Текст книги "Холодный огонь"

Но ее родители были, что называется, солью земли, они вкалывали и отказывали себе во всем, лишь бы дать дочери достойное образование. Они хотели для нее только лучшего. Узнай они, что дочь ненавидит собственное имя, которое они считали не просто удачным, но даже не лишенным изящества, это было бы для них настоящим ударом. Холли безумно любила своих стариков и только в состоянии глубочайшей депрессии могла обвинить их в собственных неудачах.

Испугавшись, что все-таки не сдержится и позвонит родителям, Холли быстро повернулась к компьютеру и открыла файл с последним номером. Информационно-поисковая система «Портленд пресс» позволяла штатным репортерам прослеживать все статьи от редактирования и верстки до выпуска. Утренний номер уже сверстали и отослали в печать, так что Холли могла просмотреть каждую страницу на своем компьютере. Читабельны были только заголовки, но любой абзац или картинка увеличивались до размеров экрана. Холли порой баловала себя самыми важными новостями еще до того, как газета попадала к читателю. В такие моменты она чувствовала себя посвященной, именно это зачастую и привлекает молодых людей в журналистику.

Холли просматривала заголовки первых страниц в поисках интересного материала и все больше хмурилась. Серьезный пожар в Сент-Луисе, девять погибших. Предчувствие войны на Ближнем Востоке. Нефтяное пятно у берегов Японии. Ураган и наводнение в Индии, десять тысяч человек остались без крова. Правительство снова повышает налоги.

Она всегда понимала, что новостная индустрия жиреет на негативе, катастрофах, скандалах, бессмысленном насилии и вражде, но сейчас этот бизнес вдруг показался ей омерзительным. Она осознала, что больше не хочет быть посвященной, не хочет первой узнавать о людских несчастьях.

Холли уже собралась закрыть файл и выключить компьютер, и тут ее внимание привлек очередной заголовок: «Таинственный незнакомец спасает мальчика». Эти четыре слова мгновенно напомнили Холли о случае у школы Маколбери, произошедшем около двух недель назад, и разожгли ее любопытство. Холли увеличила сектор с началом статьи.

Судя по ссылке, все произошло в Бостоне. Материал сопровождался размытой фотографией. Снимок был темным, но, увеличив масштаб, можно было разобрать текст. Холли еще больше приблизила нужный сектор и выделила первый столбец статьи.

Вводный абзац заставил Холли напрячься и расправить плечи.

«Отважный прохожий (сообщивший только, что его зовут Джимом) спас Николаса О’Коннера шести лет, который едва не погиб при взрыве подземной трансформаторной будки Энергетической компании Новой Англии. Взрыв произошел под тротуаром в жилом районе Бостона в среду вечером».

– Какого черта? – прошептала Холли и вывела на экран фотографию.

Она увеличивала снимок, пока лицо героя не заняло весь экран.

Джим Айронхарт.

Не веря собственным глазам, Холли застыла перед компьютером. У нее вдруг возникло желание узнать об этом человеке как можно больше. Причем этот позыв было не сравнить с простым любопытством, она ощутила его на физическом уровне, как внезапный приступ голода.

Холли вернулась к тексту, быстро дочитала его, а потом перечитала снова.

Николас О’Коннер сидел на тротуаре перед своим домом, прямо на бетонном люке два на три фута, который закрывал спуск в трансформаторную будку энергетической компании, где легко могли развернуться четверо рабочих. Мальчик играл в машинки. Родители наблюдали за ним с крыльца дома.

– Я видел, как он подскочил и схватил Ники, – рассказывал отец мальчика. – Понимаете, он шел прямиком к Ники, поэтому я подумал, что это какой-то шизанутый педофил решил украсть моего сына.

