Текст книги "Жажда мести"

Глава двенадцатая. КАМЕНЬ С МАЛИНОВЫМИ ПРОЖИЛКАМИ

Недолго смеялась Песнь Крови. Сражение закончилось, ей невероятно повезло. Кто бы мог подумать, что удастся вновь избежать мучительной смерти на вершине холма! Но радость, головокружение от одной только мысли, что она жива – вопреки всему, назло врагам, жива! – оказалась мимолетной. Очень скоро другие тяжелые, гнетущие думы начали терзать ее. Ужас прошедшего дня теперь отлился в ясно осознанное чувство непрощаемой вины. В ушах стояли крики умиравших стариков, плач детей, мольбы девушек и женщин. Все, чему воительница посвятила долгие годы, во что вложила столько сил, было предано огню. Тяжелым камнем на душе лежало осознание того, что и Гутрун оказалась в плену у безжалостной Тёкк. И останки ее сына, с которыми эта ведьма намеревалась поступить так жестоко и бесчеловечно.

«Все, хватит. – Песнь Крови взяла себя в руки, заставила отвлечься. – Слезами горю не поможешь. Надо действовать, попытаться найти способ вырвать Гутрун из лап Тёкк и Хель. Пока еще не все потеряно».

Огромная и яркая луна встала над лесом. Каждая сосна осветилась, обернувшись устремленной к темному небу колдовской башней. Звезды едва просматривались в вышине. Песнь Крови чуть осадила жеребца, переведя его на легкую рысцу. Затем оглянулась, попыталась отыскать вдали огни лагеря Ковны, но ничего не увидела. Позади вообще было тихо, ни огней, ни шума погони. Лес полнился естественными, живыми и знакомыми звуками. То треснет сухая ветка, то филин забьет крыльями. Ветерок шевельнет сосновую лапу, пискнет мышка, даст деру заяц. Вспомнился Ковна – ранила ли она его или только сбила шлем?

– Песнь Крови, – раздался вдруг приглушенный оклик.

Воительница узнала голос Ялны, повернув в сторону звука. Скоро в лунном свете между деревьев различила подругу, ступавшую бесшумно, как учила ее наставница. Песнь Крови слезла с коня. Голые ступни коснулись острых выступов камня, женщина ойкнула, недобрым словом помянула злые силы, подняв ногу, погладила ступню. Прежняя ловкость в полной мере вернулась к ней, но у нее отсутствовали сапоги, доспехи и оружие. Она с той же настороженностью, что и ранее, бросила взгляд в сторону лагеря. Из-за стволов показались Гримнир и Тирульф. Удивительно, но Гримнир вел в поводу двух лошадей. Приблизившись, он передал поводья Песни Крови.

– Это мой подарок, – объяснил Гримнир. – Для тебя и для Гутрун. Блудхуф их отец. Из них могут получиться отличные боевые кони. Я назвал их Свободное Копыто и Инеистое Копыто. Последний – твой.

– Гримнир… Я… так благодарна тебе. Такие кони, а в придачу еще и жизнь… Слов не нахожу.

Великан рассмеялся:

– Ты никогда не отличалась красноречием.

– Беда, Гримнир. Гутрун в плену в замке Тёкк, там же и Хальд, – объяснила Песнь Крови.

Она еще раз глянула в сторону лагеря Ковны, погони не было.

Гримнир тем временем подошел к своему жеребцу, открыл один из подсумков, притороченных позади седла, вытащил оттуда скатанный плащ. Развернул и накинул на плечи воительницы.

– Еще один подарок, – улыбнулся он.

Песнь Крови крепко, от души пожала его руку.

– Пока мы не раздобудем еще одну лошадь, я поеду сзади тебя на твоем коне.

Наконец группа всадников тронулась в путь. Лунный свет освещал им дорогу.

– Я видел, как кровь брызнула из-под шлема Ковны, – завел разговор Тирульф. – Если будет на то воля Одина, ему конец.

– Как тебя зовут, воин? – спросила Песнь Крови.

– Тирульф.

– Благодарю, ты помог мне.

Тут Ялна не удержалась, ядовито заметила:

– Он из прихвостней Ковны.

