Текст книги "Чэпл-Хил"

– Сомневаюсь, – парировала Натали, – насколько я знаю, очень многие предпочитают заниматься этим с открытыми глазами.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросила Кэролайн. – Влюбляются или занимаются любовью?

Натали не отвечала не потому, что не знала, как ответить. Она неожиданно поймала себя на том, что думает сейчас о лодке, о маленькой лодке с тонкой обшивкой и стареньким парусом, и ей очень нравилась эта лодка, она сама не знала почему.

– Что за нелепая ассоциация, – сказала она вслух.

– Ты о чем?

– Я только что представила себе что-то очень странное, мне показалось, что я плыву в лодке. – Она растерянно повела плечом и улыбнулась: – Ладно, пора работать.

А работы становилось с каждым днем все больше и больше. День за днем Натали заставляла себя заново изучать право. Поначалу она совсем не могла ничего вспомнить. Потом постепенно отдельные мелкие детали заставили ее мозг заработать, и у нее появилась уверенность, что в один прекрасный день она снова будет юристом. Ну, а пока ей приходилось по-прежнему вести образ жизни амбулаторного больного.

Это было в общем-то, скорее существование – без настоящего дома и без настоящих дел, кроме психологической адаптации и физиотерапии в больнице и работы в фирме. И Натали недоставало уверенности, что и у нее все когда-нибудь устроится как у всех. Жизнь в безвоздушном пространстве, состоявшая из медицинских процедур, с туманным прошлым и отсутствием будущего, начинала ее страшить. У нее не было родных и друзей, никого, с кем бы она могла серьезно поговорить, разве что доктора да психотерапевты, и она с нарастающим раздражением ощущала, что очень от них устала. Ее жизнь была искусственной, а ей все сильней и сильней хотелось обыкновенной, но такой, чтоб принадлежало ей одной. Ей все время казалось, что она чья-то собственность, которая доставляет удовольствие, оправдывает ожидания, помогает добиваться успехов в работе. «Вот бы заставить все эти белые халаты в один день побывать на физиотерапии, сдать анализы и сходить на рентген», – как-то подумала она, тупо просидев очередной вечер у телевизора. Теперь она отчаянно хотела от всего этого избавиться, и невозможность так поступить порой доводила ее до отчаяния.

Хуже всего бывало именно вечерами, когда ей совсем нечем заняться, нечем даже для вида прикрыть бессмысленность подобной жизни, кроме разве бессчетных порций пиццы, которую они заказывали на пару с Франческой. Часто, стоя у окна, Натали смотрела на сгущающуюся над улицей темноту, вновь и вновь пытаясь понять, за что судьба отняла у нее семь лет. Не было никого, кто бы мог по-настоящему понять ее, потому что в целом свете, пожалуй не нашлось бы ни одного человека, побывавшего в эдакой переделке, и это усугубляло ее тоску.

Лейн больше ее не тревожил. Он стал относиться к ней немного иначе, не только как к пациентке, но и как к человеку – возможно, оттого, что ее память частично восстанавливалась.

Натали теперь помнила довольно многое из своего прошлого. Начиная с отрочества, события выстроились в последовательную цепочку. Дни перед выпускными экзаменами в колледже виделись особенно ясно, а вот дальше начинался про вал. Ей упорно казалось, что ей двадцать один, и осенью она начнет учиться на юридическом. Но она тем не менее надеялась, что, когда осень действительно наступит, все станет на место.

Все, чем Натали занималась на работе, ей в общем-то нравилось, кроме того, что было связано с Джорданом Бреннером. И она решила, что с этим человеком придется серьезно поговорить. Задания, которые он ей давал, становились слишком трудными. Она подозревала, что это лишь способ заставить ее задерживаться подольше, чтобы вновь начать к ней подступаться, но она не была полностью уверена. Он никогда не пытался на нее набрасываться, и, самое странное, ее не оставляло странное чувство, что они когда-то были знакомы.

Дело явно шло к развязке, она эта поняла, когда он дал ей поручение, вынудившее ее задержаться и принести бумаги к нему в кабинет, после того как рабочий день кончился. Она могла, конечно, и отказаться, но не стала, решив наконец с ним объясниться.

Натали подошла к его кабинету, держа в руках документы, которые он затребовал, и постучала.