Незнакомец сгреб мальчика, перепрыгнул через штакетник на лужайку О’Коннеров, и в следующую секунду у него за спиной в подземной трансформаторной будке взорвалась линия напряжением в семнадцать тысяч вольт. Ударная волна подбросила бетонный люк в воздух, как пенни, а следом с ревом взлетел огненный шар. Незнакомец был крайне смущен обрушившимися на него потоками благодарности от родителей мальчика и подоспевших соседей, свидетелей его героического поступка. Он объяснил, что, проходя мимо люка, почувствовал запах расплавленной изоляции и, услышав характерное шипение, сразу понял, в чем дело, потому что «когда-то работал в энергетической компании». Когда кто-то из очевидцев снял незнакомца на телефон, тот, явно раздосадованный, тут же покинул место происшествия. Он не захотел общаться с журналистами, объяснив это тем, что ценит свое право на частную жизнь и не желает привлекать лишнее внимание.

Чудесное спасение Николаса О’Коннера имело место в четверг, в семь сорок вечера в Бостоне. В Портленде в это время было без двадцати пять. Холли посмотрела на настенные часы. Утро пятницы, две минуты третьего. Ники О’Коннер был спасен от неминуемой смерти примерно девять с половиной часов назад.

След еще свежий.

Холли хотела задать пару вопросов репортеру из «Глоб», который написал эту статью, но в Бостоне часовая стрелка только-только перевалила за пять утра, так что застать его на работе было нереально.

Холли закрыла файл с последним выпуском и, когда на экране компьютера появилось стандартное меню, вошла через модем в огромную базу данных, на которую была подписана «Пресс». Она задала команду сервису «Ньюсвеб» просканировать все материалы (сетевые и печатные) за последние три месяца и отобрать те, в которых упоминалось имя Джим в соседстве со словом «спасение» или фразой «спас жизнь», затем распечатать все найденные уникальные статьи.

Пока «Ньюсвеб» выполнял задачу, Холли схватила со своего стола телефонную трубку и принялась обзванивать справочные с кодами 818, 213, 714 и 619. Она надеялась найти номер Джима Айронхарта в списках абонентов округов Лос-Анджелеса, Оринджа, Риверсайда, Сан-Бернардино и Сан-Диего. Ни один из операторов ей не помог. Если Айронхарт действительно жил в Южной Калифорнии, его телефон в справочниках не значился.

Тихо загудел лазерный принтер, который Холли делила еще с тремя коллегами. Первые находки «Ньюсвеба» соскальзывали в поднос после распечатки.

Холли не терпелось забежать в кабинет, где стоял принтер, и прочитать распечатку, но она сдержалась и, усилием воли сосредоточившись на телефоне, искала способ вычислить Джима Айронхарта в той части Калифорнии, которую местные называли «тот самый Саутленд».

Еще несколько лет назад она могла просто связаться через компьютер с Департаментом автомобильного транспорта Калифорнии и за небольшую плату узнать адрес любого владельца действующих прав. Но после того как одержимый фанат именно таким образом выведал адрес актрисы Ребекки Шеффер и убил ее, вышел закон, ограничивающий доступ к информации департамента.

Будь Холли хакершей, она бы, ни секунды не колеблясь, взломала компьютер департамента или проникла в банк данных бюро кредитных историй и выудила досье на Айронхарта. Холли знала репортеров, которые совершенствовали свои компьютерные знания именно в этих целях, но сама всегда добывала информацию исключительно законными способами.

«Потому-то ты и пишешь о таких сенсациях, как вручение призового „бревна“», – кисло подумала Холли.

Ломая голову над решением проблемы, она торопливо прошла в комнату с вендинговыми автоматами и купила себе кофе – горького на вкус, как бычья желчь. Холли все равно его выпила (без кофеина до утра не продержаться), потом взяла еще стаканчик и вернулась в редакцию.

Лазерный принтер затих. Холли схватила распечатки и устроилась за своим столом.

«Ньюсвеб» выдал толстую пачку статей из национальной прессы с заданными параметрами – «Джим», «спасение» или «спас жизнь» в десяти словах по соседству. Холли быстро их пересчитала. Двадцать девять.

Первая – трогательный сюжет из «Чикаго сан-таймс».

Холли прочитала вступительное предложение вслух:

– Джим Фостер из Оук-Парка спас больше сотни бродячих котов, которым грозило…

Она бросила распечатку в корзину для бумаг и взяла следующую.

