Текст книги "Чэпл-Хил"

Он обнял ее за плечи и увел из коридора.

Она вновь засмеялась, сбросив его руку.

– Вам надо сесть, Натали, прошу вас.

Но Натали не желала садиться. Она судорожно рылась в памяти.

– Это было в самом начале лета, в восьмидесятом, – сказала она.

Ее ненормальная веселость постепенно стихла, и она вдруг заулыбалась.

Парат не впервые сталкивался с подобной реакцией, и она ему очень не нравилась. Затишье перед бурей. Дальше обязательно последует истерика. Взяв шприц, он набрал в него пять кубиков успокаивающего, прикидывая, будет ли достаточно такой дозы.

– Весна подошла к концу, – продолжала Натали неторопливо.

– Да.

Неожиданно вид у нее стал взволнованным. Парат похолодел. Он сделал знак Франческе, чтобы та молчала.

Натали заметив его жест, немедленно выказала раздражение. Она обрела право быть подозрительной и недовольной. Они ей говорили неправду. Сейчас не лето 1980. Сейчас на семь лет больше.

Доктор Парат спросил мягко:

– Так что вы такое вспомнили, Натали? Теперь спокойствие покинуло ее окончательно, грозовые тучи надвигались стремительно, и Натали Парнелл решительно бросилась навстречу действительности.

– Что такое, Натали?

Девушка дрожала. На лбу у нее выступили крупные капли пота. Сознание ее судорожно впитывало только что ставший для нее очевидным факт.

Прошло гораздо больше времени, чем ей говорили прежде. Ясно, почему ей не давали ни журналов, ни газет, и телевизор был под запретом. Только книги, старые книги были доступны.

Она сердито взглянула на Парата.

– Почему вы мне не сказали сразу?

Он не ответил.

– Прошло семь лет! – В голосе ее слышались мольба и отчаяние.

Он старательно взвешивал каждое слово:

– Да, Натали, семь лет.

Ей вдруг снова захотелось хохотать, потому что то, о чем она подумала, казалось нелепым до абсурда.

Доктор Парат принял решение – пора было положить этому конец.

– Натали, я очень прошу вас успокоиться.

На этот раз его слова возымели действие. Натали, видимо, решила, что лучше не спорить, ей надо было узнать кое-что важное.

– Франческа, – обратилась она к новой знакомой, оборвав смех до того резко, что та растерялась, – у меня к тебе вопрос.

Франческа взглянула на нее, растерянно пожимая плечами:

– Спрашивай, конечно.

– Он может показаться тебе необычным.

– Ты разговариваешь с Франческой Луккези, я и сама необычная.

Натали, видимо, окончательно пришла к выводу, что лучше вопроса, чем тот, который она собралась задать, ей не придумать, – ибо по нелепости он мог сравниться разве что с той сценой, которая здесь разыгралась. Натали посмотрела на Франческу с подчеркнутой серьезностью. Пожалуй, пауза получилась немного длинноватой, но зато доктор Парат успел ввести ей успокаивающее. Эффект наступил почти мгновенно. Ей едва хватило времени задать свой вопрос, прежде чем она заснула.

– Будь добра, скажи… – Франческа и доктор Парат наклонились, чтобы лучше расслышать ее последние слова, едва шевеля губами, она спросила:

– Кто застрелил Дж. Р. Эвинга?[1]1
  Персонаж телесериала «Даллас»


[Закрыть]

15

Адам Бреннер, глядя в окно светло-голубого «мерседеса», заметил, что Шейла проскочила перекресток, и сердито воскликнул:

– Ты забыла повернуть, мама! Папа всегда здесь поворачивает!

– Да, солнышко, но сегодня тебя везет в школу мама, а не папа. И мы поедем, как привыкла я, – сказала Шейла, понимая, что совершила ошибку и будет вынуждена объехать целый квартал. Она уже и так опаздывала, и новый тренер по теннису в клубе, скорее всего, успел составить расписание; умирающие от безделья дамы наверняка выстроились в длинную очередь, и для нее может не остаться времени. Впрочем, сегодня ей почему-то было безразлично – не так интересно, как прежде. Теннис терял для нее привлекательность. В клубе она теперь частенько предпочитала выпивать, и нередко как следует. Кроме того, там появился новый инструктор, который вчера на площадке бросил на нее весьма недвусмысленный взгляд.

