанс не бывает единственным, жизнь обязательно предоставит ещё один.

Пауло Коэльо

Утреннюю пробежку я успешно завалила по всем пунктам. То же самое случилось и на тренировке после завтрака, которую вел мой отец: грушу правильно бить я так и не научилась, зато костяшки моих пальцев все покрылись синяками – особенно заметно это было, когда я сжимала ладонь в кулак.

Даже во время обеда я умудрилась начудить – так сильно нервничала в свой первый день, что перевернула содержимое тарелки себе на комбинезон. Добрая женщина почетного возраста, работающая здесь поварихой – кажется, Марта, – подала мне полотенце и наложила новую порцию, наскоро съев которую, я побежала переодеваться.

Бросила грязный комбинезон в корзину для грязной одежды, – уборщицы относили ее в прачку, и через несколько часов вещи были постираны и высушены, – в которую утром забросила свою одежду из дома, – ее уже постирали и положили на тумбочку, – и быстро переоделась в чистое. Черные джинсы, темно-красная майка и черная кожаная куртка.

Мне нравился черный цвет. Он хорошо выглядел в сочетании с моими темными волосами и контрастировал со светлой кожей цвета слоновой кости.

Обувшись, я, наконец, была готова к следующей тренировке. Надо было сказать, комбинезон казался гораздо более удобным, чем то, во что я была одета сейчас. Я не знала, в каком именно зале мы будем заниматься на этот раз, поэтому направилась в тренировочный центр. Там мне должны были сказать, куда идти.

Я вышла из комнаты, оказалась в жутком коридоре с кучей дверей, поднялась по ступенькам и по следующему узкому коридору с его разветвлениями и добралась до столовой, ведь путь в тренировочный центр я знала только начиная оттуда. Полагаясь на свою дырявую память и жутко нервничая, я свернула направо, уперлась в стену, снова свернула направо, затем налево, поднялась по ступеням и – ура! – оказалась в тренировочном центре.

Это единственное место, которое мне здесь нравилось. По-настоящему современное, это было похоже на светлое будущее, что так явно контрастировало с холодными коридорами, которые я оставила позади.

Прямоугольное помещение, в стенах которого через равный интервал друг от друга располагались широкие двери. Каждая дверь – вход в определенный зал.

Высокие потолки были усеяны квадратными светодиодными светильниками, которые вплотную друг к другу располагались с правой и левой стороны, образовывая две линии, что разделяла одна пустая полоса посередине. В белоснежные, почти стерильные, ровные стены были встроены обогреватели, что делало помещение теплым.

На полу лежал ламинат – не менее белоснежный, чем стены. Каждый шаг здесь раздавался эхом, отталкивался от стен и растворялся в тишине.

Все двери сейчас были закрыты, а это значило, что тренировки малышей – они проходили во время нашего перерыва на обед, – еще не закончились, а моя группа все еще трапезничала.

Неожиданно для себя я повеселела сразу по двум причинам: во-первых я не опоздала, во-вторых увижу Шона, несмотря на то, что всвязи с нашим расписанием и местом жительства мы не должны были пересекаться. Дети его возраста и все, кому еще не было четырнадцати, жили выше. Я не знала, где это «выше», но насколько я понимала, условия там были намного лучше.

Я уселась на пол – он был таким чистым и теплым, что нравился мне даже больше моей койки, – прислонилась к стене, подтянула колени к груди и обняла их руками. В таком положении я просидела около десяти минут, пока из дальнего зала не высыпала небольшая группа детишек от трех до восьми лет.

Я сразу же вскочила и принялась высматривать в толпе малышей знакомое личико. Это оказалось сложнее, чем я думала. Дети носились вокруг своей воспитательницы – неужели не устали на занятии?! – и галдели, поэтому их лица рассмотреть было не так легко, как ожидалось. Кроме того, они – все до единого – носили комбинезоны одинакового цвета – темно-синего.

– Тише! – женщина-воспитатель просила их замолчать, но никто из детей не желал реагировать.

Неожиданно из толпы выкатились три сцепившихся мальчика.

– Мальчики! – ужаснулась воспитательница и поспешила остановить экзекуцию.

Найти Шона в толпе у меня так и не получилось.