– Мистер Бреннер, можно войти?

Дверь свободно открылась, и она заглянула в кабинет. Там никого не оказалось.

«Ну что за ерунда, – подумала она. – Сказал, что не может уйти, не получив бумаг». Она сердито помахивала ими как веером, не понимая, в чем дело. Хотел остаться с ней наедине, и вот вам, здрасьте, – оставил ее одну.

Натали решила, что лучше всего над собой посмеяться, потому что она почувствовала себя ужасно разочарованно. «Похоже, мне самой хотелось его увидеть, – подумала она с изумлением, – а он меня надул».

– Может, объявили войну, и его призвали? – сказала она громко. – В таком случае, войне между полами – конец.

И все же ей стало досадно. Больше часа она репетировала все то, что собиралась ему выложить. Конечно, и завтра ее чувства не изменятся, но запал пройдет, и речь не получится столь выразительной.

– Вот то, что вам было нужно так срочно получить. Следующий раз займитесь своей работой сами, Джордан Бреннер. – Подойдя к столу, она сердито бросила на него бумаги. – Подошьете сами. – Повернувшись на каблуках, чтобы уйти, Натали заметила краешком глаза предмет, который неожиданно привлек ее внимание. На столе, в тонкой рамке, стоял маленький портрет Адама. Взяв его в руки, она улыбнулась. – До чего славный мальчишка, – сказала она, рассматривая пытливую мордашку ребенка, – и очень похож на отца.

Натали еще немного полюбовалась фотографией.

– Так и быть. Джордан Бреннер, прощаю вас. Будем считать, что вы пошли домой к сыну, который имеет полное право вас видеть. Но прощаю только потому, что влюбилась с первого взгляда... в вашего мальчика.

22

Франческа рассердилась на Натали, потому что та задержалась и поздно принесла пиццу.

– Я здесь чуть не умерла с голоду, – ворчала она.

Натали с извинениями протянула ей кусок. Рассказывая о Джордане Бреннере и его сыне, Натали сердито сжала кулаки:

– Признаться, я готова была поколотить этого парня.

– Если он еще раз заставит тебя работать сверхурочно, пошли его подальше. Хоть у него и симпатичный малыш, сам он становится все более навязчивым. – Она взглянула на Натали. – Правда, как я понимаю, он и сам симпатичный, а?

Натали поморщилась.

– И зачем только я тебе сказала, что это именно он сюда приходил.

– Но ты уже все равно сказала, а он, и правда, очень приятный.

– Да, и еще очень женатый – на дочери Джуда Райкена.

Франческа быстро проглотила кусок.

– Не думай, пожалуйста, что ты меня очень удивила. Оба мои мужа были женаты, что им совершенно не мешало жить со мной.

Натали напустилась на нее:

– У меня нет ни малейшего желания разрушить чью-то счастливую семью, а его – в особенности. Это не для меня. И потом, я ни за что не причиню страданий мальчику.

– А-а, – протянула Франческа, – теперь у меня не осталось сомнений – у тебя все серьезно.

– Да, – с чувством ответила Натали и снова показала кулак, – вот что я припасла для него. А теперь прошу тебя – поговорим о чем-нибудь другом, хватит о мужчинах. По-моему, всегда можно найти, о чем интересно поболтать.

– Ну, что касается меня, то мне больше не о чем.

– Предупреждаю тебя, Луккези, еще одно слово – и вот этот кусок пиццы полетит прямо тебе в физиономию.

Франческа засмеялась.

– А парень тебе все равно нравится, не отпирайся.

Натали высоко занесла руку с недоеденным куском пиццы и прицелилась в подругу. Ошметок расплавленного сыра упал на пол.

Франческа от неожиданности подпрыгнула и в недоумении уставилась на Натали, но та не смеялась.

– Я что, обидела тебя? – спросила Франческа испуганно.

Следующий день на работе начался для Натали сравнительно легко, главным образом потому, что Джордан Бреннер с утра отправился с сыном на яхте, и, таким образом, у нее появилась возможность не бегать без остановки туда сюда, выполняя его поручения. Ее приняли в фирму в качестве делопроизводителя, а она все чаще чувствовала себя домашней прислугой Джордана Бреннера. Натали сама себя прозвала Золушкой, поскольку целыми днями слышала: «Натали, пожалуйста, сделайте это да найдите то». Видимо, ей оставалось только встретить добрую фею, пока он не заставил ее убрать у него в кабинете.