– Мам, ты опять не туда!

– А? Я задумалась.

– А задумываться – то же самое, что видеть сны, только днем?

– Ну, скорее, мечтать. Ты о чем-нибудь мечтаешь, солнышко?

– Я мечтаю, чтоб меня следующий раз опять вез в школу папа. Он никогда не забывает повернуть, где надо. – Адам рассмеялся, видимо, подумав о чем-то своем.

– Ты что, Адам?

Он захохотал еще громче.

– Нет, вообще-то он очень много забывает. Вчера забыл мою коробку с завтраком, и Бобби Келлер поделился со мной сандвичем.

– А с урока музыки на прошлой неделе он случайно не забыл тебя забрать? – поинтересовалась Шейла.

– Нет, не забыл, но опоздал. Миссис Маккей заставляла меня играть гаммы все время, пока я ждал. Я думал, он никогда не придет.

– А где же был папа?

– Папа сказал, у него было важное дело в Коме. – Он посмотрел на мать. – Наверное работал, да?

Шейла напряглась, подумав о том, где сейчас, скорее всего, находится ее муж.

– Да, милый, конечно, у него важная работа, – ответила она машинально, почти не слушая его.

– Папа последнее время много занят, да, мам?

– Угу, – согласилась Шейла, и у нее неприятно засосало под ложечкой.

Вдруг Адам, подпрыгнув от нетерпения, закричал: – Осторожней, мама!

– Что? – Шейла испугалась. Она нажала на тормоза, и машина резко дернулась.

Адам посмотрел на нее сердито.

Ты опять чуть не проскочила поворот.

Вид из приемной здания, где расположилась фирма Райкена, Дэвиса и Хилза, напоминал фотографию из рекламного проспекта агентства по продаже недвижимости. Построенное почти на границе университетской территории, оно одновременно соседствовало и с одним из торговых центров, что, впрочем, никак не влияло на не подвластную времени атмосферу тихого и красивого квартала, а лишь создавало ощущение благополучия и процветания.

Жилой квартал, на который выходили окна кабинетов, состоял из старых домов с круглыми мансардами и цветочными клумбами перед входными дверьми. В отдалении виднелось поблескивающее в лучах солнца озеро. Шейла приходила сюда с детства, и служащие хорошо ее знали. Женщина-администратор встретила дочь босса вежливой улыбкой.

– Мой муж у себя?

– Пока нет, миссис Бреннер. Он предупреждал, что его не будет все утро, и просил, чтоб его не искали.

У Шейлы сделался недовольный вид.

– А отец, он уже приехал?

– Да, мэм. Если хотите, я узнаю… – Но она не успела закончить, потому что Шейла, зашипев как разъяренная кошка, уже проскочила мимо нее – …Готов ли он вас принять. – Договорила она растерянно.

Администраторша кинулась к телефонной трубке и, набрав внутренний номер, поторопилась предупредить секретаршу Райкена.

– Лиза? Ведьма идет...

– Спасибо, что позвонила. – Лиза едва успела положить трубку, как в приемную уже влетела Шейла.

– Доброе утро, миссис Бреннер. Ваш отец говорит по телефону с клиентом. Может, я пока сварю вам кофе?

Шейла прошла мимо нее прямо в кабинет, будто вовсе не слышала, что девушка обратилась к ней.

Джуд Райкен мрачно наблюдал за своей дочерью, которая без колебаний первым делом направилась к бару.

Прикрыв рукой телефонную трубку, он сказал:

– Лапочка, не рановато ли прикладываешься...

– Самое время!

Убрав руку, он ответил собеседнику:

– Не стоит торопиться с выводами. Мы готовы начать действовать, но поверьте, никогда не стоит предвосхищать вопрос, который пока не задан...

Шейла кипела от возмущения.

– У меня вся жизнь летит к черту, а его, видите ли, волнует – во сколько я выпью первую рюмку.

– Я беспокоюсь… – Он забыл на этот раз прикрыть микрофон. – Да нет, Лейн, я не вам, Шейле. – Он подавил вздох. – Да, она здесь. Райкен протянул трубку дочери. – Он хочет поговорить с тобой.

– Почему со мной?

Райкен пожал плечами.