И тут драка прекратилась. Темноволосый мальчишка с большими карими глазами, так похожий на свою маму, смотрел на меня. Мое сердце пропустило удар. А мне не хватило ума разглядеть дерущихся!

– Шон! – воскликнула я и протянула руки. Братик обрадованно произнес мое имя и бросился в мои крепкие объятия. – Почему ты дерешься?! – я быстро отстранилась и посмотрела мальчику в глаза. – Ты же никогда не дрался!

– Он, – Шон пальцем указал на лохматого мальчишку, одного из тех, с кем он дрался. – обозвал моего друга! – пожаловался он.

Я уже собиралась отругать его, но меня остановил голос внутри: «он заступился за своего друга».

– Хорошо, Шон, – выдохнула я. – Ты молодец, что защищаешь друга, но в следующий раз постарайся сделать это без радикальных мер, грозящих травмами, ладно?

Шон кивнул:

– А что такое радикальные меры?

***

Я попрощалась с Шоном, и ровно через минуту рядом возникла моя группа во главе с Фениксом. Нас впустили в дальний зал.

Это было не очень большое темное, ничем не освещаемое помещение, посреди которого стоял длинный узкий мелкий «бассейн» с чистейшей водой и красивым бирюзовым дном, подсвечиваемым лампами снизу. Это было единственным источником света во всей комнате. Бортики «бассейна» заменяли стеклянные ограждения, с мягкой обивкой сверху.

Я долго не могла разобраться, зачем эта вещь нужна, пока не появился отец с каким-то незнакомцем его возраста и не объяснил, что к чему.

– Сегодня вы будете учиться задерживать дыхание под водой на длительное время, – начал отец с порога, уверенным шагом направляясь к «бассейну». – Эта вещь, – он пальцем указал на него. – называется Аквариумом. Но никаких скалярий, золотых рыбок или чего-то другого, что способно успокоить вашу нервную систему, вы сегодня не увидите.

Я провела с этим человеком всю свою жизнь, и, казалось, должна была привыкнуть к его выходкам, но сейчас я была удивлена не меньше других. Мы будем учиться задерживать дыхание? Отлично! Что насчет того, чтобы попрактиковаться в бейсболе? Самое время!

– Перед вами капрал Стоунстрит, – отец указал на мужчину рядом с ним, и тот кивнул.

Это был по-настоящему высокий мужчина плотного телосложения с темными, почти как у Сьюзан, волосами, прямыми бровями, соколиным профилем и того же цвета, как у Феникса, глазами.

– Извините… но… это действительно необходимо? – пискнула светловолосая девушка, на вид моя ровесница.

Она заикалась. Было видно, как сильно она волновалась после утреннего проишествия. Еще бы! Отец разбросал двух подростков по столовой без лишних усилий. Вряд ли кто-то чувствует себя комфортно в присутствии рядом такого грозного человека.

– Вы не знаете, что случится с вами даже через два часа, поэтому не можете знать, что может пригодиться, – вступил в разговор капрал Стоунстрит. Он держал руки за спиной и прогулочным шагом ходил из стороны в сторону. Этот человек не был похож на военного даже отдаленно. Он скорее напоминал ученого. – Гудзон, Ист-Ривер, океан… Я совершенно точно могу гарантировать, что минимум одному из вас этот навык спасет жизнь.

Я по-прежнему ничего не понимала. Город безопасен, не так ли? Вряд ли у меня появится желание искупаться в Ист-Ривер. К чему все это?

Я бросила вопросительный взгляд на отца. Он ничего не сказал, лишь посмотрел так, как взрослые смотрят, когда глазами пытаются сказать это: «слушай и внимай, что говорят, он прав».

– Перед погружением избавьте свои легкие от обедненного воздуха. С усилием выдохните…

Я старалась слушать его. Пусть я не понимала, как задержка дыхания под водой поможет мне в войне с зомби, но кое-что знала наверняка – я слишком слаба для каких-то физических упражнений, а вот задержать дыхание мне не помешает даже полное отсутствие мышц. Пора показать, что я на что-то гожусь!

Сначала мы вдыхали и задерживали дыхание без контакта с водой, чтобы позволить телу освоиться с ощущением работы без поступления нового кислорода. Потом повторили процесс глубокого дыхания и продувки, а после задержали дыхание на минуту. Мы повторяли упражнения и наполняли легкие кислородом до тех пор, пока Стоунстрит не решил, что мы готовы.