Статья из «Филадельфия инкуайрер».

«Питчер „Филлис“ Джим Пилсбури спас свой клуб от унизительного поражения…»

Эта тоже полетела в корзину.

Третья оказалась рецензией на кинофильм, и Холли не стала тратить время на поиски упоминаний о Джиме.

Четвертая была посвящена писателю Джиму Харрисону. Пятая – истории о политике из Нью-Джерси, который с помощью приема Хеймлиха спас жизнь боссу мафии, когда они пили пиво в баре и padrone начал задыхаться, подавившись перченой сосиской «Джим-слим».

Холли уже начала подозревать, что к концу стопки останется с пустыми руками, но шестая заметка из «Хьюстон хроникл» сработала покруче горького кофе: Холли вытаращила глаза.

«Женщина спасена от мести бывшего мужа. Четырнадцатого июля Аманда Каттер, выигравшая долгий бракоразводный процесс и опеку над детьми, едва не погибла от рук бывшего мужа Космо, который пытался застрелить ее на пороге особняка в районе Ривер-Оукс. Разъяренный Космо дважды промахнулся и, прежде чем успел выстрелить в третий раз, был скручен и обезоружен мужчиной, который, по словам Аманды Каттер, „появился словно из ниоткуда“. Спаситель Аманды назвался Джимом и растворился в сыром воздухе Хьюстона еще до прибытия полиции. Он явно сильно впечатлил недавно разведенную тридцатитрехлетнюю Аманду Картер. По ее словам, он красив и великолепно сложен, как супергерой из блокбастера, а такие удивительные глаза можно увидеть разве только в мечтах».

Холли не забыла ярко-голубые глаза Джима Айронхарта. Она была не из тех женщин, которые видят в своих мечтах чьи-то глаза, но признавала, что глаза Джима произвели на нее неизгладимое впечатление… Черт, и правда – такие увидишь только в мечтах. Ей совсем не хотелось соглашаться с мыслью, что при встрече с Джимом она вспыхнула, словно девочка-подросток, но она не умела обманывать себя, равно как и других. Холли вспомнила первое впечатление, когда их взгляды встретилась. В голубых глазах Джима Айронхарта был жуткий, какой-то потусторонний холод, но Джим улыбнулся, и этот холод исчез, и больше она его никогда не чувствовала.

Седьмая статья воспевала еще одного благородного и скромного Джима, который отказался принимать благодарности и не стал дожидаться журналистов, после того как пятого июля спас тридцатилетнюю Кармен Диаз из горящего дома в Майами. У этого тоже были голубые глаза.

Просматривая оставшиеся двадцать два материала, Холли нашла еще два об Айронхарте, хотя фамилия нигде не упоминалась.

Двадцать первого июня в Гарлеме четверо подростков из местной молодежной группировки за отказ вступить в братство наркоторговцев едва не сбросили с крыши восьмиэтажного дома Тадеуша Джонсона. Тадеуша спас голубоглазый мужчина, обезвредив четверых отморозков серией ударов тхэквондо. «Он был как Бэтмен, только без дурацкого костюма», – сказал Тадеуш репортеру «Дейли ньюс».

Двумя неделями ранее, седьмого июня, еще один голубоглазый Джим «словно материализовался» в Короне, штат Калифорния, у дома Луиса Андретти двадцати восьми лет в ту самую секунду, когда тот собирался спуститься в подвал, чтобы починить текущую трубу. «Он предупредил меня, что под домом поселилось семейство гремучих змей», – сказал Андретти репортеру. После этого команда из агентства по борьбе с переносчиками опасных болезней обследовала дом по периметру с помощью галогенной лампы. Они обнаружили не обычное змеиное гнездо, а «просто какой-то кошмар». В результате из-под дома Андретти извлекли сорок гремучих змей.

«Одного не могу понять, – признался Андретти, – как этот парень узнал о змеях? Я столько лет жил в своем доме и даже не подозревал, что они там завелись».

Теперь на руках у Холли было четыре эпизода с Джимом, не считая спасения Ники О’Коннера в Бостоне и Билли Дженкинса в Портленде. И все произошли после первого июня.