Воительница не смогла скрыть любопытства:

– Что же заставило тебя изменить ему?

– Ялна, – с нескрываемой тоской ответил воин. – Меня послали убить лазутчицу, выявленную Тёкк. Не знаю, как служительница Хель ее обнаружила, только когда подъехал, сразу догадался, что это Ялна. Я считал, она погибла.

– Он был солдатом в Ностранде, – Ялна вновь вмешалась в разговор. – С той поры и преследует меня.

– А-а, так вы старые друзья, – кивнула Песнь Крови.

– Еще чего! – бурно возразила девушка. – Какая между нами дружба! Пристал он ко мне, не знаю теперь, как от него избавиться.

– Она всегда так. – Тирульф показал на Ялну. – Думает одно, а говорит другое, но ни за что не признается.

Девушка промолчала, и воительница почувствовала, что этой перепалке уже не хватает остроты. Когда это Ялна оставляла за другим последнее слово? Не стоило говорить, какой гнев или сколько подозрений мог вызывать у нее этот светлобородый мужчина. Дала бы она ему спуску? Теперь же нечего попусту тратить слова. Тирульф доказал свою преданность в бою, так что надо отбросить недоверие.

– Послушай, – обратилась к нему воительница, – если боги наконец наказали Ковну, если он тяжело ранен, кто может возглавить войско?

– Есть такой. Его зовут Стирки. В его преданности Ковна никогда не сомневался. Первым заместителем генерала являлся я, следом по старшинству шел Стирки. Этот непременно пошлет погоню, но, думаю, не раньше рассвета. Следует предположить, что если бы Ковна был здоров и отделался легкими ушибами, он сам непременно возглавил бы поиск. Если же, как я полагаю, Ковна серьезно ранен, Стирки будет ждать, пока генерал придет в себя. Он не может жить без указаний. Если погони до сих пор нет, выходит, главарь совсем плох, выходит, не до этого им сейчас. Другое дело, что Стирки никогда не изменит генералу, тот когда-то спас ему жизнь. Стирки будет защищать его до последней капли крови. Так что преследование они начнут не раньше, чем взойдет солнце. Тогда станет ясно, сдох Ковна или оклемался.

– Похоже, что так, – согласилась Песнь Крови. – Твоим бывшим дружкам теперь действительно не до нас. Если это так, то – хвала Фрейе! – к утру наш след совсем простынет. Если мы поведем себя по-умному, нас уже никто не догонит. Как только окончательно избавимся от преследователей, можно будет заняться Гутрун. Нам просто необходимо вызволить ее из замка Тёкк. Вам придется помочь мне. Должен же быть какой-то способ спасти мою дочь! ***

Гутрун все видела – как ётун схватил Хальд, как сунул ее под мышку, как понес в направлении лестницы, ведущей в подземелье. Она подглядывала из-за угла, из дальнего конца коридора, куда отбежала по приказанию Хальд.

Девушка даже рискнула проводить их до самого спуска, лишь здесь заставив себя остановиться. Хватило ума понять, что самое худшее в ее положении – это начать дурить. Чем она может помочь подруге? Сейчас ничем. Вот и надо сначала обрести силы, укрепиться в умении, тогда и приниматься за дело.

«Я обязательно вернусь за тобой, Хальд!» – поклялась Гутрун. Затем бросилась назад по коридору, при этом стараясь отыскать путь, который вел бы все выше и выше. Скоро она догадалась, что движется в правильном направлении, потому что чем дальше, тем громче и яростнее становился странный и непонятный шепот за закрытыми дверями. Колдовское возмущение, крепчавшее в коридорах, как бы предупреждало ее, пыталось остановить.

По мере того как Гутрун взбиралась все выше и выше, она постоянно возвращалась мыслями к инеистому великану. В старых преданиях, что рассказывала ей Норда Серый Плащ, утверждалось, будто эти чудища обитали на белом свете еще до того, как молодые боги-асы сотворили землю и населивших ее людей.