– Он расквасился. Постарайся приободрить его, прошу тебя, лапочка!

Шейла недовольно поднесла трубку к уху:

– Что там еще стряслось? – Она посмотрела на Джуда, который явно не одобрял ее тона, и Шейла, состроив участливую мину, заговорила с напускной любезностью: – Ну перестаньте, доктор Лейн, чего вам-то печалиться? Я уверена, как только Натали окрепнет, она непременно пожелает как следует отдохнуть, а мы уже постараемся отправить ее куда-нибудь подальше. – Услышав в ответ взволнованные слова Лейна, она убрала трубку подальше от уха, а когда он наконец замолчал, сказала серьезно: – Я вовсе не шучу, поверьте.

Доктор Лейн не унимался, и Шейла, посмотрев на отца, трагически закатила глаза. Но, похоже, Джуду было не до смеха. У Лейна стал совсем странный голос, когда он бормотал что-то о здоровье Натали. Она еще послушала, пока он окончательно ей не надоел, а потом положила трубку, даже не простившись.

Джуд тяжело вздохнул:

– Он очень расстроен.

– Он очень пьян. – Она взглянула на часы. – Сейчас всего половина одиннадцатого, а он уже успел нализаться.

– Надеюсь, он не сядет за руль, если бы не его грех, он, собственно, и не влип бы во всю эту историю.

Шейла рассмеялась.

– Ты хочешь сказать, что у всех, кто тебе хоть чем-то обязан, всегда случаются неприятности?

Джуд зло посмотрел на дочь.

– Сегодня, моя милая, я не потерплю ваших упреков. Имейте в виду, что мне предстоит очень напряженный день.

Подойдя к бару, он вылил то, что она собиралась выпить, назад в бутылку.

– Я не хочу, чтобы ты последовала примеру Лейна.

– Хватит об этом. Все рушится.

– Не преувеличивай, ничего страшного не происходит.

– Ты всегда был излишне самонадеян. Шейла стояла, уперев руки в бока. – Тебе известно, где находится сегодня с утра один из твоих ведущих юристов?

– Он в больнице.

– Опять! – Шейлин голос срывался на крик. – Он снова там! Он за ней шпионит, подбирается ближе и ближе, ходит кругами, заглядывает в окно.

– Вполне естественно.

– Будет вполне естественно, если в один прекрасный день они с Натали отберут у тебя внука.

– Он твой сын, – сказал Джуд тоном, не терпящим возражений, – и твой долг твердо об этом помнить.

Шейла плюхнулась на красный диван и положила ноги на подлокотник. Слезы подступили к глазам, но она очень старалась сдержаться. Плакать – последнее дело. Она собралась с силами и сказала с горечью:

– Он был моим сыном. – Она испытующе посмотрела на отца. Раньше он никогда не обращал внимания, когда она так говорила, но сегодня, судя по его лицу, ему стоило огромного труда не потерять терпения. – Он сын Натали и... Джор-да-на. – Имя мужа она произнесла по слогам, будто по одному вколачивала гвозди в стену.

– Никто не собирается забирать у тебя Адама. Все семь лет его жизни для него существовали только мы трое. Неужели ты полагаешь, что Натали может как ни в чем ни бывало выйти из не6ытия, а Адам, доверчиво протянув ей ручку, пойдет за ней? Ему нужна мать. А ты, моя милая, и есть его мать.

– Нет. Я соучастница преступления и имею шанс пойти под суд. – Она в упор посмотрела на отца. – Лейн сядет за служебное преступление, а ты, папочка… – Она помедлила для большего эффекта, с удовольствием подметив, что ее слова угодили в цель. – …Насколько я понимаю, попадаешь под статью о похищении детей.

– Уверяю тебя, Шейла, то, что я сделал, не имело ровно никакого отношения к похищению детей. Я всего-навсего помог несчастной девушке, позволив увезти ее в закрытую частную клинику на четыре месяца, что весьма положительно повлияло на состояние ее здоровья. За ней наблюдал всего один врач, но уход был весьма тщательный.

Шейла насмешливо фыркнула.

– Сомневаюсь, чтобы помощь, выразившуюся в краже новорожденного ребенка, следствие сочло смягчающим обстоятельством.