Она настроила «Ньюсвеб» на поиск подобных происшествий за март, апрель и май.

Без кофе было не обойтись. Холли встала, чтобы пойти в комнату с автоматами, и только тогда заметила, что Джорджа Финтела уже нет в редакции. Значит, он проспался и потащился домой. Томми тоже ушел. Кроме нее, в новостном отделе никого не осталось.

Холли снова купила стаканчик кофе, и он показался уже не так плох. Автомат, ясное дело, не стал варить кофе получше, просто вкус притупился после двух предыдущих порций.

В итоге «Ньюсвеб» нашел одиннадцать подходящих по заданным параметрам публикаций за период с марта по май. Интерес Холли вызвала только одна.

Пятнадцатого мая в Атланте, штат Джорджия, некий голубоглазый Джим вошел в круглосуточный минимаркет как раз во время вооруженного ограбления. Он застрелил Нормана Ринка, который намеревался убить двух посетителей – Сэма Ньюсама двадцати пяти лет и его пятилетнюю дочь Эмили. Грабитель накачался наркотиками и уже успел просто ради забавы убить продавца и двух других покупателей. Покончив с Ринком и убедившись, что Ньюсамам ничего не угрожает, Джим исчез до приезда полиции.

С записи на видеокамере мини-маркета сделали снимок героя. Просмотрев все статьи, Холли нашла только две фотографии, включая эту из магазина. Фото получилось размытым, но она сразу узнала Джима Айронхарта.

Некоторые детали этой истории не давали Холли покоя. Если Айронхарт, обладая некими удивительными способностями типа ясновидения, предвидел фатальные ситуации в жизни случайных людей и всегда умудрялся оказаться на месте, чтобы предотвратить трагедию, почему он не появился в мини-маркете на несколько минут раньше и не спас продавца и двух других покупателей? Почему он выручил Ньюсамов, а другим дал умереть?

Это еще ладно, а вот от того, как именно Джим расправился с Ринком, у нее аж холодок по спине пробежал. Он всадил в обдолбанного грабителя четыре заряда из дробовика двенадцатого калибра, а потом, хотя Ринк уже был мертвее мертвого, пальнул еще четыре раза.

«Он был в дикой ярости, – рассказывал Сэм Ньюсам. – Лицо красное, весь вспотел, вены на лбу и висках аж вздулись. А еще он плакал… Но смотреть на него все равно было страшно».

Когда все было кончено, Джим попросил прощения за то, что так жестоко расправился с Ринком на глазах у маленькой Эмили. Пытаясь оправдаться, он пояснил, что психи типа этого наркомана и его «немного сводят с ума».

«Да, он спас нам жизнь, – сказал репортеру Ньюсам, – но, поверьте, в тот момент он был почти так же страшен, как этот Ринк».

Сообразив, что в некоторых случаях Джим мог и не называть своего имени, Холли запросила ссылки на статьи за последние полгода, в которых попадались фразы типа «спас жизнь» в соседстве с определением «голубые». В результате обнаружилось, что многие очевидцы не могли дать точное описание Джима, но большинство запомнило его поразительно голубые глаза.

Холли сходила в туалет, купила еще кофе и встала возле принтера.

Она выхватывала каждую свежую распечатку, быстро ее просматривала и выбрасывала в корзину для бумаг, если статья не представляла интереса, или читала, если это была очередная история о спасении в последнюю секунду.

«Ньюсвеб» выдал еще четыре материала, которые определенно походили на случаи с участием Джима Айронхарта, хотя его имя в них не упоминалось.

Вернувшись за стол, Холли запросила у поисковика ссылки на все публикации с упоминанием фамилии Айронхарт за последние полгода.

В ожидании ответа она рассортировала материалы в хронологическом порядке и составила список спасенных Джимом людей, включая последние четыре случая. Она указывала имена выживших, их возраст, место происшествия и вид смерти, которой им удалось избежать.

Холли просмотрела составленный список и кое-что мысленно выделила, но тут «Ньюсвеб» просигналил, выполнив последнее задание.