Легенды гласили, что сначала не было ничего: ни земли, ни неба, ни песка, ни холодных волн. Была лишь одна огромная черная бездна Гиннунгагап. К северу от нее лежало царство Туманов и вечной Тьмы Нифльхейм, а к югу – царство Огня Муспелльхейм. Тихо, светло и жарко было в Муспелльхейме, так жарко, что никто, кроме обитателей этой страны, огненных великанов, не мог там жить. В Нифльхейме же, напротив, царствовали вечный холод и мрак.

Но вот в царстве Туманов забил родник Хвергельмир. Двенадцать могучих потоков брали из него свое начало. Они стремительно понеслись к югу, низвергаясь в бездну Гиннунгагап. Жестокий мороз царства Туманов превращал воду этих потоков в лед, но источник Хвергельмир бил не переставая. Ледяные глыбы все росли и росли и все ближе подвигались к Муспелльхейму. Наконец лед настолько приблизился к царству Огня, что стал таять. Искры, вылетавшие из Муспелльхейма, смешивались с растаявшим льдом и скоро вдохнули в него жизнь. Тогда над бескрайними ледяными просторами из бездны Гиннунгагап вдруг поднялась исполинская фигура. Это был великан Имир, первое живое существо в мире.

В тот же день из пота под левой рукой Имира появились мальчик и девочка, а от сплетения его ног родился шестиголовый великан Трудгельмир. Так было положено начало роду великанов – хримтурсов, жестоких и коварных, как лед и пламя, их породившие.

В одно время с великанами из инея возникла гигантская корова Аудумла. Четыре молочные реки потекли из ее вымени, давая пищу Имиру и его детям. Зеленых пастбищ еще не было, и Аудумла паслась на льду, облизывая соленые ледяные глыбы. К концу первого дня вершина одной из этих глыб обросла волосами, на другой день очертилась голова. К исходу же третьего дня из глыбы вышел могучий великан Бури. Его сын Бор взял в жены великаншу Бестлу, и скоро она родила ему трех сыновей-богов: Одина, Вили и Ве.

Братьям сразу не понравился мир, в котором они жили, не пожелали они и сносить господство жестокого Имира. Боги восстали против первого из великанов и после долгой и страшной битвы убили его.

Имир был так огромен, что в крови, хлынувшей из его ран, утонули все остальные великаны, утонула и корова Аудумла. Лишь одному из внуков Имира – Бёргельмиру удалось построить лодку, на которой он и спасся вместе со своей женой.

Теперь уже никто не мешал богам устроить мир по собственному разумению. Они сделали из тела Имира землю в виде плоского круга и поместили ее посреди огромного океана, образовавшегося из его крови. Землю боги назвали Мидгард, что означает «средний мир». Затем братья взяли череп Имира и сделали из него небесный свод, из его костей они сделали горы, из волос – деревья, из зубов – камни, а из мозга – облака. Каждый из углов небесного свода братья свернули в виде рога и в каждый рог посадили по ветру. Из искр, вылетавших из Муспелльхейма, Один, Вили и Ве сделали звезды и украсили ими небесный свод. Часть звезд они укрепили неподвижно, другие же, для того чтобы узнавать время, разместили так, чтобы они двигались по кругу, обходя его ровно за один год.

Сотворив мир, Один и его братья задумали его населить. Однажды на берегу моря они нашли два дерева: ясень и иву. Боги срубили их и сделали из ясеня мужчину, а из ивы – женщину. Так появились первые люди и звали их: мужчину – Аск, а женщину – Эмбля.

Не забыли боги и великанов, за морем, к востоку от Мидгарда, они создали страну Ётунхейм и отдали ее во владение Бёргельмиру и его покрытым инеем потомкам.

Гутрун решила, что ётун, схвативший Хальд, один из потомков Бёргельмира. Прежние, казалось бы, забытые сказки в первый раз не доставили ей радости. Одно дело, на ночь глядя, слушать рассказы много повидавшей старушки или провоевавших всю жизнь стариков, другое – воочию столкнуться с ледяным чудовищем. Ее охватил гнев, дошло до того, что она едва справилась с желанием немедленно вернуться, напасть на ётуна и освободить Хальд.