Мы взялись за бортики руками и опустили головы в холодную воду.

Для начала Стоунстрит предложил двадцать пять секунд, которые я безмятежно выдержала, чего нельзя было сказать о Сьюзан. «Зря я курила» – раздраженно бросила она, когда сдалась на пятнадцатой секунде.

Дальше – снова упражнения и тридцать пять секунд под водой. Потом – опять же упражнения и сорок пять секунд без воздуха. Отец и Стоунстрит следили за каждым из нас, чтобы вытащить, если вдруг заметят, что кому-то плохо.

Сорок пять секунд оказались тяжелее, чем ожидалось. Я старалась отвлечь себя мыслями о знаменитостях и сплетнях, которые я когда-то увидела в интернете. Получалось плохо – было больно. Казалось, голова могла взорватсья. Обезумев от этого, я уже не могла ни о чем думать.

И вот кто-то – скорее всего отец – вытащил меня из воды.

Я резко подняла голову, и аквариум заплясал перед глазами. Я схватилась за бортик и зажмурилась, силясь не упасть в обморок. Сколько времени я провела под водой?

– У нее кислородное голодание! – ахнула Сьюзан.

Послышались легкие торопливые шаги, – она спешила ко мне, но я подняла руку, жестом призывая ее остановиться.

Я в состоянии придти в себя самостоятельно. Должна быть. Я не хочу больше выглядеть слабой! С меня достаточно предыдущих тренировок!

– Эйприл, ты в порядке? – я узнала голос отца и сумела различить едва уловимые нотки беспокойства в нем.

– Нет, но скоро буду, – отозвалась я. – Дайте мне минуту.

Я распахнула глаза, заметила стул в углу и поплелась к нему, раскачиваясь из стороны в сторону, подобно заядлому алкашу. Спотыкаясь, я чувствовала на себе чужие взгляды, которые лишь добавляли мне неуверенности в себе. Я, должно быть, выглядела паршиво.

Весь остаток тренировки я просидела на стуле, стараясь прийти в себя, в то время как остальные практиковали задержку дыхания. Ни капрал Стоунстрит, ни Феникс, ни даже отец не трогали меня, и это пугало больше, чем если бы они на меня орали.

Не трогают безнадежных. Трогают тех, из кого может выйти что-то достойное.

Казалось, все видели во мне только маленькую слабую девочку, чей розовый мир затрещал по швам, когда начался апокалипсис.

Хуже того – я сама видела себя такой.

Я ни на что не годилась.

Наступил долгожданный перерыв. Кто-то болтал, кто-то хохотал, а кто-то – то есть я – лежал на постели в глубокой депрессии.

Я изо всех старалась избегать столкновений с чужими глазами, но даже это у меня получалось из рук вон плохо – я то и дело ловила на себе сочувствующие взгляды. Все жалели меня! Эта мысль была невыносима. Не в силах больше терпеть, я закрыла глаза, а когда распахнула, то увидела стоящего через три койки от меня Феникса.

Он смотрел на меня. Поза у него была небрежная, руки – в карманах, глаза – задумчивые. Против воли я отметила, как привлекательно он выглядел в этом комбинезоне, который на мне смотрелся абсолютно нелепо.

Я думала, что Феникс отведет взгляд, едва встретив мой, но вопреки всем моим ожиданиям, он продолжил смотреть на меня, словно я была какой-то вещью, предназначение которой он никак не мог определить. Неожиданно в моей голове родилась мысль – не сдаваться первой.

Поиграем в гляделки?

Игра продлилась недолго. Кто-то позвал Феникса, и тот, снова нацепив на себя каменную маску, тем самым сделав свое лицо абсолютно нечитаемым и скупым на эмоции, неспеша пошел на зов.

Я отвернулась к стенке и пролежала на кровати в состоянии овоща до тех пор как Сьюзан, защекотав, не подняла меня на ноги. Мы отправились на следующую – последнюю на сегодня, слава тебе Господи! – тренировку.

Стрельба прошла без особых успехов. Разве что я в очередной раз привлекла к себе всеобще внимание, громко застонав от боли, когда отдача автомата, из которого я стреляла, неожиданно больно толкнула в плечо, и когда упала оттого, что отдача уже пистолета послала руки с оружием к лицу.