– Ей-богу, он иногда очень странно на тебя смотрит, – сказала ей Кэролайн, когда они все вместе перекусывали.

– Почему странно?

Лиза только что доела свой сандвич и вытирала рот салфеткой.

– Я здесь уже давно, и тоже должна тебе сказать, что у сухаря Бреннера такой вид, будто ему дали пыльным мешком по голове.

– А может, на него что-нибудь свалилось?

– А может, он сам с крыши свалился? Он последнее время стал такой милый.

Натали не верила своим ушам, слушая их болтовню.

– Что ты сказала – переспросила она, – милый?

– Ну да, – подтвердила Кэролайн, – милый, ведет себя, как ребенок.

– Совершенно верно, именно как ребенок, как мальчишка, – согласилась Лиза.

Натали больше не могла их слышать.

– Да замолчите вы обе, или, может, мы говорим о разных людях?

– Мы о Джордане Бреннере, – сказала Кэролайн, – он стал значительно мягче, с тех пор как ты тут появилась. И я думаю, причина может быть только одна. – Она многозначительно посмотрела на Натали.

Натали пожалела, что сейчас у нее под рукой нет пиццы, чтобы пригрозить Кэролайн.

– Кэролайн Брэди, сейчас же заткнись и не смей больше даже упоминать ничего из того, что ты тут наговорила. Не хватает только, чтобы обо мне и о женатом мужчине сплетничали на работе.

Лиза усмехнулась.

– Женат-то он женат, да только на бумажке.

– Это была непредусмотренная женитьба, – пояснила Кэролайн.

Обе девушки захихикали, и Натали по очереди посмотрела на них обеих.

– Понимаешь, я тут как-то просматривала старые папки и наткнулась на... не знаю, как выразиться.... очень личные что ли справки, – сказала Лиза.

Кэролайн фыркнула:

– Объясни ей как следует.

Лиза огляделась, чтобы убедиться, что никто ее не слышит, прежде чем ответить.

– Шейла Райкен родила до замужества.

– Я не хочу больше слушать, – обрезала ее Натали.

– А, что, собственно, все равно все знают, весь город. Она разгуливала всюду с младенцем, совершенно не обращая внимания, есть у него отец или нет.

– Она отбывала в такое знаешь ли длительное путешествие, а вернулась уже с Адамом, – сказала Лиза.

– А где был в это время Джордан?

– Он работал в Корпусе мира, добровольцем, в перуанских джунглях, где живут одни индейцы. Могу себе представить его физиономию, когда краснокожий почтальон, ни о чем не подозревая, протянул ему телеграммку.

Натали задумалась. Джордан Бреннер – в Корпусе мира? Она улыбнулась. Может, в нем есть что-то, чего она не сумела разглядеть?

– А потом вдруг – бах-трах, и – женат, – не унималась Лиза.

– Что? – переспросила Натали. – Ну, по крайней мере он поступил по-мужски, – добавила она, сама не понимая, что говорит, – не так как мой отец.

Девушки смутились. Они уставились на Натали, которая тоже смотрела на них, но явно не замечала.

Вдруг Натали приложила руку ко рту. У нее закружилась голова и засосало под ложечкой.

– Простите, я, кажется, сказала глупость.

– Тебе нехорошо?

– Что? – она пошатнулась, судорожно глотая воздух. – Кружится голова... очень кружится, но я начинаю вспоминать что-то очень важное.

Натали вдруг представила себе мать, но не такой, какой она ее видела на фотографиях, которые показывал ей доктор Парат. Нет, теперь это были ее собственные воспоминания, и ей показалось, будто ей при жизни позволили заглянуть в рай.

– Я вижу мою маму так же ясно, как вас, – прошептала она.

Кэролайн и Лиза обменялись недоуменными взглядами.

Натали понимала, что должна объяснить им свое поведение, но неожиданно Лиза сама решила разложить все по полочкам.

– До чего же я глупая – только сейчас, наконец, поняла, кто ты. Ну, теперь все ясно, сказала она, хлопнув себя по лбу. – Надо же, слышала, как Джуд целый месяц только об этом и твердит, и читала все бумаги!