– Ребенка родила ты. – Джуд произнес эти слова с нажимом, показывая пальцем на ее живот. – Родила в Европе, пока Натали находилась в клинике. – Джуд кивнул с очень уверенным видом. – Перенести роды Натали не смогла бы ни при каких обстоятельствах, и история ее болезни – прямое тому доказательство. Таким образом, ни о каком ребенке не могло быть и речи. Она бы умерла.

Он поднял руки кверху, и его жест означал, что разговор окончен. Однако Шейлу его доводы не убедили.

– Думаешь, ты все до того ловко устроил, что и не подкопаешься?

Райкен снова кивнул.

– Как опекун, я был обязан обеспечить ей самый лучший уход. Что я и сделал.

– А потом украл у нее ребенка!

Джуду Райкену не были в диковинку истерики у него в кабинете. У клиентов, бывших не в ладах с правосудием, частенько сдавали нервы. Его дочь не представляла собой исключения. Он взял себя в руки и начал сначала:

– Ты ошибаешься. У меня вовсе не было намерения никого и ничего красть. Я всего лишь выполнил долг опекуна по отношению к Натали Парнелл и, следовательно, вынужден был считаться с обстоятельствами. В той ситуации, о которой ты упомянула, я действовал предусмотрительно, вызвав родного отца ребенка и возложив именно на него заботу о сыне.

Шейлин взгляд пронзил его насквозь.

– Ну и хитрая же ты бестия.

Лицо Джуда осталось бесстрастным, но в душе он был доволен.

– Видишь ли, моя дорогая дочь, ни один суд в этой стране не рискнет предъявить мне иск за намерение соединить отца с единокровным сыном, тем более учитывая, что я был движим любовью и стремился сделать всем только добро, а тебе – в особенности.

Однако Шейла позволила себе усомниться в его бескорыстии.

– А ты, папа? Чего хотелось тебе?

– Чего хотелось мне? – Джуд очень старался, чтоб его ответ прозвучал теплее и доверительней. Он открыто посмотрел на дочь и улыбнулся: – Мне очень хотелось иметь внука, а ты не могла, да и не можешь подарить мне его... Так что… – Джуд отвернулся.

– Ты решился украсть чужого.

Кажется, Шейле все же удалось вывести его из терпения.

– Может, хватит цепляться? – Он встал и хотел пойти к бару, но передумал и, нахмурившись, повернулся к дочери.

– Доктор Лейн заверил меня тогда, что у Натали практически нет шансов выжить.

– Тебе надо было измерить содержание алкоголя у него в крови, прежде чем верить.

Райкен не стал спорить.

– Возможно, ты права. Но поверь, я сделал единственно правильный выбор. Можешь на меня положиться, неприятностей я не допущу.

Шейла, закрыла глаза.

– Ладно, если уж ты такой предусмотрительный, говори, как будем выкручиваться?

– Послушай, во-первых, не исключено, что Натали так и не оправится окончательно. Но предположим, она выздоровеет, как по-твоему, на кого она может опереться, к кому прийти? Ты была ее соседкой и ближайшей подругой. Несчастный случай произошел семь лет назад. Сколько старых друзей у нее осталось? – Он приложил указательный палец к большому в виде кружка, что, вероятно, должно было означать ноль. – Ей понадобишься в первую очередь ты и, конечно, я.

– Напрасно ты так уверен. Если я не ошибаюсь, у нее в запасе четверть миллиона долларов?

– За деньги не купишь близких людей, без которых нельзя обойтись, а мы будем все время с ней рядом. Но сейчас главное не Натали. Главное – Джордан. В нем всколыхнулись старые чувства. Но на него опасно слишком сильно давить, можно получить сдачи. – Джуд помолчал. – Как твой отец и человек, у которого дороже тебя никого нет, я обязан посоветовать тебе быть возле него. Он очень нуждается в понимании и поддержке.

– Может быть, ты и прав, – тихо ответила Шейла. Она опять подошла к бару и, повернувшись к отцу спиной, плеснула чего-то себе в стакан.

– Если ты сумеешь стать другом им обоим – тебе нечего бояться. Я прошу, чтобы ты дала мне слово, что позвонишь в больницу и навестишь Натали.

Шейла глотнула неразбавленного джина.

– Нет, – коротко ответила она, не поворачивая головы.