Холли встала, прошла к принтеру и вдруг поняла, что она уже не одна. Три репортера и редактор, все из жаворонков, сидели за своими столами. Хэнк Хокинс, редактор деловых страниц, всегда приходил пораньше, чтобы быть на работе до открытия финансовых рынков на Восточном побережье. Холли даже не заметила, как они вошли. Два репортера перешучивались и громко смеялись, а Хокинс разговаривал по телефону, но она вообще ничего не слышала, пока не увидела коллег.

Холли посмотрела на часы. Десять минут седьмого.

В окна просачивался молочно-белый свет, а она даже не сознавала, что ночь уже отступила.

Холли глянула на пустые бумажные стаканчики из-под кофе на своем столе: их оказалось ровно на два больше, чем она предполагала.

Отчаяние, преследовавшее Холли последние дни, недели и даже годы, отступило. Она снова чувствовала себя репортером. Настоящим репортером.

Холли прошла к принтеру, забрала все распечатки и вернулась на рабочее место. За последние шесть месяцев в сети нашлось только пять ссылок на людей с фамилией Айронхарт.

И да, они явно были не из героев.

Кевин Айронхарт, Буффало, Нью-Йорк. Сенатор штата. Выставил свою кандидатуру на пост губернатора.

Анна Дениз Айронхарт, Бока-Ратон, Флорида. Обнаружила аллигатора в своей гостиной.

Лори Айронхарт, Лос-Анджелес, Калифорния. Автор песен. Номинирован на премию «Песня года».

Валери Айронхарт, Сидар-Рапидс, Айова. Родила четверых близнецов.

Последним шел материал о Джеймсе Айронхарте. Он был опубликован в «Ориндж каунти реджистер» за десятое апреля и освещал событие, о котором писали десятки газет по всей стране, но компьютер выбрал только этот, так как Холли задала условие не распечатывать повторяющиеся статьи.

Холли глянула на строчку с выходными данными. Лагуна-Нигель. Калифорния. Южная Калифорния. Саутленд.

Фотографии не было, но репортер при описании героя упоминал о поразительно голубых глазах и густых каштановых волосах. Холли не сомневалась, что это ее Джим Айронхарт, и не удивилась, что нашла его. Она знала: если не отступится, рано или поздно обязательно его вычислит. Что ее удивило – так это тема статьи, в которой появилось его полное имя. Холли ожидала очередную историю о том, как Джим в последний момент вырвал кого-нибудь из лап смерти, но заголовок оказался для нее полной неожиданностью.

«ДЖЕКПОТ „ЛОТТО“ В ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ ВЫИГРАЛ ЖИТЕЛЬ ЛАГУНА-НИГЕЛЬ».

2

После спасения Николаса О’Коннера Джиму впервые за последние четыре дня удалось спокойно поспать.

Он вылетел из Бостона в пятницу днем двадцать четвертого августа. Благодаря перелету через всю страну выиграл три часа, в аэропорту имени Джона Уэйна приземлился в десять минут четвертого и спустя еще полчаса был дома.

Он сразу прошел в кабинет и откинул угол ковра, который скрывал встроенный в пол сейф. Набрал код, открыл дверцу и достал пять тысяч долларов – десять процентов от всех хранившихся в тайнике наличных.

Потом, усевшись за стол, вложил стодолларовые купюры в объемный конверт фирмы «Джиффи», запечатал его степлером, указал адрес отца Гиэри из церкви Святой Девы пустыни и наклеил марки.

Письмо Джим решил отправить утром, а пока прошел в гостиную и включил телевизор. Пощелкал кабельные каналы, ни один фильм его не заинтересовал; включил новости, но и на них не смог сосредоточиться. Потом разогрел пиццу в микроволновке, открыл банку пива и устроился в кресле с книгой. Книга наводила тоску. Полистал свежие журналы, все статьи показались скучными.