«Маленькая глупая девчонка, – укорила она себя. – Единственное, чем ты можешь помочь подруге, – это, наконец, сбежать из замка. Только там можно отыскать оружие, способное сразить и ледяного великана, и саму Тёкк. Нельзя терять ни минуты. Забудь о том, что руки и ноги устали, а сердце готово вырваться из груди».

Гутрун с новыми силами бросилась вверх по лестнице. Еще один пролет, еще один. Там вверху окно! Проем с полуциркульным завершением, узкий, вытянутый в высоту, расширялся к внутренней поверхности стены. Через него в лестничный колодец вливался дневной свет, его ни с чем не спутать. Она осторожно подобралась поближе к проему. Окно выходило в заваленный снегом внутренний двор замка. В первый раз за столько дней девушка увидала небо и едва не заплакала. Небосклон затянули низкие, серо-стальные облака, тучи цеплялись влажными космами не только за верхушки крепостных башен, но порой за сами стены. Света более чем на сумерки не хватало. Воздух здесь, наверху, охладился до невозможности, как могла защитить ее тоненькая ночная рубашка! Гутрун обратила внимание и на камень, из которого были сложены стены. Все глыбы были черны как ночь и прорезаны малиновыми прожилками. Другое порадовало девушку: она увидела на стене меч, пробегая через холл на нижнем этаже. Гутрун тут же схватила его, так и бежала, сжимая рукоять обеими руками.

Во дворе никого не оказалось, хотя на этом уровне замок буквально полнился шумами. За дверями в коридорах уже не шептались, а громко бормотали, а то и кричали в полный голос. Шорохи обернулись треском рушившихся деревьев, воем ветра, ударами прибрежных волн. Эти странные голоса, а то и призывы на непонятных языках, плач, мольбы досаждали больше всего. Гутрун не раз застывала на месте, ожидая, что после очередного душераздирающего вопля дверь распахнется, и несчастный обитатель выбежит в коридор.

Разглядела девушка и ворота, высокие, узкие, они тоже завершались арочным сводом. За ними виднелась дорога, ведущая к замку. Низкая облачность не давала возможности детально разглядеть местность, но и так ясно – замок с высокими отвесными стенами располагался на вершине горы. Взобраться на створки не представлялось никакой возможности – стальные, увешанные кружавчиками инея острия защищали ворота от всякого, кто посмеет приблизиться к ним. Такие же острия были натыканы по всей окружности внутреннего двора, и никаких лестниц, ведущих на стены. Из окна просматривались те же выступающие шипы, заполнявшие верхние площадки стен. Все вокруг было устроено таким образом, чтобы удержать обитателей замка внутри сооружения. На внешнюю угрозу здесь, по-видимому, не обращали особого внимания.

Дочь воительницы вспомнила уроки матери, объяснявшей ей устройство крепостей. Если приложить эти знания к данному случаю, получалось, что вырваться из замка практически невозможно. Самый близкий путь на волю через ворота, но створки запирало огромное бревно. Если его вытащить из петель, ворота можно открыть, да только как его вытащить? Для этого необходима по меньшей мере сила ётуна. Выходит, единственная надежда заключается в том, чтобы освободить Хальд и с помощью колдовства отбросить засов. Но это сказать легко! Пустые мечты одолеть ледяного великана.

Гутрун тоскливо оглядела меч, который держала в руках, вздохнула. Какой ущерб мог причинить он огромному, в три ее роста чудовищу? Возможно, стоит поискать более надежное оружие, чем этот клинок? Однако почему она решила, что у нее есть время. Глупо рассчитывать, что ётун единственный, кто охраняет замок в отсутствие хозяйки. А эти вопли за дверями? Кто знает, какие чудища там спрятаны, а вот ётун скоро кинется на поиски.

Что же ей предпринять?

Наплыв безнадежного отчаяния одолел девушку, но это продолжалось недолго. Острием меча она попыталась открыть окно, но безуспешно. В следующее мгновение омерзительный запах ударил в нос. Гутрун отшатнулась, однако тут же припомнила рассказы матери, какие отвратительные запахи порой издавали ее противники на арене, как мерзко вонял сам властитель-колдун.

Наконец она, согнувшись, проскользнула мимо оконного проема и спустилась по лестнице на пролет ниже.