– Но почему? Ты же видела ее раньше, разве нет?

– Она тогда еще была без сознания.

Но, если ты придешь, ей будет проще...

Вот именно. – Голос Шейлы задрожал, но она взяла себя в руки. – Ты считаешь, что я своими руками должна помочь ей отобрать у меня все самое дорогое? Хочешь, чтобы я сама себя распяла?

– Ей-Богу, я тебя не понимаю, Шейла. Даже если ее память окончательно восстановится, она никогда не узнает про Адама, ну откуда она может узнать?

– Тем более. Зачем мне самой нарываться?

– Если ты не пойдешь в больницу – это будет некрасиво выглядеть.

Шейла долго смотрела на отца, и чувство протеста начинало переполнять ее, словно река, готовая вот-вот выйти из берегов.

– Ты продумал все до мельчайших подробностей, ведь правда? Все решил и расписал за меня. Хорошо, милый папа, я подумаю. – Она допила джин и со стуком поставила стакан на стол. Потом закрыла лицо руками. – Но большего пока обещать не могу.

– Ты – моя дочь, – сказал Джуд, откидываясь на спинку кресла. – Не раздумывай долго. Что у тебя сегодня?

– Сегодня не смогу, у меня через полчаса теннис. Я уже и так опоздала.

– Разве у тебя не было занятия вчера?

– Ага. – Взяв пустой стакан, она поднесла его ко рту, словно хотела выцедить последние несколько капель, затем подошла к отцу и небрежно его поцеловала.

– Пока, папа. И спасибо за все.

Райкен нахмурился, – ему послышались в ее голосе ядовитые нотки. Нет, пожалуй, она скорее была чем-то озабочена и рассеяна. Конечно, его дочь временами бывает неуравновешенной, но на этот раз ее удалось легко успокоить, что собственно, он и предвидел.

– Поцелуй за меня внука, – крикнул он ей вдогонку.

Когда Шейла ушла, он нажал на кнопку:

– Лиза? Соедините меня с доктором Паратом… – Он поколебался секунду, – …И позвоните в теннисный клуб, узнайте – не взяли ли они нового тренера.

16

– У вас частичная потеря памяти. – Доктор Лейн присел на край кровати Натали. – Это абсолютно типичное явление для пациентов, находившихся в коматозном состоянии.

Натали задумалась.

– Вчера доктор Парат сказал, что я закончила юридический факультет. А всего неделю назад я думала, что мне семнадцать.

– А две недели – что десять. – Доктор Лейн встал и подошел к окну, чтобы обдумать, что говорить дальше. – Вам сейчас тридцать один.

– Не могу себе представить. – Натали помотала головой.

– И тем не менее придется, – твердо сказал Лейн. – А как только вы поверите – мой совет – начинайте без промедления нормальную жизнь. Я бы на вашем месте как следует попутешествовал, надо вспомнить то, чего вы недополучили. Насколько мне известно, у мистера Райкена имеется еще весьма значительная сумма, которая принадлежит вам.

– У кого?

Лейн вел себя очень беспокойно. Вначале он устремился к двери и, выглянув наружу, убедился, что вокруг никого нет, затем снова подошел к Натали.

– У Райкена, – повторил он, – у Джуда Райкена. Он был назначен вашим опекуном.

Лицо Натали выражало недоумение.

– Мне стыдно, но я совсем ничего не помню.

– Ничего, вспомните.

– Я что-то неправильно понимаю, да, доктор?

Чутье, на которое Натали с каждым днем полагалась все больше и больше, подсказывало ей, что здесь какой-то подвох.

– Неправильно? Да нет, все нормально. Доктор Лейн вздохнул и улыбнулся ей. – Как вы себя сегодня чувствуете?

Пожалуй, наконец-то в его голосе звучала заботливая интонация, которая, как ей казалось, непременно должна присутствовать в разговоре врача с пациентом. Доктор был явно не слишком хорошо воспитан, к тому же Натали не нравилась его привычка нервно расхаживать по палате, произнося отрывистые фразы. Натали прилегла, оперлась на локоть и направила на него указательный палец другой руки.

– Вчера я узнала, что потеряла семь лет жизни. Сегодня мне, видимо, предстоит пройти урок истории, и потому вы сейчас здесь.