– Ты о чем? – На этот раз не поняла ничего Кэролайн.

– Она же и есть жертва несчастного случая с моторкой. Я угадала?

Натали покачала головой.

– Боюсь, что ты знаешь оба мне больше, чем я сама.

– Только то, что было в газетах, ой, не могу поверить, что это, и правда, ты.

– Только тело, но не разум, – улыбнулась Натали.

Кэролайн ужасно обрадовалась.

– А зато ты сейчас вспомнила свою мамочку, и все из-за нас. Ну, какой дурак сказал, что сплетничать – грех?

Лиза посмотрела на Натали очень сочувственно.

– Ты сейчас ничего себя чувствуешь?

– Даже лучше, чем ничего.

Натали все радостнее улыбалась, потому-то воспоминания о матери наводняли ее память, словно русло пересохшей реки. Она отчетливо увидела некоторые события из своей прошлой жизни: рождественские праздники, путешествия, обеды за кухонным столом и еще – ссоры, шумные детские ссоры, которые всегда заканчивались миром, – мама уступала.

Кэролайн и Лиза пришли в сильное волнение.

– ГосподиБоже! – воскликнулаКэролайн. – Ну прямо как «Сибилла» или «Три лика Евы».

– Я не сумасшедшая, – объяснила Натали, – у меня амнезия – потеря памяти.

– Из-за катастрофы? – заинтересовалась Лиза и, не удержавшись, спросила: – А саму аварию ты помнишь?

Натали поспешно замотала головой.

– Нет, не помню. Совсем ничего не помню.

– А почему бы тебе не сосредоточиться и не вспомнить, – посоветовала Кэролайн, – ты хотя бы старалась?

Но Натали не пришлось стараться. Неожиданно подсказанная ей только что мысль привела память в движение. Ей показалось, что в голове у нее то ли начался прилив, то ли зажурчали быстрые речки с водоворотами, которые, превратившись в бурный поток; впадали в озеро, а потом захлестывали лодку, ту самую с тонкой обшивкой и стареньким парусом, а в ней оказался юноша, который отчаянно боролся с ветром.

– Деннис? – Натали снова ощутила дурноту.

Лиза подхватила ее под руку.

– Эй, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? Может, тебе вредно так стараться вспоминать?

Они подождали, пока Натали пришла в себя.

– А кто такой Деннис? – опять не удержалась Кэролайн.

Лиза укоризненно покачала головой. Натали успокоилась и улыбнулась.

– Все нормально, Лиза. – Она посмотрела на Кэролайн. – Деннис Паркер – моя первая любовь.

– Так он и попал с тобой в катастрофу?

– Понимаете, я не смогла вспомнить, как все это случилось, да и, честно говоря, этого Денниса я тоже не очень-то хорошо помню. – Посмотрев на обеих девушек, она добавила: – Надеюсь, на сегодня достаточно, представление окончено.

Но, увы, она ошиблась. Натали сумела открыть источник воспоминаний, и вырвавшиеся на волю образы не отпускали ее.

Лиза заметила ее волнение.

– Что такое, Натали, еще что-нибудь?

– Да нет, ерунда, какие-то странные видения, бессвязные и бессмысленные. – Натали сейчас нужен был покой. Ей необходимо было побыть одной. – Сейчас все пройдет, честное слово. Я скоро вернусь. – Она поднялась и вышла из комнаты.

Оставшись одна, она прислонилась к стене. Ей казалось, если она не позволит вырваться на волю теснившимся в ее мозгу видениям, то у нее просто лопнет голова. И потому Натали оказалась совершенно не готовой, когда Адам Бреннер неожиданно выстрелил в нее из своего игрушечного пневматического ружья. Но он как следует прицелился и...

– Бах!

Натали чуть не подпрыгнула до потолка. Отшатнувшись от стены, она с перепугу тяжело опустилась на пол.

– Тетя, эй, тетя...

Семилетний Адам Бреннер стоял над ней с озабоченным видом и, показывая на свое ружье, говорил:

– Оно же ненастоящее.

Натали с облегчением вздохнула, увидав причину своего испуга.

– Ненастоящее? Да, тогда уже легче. Я думала, ты меня застрелишь.

Она поднялась и заставила себя выпрямиться, выстрел из этого ружья оказался в своем роде полезен, как бывает порой полезна пощечина. Выделившийся адреналин вернул ей энергию.