«Больше не думай о том, что задача неразрешима, – приказала она себе. – Если нет другого выхода, попробуй отыскать Хальд. Сосредоточься только на этом».

Неожиданно снаружи донесся громкий оклик. Она прислушалась, затем помчалась назад. «Не обращай внимания на запах», – строго указала себе. Добралась до окна, выглянула во двор. Ётун уже был там, открывая ворота. По другую сторону она различила странных, одетых во все черное всадников. Приглядевшись, девушка ахнула, поняв, что это скелеты! Все они восседали на белесых, аж в синеву, худых до невозможности скакунах.

Послышался скрип внутренних дверей, и двор начал наполняться странными фигурами, полностью укутанными в черные с красным одеяния с лицами, скрытыми под широкими капюшонами. Толпа увеличивалась на глазах.

Наконец ётун справился с засовом, отступил и опустился на одно колено, низко склонив голову.

Воины-скелеты по двое въехали в ворота, следом за ними появилась высокая красивая бледная женщина с длинными, черными, блестящими волосами. Как только она оказалась на внутреннем дворе, фигуры, укутанные в черное и красное, бросились к ней, разом попадав на колени. Их головы тоже, как и у великана-ётуна, были опущены. Заговорили все разом, монотонно, размеренно, напевно:

– Приветствуем тебя, госпожа Тёкк. Пусть всегда будет с тобой сила нашей повелительницы Хель.

Высокая женщина холодно улыбнулась. Толпа одетых в черное и красное существ тут же принялась изображать бурное, неумеренное веселье.

Гутрун неожиданно отпрянула от окна. Малиновые жилки, прорезавшие черный камень, из которого был сложен замок, вдруг запульсировали, начали выдавливать из себя кровавую жижицу.

Глава тринадцатая. КОЛДОВСТВО

Последними, под охраной двух воинов-скелетов во двор въехали четыре пленника.

Гутрун едва не вскрикнула.

«Вельгерт! И Торфинн с ней. И дети? Где же моя мать? Странно, – прикинула девушка, – если Тёкк побывала в Долине Эрика и сумела взять в плен эту семью, почему рядом нет матери?»

«Она либо свободна, либо… мертва, – догадалась Гутрун. – Мертва? – переспросила она себя. – Этого не может быть! Она жива, обязательно жива. Мне ничего не остается, как только верить, что мама вырвалась из лап этой ведьмы».

Гутрун необходимо любым путем вырваться из замка и, если все не так, как она подумала, – отомстить за мать. «Перво-наперво мне следует освободить Хальд, а вместе с ней уже Вельгерт и Тор-финна, а также их детей, затем разделаться с Тёкк. Ни о чем другом и помышлять не смей, только о победе», – строго наказала она себе.

Гутрун провела у окна еще несколько мгновений, затем решительно бросилась вниз по лестнице, стараясь не упустить удобный момент, пока слуги в черном и красном разместят всадников-скелетов и отведут госпожу в ее апартаменты, и ётун еще не вернулся. Она бежала по коридорам и удивлялась – вокруг было тихо, как в могиле.

– Займись пленниками. Отведи их в тронный зал и присматривай, пока я не приду, – приказала Тёкк ётуну.

К тому моменту великан успел затворить ворота, задвинуть в петли бревно-засов и теперь застыл с низко опущенной головой. Услышав распоряжение хозяйки, он поспешил его исполнить. Его беспокоило, что к моменту приезда госпожи одна из двух женщин все еще гуляла где-то в замке. Если бы Тёкк вернулась попозже, ётун смог бы отыскать беглянку. Он уже успел вынюхать ее – девчонка пряталась на верхних этажах замка, схватить ее было делом нескольких минут. В такой момент и прозвучало мысленное требование Тёкк открыть ворота. Что ему было делать, в любом случае наказания не избежать. Вот только какое из мучений выберет хозяйка? Конечно, убивать его она не будет, однако наказаний у Тёкк тьма. Скольким видам пыток он был свидетель.