Лейн рассмеялся.

– Вы прирожденный юрист. Нет, я здесь не потому. Доктор Парат скоро придет и все с вами обсудит. Но все же это моя больница, И я, а не Парат, заведую отделением, в котором вы находитесь. – Лучше было бы… – он запнулся, поняв, что речь его становится все более бессвязной. Обернувшись, он заметил, что Натали на него очень пристально смотрит.

– Договаривайте, – похоже, Натали была способна быстрее сосредоточиться, чем он.

– Видите ли, когда вас привезли сюда после аварии... то... так сказать, были кое-какие трудности.

Она удивленно вскинула на него глаза:

– Трудности?

Лейн пожалел, что выпил с утра всего одну порцию виски.

– Вы пострадали в результате аварии на воде, ваша лодка столкнулась с моторкой, и вы сильно ударились головой. Пришлось утрясать вместо вас кое-какие вопросы.

– Понятно. – Натали согласно кивнула и приготовилась слушать дальше. – Вопросы какого рода?

Лейн не успел ответить, потому что в палату вошел Парат в сопровождении старшего инспектора Вольфера.

Вольфер просиял, увидев, насколько лучше выглядит сейчас Натали.

– Привет! – поздоровался он. – Помните меня?

Натали улыбнулась в ответ.

– Мне кажется, я видела вас здесь на прошлой неделе.

– Ага, верно, я заходил поглядеть на вас. Только думал, вы не заметили.

– Я многое замечаю. – Произнося эти слова, она покосилась на доктора Лейна.

Доктор Парат решил поддержать разговор.

– А вы, случайно, не помните чего-нибудь еще про инспектора Вольфера?

В ответ Натали, любезно улыбнувшись, лишь пожала плечами.

– Все в порядке, не огорчайтесь, зато я много чего помню про вас, – приободрил ее Вольфер.

Доктор Парат обратился к доктору Лейну:

– Мы договаривались встретиться сегодня утром, я вас повсюду искал.

– Извините, доктор Парат, но я задержался на обходе. А сейчас мне пора в операционную, надеюсь, вы все на меня не обидитесь. – Он двинулся к выходу, но Вольфер перегородил ему дорогу. Было заметно, что полицейский сделал это нарочно, чтобы заставить Лейна еще сильнее разволноваться. Впрочем, Лейн и так был очень неспокоен, хотя и напустил на себя равнодушный вид. – Я могу быть вам чем-то полезен, инспектор?

– Нет, нет, что вы. – Вольфер отступил на шаг, чтобы дать Лейну пройти в дверь.

Доктор Парат обратился к Натали:

– Я подумал, вам будет приятно познакомиться с человеком, который спас вам жизнь.

– Ну, не стоит, – смутился Вольфер.

Натали пожала ему руку.

– Я вам от души признательна, сержант. Доктор Парат рассказывал мне, что вы предвидели несчастный случай и заранее вызвали «скорую».

– Сейчас я старший инспектор, – поправил ее Вольфер, – меня уже давным-давно никто не называл сержантом.

– Сержантом? – с любопытством переспросил Парат. – Вы что, назвали его сержантом?

Натали посмотрела на него виновато:

– Простите, инспектор, я не хотела вас унизить, у меня как-то само вылетело...

– Неважно – так мне даже больше нравится. Для вас я привык быть сержантом, – он засмеялся, – и терпеть ваши ехидные штучки.

Натали смотрела на него смущенно, понимая, что Вольфер имеет в виду события семилетней давности. Вероятно, он намекает, что она не всегда вела себя достаточно корректно по отношению к человеку, который впоследствии стал ее спасителем. Она виновато сказала:

– Простите, что в предыдущей жизни я вам грубила.

– Ваши манеры изменились к лучшему, заверил ее Вольфер, – такой вы мне нравитесь куда больше, чем когда вы с Джор...

Доктор Парат предостерегающе поднял руку.

– Пока достаточно, инспектор, этой молодой даме необходимо еще немного окрепнуть.

Вольфер кивнул и пошел к двери.

– Я еще зайду, – сказал он.

Именно в это мгновение в комнату Натали на предельной скорости вкатилось кресло Франчески Луккези. Вольфер не успел отскочить и, споткнувшись, чуть не упал ей на колени, но все же сумел удержаться на ногах, извинившись за неловкость.