Закончила я в травмпункте, где медсестра, вместо того, чтобы суетиться вокруг меня, предпочла всучить мне лед, поэтому я просто сидела на кушетке, приложив его к носу.

Это был не самый захватывающе интересный процесс, поэтому, просидев в таком положении около двадцати минут, я уже точно знала, что сделаю после ужина: отправлюсь домой.

Так и получилось. Ужинала я в гордом одиночестве, поскольку когда пришла, по столовой сновали только уборщицы.

Предусмотрительная Марта приберегла для меня порцию – говяжьи консервы, перемешанные с гречневой кашей и компот. Эта добрая повариха также сказала, что Дориан недавно заходил и передавал мне привет.

Я села за стол и приступила к еде, но мысли мои были заняты отнюдь не этим. Я лихорадочно вспоминала то, о чем мне говорил когда-то Дориан. Он провел в штабе Иммунных уже достаточное количество времени, чтобы знать все о системе местных вентиляционных труб. И снабдил меня этой информацией.

Он говорил об этом просто, без намеков, развлечения ради. «Через вентиляцию можно попасть в любую часть Штаба. Круто, да? Как в фильмах». Никогда бы не подумала, что мне однажды пригодится подобная информация.

Быстро доев, я выскочила из столовой и подняла глаза к потолку.

Дно металлической прямоугольной трубы, протянувшейся во весь коридор, занимало половину потолка, каждые несколько футов сворачивая то направо, то налево. В некоторых местах я заметила решетку. Если кто-то увидит меня сквозь нее, то легко сможет отследить мое направление из-за того, что труба везде хорошо видна.

Я огляделась. Других вариантов не было – следя за трубой глазами, я отправилась искать вход, через который смогла бы забраться в вентиляцию.

И вот, уже через десять минут, прикинув направление выхода на улицу, я по-пластунски ползла внутри трубы. То и дело мое лицо попадало в паутину, под ногтями забивалась пыль, а вокруг ползали ненавистные тараканы, спешившие по своим делам. Я морщилась каждый раз, когда встречала их на пути, и подавляла желание закричать, едва вляпавшись в свежую паутину.

Я свернула один раз налево, два пролета проползла без изменения курса, и вот передо мной стоял очередной выбор: направо, налево или прямо. Молясь и полагаясь на Бога, я выбрала ползти прямо. Я надеялась, что не ошиблась в расчетах.

На пути мне попалось около дюжины решеток, и следующую предстояло проползти прямо сейчас.

А еще внизу кто-то был.

– …молчать, дабы не сеять панику, – до меня доносились обрывки фраз. Я узнала голос капрала Стоунстрита. – Тебе известно, что с людьми делает паника?

Я выглянула из-за решетки и увидела его собеседника. Феникс.

Что мне надо было делать? Ждать, когда они уйдут? У меня не было на это времени. Если я хотела попасть домой до наступления темноты, должна была идти прямо сейчас.

«Тише!» – истошно завопило мое сознание, когда я передвинулась на пару сантиметров и перекладина издала глухой звук. Разговор Феникса и Стоунстрита мгновенно прекратился, и следом за первым, голову поднял и другой. Я успела юркнуть в темноту до того, как последний успел засечь меня, но по выражению лица Феникса, поняла, что он заметил меня. Я уже не видела их, но по голосу Феникса догадалась, что он улыбается:

– Крысы, сэр, не иначе.

Следующее, что я поняла, так это то, что мне нужно удирать.

Неожиданно тараканы отошли на второй план. Феникс наверняка перехватит меня на улице или где-то, куда ведет вентиляция, поэтому я должна была добраться до конца трубы раньше, чем это сделает он. И я побежала со всех ног.

Поползла. Со всех ног.

Феникс

Скрестив руки на груди, я стоял в едва освещаемом помещении, похожем на комнату для допросов в полиции, ожидая, когда из вентиляционной трубы вывалится Эйприл Янг.

Я не знал, что эта девчонка задумала, но был полон решительности это выяснить. Спустя некоторое время из трубы послышалось тихое «Апчхи!», и я усмехнулся – Эйприл на подходе. Я услышал, как девушка негромко ойкнула прежде чем свалилась мне на голову.