Тёкк, все еще сидя на лошади Тьмы, глубоко вздохнула, обвела взглядом башни и стены. Это зрелище всегда доставляло ей нескрываемое удовольствие. Ее дом, ее надежное убежище, можно сказать, логово. Она не раз мысленно посмеивалась над возможными недругами, пусть-ка попробуют достать ее здесь.

Ведьма подозвала к себе всадников Смерти.

– Вы все отлично исполнили. Я обращусь к повелительнице с просьбой облегчить ваши муки. Теперь можете отдохнуть и по очереди займитесь охраной замка.

Никто из всадников не произнес ни слова. Они молча повернули коней и шагом поехали в сторону конюшен.

Наконец Тёкк обратила внимание на окружавших ее прислужников. Все они когда-то дали клятву на верность матери Хель, после чего окропили человеческой кровью алтарь в ее храме, устроенном неподалеку от личных апартаментов хозяйки замка. Челядь продолжала стоять прямо в снегу на коленях, что вызвало улыбку у владелицы замка.

– Можете встать. Займитесь своими обязанностями.

Одна из ближайших фигур поднялась и взяла под уздцы коня, на котором приехала хозяйка. Другие легли на землю, чтобы колдунья, спешившись, ступая по ним, не касалась ногами снега. Третьи поспешили во внутренние помещения – обязанностей у них было море, необходимо поторапливаться, особенно когда госпожа в замке.

Тёкк вошла внутрь через арочный портал. Отсюда начиналась лестница, ведущая в ее личные апартаменты. «Времени вполне достаточно, так что пленники могут подождать», – решила она и, добравшись до главного зала, направилась к тайному ходу, ведущему в нижние подземелья замка. Там ее ждало много интересного и возбуждающего. От одного предчувствия наслаждения, которое ждало ее, она разрумянилась.

Ётун вел пленников коридором с высоким сводчатым потолком. Вельгерт и Торфинн невольно переглянулись, понимая, что такого исполина не побороть. Если он задумает недоброе в отношении детей, никто не сможет его остановить. Кто знает, какие указания ему тайно, без слов, передала Тёкк. Ворота-то он открыл вовремя.

Руки у пленников до сих пор были связаны за спинами. От нестерпимого холода, распространяемого великаном, кровь стыла в жилах, по коже пробегал озноб.

Наконец ледяной исполин привел их в обширный зал. Стены здесь были увешаны огромными гобеленами, изображавшими радости загробного мира. От подобных сцен кровь у пленников окончательно застыла в жилах. На противоположной от входа стороне на возвышении стоял трон из резной белой кости.

Великан провел их за помост, здесь и оставил. Сам отошел в сторону и с безразличным, поистине ледяным видом уставился на пленников, зная, что их можно не опасаться, им нечего предпринять!

Дети стояли возле родителей. Тора со страхом поглядывала на великана. Маленький Ингвар уткнулся лицом в ноги матери.

Наступила тишина, в какой-то мере расслабившая как пленников, так и их стража. Вафтрудниру вновь пришла на ум строптивая девчонка. Не обошли его мысли и Тёкк.

Его терзали вопросы о том, где находится госпожа, когда она все узнает? Сколько ему еще ждать наказания? Почему Тёкк сразу не пришла в тронный зал, ведь первым делом полагается разобраться с пленниками. Кого обнажить и забить в кандалы, кого посадить в темницу на хлеб и воду. В замке творилось что-то странное. Вафтруднир почуял, что после этой поездки что-то нарушилось в заведенном и давным-давно устоявшемся распорядке. Теперь ему придется сидеть и ждать. Есть время подумать, как бы невзначай сообщить хозяйке, что девчонка сумела вырваться из своей комнаты и теперь разгуливает по замку. Это было бы просто здорово, если бы он так небрежно обмолвился и добавил, что сейчас поймает ее и водворит в отведенную ей каморку. В противном случае стоит Тёкк обнаружить комнату пустой, грянет гром, сверкнут молнии, и ему несдобровать.

Он отвернулся и теперь не сводил глаз с дверей, через которые обычно Тёкк входила в парадное помещение.

– Что это он так нервничает? – недоумевал Торфинн.

– Я тоже заметила, он как будто сам не свой, – ответила Вельгерт. – Такое впечатление, что он чего-то боится.