Однако Франческа была, скорее, довольна.

– А-а, рада приветствовать блюстителя порядка, – проговорила она нараспев, – в котором часу вы сегодня заканчиваете работать?

Натали расхохоталась.

– Забудь о нем, Франческа, у него дома трое детей и собака. – Она внезапно замолчала, заметив на лицах Парата и Вольфера недоумение.

– Что побудило вас это сказать, Натали?

Натали выглядела не менее удивленной, чем ее собеседники, она вздрогнула и еще раз огляделась вокруг.

– Само выскочило, я отчего-то решила, что у сержанта… – Она не закончила фразы.

Доктор Парат пришел в восхищение.

– Вы начали вспоминать, и это прекрасный признак.

Вольфер напустил на себя суровость:

– Я вам не сержант, девушка, я старший инспектор Вольфер и просил бы не забываться.

– Я постараюсь.

Вольфер лукаво подмигнул ей.

– Да, заодно, я хотел бы внести маленькое уточнение – детей у меня не трое, а семеро. Франческа изумилась:

– Семеро детей?

– Увидимся позже. – Вольфер уже взялся за ручку двери, но доктор Парат снова задержал его, протянув папку для бумаг.

– Я подумал, вам может понадобиться экземпляр, шеф. Мне не удалось установить, по какой причине отсутствуют четыре месяца.

Вольфер взял папу. Когда он ушел, они расхохотались.

– Семеро детей, – повторяла Франческа, жизнь не стоит на месте. Мужчина многого может добиться за семь лет, да? Ах, мужчины, мужчины, – продолжала она, покачивая головой, – думаешь, что знаешь его как облупленного, и вдруг на тебе – семеро детей!

Доктор Парат наблюдал за Натали, лицо которой стало задумчивым, она, вероятно, обдумывала то, что нечаянно сказала.

– Честно говоря, не знаю. Я ни разу не была достаточно долго знакома ни с одним муж чиной. – Она взглянула на Парата, и ей показалось, что он прячет от нее глаза.

– Нам пора начинать урок истории, – заявил он, направился к двери и настежь открыл ее для Франчески, – если вы не против, я бы хотел остаться с Натали наедине.

Франческа послушно поехала к выходу.

– Увидимся сегодня, – сказала она, обращаясь к Натали.

– Эй, погоди секунду! – Франческа повернула голову, и Натали взглянула на нее заговорщицки. – Это сделала случайно не Люси Эвинг? Она его просто ненавидела за...

Засмеявшись, Франческа отрицательно покачала головой и больше ничего не сказала.

Доктор Парат плотно закрыл за ней дверь и подошел поближе.

– Итак, приступим к занятиям. Вы уверены, что готовы?

Натали очень волновалась. Доктор Парат взял ее руку в свою.

– Я обещаю касаться лишь того, что, как мне кажется, вам совершенно необходимо знать именно сейчас. Остальное вы постепенно восстановите в памяти сами. Договорились?

Натали согласно кивнула.

– Да, но вначале вы должны мне сказать самое главное.

– Что вы имеете в виду?

Она откинулась на подушку и посмотрела в потолок.

– Мне необходимо знать ответ немедленно.

– Я готов сказать все, что знаю.

Она помолчала еще мгновенье и, собравшись с духом, спросила:

– Я была влюблена?

Парат улыбнулся.

– У нас имеется немало записей, содержащих сведения о вашем прошлом. Некоторые из них исчерпывающи, в других есть пробелы. Похоже, когда вы попали в больницу… – Он колебался.

Натали села на кровати и ждала.

– Я слушаю?

Доктор Парат судорожно соображал, что ответить. Он предполагал поговорить сегодня о ее матери. Хотел коснуться средней школы, колледжа. Что же касается юридического факультета университета, то он полагал разумным вспомнить лишь кое-какие даты, учебные предметы, а через день-два, возможно, мимоходом упомянуть о соседке Натали по квартире.

Он выбрал частичный компромисс.

– Так что же все-таки помните вы сами? – осторожно начал он.

Натали думала долго и напряженно. Она забыла все о несчастном случае, юридический факультет был полным провалом, о давних друзьях или соседях у нее не осталось и тени воспоминания.