– Простите, что я в вас стрелял. Я играл в ковбоев и индейцев.

– Ладно, дружище, считай, что ты пристрелил настоящую живую индианку.

– Как?

– А вот так, я – индианка, по крайней мере частично. Я полукровка.

Адам очень удивился.

– Вы что, дразнитесь?

– Даю честное слово. Тебе нужны доказательства? Пошли, они там, у меня в столе.

– Доказательства? У вас там что скальпы, и всякое такое...

Натали засмеялась.

– Прости, скальп у меня как раз всего один. Но у меня есть талисман. – Она взяла его за руку и повела за собой по коридору.

– А какой?

– Это такая кукла, которая может вызвать духов.

Они как раз успели завернуть за угол именно в то мгновение, когда из кабинета Джордана вышла Шейла. На ней была кожаная юбка и белая атласная блузка с подложенными плечами.

Кэролайн только что закончила печатать письмо, но, увидев Шейлу, снова уткнулась в компьютер, сделав вид, что никак не может бросить совершенно неотложное дело.

Шейла снова заглянула к Джордану:

– Не забудь, мы сегодня приглашены к Розенбергам. – Для большего эффекта она немного выждала. – Прошу тебя, Джордан, не опаздывай на этот раз, Рэм Розенберг – член отборочного комитета.

Она оглядела приемную:

– Адам? – позвала она.

Кэролайн продолжала печатать.

– Кэролайн, где Адам?

Секретарша пожала плечами.

– Он, наверное, пошел прогуляться.

Шейла взглянула на нее с раздражением.

– Я же просила вас приглядеть за ребенком!

Кэролайн подавила тяжкий вздох. Она здесь работает не нянькой. У секретаря и без того полно дел. Она чуть было не открыла рот, чтоб объясниться, но тут, к счастью, появился Джордан и спас ее.

– Я его отыщу, – сказал он и быстро пошел по коридору.

Шейла свирепо поглядела на Кэролайн, которая была целиком погружена в работу. Девушка третий раз подряд перепечатывала одно и то же письмо, понимая, что в воздухе пахнет грозой.

– Это твоя кукла? – спросил Адам у Натали.

Они сидели за ее столом, и она только что сделала ему индейский головной убор из цветной бумаги. Два бумажных пера торчали у него в волосах.

Натали протянула ему куклу.

– После удачной охоты племя устраивает празднество, чтобы отблагодарить духов. Индейцы использовали каждую часть убитого животного, ничего не выбрасывали. Из шкуры шили одежду, мясо съедали, из костей делали инструменты и украшения.

– А это что, кукла духов?

– Индейцы с помощью таких кукол вызывали духов, – объяснила Натали.

– А сейчас в ней тоже есть дух?

– Иногда мне так кажется. – Натали улыбнулась.

Невдалеке послышался голос Джордана.

– Адам! – позвал он.

– Он здесь, мистер Бреннер.

Джордан заглянул в комнату.

– Тебя ищет мама. – Увидев головной убор, он улыбнулся, – Я смотрю, вы здесь делаете шляпы – у вас не найдется размера побольше?

Натали немного смутилась.

– Она индианка, папа!

– Неужели? – удивился Джордан.

– Ну да, у нее прапрабабушка была из племени шоу-менов.

Джордан захохотал.

– Ты имеешь в виду шаейннов?

Натали изумило, что Джордан с полуслова угадал, что хотел сказать его сын.

– Да, совершенно верно, вы очень догадливы. Может, вы тоже наполовину индеец?

– Если мой папа индеец, значит, и я тоже, – обрадовался Адам.

Наступила немного неловкая пауза. Натали с Джорданом смотрели друг на друга, не находя, о чем говорить дальше. Джордан от смущения поправлял бумажные перья на голове Адама.

Тишину нарушил Адам.

– Эй, пап, а тебе, правда, тоже хочется такую?

Адам вопросительно смотрел на Натали, чтобы понять, готова ли она сделать подарок его отцу.

– Я бы не отказался.

Не прошло и минуты, как с помощью Натали Джордан стал как две капли воды похож на лихого вождя племени шайеннов.

– Добро пожаловать в наш вигвам, белый брат, – пошутила она. Адам был ужасно доволен.