– Возможно, это он нас опасается?

– Чего может бояться чудовище, если оно в два, а то и в три раза выше тебя, Торфинн. Меня больше волнуют дети. Что с ними станет?

– Ну, кто знает…

– А ну-ка всем молчать! – неожиданно взревел Вафтруднир.

Ингвар заплакал, Тора выскочила вперед и ударила ручонкой великана по голени.

– Тора! – вскрикнула Вельгерт, поспешив за дочерью.

– Вернитесь к стене! – приказал ётун. – Или я оторву вам головы, терпеть не могу людей.

– Тора, делай, как тебе сказано, – прикрикнула на дочь Вельгерт.

– Мама, может, мы лучше сразимся с ним?

– Тора, пожалуйста… Может быть, мы попозже вызовем его на поединок.

Хримтурс захохотал. Сверху посыпались сосульки, белесой пеленой начал опускаться иней.

– Эх ты, испугался, – укорила великана шестилетняя девочка и отошла к матери. Здесь она легонько шлепнула брата по затылку. – Перестань плакать, Ингвар. Что скажет всемогущий Один, услышав твое нытье.

Ингвара вовсе не интересовало, что скажет по этому поводу Один, и он зарыдал еще громче. Вафтруднир решил не обращать внимания на нарушающие порядок всхлипывания. Этот проступок ничто по сравнению с тем, что его ждет.

Гутрун скоро добралась до того места, где неистовый великан схватил подругу. Здесь начиналась лестница, ведущая в подземелья замка. Она вырвала из кольца факел, переложила меч в левую руку и стала спускаться по ступеням. В самом низу лестничного колодца перед ней открылся длинный мрачный коридор. Он уводил и налево и направо. Гутрун не знала, в какую же сторону ей двинуться? Как она жалела, что времени на обучение колдовству судьба ей выделила в обрез. Служительницы Фрейи, Норда Серый Плащ и ее подруга Хальд едва успели ввести девушку в суть волшебного учения, какого следует придерживаться склонившим голову перед богиней Жизни и Любви, рассказать о возможностях и недостатках магии. К конкретному обучению они еще не успели приступить. Правда, то, чем Норда порой делилась с молоденькой ученицей в свободное время, уже сослужило ей добрую службу в лесной избушке, где Гутрун загодя почувствовала приближение врага. Старуха пыталась втолковать девушке, что большинство людей пользуются колдовской силой, даже не подозревая об этом. Например, когда вдруг их посещают откровения или когда они интуитивно догадываются о возможном развитии событий. Как она была теперь благодарна за эти беседы, больше напоминающие обычную женскую болтовню за рукоделием или у очага.

Гутрун отрешилась от окружающего.

«Фрейя, веди меня», – мысленно попросила она.

Спустя мгновение она решительно повернула налево и побежала по коридору, стараясь держать факел повыше, чтобы подальше заглянуть во тьму. Только искры сыпались у нее за спиной.

Впереди очертился черный зев еще одного колодца, ведущего вниз. Что-то внутри нее отчетливо потянулось, в сторону лестницы. Гутрун начала бегом спускаться по ступеням и добралась до какой-то площадки, выходившей в коридор. Сориентировавшись, вновь побежала, не обращая внимания ни на липнущую к лицу паутину, ни на шмыгающих крыс и мелких слизней, облепивших ступени. Правда, за эти несколько часов лестницу словно вымели, видимо, Хальд и ётун постарались. Тоже верная примета, что она двигается в правильном направлении.

И вновь все ниже и ниже.

Вдруг, в то мгновение, когда она выпутывалась из паутины, сдирая ее пряди с лица, внимание девушки привлек отблеск в темноте. Остановившись, она пригляделась. Странные восьминогие существа, гладкие, лоснящиеся, висели на тонких, похожих на шелковые, прядях и пристально глядели на нее. Гутрун помянула недобрым словом злые силы, отчаянно содрала с лица, с волос, с груди остатки паутины и вновь двинулась в путь. Ступенек, ведущих на самое дно этого мрачного подземелья, оказалось не очень много. Теперь самое главное было не потерять голову. В прямом и переносном смысле. Ведомая интуицией, подтверждаемой следами раздавленных осклизлых тварей и смятой паутиной, она наконец подошла к обитой железными полосами запертой деревянной двери. Гутрун сунула факел в ближайшее гнездо и попыталась взломать замок мечом, надеясь, что на это уйдет совсем немного драгоценного времени.