– Кажется, кое-что всплывает. – Она отвернулась. – Когда-то у меня был мальчик, его звали Деннис.

– Деннис? А фамилия?

– Деннис Бреннер.

Парат с интересом переспросил:

– Бреннер?

– Э-э… – Натали собиралась с мыслями. – Бреннер, да именно так, Деннис Бреннер. – Она улыбнулась Парату. – Мой первый друг, в школе.

– Вы уверены? Две недели назад, когда вы считали, что вам семнадцать, вы называли его Паркером.

Натали еще чуть-чуть подумала.

– Да, Паркер, ну конечно, вспомнила – Джордан Паркер.

Парат молчал, ожидая, что она поправится.

– Деннис Паркер, – наконец подсказал доктор. – Он был вашим другом в старших классах.

Натали с вниманием следила за тем, как доктор помогает ей вернуться в дни ранней юности, прошедшие в штате Нью-Йорк. Она очень любила велосипедные прогулки, участвовала в викторинах и была отличной гимнасткой – не раз побеждала в соревнованиях на кольцах и разновеликих брусьях. Училась она отлично, а вместо обеда любила, удрав из школы, выпить кока-колы в кафе напротив. Там еще была рядом чистка Кэмбелла и пиццерия Дино, а кегельбан находился на третьем шоссе, за городом. Они с Деннисом часто играли в кегли.

– Значит... один раз я была влюблена, – сказала Натали.

– Да, однажды вы были влюблены. – Парат ждал, чтобы она продолжила сама.

Натали чувствовала, что Парату очень интересно узнать что-нибудь еще о ее первой любви, но, увы, больше память ничего не сохранила.

Однако доктор продолжал внимательно глядеть на нее, и она пришла к выводу, что, скорей всего, упустила что-то очень важное.

– А другого парня, о котором вы тоже упомянули, вы помните?

– Другого? – Натали удивленно вскинула брови. – Какого еще другого?

– Ладно, его мы оставим на следующий раз.

Натали вздохнула с облегчением.

– Должен вам сказать – ваши успехи просто блестящи. Думаю, пора присоединять адаптационную психотерапию. Вполне можно говорить о том, что вы являетесь объектом весьма необычного и ответственного эксперимента. И психотерапевт сумеет помочь вам вывести некоторые ощущения из подсознания.

Натали не возражала.

– Вы, конечно, правы, порой меня охватывают самые нелепые чувства, – заметила она, будто сама себе удивляясь. – Иногда я бываю счастлива, от того, что мне возвратили жизнь, а в следующее мгновенье меня охватывает ярость, потому что мне пришлось такое перенести.

Доктор Парат сочувственно улыбался:

– То, что вы только что сказали, – лишний раз свидетельствует о том, что у вас все прекрасно. Я должен обсудить кое-какие вопросы со специалистами и сделать соответствующие распоряжения.

– Хорошо, – согласилась Натали, но потом добавила: – Мне бы хотелось поговорить с человеком, который будет со мной работать. Мне кажется, здесь очень важна психологическая совместимость, а не одно искусство врача.

Доктор Парат снова не мог скрыть восхищения. Его последняя пациентка была на удивленье красива и умна.

– Думаю, вы рассуждаете очень разумно. Он сжал ее руку в знак одобрения и, подойдя к двери, спросил: – Вам хочется поскорее отсюда выписаться?

Натали энергично замотала головой. Другие больные, наверное, стремятся вернуться домой, в семью, но для нее домом стала больница. Она ничего другого не помнила, а здесь ей было хорошо. Мир, который открывался за стенами этого здания, был чужим, неуютным и неприветливым, во всяком случае, так ей казалось. Она предпочитала оставаться здесь столько, сколько будет возможно.

Но у доктора Парата, оказывается, были другие планы.

– На следующей неделе мы прогуляемся по городу. А завтра я хочу попытаться устроить для вас одну встречу, если вы не возражаете.

– С кем?

– С Шейлой Райкен.

Нет, Натали не возражала.

– Ладно, готовьте кресло на колесах, попутешествуем.

Почему бы и нет? Она не помнила женщины, которую так звали, но ей уже говорили, что когда-то у нее действительно была соседка по квартире. Так почему, собственно, не верить? А потом, может эта Шейла встряхнет ее память.