Ближе к сумеркам Джим взял вторую банку и вышел на террасу. Легкий бриз покачивал пальмовые листья. Звездчатый жасмин, растущий вдоль дома, источал сладкий аромат. Красные, лиловые и розовые бальзамины сияли в сумерках, словно люминесцентные краски «Дейгло», а когда солнце зашло, потускнели, будто сотни крохотных лампочек, выключенных с помощью реостата. Ночь опускалась на город, как огромный невесомый плащ из черного шелка.

Вокруг царила безмятежность, но на душе у Джима было неспокойно. С тех пор как пятнадцатого мая он спас Сэма Ньюсама и его дочь Эмили, с каждым днем ему становилось все труднее вести обычную жизнь и получать от нее удовольствие. Он не мог расслабиться, постоянно думал о людях, которых сможет уберечь от смерти, когда снова услышит слова: «спасательный круг». Все остальное в сравнении с этим казалось таким незначительным.

Теперь, когда Джим превратился в орудие некой высшей силы, ему было трудно оставаться обычным человеком.

Проведя весь день за сбором информации о Джиме Мэдисоне Айронхарте и подремав всего два часа, чтобы хоть немного восстановить силы после бессонной ночи, Холли получила долгожданный отпуск и отправилась в округ Ориндж.

По прилете она взяла напрокат машину и поехала на юг, а там остановилась в мотеле «Лагуна-Хиллз».

Городок Лагуна-Хиллз находился вдалеке от побережья, но в Лагуна-Бич и Лагуна-Нигель, как и в других курортных местечках, летом номера надо было заказывать заранее. Впрочем, Холли не планировала ни купаться, ни загорать. Обычно в отпуске она присоединялась к толпам желающих заполучить рак кожи, но в этот раз планировала совместить отдых с работой.

Когда Холли наконец добралась до мотеля, ей уже казалось, что в глаза песок насыпали, а чемодан, который она волокла в номер, тянул ее к земле в пять раз сильнее обычного.

Номер был простой и чистый. Кондиционер работал так, что, если бы постояльцем был тоскующий по дому эскимос, он бы вполне мог окунуться в атмосферу родной Аляски.

В крытом переходе между корпусами стояли автоматы. Холли купила пакет крекеров со вкусом арахисового масла и сыра, банку диетического «Доктора Пеппера» и заморила червячка, сидя на кровати. Она так вымоталась, что у нее притупились все чувства, включая вкус. С таким же успехом она могла есть стироловый пенопласт, запивая ослиным потом.

Едва голова Холли коснулась подушки, внутри словно щелкнул выключатель, и она тут же заснула.

И ей приснился сон. Странный сон, потому что все происходило в кромешной тьме. Образов в нем не было, были только звуки, запахи и тактильные ощущения. Возможно, такие сны видят слепые от рождения люди. Холли оказалась в сыром, холодном помещении. Слабо пахло известкой. Сначала страшно не было, она, немного озадаченная, просто шла вдоль стены, ощупывая плотно уложенные каменные блоки. Спустя какое-то время Холли поняла, что стена одна и идет по кругу. Тишину нарушали только ее шаги и дождь, барабанивший по черепичной крыше.

Холли отдалилась от стены и, вытянув вперед руки, пошла по сколоченному из массивных досок полу. Она не спотыкалась и не наскакивала на невидимые препятствия, но любопытство вдруг сменил страх. Холли остановилась и замерла: она была уверена, что слышала какой-то зловещий звук.

Совсем тихий, он едва пробивался сквозь несмолкающий шум дождя и был похож на писк.

Холли представила крысу, жирную лоснящуюся крысу. Но звук был слишком протяжным и странным. Это был скорее скрип, а не писк, но не похожий на скрип половиц под ногами. Звук стих, а через несколько секунд раздался снова… Снова стих и снова повторился… Он повторялся через равные промежутки времени.

Холли подумала, что так работает некий несмазанный механизм, но догадка не принесла облегчения. Наоборот, сердце заколотилось чаще, она стояла в непроглядно-темной комнате и силилась представить, что это за машина. Скрип стал только чуть громче, но повторялся с нарастающей скоростью: сначала через каждые пять-шесть секунд, потом через три-четыре, потом через две-три, а потом каждую секунду.