Хальд, подвешенная на цепях, сразу учуяла приближение живого существа. Скоро ей стало ясно, что аура у него ясная, дружественная, более того, знакомая. Молодая колдунья поняла, что это Гутрун! Мгновения она потратила на приведение мыслей в порядок – тут же в затылке застучала привычная боль. Хальд напряглась, послала мысленный приказ оковам, стягивающим ее руки и ноги…

Цепи даже не шевельнулись.

– Гутрун! – вскрикнула она и тут же задрожала от страха. Что, если этот ледяной исполин находится где-то поблизости?

Наконец она решилась окликнуть подругу еще раз.

– Гутрун!

Тут же из-за двери долетел ответ:

– Да, Хальд! Это я. Подожди немного… – Гутрун перехватила меч, попыталась подцепить дужку замка с другой стороны. Неожиданно ее усилия оказались вознаграждены. Клинок сломался, но и дужка замка отскочила.

Гутрун распахнула дверь, вбежала в темницу, осветила факелом фигуру подруги.

– Как ты нашла меня? – изумилась Хальд.

– С помощью колдовства, – гордо ответила девушка и, не делая паузу, обломком меча принялась ломать оковы, стягивающие руки и ноги подруги, на ходу сообщая:

– Тёкк вернулась и привезла с собой пленников. Знаешь, кого? Вельгерт, Торфинна и их детей.

– Зубы Фрейи! Значит, Тёкк успела побывать в Долине Эрика! Но если эти четверо попали в плен, где же…

– Моя мать? – закончила фразу Гутрун. – Не знаю, только верю, что она жива и еще поможет нам. Я буду на это надеяться, пока меня не убедят в обратном.

Хальд кивнула.

– Ты права. – Помолчав, она добавила:

– Не знаю, чем я могу сражаться с Тёкк. Я еще очень слаба, да еще с тех пор, как нас взяли в плен, у меня крошки во рту не было, силы совсем иссякли.

– Я пойду первой, – сказала Гутрун, – с тем, что осталось от моего меча. Ты же неси факел. Меня, признаться, очень беспокоит этот ётун, даже больше, чем сама Тёкк.

Неожиданно и Хальд и Гутрун вскрикнули от боли. Они зажали уши, обломок меча и факел выпали из рук. Затем обе девушки медленно, теряя сознание, опустились на пол.

Дверь сама по себе широко распахнулась, железные накладки с грохотом ударились о каменный косяк.

– Значит, ётун пугает вас больше, чем я? – засмеялась Тёкк, входя в камеру.

Она приблизилась к двум распростертым на полу телам и поочередно пнула их. Обе пленницы не шевелились. Гнев охватил служительницу Хель. Она разразилась проклятиями, вспомнив, какую преступную промашку допустил ледяной великан. Обнаружив комнату Гутрун пустой, Тёкк едва справилась с изумлением. Как такое могло случиться в ее замке, где все насквозь пронизано мысленным взором ётуна, и спящего-то вполглаза! Хвала Хель, что не случилось непоправимой беды, тем не менее, худшего поворота событий не придумаешь. Кто-то очень сильный помог Хальд избавиться от оков. Хальд и Гутрун встретились и вполне могли докопаться до столь не нужной Тёкк правды. Вот тогда ведьма и почувствовала, как в ее ледяном сердце просыпается гаев. Там наверху она решила, что подобная нерадивость должна быть наказана. И жестоко наказана. Однако спешить нельзя, прежде всего, следует во всем хорошенько разобраться.

Она успокоила себя, смирила злобу. Сейчас не время поддаваться пусть даже и самому справедливому чувству.

Тёкк наклонилась, взяла служительницу Фрейи за запястья, легко, будто та ничего не весила, подняла и защелкнула кандалы, продев в них цепи и наложив на металл заклятья.