– Вот здорово! Пошли, постреляем в ковбоев, – закричал он и выскочил в коридор, паля что есть силы из своего игрушечного ружья.

– Убивать ковбоев – оказывается, вот чему вы учили здесь моего сына!

– Что поделаешь, – правда жизни.

Они снова замолчали. Натали, глядя на него, думала, какой он смешной в этом головном уборе. Неожиданно яркие вспышки света снова озарили ее память, замелькав еще стремительней, чем в прошлый раз.

Ей казалось, что мысли ее путаются, она не могла выделить главного из всплывающих в сознании разрозненных картинок, и снова Деннис Паркер, почему-то все время Деннис Паркер, представлялся ей. Но ведь он не при чем, но тогда кто же это?

– Нет!

– Нет? – удивился Джордан. – Чего нет?

Натали явно не замечала его.

– Что с вами, Натали?

Он произнес ее имя, и она вздрогнула. Почему собственно ей сейчас было это так важно?

– Натали! – повторил Джордан.

Теперь его образ отчетливо всплыл в ее сознании.

– Как странно, – громко сказала она, – мне вдруг представилось, что когда-то давно я вас уже знала.

– Мне пора идти. – Ей показалось, что он неожиданно ужасно испугался, а это уже было совсем непонятно.

– Простите меня, – произнесла Натали, чувствуя себя ужасно глупо, – я сегодня очень многое вспомнила... а потом все снова как-то ускользнуло...

Джордан поглядел на нее с выражением, которое невозможно было описать словами, и она отвернулась, окончательно растерявшись.

Почему она собственно посвящает чужого человека в свои личные трудности? Она снова взглянула на него.

– Я просто подумала, что знала вас...

– Правда?

– Я не уверена. – Натали понимала, что, вероятно, говорит в эти минуты не менее странные вещи, чем чувствует.

– Все нормально, – сказал он, – я зайду к вам попозже.

Беспокойно оглядываясь, он неловким движением смахнул с ее стола книгу. Они одновременно нагнулись, чтобы ее поднять, но он дотянулся первый, и ее рука легла на его руку.

На этот раз вспышка, ясная как день, а не смутная, как ночное видение, но пока мимолетная, пронзила ее сознание. Она увидела Джордана Бреннера. Он сидел в юридической библиотеке. Нет, не здесь, не в фирме. Это была совсем другая библиотека. Она была больше, чем здешняя, более старая и более людная, а еще к ней вел проход, длинный и темный, словно пещера, где Джордан, обняв ее, горячо целовал.

Натали опустила глаза и увидала, что ее ладонь по-прежнему покоится на его руке, а он, не двигаясь, ждет, чтобы она первая отпустила его.

Натали заметила, что густые темные волосы упали ему на лоб, а разгоревшиеся глаза выражают чувство более сильное, чем простое участие. На голове у него все еще – покачивались дурацкие бумажные перья. Они стояли на коленях, касаясь друг друга. Ее рука сильнее сжала его руку. Он не шелохнулся, хотя она чувствовала, о чем он сейчас думает.

Ей ужасно хотелось, чтобы он до нее дотянулся, обнял и поцеловал. Ей просто необходим был кто-то, кто бы заключил ее в крепкие объятия. Но должен ли это быть Джордан Бреннер?

Вдруг Натали стало очень одиноко. У нее не было никого и ничего, ни дома, ни семьи, ни даже собственного адреса. Она жила одним мгновением, и, возможно, потому сиюминутность бытия была для нее такой важной.

А потом Натали вспомнила, что у него есть жена, мать Адама.

– О, нет, – прошептала Натали и с облегчением убрала руку, напор чувств и воспоминаний ослабел.

Джордан все еще стоял на коленях, а она поднялась.

– Простите меня, – попросила она, – я и сама не понимаю, о чем подумала.

– 3наю, – коротко ответил Джордан. Он встал, положил книгу на стол и, грустно взглянув на нее напоследок, вышел из комнаты.

На Джордане все еще красовался индейский убор, когда его увидала Кэролайн, которая как раз выбрасывала перепечатанные ею семь раз подряд письма. Опасаясь, что в приемной вот-вот снова появится Шейла, предупредительная секретарша сумела вовремя сдернуть бумажные перья с его головы.