Внезапно вступил еще один странный, похожий на свист или шипение звук. Как будто воздух рассекал широкий и плоский предмет.

Шух-х.

Совсем близко, но движения воздуха не чувствовалось.

Шух-х.

В голову Холли пришла дикая мысль, что это лезвие.

Шух-х.

Огромное лезвие. Острое. Рассекает воздух.

Шух-х.

Холли почувствовала приближение чего-то ужасного – ужасного настолько, что, даже увидев это при дневном свете, она не смогла бы понять его природу.

Холли сознавала, что все это лишь сон, но в то же время понимала, что должна как можно быстрее выбраться из темного каменного помещения… Иначе умрет. Из ночного кошмара нельзя убежать: чтобы от него избавиться, надо проснуться. Но Холли не могла проснуться, она слишком устала, у нее не было сил разорвать оковы сна.

Темная комната начала поворачиваться вокруг своей оси. Холли чувствовала, как вращается некое огромное сооружение – скрип, свист.

Взмывает в дождливую ночь – скрип, свист.

Поворачивается – скрип, свист.

Рассекает воздух – скрип, свист.

Она пытается закричать – скрип, свист.

Но не может выдавить из себя ни звука – свист, свист, свист.

Не может проснуться и позвать на помощь – шух-х!

– Нет!

Джим резко сел в постели, дико трясясь и обливаясь липким потом.

Вечером он оставил лампу включенной. В последнее время он часто ложился при свете. Уже больше года его мучили ночные кошмары с самыми разными сюжетами и чудовищами, но, проснувшись, он редко мог вспомнить, что именно ему приснилось. Страшнее всех было омерзительное бесформенное существо, которое снилось ему, пока он отлеживался в доме отца Гиэри, Джим звал его врагом, но оно было не единственным.

В этот раз ужас исходил не от человека и не от какой-нибудь твари, а от места. От ветряной мельницы.

Джим посмотрел на часы на прикроватном столике: без пятнадцати четыре.

Он встал с постели и в одних пижамных штанах побрел в кухню.

Свет флуоресцентной лампы резал глаза. Оно и к лучшему, Джиму хотелось побыстрее сбросить с себя остатки сна.

Чертова мельница.

Джим включил кофеварку, засыпал в нее крепкий колумбийский кофе, по готовности выпил полчашки, долил еще и сел за столик для завтраков. Он твердо настроился выпить весь кофейник, потому что не хотел заснуть и снова погрузиться в кошмар.

После каждого страшного сна Джим неизменно пробуждался усталым, но после ветряной мельницы ему казалось, что на него напали. Грудь всякий раз болела так, словно сердце поранилось, пока бешено колотилось о ребра. Иногда он по нескольку часов не мог унять дрожь. В висках пульсировало, голова раскалывалась, словно нечто пыталось вырваться наружу из его черепа.

Джим знал, что увидит в зеркале изможденное бледное лицо с темными провалами глаз – лицо смертельно больного, из которого рак высасывает последние жизненные силы.

Ветряная мельница являлась Джиму гораздо реже других кошмаров, всего один-два раза в месяц, но была самым страшным из всех.

Что странно, в этом сне не происходило ничего особенного.

Ему снова десять лет. Он сидит на пыльном дощатом полу в небольшой комнате над главным помещением мельницы, где установлены старинные каменные жернова. Комнатку освещает мерцающее пламя одной-единственной толстой желтой свечи. Ночь давит на узкие, похожие на бойницы древней крепости окна. Дождь стучит по стеклам. Вдруг раздается скрип ржавого несмазанного механизма, и паруса мельницы приходят в движение. Они вращаются все быстрее и рассекают влажный воздух, точно гигантские косы. Вертикальный вал, который опускается с потолка и уходит в дыру в центре комнаты, тоже начинает вращаться, и от этого создается впечатление, что круглый пол вертится, как карусель. В нижнем помещении вдруг вздрагивают старинные каменные жернова, они трутся друг о друга с тихим, напоминающим глухие раскаты грома звуком.

Вот и все. Ничего ужасающего. И тем не менее этот сон пугал Джима до смерти.

Он сделал большой глоток кофе.

И еще вот что странно: в реальной жизни мельница была хорошим местом, там с ним никогда не случалось ничего плохого. Она стояла на ферме деда между прудом и кукурузным полем. Для мальчишки, который родился и вырос в большом городе, мельница оказалась идеальным убежищем для игр, там он предавался мечтам или прятался от всех, когда было плохое настроение. Джим не мог понять, почему ветряная мельница, о которой у него были только хорошие воспоминания, преследует его в ночных кошмарах.

Жуткий кошмар закончился, а она так и не проснулась.

Холли Торн тихо проспала ночь напролет, спокойно и неподвижно, точно камень на дне моря.

3

В субботу утром Холли позавтракала в баре мотеля. Большинство посетителей, судя по внешнему виду, приехали на отдых – все как один нарядились в шорты или белые слаксы и цветастые рубашки. Ребятишки были в бейсболках и в футболках с рекламой «Подводного мира», Диснейленда или парка развлечений «Ноттс-берри фарм». Родители, не отрываясь от завтрака, изучали карты и брошюры, планируя маршруты к достопримечательностям, которых в Калифорнии хоть отбавляй. В зале насчитывалось столько рубашек поло или их подделок, что пришелец с другой планеты мог бы подумать, что Ральф Лорен – местное верховное божество или мировой диктатор.

Холли ела оладьи с черникой и изучала список спасенных Джимом Айронхартом людей. Все случаи она расположила в хронологическом порядке:

15 мая – Сэм и Эмили Ньюсам, 25 и 5 лет. Атланта, Джорджия (убийство).

7 июня – Луис Андретти, 28 лет. Корона, Калифорния (укус змеи).

21 июня – Тадеуш Джонсон, 20 лет. Нью-Йорк, Нью-Йорк (убийство).

30 июня – Рейчел Стейнберг, 23 года. Сан-Франциско, Калифорния (убийство).

5 июля – Кармен Диаз, 30 лет. Майами, Флорида (пожар).

14 июля – Аманда Каттер, 30 лет. Хьюстон, Техас (убийство).

20 июля – Стивен Эймс, 57 лет. Бирмингем, Алабама (убийство).

1 августа – Лаура Линаскиан, 28 лет. Сиэтл, Вашингтон (утопление).

8 августа – Дуги Баркитт, 11 лет. Пеория, Иллинойс (утопление).

12 августа – Билли Дженкинс, 8 лет. Портленд, Орегон (ДТП).

20 августа – Лиза и Сузи Явольски, 30 и 10 лет. Пустыня Мохаве (убийство).

23 августа – Николас О’Коннер, 6 лет. Бостон, Массачусетс (взрыв).

Некоторые закономерности сразу бросались в глаза. Шестеро из четырнадцати спасенных Джимом людей были несовершеннолетними. Семь в возрасте от двадцати трех до тридцати. И только один пожилой мужчина – Стивен Эймс пятидесяти семи лет. Из этого можно было сделать вывод, что Айронхарт по большей части спасал молодых. Так же легко было заметить, что активность со временем возрастала. Один эпизод в мае, три в июне, три в июле, а в августе, хотя до конца месяца оставалась еще неделя, уже пять.

Странным казалось количество людей, которые должны были погибнуть от руки убийцы или убийц: по статистике, люди куда чаще гибнут в результате несчастных случаев. Одни только ДТП с летальным исходом уносят больше жизней, чем убийства. Однако Джим предотвратил больше убийств, чем несчастных случаев. Восемь из четырнадцати эпизодов, то есть больше шестидесяти процентов.

Возможно, готовящееся убийство он чувствовал острее, чем все другие угрозы жизни, потому что человеческое насилие генерирует более мощные психические вибрации, чем несчастные случаи…

Холли перестала жевать и замерла, не донеся вилку до рта. До нее наконец дошло, насколько необычна эта история. Взявшись за нее, она не давала себе передышки, ею двигали амбиции и репортерское любопытство. Сначала перевозбуждение, а потом дикая усталость не давали ей трезво обдумать всю подоплеку и все последствия действий Айронхарта.